Дом

…Вокруг меня расстилалась степь, в душистых травах которой смеялись и играли какие-то легкие, невесомые существа – мне почему-то хотелось назвать их эльфами . Наверно, за короля именно таких эльфов и выходила замуж Дюймовочка… Одна из малышек, в легком платье, будто бы состоящем из множества бабочек, звонким колокольчиком рассмеялась, ухватила своими маленькими ручками меня за палец и потянула за собой. Я улыбнулся ей в ответ, но за ней не пошел. Меня тянуло куда-то вдаль, на вершину холма, на котором виднелся небольшой дом. Я пошел к нему, томимый каким-то радостным предвкушением. Я знал, что дом будет рад тому, что я буду жить в нем, что в этом доме есть всё необходимое для счастья – таких предметов немало, но, хоть этот дом и выглядел небольшим, в нём найдется место для всего, и, что самое главное – меня там уже ждут… Что, зайдя в дом, я сяду за стол в старое кресло-качалку, и забавные ходики на стене будут отмерять ход времени ритмичным постукиванием, таким же, какой издают браслеты на руке у женщины, хлопочущей по хозяйству… Она не скажет мне ни слова, и не разу не подойдёт ко мне – но я знаю, что она любит меня, и я тоже люблю её – чисто и светло, как любят только дети, ещё не испорченные корыстью мира… Она будет ступать по полу босыми ступнями, и небольшая бахрома по низу её джинсов будет щекотать её кожу – впрочем, она этому только улыбнётся, и это прекрасно, ведь я так люблю её улыбку… Я был бы счастлив остановить время, чтобы наслаждаться этой спокойной и счастливой нежностью вечно – но здесь и не было времени, только безвременье, и это было прекрасно…

…Меня резко дернули за плечо, потом залепили пощёчину. Я зажмурился и тряхнул головой, пытаясь прийти в себя. Я стоял на мосту, а напротив меня - какая-то слегка рассерженная барышня. На ней был лёгкий сарафан, расшитый бабочками, и в первый момент мне показалось, что я имею дело с одной из фей, играющей на той солнечной поляне, но в следующую секунду я с некоторым разочарованием понял, что это не так. Феи более изящны, не носят кеды и не прокалывают себе брови. А тем более – не костерят первого встречного, на чём свет стоит.
Поняв, что руганью дела не добьёшься, «фея» ухватила меня за висящий на шее крестик, притянула к себе и грубо поцеловала. Это было неожиданно, но скорее приятно, чем нет. Но ровно в тот момент, как я отошёл от первого шока и начал более-менее контролировать своё тело, девушка также резко отпрянула и внимательно посмотрела на меня.
 - Всё, - удовлетворённо кивнула она. – Пациент скорее жив, чем мёртв. Больше не улетишь. Ну и влип ты, парень… - и с этими словами девушка, развернувшись, пошла вдаль от моста.
 - Как тебя зовут-то? – запоздало крикнул я ей вслед.
 - Крэла, - крикнула она мне, не оборачиваясь, и исчезла. Не растворилась в воздухе, не зашла за угол – до него было ещё добрых метров пятьсот, не провалилась сквозь землю – просто исчезла, и это было куда более естественней, чем если бы она дошла, например, до этого грешного угла и просто за него завернула. Я покачал головой, затем сел прямо на асфальт, облокотившись на перила моста, и снова впал в полузабытье…

…Фея сидела у меня на плече, болтая ножками. Я огляделся. Всё осталось на своих местах, но как-то потускнело и съёжилось. Я с удивлением отметил, что на вещах в этом доме уже скопился изрядный слой пыли, а женщина, хлопочущая по хозяйству - устала и задёргана. Я вопросительно посмотрел на феечку, и та равнодушно пожала плечами:
 - Сон мертворожденного.
Я нахмурил брови.
 - Не повезло тебе с местом жительства, - объяснила она. – Ты ведь напротив роддома живёшь, да? И с талантом медиума не повезло. В ту ночь родился мертворожденный. Воздух того мира, в котором ты живёшь, оказался ядовит для него, и ребёнок умер после первого же вдоха, но этого мига хватило, чтоб создался мир этого ребёнка – мир ожидания и радостной надежды… Миры живых существ обычно недолговечны и умирают вместе со своими создателями, но этот мирок не хотел умирать. Тут-то ты и поймал его – точнее, он поймал тебя, и начал жить за счёт твоих сил.
 - А сейчас? – я обвёл взглядом ещё более потускневший дом. Женщина у плиты покосилась на меня с какой-то усталой злобой.
 - А сейчас ты от него вырвался, и мир умирает, что и следовало от него ожидать.
 - Обидно… - протянул я.
 - Обидно ему, видите ли, - усмехнулась эльфийка. – Да он тебя чуть не убил, а тебе обидно…
 - В смысле? – я недоумённо нахмурил брови.
 - В смысле?! – взвилась феечка. – Да ты несколько дней ходил невменяем, ни на что не реагировал, говорил сам с собой… Ещё немного – и тебя бы в психушку сдали, если бы успели!
Мне стало тоскливо. Я действительно жалел этот чуть не убивший меня мир, и мне было смертельно больно от того, что я не могу помочь ему жить… тоска была почти материальной – мне казалось, что я сам умираю, даже не так – что я сам никогда не был живым…

…Я проснулся от резкого внутреннего толчка и судорожно задышал полной грудью. Летний ветерок, полный ночной прохлады, рывками пробирался в мои лёгкие, и это было прекрасно. Мёртвые не дышат. Мёртвые не чувствуют запаха свежескошенных трав и не ощущают под пальцами грубую ткань домотканой простыни. Мёртвые не плачут, в конце-то концов, а это значит, что я ещё жив, Господи, за что ты позволил мне сохранить этот ценнейший дар, которого я так долго не понимал…
Я открыл глаза. Она сидела на подоконнике, свесив ноги на улицу, купаясь в сияющем лунном свете. Под одну из моих безразмерных маек, в которых она предпочитала в последнее время спать, она уже поддела свои любимые старые джинсы, бахромящиеся уже от постоянной носки по низу. Я улыбнулся, слез со своего диванчика и, подойдя сзади, обнял её, уткнувшись носов её волосы. Она улыбнулась и подняла руку, чтобы поправить сбившуюся на лицо от моего дыхания прядь, и браслеты на её руке глухо стукнули.
 - Всё хорошо, - улыбнулась она, немного откидываясь назад и опираясь на моё плечо. – Всё хорошо. Это всего лишь сон.
 - И это тоже? – спросил я, погладив её по волосам, уже зная ответ.
 - Да, - печально улыбнулась она. – Ты ведь до сих пор меня не встретил, и даже не знаешь, есть ли я на самом деле…
 - Есть, - твёрдо сказал я. – Ты существуешь.
 - Это хорошо, - с серьёзной насмешливостью улыбнулась она. – То, что я существую, меня радует.
Я улыбнулся и поцеловал её в затылок.
 - Иди спи, - предложила она. – А я постерегу твой сон, пока ты не проснёшься.
 - А я проснусь? – спросил я, немного разочарованно выпуская её из объятий и залезая под одеяло.
 - Наверно, проснёшься, хотя и не гарантирую, что ты не проснёшься в очередной сон, - немного лукаво сказала она, развернувшись на подоконнике в сторону комнаты и приобнимая колени.
 - А там… куда я проснусь… ты будешь?
Комната быстро теряла очертания. Я ощущал уже только ткань подушки под щекой, и видел – как будто вдали – её силуэт в лунном свете.
 - А куда я денусь? – вздохнула она. – Я же за тебя, в конце-концов, беспокоюсь… А вдруг ты опять проснёшься в каком-нибудь чужом доме?..