Сны наяву

Посвящается всем твоим снам, читатель!

Я видел сон, в котором занимался сотворением мира.
Стать Богом во сне – проще простого. Во сне может
происходить всякое, и все это является правдой.
 Нет ничего невозможного.

Масахико Симада

Глава 1. Борис Васильевич.
Не знаю, как именно я оказалась здесь. Может, это сон или галлюцинация, пронизывающая мозг и окутывающая его миллиардами тончайших волокон, словно нить шелкопряда, или действительность, придуманная мною самой. Но явь была такова, что реальной она совершенно не казалась.
Я оглянулась по сторонам, чтобы оценить обстановку, которая напоминала сцену из бессмысленного  американского фильма с высококлассными спецэффектами. Вокруг был город, точнее, то, что раньше носило такое название. Я стояла на искусственно созданной поверхности, немного напоминающей асфальт. Посреди дороги - трещина примерно тридцати пяти сантиметров. И пусть она казалось не такой широкой, но даже с места, где стояла я, она выглядела неимоверно глубокой. Я подошла ближе к этой маленькой бездне, пиная кедом крошечные камешки-жучки, которые рассыпались по всей дороге. Наконец, я заглянула вниз. Оттуда начал дуть холодный, пронизывающий до самого сердца, ветер. Мне показалось, что пройдет еще мгновение, и чернота поглотит все, что существует вокруг: от мельчайшего атома до целой Вселенной.
Мой взгляд устремился к небу. Оно было похоже на одно большое грозовое облако. Торнадо, или разбушевавшаяся стихия – все слилось воедино, кипело, дрожало, было готово выплеснуть наружу накопившуюся лаву. И было не понятно, то ли оно умирало, то ли это было рождение чего-то нового, словно феникс, чья смерть сопровождается возрождением, очередной новой ступенью в развитии. Да, оно так живет, оно дышит.
Совершенно иная картина наблюдалась на земле. Пока в небе играли языки пламени, внизу все было мертво. Город не пылал от огня, он не был залит водой, по крупицам его не рассыпал ветер, однако он лежал в руинах. Здания были разобраны почти по кирпичикам, заборы сломлены. Огромное сооружение, дом, шестьдесят восемь этажей в высоту, стоял почти нетронутый в центре города. Кое-где сквозь бетонные стены выглядывали стальные тросы, а стекла были выбиты, хотя основа здания осталась цела.
Вокруг не было ни растительности, ни животных, ни людей. Не было даже трупов, придавленных тяжелыми камнями. Были только я и центральное здание, живой организм во всем этом безликом и безжизненном пространстве. Оно словно яркая звезда, центр нашей солнечной системы.
«Нужно двигаться туда, к этому сооружению-гиганту» - подумала я и начала медленно спускаться с небольшой возвышенности, на которой находилась.  Напоследок мне захотелось еще раз взглянуть в завораживающую  меня своей необычностью щель в асфальте. Но чем ближе я к ней подходила, тем сильнее дул пронизывающий, ледяной ветер. Наконец, он стал невыносимым, и прозвучал громкий хлопок, похожий на разбившееся стекло. Щель раздвинулась до невероятно больших размеров, откуда виднелось яркое белое ядро. Оно слепило глаза и я, не в силах терпеть такие муки, зажмурилась.
***
Не могу сказать, сколько прошло времени, пока я смогла открыть глаза. Может тридцать секунд, а может, и полчаса. Ощущение себя во времени и пространстве совершенно пропало.
Итак, первое, что осознавал мозг после произошедшего – это положение моего тела относительно поверхности – я лежала. Впечатление такое, что все тело обмякло, стало ватным, из-за чего любые движения давались с трудом. Но постепенно начинало возвращаться ощущение температуры. Я медленно повернула голову влево, дабы уловить источник холода. Сначала перед глазами потемнело, и я стала ловить взглядом размазанные по светло-голубой стене мошки-глюки.
Когда ориентация в пространстве постепенно начала приходить в норму, я поняла, откуда веет холодом. Окно слева от меня было раскрыто насквозь,  так что из него вырывались колючие потоки ветра. Краем глаза я увидела трещину на стекле, проходящую почти вертикально. Видимо, не закрытое на задвижку окно выбило сильным потоком воздуха. Так вот откуда этот резкий хлопок, разбудивший меня. Получается, увиденный мною город – это всего лишь странный сон?
Занавески были раскрыты так, что мне хорошо открывался вид на серое небо, озаряемое вспышками молнии. Похоже, начиналась гроза. «Как бы закрыть это окно?» - в голове пронеслась мысль, хотя я знала, что не смогу встать чисто физически.
Но тут в комнату ворвалась женщина. Не могу точно описать ее внешность, потому что картинка сливалась. Я видела лишь расплывчатый объект, быстро передвигающийся в сторону окна со словами: «Ой, батюшки мои, только вчера стекло заменили». По звуку я определила, что она захлопывает раму и снова направляется к выходу таким же быстрым шагом, каким влетела в это помещение. Но, к моему удивлению, она оглянулась и заметила меня. Получается, я не просто наблюдатель, я присутствовала здесь, действительно находилась в этой комнате. Да здравствует реальность!
Еще пара секунд и я увидела перед собой два больших глаза серого цвета. Седая прядь волос щекотала лоб. Пытаясь сосредоточиться на объекте, я прищурилась.
-Вы очнулись. Как вы себя чувствуете? Сейчас позову Бориса Васильевича, он вас осмотрит. Знаете, он так и сказал, что вы придете в себе в это время. Вы находитесь без сознания уже полтора дня. Я думала, вам совсем крышка. -  Сухие бледные губы пожилой женщины растянулись в улыбке, а откуда-то изнутри донесся хриплый смешок. – Но, знаете,  Борис Васильевич у нас оптимист, и может быть вы еще живы  только благодаря ему.
Что ж, начало моего присутствия в этой реальности оказалось не очень уж оптимистичным. Я попыталась связать несколько слов, чтобы спросить, что здесь вообще происходит, но язык совершенно не слушался, а высохшие  губы только подергивались.
Своей сильной рукой старушка приподняла мою голову над подушкой и дала глотнуть стакан с кристально чистой водой. Я почувствовала, как жидкость медленно разливается по всему организму, отчего он как будто оживает: координация налаживается, теперь я могла чувствовать, вернулось ощущение конечностей, вообще всего… всего, кроме памяти.
-Сколько время?  - не знаю почему, это был мой первый вопрос. Глупый, конечно. Как знание времени может помочь вспомнить, что было и понять, что происходит сейчас.
Старушка покачала головой и сделала вид, будто не заметила моего вопроса:
-Вы только не волнуйтесь, я уже вызвала Бориса Васильевича, он будет через минуту.
Белая потрескавшаяся дверь захлопнулась, и я ощутила, как по спине ползут мурашки.
Пять, десять, двадцать минут… Казалось, тиканье настенных часов совпадало с ритмом моего пульса. Постепенно резкое желание увидеть этого самого Бориса Васильевича сменилось ощущением тревоги, а потом полным безразличием к происходящему – некий волнообразный эффект. Мой взгляд перемещался от потолка к двери. Через нее проходила небольшая трещина, которая расширялась примерно посередине. Она определенно что-то напоминала, но я не могла понять, что именно.
Наконец, в дверном проеме показалась фигура пожилого человека с седой бородкой. Он медленно переступил порог комнаты и молча сел на стул рядом со мной. Он был одет в идеально выглаженный коричневый костюм, на веревочке болталось пенсне, которое пожилой  мужчина осторожно придерживал своей правой жилистой рукой с огромным кольцом на среднем пальце в форме змеи. Взгляд его был сосредоточен, строг, но между тем, выражал определенную доброжелательность.
-Как вы себя чувствуете, Нина?
«Нина? - первый раз слышу это имя». Я смотрю на него непонимающе, а он таким же спокойным ровным голосом повторяет вопрос.
«Судя по тому, что в комнате кроме нас двоих нет никого, он обращается ко мне. И меня зовут…Нина.»
-Немного странно. А вы – Борис Васильевич? – Какое счастье, голос вернулся в рабочее состояние.
-А вы меня совсем не помните? – Необычно удивляется пожилой мужчина. – Смею вам напомнить, мы с вами знакомы и работаем вместе уже три недели.
-Работаем?
Он усмехнулся.
-Да, я Борис Васильевич, ваш, так скажем, лечащий врач. Но вы не совсем должны относиться ко мне как к врачу. В первую очередь мы с вами – друзья. Вы не волнуйтесь, память к вам будет постепенно возвращаться. Во всяком случае, я на это рассчитываю. Возможно, будут смещения в сознании. Но это все связано с лекарствами, которые вы сейчас принимаете, это не должно останавливать нас на пути к пониманию главного.  Напомню, цель вашего визита сюда – разобраться в снах и различного рода галлюцинациях, тревожащих вас. Вы ведь не отрицаете, что таковые имеются?
Меня всегда настораживали слова вроде «мы с вами друзья» и «не волнуйтесь», но этот мужчина постепенно внушал мне доверие. Не знаю, возможно ли это за две минуты, которые я его знаю? А, может, и правда мы знакомы значительно дольше?
-Я не знаю, что это, но мне действительно снился странный сон вот только что.
-Значит, у нас будет новый материал для дискуссий! – Борис Васильевич оживился. – Рассказывайте немедленно.
Глава 2. Искатель
Нет, это не город, всего лишь тень. Я открыла глаза и увидела прежнюю картину. Везде были разрушенные дома, как после воздушной бомбежки, пусто, одиноко и…холодно. Я испытывала смешанные чувства: всепоглощающая неопределенность как будто сверху давила на виски; разочарование перед своей беспомощностью поражало; удивительно, что я находилась в этом городе снова. Я не знала, что делать, но страха перед неизвестностью не было. Я здесь уже была. Всего лишь сон, странный сон. Или не сон?
Первым делом я попыталась сориентироваться на местности. В прошлый раз я находилась на возвышенности, откуда был виден город как на ладони. В этот раз я стояла не так высоко, и была возможность спуститься еще ниже. Получается, поверхность здесь овражистая. Но как тогда тут вообще могли стоять здания? Или земля только недавно стала такой неровной, отчего они и обрушились? Если так, то все вполне логично, исключая вопрос, что же все-таки произошло.
Совсем неизменным осталось центральное здание, сердце города-привидения. Итак, я поставила цель добраться до него любым способом.
Время суток в городе не менялось. Понятия дня и ночи растворились в вечных сумерках. По моим подсчетам я шла уже больше часа. Солнца здесь тоже не было, так что привычная для путешественника ориентация во времени оказалась невозможной.
Словно в детских развивающих играх, я чувствовала себя маленькой фишкой в запутанном лабиринте, которой нужно добраться до финиша. Итак, финиш мне известен, он даже был виден среди обломков зданий. Но интересным казалось другое: есть ли кроме меня иные фишки? И пусть город представлялся пустым, какая-то часть внутри меня подсказывала, что живое здесь было.
Не сомневаюсь, что вам приходилось видеть заброшенные дома-призраки, навсегда оставшиеся в своем времени. В этот раз передо мной был не просто такой дом, а целые улицы. Когда они были живы, дома располагались совсем рядом друг к другу, так что улицы были узкие. Даже сейчас это затрудняло мое продвижение вперед. Кроме того, горы материалов, бревен, досок, бетона, кирпичей, пластика создавали труднопреодолимые препятствия. Это делало маршрут не только тяжелее, но и, несомненно, интереснее.
Наконец передо мной оказалось кирпичное здание. По сравнению со своими соседями оно было почти цело. Обрушилась правая стена, перекрытия между этажами остались невредимы. У меня появилось резкое желание зайти внутрь. Может, по вещам и предметам, оставленным в разрушенных квартирах, можно было бы узнать что-то о людях, которые здесь жили. Но для начала я решила заглянуть за здание, потому что за ним, казалось, находится лишь пустота, неизвестность, черная клякса на белоснежном листе бумаги.
Я обошла дом вокруг и, действительно, моя интуиция меня не обманула. То, что я увидела, резко вырывалось из общей картины всего города. Открывшееся моему взгляду было похоже на небольшое поле, по периметру окруженное деревьями. Они были почти голые, с тонкими грязно-коричневыми стволами. Их листья уносил тихий ветер, который особенно чувствовался здесь, на открытом пространстве. А та листва, что еще не опала, глухо трепетала, так что казалось, будто зеленые жители поляны о чем-то оживленно толковали на своем языке.  Под ногами уже был не асфальт, а вялая трава, немного прилипающая к кедам. Вообще цветы были несколько необычны, они были более серые, как при убавленной цветовой яркости на экране телевизора. Со звуками было нечто подобное: они были приглушены.
Примерно в центре поляны росло дерево, похожее на дуб. Его ствол был крепкий, диаметром не меньше пяти метров. По сравнению с остальными деревьями листва здесь была пышная, и даже порывы ветра не срывали его маленькие зеленые листочки. Вообще, я бы не обратила особого внимания на этот дуб, если бы не странный живой объект, находящийся рядом с ним. Издалека он был похож на человека, только значительно ниже ростом. Но что точно это было, я понять не могла – фигура наполовину скрылась за массивным стволом. И все же, я решила подойти ближе с надеждой, что встречу в этом адском месте родственную душу.
Я подошла ближе к дереву-гиганту и увидела странное существо. Оно было похоже на согнувшегося нагого человека, но настолько худого, что позвонки на спине выступали небольшими горбиками, от которых в разные стороны отходили ребра-палки, так что его спина напоминала голое дерево с тонким стволом и острыми ветвями. Он быстрыми движениями рук с длинными зелеными когтями раскапывал землю и уже добрался до корней. От такой изнурительной работы тело «человека» изнывало от лившегося со всех сторон пота, который он останавливал быстрым движением руки, отчего кожа на лице становилась измазанной в земле.
-Кто вы? – Спросила я у незнакомца, пытаясь подавить появившийся страх, мешающий говорить четко и ясно.
Существо прекратило рыть землю и резким движением головы уставилось на меня. Его карие глаза сузились, выражая полное недоверие, но, между тем, рот расползся в улыбке, откуда выглянули серые кривые зубы.
- Я Искатель, прекрасная дама.  – Его голос был похож на крысиный писк.  – Что вам угодно этим прекрасным вечером?
- Вечером? Разве здесь есть сутки?
Он хрипло засмеялся, однако смех прозвучал лживо.
- Конечно, есть. Сутки есть везде: и дни, и недели, и месяцы. Даже в космосе всё это есть. Различна лишь длина, мера. Но часы здесь есть лишь у избранных. Кто знает время, тот может им пользоваться и управлять. А нам повелители не нужны.
-Значит, вы избранный?
-Конечно, душа моя. –Он подошел ближе ко мне, и я почувствовала мерзкий запах трупного мяса, напоминающий протухшую свинину. – Только вам я часы не отдам. Вы сами знаете, где они находится. – Он указал головой на высотное центральное здание, макушка которого уже скрылась за огромным грозовым облаком.
- Если вы искатель, вы ведь знаете, где точно находится это здание? Мне кажется, что оно постоянно перемещается с места на место…
- Конечно, знаю, красавица. – Искатель подошел совсем близко ко мне, так что я еле сдерживалась, чтобы не закрыть нос от гниющего запаха.  – Только при условии оплаты.
- Какой оплаты? – Меня отшатнуло в сторону. – У меня нет денег, платить нечем.
- Что за деньги? – Он удивленно посмотрел куда-то вниз. – Зачем мне твои деньги?
Чувство страха и самосохранения не давало мне пошевелиться, мысли в голове плясали лезгинку, и я не могла сосредоточиться на ответе, получалось, просто молчала. Тем временем, Искатель сильной когтистой лапой схватил меня за руку, отчего на ней отпечатался красный след.
Он подвел меня к одиноко стоящему посередине поля дубу, рядом с которым уже появилась яма приличных размеров, и пустил руку под один выпирающий из земли корень. Прозвучал глухой щелчок, и перед нами открылся длинный плохо освещенный тоннель в бездну. Я посмотрела вниз на винтовую лестницу, ведущую в подземелье, потом оглянулась на своего сопровождающего.
-Другой дороги добраться до здания не будет. – Он улыбался. – Ты сама сказала, что здание перемещается в пространстве. Так вот, тоннель проделывает то же самое.
Мне пришлось беспрекословно подчиниться. Я медленно и осторожно спускалась по каменной лестнице, ведь освещение здесь практически отсутствовало, а свет от единственной лампочки, висевшей при входе в тоннель, давно растворился в черной тьме. Перед глазами в воздухе витали мухи. Я пыталась отмахиваться, но они то и дело садились на плечи, руки, лицо. Искатель следовал точно за мной, направляя крысиным голосом в тот или иной коридор, которых в этом подземелье за полчаса спуска я насчитала не меньше двадцати.
Наконец, когда силы были почти на исходе, а голова томно гудела после долго спуска в темноте и встречи с огромным количеством мух, мрачный коридор закончился, и мы вышли на довольно светлую местность. Наверху было всё то же небо с извивающимися языками пламени, но внизу уже не стало видно разрушенного города. Вокруг нас окружали каменные стены, разделяющие пространство в разных направлениях. Вся эта картина напоминала лабиринт, но он не был нарисован на бумаге, а мы сами находились внутри него.
-Мы прошли почти весь путь, Нина. – Пропищал голос моего гида.
-Разве я называла вам свое имя?
-Ваши мысли сказали.
Странный ответ сбил меня с толку, и я решила сменить эту, на первый взгляд не важную, тему.
-Как долго нам еще идти до центра?
-До центра вашей головы?
-Да причем тут моя голова?
-Вы сами построили эти стены, вы сами создали такой лабиринт, а я – лишь часть вашего внутреннего сознания. Куда идти дальше известно лишь вам.
-Мне? Так что значит весь этот город?
-Вам виднее, душа моя. – Страшное существо улыбнулось, что не могло не вызвать у меня отвращения. – А теперь, радость моя, ты должна заплатить, как мы и договаривались.
Искатель подошел ближе, взял меня за локоть и притащил ближе к одной из стен. Я почувствовала, как холод от камней в стене пробежал по спине. Мерзкое зловонное существо приближалось ко мне, и я ощущала на себе прикосновение холодных жилистых лап с зелеными когтями.
Я пыталась освободиться, но чем резче становились мои попытки сбежать, тем сильнее была его хватка.  Наконец, после нескольких минут ожесточенной борьбы, будто из воздуха мой противник достал длинный блестящий нож с острым наконечником и начал  быстро размахивать им перед моим лицом. Он угрожал мне своим оружием, но, казалось, боялся его применить. Я сделала резкое движение в сторону, пытаясь обхитрить противника. Но он, несмотря на показавшуюся мне при первой встрече слабость, оказался довольно сильным и ловким настолько, что обхватил меня сзади и приставил  нож к горлу. В таком положении я оказалась практически незащищенной. Все тело сковывала дрожь, а вниз по шее тонкой красной струйкой бежала кровь. Правым глазом я заметила царапину на шее Искателя. Тогда я еще больше надавила на нож. Когда боль стала практически невыносимой, мой соперник быстро убрал руку. Я посмотрела прямо на него, придерживая одной рукой кровоточащую рану на шее. Из его пореза тоже бежала багровая жидкость, но он не двигался, выжидая подходящий момент.
Я понимала, что он не мог причинить мне серьёзного физического вреда, потому что сам испытывал его на себе. Не знаю, почему и каким образом мы были связаны между собой, но факт остается фактом – эта особая связь существовала.
Больше ничего не оставалось, как предпринять отчаянный шаг. И правда, зачем мне нужно это центральное здание? К чему все эти трудности, ради чего, ради кого? Так пусть не останется ни этого грязного города, ни мерзкого существа, обитающего в нем. А вместе с ними уйду я, и останется лишь тишина, покой и это сказочное пылающее небо.
Дальше мои действия стали настолько стремительными, что ни Искатель, ни я сама не могли до конца осознать происходящее. Первым попавшимся под руку острым предметом, по ощущению похожим на заостренный камень, я резко провела себе вдоль руки, параллельно проходящим венам. Картинка начала смешиваться, сгущаться, и видно было лишь алую кровь, такую великолепно ужасную. Она текла уже не тонкой веревкой вокруг шеи как минуту назад, а выливалась пламенным фонтаном, подобно вспышкам на небе, которые я видела, поднимая голову вверх. Как же оно все-таки прекрасно!
Глава 3. Мария Ивановна
Сердце как будто остановилось, а кровь больше не текла из пульсирующей раны. В моем сознании все замерло на одной секунде, хотя на самом деле время неумолимо  продолжало бежать вперед. Где-то внутри себя я услышала знакомый голос, но некоторое время не могла определить, кто говорит. «Когда я досчитаю до трех, вы проснетесь» - спокойный мужской голос разлетается на части в моей голове, ударяясь о стенки черепной коробки, внутри которой как будто взорвался фейерверк.
«Один, два, - скандирует голос внутри моей головы, - три.» На последний счет я почувствовала нечто похожее на разряд тока, но внутри меня; это был импульс, старт для начала работы моего тела и сознания. Глаза резко открылись, но зрение еще не функционировало: картинка потеряла четкость, все вокруг кружилось и перемещалось. Второе, что я почувствовала после пробуждения – сильная ноющая боль в руке, такая, что ее невозможно было согнуть.
Медленно зрение приходило в норму, и передо мной стала вырисовываться фигура сгорбленного пожилого человека. Это был Борис Васильевич. Он смотрел на меня с выражением беспокойства, одной рукой придерживая мой глаз, чтобы он не закрылся, второй рукой – крепко сжал мою руку на уровне сгиба, из которой сочилась алая кровь.
-Да что же вы делаете? – Проговорил он. – Лежите спокойно. Аллочка, перевяжите больной руку.
Медсестра по имени Алла, стоявшая подле меня с ватой и бинтом, кинулась ко мне.
-Нет, гипнотические сеансы мы с вами впредь проводить не будем. – Борис Васильевич был в замешательстве.
-А что случилось? – Тихо спросила я.
-Что случилось? – Доктор передразнил меня. – Вы вели себя крайне неадекватно. Вот столкнули бутылку с лекарством для второго больного, а стоит оно недешево. Кстати, с сегодняшнего дня я перевожу вас из одноместной палаты к нему, точнее к ней. Познакомитесь, поговорите, вдвоем вам будет веселее. – Он улыбнулся.
Я посмотрела на разбитую емкость, осколки которой валялись на полу в полуметре от меня. Жгучая боль в руке все еще пылала, но уже не с такой силой как раньше, а переходила в ноющую. Алла взяла меня за здоровую руку и повела через коридор.
Окон в нем не было и света тоже, так что шли мы в кромешной темноте, что не могло не пугать меня. На лице медсестры не было ни капли беспокойства, она достала маленький фонарик из кармана белого халата, но светила им лишь в пол, «чтобы было видно, куда идешь».
-Сегодня был снегопад, и оборвало все линии передач. – Объяснила она. – А резервный генератор уже сколько лет во внерабочем состоянии. У нас ведь тут даже электрика нет, чисто медицинский коллектив.
-А где мы находимся? – Спросила я между делом.
Алла немного отшатнулась от неожиданного вопроса. Я не видела ее лица, но оно представилось мне удивленным, когда она сказала:
-А вы разве не помните? Вы же сами к нам пришли.
-Не помню… - Вздохнула я. - Я теперь почти ничего не помню, только вижу странные сны.
-Ааа…Ну так Борис Васильевич в этих делах мастер. Он вам поможет разобраться и во снах, и в воспоминаниях. Вы вернетесь от нас совершенно другим человеком!
-Что значит другим?
Ответы моей собеседницы не только ничего не объясняли, но и еще больше вводили меня в тупик и порождали новые вопросы. Сейчас она вовсе молчала, а потом резко повернула меня куда-то вправо, открыла дверь, и мы вошли в новую палату.
В ней было так же темно,  единственным источником света была толстая парафиновая свеча, стоящая на тумбочке посередине комнаты. Справа и слева находились кровати.  Справа, под двумя одеялами лежала женщина лет пятидесяти пяти с седыми волосами. Наверное, она спала, потому что когда мы вошли, она даже не шелохнулась, не приподнялась, ничего не сказала.
-Ваше спальное место здесь. – Медсестра показала рукой налево и помогла лечь. – Руку пока что не трогайте. Завтра утром я приду сменить повязку. Хорошей ночи.
Я лежала в кровати час, а, может, и больше. Спать не то чтобы не хотелось, скорее, я боялась уснуть. Эти сны про город были такими образными, что пугали и заставляли задуматься над их смыслом. Сколько их было всего, я не помнила, потому что первый, про огромную трещину в земле, казался отнюдь не первым. Впечатление, что я уже была в этом городе ранее, не покидало на протяжении всего сна. Еще одна странная вещь заключалась в том, что события в этих снах не были хаотичными, последующий сон всегда вытекал из предыдущего. Из этого следовало еще одно необычное предположение: вдруг  сны про город – это никакие не сны? Ведь то, что сейчас происходит со мной тоже очень похоже на сон, ведь я не помню, как именно оказалась в этой больнице, не помню первое знакомство с Борисом Васильевичем. А может, его и не было вовсе? При этой мысли меня охватил непреодолимый страх, и я, как маленькая девочка, боящаяся страшного чудовища, живущего  под ее кроватью, которого придумала сама, спряталась с головой под одеяло.
Притаившись, я услышала тихий женский голос, мне не знакомый. Я медленно спустила одеяло и посмотрела направо. Моя соседка по палате лежала с широко открытыми глазами.
-Здравствуйте, я так понимаю, нам теперь вместе с вами лежать. Что ж, меня зовут Мария Ивановна. – Женщина попыталась улыбнуться, но вместо этого на ее лице нарисовалась горькая усмешка.
Животное чувство страха стало медленно проходить, а добрый голос женщины, несмотря на эту иронию, внушал доверие. Как хорошо, что теперь я была не одна.
-Здравствуйте. Меня зовут Нина. Знаете, я так рада, что мы с вами тут вдвоем. Правда. Когда я лежала в одиночной палате, мне и поговорить было не с кем. Почти всегда одна, либо со своими мыслями, либо со своими снами.
-А мне кажется, одной лежать значительно лучше. – Перебила меня Мария Ивановна. - Вот через меня уже столько людей прошло. Я не знаю, сколько времени лежу здесь, но соседей у меня сменилось около десятка. А я все лежу и лежу…
-Они выздоровели и вернулись домой? – Спросила я с искрой надежды.
-Доктора говорят, что да. Только на самом деле не они уехали, а их увезли, потому что у них нет дома.
-Как же так? У человека должен быть дом.
-У вас есть дом?
-Трудно отвечать на такие вопросы, когда почти ничего помнишь. Вот мне уже двадцать пять лет, - я сказала возраст наугад, ведь мне лишь казалось, что мне было двадцать пять, когда недавно я посмотрела на себя в зеркало,  - а помню я не больше пяти дней своей жизни и то вперемешку со снами. Так что дом у меня есть, но где он находится, на этой ли земле или в другом Городе знает лишь бог.
Слово «Город» прозвучало двусмысленно, но Мария Ивановна этого не заметила, ибо второй смысл был понятен лишь мне.
-Те люди тоже не помнили, значит, у них не было дома. У них вообще ничего не было. Вот вы говорите «память»… - Женщина запнулась. – Память – это самое дорогое, что есть у человека. Пока он помнит, он живет, а если живет, значит, может влиять на свое будущее. А если у человека нет ни прошлого, ни будущего, значит, его и в настоящем-то нет. Пустота, дырка в асфальте, понимаете?
Я еле заметно кивнула и отвела взгляд на стену – тяжело было ассоциировать себя с пустотой.
-Но ведь вспомнить всегда можно. – Я попыталась перестроить разговор на позитивный лад. – Именно поэтому мы здесь. Мой доктор, Борис Васильевич, говорит, что скоро я начну вспоминать.
-А вы знаете, какими методами он работает?
- Вчера он провел со мной сеанс гипноза. Вот только вместо воспоминаний мне снова приснился странный сон, боюсь, он преследует меня. Знаете, Борис Васильевич слишком много внимания уделяет моим снам, почему-то он называет их снами наяву. Мне иногда даже кажется, что эти сны и были моим прошлым. Вот только это вряд ли возможно. – Подвела я итог, вспомнив необычность и нереальность содержания своих фантазий во сне.
- Так что вы говорите у вас с рукой?
Я пошевелила пальцами больной руки, и почувствовала ноющую боль через туго затянутую повязку. Мне показалось странным, что Мария Ивановна вспомнила про руку, потому что об этом я еще ни разу не упоминала.
-Это после гипнотического сеанса. Борис Васильевич сказал, что я вела себя как-то странно и даже разбила бутыль с дорогим лекарством, отчего пришлось остановить сеанс.
-Ааа... – Протянула женщина. – Значит, они и на вас этот метод испытали.
-Какой метод?
-Считается, что  человек запоминает не столько события, произошедшие с ним, сколько эмоции, которые он при этом испытал. Вот они думают, что если искусственно вызвать эмоцию, то мозг автоматически воспроизведет нужное воспоминание. Такая теория вполне реальна, единственный их промах – это то, что они в качестве эмоции выбрали боль. Посмотрите на вашу руку, - женщина кивнула головой в мою сторону, - это не вы разбили что-то, это они ее порезали и теперь вот прикрываются лекарством, которое находилось в бутылке, чтобы вы еще себя и виноватой почувствовали. Вина, как правило, ослепляет.
-Да с чего вы это взяли?
Я старалась не слушать аргументы соседки по палате, но в глубине души понимала, что правда в ее словах есть. Пока я мучилась догадками, Мария Ивановна спокойно продолжала:
-Я вам уже говорила, сколько людей здесь я видела до вас. И все они рассказывали похожие истории. Только никому из них я еще не рассказывала то, что говорю сейчас вам. Сначала это были всего лишь мои догадки. Потом они переросли в гипотезу, а теперь я уверена в своей правоте. Вот только прошу вас, никому, слышите, никому не говорите об этом, иначе вас тоже…увезут.
-А как вы догадались насчет их экспериментов, эмоций, боли?
-Пока я не попала сюда, я много лет работала на кафедре изучения головного мозга человека. Конечно, никаких значимых должностей я не занимала, а была всего лишь лаборанткой. Но мне всегда было интересно то, над чем работали наши ученые. Тогда это был засекреченный проект и нам о нем никто ничего не рассказывал, но все же единственное, что я поняла совершенно точно – медики тогда занимались всем, что связано с воспоминаниями человека, о том, как эти воспоминания образуются, деформируются, хранятся, медленно стираются, а главное – восстанавливаются.
-А как вы помните о своей прошлой жизни вне стен этой больницы? То есть свои воспоминания вы смогли восстановить сами?
-Вы можете не верить, но я пользовалась почти таким же методом, что и те люди, которые порезали вам руку. Не рискну называть их врачами, да и место, где мы с вами находимся…в общем, не уверена, что это больница.
Волна надежды хлынула прямо в мое сердце и пролилась от головы до кончиков пальцев.
-Умоляю вас, скажите, как вы вспомнили.
-Я почувствовала эмоции. Только не боли, а любви. Вы любили когда-нибудь?
Я попыталась напрячь мозг, но вспомнить ничего не удалось. Попытка отозвалась лишь шумом в ушах.
-Я не знаю.
-Не пытайтесь пока вспомнить, вам это вряд ли удастся. Закройте глаза и почувствуйте. Если не помнит ваш разум, то обратитесь к душе и сердцу, они всегда разговаривают с вами. Недаром говорят: глаза - зеркало души. Вспомните, какого цвета глаза у вашей любви…
Глава 4. Воспоминания
Комната была залита теплым солнечным светом, ненавязчиво проходящим даже сквозь плотные желтые шторы, занавешенные до середины окна. Я лежала на кровати, прикрытая одеялом. Пока сон медленно уходил, и ему на смену наступало приятное пробуждение, тело все еще лежало неподвижно. Однако я медленно повернулась и увидела его глаза.
Когда одинокий путник в приступе жажды на последнем издыхании добирался до плодотворного оазиса, единственной живой точки посередине пустыни; когда отважный мореплаватель находил затонувшие на глубине морской сокровища, спрятанные еще три века назад; когда голодный бедняк выиграл деньги в лотерее, которые могли обеспечить еще пятьдесят лет его безбедного существования – все они не были так счастливы как я, когда видела его глаза.
Они были широко раскрыты, но не имели определенного цвета. От серого при дневном свете, они менялись до темно-зеленого при луне. Иногда разные оттенки смешивались и составляли особую композицию. Но не только особенный цвет выделял эти глаза среди других. Чуть белые крапинки опоясывали черный зрачок, как невидимые кольца планет. Эти глаза были моим космосом, моей маленькой вселенной.
Он провел указательным пальцем руки по моей ладони, вычерчивая на линиях судьбы нашу общую дорожку счастья. Потом нежно поцеловал в щечку, и я почувствовала его запах. Он сочетал в себе запах свежего ветра, земли после пролитого на нее ливня и древесной акации.
Я приоткрыла глаза. Желтый свет, разлитый по комнате, все еще ненавязчиво играл солнечными зайчиками на ее стенах. Я открыла глаза, и мое сердце на мгновение  остановилось. При виде его оно всегда останавливалось как будто для передышки, чтобы забиться с новой силой. Во всем есть перерождение: даже солнце исчезает на ночь, чтобы на следующее утро появиться вновь.
Я сидела на кровати, опершись на подушку, пока он держал в руке чашку кофе. Выпив горьковатый и терпкий напиток, я любила гадать на кофейной гуще. И пусть мы оба не верили в судьбу, оставшуюся кляксой на дне чашки, гадание было особым ритуалом, без которого не начинался день.
Я назвала его по имени и потянула к себе. Сильные мужские руки сомкнулись на моей талии, небритая щека коснулась моей, и мы замерли в долгом поцелуе.
***
-Так что было в чашке? – Спросила поутру Мария Ивановна, когда я окончила свой рассказ.
- Я же сказала, что мы не придавали этому значение. Так значит, ваш метод мне помог. – Перевела я тему. - Знаете, это был не сон, я действительно начинаю вспоминать. Только не знаю, радоваться этому или нет. Может, лучше не помнить некоторые вещи?
- Не бойся, деточка моя. В любом случае, лучше знать. Только не путайте сны с явью.
- Скажите, люди, которые здесь работают, очень интересовались тем, что мне снится. Может, мои сны тоже что-то значат?
- Скорее всего, так есть. – Женщина вздохнула. – Но это определенно связано с вашим прошлым. Вспомните, тогда откроете для себя многие тайны настоящего.
Мы лежали молча еще около получаса. После моего сна-воспоминания меня одолевали смешанные чувства. Момент из прежней жизни казался раем по сравнению с тем, где находилась сейчас я. Что это? Научный эксперимент, в котором мы принимали участие или больница психиатрического профиля? Что же теперь делать? На этом вопросе мои мысли остановились.
В нашу палату (которую без тени сомнения можно было назвать «тюремной камерой» в связи с элементарным отсутствием окон) ворвалась женщина. Это была та самая медсестра, провожавшая меня вчера до комнаты.
-Доброе утро. – Сказала она тихо и, больше не говоря ни слова, взяла меня за руку и начала менять повязку. Я зажмурилась: верхний слой корки, образовавшейся на месте запекшаяся крови, больно оторвался вместе с марлей. Кожу защипало.
Тем временем, как медсестра обрабатывала  руку жидкостью, похожей на спиртовой раствор, я вспомнила, что не успела толком рассмотреть вчера ее лицо, потому что шли мы в темноте. Ей было около тридцати пяти лет. Возраст выдавали две длинные морщинки, удобно расположившиеся на лбу. Волосы были черные как уголь, а глаза карие. Нос у нее был средней длины, немного приплюснутый на конце, что придавало ей вид провинциалки. Руки у нее были тоже рабочие: кожа немного загрубела, бардовый лак на ногтях  почти стерся, отчего они казались еще короче. Мизинец правой руки украшало тонкое серебряное кольцо, отдаленно напоминающее большой перстень Бориса Васильевича со змеей, только сделанный на женский лад.
-Сегодня к вам придет лечащий врач. – Обратилась она ко мне, не смотря в глаза. – Он всегда совершает обход по понедельникам.
Я кивнула.
После того как медсестра разобралась со мной, она подошла к Марии Ивановне, сделала какие-то махинации. На них я не смотрела – слишком была занята своими мыслями и думала о том, что скажу Борису Васильевичу. Ясно было одно: раскрывать свои подозрения по поводу странности всего происходящего, а также рассказывать о нашей с моей новой знакомой догадке категорически было нельзя. Свои воспоминания я также решила оставить втайне от доктора.
Борис Васильевич вошел тихо как ветер. Словно призрак, он опустился на деревянный стул, стоящий наблюдателем около моей кровати. Правым глазом он посмотрел на мою соседку по палате. Убедившись в том, что она спит, доктор обратился ко мне взглядом, выдерживая паузу и не начиная разговора. Пока внутри у меня разгоралось пламя злобы и отчаяния, казалось, что тело и дух его были спокойны, и это не могло не возбуждать во мне еще  большую ярость. Его тусклые старческие глаза были полны отрешения и между тем, внутри у него горел огонек, порождающий пожар в его дикой дьявольской душе. Он больше не казался мне милым дедушкой, желающим мне помочь разобраться во снах и мыслях, а, значит, в себе. Теперь он был тихим судьей, посадившим меня в тюрьму и убивающим меня молча.
Медленно постукивая  пальцами руки со змеиным кольцом, он задавал определенный ритм нашей предстоящей беседы, похожей на реквием.
-Вспомнили? – Борис Васильевич начал резко, намеренно пропустив свои обычные вопросы о моем самочувствии, на больную руку он даже не взглянул.
-Нет. – Соврала я.
Доктор посмотрел на меня пристально, зрачки его сузились. На мгновение мне показалось, что он читает мои мысли и уже догадывается о моей лжи. Страх подставил свой нож прямо мне к горлу и я ждала бури, пытаясь всячески скрыть горячее волнение, затаившееся в моей груди как ответная реакция на ледяной страх. 
Но бури не последовало. Борис Васильевич улыбнулся своей обычной слегка наигранной дружелюбной улыбкой и продолжил:
-Так что же значат ваши сны?
- Вы спрашиваете у меня?
- Конечно же вас, Нина. – Его старческие глаза распахнулись. – Если эти сны снятся вам, то вы непременно должны знать их значение. Остальные люди могут только догадываться, интерпретировать их так, как им угодно. Вот только истина доступна лишь вам.
- Мои сны как и сны любого другого человека бессознательны. Я не могу их объяснить, опираясь лишь на разум. А ведь многое я не помню даже из своей сознательной жизни. Однажды вы сказали, что я пришла сюда, чтобы разобраться в своих снах с вашей помощью, я думала, что вы найдете ответы на мои вопросы. Так почему же вы не отвечаете, а задаете их? Ни один, слышите, ни один человек в белом халате, который якобы должен мне помочь, мне нисколько не помог. С меня только спрашивают!
В процессе своего монолога  я даже не заметила, как перешла на повышенный тон. Последнюю фразу я почти прокричала. Слезы тяжелыми каплями стекали со щек и растворялись на белом постельном белье. Между тем, Борис Васильевич сидел почти неподвижно. Он был похож на статую, только в своем вечном коричневом костюме. Вся моя накопленная усталость, отчаяние выходило вместе с глупыми слезами, а в ответ я получала только равнодушие и молчание.
Борис Васильевич ждал долго, пока моя истерика не закончилась. В палату даже периодически вбегала медицинская сестра Алла со шприцом снотворного, но доктор отсылал ее обратно одним взмахом руки. Он был здесь как монарх, наблюдающий за своими подданными, всегда хладнокровный, без чувств, без эмоций.
Наконец, все стихло: Мария Ивановна, соседка по палате, все так же мирно спала, будто и не слышала моих воплей, медсестра больше не врывалась с ненужным предложением «сделать успокоительный укольчик», я сидела тихо и исподлобья смотрела на Бориса Васильевича, выражение лица которого до сих пор оставалось неизменным.
Он встал со стула все с тем же каменным выражением лица, тихо, без единого шороха и звука. Покачнулся и издевательски скрипнул только деревянный стул, на котором он сидел все это время.
- Вы сказали почти все правильно, Нина. Но вы напрасно злитесь на меня. Мы сделали все возможное, чтобы вы сами нашли ответы на ваши вопросы. Если вы отказываетесь сделать это, тогда…Боюсь, я уже ничем не смогу вам помочь. У вас будет еще несколько дней, чтобы решить. Но похоже, что лечение заходит в тупик, и не имеет смыла его продолжать. В таком случае, за вами скоро приедут.
-Кто приедет? – Выдавила я из себя.
-Родственники. – Борис Васильевич посмотрел направо, где лежала Мария Ивановна. И я машинально вспомнила о нашем с ней разговоре вчера ночью. – А вы совсем не помните, что у вас есть мать?
Я промолчала.
- Я созвонюсь с ней в ближайшие дни. Всего хорошего.
Он ушел так же тихо, как и появился. Но мне казалось, что его поблекшие, бесцветные, увядающие глаза еще смотрят на меня вызывающе, а на том самом деревянном стуле до сих пор осталась его тень.
После его ухода, в палату зашла Алла. Без лишних слов она померила мой пульс, который я и так чувствовала всем телом и все же сделала то, что хотела все это время – укол.
Глава 5. Ближе к цели
Все та же желтая комната, только менее темная, чем в прошлый раз: шторы были уже раздвинуты, и из окна врывались солнечные лучики. Они бегали по стенам наперегонки, отчего все вокруг становилось еще ярче и веселее.
Он сидел за письменным столом, внимательно вычерчивая все новые и новые слова синими чернилами по идеально белому листку бумаги. На нем была белая футболка и темные джинсы, которые я подарила ему на день рождения не без помощи моей матушки. Даа…она-то понимала толк в моде. В общем, ничего особенного в его внешнем виде не было, вот только мне он казался самым красивым, привлекательным и желанным.
Нашу любовь можно было сравнить с солнечным днем. Когда-то мы просто стояли рядом в кромешной темноте, и даже если пытались смотреть друг на друга, то не видели ничего кроме слепящий тьмы. Но однажды наступил момент, когда ночь сменилась рассветом, и тогда нас озарило солнце, и я смогла разглядеть его глаза в ту самую минуту, когда он всматривался в мои. И так мы замерли в ожидании, когда наступит день. И вот наше солнце оказалось в зените и осветило нас своими лучами, но так, чтобы не обжечь. И тогда мы обернулись друг к другу, взялись за руки и больше никогда не отпускали друг друга, что бы ни произошло… С тех самых пор он стал моим Лучиком.
Я подошла к нему сзади так тихо, чтобы он не услышал моих шагов, и закрыла его глаза своими ладонями. Он чуть-чуть шелохнулся, но не испугался: даже поглощенный работой, он почувствовал мое присутствие. Удивительное свойство любящих людей, будто связанных одной ниточкой, у нас работало безотказно.
- Лучик, почему ты не набираешь текст на компьютере или на печатающей машинке?
Он ответил не сразу. Сначала поцеловал мои ладони, взял мою руку в свою и медленно провел по его щеке.
-Колючий!  - Возмутилась я.
- Не любишь колючего? – Мои любимые глазки засияли, а рот расплылся в улыбке.
Я коварно улыбнулась и чмокнула его в щечку:
- Еще как люблю! Моя хитрая щетинка!
Я села к нему на колени и обвила сильную шею руками.
-Ты пишешь уже несколько часов подряд без перерыва, стоит и отдохнуть.
-Рукопись надо передать редактору уже через два дня. – Уставшие серые глаза посмотрели в пространство впереди.
-Я испекла нам слойки, вот.
-Ммм… - Он хитро улыбнулся как ненакормленный кот, - Я уже чувствую запах из кухни. И как я мог его раньше не заметить? Совсем заработался.
-Иди скорее, чай с жасмином как ты любишь. Через пять минут прибегу к тебе.
Он нежно поцеловал меня в лоб, прямо как маленькую девочку, аккуратно спустил с коленей и вышел из комнаты, тихонько шаркая по полу.
Я взяла в руки рукописи, лежащие на столе. Листки были разложены хаотично, так, что в их последовательности мог разобраться лишь сам автор. К моему удивлению, в тексте было мало зачеркнутого и исправленного, как будто автор писал под диктовку. Может, так оно и было? Вдохновение приходит неожиданно и не всегда надолго. Но если оно все же удостаивает вас своего внимания, то тексты пишутся будто сами собой.
На одном листке одна и та же сцена была описана дважды. Автор хоть и доверял внутреннему голосу, но иногда даже несколько раз менял сюжет, добавлял новые детали и убирал ненужные или менее значимые сцены.
Я вытянула один из листков на авось и начала читать…

***
Небесная буря успокоилась: уже не было оранжевых языков пламени, пылающих  ярким фейерверком. Небо стало похожим на морскую гладь. Оно окрасилось в глубокий синий цвет, иногда прерываемый белыми полосками. Как будто художник рисовал свою единственную лучшую картину в жизни, и рисовалась она легко, будто сама собой. Художник брал огромную кисть, расклешенную конским ворсом в разные стороны, и накладывал краску на холст, сначала один тон, потом другой, а в конце разбавлял получившийся небесный фон белыми крапинками морской пены. Что это было? То ли облака, то ли маленькие волны, бороздящие морские просторы? Скорее всего, гибрид второго и первого. В Городе даже невероятное было возможно.
Я лежала на гладкой холодной поверхности, напоминающей кафельную плитку. И никого вокруг не было. Пропал даже злосчастный Искатель. Кто он такой? И что же все-таки он искал? Эти вопросы стали отходить на второй план. Главное, что опасность миновала, а где он теперь, для меня не имело никакого значения. Однако отсутствие кого бы то ни было поблизости, с одной стороны успокаивало, с другой – создавало некоторые подозрения.
Я встала с земли и сначала осмотрела себя. На руке была маленькая царапина, голова немного кружилась и несколько секунд я просто стояла не двигаясь. Когда же состояние пришло в норму, я решила оглядеться по сторонам. Вокруг не было ничего живого: ни деревца, ни кустарника, ни зеленой травы. Только безжизненные камни. Здания тоже пропали, уже не было разрушенных улиц, разложенного по камешкам бордюра, исчезло и центральное здание. Точнее, я чувствовала, что оно стало ближе, просто его не было видно за огромным забором. Да, меня со всех сторон окружала высоченная стена. Передо мной предстала картинка из прошлого, как Искатель прислоняет меня к стене. Значит, я находилась на том же месте, что и тогда. Только в тот раз из-за грозящей мне опасности я не успела разглядеть местность, хотя если бы успела – бежать было некуда.
Стена не просто проходила вокруг меня, она шла в разные стороны.  Как в лабиринте, когда кажется, что ты у финиша, неожиданно видишь, что путь здесь закрыт и нужно было двигаться в совершенно другую сторону.
Итак, я снова оказалась в продолжении своего необычного сна. И в этот раз мне пришлось идти через каменный лабиринт, стены которого в высоту  намного выше человеческого роста, а о протяженности его оставалось только догадываться.
Я шла по лабиринту на авось, притом очень долго. Сколько именно не знал никто – секунда здесь длилась бесконечность. О солнце можно было и не мечтать, надо мной висело лишь небо. Но чем дальше я двигалась вперед, время от времени  натыкаясь на преграды, тем чернее оно становилось. Я надеялась, что наступает ночь, а это значило, что я все ближе и ближе к моей цели – огромной башне. Ведь, по словам Искателя, понятие времени неразрывно  связано с тем зданием.
Через какое-то время  я начала чувствовать непреодолимую усталость, что не сильно удивляло меня – во сне можно испытывать даже боль. Однако я не останавливалась и никогда не оглядывалась назад. Еще сказочные герои, идущие в лесу одни, соблюдали это нерушимое правило.
На этот раз в голове мыслей практически не было, я старалась очистить себя от всего, что могло бы хоть как-то помешать моему пути. Однако это делали ящерицы, изредка появляющиеся у меня под ногами. Они вылезали из небольших темных дыр, в местах, где сходились две стены, образуя угол. Эти маленькие животные выныривали из своих домиков и бежали вперед, мешая мне идти, но вместе с тем указывая правильный путь.
На одном из таких перекрестков на самом верху стены показались два больших желтых глаза. Сначала я отшатнулась и хотела вернуться назад, но вовремя остановилась и, приглядевшись, поняла, что передо мной обычная сова. Сначала она сидела неподвижно, лишь незаметно мотала головой из стороны в сторону, а потом тихонько взмахнула крыльями, прохрипела что-то на своем языке и испарилась.
Между тем, время если не бежало, то заметно двигалось вперед. Синий цвет неба сменился темно-фиолетовым, а потом и вовсе черным. Дорогу мне освещали маленькие желтые кружочки наподобие земных звезд. Я смотрела на это небо и  спрашивала себя: кто же создал такую красоту и почему там, на небе так прекрасно, а здесь на земле только холодные камни и разрушенные здания, которые я видела совсем недавно? Кто все это создал и кто уничтожил? И как земной упадок может сочетаться с небесным расцветом, словно белое и черное, ночь и день..? Я смотрела наверх и даже не замечала, как на моем лице впервые за долгое время возродилась улыбка, а по левой щеке побежала слеза.
Глава 6. Исход
- Доброе утро! – Дверь в палату открылась резко, и в дверном проеме показалось улыбающееся лицо Бориса Васильевича.
Я вздрогнула от неожиданности и посмотрела на него исподлобья.
- Как ваше настроение? – видимо, обычный вопрос о здоровье он решил пропустить.
-Лучше, чем обычно. – Я улыбнулась.
Мы разговаривали с ним как старые друзья, хотя внутри нас пылал пожар вражды и неприязни друг к другу. Похоже, такое состояние было для доктора делом обыденным, поэтому он держался неплохо. Что касается меня, я тоже старалась не уступать ему в этом искусстве.
-Вчера вечером я позвонил вашей матери. – Скороговоркой проговорил Борис Васильевич, потирая свое змеиное кольцо. – Кстати говоря, вы ее вспомнили?
На мгновение в воздухе повисла едва уловимая пауза, во время которой он смотрел на меня щурясь.
-Нет, доктор, я не помню, что у меня есть мать. – Я покачала головой из стороны в сторону.
-Что ж, возможно вы вспомните, когда ее увидите. Потому что я принял решение вернуть вас домой. Боюсь, вы сами не предрасположены к лечению. А в нашем деле без этого никак нельзя.
Я молчала.
-Сейчас медсестра Алла принесет ваш чемодан с вещами. Вам стоит переодеть больничное платье.
И больше он не сказал ни слова. Наверное, только в этот момент я увидела в нем не просто «врача», проводящего свои опыты над сознанием больных, диктатора, которого боятся даже его коллеги-подчиненные, я увидела обычного старика с помутневшими от времени глазами, жилистыми слабыми руками и морщинами на лице. Он смотрел на меня долго, но я не отводила взгляд – мы говорили молча. Казалось, за это время он постарел еще на пятнадцать лет. А потом он развернулся и ушел, медленно шаркая ногами по полу.
Я посмотрела налево на мою соседку по палате Марию Ивановну. Она все еще спала, подергивая мизинцем правой руки. Наверное, ей снился сон, совершенно обычный, такой, как у всех нормальных людей. Хотя, кто знал? Мы были знакомы с ней недавно, и хотя часто беседовали, я так и не решилась спросить, как и почему она здесь оказалась. Четко ответить на этот вопрос относительно себя я также не могла. Только теперь это было не важно.
Когда больной только узнает о своей неизлечимой болезни, он не может смириться с ней сразу, он борется, не признает ее, ищет виноватых. Но потом постепенно привыкает к неизбежности ситуации, осознает, что ничего изменить нельзя и, как правило, у него проходит страх смерти, и он встречает ее с достоинством. Так и я со временем стала почти равнодушно относиться ко всему, что меня окружало, я приняла действительность такой, какой она для меня существовала.
Дверь в комнату судорожно скрипнула и на пороге показалась медсестра. В руке она держала объемный чемодан коричневого цвета с обшарпанными краями. Сначала мне показалось, что эта вещь не моя, уж очень она походила на чемодан путника, в котором скрывается раскладная плащ-палатка, табурет и еще куча нужных и ненужных мелочей.
-Возьмите, - Алла протянула мне «сундук» и скрылась за дверью.
Я положила чемодан перед собой и интуитивно нажала на медный замок так, будто я делала это постоянно. Крышка быстро раскрылась, и передо мной предстал гардероб довольно молодой женщины. Там были сарафаны ярких цветов, юбка-карандаш светло-синего цвета, белая блуза в горошек. Я вытаскивала эти вещи одну за другой, пока не наткнулась на очаровательное платье кремового цвета. Оно было прекрасно: гладкое, оно сверкало на солнце всеми цветами радуги, но не раздражало глаз; прозрачные стразы светились еще ярче и были похожи на утреннюю росу.
Я подняла это сокровище и приложила к себе. Платье словно ожило. Оно расцвело на мне как цветок, как белая лилия, омытая свежей росой. На какое-то время я словно пустилась в пляс. Я представила себя принцессой на огромном балу, самой красивой из всех девушек. Представила, что вместо голых белых стен больничной палаты висят картины именитых художников, а столы ломятся от яств. Единственное,  мне не хватало красивого галантного кавалера, который взял бы нежно меня под руку и закружил в быстром танце.
Я быстро кружилась в ритме вальса, но усталость одолела меня, и я завалилась на кровать. Я бросила взгляд на старый чемодан, выкинула оттуда все оставшиеся вещи и на самом его дне увидела фотокарточку.
На меня смотрела молодая пара. Девушка была невероятно красивая: длинные светлые волосы, зеленые глаза, ровные белые зубы, представляющие собой неотъемлемую часть жизнерадостной улыбки. А самое главное – платье! То самое, в котором я только что приплясывала. Рядом с девушкой на фото красовался молодой человек. Он аккуратно держал ее за талию, как будто боялся прижать к себе слишком сильно и повредить ее хрупкое тело.  Он смотрел прямо перед собой и буквально светился от счастья. Его выдали глаза в крапинку особого цвета, ведь я вспомнила, что мы знакомы. Я уже встречала его в своих последних снах наяву. Я решила перевернуть фотографию: на оборотной стороне карточки неровным почерком было выведено: «Нина, мы  всегда будем вместе. А если не рядом, то точно во снах».
Дверь в палату со скрипом открылась, и на пороге показался доктор.
-Аа..Уже переоделись… -  Протянул он. – Вы готовы?
-Сейчас как никогда. – В моем голосе прозвучала уверенность, которой бы позавидовала сама Жанна д`Арк.
-Тогда идем! – Он указал на дверь больничной палаты, служившей все это время моим пристанищем.

***
Я вышла как будто из невидимой двери, которая соединяла осколки моих снов, центром которых был, несомненно, Город. Да, я снова тут, стояла на свежескошенном лугу. Разрушенные дома виднелись вдалеке и всем своим видом напоминали о былых приключениях; позади меня заканчивалась стена лабиринта, из которого я нашла выход. Но то, что находилось прямо передо мной, не могло оставить меня равнодушной. То, к чему я так стремилась все это время, вселенский магнит и центр маленькой вселенной – огромное здание-башня не могло не поражать. Казалось, я преодолела сложный лабиринт, ходила кругами, и чем ближе я приближалась к «выходу», тем дальше он удалялся от меня. И вот мой триумф. Все кончается там, где начиналось.
-Все кончается там, где начиналось. – Повторил голос за мной.
Я услышала шелест шагов, которые раздавались сзади меня. Несколько секунд я боялась обернуться. Но потом вспомнила, что в этом месте время не существует и сделала шаг навстречу…Ему.
-Я знал, что ты найдешь меня. – Он улыбнулся, подмигнул правым глазом в крапинку и взял мою руку.
-Трудно искать, когда не помнишь предмет твоих поисков, да и местность тебе совершенно незнакома.
-Извини, я оставил тебе фотокарточку и пару воспоминаний о нас в твоих снах.
-А что же мы делаем здесь, в этом Городе?
-Дорогая, мы сами его создали. Неужели ты не помнишь? Я был писателем, и я писал книгу о некоем Городе, существующем в другой реальности. Но настоящим прототипом была наша жизнь!
-Так неужели мы сами все разрушили?
-Чтобы уничтожить, не нужно много думать. В нашей жизни зародился Червь. Наверняка ты видела его, когда шла сюда.
-Наверное… - Сказала я тихо и вспомнила того самого Искателя.
-Конечно, на самом деле он не существует из плоти и крови. Это я создал его именно в том обличии, в котором ты его видела. Этот Город когда-то был нашим Миром, а потом от него ничего не осталось. Только изломанное дерево и разрушенные кварталы. Не удивляйся, здесь нет времени, потому что он существует вне его: что было с нами в прошлом уже не важно, оно осталось только в наших снах, но и каково будет наше будущее - никто не знает. Видишь это огромное здание впереди нас? Ведь это последнее, что у нас осталось. Это наша Надежда. Только она выдержала ту бурю, что разрушила этот город. Но знаешь, гроза уже давно ушла и теперь нам остается только одно. – Он загадочно посмотрел на синеющее небо.
-Нам остается надеяться?
-Одной надежды мало. Мы будем строить.
-Строить? Все с самого начала? – Удивилась я.
-Нет, что ты! У нас есть фундамент и опыт прошлого строительства. Нина, - он обхватил меня обоими руками и посмотрел прямо в глаза, - мы построим Новый город, и уж поверь, он будет лучше прежнего!


Дата написания: сентябрь 2011 года - июнь 2012 года
Редактор: Вероника Максимова