Искушение и правда жизни

В не столь отдаленном будущем…

Узкая койка в узкой каюте – вот единственное, что хотел в данный момент молодой кадет – пилот самолета-истребителя Алекс Клыков, шагавший по одному из бесчисленных переходов небольшого военного авианосца «Неустрашимый». «Алекс» – это для друзей и для пилотов-погодков 26028-ой морской международной эскадры, охраняющей цепь Курильских островов. Официальное же ФИО пилота было Александр Макаревич Клыков.
Молодой пилот шел после девятичасового патрулирования. Задание по охране островов весьма ответственно даже в настоящее мирное время. Если патруль пропустит хотя бы легкий истребитель пиратов или враждебных сил представителей, так называемых антисистем, то приговор для пилота патрульного истребителя один – смертная казнь (лучше погибнуть на задании). Но дело не в этом. К смерти готовят всех выпускников Высшего Военно-морского Училища. Дело в том, что за выживание и развитие не потерявших человеческого облика людей после ядерной войны на планете Земля отвечает каждый человек, а военный в первую очередь.
Алекс прошел мимо столовой. Надо было бы зайти поесть, но сил не было. «Старики» сразу предупреждали, что первые три дежурства в патруле самые тяжелые. Все новое, ко всему еще предстоит привыкнуть.
Навстречу Алексу шла девушка из отряда ремонтников. Кажется, её звали Злата. Как и у Алекса у нее были «славянские корни». Девушка прошла мимо парня с подчеркнутым пренебрежением. Алекс усмехнулся, от усталости ему было наплевать даже на Злату, впрочем, как и на всех девушек авианосца «Неустрашимый».
Наконец, впереди показалась дверь каюты. Алекс подошел, хрипло сказал: «Открыться». Замок, запрограммированный на голос Алекса, открыл дверь. Парень сделал несколько шагов до койки и упал на нее прямо в одежде. Через две секунды он уже спал.

  Злата (Алекс не ошибся, припоминая имя девушки) шла на очередные работы по диагностике двигателей истребителей. Возле 48–го отсека ей встретился пилот. Молодой парень, русоволосый, сероглазый, среднего роста. Вид у него был неважный: глаза красные, волосы сальные и идёт еле–еле.
Этого парня Злата уже где-то видела, но он не произвел на нее особого впечатления. Вообще-то на авианосце служило вахтовым способом 140 человек и люди жили, как правило, в одних и тех же каютах. Поэтому со временем определенный круг лиц становился привычным.
Девушка прошла по коридору, затем поднялась по лифту и зашла в каюту для переодевания, находившуюся перед ремонтным ангаром. В помещении находились шкафы с табличками имён ремонтников, возле шкафов переодевались несколько девушек.    
Злата, не глядя ни на кого, сняла брюки, китель и сорочку и надела комбинезон ремонтника. Девушки с усмешками поглядывали на Злату, но в их глазах сквозила зависть. У Златы действительно была красивая фигура, темно-русые прямые  волосы до плеч, синие-синие глаза, белая и чистая кожа. Лицо имело правильные и нежные черты, но несколько резко очерченные, что придавало внешности девушки какое-то волевое выражение. Характер у Златы был очень независимый, но не наглый, не напористый.
Злата вышла из каюты для переодевания в ангар и направилась к инвентаризационной каюте, где выписала прибор для диагностики двигателей истребителей, прошла инструктаж по технике безопасности и пошла обратно в ангар, где ее «ждали» воздушные истребители, напоминающие затаившихся перед броском молодых хищников.

Ровно через 8 часов после того, как Алекс заснул, напротив койки включился экран. С экрана на Алекса смотрел молодой человек в штатском интеллигентного вида, находившийся в библиотеке. Человек в экране усмехнулся, глядя на Алекса, и нажал кнопку музыкального проигрывателя. Каюта мгновенно наполнилась ритмичными и громкими звуками классической музыки из «Времен года» Вивальди. Алекс сильно вздрогнул во сне и медленно начал просыпаться. Затем молодой пилот поднял глаза на экран, во взгляде его явственно было видно раздумье, мол, не запустить ли в экран чем-нибудь тяжелым.   
– Знаешь, Игорь, что я глубоко тебя ненавижу в эти минуты жизни – сказал Алекс, тяжело поднимаясь, – Когда-нибудь прибью нечаянно…
Человек в экране вышел из библиотеки. Фоном стал пейзаж сибирской зимы в хвойном лесу.   
– Красиво, правда? – спросил Игорь из экрана, щуря карие глаза. – Ты помнишь, что при достойном исполнении служебных обязанностей через год ты в отпуск приедешь сюда? Но только при достойном. Через два часа у тебя плановые тренировки по динамике полета, – Игорь начал загибать пальцы,  перечисляя обязанности Алекса, – а ты не подготовил отчет об изученном материале, через три часа учебные работы по ремонту в условиях аварийной посадки, затем подготовка к  соревнованиям, затем…
– Прекрати читать мне мое расписание, – прорычал Алекс и легко поднялся, – я его лучше тебя знаю.
– … самостоятельные занятия по подготовке к экзаменам на подтверждение квалификации и, наконец, вечером у тебя связь с Иркутском. У твоей бабушки день рождения. Ты ничего не добьешься, если будешь потакать своим слабостям.
Алекс принял упор лёжа и начал отжиматься.
 – А что насчет «прибью», так это спорно. Монитор чуть менее прочный, чем алмаз. 
Алекс отжался тридцать раз «кузнечиком» и поднявшись пробурчал:
– Какая-то компьютерная программа будет меня жизни учить.
 Игорь действительно был компьютерной программой, но не для развлечения или борьбы со скукой. Это был помощник и, без преувеличения, электронный друг. Каждая подобная программа разрабатывалась коллективом лучших учёных Международного союза, самых различных видов наук, от программистов и психологов до медиков и теоретиков стратегии войн.
Особенностью программы было то, что она не становилась обязательным учителем и наставником, а только по желанию её владельца. Человек мог в любой момент отключить её или попросить, скажем, анекдот рассказать. Существовал большой выбор «личностей» данной программы: седой добрый, всё понимающий дедушка, сногсшибательная блондинка и другие. Выбирал человек.
У многих людей появлялись тёплые чувства к своей «личности» программы, вплоть до подобия привязанности детей к родителям и влюбленности.
Алекс Клыков такие отношения отрицал. Он в душе презирал молодых людей «крутящих виртуальную любовь», живущих в каком-то своём мире: работа, вечером встреча с электронной любовью, к среднему возрасту – разочарование в жизни, а к старости – брюзжание и нигилизм.
Скоростной полет над землей, настоящий штурвал смертоносного истребителя в руке, кровь и пот тренировок и учений, вот, что всегда уважал Алекс и со временем сделал своим жизненным выбором. А девушка для него обязательно должна была быть из плоти и крови.
Душ прояснил голову. Алекс с большим удовольствием растёрся полотенцем до красной кожи и вышел бодрым.
Клыков посмотрел на часы на руке с металлическим браслетом (анахронизм, конечно, но подарок прадеда) до плановых тренировок по динамике полета оставалось один час тридцать семь минут. Нехватка времени – вот, что постоянно испытывает каждый пилот-кадет. Сжатые сроки обучения и максимальные нагрузки на человеческий организм – особенности обучения военных Морского Флота.
«Ещё успею подготовиться». Алекс уселся в тренировочное кресло пилота напротив монитора.
– Игорь, теорию полёта.
Игорь спокойно кивнул и вывел на электронную книгу, располагающуюся горизонтально на столе, текст с движущимися иллюстрациями теории полёта истребителя в горах. Игорь был предельно исполнителен, когда речь шла о деле.
В течение получаса Алекс повторял теорию, снова и снова прокручивая в голове правила и динамику полёта. Напечатав и сохранив отчёт в памяти портативного личного компьютера, он нажал кнопку рядом с электронной книгой и откатился на кресле от монитора. «Нужно потренировать реакцию». Из стены начали выезжать панели, и через пять секунд перед монитором образовалась тренировочная кабина истребителя, заполнив узкую каюту. Алекс подкатился, кресло автоматически закрепилось.
 – Игорь, дай практику полета.
Алекс надел шлем объёмного видения и включил кнопку запуска двигателя. «Кабина» мелко задрожала, датчики проверили состояние здоровья пилота, а бортовой компьютер начал выдавать данные технического состояния истребителя – полное ощущение реальности происходящего. Толчок старта, временная перегрузка, стремительно приближающееся ночное небо...
– И помните, – сразу вспомнились слова полковника преподавателя, человека суровой и прямолинейной натуры, – предпоследняя ступень экзаменов на подтверждение квалификации пилота – ночной полёт в составе звена в Скалистых Горах. Гибель в среднем 5,05 процентов экзаменующихся. Последняя ступень – выживание в реальном десятиминутном бою с истребителями антисистем. Гибель в среднем 15,45 процентов экзаменующихся. Хотите жить? Учитесь…

В класс по динамике полёта молодой пилот успел зайти за две минуты до начала занятий. В группе Алекса было тринадцать человек и всего две девушки. Девушки-пилоты служили в основном на транспортных самолетах, а также на челноках-разведчиках, практически никогда не вступающих в боевые действия.
В конце занятия учащиеся завершили учебный полёт в виртуальном пространстве и сидели, сняв шлемы и приходя в себя. Преподаватель, мужчина лет тридцати пяти, в звании капитана, прохаживаясь между учебными местами, зачитывал результаты полёта.
– Ну что же, пилоты-кадеты. Результаты, на мой взгляд, весьма плачевные. Только трое долетели до цели. Первый Ричардсон, неплохой результат, но можно лучше; второй Ли, то же замечание; и третий Клыков. Тебе, Александр, нужно прекратить действовать строго по правилам, немного своего, побольше импровизации. Не нужно сковывать себя, будь свободнее. Полагайся на инстинкты, это должно помочь тебе. Хотя твой полёт я отмечаю как самый выдержанный в рамках правил, но результат сам видишь ты только третий.
Алекс кивнул головой. В душе он был согласен с преподавателем.
Преподаватель продолжал:
– Девушкам я бы посоветовал принимать успокоительные препараты перед полётом, – голос капитана похолодел, – слишком много нервности и неустойчивости. Всем остальным настойчиво рекомендую сделать соответствующие выводы и если есть или появятся вопросы, прошу подходить с ними ко мне, разберём их вместе.
Пилоты-кадеты начали выходить в коридор. Алекс невольно услышал, как идущие за ним девушки переговаривались полушёпотом:
– Ну и урод же этот препод. Если он думает, что перспектива получить «приятный» разряд электрического тока при столкновении не действует на нервы…
Дальше Алекс не слушал, он резко повернул в коридоре и пошёл быстрым шагом к столовой. Пустой со вчерашней смены желудок, настойчиво давал о себе знать и мысль о еде не оставляла.      
В конце смены Алекс хромая шёл домой. На тренировке по рукопашному бою двадцати двух летний чернокожий Эндрю Стоун отбил ему ногу и по голове настучал так, что в ней до сих пор гудело, а в конце спарринга провел приём на удушение. Напоследок, лучезарно улыбаясь ослепительной белоснежной улыбкой на чёрном как уголь лице, он напутствовал:
– Алекс, ты крепкий, но медлительный и не умеешь бороться. Побольше работай на технику борьбы и скорость. Ты бьёшься, как медведь ломится через кусты – просто и с напором.      
Дверь каюты привычно открылась при голосовом приказе, автоматически включился свет. Алекс подошёл к распределителю и, нажав соответствующие клавиши, заказал апельсиновый сок и мороженое.
Автоматический голос в распределителе ответил:
– Заказ выполнен, на вашем счёте осталось пятьдесят девять целых и семнадцать сотых условных денежных единиц.
Жалование пилотов–кадетов находилось в прямой пропорциональной зависимости от успеваемости в учёбе, и Алекс мог себе позволить некоторые маленькие радости жизни. Но и это доставалось благодаря упорной работе.
Достав из распределителя сок и мороженое и поморщившись, Алекс сел на койку. С экрана монитора на него уже смотрел Игорь.
– Устал? – сочувственно спросил он.
– Нет, я свеж и бодр как никогда!
Игорь усмехнулся.
– Через пятнадцать минут у тебя связь с Иркутском.
– Помню.
– Ты бы отправил бабушке какое-нибудь своё стихотворение.
– Да какое?
– Хотя бы это.
На экране появилось стихотворение Алекса, написанное им в семнадцать лет на Земле. Оно уже было красочно оформлено на поздравительной открытке в электронном виде. Всю эту работу провёл сам Игорь, Клыков ему этого задания не давал.
– Что бы я без тебя делал, Игорь. Спасибо.
– Пустяки.
Алекс начал читать стихотворение. Иногда следующие строки сами всплывали в памяти. 
         
            Золотая осень

На пыльной дороге жёлтые листья,
Прозрачная синяя даль,
И в нее уносятся мысли,
Светлая льется печаль.
Это – осени солнечный праздник,
А он – грусть ушедшего лета.
Меня ветер свободою дразнит,
Навевая собою сонеты.
Ладно, осень, мы вместе пропели
Свободы святые преданья,
Ну а ты в даль улетела,
Оставив лишь снега сверканье.
Может, что-то в жизни не вышло,
Может, что-то Бог мне не дал,
Только грудь моя сладко так дышит,
И уста не кривит мне оскал.
Шелест листьев, улыбки девчонок,
Словно в сказке осень кружит,
Этот день позолочённый
Что-то хорошее мне посулит.
И стоит, наполовину зелён
Старый и добрый клён…
               
Алекс улыбнулся. «Да, хорошее стихотворение. Золотая солнечная осень в старом добром Иркутске – это что-то очень светлое и родное».
– Игорь, а ничего, что оно как-то не к случаю. День рожденья всё-таки, а здесь про осень.
– К случаю. Сегодня пятнадцатое сентября. И это стихотворение передаёт твои переживания, а ведь бабушка постоянно о тебе думает.   
За три минуты связи Алекс узнал последние новости с земли, поздравил бабушку и успел переслать ей открытку.
Кое-как раздевшись, Алекс зарылся в одеяло и где-то уже на границе сна он подумал: «Хороший день, трудовой. Правда, пока я на тренировке потом обливался, другие пилоты могли сидеть в кафе и потягивать коктейли. И какой-нибудь парень, наверное, сержант угощал эту девушку, Злату. Все-таки не даёт она мне покоя. Красивая, ёлки зелёные! А я всё тяну жилы, тяну. И если из этого ничего у меня не выйдет, это будет «забавная» шутка судьбы… Злата… Злата…». Перед Алексом возник образ Златы, затем он трансформировался во что-то неясное и необъяснимым образом, что возможно только во сне, похожее на черное бесконечное подводное пространство. Алекс ощутил сильное волнение, почти страх и застонал во сне. Неосознанно он провёл во сне правой рукой по груди и положил кисть на нательный крестик и, через некоторое время, почувствовал успокоение. Больше снов он не видел в эту ночь.

Утром следующего дня Алекс шел к своему истребителю, предполагая заступить на очередное патрулирование. Но его ждал сюрприз. Подойдя к самолету, он увидел, вскрытую панель двигателя и лежащие на полу запчасти. Среди них сидела Злата. Внутри у Алекса что-то волнующе и радостно забилось, и он немного полушутя отдал воинское приветствие ей. Она же, погруженная в свои мысли, хмуро и рассеянно ответила.
– Вы поступаете в мое распоряжение до конца смены – Злата протянула бланк распоряжения.
Алекс прочитал его и кивнул.
– Какие будут указания?
– Работы будет много… – протянула Злата и улыбнулась – советую переодеться в ремонтный комбинезон.
Весь день Алекс исполнял обязанность тягловой неразумной рабочей силы. Носил тяжелые запчасти, придерживал шланги, закручивал и протягивал гайки. И украдкой он все время поглядывал на Злату. Что-то в нем происходило, словно душа как-то качественно менялась. Через некоторое время Алексу начало казаться, что жизнь без того, чтобы рядом была Злата, с ее мелодичным голосом, женственными движениями и сдержанной улыбкой вообще смысла не имеет.   
К концу смены они все же не успели всю работу доделать. Злата, вытерев рукавом лицо и запачкав машинным маслом щеку, спросила:
– Задержимся на часок? Завтра полетишь тогда.
Алексу нестерпимо захотелось ласково вытереть ей щеку, так что он почувствовал, как начала кружиться голова, и он только кивнул, так как  знал, что осипший голос и бурчание под нос могут выдать его с потрохами.
В свою каюту Алекс в этот вечер плыл. Нет, конечно, он шел, но восприятие окружающего у него было скорее как у плывущего человека. У Алекса была некая особенность, в которой он постеснялся бы кому-либо признаться. Если жизнь с кем-то тесно сводила его впервые, то Алекс почему-то начинал представлять себе, что на этого человека нападают хулиганы с целью избиения и унижения, а он, Алекс, вступает в драку с ними и, конечно, защищает этого человека. В воображении Алекса на Злату в этот вечер хулиганы нападали почти непрерывно.
В последующие три дня у Алекса постоянно перед внутренним взором стояла Злата. Он мельком несколько раз видел ее в ремонтном ангаре, и каждый раз в сердце появлялась нарастающая давяще ноющая боль, и со временем эта боль стала постоянной и проходила только когда он засыпал, а может боль и не проходила, просто он переставал ее чувствовать. Алекс долгими взглядами провожал Злату, она же его, казалось, и не замечала. Раньше с Алексом такого еще не бывало. Он дружил в разное время с несколькими девушками, с одной целовался на вечеринке по поводу его поступления в училище. Вроде договорились переписываться, но Алекс из-за высокой учебной нагрузки так ничего не написал и ни одного письма не получил. Впрочем, он и не переживал по этому поводу.
В какой-то из дней напряженное ожидание чего-то стало невыносимым. Алекс решился подойти к Злате и пригласить ее в кафе или в кино. Но потом он решил, что лучше будет позвонить ей, у него был номер ее рабочего телефона. Решил он именно позвонить по двум основным причинам. Первая заключалась в том, что Алекс сильно не любил в людях навязчивости, а подойти и пригласить – в его понимании было более навязчиво, чем сделать предложение по телефону. Второй причиной было то, что, зная себя, Алекс предвидел, что при личной встрече он будет чрезмерно серьезен, будет бурчать себе под нос, так что Злата обязательно будет его переспрашивать.
Решение позвонить пришло как-то быстро, сердце забухало. В критические моменты жизни Алекс, когда начинал малодушничать, мысленно загонял себя в психологический тупик, говоря себе внутри, что, мол, если он сейчас не решиться на этот поступок, то значит он и не мужик, а если он не мужик, то по дальнейшей логике жизнь смысла не имеет, да и вообще это уже и не он, а некая другая, неприятная ему личность. Именно так он всегда мыслил, когда приходилось драться.
У себя в каюте Алекс взял телефон и набрал номер. В трубке ответил незнакомый девичий голос:
– Ремонтники истребителей. Вам кого?
– Позовите Злату, пожалуйста, – глухо выговорил Алекс.
Его, конечно, не расслышали:
– Что-что?!
– Будьте добры, Злату позовите!
– Ее нет. Будет минут через пять.
В течение этого времени Алекс еще несколько раз отогнал мысль о том, что звонить не стоило бы. Через пятнадцать минут он повторно набрал номер. В трубке он услышал голос Златы и сказал на всякий случай:
– Позовите Злату, пожалуйста.
– Говорите громче! – отозвался веселый и беспечный голос.
– А Злату можно услышать?
– Это я.
– Это с вами пилот истребителя разговаривает. Ну, помните, мы с вами, где-то неделю назад, весь день мой истребитель ремонтировали?  – Алексу стало неловко, что его сейчас и не вспомнят, а он тут со своим предложением нарисовался. 
– Да-да, я помню…
– Вы знаете, вы мне очень нравитесь, – Алекс словно на праздник Крещения ухнул в ледяную прорубь, – скажите можно вас пригласить в кафе… или в кино.
– Никак!
Алекс не понял, он ожидал ответа вроде «нет, нельзя» или «ну попробуйте, пригласите», а потому переспросил:
– Что?
– Нет, никак! Вообще!
– А. Ну ладно. Извините.
– Да нет, ничего!
  Алекс положил трубку. Волнение отступило. Чувство было двоякое. С одной стороны он мужик, и ситуацию прояснил. Все лучше, чем мучительная неопределенность. С другой стороны было разочарование. Алекс придерживался точки зрения, что любовь – это подарок от Бога, и завоевывать ее не надо, а потому отказ Златы для него был окончательным вердиктом.
В последующие дни Алекс жил как во сне, мир вокруг изменился. Из деловой среды со своими задачами, он стал реальностью, которую надо терпеть. Терпению, помогала старая песня со словами: «Зачем, зачем на белом свете есть безответная любовь?». И он напевал ее.
Однажды Алекс решил перед выходным выпить вина, потому что тренировки он забросил и только тянул еле-еле учебу и службу. Зайдя в кафе, он сразу увидел за одним из столиков Злату с молодым майором. В сердце больно, очень больно кольнуло. Надо было уйти, но Алекс сел за барную стойку и заказал крепкого пива. Устроился он так, чтобы их было видно.
В этот вечер Злата была другая. С макияжем и в вечернем платье она контрастно отличалась от девушки-ремонтника в комбинезоне. Поведение ее тоже было другое, жесты более свободные, смех, открытая улыбка. Ей было хорошо – это чувствовалось.
Принесли пиво в бокале. Алекс начал его пить долгими глотками. Голову с непривычки повело сразу. Но странно – опьянение только усилило душевную боль. Заиграла медленная романтическая музыка, и Злата с майором поднявшись начали в обнимку танцевать среди других пар. В этот момент молодой кадет вдруг отчетливо понял: или он сейчас уйдет, во что бы то ни стало, или же напьется до полусмерти и будет беда. Алекс истово, широко, словно в борцовском захвате медленно пересиливая противника, перекрестился и поднявшись вышел, забыв заплатить за пиво. Официант, наблюдавший за Алексом, не окликнул его, лишь молча рассчитался своей картой и, посмотрев на Злату еще раз, только пожал плечами.
Алекс переоделся у своей кабинки и зашел в полупустой тренировочный зал. Включив плеер со спокойной инструментальной музыкой, он побежал. Сначала ровно, чувствуя как быстро выветривается алкоголь, и сердце, непривычное к нему, работает с усилием. Потом окружающее словно ушло, и уже не было ничего – только музыка, дорожка, бег, полутемный зал. Молодой кадет просто и банально себя изматывал, чтобы от усталости легче и быстрее заснуть. Временами вспоминалась Злата, тогда Алекс бежал быстрее, будто бы убегая от боли.               

Звучал тревожный вой. Алекс спал и всё никак не мог понять что это. Пробуждение от сна было тяжёлым. Алекс чувствовал, что его разбудили слишком рано. Голова ощутимо болела, особенно в затылке, неотдохнувшее тело упорно отказывалось служить, разум искал причину забыться и не мог её найти, так как вой был сигналом к подъёму по тревоге.   
– Даже поспать не дадут… Игорь, учебная?
– Похоже, нет. Давай-давай, поднимайся. Сбор на верхней палубе. Что-то случилось и это не очередное обострение отношений с представителями антисистем. О них передают по вещанию, и не бывает подъёма по боевой тревоге.
Тренированное тело, казалось, одевает себя само, без участия разума, так же оно и бежало под звук сирены, словно во сне, среди таких же тел по коридорам и вверх по лестницам.

Морской ветер живительной прохладою обдал лицо. Звезды тускло подмигнули, и Алекс встал в строй пилотов истребителей. Шуршал полушепот, и по нему стало понятно, что пока неизвестно для чего собрали их.
Минут через пять пришел полковник. Майор приказал:
– Равняйсь! Смирно! – и доложил полковнику. – Пилоты истребителей по тревоге построены, личный состав в полном сборе, включая кадетов.
Полковник кивнул и обратился к пилотам.
– Тревога боевая. По данным нашей разведки на острова и континент движется для бомбардирования десять вражеских штурмовиков под прикрытием семидесяти пяти, а возможно и более, истребителей. Маршрут их проходит прямо над нашим авианосцем. У островов их встретят. Вопрос стоит о спасении нашего корабля. Командованием авианосца принято решение о задержании вражеских самолетов силами наших истребителей…
Повисло тяжелое молчание. Все прекрасно понимали, что при их тридцати истребителях встреча с самолетами антисистемы равнозначна самоубийству.   
Полковник продолжил:
– На задание берутся только добровольцы, пятнадцать человек. Есть такие?!
Было слышно только шум волн. Молчание становилось все более нагнетающим, и словно на грани возможности слуха тонко звенела стальная струна. Алекса как будто кто-то внутри непрестанно подначивал сделать шаг вперед, и он его сделал с холодной и мрачной решимостью. И только потом понял, что шагнул первым и что сделал это только он.   
Полковник мягко сказал ему:
– Сынок, это касается только боевых пилотов и офицеров.
Но Алекс, отдав воинское приветствие полковнику, упрямо наклонил голову и твердо ответил:
– Прошу разрешить.

Полковник кивнул. В это время почти одновременно из строя вышли еще трое, затем еще несколько. Пятнадцать пилотов-добровольцев набралось.

Первый боевой вылет. Ночью. Алекс не чувствовал страха, хотя нервное напряжение было предельным.
«Ну, вот и все. Все правильно. Закончится этот фарс с моей бурей в стакане. Совершу хоть один настоящий поступок в своей жизни, хотя бы он и станет последним».   
Летели недолго. Алекс неожиданно, так что даже вздрогнул, услышал в наушниках голос командира звена:
– Противник перед нами. Через три минуты пересечение зоны досягаемости снарядов. С Богом!
Через бинокль прибора ночного видения Алекс увидел черные точки самолетов и, выбрав две самые жирные точки, настроил прицел и запустил две ракеты, а в следующий момент начал стрелять из пулемета. Ночное небо осветилось взрывами и дорожками трассирующих пуль, и тут же Алекс почувствовал попадание в его истребитель, кажется, в левое крыло. Машина сразу перестала слушаться и накренившись спикировала вниз. Система катапультирования сработала сама, и Алекса выбросило в ночное небо. Парашют при раскрывании хлопнул, и кадета понесло ветром по нисходящей дуге вниз. Перед самой водой Алекс отстегнул парашют и задержал дыхание. Больно ударившись спиной о поверхность воды, он погрузился в ледяную черную пустоту. Когда Алекс открыл глаза, то ему показалось, что он уже был здесь и уже заглядывал в эту бездну.
Алекс выплыл на поверхность, долго прокашливался и не мог отдышаться, потом включил сигнальный маячок. Он понимал, что таблетки, спасательный жилет и термокостюм помогут ему прожить лишних несколько часов, но смерть может стать долгой и мучительной.         
Алекс крутанулся на воде, оглядывая небо. Бой сместился далеко от него и лишь на горизонте были видны вспышки, оттуда долетали гулкие раскаты. Кадет лежал и прогонял мысли об акулах. Звездное небо безразлично смотрело сверху. «Да уж. Все куда-то бежал, спешил сделать карьеру, отказывался от маленьких удовольствий жизни, родным мало времени уделял, бабушке… Вот плаваю теперь. Приплыл... Зачем спешил? Куда? В чем смысл, да и есть ли он?». Алекс посмотрел на часы и с неприятным чувством отметил, что время течет неимоверно медленно. «Злата… Что это было? Искушение или правда жизни, что-то большое и светлое прошедшее мимо или же только красивый мираж?». Прислушавшись к себе он с удивлением не почувствовал той сильной боли в сердце, которая последнее время не оставляла его при воспоминании о Злате. «Неужели это были лишь плоть и кровь, набор инстинктов, толкающих человека на необдуманные поступки? Инстинкт размножения, вытесненный сейчас инстинктом самосохранения… Ведь есть девушки с которыми просто и спокойно. Они встречаются редко, и не привлекают сразу внимания, а только спустя время, когда поймешь какие они, и привлекает в них что-то другое. Не тело и общение, и даже не интеллектуальный уровень, а душа. Душа чистая как… Как летнее утро в лесу с бриллиантовой росой и пением птиц. А я к таким девушкам особо и не подходил, словно чувствуя, что не достоин что ли или что мы разные, но и разность эта заключается в том, что у меня нет такой чистоты».
Алекс вдруг понял, что засыпает, и спохватившись сообразил, что замерзает и спать нельзя. Он попробовал поплыть и согреться, но быстро выбился из сил и почувствовал, что может потерять сознание. Достав из нагрудного кармана таблетки, положил несколько под язык. Через некоторое время онемевшие конечности стало покалывать и ими стало легче шевелить.
Таблетки закончились вместе с питьевой водой. Стало светать, поднялся ветер, и пошел мелкий противный дождь. Алекса поднимало и опускало на океанических волнах. Стало тошнить, тело била дрожь, и кадет погрузился в полусознательное зыбкое бытие. «Вот, похоже, и все. Костлявая с косой сейчас по волнам ко мне пойдет. Господи, Боже мой…».
Но по волнам к Алексу спешила не только костлявая, но и скоростная спасательная лодка, наводимая сигналом его маячка.

Потом был лазарет. Слезы бабушки в видеофоне. Награждение и досрочное присвоение звания боевого пилота, принимая которые Алекс внутренне стыдился за то, что причина его поступка была сомнительной для награждения. Изнуряющая болезнь и месяцы восстановления. Спустя несколько лет Алекс отчетливо понял, что влюбился тогда даже не в Злату, а в тот образ, который сам себе придумал. И что влюбляться сильно или слабо человек может относительно часто. А любовь как глубокое, истинное чувство может быть только одно, к одному человеку и на всю жизнь, если вообще приходит.