Утопия 21

Фантастическая повесть

Предупреждение:

Повесть содержит материалы, порицающие Национал - Социализм.
Повесть запрещена к чтению и распространению на территории Третьего Рейха особым указом Министерства Имперской Пропаганды и Цензуры от 17.06.21. Совершение вышеприведенных деяний карается смертью.

Ваше Министерство Имперской Пропаганды и Цензуры. Ваш мозг - под надежным замком.

Хах.
Утопия.
Третий рейх.
Я был прыщавым мальчишкой, когда снимали "Триумф Воли". Тогда меня, члена местного отделения ГитлерЮгенд послали в Нюрнберг.
Это было красиво.
Потом нас послали на войну. Спустя несколько лет.
Я был в 3 ей танковой дивизии Ваффен СС "Мертвая Голова". Я обожал свою форму. В стрелковом взводе. Я был пулеметчиком.
Я помню как горела Варшава. Как мы были в Париже. Как из Норвегии нас несли огромные катера к Британии. Как мы были в Лондоне.
Я был первым, кто ворвался  в Букемгемский Дворец и видел как королева выстрелила себе в висок. Хах. Потом была Россия. Избиение младенцев. Неорганизованные, но упорные. Но мы были профессионалами.
У Москвы будто воздух был сделан из пуль. Два месяца непрерывного штурма.
Потом мы вошли в город.
Помню когда мы вошли в метро...Там были люди. Дети. Старики. Женщины. А у меня был огнемет.
Эти крики...Они до сих пор мне снятся.
Потом был Урал. Сибирь.
5 долгих лет войны. Мы насиловали. На глазах матерей мы насиловали их дочерей и наоборот. Мы веселились как в последний раз, потому что завтра мы могли погибнуть.
Мы вылавливали самых красивых девушек и везли на базу. Если девушка беременела - мы ее расстреливали. Унтерменш не мог носить в себе чадо уберменша.
Меня ранили в Иркутске. Осколком выбило глаз.
Я вернулся в строй спустя год. Моей первой после ранения и последней в карьере бойца Черного Ордена операцией был Владивосток.
Помню когда мы дошли до пирсов. Пирсы были в людях. мертвецах. Один был жив. Он встал и посмотрел на меня. Последний русский.
Он посмотрел на меня и бросился на меня с гранатой. Я убил его раньше. Он упал и граната взорвалась, разметав его останки вокруг.
Это был последний человек, которого я убил.

"Записки Старого Эссэсовца". Ассен Лютер. 1959  Запрещено к печати и распространению.

Часть 1: Еще один озабоченный из СС

1.

-Подъем! Подъем! - орал наш штурмфюрер по громкой связи. Его голос по утрам напоминал больше лай собаки, чем "командный" голос офицера Ваффен СС.
Мы повскакивали с кроватей. Мы гурьбой побежали в душ, прижимая к груди туалетные принадлежности. У раковин была настоящая куча мала. 17 летние воины Черного Ордена в трусах и майках с двумя рунами "зиг" расталкивали друг друга, намазывая зубную пасту на щетки.
Я почистил зубы, чуть не расшибив себе щеткой губу, когда меня толкнул в бок Ганс - мой лучший друг. Нордическая детина, ростом по башню тяжелого танка "Мастадонт". Он с веселым смехом толкал всех, выслушивая в свой адрес отборные немецкие ругательства.
Я пробежал в душ. Включил воду. Ополоснулся. Намылился. Ополоснулся. Вбежал в казарму. Натянул штаны, рубашку, сапоги и китель. Все! Я готов!
Я один из первых выбежал на плац. Наш взвод построился лишь спустя две минуты.
К нам вышел штурмфюрер. Молодой мужик. Ему лет 25. Он осмотрел нас. Молодую гвардию Империи. Настоящих арийцев.
-10 минут. Многовато бойцы.- он обошел нас. - Бляха не начищена. Боец! Почему китель мятый? Ты трахал его от вселенского одиночества? На сапоге дыра. Попроси замену. - Он остановился напротив меня. - Образцово, Штурмман. Полюбуйтесь на Отто. Настоящий Ариец. И в учебе успевает и в физзо. И главное - форма соответствует. Того гляди. В Обергруппенфюреры метит. - Он улыбнулся и потрепал меня по щеке.
Я выпятил грудь еще больше. Меня распирало от гордости. Штурмфюрер меня отметил! Сам Штурмфюрер. Назвал настоящим арийцем. Я не подведу! Рейх будет мной гордиться!
-Так. Орлы. Сегодня у вас пара военной истории и зачет по стрельбе из автоматического штурмового оружия. Если не облажаетесь - завтра  выпишу вам увольнительные. Сходите в город. Разомнете стручки. И чтоб баб выбирали самых лучших! Мундир обязывает!  Разойтись.
Я посмотрел на зеленое поле энергокупола. Увольнительная! Шанс покрасоваться черным мундиром перед гражданскими ! Ведь уже два дня в прокате фильм "Диверсант номер 1" про Отто Скорцени! Скучать не придется.
-Отто. - ко мне подошел Ганс.
-Да?
-Сегодня ночью можно будет зайти в женский корпус. - сказал он шепотом.
-Как?
-Я договорился на КПП. Тамошний ландсер питает слабость к женским трусикам.
-Только к ним?
-Ну еще к бутылке "Евы Браун". Завтра из увольнительной ему принесем. Все чики-пуки. - он улыбнулся.
-Ты главное презервативы не забудь. У тебя складировали.
-Не забуду, Гер Обергруппенфюрер. - он поднял руку вверх и ухмыльнулся.
Мы ушли с плаца на завтрак.

2.

-Таким вот образом, возникло движение русских коллаборационистов, известное как РОА или РОНА. - закончил штандантенфюрер Гросс и посмотрел на нас. - Вопросы по этой теме есть?
Мы всем взводом сидели в темной аудитории. Единственным источником света была голограмма бойца РОНА в полный рост.
-Эмм. Гер Гросс. Разве русские были настолько глупы, что считали себя уберменшами, наравне с нами? Они даже не фольксдойче. - донеслось с передних парт.
-Хороший вопрос. Дело в том, что наш дальновидный фюрер просто обманул глупый народ. Пообещал им автономию и просто не сказал, что их по окончанию войны всех уничтожат. Сыграла свою роль и форма Ваффен СС. Она манит людей. - сказал Гросс и опять посмотрел на нас.
-Разве обманывать хорошо? - раздался бас Ганса.
-Да нет. Но тогда это было необходимо. Русские сами были виноваты, что глупые и унтерменши. Зато их генный материал пригодился. Сфера сексуальных услуг, которую так любит наш любимый штурмфюрер.... - он усмехнулся вместе с классом. - держится только на русских рабынях. Очень рекомендую номер икс двадцать шесть в "Родинке".
Наверно вам покажется диким такое непринужденное общение Штандантенфюрера и юнцов, которые еще даже не получили звание штурмовика. Это вам не Вермахт. Здесь солдат солдату прежде всего брат, не смотря на звания. Они имеют значение только на боевых выходах.
-Ладно. Не буду задерживать. Удачи на стрельбище! Арийцы. - сказал Гросс.

3.

Хм. Наверно обычному рейхсдойче трудно понять, где находится Юнкерская Школа. Ее здание - не небоскреб. Это просто четырехэтажный корпус с пологой крышей. Она находится в черте города. В 5 километрах от границы купола и в трех от ближайшего небоскреба. Нет. Не среди концлагерей и заводов. В военном городке. Это рядом с частным сектором.
Наверно если вы никогда не были в Москве, вам трудно себе представить.
После исполнения плана "Тайфун" от столицы жидовского союза осталась лишь огромная воронка. Ее облагородили бетоном и залили водой. Так же по середине сделали  искусственный остров, на котором стояла километровая статуя Адольфа Гитлера. Человека - полубога. Создателя НСДАП. Того, кто храбро сражался в первую войну, которая была проиграна из-за унтерменшов в армии. Он проиграл, но не сдался. Он начал строить великий Третий Рейх!
У меня захватило дыхание от таких мыслей. Я чаще задышал. Какой же он великий! Мы все его любим, а он любит нас даже в Вальхалле! Величайший герой! Я встал из-за обеденного стола и поднял правую руку вверх:
-ЗИГ ХАЙЛЬ!
Все кто был в столовой повскакивали со своих мест, вскинули руки вверх и заорали хором:
-ЗИГ ХАЙЛЬ!
Белокурые войны в черных мундирах.  Я люблю их и отдам за них жизнь, а они любят меня и пожертвуют собой ради меня. В каждом из нас есть немного от Первого Фюрера!
Но я отвлекся.
Вокруг озера десять порабощенных народов строили десять районов, по 60 небоскребов в каждом. Вокруг города выросли заводы, концлагеря, биолаборатории.
После ядерной войны пришлось строить в срочном порядке подземный город, а потом и купол. Сначала из стеклокерамики. Потом ее заменили на зеленое силовое поле. Все теперешнее великолепие Жемчужины Рейха было в зеленом свете. За пределами купола жизнь была невозможна. Ядерная зима. Радиация. Мутанты. Коммунисты тоже были там...
Школе принадлежали пять зданий: Арсенал, Мужская Жилая, Учебная, Административная, Женская Жилая. Вокруг были стрельбище, спортивная площадка и плац.
4.

Мы вышли на стрельбище - поле, на ближней к корпусам границе которой была оборудована позиция. За барьером позиции были мишени. В форме солдат, силуэтов человека и круглые, как мишени на древней нордической игре "Дартс", на самой дальней.
На позиции нас ждал подарок - настоящие Штурмгеверы 15! Черные монстры. Двойной коллиматорный прицел - дневной и ночной. Булл-пап. Безгильзовое боепитание. Четыре режима ведения огня - одиночный, автоматический, очередь по три патрона и настраиваемый. Мы , как глупые дети унтерменшов к елке с подарками , кинулись к стойкам с оружием.
Я взял в руки. Легкая. Приятная на ощупь. Произведение искусства. Оружие достойное истинных арийцев!
-Бойцы! На позицию! - приказал нам штурмфюрер.
Мы зярядили винтовки и кинулись к позиции.
-Три этапа. Первый этап - стоя по мишеням ближней дистанции. Второй - сидя - по средней. Третий - лежа по дальней. Уяснили?
-Так точно! Господин Штурмфюрер. - ответили мы хором.
Я выставил левую ногу вперед, прислонил приклад к правому плечу и положил на него щеку.
Я снял винтовку с предохранителя и включил режим стрельбы очередями.
-Разрядить магазины в мишень!
В магазине 30 патронов. Десять нажатий на курок. Началась оглушительная пальба. Нас приучали стрелять без наушников. Все ближе к настоящим условиям боя.
Я взял в прицел мишень - солдата, что выскочила из ящика напротив.
Вдохнул и спустил курок. Отдача у оружия с безгильзовым питанием минимальна. Я без труда разнес голову картонному ландсеру.
-Второй этап! Господа. - проорал Штурмфюрер.
Я отсоединил пустой магазин и вставил полный. Я сел на левое колено.
-Огонь!
Силуэты на средней дистанции разлетались в щепки.
-Третий этап!
Я сменил магазин и прилег. Я поставил переводчик огня на одиночные.
-Огонь!
Штурмфюрер открыл ноутбук, который был у него подмышкой. Мы собрались вокруг него.
-Третий результат. Ганс. Он твой. 73 попадания. На дальнем в молоко ушло полмагазина. Второй - Ассен. 82. На средней стволом водил. Первый. - все напряглись. - Штурмман! 90 из 90!
Я не верил своему счастью. Абсолютная точность!
-Браат! - Штурмфюрер обнял меня. Я был счастлив. Да.
Меня взяли на руки и начали качать.
-Отто! Отто! - орал мой взвод.
Мной гордятся! Я мускулы Рейха.
Я рыдал от счастья.

5.

Мы с Гансом, в полной парадной форме, прошли к КПП у женского корпуса.
Дозорный нам кивнул.
-Трусики. - услышали мы его шепот. - Ношеные.
-Да - да.   
Ганс вел меня по ступенькам к женской комнате. Им было легче. Они жили в маленьких комнатках подвое.
Ганс довел меня до двери на втором этаже.
-Готов?
-Да.
Он дал мне презерватив.
Мы постучались.
-Да? - раздался тонкий женский голос.
-Линдеманн и Штурмманн. - ответил им Ганс.
Дверь отворилась. Там стояли две белокурые дивы. Одна низенькая. С веселыми белокурыми косичками. Вторая была высокая с распущенными  волосами. Обе с очень красивыми нордическими лицами. Они были в трусиках и футболках с "хайценкройцами".
-Проходите.
Мы прошли в комнатку. Две кровати. Голые стены и шкаф-купе. Они игриво улыбались, смотря на нас.
Мы конечно были красивы. В черном кителе. Перетянуты ремнем. С аксельбантами и в пилотках. Правда пилотки были без значков. Нас еще не определили в дивизию.
Я посмотрел на ту, что поменьше, а она на меня. Ганс уже исчез вместе с высокой в дверях их санузла. Еще одна причина им завидовать.
Она подошла ко мне и сняла с моей головы пилотку. Я снял с нее футболку. Мы поцеловались. Я чувствовал языком вкус остатков ее зубной пасты. Повеяло каким то холодом. Я стянул с нее трусы и начал поглаживать ей между ног. Там черт возьми жарко.
-Уууууууфффф. - сказала она, целуя меня....
После всего мы с ней лежали голые в ее кровати.
-Тебе было хорошо со мной? Отто.. - спросила она томным голосом , закинула мне на ногу свою ножку и начала водить мне пальцем по груди.
-Да. Хорошо. - улыбнулся я ей.
-Ты какой-то зажатый. Стесняешься? - ее палец спустился ниже моего пресса.
-Да нет. Просто это...Это в первый раз. - сказал я ей.
-Ооо. Ну вы стали мужчиной. Гер Штурманн. - Она опять меня опять поцеловала в губы.
Мне не было с ней хорошо. Она была какой то холодной изнутри. Не. Внизу она была горячей. Но поцелуй.. Но я соврал. Не буду ее разочаровывать.
Мы с Гансом вышли к КПП. Я сунул часовому трусики. Он приложил их к носу и начал бешено нюхать.
Мы вышли на плац и пошли к нашему корпусу.
-Ганс. Как тебе?
-Классно было. А тебе?
-Конечно все было классно...Но как то. Как то не волшебно что ли.
-Жизнь такая. Все просто. Сунь - высунь. Насладись.
Я кивнул ему. На душе было, будто я совершил что то мерзкое. Нельзя так.
Как то все обыденно. Я думал, что это будет что то невероятное, а это. Это просто. Сунь - высунь. Лучше бы я остался сегодня в корпусе.

6.

Увольнительная. Вся наша рота была в клубе.
Клуб был огромен. Он был в одном из небоскребов. На 148 этаже. В огромном темном зале, который освещали разноцветные софиты, танцевали сотни три людей. С потолка свисали клетки с русскими стриптизершами . Среди танцующих были десятки в форме Ваффен СС. Все наши. Я ходил между танцующими. На сцене выступала белокурая певица. Вот только имя я не знал, но ее голос был просто чудесным. Я все ходил. Бесцельно.
Я подошел к барной стойке.
-Евы Браун на три пальца. - сказал я бармену.
Он налил мне. Я выпил. Горячий мягкий вкус бальзамом прошелся по пищеводу.
До меня донесся разговор:
-Ну крошка. Хочешь увидеть настоящую арийскую змею? - говорил пьянный юнкер. Он был высоким и белокурым. Только все лицо было в прыщах.
-Нет. Но от настоящей арийской собаки бы не отказалась . - ответил тонкий девичий голос, принадлежащий девушке, что стояла у стойки.  Черная футболка с нецензурной надписью обтягивала стройную фигурку и объемную грудь, короткая юбка, из под который выглядывали стройные ноги в рванных нейлоновых колготках. У нее было красивое лицо с большими глазами, в которых отражались софиты. Голову украшали короткие темные волосы.
-Да пошла ты. - сказал обиженно Юнкер и прошел мимо меня. -Стукнутая. - пожаловался он мне и исчез в толпе.
Я подошел к ней.
Она посмотрела на меня.
-Готова поспорить ты очередной озабоченный из СС. - сказала она.
Я даже не знал что ответить. Она довольно пренебрежительно сказала о моем ордене, но я не испытал  к ней злобы.
-Не. Не озабоченный. Я даже в этом мраке вижу как ты краснеешь. - сказала она и засмеялась. Тонко и очень...Очень приятно. Будто сотни колокольчиков звенели.
-Да я просто ищу с кем можно поговорить. - сказал я, стараясь перекричать музыку.
-Ну можно сказать что нашел. - она закурила. - А на какие темы?
-Да на самые разные.
-Заинтриговал. Что ты думаешь о психопатах?
-Они унтерменши.
-Да? Не знала. - она повернулась к бару и заказала "Евы Браун". - Это ты так считаешь или тебе сказали?
Я совсем запутался.
-Вроде я так считаю...Но мне так сказали.
Она опять засмеялась. О Адольф! Я готов слушать его вечно.
-А кто тебе так сказал?
-Мой преподаватель в школе.
-Они много что говорят. Но зачем этому верить? Без психов жизнь была бы слишком обыденной. Именно они - катализатор движения.
Она посмотрела на меня внимательно:
-Ты ведь ждешь чего-то чудесного. Чего-то необычного. По глазам вижу. Глаза не врут.
-.....Да.....- сказал я. Черт. Она будто была в моей голове. Она будто знала все об о мне. Знала что вчера произошло. - Ты экстрасенс?
-Не. Не верю во всю эту мистику. Просто смотрю в людям в глаза. У тебя мечтательный взгляд.  А у предыдущего эссэсовца, мутный и пустой. Как у зомби  из ужастиков Ромерманна.
-Ты любишь ужастики?
-Да. Кровь, кишки. По мне это.
Я смотрел на нее. Она так не писалась в окружающую обстановку. Вокруг танцевали эссэсовцы в черных мундирах, гражданские в вечерних костюмах. И она. Она была в этой футболке. В этих рванных колготках. Кто она?
-Кира Анверт. А тебя как зовут? - спросила она, улыбаясь. Черт. Ее улыбка. Эти ямочки. Вечно бы смотрел.
-Отто Штурмман. Юнкер Ваффен СС. - сказал я. 
-Рада что знакомы теперь. Бармен! Еще налей!
Она посмотрела на меня.
-Ты куришь?
-Нет.
-А стоило бы. - Она достала из сумочки, что пряталась где то в темноте пачку сигарет ТПТР.
Я достал одну. Она дала зажигалку. От сигареты пахло ее духами.
Я засунул сигарету фильтром в рот и прикурил, следуя ее указаниям.
В рот ворвался табачный запах. Черт!
Я закашлял.
-Терпи кашель. Тяни.
Я снова попробовал. Вроде нормально.
-Молодец. - она снова улыбнулась. У нее очень красивая улыбка. У меня закружилась голова.
Мы выпили. Мы стояли и курили. Певица все продолжала петь. Люди все продолжали танцевать.А мы с ней смотрели на них, стоя у барной стойки.

7.

Черт. Моя голова. Во рту будто унтерменши спаривались. Я встал с кровати. Казарма. Пахнет пившим вчера вечером взводом.
Слава Геббельсу сегодня воскресение. Свободный день.
Я прошел в туалет. Помывшись, я натянул на себя штаны и рубашку. В кармане была мятая пачка сигарет. Я достал их. Ее запах.
Я вспомнил. Вспомнил это странное существо. Откуда она такая? Кто она?
Ладно. Нужно подготовится к завтрашним занятиям. Я вышел из казармы. Поел в столовой и пришел в библиотку. Ни души.
Я сел в читальном зале. Достал набранные учебники по тактике малочисленных диверсионных групп за авторством Отто Скорцени. Открыл.
Я сидел час. Сидел два. Все пялился в открытую страницу.
Я думал о Кире. Она не лезла из моей головы.
Я вышел из корпуса на улицу. Смотрел в купол. Его зеленое свечение успокаивало. Я достал сигарету и закурил.
Черт. Отто. Ты втрескался.
Я хотел только одного. Найти ее. Слава Адольфу, есть Врейхе.рейх. Я вошел в него с коммуникатора. Я там довольно редко сидел. Я нашел ее страницу. Кира Анверт. Ее страницу так и звали. Я добавился к ней в друзья.
Семейное положение: В Активном Поиске. Это триумф! Это второй штурм Владивостока!
-Привет)
-Привет)

8.

Мы с Кирой обсуждали все. Музыку. Фильмы. Книги. Оружие. Флаеры. Будто она знала все об о всем и еще имела свое собственное мнение на любую вещь в мире.
Я отсиживал на парах и бежал в казарму. Я там лежал и писал ей.
Я смотрел на экран переписки и ждал ее сообщений. "Кира набирает сообщение". Меня гипнотизировала эта надпись. Как-то раз:
-Кира. Ты веришь в любовь?
-Да. И думаю что любовь - дерьмо.
Внезапно. Обычно девчонки рейхсдойче думают что любовь это отличная штука.
-А что такое?
-Как=нибудь позже...Просто любовь делает порой очень больно.
Я смотрел на экран. В казарме была половина нашего взвода. Они играли в карты, шахматы, а те кто не играл - лежал в обнимку с книгой на койке.
Черт. Отто. Соберись.
-Кира. Знаешь. Я ведь испытваю к тебе чувство, очень похожее на любовь.
Молчание.
-Дурак. Давай заменим слово "любовь" на универсальное слово "***".
-Ладно. Я *** тебя.
-Ты уверен?
-Да. Я еще ни в чем не был так уверен.
На следующий день мы опять болтали. И вот черт дернул меня ей это написать:
-Знаешь. В старых фильмах, Герой всегда покоряет девушку тем, что врубает ей песню, которая все говорит за него.
Я прислал ей "Каждое твое дыхание" группы "Полицай".
Она ничего не писала. Видимо слушала.
-Ой. Лучше бы я не вслушивалась в слова этой песни... - наконец то написала она.
-Но...она красивая....и характеризует....
Я вышел на улицу и закурил.
-Слушай, Кир. Давай встретимся на выходных?
-Не знаю смогу ли я. Я тебе напишу когда можно будет.
Черт. Она меня динамит. У баб так принято. Динамить говоря "Не знаю, смогу ли я". Ладно. Пока промолчим.

9.

Я сидел на военной истории. Я думал о Кире, хотя следовало бы о коммунистах.
-Тем самым, в районы бывшей границы СССР и Китая укрепились силы сопротивления. Их много. Живут в старых шахтах. Совершают набеги на промышленные объекты в Сибири. Вас пошлют на войну с ними. Надеюсь вас научили пользоваться средствами индивидуальной защиты. - говорил Штандантенфюрер.
Мой взвод начал переглядываться и улыбаться. Всем хотелось на войну. Все думали что будут героями. Только не я.
О Адольф. Раньше я был с ними. Я пошел в СС только потому что хотел быть героем и носить мундир, который бы впечатлял людей. А сейчас..А сейчас я хочу чтобы этот дурацкий китель впечатлил только одну. Киру.
О Адольф! Я назвал форменный китель юнкера Ваффен СС дурацким. Черт. Идиот. За такие мысли полагается расстрел!
Хотя постойте.
Я осмотрел эссэсовцев в классе. Китель действительно дурацкий. Все были будто на одно лицо. Даже Ганс. Просто люди в форме. Конечно она красит хозяина, но не более.
В класс зашел Штурмфюрер.
-Отто Штурмман! Тебя вызывают к группенфюреру.
Я встал из за стола. Все смотрели на меня с недоумением. К группенфюреру отправляли либо за хлыстами, либо за наградами. Зачем же отправили меня?
Мы с Штурмфюрером пришли в расположение Группенфюрера в административном корпусе.
Группефюрер встал из за стола и поприветствовал нас.
-Зиг Хайль.
-Зиг Хайль.
-Зиг Хайль.
Он указал нам на два стула у его стола.
Мы с Штурмфюрером сели.
Группенфюрер - седовласый мужчина лет пятидесяти, попивающий кофе из чашки с надписью "Лучшему папе". Он сказал:
-Отто Штурмман. Как вы относитесь к железному кресту?
Я удивленно посмотрел на штурмфюрера. Он тоже был крайне удивлен.
-Положительно. Гер Группенфюрер.
-Ну и отлично. Потому что во вторник вам его вручат. Но тут загвостка. Вам придется пройти обряд инициации - казнить унтерменша на плацу. Мы не можем вручить такую награду тем, чьи руки чисты от крови унтерменшов. На церемонию возможно приедет сам Рейхсфюрер. Выпишите ему увольнительную на выходные, даже если Отто и напортачит где. - сказал он штурмфюреру и подмигнул мне.
-Так точно. Гер Группенфюрер!
Мы с Штурмфюрером вышли на плац.
Он молчал.
Я тоже. Я не знал что сказать. Железный крест! Дальше только рыцарский. Дубовые листья. Отличное дополнение к мундиру!...Мундиру. Черт. Почему я не радуюсь? Блин. Адольф. Прошу. Пусть у Киры получится встретиться со мной. Можешь даже не давать мне крест. Я хочу еще раз встретиться.

10.

-На третьем уровне метро. На Фишевайсевской. Воскресение. 13.20. В кино пойдем. - написала она.
-Одну секунду.
Я порылся в папках с фотографиями и накидал ей фоток с запуска первого космического шатла, фоток наших солдат из побежденного Владивостока. В общем все фотки, где люди радовались.
-Вот это реакция) - написала она. Черт. Даже от ее смайлика я улыбаюсь.
Черт. У меня улыбка до ушей.
Она кинула фотографию где она скорчила смешную рожицу. Черт. Я влюбился в эту фотографию. В ее блестящие губы.
-Все налюбоваться на нее не могу. - написал я ей спустя какое время.
-Так подрочи).
-Черт.
Я стал красным как...как "блютфане".
-Женщина...Ты меня смутила).
-Я мастер) Кстати можень тут пошмонать на тему подрочить. - они кинула ссылку на альбом, где она была в полный рост. В колготках.....
-......
-Ахах.)))
Я никогда столько не улыбался, сколько улыбался, когда общался с ней.
-Вот. Специально для тебя. - она прислала фотографию где она хитро прищурилась и , улыбаясь, смотрела в  камеру.
Какая же она хорошая. Я заснул с улыбкой на лице. Нужно прожить еще день - и я ее увижу. Увижу еще раз.

Часть 2: Не все так просто

11.

Так. Рейхсмарки в этом кармане. Так. Духи. Хьюго Босс. Все.  Я готов.
Я одел парадную форму. Выгладил ее паром до первоначального состояния. Закрепил аксельбант.
Я выехал в 11.30. До Фишевайсевской далековато от меня. К тому же придется пересаживаться с первого уровня. То есть еще и лифты.
Метро в Москве открытое. Делится на четыре уровня, которые кольцом опоясывают город. Станции тоже открытые. Станции первого уровня еще на земле, а второго и выше они крепятся к небоскребам. Небоскребы в Москве бывают как жилые, так и деловые. Последние напоминают муравейники. В них встроены целые торговые центры, кинотеатры, кафешки на огромных балконах и парковки.
Я был на Фишевайсевской уже в 12.30. Черт. Я выехал слишком рано. Я вышел из поезда и подошел к ограде, что на краю станции.
Москва - безумно красивый город. На небоскребах горят рекламные вывески. Они будто плотное лоскутное одеяло обвивали здания. Между небоскребами летали тысячи различных флаеров. Все это в зеленоватом свечении.
Завибрировал коммуникатор. Это была смс:
"Я немного опоздаю. Не спеши. Анверт."
Черт. Я все таки дурак:
"Ок. Не спешу)"
Я сел на скамейку, что была на станции и думал.
Я думал о ней. О фотографии где у нее хитрое лицо. Где у нее блестящие губы. Губы. Поцелуемся ли мы, или я облажаюсь? Так. Главное не нервничать. Ты юнкер Ваффен СС! Нет. Это не убедительно. Я все равно волнуюсь черт возьми.
13.35. Она вышла из вагона. Я пошел к ней. Она меня заметила. Я ей улыбнулся. Она была роскошна.
На ней были кеды, короткие шорты, которые позволяли насладиться зрелищем ее ног, и курточка.
Она подошла ко мне и чмокнула меня в щеку.
Святой Геббельс!
Мы пошли по ступенькам к кинотеатру.

12.

Мы зашли в торговый центр, где на одном из этажей и прятался  кинотеатр.
Мы начали подниматься по экскалатору. Я зашел первый на ступени.
-Нет. Так не пойдет. Спустись. Я комплексую из за роста. - сказала она.
Я подчинился и спустился на ступень. Она повернулась ко мне и...И мое лицо было сантиметрах в десяти от ее бюстэ.
Большой, подтянутый бюстэ.
Черт! Отто! Думай о плохом!
Голые негры! Голые негры - коммунисты! Голые негры.
Все. Нет. Не все! Ее бюстэ даже с неграми в моей голове все равно был шикарным и в сантиметрах от моего лица!
Мы сошли с экскалатора. Фуууф...
Между "Кафешкой-НСДАПешкой" и "Рейхбаксом" был кинотеатр.
Мы купили билеты и сели за столик. Сеанс был через полчаса.
Мы сидели. Она рассказывала о своей жизни. О вечеринках. О музыке.
Я смотрел в ее глаза. Хоть она улыбалась, но глаза...
У нее были глаза человека, который прожил целую жизнь. И жизнь была не самой легкой.
-Хах. Мне теперь кажется что Анверт - имя нарицательное. Анверт. Анверт. Анверт! - говорила она, смеясь.
Ее большие глаза были зелеными. Может даже чутка с серым оттенком. Веки были подведены соцветными тенями. Брови были явно нарисованы.   Глаза. Они меня гипнотизировали. Я отвлекался от них, только чтобы посмотреть время на коммуникаторе.
-Хватит. Не нервничай. Все успеем. - она улыбнулась и кивнула на мою руку с коммуникатором.
-Ок. - сконфуженно сказал я и спрятал его.
Черт.

13.

-Отто. Ты же понимаешь..Вся эта война. Вдруг ты не вернешься. - белокурая дамочка провела рукой по знаменитому шраму Скорцени. - Я не смогу жить в мире где нет тебя.
Скорцени взял ее руку и поцеловал.
-Я думаю о том же. Русские хорошо закрепились под Иркутском, и только я и смогу победить их темных православных магов. - говорил Скорцени. - Но никакая победа не стоит твоей слезы. Я обещаю тебе что вернусь. Ведь ты...Ты мой личный сорт героина. - они поцеловались.
-Так вот как оно все было! - услышал я возглас штатского с передних рядов.
-Это так романтично! - наивный женский голос откуда то сбоку.
-Я конечно понимаю что историю пишут победители... Но ведь это идиотизм. - тихо сказала Кира и положила ноги на переднее сидение. Ее ноги были шикарны. Стройные. Гладкие. В них играл свет от экрана.
Я тоже положил свои ноги в лакированных сапогах на переднее сидение.
-Так действительно удобнее. - улыбнулся я и посмотрел на нее. Она улыбнулась и продолжила смотреть.
Скорцени вышел к бойцам СС и Вермахта. Они были в подземном бункере.
-Солдаты. Друзья. Я поведу вас в атаку. Мы должны разгромить проклятых русских, иначе они поглотят нас. Они умирают от алкоголизма. Они глупые и неорганизованные. Они унтерменши. Мы обязаны победить их. Во имя Рейха. Во имя Адольфа Гитлера. Он подарил нам жизнь и только нам решать, как ею распорядится. Мы можем поджав хвосты бежать, а можем сражаться! И я буду сражаться во имя великой арийской нации! - он вскинул руку вверх. - Зиг Хайль!
-Зиг Хайль! - заорали бойцы.
-Зиг Хайль! - повскакивали с мест люди в кинозале.
А мы сидели. Кира смотрела фильм и ела попкорн. Я смотрел на нее и как она ела попкорн.
Ее цепкие пальчики выхватывали из ведра кусочки, и она клала их в рот. Это действо завораживало меня.
Мне стало очень холодно. Мне захотелось дотронутся до нее. Мое тактическое мышление юнкера Ваффен СС сказало, чтобы я засунул в ведро с попкорном руку вместе с ней.
Я приготовил руку. Черт. Ладно. В следующий раз. Ладно. В следующий следующий.
Мне стало страшно. Страх ходил по пищеводу холодным змеем. Я не выдержал.
-Кир. Я выйду. - я сказал ей.
-Ок.
Я прошел в туалет. Умыл лицо. Так. Успокойся.
Ты в кино проводишь время с любимой. Успокойся, юнкер! Штурмфюрер бы тебя засмеял. Девушки испугался. Она меньше тебя даже. Просто девушка. Черт. Не просто. Ни черта не просто! Она все для меня. Кира Анверт. Черт. Анверт. Ладно. Отто. Соберись.
Я вернулся в кинозал. Она убрала подлокотник. Это намек? Я сел рядом с ней. Она убрала ноги с переднего стула и положила их чуть ли не на мои. Кожа ее ног терлась о мои штаны. Я чувствовал тепло. О Адольф! Это выше моих сил.
-Кира...Ты очень красивая. - мой мозг куда ретировался из черепной коробки. - Я люблю тебя. - а то она не знает.
Она посмотрела на меня. Улыбнулась. Черт. Я обожаю эту улыбку. Она улыбнулась и продолжила смотреть фильм.
Фильм длился бесконечность. Мне было все холодней. Кира молчала и смотрела фильм. Ее молчание казалось мне зловещим.

14.

Включился свет в кинозале.
-Отличный фильм! Правдивый. Если судить по историческим фактам! - говорил какой то толстый мужик в замшевом пиджаке своему толстому сыну. - Вот такое кино нужно смотреть, а не эти твои ужастики про зомби. Они же ничему не научат.
Я услышал как Кира скрипит зубами.
Мы вышли из кинотеатра и начали спускаться по эскалатору. Я смотрел на нее снизу , как провинившийся пес на хозяина. Ее личико стало из лучезарного хмурым.
-Я все испортил?
-Нет. Просто. Просто все вокруг такие идиоты. Но это опустим. Я привыкла. А на счет всего...В общем сейчас будет лекция. Ты слушай и не перебивай.
Мы вышли на улицу. Закурили. Она курила. Смотрела куда то вдаль. Потом перевела взгляд на меня.
-Знаешь. Недавно я открылась одному человеку. Он был мне дорог....- ее голос задрожал. Глаза заблестели. Она с трудом продолжила. - Он меня предал...И....И пока я не готова к чему то такому новому.
Она с трудом сдерживалась. Я не знал что делать. Точнее не сообразил. Мне казалось, что она концентрат цинизма и позитива в этом мире. Точней она сама пыталась себя такой преподнести людям. Будто что-то прятала. Что-то скрывала. Хотела убить в себе ту, что стояла сейчас передо мной.
- А кто кого? - нашел что спросить.
-Он меня....Потом я его...
-У тебя остались к нему чувства?
-Да. - сказала она совсем тихо.
Мы помолчали. Я понял, что больше всего сейчас хочу ее поцеловать.
-Можно просьбу?
-Да.
-Поцелуй....
-Давай.
Я ступил. Поводил головой по сторонам.
-А как?
Она подошла ко мне и поцеловала меня. Я отстранился.
-Постой. Давай как в "Диверсанте".
Она удивленно посмотрела на меня. Я провел рукой по щеке. По волосам и взял ее сзади за шею. Она улыбнулась.
Я поцеловал ее. И это.
Это не было холодно. Это было горячо. Точней...Ну как душ...Когда вода горячая, но еще не кипяток.
Это было....Я даже не знаю приличного слова, которое могло бы выразить насколько мне было приятно.
Это было о**енно.
Мы отстранились.
-А волосы понюхать? - Ненавижу слово "нюхать". Но  не говорить же : " Можно вдохнуть амбре твоих волос?"
-Да.
Этот запах пьянил. Он мне стал самым родным и любимым в ту же секунду.
-А теперь обними меня. - сказала она.
Мы обнялись. Сейчас я знаю. Ты искала защитника. Нужно было сжать тебя. Как можно крепче. Что бы ты дышала мне в грудь и успокоилась. Забыла этого ублюдка. Забыла обо всем. Но я ступил. Ступил. И я об этом жалею. Просто я испугался. Опять. Не знаю что со мной тогда творилось.
 
15.

Я думал, что влюбился в красивую девушку, которая много знает. Красивая и умная. Но тогда. Тогда я понял, что не все так просто. Что Кира бывает не только безбашенной. Она тоже чувствует. Тоже переживает.
Тогда я полюбил ее просто до безумия.  Зачем она разрешила ее поцеловать? Зачем? Почему сразу не отшила? Каковы ее мотивы? Кто она на самом деле?
Я ехал в метро. Я был безумно счастлив и в тоже время сильно озадачен. Я смотрел на людей в вагоне. Они все были какими то серыми. Одинаковыми.  Девушки больше не казались мне красивыми. Никто не мог сравниться с Кирой.
Когда я вернулся в корпус, мы с ней снова списались.
-Ты идеал.
-Осторожней с этим словом, Отто. Я не идеал.
-Нет. Ты идеал. Спасибо тебе.
-Да что уж там. Лучше подари мне межпланетный крейсер)
-Как стану богатым)
-Ты меня забудешь же уже тогда.
-Нет. Тебя я никогда не забуду. Я ведь *** тебя.
Я позже добавил:
-И все-таки ты идеал. Идеал во всем.

16.

-Орлы. На этой неделе в Школу прибудет Рейхсфюрер, чтобы наградить самых успешных юнкеров. Поэтому занятия отменены. Школа приводится в порядок. Вы тоже должны выглядеть достойно глаз Рейхсфюрера СС.
Мы стояли на плацу. Четыре роты. Две мужские и две женские. Посередине стояли наши командиры, учителя и у трибуны сам группенфюрер, который громогласно нам вещал последние новости.
После построения, когда мы шли в жилой корпус, меня поманил Ганс.
-Сегодня ночью опять идем в женский корпус. Бухло есть. "Эрих Хартманн" и две бутылки "Евы Браун". Ты с нами?
-Нами?
-Ну, Леттерман нас бухлом обеспечил. Он тоже идет. Трое нас с тобой.
-Надо подумать. Вечером скажу.

17.

-Привет.)
-Привет.)
Я немного подумал и написал:
-Знаешь. Я ведь стал собачкой твоей. Скучаю очень.
-Ну. Я не хочу кого либо сильно привязывать...Я тебе вчера все объяснила.
Черт. Она злится на меня? Может я вчера....Вдруг я ей отвратителен? Черт. Нет. Только не это.
Нет. Нельзя ее напрямую спрашивать.
-Кир. У меня три дня свободных. Может еще раз встретимся?
-Нет. Не выйдет.
Черт.
-Совсем никак?
-Да. Я бы и рада...Но не получится.(
-Печально. Да.

18.

Я, Леттерман - самый низкий из нашего взвода, но все еще проходящий под эссесовца и Ганс вошли в комнату девушек.
Там была только одна. Мы достали выпивку. Начали пить.
Меня быстро снесло. Я стал чудить. Танцевать. Петь.
Я достал коммуникатор. Черт. Я набрал номер Киры. Что то толкнула меня ей позвонить.
-Всем цыц! Звоню любимой. - заорал я на всех кто был в комннате.
-Да. - раздался голос Киры в коммуникаторе.
-Я люблю тебя. Вообще безумно. Ты мой смысл жизни... - все в таком духе. Я не помню. Я просто ей позвонил и начал очень тупо и пошло изъяснятся в любви. Черт. Что бы я сдох. Мне так стыдно.
Она смеялась своим прекрасным смехом, а я нес этот бред. Я любил ее. Действительно любил. Но нельзя так прямолинейно...Она же все объяснила.
Я положил трубку. Они втроем уже лежали в кровати. Двое по бокам - она между ними. Я лег ей на ноги. Голову положил ей на живот.
-Бюстэ, парни. - сказал Леттерман и начал трогать ее за грудь. Ганс тоже. Я тоже взял и дотронулся до ее огромных грудей. Горячие. Я щупал их. Я на секунду посмотрел на ее лицо. Ее лицо было испуганным. Три эссэсовца и одна она. Она знала что сейчас произойдет.
Я в миг протрезвел. Нет. Так нельзя. Идиот. Ты любишь Киру. Нельзя так. Что будет? Сунь - высунь? Нет.
Леттерман достал свой прибор и начал им стучать ей по ногам. Я встал. Посмотрел на это. Это мерзко! Так нельзя! Нет.
-Ты куда? - донеслось мне  в вдогонку.
Я выскочил из комнаты. Из корпуса. Выбежал на улицу.
Нет. Так нельзя. Все пошло не так. Нет. Идиот. Идиот. Идиот. Зверье. Тупое зверье. Сунь высунь. Насладись.

19.

Был уже день. Я стоял в туалете. Я пытался дозвонится до Киры. Давай. Возьми трубку.
-Да. Слушаю Отто. - раздался ее голос.
-Кира.
-Да?
-Слушай. То что я вчера говорил...
-Слушай. Отто. Я все понимаю. Но я же тебе все объяснила. Еще не время. У меня пока нет таких чувств к тебе, какие есть у тебя ко мне. Это было бы не по Анвертски. Просто пока так. Давай пока подержим дистанцию. Не будем перегибать палку. Ты сейчас на эмоциях. Ничего пока не решай. Еще поговорим. - сказала она. Сказала как отрезала.
-Ладно. - я положил трубку.
-Отто. Ты готов? - раздался сзади голос Ганса.
-Да. - сказал я одевая пилотку.
-Отлично. Все на построение. Твой железный крест ждет тебя.

20.

Четыре роты эссэсовцев по границам плаца. Все в черных парадных мундирах. Я стоял среди них. Я был убит словами Киры. Заманила в сети и убила. Ох. Мог бы я управлять ее чувствами...
И что?
Даже если бы ты приворожил ее.
Смог бы ты потом смотреть ей в глаза? В ее прекрасные глаза. В такие прекрасные и такие печальные. О Адольф. Как я ее люблю.
На импровизированной сцене стояли наши учителя, группенфюрер и Рейхсфюрер СС собственной персоной. Позади него стояли два бойца отряда "Меч". Тоже эссэсовцы. Только они выращены. Клоны. Огромные. Ростом под два с лишим метра. Огромные мускулы обтягивали кожаные плащи с двумя молниями на лацкане. Лица скрывали противогазы и каски. Они держали у груди ШТГ 15 с подствольным гранатометом. Будто на войну собирались.
Рейхсфюрер был мелковат на их фоне. Прилизанные седые волосы. Маленькое морщинистое лицо.
-Отто Штурмман. Выйти из строя. - приказал мне группенфюрер.
Я вышел на середину плаца.
-Привести в исполнение ритуал.
Откуда не возьмись появились еще два бойца "Меча". Они тащили дергающийся мешок. Они вывалили его содержимое передо мной.
Это была русская рабыня. С заплаканным лицом. На щеке было клеймо с номером. Волосы были обриты налысо. Она была в лохмотьях, из которой были видны ее ноги. На внутренней стороне бедра были синяки, ссадины и капли запекшейся крови. Ее насиловали. Это зверье в мундирах ее насиловало!
Со сцены спустился Рейхсфюрер. Он обошел рабыню и подошел ко мне.
Он достал из кобуры золотой "Люгер", протянул мне.
Я принял оружие из его рук. Он похлопал меня по щеке и вернулся на свое место.
Раздались аплодисменты.
Я проверил патрон в патроннике - его не было. Я дотянул раму затвора до конца. Патрон с щелчком встал на свое место. Я отпустил раму и она с лязгом вернулась на свое место.
Я посмотрел на рабыню. Взял ее голову в прицел.
Она смотрела на меня.
-Не надо. - раздирая засохшие губы прошептала она.
Из ее глаз потекли слезы. Она задышала чаще. Она смотрела на меня, а я на нее.
-Не надо.
-Кончай сучку. - кто то выкрикнул из рядов.
Я посмотрел вокруг. Они улыбались. Улыбались от предвкушения зрелища. Все. Даже девушки. Их взгляд. В них ничего не было. Мутный. Злой. У всех. Куклы. Зомби. Они хотели только смерти рабыни.
Я посмотрел на рабыню. Ее лицо казалось таким живым. Таким добрым. Она смотрела на меня. Из глаз текли слезы.
-Стреляй! - на меня рявкнул Группенфюрер.
Я закрыл глаза. Я начал медленно нажимать на курок.
За секунду до выстрела я вскинул пистолет вверх и начал палить в купол с диким криком.
Я не могу ее убить. Не могу.
Я расстрелял в купол весь магазин и отбросил пистолет к сцене.
Я раскрыл глаза.
Рабыня посмотрела на меня и улыбнулась.
Я посмотрел на них. Злобные пустые лица. Я нашел в толпе Ганса. Он был таким же. Как все. Он злобно смотрел на меня.
-Так нельзя. Она тоже человек. Гораздо больший чем вы все вместе взятые! - рявкнул я на них.
-Держи его!

Часть 3: Один во тьме

21.

Меня били. Сапогами. Палками. Били.
Называли "Свиньей", " Унтерменшом", "Предателем".
Меня били. Били и сейчас.
Меня за волосы поднял огромный ублюдок с черепом на форме. "Мертвая Голова". Ублюдки.
-Ааааааррррх! - вырвалось у меня из груди.
Он со всей силы засадил мне кастетом по носу.
Я упал с диким ором. Из глаз потекли слезы. Я рыдал от боли.
Нос хрустнул. Хруст прошелся по всей лицевой части черепа. Кость носа повернулась и резала мясо острыми краями. Я все это чувствовал.
Меня вырвало. Ублюдок поднял меня и макнул головой в рвоту. Я ударился носом о бетонный пол. Запах рвоты. Я потерял сознание.

22.

Я очнулся на полу. Руки были по прежнему связаны колючей проволкой. Я был голый. Было ужасно холодной. Трещали ребра. Лицо распухло и болело. По ощущениям мой нос был где то под правым глазом. На полу была лужа крови и моя рвота. От нее ужасно пахло. Она уже запрела.
Лежать было больно. Было больно прислонять голову к полу. У меня не хватало зубов. Я выплюнул штуки три.
Голова кружилась. Я не мог пошевелиться.
Кира. Кира. Помоги мне все это вынести.
Черт. Господи. Я готов на все что угодно чтобы тебя еще раз увидеть. На все. Еще раз поцеловать тебя. Еще раз услышать твой смех.
Черт. Долбаный крест. Долбаный Гитлер. Он не полубог. Он полудьявол. Только полудьявол мог такое создать. Запустить эту машину.
Меня снова вырвало. Кровью. Плохой знак.
Страшно хотелось пить...

23.

Меня прикрепили к стулу. Передо мной стоял ублюдок с погонами унтершарфюрера СС. Рядом был доктор. Точней ублюдок в халате. У него в руках был поднос с молотком и зубочистками. Он поставил его на стоящий у стены столик.
Унтершарфюрер улыбнулся. Белый халат зашел мне за спину. Под ноготь указательного пальца вонзилась зубочистка. Какая боль.....
Кира. Помоги. Вытащи меня.
Мне вонзили зубочистки под каждый ноготь на пальцах. Адская боль.
Меня бросили тут. Оставили на день.
Я терял сознание. Просыпался в этой камере. Зубочистки болели. Они будто стали частью меня.
Я орал от боли.
Меня даже не спрашивали ни о чем. Они просто меня истязали. Издевались как могли.
Тупая жесткость. Тупая. Необузданная. Они упивались моими страданиями. Упивались. Будто я запахом ее волос.
Кира. Спаси меня.

24.

Я очнулся на стуле. Напротив меня сидел унтершарфюрер  и курил. В комнатенку вошел белый халат и зашел мне за спину.
-Ты идиот. - сказал мне унтершарфюрер. - Ты мог бы получить железный крест если бы убил эту суку, которая только как кашелка годится. А завтра тебя расстреляют. Ты сдохнешь, мразь, поганая. А пока, я хочу послушать твои крики.
Доктор схватил двумя пальцами зубочистку и крутанул ее у меня под ногтем. За день она запрела и пригнила.
-АААААААААААААААА..............

25.

Хах. Кира.
Интересно. Выстрелил бы я если бы Кира была со мной?
Определенно да.
Хах. Давай проанализируем.
Если бы я был с Кирой , я бы выстрелил чтобы не попасть сюда, а быть с ней.
Хотя постойте. Тогда почему я не выстрелил сейчас? Мои шансы быть с Кирой заметно бы возросли не будь я приговорен к смерти.
Развел нюни. Женщины. Слуги Сталина.
Нюни. Сопли.
Хотя почему бы и нет? Все эти долбанные фильмы учат только тому, что если разбавить любовь соплями и некой апокалептичностью то все будет как по маслу. Бред.
Любовь. Я ради Киры могу сделать что угодно. Хотя я сделаю это только ради себя. Чтобы лишний раз докоснуться до желанного тела. Ну скажем не только тела. Роль играет личность. Ты не можешь без нее, потому что тебе больше не с кем поговорить. Потому что ты любишь все, что есть в ней. Ты пичкаешь свой мозг любой информацией, связанной с ней.
Любовь очень эгоистичная штука.
Анверт тоже молодец. Подарила дураку надежду. Нужно было послать и подальше.
Металлическая дверь со скрипом открылась. Там стоял унтершарфюрер.
-Пора. В яму переезжаешь.

26.

Меня вели с пятью другими узниками. Вела нас расстрельная команда - унтершарфюрер и пятеро штурмовиков "Мертвой головы". Мне развязали руки.
Было страшно холодно. Одежду нам так и не выдали.
Нас вели по длинному серому коридору. Мимо решеток, за которыми были люди. Они стонали. У них были перебиты ноги. Лица изуродованы ожогами.
У меня страшно болело лицо и кружилась голова. Видимо у меня сотрясение.
Нас повели по узкой винтовой лесенке.
Мы вышли во двор концлагеря. Тут страшно воняло трупами и горелым мясом. Глаза слепили прожекторы на сторожевых вышках.
Трудно поверить, что в трех километрах люди беззаботно ходят в кино со своими толстыми сыновьями.
Где то рядом стоит моя школа, где Ганс с Леттерманом трахают очередную бабу, заплатив часовому трусиками.
Где в этом городе есть Кира, с которой я держу дистанцию и не перегибаю палку.
Нас вывели за периметр концлагеря к котловану. Он черной кляксой растекся на пустыре. Рядом было скоростное шоссе. Котлованы для трупов всегда строили поближе к людным местам чтобы пугать граждан. И они боялись.
Нас поставили у самого края. Пятеро голых преступников.
Расстрельная команда встала напротив нас.
Черт. Я страшно хочу жить. Не хочу так погибнуть. Не хочу подохнуть как преступник. Я не преступник. Я страшно хочу еще раз увидеть Киру. Пусть даже просто пройдет рядом. Мне этого хватит.
Так. Юнкер! Соберись. Вспомни как Скорцени бежал из плена в Сибири.
-Цельсь! - раздался хриплый голос унтершарфюрера.
По моей груди начала ползать зеленая точка. Она остановилась и начала дрожать в районе сердца.
Вашу мать перемать.
-Огонь!
Я посмотрел на штурммана. Он чутка замешкался перед выстрелом. На долю секунды буквально. Задумался наверно о чем-то невоенном. Он выстрелил.
За еще меньшую долю секунды до выстрела я оттолкнулся ногами назад. Я начал падать вниз. Пуля прошла вскользь по груди, оставив длинную царапину. Я в воздухе перевернулся лицом вниз и врезался в что то холодное и твердое.
Черт. Нос уткнулся в чей-то локоть.
Я закусил губу чтобы не заорать о дикой боли.
Рядом еще дергался один из нашей великолепной пятерки смертников.
Я смотрел на него. Пули разворотили ему бок, из которого выпали внутренности.
-Мамочка. Больно то как. - тихо просипел он.
Я увидел как тоненькая зеленая ниточка лазера нацелилась ему в лицо, Раздались выстрелы. Голова бедолаги разлетелась, разбрасывая вокруг осколки костей и кусочки мозга.
Я закрыл глаза. Зеленые точки еще побродили по лежащим тут трупам, а потом пропали.
Я потерял сознание.

27.

Интересно. Как повернулась бы моя жизнь, если бы я не встретил Киру в этом клубе?
Я бы продолжал учиться в Юнкерской Школе. Получил бы звание Штурмфюрера по выпуску. Был бы уже с железным крестом. Я мог бы пойти в любую дивизию, которую бы захотел. Я всегда хотел в элиту элит. "Лейбштандарт Адольф Гитлер". Личная гвардия фюрера. Хах. Меня это словосочетание когда то впечатляло. Поехал бы на войну с коммунистами. Стал бы Обергруппенфюрером. И что дальше? Жить только войной? Ради званий? Ради кусочков железяк в форме креста? Это же иллюзии. Мне будут платить за то что я ползаю в снегу и грязи иллюзиями. Жить ради этого как то глупо. Рейхсмарки. Да. Они кормят. Но это тоже поганые иллюзии.
Этот мундир. Все поганые иллюзии. Конечно на банкнотах и войнах вылезли из пещер наши предки, но получается что смысл жизни в иллюзиях. Что если бы не они, мы бы боролись за выживание как неандертальцы и пятикантропы.
Сейчас я вне власти иллюзий. Голый. Изуродованный. В яме с кучей трупов.
Они думают, что я мертв.
Но...
Но я свободен!

28.

Я очнулся. Не знаю, сколько сейчас времени. Купол все так же светил зеленым.
Я поднялся. Моя кожа была очень бледной. Я был неотличим от трупов, на которых лежал. Слава богу я неглубоко. Яма почти полностью заполнена мертвецами.
Я не без труда выбрался из ямы и тут же ринулся к ближайшему укрытию - огромным опорам автострады. Я поскользнулся, запутался в ногах и упал на землю, измазавшись в грази. Оставшиеся метры до опор я прополз на животе.
Царапину, что оставила пуля саднило. Голова кружилась. Лицо страшно болело.
Я осмотрелся. Слева был концлагерь, из которого я бежал. Слава богу, что вышки наблюдают только за двором внутри лагеря.
Справа был завод. Огромные трубы выпускали клубы дыма, возвышаясь над цехами. Интересно. Что он производит. Надеюсь одежду.
Я нашел кусок кирпича покрупнее и пошел к заводу.
 
29.

-Да, любимая. Через час буду у тебя. Ты там подготовься. Помнишь , ты говорила как то о страпоне? Я купил. - в туалет вошел строго одетый толстяк. Черт возьми! Это тот самый толстяк из кинотеатра! Ах ты старый извращенец. - Ага. Жена думает что я на сверхурочных. Ага. Целую в писю.
Он положил трубку, встал напротив писуара и начал отливать, насвистывая незатейливую мелодию.
Я на цыпочках вышел из кабинки. Он был слишком занят и не заметил меня. Я подошел к нему сзади и со всей силы всадил острый край кирпича ему в левый висок.
Он упал на пол замертво, обоссав штаны.
Мне не было его жалко. Странно. Я полагал что когда убью в первый раз, то испытаю целую палитру различных чувств. Ничего. Будто таракана тапком шлепнул.
Он лупил мертвые глаза мимо писсуара. Из раны на виске ручейком текла кровь. Черт. Вот обязательно надо было штаны обмочить. Мне ужасно холодно.
Я начал его обыскивать. Так. Сигареты. Это мне. Запакованный презерватив. Коммуникатор. Новенький. Это тоже себе. Так. Ключ карта от цехов завода. Отлично.
Я посмотрел в зеркало. Синее лицо распухло. Нос провалился куда то внутрь лица. В правом глазе лопнул сосуд. На груди была царапина, которая уже гноилась. Черт. Надо срочно найти аптечку.   
Я, держа в руках награбленное, вышел из туалета и пошел к цеху.

30.

Я приложил карточку к сенсору. Он удовлетворенно пикнул. Я вошел в цех.
Отлично. Это же завод военно-промышленного управления! Счастье то какое!
Я подошел к ящикам и начал их открывать. Новенькие пистолеты, пистолеты - пулеметы. В одном даже был блестящий МГ-98. Тут же была и форма, аптечки, противогазы, цинки с патронами.
Я нашел влажные салфетки и протер тело. Я достал аптечку. Протер марлей царапину. Нанес гермопену. Должно помочь. На уроках первой помощи говорили, что она обладает антисептическим эффектом. Я вколол в щеку ОБСС. Боль начала проходить.
Я подобрал себе термобелье. Потом напялил штаны и черный китель. На нем было мало нашивок. Только деколь с двумя рунами. Непорядок. Сразу поймут что я неслужащий.
Я нашел кожанный плащ. Отлично.
Я перетянул себя поверх плеча ремнями плечевой системы. Так вроде лучше.
Теперь по оружию. Я закрепил две кобуры на ремне. В одну я затолкал П-93. Автоматическую модификацию старого доброго "Парабеллума". В другую я запихнул "Люгер" с глушителем. В карманы на плаще я растолкал магазины. В сапог засунул боевой нож.
Я пожевал так называемую "солдатскую жевачку". Это концентрат всяких гигиенических средств для полости рта в резине. Солдату не всегда удается почистить зубы, а больные зубы отвлекают от войны. Я пожевал ее и выплюнул. Дело за малым.
Я натянул балаклаву. Затем противогаз. Затем тактический шлем М-95. Теперь я готов. Я вооружен. У меня есть аммуниция. У меня есть коммуникатор. Теперь нужен план.


Часть 4: Вне иллюзий

31.

У меня два пистолета. По два магазина к каждому, не считая заряженные. Боевой нож. Шприцы с обезболивающими.
Надо бежать. Бежать пока они думают что я мертв. Бежать от этого гнилого царства иллюзий. Бежать из под купола.
Но куда?
На Земле нет таких мест. На Марсе тоже, но меня схватят еще в космопорту.
Бежать за купол - самоубийство.
Бежать некуда. Выхода нет.
Раз так, то мне по любому конец.
Пришло время последнего желания.
Я хочу увидеть Киру!

32.

Я ехал в метро. Стекла противогаза запотели. Я сидел на сидении. Была уже ночь. Людей было мало. На меня с удивлением смотрели те немногие, что ехали со мной в одном вагоне. Слава высшим силам, что на мне противогаз. Увидели бы мое уродство, тут же бы сообщили в Гестапо.
Мне нельзя в Гестапо.
Мне нужно к Кире.
Хах. Такая четкая цель. Увидеть Киру.
Будто вся моя жизнь шла именно к этому. Я видел ее раньше, но именно эта наша встреча будет той самой встречей.
Хах. Мне теперь кажется что все мои мечты даже как то и не мои теперь. Будто мне их дали на время. На время что я был образцовым эсэсовцем.
А сейчас?
Сейчас я будто ехал на свой эшафот. Я даже не знаю. Помнит ли Кира что есть такой человек как я.
Люблю ли я ее так же, как любил до этого?
Готов поспорить она даже не знает что я бежал из концлагеря и что вообще был в нем.
Я попытался выйти с коммуникатора толстяка на Врейхе, но мою страницу заблокировало МИПЦ и ничего не вышло.
Я рассматривал фотографии толстяка на телефоне. Вот он со своим толстым сыном и грузной женой. Зачем он на ней женился, если ему приятней трахаться с другой. Может и не приятней. Но я просто не вижу другой причины. Ему просто это навязали. Как ребенку рейхсдойче навязывают образование, так и ему навязали мысль, что он должен женится и наделать детей. Может он так и не хотел. Может он только думал что хотел. Как и я думал, что жизнь эсэсовца по мне.
А сейчас мне нужна только Кира. Только она.
Это даже не любовь. Это чисто физическая потребность. Будто кислород.
В животе что то разбухло. Что то очень холодное. Оно давило на внутренности.
Да, Отто. Это страх.
Я читал вывески на небоскребах: "Кафешка-НСДАПешка. Я это люблю". "Диверсант Номер 1. Одна Цель. Один Человек. Одна война". "Покупай военные облигации. Поддержи наших бойцов"."Агельмайне СС, Тотенкомпф СС и Ваффен СС призывают мужчин и женщин от 17 до 30 лет". "Эрих Хартманн. Напиток настоящих асов".
Все напоминало о Кире. Когда же уже я доеду?

33.

Из клуба на огромный балкон вышли трое. Кира, какая то ее подружка и парень. Парень был высоким, Он приобнял Киру. Ублюдок. Скажи "прощай" своей гребанной руке.
Они прошли мимо меня. Когда они отошли метров на десять я встал и пошел за ними.
Они хохотали. Кира что то рассказывала своим прекрасным голосом. Вокруг висели неоновые вывески, которые освещали улицы.
Кира покинула свою компанию и вошла в подъезд, широко распахнув дверь. Я успел подхватить ее и войти за Кирой.
Она уже зашла в лифт. Я посмотрел на индикатор этажа. Кабина остановилась на 158. Всего десять этажей отсюда.
Я вызвал лифт и зашел в кабину.
На стенах нарисованы звезды СССР. Ох уж эти дети.
Страшно кружилась голова. Стекла противогаза запотели. Я стянул каску и маску.
Я вышел из лифта. Ярко красная дверь.
Я позвонил.
-Да. Кто там? - раздался тонкий голос Киры.
-Отто Штурмман.

34.

Она налила мне чай.
У нее очень уютная кухня. Белые стены. Белая мебель. Стеклянный стол, за которым мы сидели.
-Что у тебя с лицом? - спросила она наконец.
Она напугана. Я пришел среди ночи. После черт знает сколько времени в концлагере.
-Немного пытали.
-За что?
-Очень долгая история.
Она смотрела на меня своими глазищами. Глаза были изъедены паутиной капиляров. Она явно недосыпает.
-Зачем пришел?
-Тебя увидеть хочу.
-Ну видишь. И что? - она была явно раздражена.
-Мне некуда идти. Меня наверняка разыскивают. Я приговорен к смерти.
Она ничего не сказала. Она молча рассматривала лацкан моего плаща, на котором была деколь с двумя молниями.
-Пойду за коммуникатором. - она встала из за стола и повернулась ко мне спиной.
Она была в халатике и тапочках. Она уже подошла к двери, как глушитель на стволе "Люгера" щелкнул, сдерживая в себе звук выстрела.
Она остановилась и повернулась ко мне. Ее взгляд был скорее удивленным, чем злым.
-За что? - тихо сказала она, всхлипнула и сползла по стене на пол, оставив кровавый след.
Она сидела, закинув голову вверх, смотря грустными глазами куда то в потолок.
Я положил пистолет на стол и хлебнул чай.
-Кира. Мы с тобой живем в мире, где свободен только тот, кто не умеет мечтать так, как ему говорят остальные. Остальные - это стадо. Стадо трусов. Они боятся. Ты видела их лица. Они боятся. Нет. О своей жизни они волнуются в последнюю очередь. Они боятся себя. Боятся настоящих себя. Они делают все, чтобы все это в себе подавить. Они окружают себя другими такими же овцами, чтобы им соответствовать. Они выбирают себе пастуха, чтобы он им указывал врага, которого надо ненавидеть и давал траву, которую можно жрать. Они боятся выделиться из толпы, потому что боятся что их назовут чудаком. Они запрещают наркотики, потому что боятся пустить себе в мозг что  то невероятное. Боятся признаться в своей гомосексуальности. Боятся признаться нелюбимой жене, что она нелюбимая. Часа два назад я как раз такого убил. Они боятся. Боятся на столько что готовы ненавидеть что угодно. Готовы поверить во что угодно. Готовы мечтать так, как им прикажут. По заранее заготовленным шаблонам. И это стадо будет думать, что действительно этого хочет. Стадо! Порочное! Больное! - я встал из за стола и подошел к окну. - Стадо латентных пидарасов, извращенцев, несчастных в браке. Стадо поганых трусов. Стадо, овцы которого так боятся друг друга, что скоро начнут войну против себя.
Я взял пистолет со стола и сел рядом с ней. Она все так же молча смотрела в потолок своими печальными глазами. Изо рта тоненьким ручейком текла багровая кровь.
-В этом вся суть человечества. Неважно кто у власти. Короли, Нацисты, Фараоны, Цари, Герцоги, Сенаторы, Императоры, Коммунисты, Президенты. Сама суть неизменна. Все ради иллюзий, которые создало правительство с помощью страха. Даже если бы Рейх проиграл бы ту войну, все осталось бы таким же.
Я провел по щеке Киры. Теплая еще. Гладкая.
-Самое ужасное что некуда идти. Да и я не хочу. Я хочу жить. Но негде. Никто не даст, да и планета слишком разрушена. Жить с тобой. Я ведь люблю тебя, а ты не хочешь этого понять. Дать мне шанс. Зачем ты меня поцеловала если не любишь меня? Это так жестоко.
Я взял ее за подбородок и поцеловал в губы. Зубы были сжаты. Пришлось потрудиться чтобы их раздвинуть языком и добраться до языка. Вкус крови.
Я отринулся. Кира. Кира мертва. Я убил ее. Зачем?
Я обнял ее и прижал к себе.
- Прости. Я не хотел.
Из глаз потекли слезы. Я закопался в ее волосы.
-Я нечаянно. Прости меня. Ты у меня в руках, но так далеко. Ничего. Я буду с тобой.
Она все так же безразлично смотрела мимо меня и зловеще молчала.
Я взял пистолет и прислонил глушитель к своему подбородку.
Она все так же молчала.
-А знаешь. Может и есть смысл в том, чтобы мечтать как все. Ведь счастлив тот, кто мало думает и много ест. Наверно поэтому гении всегда несчастливы.
Я нажал курок. Щелк!

Москва 2012
Источник:  http://vk.com/nickolmogorov