Кинолента жизни. Часть 3. Глава 13

Арина вернулась часам к одиннадцати вечера, когда мать и сестра уже крепко спали, усталая, разгорячённая и невероятно счастливая. Этот день прошёл на редкость хорошо и ярко – в школе, когда отменили урок обществознания, они гуляли в дворике и бросались снежками, она не поссорилась, как обычно, с Андреем и наконец-то сменила цвет волос, записав этот процесс на камеру, а в заключении дня забралась на крышу большой компанией, где они устроили фотосессию. К тому же, с родителями она виделась только утром, и никто не портил её прекрасного настроения. Ненавистная сестра и вовсе находилась с ней в машине минут десять-пятнадцать, что радовало девочку больше всего. Её тошнило от вида правильной и послушной Кати, которую любили все без исключения, да ещё благодаря которой она до сих пор училась в престижном лицее, что не преминула заметить завуч. Одним словом, у Арины были все основания чувствовать себя радостной и довольной.
Разувшись и повесив чёрную, исписанную крупными надписями, куртку на плечики в шкаф, девочка тихонько заглянула в кабинет отца; там было уже темно, но на стене отражался отсвет от экрана телевизора. Владимир расположился на диване, подложив под голову подушку. 
- Арина? Ты только пришла? И не стыдно? – сердито пробурчал он, увидев дочь в дверях.
- Так получилось, пап. Всё нормально. – коротко ответила та, испугавшись, как бы отец не разглядел её новой причёски. Но зрение у него было не лучшее, а темнота удачно маскировала светлые локоны.
- Хорошо, но я запрещаю тебе возвращаться так поздно. Я сам всего полчаса назад приехал с работы, и если честно, был уверен, что ты спишь, не хотел беспокоить. А ты, оказывается, где-то гуляла. Чтобы больше такого не повторялось, ясно? – жёстко заявил мужчина, вновь уставившись в телевизор. Арине несказанно повезло – будь Владимир не настолько уставшим, он бы непременно поговорил с нею. Недавно ему жаловались на дочь из школы, к тому же он вообще был недоволен её поведением. Только позднее возвращение домой помогло девочке избежать разборок, а вместе с ними и «обнаружения» новой причёски.
- Ясно, я больше не буду. Спокойной ночи! – прощебетала Арина и скорее скрылась в своей комнате. Она устала, и сил не оставалось даже не душ. Скинув одежду, девочка накрылась одеялом и за несколько минут провалилась в глубокий сон.
Наутро, только проснувшись, она скорее бросилась в ванную, опасаясь столкнуться с отцом или матерью. Вчера происходящее казалось таким интересным, но теперь девочка осознала, что без последствий не обойтись, и сильно сомневалась, что родители оценят кардинальную смену причёски. И как ей не пришло это в голову! Надо же быть такой безответственной! А ведь и Ире, пожалуй, влетит от матери. Тем более, что новый цвет сильно испортил её внешность, а перекрыть столь тёмный оттенок очень затруднительно. Как же безрассудно они поступили! Почему о таких простых вещах нельзя было задуматься перед покраской? Впрочем, это были её волосы, а значит, она имела права делать с ними, что угодно. Да хоть обрить наголо! Девочка старалась успокоить себя, но всё же признавала, что в её семье сквозь пальцы на такое смотреть на станут.
Арина с некоторым страхом в душе зашла на кухню, где за столом завтракала вся семья, и её опасения оказались не напрасными. Только Тата с ласковым выражением лица обернулась, чтобы пожелать дочери доброго утра, так и замерла с чашкой кофе в руках и разом спавшей улыбкой. Владимир опустил газету, широко расширив глаза и устремив взгляд на девочку. Одна только Катя с любопытством осматривала новый имидж сестры, не выказывая никаких признаков укора или раздражения.
- Что это? – проронила наконец женщина, оставив кофе в сторону. – Что это, я спрашиваю?
- Где? – прикинулась дурочкой Арина и с самым беззаботным видом заняла своё место. Владимир чуть не позеленел от злости.
- Не делай из себя идиотку! Ты прекрасно всё понимаешь! Что с твоими волосами?!
- А, с ними… Да ничего. – девочка выдавила улыбку. – Просто вчера кто-то мне…жвачку в них влепил, вот и пришлось обрезать.
- А почему ты мне не позвонила? Мы бы решили вместе эту проблему! – со слезами в голосе воскликнула Тата, протягивая руки к причёске дочери, точно ещё надеясь, что это – злая шутка, и на самом деле та сидит в парике.
- Да мам, какая проблема? Меня Ирка постригла, смотри, как ровно. – пожала плечами Арина, таким образом отвлекая внимание от настоящей проблемы. Но её хитрый манёвр не остался незамеченным.
- Хорошо, допустим, если так получилось и волосы пришлось обрезать, то это ничего страшного. – согласился отец. – Но какого чёрта они у тебя посветлели? Только не говори, что краской тебя тоже в школе облили! Зачем ты их покрасила? Кто тебе позволил?
- Покрасила, и что такого? – решив, что нападение – лучшая защита, с вызовом отвечала она и смело глядела в глаза отцу. – Захотела и покрасила. Сейчас многие так делают, и никто ещё от этого не умер. Всё-таки это мои волосы, и я буду делать с ними то, что я захочу. Во-первых, мне идёт, так что ничего страшного. А во-вторых, я вообще сомневалась, что вы заметите. Вам же наплевать на меня! Вы носитесь только со своей ненаглядной Катенькой, а я, видимо, лишняя в вашей счастливой семье.
- Что ты сказала? – Владимир привстал с таким лицом, что внутри у Арины похолодело. – Нам на тебя наплевать? Да как у тебя язык поворачивается такое сказать! Не стыдно, нет? А знаешь, почему? Почему ты бессовестный ребёнок! У тебя столько всего, другие дети и не мечтают об этом!
- Дело не в деньгах, а в том, что вы меня не любите! – вырвалось у девочки. Отец сжал челюсти.
- Мы? Тебя? Не любим? Спасибо на добром слове. После всего, что мы делали и продолжаем делать ради тебя уже двенадцать лет, мне и маме очень «приятно» слышать такие слова. Знаешь, я этого не ожидал. Я всегда старался понять тебя, поговорить, но с каждым годом ты становишься всё хуже и хуже. Я просто тебя не узнаю!
- Папа, но если это правда! Вы меня ненавидите и просто создаёте видимость! Чтобы люди считали вас прекрасными родителями, а нашу семью считали образцовой! Если бы не это, вы бы давно нашли способ от меня избавиться. Потому что вы любите только Катю! Она вам намного нужнее меня!
- Потому что Катя лучше тебя! Она старается, она слушается нас, она умница! – не выдержала Тата. – А ты стала неуправляемой! Как ты могла обрезать свои шикарные волосы? На кого ты теперь похожа, ну? И главное – совершенно никакого уважения и любви к нам. Мне это обидно! Да, я делала ошибки в твоём воспитании, но я на самом люблю тебя, любила и всегда желала тебе только счастья!
По щекам женщины потекли слёзы, и она по-детски вытерла их кулаком. Александр склонился над лицом дочери и отрезал:
- Раз ты такого мнения о родителях, можешь делать, что угодно! Мне противно и горько слышать такие слова от тебя. Мне стыдно, что ты – моя дочь. Я был о тебе гораздо лучшего мнения. Пока ты не исправишься и не станешь послушной и ласковой девочкой, между нами не будет дружбы. А сейчас иди в машину, немедленно.
- Если ты будешь разговаривать со мной в таком тоне, то я не собираюсь это терпеть! – Арина отскочила в сторону, смахивая с себя тяжёлую руку отца. – Я не позволю себя унижать!
Она рывком бросилась в свою комнату, заперев дверь на ключ. Больше всего на свете девочке хотелось покинуть эти чужие, холодные стены, в которых её присутствие было совершенно ненужным. Наверное, всем и вправду стало бы лучше, уйди она прямо сейчас. Чего ждать? Часы тихо тикали в прихожей, забирая бесполезные минуты. Так пройдёт и вся жизнь, если что-то не изменить. Ей что, некуда податься? Некуда пойти и переждать, пока всё не разрешиться? Это было не так. Просто страшно менять что-то в своей судьбе. Проблемы тихо душат человека, а не сражают наповал. Зачастую всё идёт нормально, обычно, своим чередом, и пустоту внутри легко можно игнорировать. Но когда происходят переломные моменты, всё становится ясным. Главное – почувствовать эти моменты, не пропустить их, не принять за обыкновенный срыв или ошибку. Это результат пустоты и усталости, это лишь повод, но не причина, которую необходимо искоренить. Когда признаёшь необходимость поменять что-то, накатывает страх перемен и желание закрыть глаза. Но, если несмотря на трудности, сделать это, зайти за поворот, немного позже там откроются новые горизонты…
***
Дверцы машины захлопнулись, как только Катя встала на землю и нежно поцеловала мать в щёку. Тата хотела, как прежде, проводить её прямо до крыльца, но девочка вежливо отказалась. Она больше не была маленьким ребёнком, с которым нужно было нянчиться. Слишком много знаний пытались впихнуть в её голову, слишком мало свободного времени оставалось, чтобы быть ребёнком. Их семья могла позволить очень многое, и мать, точно одержимая, пользовалась этим напропалую, записав дочь в профессиональную художественную школу, где она должна была отучиться семь лет, модельное агентство вместе с лучшей подругой. Она учила три языка, каждый день, кроме воскресенья, занимаясь с учителем; ходила на музыку и на танцы. Она ужасно уставала, но с другой стороны, осознание важности своего развития прибавляло Кате сил. Так она могла чего-то достичь, добиться в жизни. Однажды девочка сказала эту фразу своей учительнице, на что та ответила – странно слышать такие слова от ребёнка. Катя задумывалась, что с ней не так, пыталась понять причину этой странности… Единственной разумной причиной было именно то, что она думала слишком много. Читала слишком умные книги для своего возраста, полностью проникая в их смысл и взрослела ещё сильнее.
Зайдя в класс, девочка заняла своё место, аккуратно разложила учебники и присоединилась к группке увлечённо беседовавших о чём-то одноклассниц. Они так горячо что-то обсуждали, что Катя с трудом уловила нить разговора. Обычно она была в центре внимания и сама рассказывала о чём-нибудь подругам, которые слушали её с неподдельным интересом. Но на этот раз девочка поняла, что уже успела пропустить какую-то особенную новость.
- Что такое? – нетерпеливо прервала она их, и одна из девчушек обернулась и затараторила:
- У нас будет конкурс! Настоящий конкурс талантов! Ну то есть как, на самом деле он по красоте, но все задания на талант. Ты не хочешь пойти? Ты же очень красивая, и на пианино играешь, и спеть что-нибудь сможешь. И платьев у тебя куча!
- Нет, это я пойду! – обиженным тоном заявила симпатичная Варя, девочка не очень умная, зато отлично смотревшаяся на сцене. Румянцеву она не переносила с самого первого класса, хоть и понимала, что соперничать с той бесполезно. В классе Катю обожали, её же недолюбливали, да и талантами Варя не блистала. Но на этот раз девочка знала, чем могла зацепить всех. – Я танцую лучше всех в классе, тем более, Елена Владимировна говорит, что я артистичная.
- Что? Да ты интеллектуальный конкурс провалишь. Одной артистичностью ничего не возьмёшь, глупенькая. Нужны другие таланты, кроме этого.– насмешливо усмехнулась Катя, полностью уверенная в том, что участвовать будет именно она. Конечно, скажи это любая другая одноклассница, она бы в жизни не произнесла таких слов. Но она чувствовала глубокую неприязнь со стороны Вари и невольно начала разделять её. Ей претил и характер, и заносчивое поведение той, потому девочка и радовалась редкой возможности осадить Варю.
- Ага, так уж и провалю. Чем я хуже тебя? Что, может, ты красивой себя считаешь? Ну так и зря. Ты просто уродина! – слегка повысив голос для пущей убедительности, прошипела девочка. – Кукла размалёванная, подумаешь. И вообще, красота там не главное. В этом конкурсе важен талант, причём настоящий! А ты, наверное, думаешь, если у тебя куча платьев нарядных есть, значит – победишь? Просто ты жалкая избалованная малолетка!
Катя несколько смутилась. Ей приходилось слышать иногда подобные слова, и они всегда больно ранили девочку. Тата убеждала её, что всё это от зависти, а значит, полная ерунда. Но отчего-то Варя сказала именно это, а не что-то другое, так может, это и в самом деле правда? Вопреки всеобщему мнению, Катя вовсе не считала себя красавицей. Она уже настолько привыкла слышать комплименты по поводу своей внешности, что перестала им верить. Девочка уже чуть ли не стеснялась своей невероятной худобы – сколько бы она не ела, она не могла поправиться ни на грамм и оставалась такой же тоненькой и хрупкой. В отличие от тех, кто считал такой тип фигуры красивым, сама Катя хотела бы быть обычной и находила это большим недостатком. Варя, даже не понимая того, попала в самую точку. Пару секунд они напряжённо молчали, пока Катя не собралась с силами и не заставила себя говорить.
- Что ты сказала? Я не ослышалась, нет? Ты мне просто завидуешь. – пожала плечами девочка, иронично улыбаясь и в то же время едва сдерживая слёзы и спазм в горле. – И знаешь, если уж ты говоришь о моих платьях, то это точно обычная зависть, ведь тебе-то никогда таких не купят.
- Ты просто выпендриваешься из-за своей богатой семьи, а сама по себе ничего не стоишь! Знаю я таких, как ты! – Варя сжала губы в тоненькую полосочку. Конечно, наряжённая, точно кукла, одноклассница не могла не вызывать зависти у неё, обычной девочки, которая о таких вещах только мечтала. Мысленно Варя сравнивала себя с Катей, замечая, насколько хуже было её положение, и ожесточалась против «счастливицы» всё больше и больше. Она не понимала, почему этой малявке – ведь у девочек была разница в полтора года, - так повезло, хотя у неё был эгоистичный капризный характер и неприязнь к менее обеспеченным знакомым. Катя как никто другой не заслуживала своего счастья, и уже за это Варя всей душой её ненавидела.
- Ну да, делать мне больше нечего. А ты бы лучше училась, чем участвовала в конкурсах. – сощурилась Катя, отойдя от одноклассниц, точно надувшись, вернулась за парту и погрузилась в чтение. На самом деле слова Вари глубоко задели её. Неужели она действительно была такой? А если же нет, то почему тогда говорила ей это? За что? Ведь она не сделала однокласснице ничего плохого! Со стороны девочка казалась совершенно невозмутимой, но на самом деле Катя чувствовала себя глубоко несчастной и изо всех сил старалась углубиться с книгу, чтобы забыть о причинённой Варей обиде.
Девочка обожала читать, но времени именно на это, пожалуй, самоё любимое её занятие, оставалось очень мало. И потому она читала перед сном, за обедом, на переменах и даже в дороге. В книгах перед ней открывался огромный мир, так похожий на жизнь и в то же время не имевший границ. Там переплетались судьбы, в которых можно было обнаружить параллели с настоящим, образы, точь-в-точь повторявшие или схожие с реальными людьми, раскрывались такие важные проблемы, как дружба, смерть, разные взгляды, отношения с семьёй и непонимание, стремление к мечте и отверженность обществом… Катя забывала совершенно обо всём и, влюблённая в классику и современных авторов, оставившая далеко позади книги, которые читали её сверстники, далеко ушла от них в умственном и духовном развитии. Точно взрослый человек, она могла спокойно рассуждать со старшими, обсуждая сюжеты произведений, и действительно была счастлива от этого.
Остальные девочки, почувствовавшие себя виноватыми, разом окружили Катю. Они и сами не поняли, как так легко перебежали на сторону Вари и даже не вступились за свою любимицу. Кто столько раз выручал их, отвечая рассерженным и находившимся не в духе учителям, когда они сидели, вжавшись в стулья и не знавшие ответа, боялись плохой оценки? Кто поддерживал обиженных и мог осадить кого угодно? Конечно, Катя и сама частенько издевалась над другими, унижала двоечниц, несимпатичных девчонок или одноклассниц из бедных и просто среднеобеспеченных семей, но на это все закрывали глаза, вспоминая её многочисленные заслуги. В отличие от Вари, помнившей всё зло, которое ей когда-либо причиняли, остальные девочки забывали об этом, и осмеянные ей не раз, продолжали общаться. - Кать, прости нас, пожалуйста… Мы должны были сразу сказать, что мы за тебя. – робко начала одна из девочек.
- Так вы разве не за Варю? – искренне удивилась Катя, отрывая глаза от страницы. Она подумала, что раз в споре никто не вступился за неё, то все они были согласны с Варей. Эти слова стали для девочки настоящей неожиданностью.
- Нет, ты что! – горячо возразила та же одноклассница, а остальные, стоявшие за её спиною, взволнованно закивали головами. – Варя вредная, да и не выиграет всё равно. А с тобой мы подруги!
- Знаете, я от вас такого не ожидала. Даже обидно! Дружить – дружите, и в парк гулять со мной ходите, и подарки на день рождения дарите, и мои гостинцы принимаете, и списываете у меня. – расстроенно призналась девочка. Она давно уже смирилась с тем, что зачастую её просто использовали или весело проводили вместе время. Своих настоящих близких друзей Катя могла пересчитать по пальцам, но даже «предательство» этой кучки одноклассниц причинило ей боль. =А как дошло до дела, так вы все на попятную. Подруги, тоже мне!
- Ну прости! – раздалось несколько голосов. Чувствуя уверенность, Катя продолжила.
- Я думала, что такая дружба, что бы на всю жизнь, всё-таки есть. Так, чтобы никогда не расставаться, и даже, если твоя подруга далеко, за много километров, и может быть, даже в другой стране – а вы всё равно вместе! Чтобы никогда не оставлять, несмотря ни на что, чтобы не предавать… Я думала, что и мы с вами так!
Конечно, в последней фразе девочка солгала. У неё была Влада, самая лучшая подруга из всех, с самого рождения, и ближе этой быть никого не могло. Были две девочки из художественной школы и, пожалуй, ещё одна одноклассница, опаздывавшая сегодня. Но с остальными она не дружила не то что на всю жизнь – даже не тесно. Она не поверяла им самое сокровенное, и она бы не пошла за десятком девочек, в чью жизнь мало вникала, на край света. Но эти слова легко убеждали их, наивных, в дружбе и преданности Кати, пытавшейся убедить только себя саму. И несмотря на то, что из-за прозвеневшего звонка разговор оборвался, в сознании почти каждой зародилась вера… Каждой – кроме неё.
В класс вошла Елена Владимировна, классная руководительница, женщина средних лет в бежевом костюме с русыми кудрями, и улыбаясь, села за стол, оглядывая класс. Она была особо оживлена, точно с её жизни произошло какое-то приятное событие. Тёмные карие глаза, легко подведённые, блестели радостно и весело, улыбка приятно освещала лицо. Но Елена Владимировна придала себе строгий вид, и надев очки, обратилась к детям:
- - Здравствуйте, ребята. Прежде чем начать урок, я бы хотела вас всех пересадить. И не надо ныть тут, не надо! Ну-ка все по местам! - и она принялась перечислять, кто с кем будет сидеть, внимательно наблюдая за тем, как ученики послушно перебегали за новые парты.
Катя бросила на свою соседку испуганный взгляд; Влада смотрела так же. Всё это время они неразлучно сидели вместе и уже настолько к этому привыкли, что даже представить не могли никого другого рядом. К тому же их парта считалась образцовой, и именно их ставили в пример перед остальными... А теперь Кате нужно было отправиться на вторую парту, к этому молчаливому скучному Саше. Прижав к груди учебник и тетради, девочка перенесла все свои вещи на новое место и удобно расположилась там.
Саша, точно не веря своим глазам, повернулся к новой соседке. С самого первого класса эта красивая девочка безумно нравилась ему, и нередко, позабыв о ходе урока, он наблюдал за нею. Сама она, откинув назад густые белокурые локоны, старательно писала в тетради и, оперев подбородок рукою, слушала речь учителя. Когда она выходила к доске, хрупкая и миниатюрная, точно фарфоровая куколка и начинала медовым голоском отвечать, то мальчик не сводил с неё глаз, будто зачарованный. Других девочек он вовсе не видел, воспринимая их как «своих», то есть как друзей-мальчишек, и выделял из пёстрой толпы одну лишь Катю. В ней было что-то… завораживающее. Но та никогда не замечала его, всюду ходя со своей любимой Владой и другими подружками, или же читала книги. Но теперь она сидела рядом с ним, и Саша был полон радости.
- Привет. – шёпотом произнёс мальчик, пользуясь шумом в классе. Катя удивлённо посмотрела на него, но спустя секунду всё же улыбнулась, так что на лице показались очаровательные ямочки.
- Привет. Как дела?
- Хорошо, а твои как? – Саша внимательно посмотрел в глаза соседки, изумляясь их густому ультрамариновому оттенку и длинным ресницам.
- И мои тоже… - задумчиво ответила девочка, подперев голову рукою и тут же переменила тему. Ей не хотелось беседовать о своих делах, потому что они шли далеко не так хорошо, как следовало. - И чего это она нас пересаживать начала? Странная какая! Как будто мы и без этого плохо сидели. Ты кстати, как думаешь, кто на конкурс пойдёт – я или Варька?
- Ну… ты, наверное. – пробормотал мальчик, не зная, что сказать. Не мог ведь он сразу сообщить, что просто уверен – участвовать будет именно она, а других вариантов для него не существовало вовсе. Катя решила бы, что он лгал или подлизывался, хоть это было бы и не так.
- Конечно, я. Варя даже не очень-то симпатичная… И противная. Всё время гордится непонятно чем… Хоть бы учиться начала по-человечески! А то бегает везде, кричит на каждом углу, что выиграет, а сама-то… Да где ей выиграть? С её-то носом картошкой, да и эрудицией, она наш класс только опозорит. – со злостью обсуждала одноклассницу Катя, но с каждым своим словом всё больше терялась. На самом деле девочка была уверена, что Варя куда более достойна победы, нежели она сама. Варя умела доказать людям, что права, хорошо выглядеть на публике… а она? Катя и передать не могла, как сильно стеснялась людей, и какое влияние они на неё оказывали. Тата учила её быть сильной и говорить лишь нужные вещи, скрывая внутреннюю слабость, что вскоре пригодилось девочке.
Саша поразился, сколько яда слетало с языка этой прелестной отличницы. Он никогда не мог подумать, что в ней было столько злости, однако, несмотря на это, его отношение к Кате нисколько не изменилось. Возможно, у неё в этот день было плохое настроение или произошло какая-нибудь неприятность – всякое случается, а она тоже человек и может сорваться.
- Да ты обязательно победишь, не переживай. – попытался он подбодрить девочку, и сам того не осознавая, ужасно порадовал её.
- Спасибо тебе большое! Я тоже надеюсь на это… – Катя радостно улыбнулась ещё шире, и Саша, набравшись смелости, спросил:
- А пойдёшь гулять после школы?
- Саша, прости, но у меня совсем не получится. – Катя несколько погрустнела и опустила глаза. – Я сразу домой еду, заниматься немецким, а потом у меня фотосессия.
- Ого! Настоящая фотосессия? – поразился мальчик.
- Ну да, а что такого в этом особенного? – не поняла его восторга Катя, уже привыкшая к подобным мероприятиям. – Меня лет с пяти для журналов снимают, я уже привыкла совсем. Ничего такого. Просто перед камерой встаёшь, делаешь, что скажет фотограф – и всё… Мама говорит, что это очень престижно, но знаешь, мне как-то безразлично.
 - Зря ты так, многие хотели бы быть на твоём месте! – изумился Саша обыденности тона, с которым девочка говорила об этом. - А потом что делаешь? Тоже занята?
- Да… Вечером нужно сделать уроки и идти в музыкальную школу. – будто виновато призналась она, и пытаясь как-то исправить ситуацию, добавила. – Зато в субботу мы всем классом идём в кино! Я давно не была в кино, обязательно пойду. 
- Точно! – Саша повеселел на глазах и заметив на Катиной половине парты книжку, ткнул в неё пальцем. – А это что такое?
- «Детство», Максим Горький написал. Очень хорошая книга! Она, конечно, грустная, но я всё равно зачитываюсь. Мне немного осталось, хочешь, потом тебе дам? – с интересом говорила девочка. О книгах она могла говорить часами и была искренне рада вопросу нового соседа по парте.
- Да она у нас дома есть, но мама говорит, что её ещё рано читать.
- Как глупо! Возраст человека зависит не от его года рождения, а от его умственного развития. – с видом знающего человека возразила Катя. – Я ведь всё понимаю, и очень интересно… Разве это значит, что мне рано? Нет. Вот и тебе не нужно идти за толпой, возьми и прочитай. Я уверена, тебе обязательно понравится.
- Хорошо. – Саша кивнул, проникшись рассуждениями девочки и инстинктивно почувствовав её правоту. – А что ты ещё любишь?
- Рисовать люблю… И на коньках кататься! И ещё мы на каникулах с семьёй ездим загородом и я там езжу на лошади. – увлечённо рассказывала Катя, почувствовав себя в своей стихии. – Знаешь, как здорово, когда ты едешь, едешь, а вокруг тебя небо и поле, и больше ничего… Так хорошо… Ты никогда не ездил на лошадях?
- Нет, мне негде. – не успел он добавить ещё что-то, как девочка снова затараторила, восторженно обо всём на свете и открывая с каждым словом своему соседу что-то новое.
После урока они ещё не наговорились, и к радости Саши вместе спустились в столовую. Катя ничего не съела, впрочем, как и всегда, только выпила фруктовый сок. Тата строго-настрого запрещала дочерям прикасаться к еде в школьной столовой и называла её вонючей отравой. Она давала им с собою сладости и фрукты, которыми Катя щедро делилась со всеми желающими. После обеда уже она затихла и терпеливо слушала мальчика. Девочки, наконец, не выдержали и оторвали подружку от Саши, утащив её в класс – обсуждать пресловутый конкурс. Но Катя говорила мало и больше молчала, задумываясь о рассказах одноклассника. Впервые в жизни ей, воспитанной идеальной девочке, свободно открыли такие вещи, как прогулки во дворе и прыжки по гаражам, как то, что можно испачкаться в грязи и смеяться над этим… Это было ей совершенно незнакомо, непонятно и неизведанно. Ей казалось, что такая жизнь течёт где-то за пределами собственного мира, чуть ли не в другом городе. Мать говорила ей, что люди их круга не играют вечером во дворах – у них есть куда более изысканные и интересные увлечения. Тата вообще едва не презирала обычных людей и пыталась передать это мнение Кате, но безуспешно. Девочку, напротив, как магнит манила обычная жизнь, которой она совершенно не знала и представляла себе как особенное приключение. Если она сама, к примеру, ездила на немецком велосипеде только летом на специальных велосипедных дорожках, то Саша и его друзья рассекали просто по улицам, причём на самых обычных великах. Летние каникулы они проводили на даче или в деревне у бабушки, где могли полоть грядки и поливать помидоры – для Кати же это было чем-то настолько необыкновенным, что она с радостью променяла бы что угодно, лишь бы просто понять – а каково это вообще? Саша стал для неё не просто одноклассником, он показал ей огромный мир и стал мостиком туда…
***