Время собирать камни - часть шестая

      Рано утром  их разбудил колокольчик. Не стук в дверь, не будильник, а именно колокольчик, который звенел довольно громко, но приятно. И в самом деле, как в старинных романах.
     Артем хотел уже поплотнее завернуться в одеяло, но вспомнил, где он. Пришлось встать и идти готовиться к встрече со странным человеком, которого он так хотел увидеть раньше, а теперь был в таком недоумении, что иногда прямо порывался выскочить в окно и убежать.
    Вера быстро встала, поплескалась в ванной, причесалась и надела захваченное с собой серое платье. Дома она долго перебирала свой девичий гардероб, чтобы выбрать  одежду для такого специального случая. Идея надеть что-то черное ей показалась слишком многозначительной, светлые юбки и брюки несмотря на теплую весну показались нарочито легкомысленными, поэтому она достала свое старое трикотажное  платье приятного серого цвета. Конечно, её красота немного поблекла, когда Вера  примерила платье, но ведь не на свадьбу же  едет, так что оно как раз к случаю.
  Взяла еще пару джинсов и красную куртку, но не стала набивать чемодан.
         А Артем особенно не зациклялся. Джинсы, две футболки, куртка ну и что-то из белья.
         Так что к завтраку они вышли обычными студентами, без церемоний. На кухне опять они были только втроем.
         Ирина поздоровалась с ними намного сердечней, чем вчера. Поставила перед каждым тарелку с оладьями, придвинула креманки с вареньем и налила ароматного кофе.  Артему в большую чашку, а Вере  в маленькую с пенкой из взбитых сливок. Откуда она узнала про их вкусы? Прямо, волшебница какая-то, Да и вид у неё необычный – вчера она была в светлом платье, сегодня – в темном, густого бордового цвета, длинные волосы заплетены в косу, на шее все те же крупные янтарные бусы. Но она не спрашивала их ни о чем. Видимо, в этом доме принято помалкивать и не задавать лишних вопросов.
        Когда ребята позавтракали, Ирина позвала их опять на второй этаж.
        Смешно, но Вере вспомнились слова из книг «с замиранием сердца», именно с этим чувством она вошла в комнату отца. Артем шел за ней и никакого замирания не чувствовал, ему было и любопытно, как всем мальчишкам, и горько за то, что папаша вспомнил о них только сейчас.
       Отец всё так же лежал на высоких подушках, борода, что называется, покоилась на одеяле, и он время от времени проводил по ней рукой, как будто она придавала ему сил. Как Черномору у Пушкина.
       - Садитесь. Разговор будет долгий и для вас неожиданный. Прошу вас не задавайте мне никаких вопросов, меня это страшно раздражает. Я сам всё скажу.
Вера, ты, наверное, не знаешь, что я ушел от твоей матери не потому, что не любил её. Наоборот, я любил  безумно. Это просто была какая-то болезнь. Мы были студентами последнего курса, а она – первой красавицей. И я был влюблен в неё с первого курса, но она всегда лишь смеялась над моими ухаживаниями. Я страдал так, что иногда хотел просто убить или её, или себя. 
         Я видел, как за ней ухаживают другие ребята, как она смеётся вместе с ними и принимает от них подарки. Как увозят её от института на дорогих машинах. И как она потом плачет, когда эти богатенькие уроды её оставляют. Я страдал вместе с ней и готов был жизнь за неё отдать, лишь бы она была моей.
          И вдруг уже в конце учебы она согласилась стать моей женой. Я так был счастлив, что носил её на руках, мечтал, что мы проживем  в любви и согласии всю жизнь и никогда не расстанемся. Мы поженились, потом родилась ты, и всё было  неплохо, хотя характер у неё, конечно, не сахар. Иногда ссорились так, что хотелось её придушить. Зато потом восторг любви был еще сильней. Вот такие итальянские страсти.
           И вдруг, как в анекдоте, я однажды возвращаюсь из командировки домой, а в нашей постели какой-то мужик. Хорошо, что у меня хватило ума не прибить обоих, но удар в сердце был таким тяжелым, что я страшно запил. Я мог более-менее жить и существовать  только, когда был пьяным. Стоило мне протрезветь, как тут же перед глазами возникала сцена измены.
          Я переехал в другой город. Думал, что всё забуду. Встретил там твою мать, - он кивнул на Артема, - вроде всё как-то наладилось. Но тут мне предложили хорошую работу в Питере, я решил, что всё уже забылось, и я смогу жить спокойно. Однако стоило мне только увидеть Анюту, как всё вернулось обратно. И опять запой. Его невозможно было остановить. Светлана выгнала меня,  и Артем тоже остался без отца.
          Я пил страшно, буквально валялся на земле. Но почему-то никакие болезни меня не брали. Только однажды весной отморозил ногу, и меня забрала скорая. В больнице хотели уже сделать ампутацию, но один молодой хирург решил проверить на мне новое лекарство. Он спросил у меня разрешения. Терять мне было нечего, и я согласился. Так  я стал  тайным «подопытным кроликом».
           Дело пошло, организм несмотря на прежние пьянки был у меня крепким, меня закодировали, и я освободился от запоев. Потом моего доктора позвали в Германию разрабатывать новые лекарства, и он взял меня с собой. Все документы он быстро оформил сам, так  что я только пришел в консульство за паспортом с визой.
          Меня положили в клинику. Не знаю, от чего там лечили, но русских там не было. Я стал ужасно скучать, пить было нельзя, телевизор - только по-немецки, выходить в город разрешалось только с кем-нибудь. А немцы – они такие скучные. И я почему-то стал писать рассказы. Смешно, но захотелось влезть в женскую шкуру и понять, почему же эти странные существа не ценят настоящую любовь, а размениваются на сомнительные связи и побрякушки.   
          И чем больше я писал, тем лучше понимал женщин. После третьей своей книжки я перестал их ненавидеть, их внутренний мир мне открывался всё глубже и ярче. Я видел их страх перед будущим, их наивную веру, что именно вот этот красавчик и есть тот самый принц на белом коне, о котором мечтает каждая девочка. Как трагично первое предательство, и особенно тот ужас, который охватывает девчонку, когда она узнает, что беременна, а мужчина об этом и слышать не хочет. И ей приходится убивать. Именно убивать маленького человека, и потом нести это убийство всю свою жизнь, не в силах ничего  уже  сделать и ничего не поменять.
        Я  буквально грыз себя из-за того, что оставил и маленькую девочку, и малыша. Но сделать было ничего нельзя. Я был, как в тюрьме.
        Я дал почитать свои рассказы доктору. Он мало чего понял, но сказал, что у него в Питере есть знакомый издатель, и он попробует переслать ему эти фантазии.
И дело пошло! Да, романы буквально взорвали тихое и спокойное литературное болото. Ведь в советские времена такая откровенность была в новинку,  «секса не было» и такие книги стали бомбой.
         У меня появились деньги. Да, доктор честно забирал себе половину, а другую отдавал мне.
        Ох, как хотелось мне вернуться в Россию. Однажды, когда я гулял по улицам, мой сопровождающий замешкался и отстал. И я убежал! Бежал по улицам с бьющимся сердцем, оглядываясь и шарахаясь от любой тени. Пешком дошел до какой-то дальней от Берлина станции, купил билет и поехал на поезде  в Польшу.
       Надо было переехать и российскую границу, но я боялся, что меня разыскивают, поэтому сошел с поезда недалеко от Кракова и пошел пешком. Буквально по полям и лесам. Забрел в какую-то деревню. Голодный, с разбитыми ногами, небритый. Хотелось умереть, но пред смертью попросить прощения и у вас, и у ваших матерей.
       И именно в этой деревне я увидел маленькую церквушку. Не костел, не кирху, а православную церковь, такую маленькую и старую, что казалось ей уже  лет двести. Да,  в общем,  так и было. Давным-давно, после наполеоновских войн, какой-то офицер влюбился в местную красавицу и остался здесь жить. Построил на свои деньги церковь и сам, приняв сан священника, стал в ней служить. Потом его сын, потом сын сына…. Вот правнучка этого русского офицера и приветила меня.
        Нет, не Ирина. Он посмотрел на свою «домоправительницу» и улыбнулся ей.
      - Ирина меня приняла уже здесь. Это – дом её прадеда. Она была директором местного музея, а теперь вот моя сиделка. А познакомились мы с ней случайно. Я прожил в Польше примерно полгода и упросил своих хозяев каким-нибудь образом узнать, разыскивают ли меня. У них были знакомые пограничники, и те меня пропустили. В поезде мы с Ириной и познакомились. Ехали в одном купе. Не знаю почему, но едва я её увидел, мне захотелось рассказать ей про всю свою жизнь. И так мы проговорили всю ночь, и потом весь день, и потом опять ночь.
          И я как будто очистился. Но до Питера мы не доехали. Мне вдруг стало плохо, я потерял сознание, а когда очнулся, то уже был здесь.
         Долго рассказывать про нашу теперешнюю жизнь, много было чего, даже и ссорились. Но после обследования выяснилось, что у меня рак крови. Крови! Вы понимаете?! Я оставил вас, свою кровь, и вот как всё это вернулось ко мне. Доктор сказал,  что если я найду родных, у которых хорошие анализы, то он может сделать мне операцию по пересадке костного мозга,  и я  буду жить. Долго. Если всё будет хорошо.
        Поэтому я так срочно позвал вас. Понимаю, что моя просьба кажется вам чудовищной. Но Ирина сказала, что у вас живые горячие души,  она увидела в вас сочувствие и поэтому я надеюсь, что вы мне поможете. И еще. У меня есть наследство. Довольно большое. Ведь я почти три года писал книги и получал бешеные гонорары. Все деньги живы. Часть я отдам за операцию, а часть – почти полмиллиона отдам тому, кто даст мне свой костный мозг. Пожалуйста, помогите мне. Я прошу прощения - и это на самом деле искренне, за всё, что я сделал плохого, за ваши страдания, за ваше одиночество. Но вы сами видите, судьба наказала меня жестоко.
          Всё. Думайте до утра. Если хотите, можете сходить погулять. Городок очень милый. Вам понравится.
          Отец закрыл глаза. Лицо его еще больше побледнело,  и он отвернулся к стене, чтобы они оставили его в покое.
          Вера и Артем пошли к дверям, оглушенные  и растерянные.
Уж такого никто из них не ожидал.
          А Ирина осталась с больным. Никто никаких вопросов  так и не задал.

http://www.proza.ru/2012/07/11/880