Наш поселок. Часть 2. Источник

Вода-это божий источник,
Вода-это солнечный свет!
Воде задаём мы вопросы,
С водой получаем ответ.
Водой очищаем мы тело,
В воде плещет наша душа.
Когда говоришь ты с водою,
То надо шептать не спеша.
Водой умываем ребёнка,
Чтобы смылась беда.
Вода это чудо природы,
И нам без воды не прожить.
Вода-достояние народа!
Водой мы должны дорожить!!!!!



Раннее утро. Солнце едва поднялось над линией горизонта и его отражение, как в зеркале, отпечаталось на водной глади большого пресноводного озера, за кристальную чистоту получившее название серебряное. Реликтовые сосны и ели, стоящие вокруг, покорно склонили свои мягкие лапы к его зеркальной поверхности. И лишь небольшой кусочек земли, свободной от заповедного леса на берегу озера занимает наш поселок. Можно было бы много времени посвятить и озеру и лесу, но наш рассказ был бы не полным, если бы мы не упомянули про целебный источник, существующий здесь с незапамятных времен. Он был неоднократно воспет в литературе, как кладезь многочисленных лечебных свойств и источник неиссякаемого здоровья. Первый раз мне его показал Игнат, знакомя с достопримечательностями поселка. Еще на пути к нему, негромкие звуки мелодичного журчания достигли моих ушей. Было похоже, что гостеприимный хозяин деликатно предупреждал, что знает о нашем приближении. Он бил прямо из небольшой скалы, под сенью большой развесистой ивы. Редкие лучи, проникавшие сквозь ее густую крону, заставляли сверкать на излете капли, разлетавшиеся вокруг, и на сердце почему-то становилось легко и свободно. Струи его, весело журча, стекали по желобу, и скапливались в небольшой заводи, и дальше уже по мере наполнения через небольшую протоку убегали в наше озеро.
Да, я снова приехал в свой загородный дом, чтобы плодотворно поработать. Свежий воздух, слегка разбавленный ароматом сосновой смолы и жужжанием гостеприимной мошкары, а также звонкое журчание нашего источника настраивало меня на восторженное отношение к жизни и пробуждало желание написать хотя бы пару строк. И я не отказывал себе в этом. Строка цепляла строку, и страницы одна за другой отскакивали в стороны, заполняясь плодами моего впечатлительного ума, пока в гости не пришел Мирон, как, всегда бесшумно скользнув по моему скрипучему крыльцу. Он был у меня частым гостем. Его размеренная речь, не свойственная выходцам с таежных окраин делала его чрезвычайно обаятельным собеседником. Ну а я был благодарным слушателем, впитывая все, как губка, и пользовался малейшей возможностью побольше узнать о далекой и неведомой для меня стране под названием Сибирь. Потом он брал меня в охапку и тащил на очередную прогулку по нашему замечательному поселку. Во время одной из них я и познакомился с эстонцем по имени Райва. Райва жил на окраине поселка и владел большим хозяйством, основу которого составляла лошадиная ферма. В целом его хозяйство больше напоминало хутор, и было несколько обособленно от нашего поселка. Лошади у нас пользовались большим спросом, и от желающих покататься на них не было отбоя. В этом смысле и я не был исключением. Лошади увлекли и меня. Но прежде, чем я оказался на одной из них, мне пришлось пройти инструктаж у Анны, супруги Райвы, которая непосредственно присматривала за лошадьми. Анна оказалась очень жизнерадостной дамой, и общение с ней доставило мне немало веселых минут:
• Миша, Вам приходилось раньше кататься на лошадях? – Спросила она меня при первой встрече.
• На лошадях пока не приходилось, - начал я, - но в своей жизни я успел очень много. Пару лет назад мне довелось покататься на слонах и буйволах во время туристической поездки по Индии. Теперь хотелось бы попробовать себя в верховой езде. – Я искренне пытался произвести впечатление опытного человека, чтобы за меня не беспокоились.
• До Вас к нам приходили очень уверенные молодые люди, но, подойдя к лошади, почему-то отказывались от своих намерений. Поэтому может быть, Вы еще раз взвесите, действительно ли это Вам так необходимо, - парировала она мою жизнерадостную браваду со своей милой неподражаемой улыбкой.
Ситуация стала забавлять меня, и я чтобы пресечь дальнейшие разговоры на эту тему сказал шутливо, - слово мужчины твердо! Сказал, буду кататься, значит, буду – жестко ответил я, пресекая дальнейшие отговоры. - Наверное, в этот момент я напоминал ей ребенка, - думал я, вспоминая позже этот не слишком серьезный разговор.
Первый опыт общения с лошадьми принес мне много новых ощущений. Все началось с первого знакомства. Анна, взяв несколько буханок хлеба, повела меня на пастбище, где пасся их табун. Это была площадка в несколько гектаров, окруженная не высокой изгородью. Мы зашли за изгородь, и нам навстречу выбежало порядка десятка лошадей. Они бежали за привычным угощением. В руках у Анны было несколько буханок хлеба. Но лошадей было слишком много, и на всех хлеба просто не хватало. Пара кобыл решила проверить и меня, не принес ли я для них какого-либо угощения. Их губы настойчиво исследовали мои нагрудные карманы, своими губами доставляя много противоречивых ощущений. Было очень щекотно. Неожиданно, я обратил внимание, что на меня надвигается огромный жеребец. Он был на полголовы выше, остальных лошадей, и имел явно угрожающий вид. Звали этого жеребца Фраер. Он подошел вплотную, и мы заглянули друг другу в глаза. В это время Анна страшно закричала: Фраер, пошел отсюда, пошел! - И тут же добавила в мой адрес – Миша, срочно подними одну руку вверх, быстрее. – Я тут же выполнил это, продолжая смотреть в глаза жеребцу. В моей груди поднималась неосознанная тревога, и я чувствовал, что мои волосы встают дыбом. Чтобы хоть что-то сделать я спросил у Анны, зачем надо поднимать руку. Она, пытаясь отогнать его, крикнула мне, что с поднятой рукой я выше, чем жеребец, и он может отступить. Через некоторое время, он действительно развернулся и величаво поплыл в другую сторону. До сих пор впечатления от этой встречи будоражат мои воспоминания. Однако этот случай не поколебал моей уверенности прокатиться верхом. Анна выбрала мне лошадь, и объяснила простейшие правила обращения с ней. Жокейская шапочка и сапоги на меня не налезли. Они были слишком маленькими. Но эти маленькие житейские трудности не помешали моей первой прогулке верхом. И вот, наконец, я на своей первой лошади. Ее кличка была Клевая. Название вроде многообещающее, но что оно в себе таило, на тот момент я еще не знал. Внешне она была пониже, чем остальные лошади и вела себя очень спокойно. Анна ехала впереди на своей лошади, а я на неповоротливой Клевой следовал за ней. Желая видимо проверить меня, Анна пришпорила свою лошадь и Клевая, забыв про свою неповоротливость, во весь опор припустила за ней. На меня стоило посмотреть в этот момент. Я, смешно подпрыгивая в седле, и для равновесия размахивая руками и ногами, на которых болтались стремена, каким-то непостижимым образом ухитрялся оставаться в седле, проклиная и Анну, и Клевую, которая не слушалась поводьев, и свою идею заняться верховой ездой. Но мое тело оказалось умнее меня, и я прекратил эти конвульсивные подергивания в седле, догадавшись сжать круп лошади своими коленями. Дальше дело пошло веселее. Через пару минут мне стало казаться, что Клевая скачет слишком медленно, и я начал подгонять ее всеми доступными мне средствами – ногами и поводьями. Мне даже удалось ненадолго обойти Анну, но дальше дорога вела в лес, а я совершенно не знал маршрута. Конная прогулка по лесу добавила массу новых впечатлений. Промчаться рысью по лесной тропе, с горящими глазами при этом уворачиваясь от встречных веток, бьющих по лицу, такого удовольствия я еще никогда не испытывал. Вообще эта лесная прогулка навела меня на мысль, что в седле я отнюдь не новичок. И быть может в моей прошлой жизни, я был очень дружен с лошадьми. Во всяком случае, когда мы приехали обратно, я чувствовал себя в седле очень уверенно. С тех пор я стал частым гостем у гостеприимной Анны.

*          *          *
Неторопливое и немного сонное утро постепенно вползало на улицы нашего поселка. Солнце давно уже встало, позолотив верхушки реликтовых елей, и своими длинными озорными лучами крадучись входило на каждую улицу, в каждый дом. Народ, жмурясь, просыпался, широким зевком отмечая начало нового суматошного дня. И лишь в одном доме хозяин буднично сидел в своем кресле, прикрыв глаза. Перед ним стоял самый обычный мольберт с приколотым куском самого обычного ватмана. И стороннему наблюдателю могло показаться, что молодой человек просто отдыхает, но, взглянув на мольберт, он невольно застывал удивленный. Потому что самая обычная кисть, лежащая чуть ли не в каждой местной лавке, в настоящий момент лишенная какого-либо хозяина, развила на закрепленном листе бумаги кипучую деятельность. Ее виртуозные взлеты, и неожиданные пируэты, оставляющие колоритный след на бумаге, завораживали своей легкостью. Казалось, что кисть самостоятельно исполняет какой-то танец, кружась и вновь уходя в затейливый разворот. Присмотревшись, можно было заметить, что из-под кисти один за другим появлялись вычурные по форме, но хорошо известные на востоке китайские иероглифы. Хозяином в этом доме был Илларион, и он занимался самообразованием. Мирон много времени проводил здесь, наблюдая за его очередным чудачеством. И так проходили часы, которые складывались в дни, а дни образовывали недели. А Илларион все также сидел в своем кресле, прикрыв глаза и прерываясь только на кратковременный прием пищи. Восточная каллиграфия полностью захватила его. Когда к ним приходили гости, кисть занимала положенное ей место, и все садились за стол, но чувствовалось, что душой Илларион оставался все еще там в своем уютном мире танцующих кисточек и появляющихся на холсте загадочных восточных символов. Он вяло поддерживал беседу, и, визитеры понимали, что хозяину просто не до них, и быстро закруглялись. Мирон тоже не понимал нового увлечения своего брата. Он был далек от всего этого. А эти восточные символы повторялись снова и снова, и этому не было видно ни конца, ни края. Мирон решил поговорить с ним на эту тему.
• Илларион, разве тебе не надоедает постоянно рисовать одни и те же символы? - Спросил он его. – Какой смысл повторять одни и те же завитушки, если ничего не меняется.
Илларион открыл глаза, загадочно улыбнулся и сказал, - это искусство родилось очень давно, в Китае более тысячи лет назад. – Он встал со своего кресла, неторопливо пересек комнату и, облокотившись на дверной косяк, продолжил, - Мастера по стихосложению считали, что их искусство, включает в себя три составляющих, объединенных единым замыслом. Когда мастер заканчивал свою работу над произведением, то его глаз наслаждался написанием иероглифов, слух звучанием стиха, а запах пергамента, на котором был написан стих, восхищал обоняние мастера. Все три положительные эмоции от разных чувств звучали на одной волне, и были в абсолютной гармонии друг с другом. Такие уникальные мастера годами оттачивали эти три грани прекрасного, совершенствуя свои гармоничные души. Я пока занимаюсь самым простым и доступным для меня – это каллиграфия, то есть зрительное наслаждение от написанного.
• Но зачем тебе это? – Удивился Мирон. – Я бы понял, если бы у тебя была компания, интересующаяся этими вопросами. Ведь в нашем поселке о каллиграфии и иероглифах мало кто слышал.
• А у меня уже есть компания, - сказал Илларион, и хитро посмотрев на брата, улыбнулся. Эта девушка, и она не из нашего поселка.
Мирон задумался, смущать брата дальнейшими расспросами ему не хотелось.

*          *          *

В комнате мерно тикали часы, отстукивая неугомонное время. За столом, сделанным из массива красного дерева, сидел еще не старый мужчина, изучая обрывок какого-то старинного документа. Мужчину звали Кириллом и жил он в большом доме на соседней улице этого же поселка. Старинный документ, который он изучал, содержал длинный перечень имущества, которым владел его далекий предок, живший в этих местах с давних времен. Документ витиевато говорил об источнике какого-то богатства, который был на его земле. Но о чем шла речь, из документа ясно не было. Дальше шли пространные рассуждения, перемежаемые стихотворными поэтическими рассуждениями, что этот таинственный источник мог бы собой кормить не одно поколение. Автором этого документа был известный предок Кирилла, получивший известность, как придворный поэт. О его эксцентричности и пристрастию ко всякого рода тайнам, загадкам и таинственным символам ходили легенды. Поговаривали даже, что он являлся членом масонского ордена. Это объясняло витиеватость документа. Кирилл еще раз перечитал его, но все равно ничего не понял. Он встал из-за стола и задумчиво прошелся по комнате. - Он жил в этом поселке уже много лет, имел крепкое хозяйство. Сейчас подвернулась возможность стать по настоящему богатым человеком, и он не собирался ее упускать. - Но с чего же тут начать, так чтобы не привлекать к себе излишнего внимания и не возбуждать не нужных кривотолков? С чего начать? – Вертелась в голове назойливая мысль. На дворе светило солнце, предательски дразня своими озорными бликами. – Ладно, - махнул рукой Кирилл, уступая озорным соблазнам, заглядывающим через окно. Солнечная погода и живописные улочки поселка манили его. - Возможно, прогулка наведет меня на свежую мысль. – Решил он, и вышел на крыльцо. Ремесло поэта было ему не чуждо, как и его знаменитому предку. Периодически, он даже печатался в различных литературных изданиях под замысловатым псевдонимом, придуманным несколько лет назад. Поэтому, прогуливаясь по одной из улиц и наблюдая, как роспись на одной калитке дома, сменяет другую, слушая, как шумит листва садовых деревьев, ему приходили на ум свежие поэтические образы, и жизнь начинала казаться много лучше. Он смотрел на улыбки встречных молодых женщин, и улыбался им в ответ. И это совсем не нарушало его поэтический гармонии. Желание жить росло с каждой минутой. В таком приподнятом настроении он не торопясь, подошел к ферме Райвы. И тут его внимание привлекло необычное зрелище. Группа людей, заметно выделявшаяся из общей массы соседей, двигалась по поселку навстречу ему. Эта были туристы из Москвы, возглавляемые гидом из местного экскурсионного бюро. Кирилл слышал, что в их поселок периодически заезжают туристы, чтобы познакомиться с их заповедными местами, и узнать о знаменитых людях, которые жили и творили здесь в разное время. Он остановился, чтобы послушать, о чем вещают на этот раз. В этот момент экскурсовод как раз рассказывал о его прадеде. После короткого перечисления чудачеств, которыми грешил его родственник, экскурсовод рассказал, что он владел как раз теми землями, где сейчас располагается лошадиная ферма. Кирилл не поверил собственным ушам. - А есть ли какие-нибудь документы, подтверждающие эту информацию о владении именно этой землей? – Спросил он у экскурсовода.
; Конечно, - подтвердил удивленный экскурсовод. - У нас в Санкт-Петербурге есть квартира-музей этого поэта, где любой желающий сможет с ними познакомиться. 
Состояние Кирилла было сложно описать словами. Его путь лежал в Санкт-Петербург. Именно там был ключ к загадке его прадеда. В Питере Кирилл бывал неоднократно. Ему нравился этот город с его дворцами, величественными мостами и красивыми гранитными набережными. Кроме того, в Питере жил его сводный брат - Иван, который мог помочь ему с этим не простым делом. На следующее утро Кирилл отбыл в Санкт-Петербург к брату…
Питер встретил его сумрачным небом, не предвещавшим ничего хорошего. Стальной цвет невских вод дополнял эту безрадостную картину. Но Кирилла сейчас это не волновало. Предвкушение сказочной жизни гнало его вперед. Золотистый звон богатств стоял перед глазами, заслоняя от него унылую действительность. Ноги сами несли его к брату. Иван встретил его очень приветливо. Он был старше Кирилла на пять лет и имел в городе определенное влияние, как владелец охранной фирмы. Он недоуменно выслушал рассказ брата, и спросил, - а что ж там может быть?
; Не знаю, - пожал плечами Кирилл. – Понимаешь, этот документ очень не конкретный. Надо понимать специфику моего родственника. Он же был поэтом и человеком со многими чудачествами, но жил безбедно. Его тяга ко всякого рода тайнам, давала щедрую пищу для всевозможных легенд. Но на пустом месте это тоже возникнуть не могло.
; Но все-таки, что же мы ищем? – Задумчиво произнес Иван.
; Это может быть что угодно, - Кирилл был в некоторой растерянности. – Я даже не знаю что предположить. Это что-то располагается на землях этого лошадника Райвы. Здесь может быть, хоть нефтяная скважина или какой-то клад. Территория то очень большая.
; На клад не похоже, - заинтересованно сверкая глазами, возразил Иван. – Здесь же ясно написано “…кормить не одно поколение”. Это все-таки больше похоже на скважину…
Их споры затянулись до самого утра, принесшего новые идеи. Их нагромождение переполняло голову, а от звона золота уже рябило в глазах. Поэтому, для начала они решили наведаться в музей, о котором упомянул экскурсовод. Экспозиция, посвященная их родственнику, оказалась очень небольшой, и необходимый документ они разыскали быстро. Сфотографировав его, они вернулись домой, чтобы поподробнее изучить его фотокопию. Дома Иван обратил внимание на необычную монограмму в углу документа, - а это что такое? – Спросил он.
; Я уже где-то видел такое, - задумчиво произнес Кирилл. – Точно! Такая же монограмма была на документе, который я показывал тебе с утра, - вспомнил он.
Монограмма имела вид двух волн небесно-голубого цвета, которые располагались в центре витиеватого орнамента, напоминающего брызги, разлетающиеся в стороны. 
; Кажется, я тоже уже видел этот орнамент, и, по-моему, где-то здесь у нас. Да-да, - после минутного раздумья добавил он, - на одном из фонтанов в Петродворце. Ну, что? Может, прокатимся туда?
Через полчаса процессия из трех больших черных джипов выскочила на Петергофское шоссе, и помчалась по направлению к Петродворцу. Гаишники, заметив дорогие машины с блатными номерами, стыдливо отворачиваясь, отходили в сторону, и джипы быстро проскочили до места. Проехав прямо на территорию комплекса, братья вышли из джипа и быстро спустились к центральному фонтану Петродворцового комплекса, известного как фонтан “Самсон”. Парадная лестница Петродворцового комплекса даже в этот сумрачный день выглядела эффектно во всем своем причудливом блеске, сверкая золотом своих многочисленных украшений. Они вошли в грот из искусственного камня, располагавшийся прямо за этим фонтаном. Грот приветливо встретил их шумом стекающей воды, сразу распахнув им свои объятия. Во всяком случае, барельеф, в точности повторяющий монограмму на документе, они увидели практически сразу. Волны и брызги, разлетающиеся от них, увековеченные в камне, казалось, оживали на глазах.
; Ну, вот, - Иван показал глазами на барельеф, посмотрев на брата, - как я и говорил.
Вокруг было полно народу, какая-то группа слушала обзорную экскурсию по помещениям этого грота. Кирилл подошел к барельефу, стараясь не привлекать лишнего внимания. Для него наступил самый желанный миг. Именно об этом он и мечтал, размышляя над документом своего далекого предка. Загораживая барельеф спиной, Кирилл осторожно протянул руку. Она пробежалась по изгибам этих двух волн, пытаясь найти хоть что-то, за что можно было зацепиться. Где-то должна быть какая-то подсказка. Нутром он чувствовал, что это место хранит в себе какую-то тайну. Но ни одна из двух волн не поддавалась. – Но ведь здесь же определенно что-то есть, - подумал он. – Здесь должно быть что-то типа какого-то тайного входа или вместилища. Вместилище, пожалуй, ближе, - подумал он, и провел рукой вокруг барельефа. – На что же хотел обратить внимание их загадочный предок. Экскурсионная группа за спиной пришла в движение, и Кирилл отдернул руку обратно. Группа, пройдя мимо них с братом, перешла в соседнюю комнату. С ними в комнате остался какой-то турист, продолжавший рассматривать экспозицию. Кирилл снова продолжил свои изыскания. Его лоб покрылся крупными каплями влаги, и он не мог с уверенностью сказать, были ли это брызги фонтана или испарина, выступившая у него на лбу. Он вытер лоб рукой и снова задумался, - кругом все посвящено воде. Но в гроте воды нет. Она вокруг грота, хотя нет. Вот же она увековечена в камне. – Размышляя над этим, он провел рукой по брызгам, окаймляющим загадочный орнамент. Вдруг его рука что-то нащупала, одна из брызг поддалась внутрь. - Что это? – Он нажал сильнее, и оглянулся на их соседа по комнате. Но тот, не обращая на них внимания, уже покидал ее, занятый своими мыслями. Между волнами в центре орнамента образовалась трещина. Затем нижняя волна, как полка секретера откинулась вниз, а верхняя с неприятным скрипом поддалась вверх. – Наверное, старый механизм заржавел, - механически отметил Кирилл, переводя дух. Перед ним открылось небольшое углубление, напоминающее ящик или небольшой сейф. Внутри что-то лежало, тускло сверкая в сумраке грота. Кирилл быстро просунул руку и, нащупав небольшой прямоугольный предмет, вытащил его, чтобы рассмотреть на свету. Вероятно, вытаскивая этот загадочный предмет, он случайно привел в действие какой-то скрытый механизм. И створки сейфа тут же захлопнулись. Перед ними снова закрытый сейф, но в руках контейнер с тем же самым орнаментом на крышке. Иван толкнул брата в плечо, выводя из оцепенения, - что это?
; Не знаю, - пожал плечами Кирилл, и попробовал открыть его.
Контейнер открылся на удивление легко, без сюрпризов. Внутри на полуистлевшем бархате лежал кусочек, какого - то металла со странными знаками на одной из граней. Кирилл повертел его в руках. Это было похоже на насмешку, и он уже хотел его выкинуть вместе с контейнером, как вдруг его осенило. У него на руке был перстень очень необычной формы. Он достался ему от отца. Его особенностью был несимметричный кусочек серебра, украшающий кольцо перстня. Казалось, что от него осталась только четверть. Но с течением времени Кирилл привык к такой необычной форме, и даже стал находить в этом определенное изящество. Ведь перстень он носил в память об отце. Теперь же положив, этот перстень рядом со своей находкой, он увидел не просто их сходство, а то, что раньше они были единым целым. Было видно, что там, где в находке находится выступ, своего рода шип, в перстне есть углубление, то есть паз. Они решили их соединить, и находка легко встало на свое место. Даже непонятный рисунок на находке, соединившись с узором на перстне, образовал верхнюю волну символа водолея из грота вместе с верхней частью орнамента, состоящего из брызг. Это было здорово, это было очень интересно, но совсем не приближало их к богатству, о котором говорилось в документе.
; Ладно, Кира – сказал Иван, сумев за короткий промежуток времени продемонстрировать на своем широком лице и следы глубоких раздумий и великих сомнений, и, наконец, справившись со всем этим, глубокомысленно изрек, - пожалуй, ты убедил меня, что здесь может быть что-то реальное. И я тоже что-нибудь придумаю.
Пока они неслись на джипах до города, Иван по телефону раздавал своим подручным указания найти все имеющиеся знаки этого таинственного водолея. И закончив это, повернулся к брату со словами: Поверь мне Кира, мои ребята здесь все перевернут, но найдут остальные тайники, чтобы сложить перстень твоего отца. Другой вопрос, что с ним дальше делать? – И он снова погрузился в свои глубокие раздумья. Ивану было, о чем подумать. Человеком он был не простым и очень скрытным. С самого начала, он решил все перепроверить сам, и подстраховаться, не доверяясь своему сводному брату Кириллу. Основная идея заключалась в том, чтобы послать в поселок своего человека, специалиста по особым поручениям. И имя у этого человека было соответствующее – Тихон, то есть, делающий все скрытно. Задача у него была - выведать, что за источник, и какого богатства может быть в этом поселке. Самое пристальное внимание Ивана привлекло сообщение Тихона о клинике недалеко от поселка, где лечились специфические больные. Слава об этих необычных больных уже не раз достигала ушей Ивана. Поговаривали о них разное, но главным было то, что многие из них обладали уникальными экстрасенсорными способностями, и могли делать совершенно невообразимые вещи. По мысли Тихона можно было одного из них подключить к их проекту. Но все эти подопечные были с характером, и подобрать к ним ключик было не просто. А, учитывая, что эта клиника хорошо охранялась, задача вообще становилась архитрудной. Через некоторое время выяснили, что в клинике находится на лечении человек, которого держат в повиновении, давая ему в качестве лекарства очень сильный наркотик. Этот необычный человек обладал очень большой силой, именно, как экстрасенс. И даже с помощью этих лекарств, с ним справились далеко не сразу. Свой человек в клинике сообщил, что отдельные пожелания он выполнять может. После первого же сеанса с этим больным, выяснили, что искомый источник находится на землях лошадиной фермы какого-то Райвы.         

*            *           *

Большая еловая ветка, усыпанная шишками, дрогнула над самой головой. Потревоженная небольшой красно-бурой птицей с причудливо скрещенным клювом, она слегка шелохнулась и замерла вновь. Клест, а именно так называют этих пернатых охотников за шишками, уютно примостился на ней. Мирон, с улыбкой наблюдавший за ним, сидел внизу на небольшом пеньке. Подобных мест, как здесь, было мало. Кругом, куда не повернешься, стояли другие деревья, образовывая над головой большой зеленый шатер. Листва была достаточно плотной, и солнечный свет практически не пробивался сюда. Мошкара, звенящая вокруг не волновала Мирона. После Сибири, это была не мошкара, а слезы. Мирон прислушивался к этому лесу, пытался анализировать свои ощущения, но до конца привыкнуть не мог. Здесь был какой-то другой лес, другие деревья. Здесь все было другим. Вместе с тем Мирон понимал, что в его жизни это уже совсем не важно. Старые интересы уходили в небытие, появлялись новые. Жизнь обретала новый смысл. Здесь он нашел брата…
Зашуршала листва, и небольшой ежик, настороженно фыркая, переполз через его ногу, наполовину зарывшуюся в мох. Мирон улыбнулся, уроки отца не прошли для него даром. Он помнил, что отец учил его сливаться с окружающей средой. Даже запах не должен был отличаться от лесного. Этому надо было следовать до мелочей. Рукоятка его большого охотничьего ножа была сделана из того же дерева, что стояли вокруг. В этом был глубокий смысл. Родственное тянется к родственному, и человек постепенно перестает быть в лесу чужим. Мимо прошмыгнул заяц. Кто-то их потревожил, - недовольно подумал Мирон, и как будто в ответ на его мысль невдалеке треснула ветка. Похоже, здесь кто-то есть, - решил он. Прошла минута, другая…
; По-моему никого, - произнес рядом чей-то свистящий голос.
Мирон чувствовал присутствие еще одного человека. Двое людей находилось примерно в пяти-шести метрах от него. Один был со свистящим голосом, другой сильно нервничал и вел себя подозрительно. Мирон продолжал сидеть и слушать. Он хорошо помнил наставления покойного отца. Уши – это твой шанс выжить в лесу.
; Ну, что он согласился? – хрипло спросил второй собеседник.
; Да, почти, - ответил обладатель свистящего голоса.
; Что значит почти? – Не понял его хрипящий.
; Он немного побаивается, - продолжил свистящий, -  у нас в поселке живет какой-то пацан, который вроде, как видит насквозь и все знает наперед.
; Я что-то слышал о нем, - сказал хриплый, - передай своему контакту, чтобы не волновался. Я позвоню знакомому, и его заберут обратно в психушку, откуда он вышел.
Последние слова насторожили Мирона. Речь шла о его брате Илларионе. Что за сосед, о котором шла речь? – У Мирона появилось много вопросов. И он, как тень, соскользнув с пенька, двинулся за этими двумя. Но это оказалось не так просто. Второй хриплый был человек опытный, и Мирон, опасаясь, что его заметят, близко подходить не рисковал. Но, даже, взглянув на них, издали, когда они уже вышли из леса, он их все-равно не узнавал. Они здесь были чужими.
*            *           *

Илларион снова сидел в кресле перед мольбертом, закрыв глаза. Его искания на почве каллиграфии или живописи продолжались уже больше недели. Кисть все также порхала над мольбертом. Правда, в последнее время она рисовала не причудливые иероглифы, а какие-то замысловатые фигуры. Чем-то эти фигуры напоминали лошадей, но это были странные лошади. Это были прыгающие и брыкающиеся лошадиные фигуры. Основное в них были не сами лошадиные силуэты, а движения, которые они совершают. Периодически рядом с ними возникали человеческие силуэты, но от них веяло непонятной тревогой. И сама кисть, как-то тревожно порхала по мольберту, как будто в танце решила передать свои опасения. Мирона это нервировало. Вообще способ общения Иллариона через эти рисунки Мирону был не по душе. Сначала эти непонятные иероглифы. Сейчас эти странные лошади. А что дальше? Чем все это закончится? Мирон сжимал свои здоровые кулаки, искренне переживая за брата, но ничего не мог с этим сделать. Ситуация казалось безвыходной. Он встал и подошел к окну. Перед окнами их дома начиналось хозяйство Райвы. Это было огороженное изгородью большое поле, на территории которого на некотором отдалении стоял его большой дом с хозяйственными пристройками. С другой стороны этого поля, которое выполняло функцию лошадиного выгона, виднелся родник, к которому вела специальная тропинка. Вдруг, с улицы раздался неестественный детский смех. От него веяло холодом и ожиданием каких-то проблем. Раздавшись из одного места, он как будто разбежался в разные стороны, и сейчас доносился со всех сторон. Затем, их дом тряхнуло так, что задребезжали стекла в окнах. За окном истошно закричала женщина, и все стихло. Мирон сначала не понял в чем дело. Вроде все как всегда, только жители их поселка, почему-то жались к домам. Это выглядело странно. Какой-то безотчетный страх преследовал их, и они тревожно озирались вокруг. Что же их так напугало? И тут он увидел… 
Часть земли, лежащей непосредственно за оградой, как будто провалилась в тартарары, образуя провал. До ограды поселковая дорога была, а за оградой полоса земли шириной примерно метров пять отсутствовала. Затем еще такой же ширины кусок земли лошадиного выгона исчез под землей, и провал увеличился на ширину этого куска. Испуганные лошади жались к дому Райвы, а провал все увеличивался и увеличивался. Уже было видно даже из окна, что глубина провала очень велика. Через некоторое время на территории Райвы осталось только два нетронутых островка: Источник и сам дом Райвы, к которому жались испуганные лошади. В результате образовавшихся провалов эти островки были, как две скалы, высившиеся над пропастью. Это было страшно, народ высыпал на улицы  и смотрел глазами, полными ужаса, не подозревая, что это еще не все. В это время островок с источником, как-то странно засветился. Было похоже на свет знакомый каждому с детства, на что-то родное свое. Этот свет действовал как-то успокаивающе, но ненадолго. Снизу из темноты провала раздалось низкое шипение, от которого холодела кровь в жилах, и сотни огромных извивающихся тварей ползли вверх к тому, что светится родным знакомым. Поневоле на подсознательном уровне сжимаются даже наши огрубевшие от этой жизни сердца. Но знакомый нам с детства свет разгорается, и источник начинает бить сильнее и сильнее. Вот он уже превратился в могучий фонтан, смывающий все на своем пути. И, несмотря на отчаянное сопротивление тварей, источник смывает их, и топит в своих водах. Но гибель тварей не останавливает источник, и он расцветает пышным фонтаном. Достигнув своего апогея, фонтан начинает затихать и, брызнув последний раз во все стороны снопом кристально чистых капель, возвращается к своему исходному состоянию. Из этого заключительного снопа несколько капель ударилось о стекло окна дома, из которого выглядывал Мирон. Капли, ударившись о стекло, неторопливо стекали вниз прямо перед удивленными глазами Мирона, сверкая на солнце своей кристальной чистотой. Тем временем, провал на выгоне Райвы исчез. Снова появилось пастбище, вызывающе сверкая на солнце молодой зеленой травкой. Лошади, боязливо жавшиеся к дому Райвы, увидев молодую зеленую травку поначалу робко, а затем все смелее и смелее разбредались по пастбищу.

; Илларион, - позвал Мирон брата, - на улице происходит нечто странное.
; Я знаю, - не открывая глаз, ответил он – мне надо немножко подумать, что предпринять. Не волнуйся, я разберусь с этим.
; Там на улице испуганные люди, - напомнил Мирон. – С ними ничего не случится?
; Я же сказал, не волнуйся, все уже закончилось - открывая глаза, сказал Илларион. Он встал и подошел к окну, задумчиво глядя на усадьбу Райвы. – Нас просто хотели предупредить о возможных неприятностях, которые каким-то образом связаны с этим источником.
; Ты объяснишь мне, что происходит? – Угрюмо спросил его Мирон. – Кто нас предупреждает? Что нам ждать дальше?
; Я пока сам еще не разобрался, - задумчиво произнес Илларион, - это как-то связано с источником на лошадиной ферме старого Райвы. Люди, которые этим занимаются, знают, что я в курсе этого. А тот, кто нас предупреждает – человек очень не простой, но он не враг. И его роли в этом деле я пока что не понимаю.
Мирон вспомнил о разговоре, подслушанном в лесу, и на его лицо легла тень. Теперь он начинал что-то понимать, но не испытывал удовлетворения от всего этого. Ему не хотелось, чтобы эти проблемы хоть как-то коснулись Иллариона. Пугать его россказнями о возможном возвращении в лечебницу не хотелось. Надо сходить к Райве, может, удастся узнать, что происходит? – Решил Мирон, и, схватив куртку,  выбежал из дому. На улице было полно народу. Никто из них не понимал, что происходит. У всех были настороженные лица. Произошедшие события пугали своей неизвестностью. Никто не знал, чего им ждать дальше. Люди собирались по два три человека, и, обходили Мирона стороной. Напряженность нарастала с каждой минутой. Он понял: Они думают, что это дело рук Иллариона, или как-то связано с ним, и побежал быстрее к дому Райвы.
*            *           *

 
В комнате сидел старик. Его раскосые, морщинистые глаза выдавали восточное происхождение. Да и комната, в которой он сидел, больше напоминала каземат или камеру для смертников. В ней не было окон и дверей в привычном понимании этого слова. Вход в нее задвигался плитой толщиной метра три не меньше. Такую же толщину имели и стены камеры, в которой он сидел. Звали этого человека Исой. И находился он в этом тихом месте не один год. Небольшая камера под потолком позволяла видеть малейшие перемещения его физического тела. Но в том то и дело, что можно было фиксировать только его физические перемещения. Но когда дело казалось Исы, то этого было явно не достаточно. Вот и сейчас казалось, что он просто сидит, уставившись в белую побеленную стенку. В действительности он был очень занят. Он вел очень тонкую шахматную партию с девушкой японского происхождения, находящуюся в совершенно другой области нашей необъятной России. Общение с этой девушкой было отдушиной для этого непростого и во многом очень одаренного человека. Девушка приходилась ему племянницей, и была единственным родным человеком, связывающим его с этим миром. К ее словам он старался прислушиваться. Уйти отсюда он мог в любой момент. Вот и сейчас, ухмыльнувшись, он скосил глаза на одну из стен своего каземата. Могучая трехметровой толщины стена, стала похожа, на легкий шелковый платок, развевающийся на ветру, из-под волнистого края которого показались контуры зеленого пейзажа за стеной. Но тут же он услышал умоляющий возглас племянницы: Умоляю тебя Иса, перестань. Если они заметят, то опять дадут тебе наркотики. – Иса недовольно поморщился, - Ладно, ладно. Ты права мне надо быть паинькой, давай лучше продолжим нашу партию. Чей ход? 
Периодически, он вспоминал, как же оказался здесь?
Досада все еще не покидала его. Он помнил те годы, когда его называли Иса всемогущий, и от его гнева или милости зависело многое на сотни миль вокруг. Это было, пока за него не взялись всерьез. - Глупцы! – И его раскосые много повидавшие глаза заволокла пелена далеких воспоминаний. - Последнее его пристанище было в горах северной части Суматры. Пока его не обложили со всех сторон. Но в его ситуации это было сплошной условностью. Он легко мог избежать встречи, растаять, как ночная роса на лужайке, оставив после себя лишь воспоминание. Но в их руках была его племянница. И он решил преподать урок этим глупцам, ведь они не представляли, с кем связались. Ярость заполонила его ум, и чувства обострились. Он видел каждого человека, из тех, которые были вокруг. Могучий энергетический разряд ушел в землю. Под ногами жалобно дрогнула земная твердь, и гигантское высокогорное плато, где они застали его, раскололось прямо под ногами. Над его головой высились вершины раздвоенного хребта Барисан. От такого страшного удара закачались даже они. Из трещины в плато вверх ударило не меньше десятка фонтанов раскаленной лавы, от соприкосновения с которыми вскипал даже воздух. Плато не выдержало и под напором лавы, вскипающей от высокой температуры, раскололось по трещине в разные стороны. На их яростный зов ответили по крайней мере восемь из двенадцати действующих вулканов. Сотни тонн раскаленной разбушевавшейся стихии вырвалось наружу, щедро орошая собой близлежащие склоны. И в эпицентре всего этого кромешного ада стоял Иса на небольшом обломке расколовшегося плато, поднимающемся на одном из фонтанов кипящей лавы.  Казалось сама мать - природа выступила на его стороне, чтобы покарать нечестивцев. Далеко внизу, у него под ногами, там, куда не доставала разъяренная стихия, были остатки тех, кто угрожал ему. Большинство из них молились, потеряв всякую надежду, за исключением кучки людей, питавших еще какие-то иллюзии. Но с Исой в тот миг лучше было не шутить. Он вытянул руки, с которых сошло голубое пламя, и стоя на своем шатком постаменте, коснулся невидимой субстанции. Святая святых, сладкий и недоступный сон знаменитых колдунов Магриба, электромагнитная субстанция Земли, как будто признав его своим властелином, послушно вручила ему в руки свои бразды, отдавая себя ему. И он, раскручивая их замысловатую спираль, в дьявольский танец, поднял за своими плечами невиданный доселе ураган из извергающейся лавы. Теперь он был, как предвестник бури, промчавшейся по небу на своей колеснице, балансируя на обломке плато, и держась за невидимые вожжи. А за его спиной во всю свою немыслимую ширь разрастался невиданный доселе ураган раскаленной лавы. Но ни это было основным.
Индийский океан встал на дыбы, и, возрождая ужасы потопа наяву, бросил всю свою ярость на сушу, обращая в руины, прибрежные зоны Индонезии, Шри-Ланки, Таиланда, Бангладеш, Индии и Мальдивских островов. Клубок электромагнитных волн, закручивая свою страшную непредсказуемую кадриль в руках Исы, готов был заарканить и зашвырнуть Землю в далекие миры, не приспособленные для жизни. Иса еще только готовил этот свой удар, чтобы покарать этих возомнивших о себе наглецов. В его раскосых глазах победителя не было жалости, но немая мольба Юкки в мгновение ока смяла его гордый разъяренный ум, - Иса, прошу, остановись! Смирись, прошу тебя. Я не смогу уцелеть в огне твоей ярости. - И он уступил. Обломок плиты, на которой он балансировал, аккуратно соскользнул с фонтана лавы, причалив к уцелевшему берегу. Он сошел на берег и позволил усадить себя в военный вертолет людей, которые его ждали. Дело замяли, в газетах написали, что Юго-Восточная Азия пострадала в результате мощного землетрясения, с эпицентром в северной части острова Суматра в Индонезии…
Иса задумался, - уйти отсюда можно в любой момент, но нужно так, чтобы не заметили. Они уехали бы с Юкки туда, где их никто не найдет. Ему просто нужно время, чтобы забрать ее. Немного времени, хотя бы полдня, прежде чем его хватятся. Когда она будет с ним, им не за что не одолеть его. Физический контроль осуществляется с помощью какой-то камеры. Камера – это, скорее всего электричество, а электричество - это провода, то есть дырка в бетоне. - И его мысль, как прозрачный дым, стала обволакивать стены его тюрьмы в поисках камер. Теперь он знал, что искать. Он обнаружил не одну камеры, а две, и два канала для проводов. Дым скользнул в найденные каналы для проводов, и вышел к электрощитку. Иса ухмыльнулся, в щитке один из отводов был неаккуратно подсоединен и торчал в сторону. Если его замкнуть на соседний контакт, то отключатся не только камеры,  не будет электричества во всей клинике. – Понял Иса. Теперь он знал, как уйти отсюда, осталось только уговорить Юкки.

*            *           *


За столом напротив меня с задумчивым видом сидел Игнат. Ситуация было очень непростой, в этом я с ним был согласен. Всему виной было происшествие на хуторе у Райвы, озадачившее многих. По поселку ходило множество слухов, которые только усугубляли ситуацию. Поднималась паника. Народ во всем винил Иллариона. Причин для этого была более чем достаточно. Для нас ясно было одно - у Райвы завелся недоброжелатель. Но мы терялись в догадках, кто это мог быть. Наше недоумение было всем понятно. Ведь Райва очень гостеприимный хозяин и внимательный человек. При первом же общении он настолько располагал к себе любого человека, поэтому со всеми он расставался, как с добрыми друзьями. Плохо относиться к нему не было никакой возможности. Завистников у него тоже не было, ведь его лошадиную ферму прибыльным предприятием не назовешь при всем желании. Любовь Райвы к лошадям была единственной причиной, по которой он занимался этим не простым и хлопотным делом. Поэтому, причина для такой ненависти была просто не ясна. За советом мы решили сходить к Иллариону. Была надежда, что он прольет свет на это дело. Для визита к Иллариону была еще одна причина. Ведь в поселке поговаривали о нечистой силе. А это как мы считали, сможет объяснить только сам Илларион.
Еще издали мы заметили толпу у его дома. Люди выкрикивали оскорбления  в адрес хозяина и грозили кулаками. На пороге дома, с угрюмым видом сложив на груди свои большие мускулистые руки, стоял Мирон. Ситуация накалялась. Подойдя к ним, Игнат попросил всех успокоиться и разойтись, чтобы он мог во всем разобраться сам. Мы поздоровались с Мироном и прошли в дом. Внутри кроме Иллариона нас ждал еще Гордей и молодая девушка по имени Юкки. Хорошо знакомый нам вороватый взгляд Гордея, сегодня казался нам еще более странным. Его глаза как-то озорно с предвкушением чего-то необычного блестели. Илларион перешел сразу к делу:
• Мы оказались в очень не простой ситуации. Некая группа людей сильно заинтересовалась хозяйством Райвы. Мне не совсем ясно из-за чего. Чем таким ценным владеет наш обаятельный Райва? – И он недоуменно пожал плечами.
• Я знаю, что у него на земле есть целебный источник, - задумчиво произнес Игнат, - но об этом знают все. Кроме того, он является государственной собственностью.
• Вот именно! – Подтвердил Илларион. – Ничего другого ценного на его землях я не знаю. Поэтому, их интерес к Райве мне пока не ясен. Думаю, нам следует быть готовыми к их возможному визиту в ближайшее время. А сейчас предлагаю, пойти прогуляться. Заодно успокоим людей.

*            *           *

Пока в поселке бурлила своя понятная только им жизнь, братья продолжали поиски своего наследства. Люди Ивана не смогли найти больше знаков Водолея ни в Питере, ни в ближайших пригородах. И ситуация зашла в тупик. Каждый раз, встречая Ивана, Кирилл видел его чрезвычайно рассерженным. Иван не любил препятствий на своем пути, но здесь он был не в силах как-то повлиять на ситуацию. Оставалось только рычать на своих охранников, а те не слишком понимали интерес шефа к его новому увлечению барельефами. Но привыкшие повиноваться, они старательно объезжали окрестности в поисках мифического водолея. В ожидании результата Кирилл поехал прогуляться по городу, который ему так нравился, по Санкт-Петербургу. Он неспешно прошелся по Невскому проспекту, миновал Дворцовую площадь, а затем решил съездить в северные кварталы нашего города. Улица мелькала за улицей, иногда встречались красивые парки, скрывающие жилые кварталы за шумящей листвой. И в какой-то момент, решив передохнуть, он примостился на скамейке. Ноги привели его в центральный парк культуры и отдыха, располагающийся на Елагином острове. Он прикрыл глаза, вытянул свои ноги, слегка гудевшие с непривычки от длительной прогулки, и попробовал сосредоточиться на приятном. Перед ним было небольшое строение, входящее в комплекс Елагиноостровского дворца-музея. Кругом стояли античные статуи, демонстрируя символику уходящего века. Чувствовалось, что комплекс был недавно отреставрирован, сквозь свежую краску на стене проступал рисунок какого-то барельефа. В нем угадывалось много волн, расположенных в произвольном порядке. Но они не имели ничего общего со знаком водолея, который они с Иваном так усердно искали. Кирилл устало закрыл глаза. На небе были тучи, легкий ветерок приятно освежал. Но мысль Кирилла все время вертелась вокруг этого мифического знака водолея, но в голову не приходило ни одной свежей идеи. Но вот из-за туч выглянуло солнце, и на скамейке стало не совсем уютно, потому что солнечный свет бил прямо в глаза. Он не довольно глянул в сторону барельефа, проступающего под слоем краски, и отметил, что под прямыми солнечными лучами, он становится более рельефным. Но это ничего не меняло. Под прямыми солнечными лучами стали лучше видны не только волны этого барельефа, но еще проступили какие-то мелкие элементы, то ли брак, оставшийся после реставрации, то ли что-то еще. Этих элементов было много, и они располагались между волнами. От вынужденного безделья Кирилл попытался выявить закономерность их расположения. И вдруг, как будто какое-то озарение сверкнуло в его голове. Все эти элементы располагались вокруг двух параллельных волн. Так ведь это те самые брызги, которые окаймляют знак водолея, и в поисках которого бойцы Ивана рыщут по всему Северо-западу. Перед ним во всем великолепии заблистал знак Водолея, отливая на солнце, свежей краской на своих волнах. Да он был под слоем краски, и в окружении других похожих волн, и нужные две волны терялись в их множестве. Но это был он искомый Водолей, закрашенный не внимательной рукой реставратора. Кирилл вскочил со скамейки, но угол обзора этих волн изменился, и брызги снова слились со стеной. Водолей опять скрылся в обилии окружающих его волн. Кириллу пришлось снова сесть на скамейку, чтобы увидеть его. На этот раз он обратил внимание, что брызги окаймляют не только две волны водолея. Они были также в самом низу, стекая с волн и образуя на стене иллюзорный фонтан. Закончив осмотр барельефа, Кирилл достал телефон и позвонил Ивану.
Иван появился на острове через полчаса:
• Ну, где он? Веди.
• Он перед тобой. – Загадочно улыбаясь, ответил Кирилл.
Иван огляделся, и, с вопросительным видом уставился на брата
• Ну и…? – Спросил он, яростно сверкая нетерпением.
• Для того чтобы его увидеть, надо сесть рядом со мной на скамейку, тогда он станет заметен при взгляде вот на эту стену под определенным углом. – Терпеливо пояснил ему Кирилл.
Иван недоверчиво передернув плечами, послушно сел рядом.
• Я вижу какие-то волны и больше ничего, - сказал он после минутного разглядывания.
Кирилл дал ему в руки газету со словами:
• Сверни ее в трубочку, и посмотри через нее как в подзорную трубу вот на те две центральные волны, которые параллельны друг другу.
Иван взял газету, и посмотрел сквозь нее:
• Черт подери! - Были его первые слова. Он убрал газету, и снова поднес ее к своим глазам. – Как ты нашел его? Ты уже пытался открыть его?
• Нет, - с мягкой улыбкой ответил Кирилл, - мне хотелось это сделать вместе. Взгляни теперь на самый низ барельефа. Там тоже появились брызги. Они чем-то похожи на капли, которые стекают с этих волн. Возможно, это подсказка, чтобы найти следующий тайник, или одна из капель ключ к этому тайнику. – Задумчиво предположил Кирилл.
Он встал со скамейки и подошел к стене. Своими неуверенными движениями он  напоминал плохо видящего человека. Коснувшись стены, он нащупал одну из капель и провел рукой по остальным. Ивану со скамейки были хорошо видны все фрагменты барельефа, которые Кирилл искал на ощупь. Но через некоторое время, пользуясь подсказками Ивана, Кирилл нашел нужную каплю на стене и нажал ее. Из стены выдвинулись две волны над самой головой Кирилла, демонстрируя, что они являются лишь фронтальной стенкой контейнера. Затем контейнер слегка наклонился, и, как в предыдущем тайнике волны раскрылись в разные стороны, открывая внутреннее пространство контейнера. Оттуда вывалился маленький контейнер прямо в руки Кириллу с такой же символикой водолея на крышке, как и в предыдущий раз. В их руках оказалась еще одна часть перстня, и осталась все та же проблема, где искать следующий тайник.
Кирилл уже неделю гостил у Ивана в Санкт-Петербурге. Перед ним мелькал калейдоскоп все новых и новых лиц из окружения брата, которые приходили и уходили, получив строгий наказ – найти. Но дело не двигалось с места. Надежды Кирилла разгадать эту загадку, используя ресурс Ивана, таяли с каждым днем. Периодически, он и сам выходил на поиски, но, будучи человеком разносторонним и увлекающимся, видя вокруг себя много нового и интересного, увлекался и уже просто гулял по этому удивительному городу, наслаждаясь созерцанием его красот и улыбок встречных молодых женщин. Его мысли уносились далеко, и порой он полностью погружался в мир дворцовых приемов, проносящихся мимо экипажей, стучащих своими копытами по каменной мостовой, шуршанием женских подолов и мужских шляп с роскошным плюмажем. Невские берега, одетые в гранит, лишь подстегивали его разыгравшуюся фантазию, и тогда он садился передохнуть на какую-нибудь лавочку, чтобы под уютный шум питерской листвы накидать пришедшие ему на ум пару озорных рифм, как воспоминание об этих иллюзорных питерских встречах. Как-то он нашел уютный уголок в тенистой аллее, напротив старинного здания. Надпись, выполненная на фасаде этого здания, гласила, что здесь с 1800 года располагалось турецкое посольство. С любопытством, разглядывая, его он обратил внимание на смешного азиата, выполненного в виде барельефа в стене этого здания. Надпись у этого памятника гласила – веселый турок. У него было озорное лицо, смешные толстые слегка раздвинутые губы, из-за которых виднелись редкие зубы. Вокруг рта, как будто кистью какого-то художника, была разбросана редкая щетина, отчего лицо принимало откровенно шкодливое выражение. Кирилл улыбнулся этому смешному персонажу из какой-то восточной сказки. Кого изображал этот веселый персонаж, Кирилл не знал, но то, что он веселый и жизнерадостный, это было видно невооруженным глазом. Быть может, даже, сам Ходжа Насреддин сидел напротив него в каменном обличье. И вдруг…
Вдруг Кириллу стало не до взаимных улыбок с этим каменным насмешником. Это уже преследовало его, как наваждение. Раскрытые толстые губы, изогнувшиеся в ехидной усмешке, достаточно точно повторяли две волны из знака водолея, а щетина вокруг рта этого веселого азиата напомнили брызги вокруг символа водолея, как будто срисованные с номограммы его знаменитого предка. И когда он осознал это, перед ним прямо с лица этого азиатского насмешника во всей красе засверкала эта таинственная монограмма. В этом было что-то мистическое. Кирилл с сумасшедшей улыбкой смотрел на новое только что обнаруженное обличье водолея, а веселый азиат улыбался ему в ответ своей заговорщицкой улыбкой, становясь как бы сообщником в его многотрудных поисках. Кругом было полно народу, все бегали, занимались своими делами. Возможности подойти, и открыть тайник у Кирилла просто не было. Поэтому, он решил отложить и сделать это ночью вместе с Иваном.
Братья сидели дома у Ивана и в ожидании сумерек нетерпеливо посматривали в окно. Часы отстукивали минуту за минутой, минуты складывались в часы, а за окном все еще было достаточно светло. Знаменитые санкт-петербургские белые ночи давали о себе знать. С улицы доносились голоса гуляющих, и это могло продолжаться до самого утра. Дальше выжидать было бессмысленно, и братья двинули в сторону веселого азиата. После вынужденного затишья в их поисках, Иван был рад получить обнадеживающие вести о новом тайнике. Глаза его снова загорелись надеждой. И предвкушая близкую удачу, Иван вновь загорелся жаждой деятельности:
; Слушай, Кира, - начал он, - что мы будем делать с твоим перстнем, когда полностью соберем его?
; Пока не знаю, - задумчиво ответил Кирилл, - определенно перстень играет здесь какую-то очень важную роль, может даже ключевую. Ключевую! – Повторил он снова, и тут его как будто осенило, - да верно, он должен играть роль какого-то ключа, иначе все эти тайники просто не имеют смысла.
; А где, где …? Отчего это ключ? – Глаза Ивана горели нетерпением, он был, как сжатая пружина.
; Может еще раз сходить в музей? – Предложил Кирилл, - ведь когда мы были там в последний раз, то о существовании перстня, связанного с номограммой, не знали.
; Давай попробуем, - кивнул Иван, - а я пока пошлю людей в Ваш поселок, пускай поднапрягут Вашего старого Райву.
; Может не стоит пока? – Неуверенно сказал Кирилл, - зачем обижать старика, пока еще ничего не ясно.
; Ладно, ладно, это мои дела! Я сам все решу. Ты лучше занимайся тайниками. Здесь ты просто везунчик какой-то. – И довольный своей шуткой, он громко расхохотался.    
Тем временем джип Ивана уже подвозил их к зданию бывшего турецкого посольства. Несмотря на поздний час, народу на улице хватало. Но им удалось улучить момент, чтобы пообщаться с каменным азиатом вдали от чужих глаз. В темноте этот барельеф выглядел как-то странно. Он продолжал улыбаться, но его улыбка была какой-то зловещей, неестественной. У Кирилла появилось чувство, что здесь их ждет неудача. Но по инерции он продолжал исследовать азиата в поисках тайника. Но, несмотря на все усилия, кнопку найти они не смогли ни на лице азиата, ни на его теле. Иван даже попробовал нажать на глаза, но барельеф все также издевательски улыбался им в ответ. И тут внимание Кирилла привлекли глаза азиата, они смотрели куда-то в сторону и вверх. Казалось, что он намеренно отводит их в сторону, как будто ему стыдно за происходящее. Он механически взглянул в ту же сторону, куда смотрел этот каменный шут, и замер… Напротив стояло здание, которое называлось доходный дом братьев Колокольниковых. На верхнем этаже, где была эта надпись, был орнамент в виде фонтана, точь в точь такой же, какой они видели на Елагином острове. Но сейчас была ночь, и прорваться в это здание не было никакой возможности.
*            *           *


…По дороге по направлению к поселку на большой скорости неслись три джипа. Люди Ивана получили приказ уговорить Райву, освободить занимаемые земли. Так сказать подготовить почву для приезда шефа. В машинах сидели далеко не новички. Вообще у Ивана дилетантов не было. Каждый из них прошел не одну войну и имел солидный боевой опыт. Поэтому сомнений в том, что проблема будет решена быстро и, как всегда без проволочек просто не было. Они уже подъезжали к самому поселку, уже показались первые дома, как вдруг…
*            *           *


Успокоив людей, Илларион с компанией двинулся по поселку. Его сопровождала молодая девушка, внешность которой невольно приковывала внимание. Была она родом с далеких японских островов. Каким ветром ее занесло на наши российские просторы, этого не мог сказать даже сам Илларион. Но в последнее время общался с нею все более тесно. И дело не только в том, что оба были молодыми. Причиной их знакомства было увлечение Иллариона каллиграфией. Искусство, срок существования которого исчисляется тысячелетиями, невольно сблизило этих двух незаурядных людей. И позволило еще глубже узнать друг друга. Теперь когда, у Иллариона начались неприятности, она захотела быть рядом. Они уже подходили к окраине поселка, как из поворота, на большой скорости выскочили три больших черных джипа. Их появление несло в себе какую-то неосознанную тревогу. Три ужасные черные машины, похожие на трех черных воронов, взрывали грунтовую дорогу, ведущую к поселку, яростными ударами своих протекторов.
; Ну, вот и наши гости, - мрачно прокомментировал Илларион.
; Не волнуйся, Ларри, обломаются эти гости – процедил Мирон сквозь зубы.
; Мы все же сначала попробуем поговорить с ними, - упрямо возразил его брат, и сделал горизонтальное движение рукой. 
Три джипа замерли, как вкопанные. Было полное впечатление, что у них либо заглох мотор, либо кончился бензин. Бандиты выскочили из машин. Они видели движение Иллариона, но не поняли, что произошло.
; Кого Вы ищете в нашем поселке? – Вежливо спросил у них Игнат.
; Что с машинами? – Рыкнул на него один из бандитов.
; Мы хотели бы поговорить с Вами… - приветливо улыбаясь, начал Илларион, но не успел закончить.
; Заткнись, - и бандит замахнулся на него.
; Оставь его, - тихо сказал Мирон, заслоняя брата.
Со стороны казалось, что здоровый парень со смаком воткнул свой кулак в солнечное сплетение Мирона, но в самый последний момент Мирон ушел с линии атаки, одновременно  разворачиваясь. И здоровый парень, перевернувшись через голову, с вывихнутой рукой покатился по дороге. В следующее мгновение и Мирон последовал за бандитом на грунтовку. Трое гостей в клубах пыли добивали его ногами. Кто-то схватил Юкки за руку, раздался слабый крик, - Иса, …. - И тут… Это было, как порыв ветра, обжигающего лица. Концентрированная ярость, от которой казалось, воспламеняется воздух. Лицо, одно только перекошенное от гнева лицо азиатского типа пронеслось по воздуху из неоткуда прямо к месту схватки. Неведомая сила отшвырнула бандита, схватившего Юкки за руку, в сторону метров на семь. Все замерли и, остолбенев, уставились на это явление. Такого не видел даже Илларион. Лица отдельно по их поселку еще не бегали. И, как будто отвечая на их не заданные вопросы, тело азиата выплеснулось вниз откуда-то сверху. На грунтовке рядом с ними стоял худощавый старик. В его раскосых глазах полыхала беспредельная ярость. Это выглядело завораживающе. Красные глаза, в которых возились, перемещались и переползали друг через друга скользкие змеиные тела, каждое из которых источало свою ярость.
Никто не увидел движения губ, но все услышали не громкий, но четкий приказ:
; Пошли отсюда вон, быстро! – Сказал он, и тут же из его рта раздался протяжный мяукающий звук, - Мяу-ка…ау!
; Что это? - Спросил изумленный Игнат.
; Это, если не ошибаюсь, восточная пословица, - в полголоса прошептал Илларион. – Она трудна для понимания европейцу. Примерный смысл ее такой: не волнуй ровную гладь воды, а то разбудишь того, кто таится в глубине. И самые жуткие кошмары из твоих снов станут реальностью. Какой-то аналог нашего: не буди лиха, пока оно тихо!
Но этих людей специально готовили для силовых операций в различных горячих точках, и их нельзя было так просто прогнать словами. Кто-то выхватил нож, кто-то ствол. Но и слова Исы не были пустыми угрозами, он презрительно щелкнул пальцами. И тут же деревья, стоящие вокруг, превратились в ужасных растительных монстров, склонившись над бандитами. Их ветви изогнулись, как змеи, готовясь к атаке. Их стволы, заскрипев, наклонились к этой кучке бандитов. Казалось, еще мгновение, и эти монстры бросятся в атаку. Бандиты ощетинились, не зная, откуда ждать нападения. В этот момент гигантский оползень, захватив те островки почвы, где стояли бандиты, унеслись в сторону от поселка со скоростью курьерского поезда, одновременно проседая внутрь и опускаясь ниже уровня почвы. Двое бандитов ухитрились выпрыгнуть с этого оползня на твердую землю, но новые куски, где они оказались, также быстро последовали за остальными.
; Иса, пощади их, - раздался умоляющий крик Юкки, - они не ведают, что творят. Они не знают, кто перед ними.
Все произошло настолько стремительно, что никто из бандитов не сумел воспользоваться оружием. Через пару минут они уже исчезли под землей в глубокой яме.
; Не волнуйся, мой цветок, с ними полный порядок, - с нежностью глядя на Юкки, произнес Иса. – Хотя поверь мне, они не стоят и сотой доли твоего драгоценного внимания.
; И где они? – Спросила девочка.
; На какие жертвы только не пойдешь для уважаемых клиентов. Для этих я приготовил персональный зиндан, - ухмыляясь в бороду, сказал Иса, - так у нас на востоке поступают с преступниками. Пошли, взглянем, не грустят ли они без нас, - и, подмигнув, первым спустился в образовавшийся от оползня ров. Мы последовали за ним. Пройдя по рву до ямы, мы, наконец, увидели наших визитеров на глубине семи метров. Общение с Исой ничему не научило их, и они снизу открыли стрельбу. Но, вероятно, это был не их день. Наш новый знакомый продолжал удивлять нас своими талантами. И после его мимолетного движения рукой над ямой, пули застряли в какой-то невидимой преграде:   
; Современное оружие бессильно перед старой доброй магией, - довольно засмеялся старик. И видя на себе восхищенный взгляд Иллариона, объяснил, - ты мог бы и сам догадаться. Над ямой нужно сделать не одну защиту, а несколько, чередуя их свойства. Один слой твердый, как стекло, другой вязкий и так далее. Пуля, ударяясь в твердый, не разбивает его, так как ее энергия гасится следующим слоем, который вязкий.
; Иса, вытащи их отсюда, - жалобно попросила Юкки.
; Почему бы и нет, - ответил он, пожав плечами, - отойдем немного, чтобы не зацепило.
Иса быстро пошел обратно по рву от ямы, и вылез на твердую почву. Мы на всякий случай последовали за ним. А в это время за нашими спинами, пышным цветом расцветала неведомая нам магия Исы, как будто он решил сделать перед нами свои показательные выступления. Мы ошибались, но об этом позже. А сейчас, со всех сторон из прилегающего леса к яме, как множество больших гремучих змей, ползли древесные ветви и корни. Их извивающиеся тела срывали дерн на своем пути, и исчезали в яме. Из ямы раздались крики и звуки борьбы. Через мгновение все стихло. И вот, наконец, показались бандиты. Мы сначала не поняли, что случилось. Древесные корни обвили каждого из них, связывая по рукам и ногам. Оружие, которое они держали в руках, было также сковано корнями, так что не было ни какой возможности им воспользоваться. Некоторым корни зажимали рот, так что эти несчастные зубами впивались в дерево. И в таком положении они были связаны еще и все вместе. Ситуация ужасала своей дикостью, но мы не торопились помогать им, учитывая нашу встречу перед этим.
• Ну, с ними вроде закончили. – Сказал Иса. – Надеюсь, в таком состоянии с ними сможет справиться даже Ваша печально известная милиция. – И Иса выразительно взглянул на Игната. Игнат согласно кивнул. – Теперь, где мой юный друг Илларион? - И Иса с доброжелательной улыбкой взглянул на молодого человека. - Я много хорошего слышал о тебе от своей любимой племянницы Юкки. И чувствую себя в некотором роде обязанным тебе, поэтому для начала хотел бы спросить, много ли у тебя друзей?
• Вы ничем мне не обязаны, во всяком случае, ничего не должны. – Cкромно заметил Илларион. А что касается друзей, - улыбнувшись, продолжил он. - Кроме, Юкки я бы назвал только Мирона, но он мой брат, а это - другое.
Иса выслушав ответ, одобрительно кивнул ему, и продолжил:
• У меня, много друзей, но живут они далеко. Сейчас наступил момент, чтобы навестить их. – Он вскинул руку вверх, и не меньше десятка искр взмыли в небо с его руки. Они рассыпались над их головами ослепительным калейдоскопом красок, и весь небосвод на некоторое время как будто запылал от обилия всевозможных взрывов и небесных красок. Мы непонимающе смотрели на Ису. Было очень красиво, но какая связь, с тем, что он говорил до этого. И вдруг далеко на востоке, осветился небосвод, сначала в одном месте, потом в другом. Мы насчитали уже не меньше десятка источников этой необычной иллюминации, и с немым изумлением смотрели на Ису. Он снисходительно улыбнулся и пояснил, - это друзья отвечают мне. И они ждут меня. До них далеко, это очень далекие регионы на востоке – Индия, Пакистан, Тибет, Китай, Индонезия. Юкки, ты помнишь, как мы планировали с тобой поездку в те места, где прошла моя молодость. Илларион тоже мог бы присоединиться к нам. Наступила пора для серьезных дел и свершений. А где их начинать, как не на востоке. Восток - это удивительный край, таящий в себе много загадок и тайн. Где под каждым кустом спит волшебство, и им пронизан даже воздух. Быть может, поэтому самые удивительные сказки рождаются именно на Востоке. Ты Илларион сможешь найти там много интересного для себя.
• А Мирон? – Неуверенно спросил Илларион, оглянувшись на брата.
• Нет, братишка, - покачал головой Мирон. – Я, пожалуй, останусь. Кто-то должен присмотреть за домом и нашим драконом. Ты ведь ненадолго? – С надеждой спросил он.
• Ну, что? В путь? – Спросил Иса.
Его слова еще звучали в воздухе, над головой все еще рассыпался салют, а они уже исчезли, растаяли в воздухе прямо у нас на глазах. Мы остались вчетвером, с Игнатом, Мироном и Гордеем.
• Ты видел, они пропали? - Удивился Игнат. – Куда же они делись?
• Тебе же объяснили уже один раз, - с сарказмом заметил Гордей, все также подозрительно оглядываясь по сторонам, - это сказка. Причем, не простая, а восточная сказка. Тебе мама в детстве сказки на ночь читала?
• Какая мама? – Не на шутку разошелся он. – Это тоже сказка? – И он рукой показал на толпу бандитов, оказавшихся в очень странном положении. Мы о них даже забыли. – Мне такие сказки на ночь мама никогда не читала, - под конец уже жалобно пожаловался Игнат.
• Просто это не твои сказки, а ментовские. – С доброжелательной улыбкой, пояснил Гордей, - так что вызывай скорее своих корешей, пускай забирают их.
• Да, не вопрос, - пожал плечами Игнат, - правда, я совершенно не представляю, как объяснить все это? Ведь даже, чтобы освободить их, без бензопилы не обойтись.
• Тогда, и не будем ничего объяснять, - легкомысленно сказал Гордей, - просто скажем, что нашли их рядом с поселком. Пускай их задержат хотя бы, за то, что размахивали оружием в нашем заказнике? – И лукаво подмигнув нам, закончил. - В конце концов, что мы будем влезать в их ментовские сказки? У нас своих дел навалом. К нам в клинику еще одного пациента привезли. Такой сказочник, заслушаешься.
         На том и порешили. Вызванный по телефону ОМОН появился через пятнадцать минут. Но даже их видавших виды здоровых мужиков ситуация сильно озадачила. Остальные жители нашего поселка видели лишь какой-то салют, а по поводу десятка вооруженных мужиков, связанных вместе с оружием здоровыми корнями деревьев ничего сказать не смогли.
 
   

         
На следующее утро Кирилл с Иваном двинули в это здание. Доходный дом братьев Колокольниковых функционировал сейчас, как гостиница. Поэтому пройти туда больших трудов не составляло. Поднявшись на последний пятый этаж, братья подошли к тому окну, которое было рядом с барельефом на внешней стене здания. Выглянув в окно, они убедились, что каменный насмешник смотрит прямо на них. Но что делать дальше они не представляли. Они находились в холле пятого этажа, и Кирилл, размышляя, мерил этот холл своими шагами, не обращая внимания, на Ивана. Холл был практически пустой, только в углу у самого окна на небольшой подставке была небольшая бронзовая фигурка русалки с кувшином. Неожиданно, он наткнулся на какую-то неровность в центре холла. Было похоже, что кто-то что-то здесь заделывал.
; Что это такое? – Спросил Кирилл, пнув неровность своим башмаком. И большой кусок цемента отлетел в сторону.
; Может быть слив? – Сделал предположение Иван.
; Зачем здесь на пятом этаже слив? – Удивился Кирилл, и оставшаяся часть цемента также отлетела в сторону. Перед ними открылось странной формы сливное отверстие. Это была толстая металлическая пластина, утопленная в полу, с двумя продолговатой формы отверстиями. Эти продолговатые отверстия отдаленно напоминали волны, похожие на знак водолея. – А вот на ложный слив это, пожалуй, похоже, - сказал, улыбнувшись, Кирилл и просунул пальцы внутрь одной из волн. Обследовав пространство под одной волной, он сказал, - пусто, - и запустил пальцы под вторую волну, и вдруг … Его пальцы нащупали какое-то углубление, а рядом переключатель. Раздался щелчок, и за их спинами с каким-то застарелым скрипом отъехала в сторону фигурка русалки, открывая в стене небольшую нишу.
; Ну, вот, - удовлетворенно сказал Кирилл, - по-моему, это то, что мы ищем, - и достал из ниши последний контейнер со знаком водолея на верхней крышке.
Тайник так же, как и предыдущие после извлечения захлопнулся, а братья, наконец, увидели долгожданную последнюю часть перстня. Она легко вошла в сочленение с другими, и на его навершии серебром засверкала уже известная им монограмма.
; Ну, а что с ним делать дальше? – Снова задал свой вопрос Иван.
; У меня появилась одна идея, - ответил Кирилл, и снова подошел к ложному сливу. Перстень сунул в одно из волнообразных отверстий, и, нащупав рядом с переключателем углубление, вставил перстень в него. Перстень вошел в него как ключ в замок, и без всякого усилия повернулся. Раздался глухой металлический звук, и Кирилл на всякий случай убрал руки, и отступил на шаг. Шум чуть усилился, и металлическая плита выдвинулась из пола, задирая края линолеума, а затем раскрылась в обе стороны, обнажая свое дно. На днище контейнера лежал пакет, завернутый в грубую холощеную бумагу.
Дома у Ивана братья, не торопясь и с наслаждением, готовились к тому, чтобы ознакомиться с содержанием с таким трудом полученного пакета. По дороге домой они говорили о всякой ерунде, но только не об их успешном завершении поисков. Они как бы дразнили себя, и одновременно не хотели начинать говорить о главном, о том, что их больше всего волновало. И только приехав, домой к Ивану, и налив себе по бокалу хорошего коньяка, раскурив по хорошей сигаре, закинув ногу на ногу, они, наконец, приступили к своей находке.
Толстая бумага отлетела в сторону, и в их руках оказался документ, исполненный на тончайшем пергаменте и сложенный в несколько раз. В сложенном состоянии, там, где сходятся несколько сгибов, разные куски документа образовывали монограмму водолея. Там же рядом с монограммой были чьи-то стихи:
“Вода-это божий источник,
Вода-это солнечный свет!
Воде задаём мы вопросы,
С водой получаем ответ”.
Кирилл развернул этот старинный документ, и увидел карту с землями заказника, на территории которого располагался их поселок. Он хорошо знал эту местность, ведь он вырос здесь. Он сразу узнал земли лошадиной фермы Райвы, и увидел на них обозначение целебного источника, на который его водила еще мать в детстве. Этот источник был обозначен, как центральный элемент этой карты. Именно он был тем сокровищем, о котором упоминал их общий предок.
; Черт бы побрал этого предка, - с яростью подумал Кирилл, - неужели это все богатство, о котором он говорил? Но ведь действительно…
; Кира, я не понял, - начал Иван, - нас с тобой развели, как пацанов. Это же тот самый источник, который течет в Вашем поселке. Мы что проще путь к нему найти не могли? Ведь о нем же любой мальчишка знает в Вашем чертовом поселке.
Кирилл снова достал свой документ, с которого все началось, - так и есть, в нем говорилось об источнике, который может служить не одному поколению. Почему, он решил, что речь идет о каком-то богатстве? Хотя богатство, оно, конечно, есть, но его уже не обратишь в деньги. Ведь все это достояние государство, как и сам заказник, в котором оно располагается. – И Кирилл впервые в жизни громко и зло рассмеялся над собой …


Иван проснулся среди ночи. В последнее время такие пробуждения стали слишком частыми. Начинались они с того, что перед ним появлялось лицо какого-то азиата в годах, давящегося от смеха. Азиат все время начинал с одного и того же вопроса: Ну что Ванек нашел ты богатство Вашего предка, так называемый источник неведомого богатства? – Потом его зубастая бородатая пасть раскрывалась, и безудержный хохот срывался с нее. Перед самыми глазами Ивана дрожала и вибрировала от хохота красная пульсирующая глотка, из которой прямо в его лицо летели брызги и слюни. Он утирался, но поделать с этим ничего не мог. Голова этого азиата была не материальна, руки Ивана неоднократно проходили сквозь нее в попытке оттолкнуть. Единственно, что было материально это брызги, изо рта этого азиата, щедро орошавшие лицо Ивана. Этот кошмар повторялся каждую ночь, и он ничего не мог с этим поделать. Обращения к врачам были бесполезны. - Как это привязалось к нему, где он подцепил эту напасть? – вот вопросы, которые регулярно задавал себе Иван. И вдруг, он вспомнил о клинике рядом с поселком, и о необычном пациенте с нестандартными способностями. Кроме него, это никто не мог сделать. И он решился позвонить Тихону. – Тихон, как выглядит твой пациент из клиники, который был подключен к проекту с источником?
• Это очень старый азиат, с густой черной бородой, и побелевшими от седины бровями, - начал Тихон, - звать, по-моему, Исой.
Но тут Иван своими расширяющимися от ужаса зрачками вновь увидел безжалостное лицо Исы, и в отчаянии заверещал:
• Выключи его, Тихон, выключи-и-и!
Но в ответ в тишине раздался лишь безжалостный хохот Исы со снопом новых брызг в лицо Ивана. Смех Исы, приобретая различные оттенки, разносился по комнатам, придавая этой идиотской ситуации элементы какой-то торжественности. Он звучал одновременно, и как песня, и как обвинительный приговор. Смех Исы как будто казнил Ивана, обрушивая на него легионы своих чувств, среди которых не было места ярости, а лишь презрение недостойному противнику, вытягивая по нитке из него душу. Через несколько дней в клинику, рядом с поселком привезли нового пациента. Даже врачи затруднялись с постановкой правильного диагноза. Если кто-то рядом с ним пытался шутить, или смеяться, он мгновенно впадал в панику и плаксиво просил защитить его…