Лесник

        Ах, до чего же сладкая пора – каникулы! Когда отец-каноник объявил, что с завтрашнего дня занятий уже не будет, радостные школяры с трудом сдержали готовый вырваться из каждой молодой глотки ликующий  крик…

        Левко и Василь отправились на Привоз искать попутчиков, чтобы добраться до родных мест с каким-никаким обозом, и Левко практически сразу договорился с чумаками, а вот Василю не повезло… Сколько ни ходили школяры по длинным торговым рядам, нигде не сыскались попутчики до Мерефы: уж больно далёко...

        - Да, ништо, брат! – сказал, улыбаясь, Василь, ибо норов имел лёгкий и добросердечный, и ничто не могло пробудить в его юной душе злобу, или зависть. – Пойду пехом через степь! Дойду, пожалуй, дня за три!

        - Эй, не шуткуй парень со степом-то! – окликнул школяров бородатый дядька, торговавший сёдлами и лошадиной упряжью. – Сказывают, в этим годе волков в степу расплодилось видимо-невидимо!

        - Отобьюсь святым крестом да молитвою! – бодро откликнулся Василь.

        - Не больно-то волк будет к твоей молитве прислушиваться! – укоризненно покачал головой мужик. – Приди-ка лучше взавтре, мож, кто и подвернется в твою сторону!

        - Э-э, дядя, завтра-то я уж далече буду! – растянул рот в улыбке Василь и потянул Левка за широкий рукав свитки.

        На заре школяры тепло распрощались друг с дружкой и отправились каждый в свою сторону…

        Василь шёл, без устали меряя степь широкими шагами. Даже есть ему не хотелось, хотя и есть-то было нечего – в тощей котомке каталась крупная – с кулак луковица, да краюха зачерствевшего хлеба, выпрошенная в трапезной у школяров, прислуживающих на кухне.

        Под вечер небо на закате нахмурилось, клубясь тёмными, тяжёлыми тучами, грозящими проливным дождём. Василь забеспокоился, ибо на ровном, как стол поле не видел ни малейшего укрытия от непогоды.

        Василь ускорил шаг и скоро увидел опушку леса, раскинувшегося по широкому взгорку. Небо набухало тучами, которые стелились низко над головой школяра, и, чувствуя приближение грозы, Василь побежал к лесу, чтобы хоть под деревьями найти укрытие от ливня. Однако, едва вбежав под густые кроны акаций, увидел Василь справный дом, срубленный из толстых брёвен, и хозяйственные постройки на широком дворе. Под навесом аппетитно хрустел свежим сеном конь чалой масти. Покосившись на школяра лиловым глазом, конь приветливо заржал, и сразу же из сеней шагнул дедок, до глаз заросший седой бородой, с ружьём в руках.

        Увидев Василя, дедок растянул в улыбке сухие уста и отставил ружьё в сторону.

        - А-а, школярок! – закричал он приветливо. – Энто каким же ветром занесло тебя в глушь нашенску?!

        - Домой иду, отец! – отвечал Василь, поклонившись хозяину. – Не будешь ли так добр, чтоб пустить переночевать меня, отец? А то, вишь, небо-то как тучками взыграло?

        - Заходь, заходь, школярок! Отчего ж не впустить в дом хорошего человека? Разделим с тобою поровну то, что Бог послал нам на вечерю!

        А на вечерю Бог послал леснику крупного фазана, запечённого на углях, добрый шмат сала в три пальца толщиной, кринку молока да хлеб, каравай коего хозяин только-только вынул из печи…

        От еды Василь осоловел, ровно пьяным сделался… И потянуло его на разговоры…

        - А скажи, отец, давно ль ты здеся один-одинёшенек обретаешься? – спросил он лесника.

        - А пошто ты решил, что я один здеся? – лесник лукаво сощурился. – Зверьё лесное ко мне приходит - подхарчиться когда-никогда. Лосям да косулям сенца подкину в кормушки. Вепрю дикому – масла земляного плесну в лужу, чтобы, значит, повалялся от души, вошь всяку изгоняя. Головы соляны по лесу раскидаю, чтоб, значит, посолонцевал зверь… Да и волчику-братику иногда угощенье припасаю! – старик как-то странно посмотрел на школяра и ухмыльнулся.

        Что-то недосказанное повисло в воздухе, но больно сытно повечерял Василь, чтобы обращать внимание на ухмылки старого лесника…

        - Да ты ложись-ко спочивать, школярок! – вдруг засуетился лесник. – Эк тебя разморило-то в тепле да в сытости! Вот здеся, значит, и ложись! – старик бросил на широкую лавку кожушок и пухлую подушку, сладко пахнУвшую корнями валерианы.

        - И то! – сказал Василь, сладко зевнув.

        За окнами громыхнуло… Наступившую темень рванула резкая вспышка молнии… Но школяр этого уже не слышал и не видел: упокоенный дурманящим запахом валерианы, он сразу провалился в глубокий сон…

        Проснулся он от какого-то непонятного звука, коий заледенил кровь в его жилах даже во сне… Василь в испуге вскинулся на лавке и прислушался… Звук повторился, и Василь с ужасом понял, что это волчий вой. Стая волков ходила где-то рядом, поскольку звук рвал душу своей близостью и какой-то неотвратимостью…

        - Отец! – враз осипшим голосом прохрипел Василь. И, прокашлявшись: - Эй, отец! Ты где?!

        В сенях скрипнула дверь, и лесник шагнул в круг света, отбрасываемый в окно вышедшей из-за туч луной.

        - Ты што встрепенулси, школярок? – увидел он сидящего на лаве Василя. – Гроза прошла стороною!

        - А волки?! – не скрывая ужаса, спросил Василь. – Я слыхал! Оне ить рядом где-то?

        - Волки-то? – старик смотрел теперь жёстко и повелительно, и глаза его горели в темноте недобрым огнём. – Дык, здеся волки! Едва успел от их конягу уберечь!

        - И что нам теперя делать-то? – зубы школяра поневоле выбили дробь от ужаса.

        - Дык, сказывал же я тебе давеча – подкармливаю я волков-то! Угощаю их сладостями!

        В это время волк взвыл прямо под окном, и Василь испуганно шарахнулся в угол, закрыв свою грудь подушкой, будто она могла уберечь его от волчьих клыков…

        - А ты вставай, школярок, вставай! – вдруг ласково заговорил дедок, приподнимая ствол ружья на уровень груди. – Пора, школярок! Заждалися уж волки!

        Василя прошиб холодный пот: сразу вспомнилась и зловещая ухмылка лесника и его взгляд обещающий…

        - Да ты в своём ли уме, старик?! – закричал в ужасе Василь. – Што творишь-то?!

        - А, ништо, сынок! Ништо! Мне ить жить с ими! С волками-то! Их же не обманешь! Оне гостя сразу чуют и мигом приходют! Глазом не сморгнёшь, а оне уж тут, как тут! Што жа, значит, мне им самоё себя схарчить? Пойдём, сынок! Не дразни ты их лютых!

        - Ты с ума сошёл, старый! – закричал Василь, вскакивая с лавки.

        Он бросился на лесника, но выстрел разорвал тишину избы страшным грохотом. Нога школяра, перебитая картечью, подломилась, и он упал на пол, брызнув кровью на стену.

        Волки за окном взвыли так, что у Василя помутилось сознание, но не от боли в раненной ноге, а от этого жуткого, дьявольского звука, рвущегося, казалось, прямо из преисподней.

        Старик шагнул к нему, и с неожиданной для его тщедушной фигуры силой, схватив за волосы, потащил к порогу.

        Волки сидели полукругом, окружив крыльцо…

        - Вот и угощеньице вам! – прокричал старик, изо всех сил толкая тело Василя в стаю.

        Лязгнули в ночной тиши клыки, оборвав отчаянный крик Василя…

        И только вожак, пристально взглянув на старика, в неимоверно длинном прыжке достал его, вцепившись клыками в худую, морщинистую шею. Легко, словно тряпку, он сдёрнул его с крыльца и отправил в кучу собратьев, жадно пожирающих слабую человеческую плоть…

         Мощный, сбитый из одних мышц вожак не стал есть человечину и тихо потрусил к деннику, где, почуяв его приближение, испуганно заржал конь…