Поиск

Пятница. Конец рабочей недели, даже в воздухе, кажется, витает вздох всего рабочего люда: «Наконец-то!». Я тоже чувствую некоторое предвкушение от мысли, что впереди выходные, но моя голова прекрасно понимает, что это всего лишь два бездарно потерянных дня.

- А затем опять неделя тупой работы, тупой и тяжелой, такой тяжелой, что не замечаешь, как летит время, мне иногда кажется, что я в понедельник с утра выхожу из дома на работу, и вот уже пятница вечер, я возвращаюсь домой, - мы с моей подругой сидим в прокуренном баре, пьем кофе и общаемся, кругом много людей, играет музыка, очень шумно, поэтому приходится напрягаться, чтобы говорить и быть услышанным.

- Каждый живет, как хочет, - кричит она мне, - ты тоже можешь бросить эту работу и найти другую,  интересную и оплачиваемую выше, заниматься творческим трудом.

- Как ты себе это представляешь? Бросить работу? И что я буду делать? Писать картины? Или стихи сочинять? А квартплата? – кричу я ей в ответ, - Я слишком хорошо помню, что такое голод моего ребенка и мой, когда нечего есть, нечего надеть, когда ноги постоянно мокрые и холодные от того, что обувь протёрлась до дыр и, чтобы не ходить голыми пятками по асфальту, из картона вырезаешь себе стельки и подкладываешь в ботинки! Ой! Или, когда занимаешь деньги на половинку хлеба! Это страшно!

- Великие люди – писатели, поэты, художники, ученые умирали от голода и в ужасной нищете, но они посвятили свою жизнь, полную мучений, поиску Истины! Именно в ней и заключается красота и смысл существования всех людей, - торжественно сказала она мне.

В чём-то она, несомненно, права, я и сама это знаю. В том, что, если ты, действительно, хочешь от всего сердца посвятить свою жизнь какому-то открытию, порождению, в хорошем смысле слова, чего-то нового, то, конечно, ты должен отречься от всего земного и тривиального, как, например, пища или жильё. Мне стало немного стыдно за то, что я вся такая оказалась материальная. Я продолжила:

- Но я скажу тебе, что нет для меня в этом смысла, я не буду писать стихи во имя собственной гордыни и тщеславия, наблюдая при этом моего ребёнка голодным. Я пытаюсь бороться известными мне способами во имя будущего! Пусть не моего, но моих потомков! И совесть моя чиста, потому что я буду зарабатывать честным трудом. Да и вообще, а вдруг я бездарь? Или буду непризнанным гением и тоже умру в нищете…

- Время покажет, чего ты добьёшься этим своим честным путём, - она пожала плечами.

- М-да…, - сказала я, - время – страшная вещь, иногда я думаю, что оно выдумано людьми, и на самом деле его не существует. Время, наверно, это одна из первых страшных машин человечества – она удобна для массы, но страшна для отдельно взятого человека. Если бы не было такого понятия как время, мы жили бы по законам природы, например, вставали и укладывались бы спать вместе с Солнцем…

- Знаешь, есть такая страна, где люди рождаются сразу в шестьдесят лет, а затем с каждым годом у них убывает возраст, когда ему исполняется один год, это значит, что ему пятьдесят девять, два – пятьдесят восемь и так далее. Сейчас нам было бы по тридцать пять! А в следующем году – тридцать четыре, а потом тридцать три! Представляешь, как здорово! Мы бы не старели и грустили, а молодели бы год от года и радовались каждому дню рождения!

- А что же с ними случается, когда им исполняется ноль?

- Это называется перерождение, добавляют еще десять лет, если и они заканчиваются, то добавляют еще десять, так до конца, если человеку по нашему порядку девяносто лет, то у них это называется трижды перерожденный! Вот такая красивая история.

- Здорово! Вот бы у нас так было!

- Да-а-а.