Богиня в фиолетовом одеянии

БОГИНЯ В ФИОЛЕТОВОМ ОДЕЯНИИ

 Человек — хранитель и держатель всех Энергий Вселенной. В этом произведении мы познакомимся с множеством новых невидимых и явных персонажей, относящихся к мирам яви, нави, прави, а также с Энергией Любви…
  Скоротечных ответов читатель не найдёт, но попробует вместе со мной определить пути решения стратегических задач, ибо вечной Юности, Жизни в Любви нельзя научить, но можно постичь. Как? Только в движении собственных мыслей в сторону: осмысления своего предназначения, смысла жизни, совершенствования живого многообразия природы, преодолевая рамки, ограничения, условности из собственного невежества и недомыслия, непонимания окружающих людей с инертной мыслью. В будущее войдут люди Культурного Образа Жизни. На пороге счастливая вечность, и необходимо знать, кто и как будет творить свою бесконечную, совершенную будущность…

Продолжение. Начало в произведении «Священный Грааль или Чаша Любви?»

Мысль об отъезде нашла реальное воплощение через Александра Михайлова. Его предложение меня сейчас устраивает. Через несколько минут мы будем на перроне. До подхода пригородного поезда успею не раз окинуть взглядом окрест. До новых встреч, Чаркли! До новых встреч, родной посёлок!
Мирное, счастливое сосуществование людей предопределено. Необычные настанут времена, когда человек будет юн и зрел одновременно, не ведая старости. Это, правда, необыкновенно, но вполне возможно. Я нисколько в этом не сомневаюсь. В нас всё есть. Нам всё дано. Надо лишь разумно использовать предоставленные Творцом возможности, не разрушая, но, приумножая, привнося. В этом случае в человеке встрепенутся дремлющие силы, способные изменить мировосприятие людей, ход истории. Понятна и чувствуема будет живая Мысль каждого человека независимо от расстояния, национальности. Продолжительность жизни возрастёт в разы…
— Сань, ты веришь в вечную, счастливую жизнь?
— Я…? Мы до Канаша доехали, ты слова не проронил. Из вагона выходил весь ушедший в себя. Ты где, Колян? Ты посидишь на вокзале с вещами, пока билеты приобрету? Давай паспорт.
— Дома был, Саня, глубоко в себе, но и в будущем тоже. На, держи. Билет без страховки покупай. Она ни к чему мне.
Эх, Саня, Саня. Я ликую и в унынии одновременно! Я взмываю вверх и пикирую вниз! Я могу объять Вселенную, и раздвинуть рамки представления о нём многих людей! Пусть ты, Саня, не услышишь меня ещё долгие годы, но однажды ты услышишь себя, свою Душу. Осознаешь, что рождён и явлен для претворения порывов Души, а разумному Телу поручишь свойственные ему задачи. Твоя, моя и других людей мысли будут направлены в живое русло…
— В купейный вагон билеты купил. В плацкартный билетов нет. У нас есть время ещё. Пошли, купим в дорогу продуктов.
— Пошли. Сань, ты на вопрос не ответил.
— Какой?
— Ну, ты веришь, что человек вечен? Я помню множество рассказов людей, воочию встречавшихся с людьми, которые давно или не совсем ушли из жизни. От твоей мамы тоже слышал несколько историй, случившихся с ней лично, от крёстных, своих родителей…
— Давай, как-нибудь в следующий раз поговорим.
— Сань, ну тебе неинтересно, как люди там без тела живут? Какое влияние на нас оказывают? Почему раньше и стар, и млад, могли их видеть, а теперь люди утратили эту способность? Пожилые поговаривают, это из-за электромагнитных и радиоволн. Ты что думаешь об этом?
— Тебе меньше читать надо ерунду всякую. Тогда и вопросы эти отпадут. Кажется, всё купили. О-о, про сигареты забыл. Подожди немножко.
Через полчаса будет поезд. С минуты на минуту должны его объявить. С сигаретами подходит Саша.
— Саня, ты хоть догадываешься, что теперь я тебя в покое не оставлю? Временами я буду говорить тебе вещи, не укладывающиеся в рамки твоего кругозора.
— Пошли, наш поезд объявили.
Народу немного и в вокзале, и на перроне. Лишь несколько человек устремились вслед за нами на выход.
Уже в поезде, обосновавшись в своём купе, с волнением смотрю в окно. Некая тревога, поселившаяся в меня с утра, держит и не хочет меня отпускать. Я боюсь не так подумать, плохо помыслить о ком-либо. Вдруг меня опять начнёт трясти и выворачивать непонятная сила? Ладно, дома или в посёлке, где меня всяк знает, а если прямо здесь или в Кедровке? Лучше не думать об этом. Только вперёд надо мысли гнать, и сосредотачиваться на происходящем здесь и сейчас. Я уже знаю, что мысли никуда не исчезают. Скапливаются в непонятных измерениях, и их оттуда при старании каждый может извлечь. Про поступки тем более говорить нечего. Можно всё детально рассмотреть на всех стадиях формирования со всеми нюансами независимо от давности лет. Куда приехали? А-а, Казань. Саня куда-то всё бегает? Вот, неугомонный!
— Пошли, Колян, в другое купе. Вагон пустой почти.
— Ты у проводниц спросил разрешения?
— Не-а, а чё спрашивать? Всё равно никто больше не сядет. Зимой последние пассажиры обычно в Казани садятся. Всё, давай собирайся.
— Саня, подожди. Иди, предупреди, хотя бы, проводниц. Пусть в курсе будут.
— Ладно.
Саша Михайлов с детства был шустрый. Наверное, с годами в этом направлении он преуспел. Не успели от Казани отъехать, а он, уж, весь вагон обежал. Думаю, в проводницах найдёт он понимание. Надо б вещи собрать. Непривычно мне как-то. Тишина. Не слышу мир невидимый. Интересно, с чем это связано?..
— Всё, перебираемся в другое купе. Я же говорил, что можно! — Саня хватает сумки, выходит за дверь. Мужчина, ехавший с нами в одном купе, остаётся в одиночестве.
— Спать, теперь, спокойно будешь. А то нервничал, что мужик храпящий попался.
— Сам-то, Саня, не храпишь?
— Не знаю, завтра утром скажешь, — Саша расплывается в голливудской улыбке, заполняя собой пространство.
Весело ему, а мне тревожно пока. Что за гадости мне готовят? Почему я не слышу миры? Может, решили, что я теперь неинтересен? Намекал же мужчина, говоривший про самое сильное оружие, что я дома всё познаю, без всяких перемещений. Пусть так. Зато у меня будет время осмыслить то, что было за эти месяцы. Есть, конечно, нюансы, и ещё какие! Теперь я добровольно согласился на подконтрольное существование. Всё — то время, что мои мысли будут сопрягаться с работой, решением бытовых проблем, меня будут контролировать. Пусть я не буду никого слышать, но я-то ведаю, что это так…
— Саня, Ольга знает, что я приеду?
— Не-а. Не переживай ты, всё нормально будет. На узел тебя тоже сразу возьмут. Я у Мальцева уже спрашивал, связистов не хватает на узле.
— А кто такой Мальцев?
— Начальник узла связи. Мужик — хороший.
— Я, хоть и выучился на радиста, но в аппаратуре и электронике — ноль. В телепатии, вот, уже оскомину набил, а в своей специальности — ни в зуб ногой. Меня точно возьмут на узел?
Располагаюсь на верхней полке. Саша всё ещё на ногах и с отсутствующим видом мнёт сигарету. Про телепатию пропустил мимо ушей. Я же внимательно всматриваюсь в него. Как он воспримет моё включение о телепатии для наиболее полного выражения себя? Раз ничто не аукнулось в нём, эти вопросы для него не актуальны. Да и мне тоже придётся потеснить исследовательские мысли насущными вопросами. По приезду в Кедровку голова будет забита решением вопросов трудоустройства, жилья, питания, денег. Отвлечённая от осмысления мироздания Энергия Мысли будет питать эгрегор представлений. Меня максимально оградят от взаимодействия с миром будущего, и устранят возможность выстраивать жизнь самостоятельно. Ведь я попадаю в схему уже сыгранных ситуаций. Не самое приятное чувство, когда знаешь, что тебя живут. Какова же цель конечная тех, кто управляет человечеством?..
— Говорю, возьмут, чё голову ломаешь? Ни в посёлке, ни в Вурнарах всё равно работу не нашёл бы. Пьянствовать только дома. Я же тебе ещё год назад предлагал поехать со мной. Ладно, я пойду, покурю.
С Сашей не соскучишься. Весёлый и жизнерадостный. В душе, если, кошки скребут, виду не покажет. Не скажешь, что семь пядей во лбу, но старт в жизнь взял. Отслужив в армии, остался на сверхсрочную. Выучился на прапорщика. Женился на девушке из городка, в которой служит. Ребёнок не сегодня, завтра пойдёт своими ножками. Теперь, вот, пытается устроить часть моей жизни. Знает ли, в каком процессе он задействован? Кто и что им движет? О благодарности не помышляет. Спасибо, Саня. Явился, когда мне было тесно в рамках нашей семьи. Хотелось же мне глотка свежести, других пространств?
А что теперь? Надо намотать на ус, что окружающие меня люди невосприимчивы не только к проявлениям невидимых миров, но и доведение самой информации о них может сослужить мне плохую службу. Как же быть?
Итак, любая мысль — есть Энергия, причём живая, мыслящая, со своими функциями и Устремлениями. В людях доминируют те энергии, что ведут к дисгармонии и старению организма. Связано это с тем, что любая информация, связанная с искусственными приспособлениями, механизмами, деньгами, любое упоминание о них или мысленное взаимодействие ведёт к скапливанию в теле инерции Энергии Разрушения. Это отработка. Из организма, понятно, она сама по себе не уйдёт. В процессе жизни мы всё время оперируем мыслями, умом, обращаемся к этой Энергии. Она — живая, мыслящая, склонна к явлению себя в теле человека и в мыслительной деятельности, а значит, ведёт и направляет человека.
 Любая корыстная мысль, агрессия, самовозвеличивание, питание трупами лишь усиливают позиции этой энергии. Ограниченный человек будет мыслить лишь в направлении, предусмотрительно заданном этой отработкой. Любое сопряжение с чувственными переживаниями, искренность, бескорыстность, безусловность вытесняют эту энергию, ведут к ладу, гармонии, Любви, молодости.
Выходит, только в процессе осмысления мироздания нарабатывается Энергия для включения в процесс участия творения Жизни, с Богом. Занятно. Его ли я слышал, когда Он представился Николаем? Или я слышал своё второе Я? Кто же я — Настоящий? Какие силы скрыты во мне, и какими возможностями я обладаю?..
Сигаретный запах раньше проник в купе, прежде Саша появился в дверях. Мне хочется поделиться с ним своей радостью, что я, наконец-то, предоставлен самому себе, но понимаю, что он меня не услышит. Меня теперь ещё долго никто не услышит, даже если выслушают, поверят, примут к сведенью и к сердцу, всё равно я буду рядом и далеко одновременно…
— Саня, если б ты мог читать мысли людей, их прошлые и будущие деяния, как бы использовал свои способности?
— Ну, узнал бы, изменяет мне жена или нет…
— Хорошо, узнал. Дальше как поступишь?
— Ну, узнал бы, чё обо мне другие люди думают.
— Узнал… Дальше-то что, Саня?
— Ну, чё ты пристал, сам и скажи!
— Представь, что ты можешь не только читать мысли людей, но и передавать мысли на расстояние, блокируя одни и задавая направление другим, оставаясь вне зоны восприятия и осмысления происходящего этими людьми.
— Представил, — Саша смотрит на меня, и я прекрасно понимаю, что он ещё не то, чтобы не представил, но не понимает, о чём я говорю.
— Саня, ты можешь считывать мысли всех людей, а значит правителей государств, учёных, спецслужб. Кто кем был в прошлых воплощениях, историю творения Земли… Понимаешь, о чём я? Как бы ты поступил, имея такие возможности? Ведь в этом случае ты способен управлять государствами, не вступая в прямой контакт с главами государств, законодательными органами, и при этом ещё овладевать всеми знаниями и открытиями…
— Колян, ты сбрендил. Отстань, а…
— Да, Саня, я правда тронулся умом в вашем представлении, в вашем разрешённом спектре мыслительной деятельности… Саня, представь, что всё это реально. Ты решаешь подкинуть незаметно мысли о мироздании или ещё что-либо... Но тут вдруг выясняется, что ты не один с такими способностями. Тебя пытаются убрать, свести с ума или предлагают принять участие в управлении сознанием человечества…
 Впоследствии, когда ты не соглашаешься с их предложениями, тебе демонстрируют свои способности, от которых захватывает Дух, и волосы встают дыбом. Предлагают устроить твою жизнь, дав неприметно порулить каким-нибудь субъектом Федерации, например, Чувашией или другим государством. Есть видимый Президент, но он лишь пешкой будет в твоих руках…
— Спи, а. Начитался всяких книжек. Я, вот, никогда не читал и не нужны мне никакие книжки. Я и так всё знаю, — опять улыбка заполняет купе.
Я тоже отдаюсь волне Саши и обретаю некоторую внутреннюю благодать. Я вновь ширюсь, а мысль моя легка и свободна. Успеваю отметить, что глаза в этот момент невольно потянулись к окошку. Тесно им в ограниченном пространстве, когда переполнена внутренняя Чаша, и им нужен простор и живое наполнение.
Что-то ждёт меня впереди. Новизны отношений не боюсь, приветствую. Естественно, с порога я никому не стану заявлять о своих приключениях. Кто поверит? Но не выражать себя, значит согласиться с программностью существования. Придётся смириться на время с этим. Надо ещё свой опыт соизмерить с тем, что узнал из мыслей, идей Анастасии, прочитанных в книгах В.Н Мегре несколько дней назад, а до этого услышанными от неё самой, Николая, Девы…
— Ты спать не хочешь? Я, наверное, отдохну, — Саня располагается на соседней полке.
Любитель пообщаться, неужели вот так просто заснёт? Мне, конечно, это на руку. Надо осмыслить информацию про энергии и про растения, детей, что Анастасия поведала через Владимира Николаевича. И всё-таки, я не понимаю, почему эти два аспекта для неё наиболее значимы?
Есть миры невидимые. С теми, кто на «тарелках» летает, свободно общается, знает их суть, и при этом утверждает, что они не главное направление для человеческой мысли. Попробую вначале не согласиться. Если проанализировать свой опыт, то тёмные силы пытались из меня извлечь какую-то информацию. При этом мою мысль направляли на восприятие того, что выгодно им. Если я следовал предложенному сценарию, я терял силы и контроль над собой. В последствии, когда я вернул тело… Так, как мне удалось это? Осмысление и движение мыслей и тела — понятно. Вспомнил, глаза, когда выхватывали дуб, я тоже начинал обретать себя. Возможно, в этом что-то есть. Конечно, есть! Растения, как живой механизм и электроника! Животные — тоже! И всё взаимосвязано с человеком на уровне энергий!
Простое утверждение Анастасии о растениях, детях — констатация неоспоримого факта. Ребёнок, дитя — единственное живое творение людей, продукт и властелин Вселенной! Мысли учёных обращены в противоположную сторону от Истины. Только как мне быть в курсе того, как живёт Земля под гнётом ига механистической мысли, не слыша миры? …
Ну, куда деться от этого храпа? С соседнего купе через стену слышно громкое похрапывание даже под стук колёс. Раздражение меня вышибает из своей волны. Сколько их в жизни ещё, раздражающих и раздражительных моментов? Почему жизнь такова, что подбрасывает неприятие, сужающие мысли, когда находишься на пути обретения себя? Это противостояние и противодействие невидимых сущностей через людей, или уже инерция агонии этих существ?

В пути


Итак, чего же добиваются те, кто стоит выше правителей государств? Истинные знания они скрывают. Мысли людей ими ведомы, а люди сами управляемы. Наука и медицина — их продукт для воплощения какого-то стратегического замысла. По сути, кто-то хочет создать аналог человеческого тела. Людям давно внушена мысль, что комфорт, уют, обстановка, удовлетворение потребностей тела — самые значимые направления для вклада мыслей, трудовой деятельности, достижения вытекающего отсюда результата. Девиз: бери от жизни всё — намёк на скоротечность жизни, её одноразовость. Но это не так!
Кто ведает о вечности Души, череде воплощений, естественно, может планировать далеко идущие задачи, не заботясь о времени. Человек же, существующий представлениями об одноразовости жизни, хочет жить здесь и сейчас, красиво, как сам понимает, и пока молод! Возможно, кто-то хочет взять на заметку устройство человеческого тела, как ёмкости для содержания или проживания тех, кого мы не видим. Зачем и с какой целью? Нужно ли мне рассматривать новые проекты домов, как телозаменитель, а человека в нём, как явление Души?
Такое ощущение, будто кто-то подталкивает человека на изобретение механистического себя. И нужно заметить, невидимый управитель продвинулся достаточно глубоко. Дома имеют системы энерго и водоснабжения, газ. Есть системы связи, вентиляции, канализации, видеонаблюдения. Человеческая мысль хочет все системы довести до совершенства, правильнее, подсказать кому-то, как устроен сам. При этом медицина изобретает всё новые и новые благовидные предлоги для вторжения в природу человека, совершенствуя болезни. Одновременно этому, сам человек настолько обнищал культурой, аналитическим мышлением, что страшно подумать, к чему это может привести!
Занимаясь подобным анализом, я не чувствую в себе вдохновения. Надо мне развернуться в сторону приятия живого мира и направить мысли в сторону растительного мира, проникнуться живым явлением — ребёнком. Мне всегда были ближе психология, философия, взаимоотношения людей... Здесь теперь моя тропинка для мыслей.
Поезд легко катит. Настроение заметно прибавилось. Я по-прежнему не слышу голосов, звуков нематериального мира. Немножко, даже скучно. Мыслить теперь придётся на черепашьих скоростях, равной среднестатистическому человеку, поскольку меня будет сдерживать серый фон незнаний, невежества и недомыслия большинства людей. Пусть. Можно отдохнуть после многомесячных непрерывных соприкосновений с неизведанными, необъятыми мирами.
Что там за окном? Надо же, какая красота! Шапки снега на деревьях огрузли, и макушки слегка согнулись, словно в приветствии. Выпавший на днях снег не успел облететь, прибавил лесу свежести. Где-то ветерок уже смахнул его, и острые ветки торчат из белых одеяний. Солнце уже поднялось достаточно над горизонтом, и иногда слепит глаза. На пороге календарная весна. Какая она на Урале?
— Ты не спишь?
— Нет, Саня. Не привычно спать днём деревенскому человеку.
— Пойду, покурю.
— Иди, Саня. Я не слышу, не слышу…
— Чё не слышишь? Как за стеной храпят?
— Да, я о своём, Саня. Как-нибудь расскажу…
Лес временами отступает от железнодорожного полотна, и вид открывается далеко-далеко. Рамки Души ширятся, и хочется объять открывающиеся просторы, запахнуть в себя и жадно кушать. Вдруг защемила внутри приятная, душевная боль. Искоркой, ворвавшись в мою жизнь, видимая природа вдруг заполнила собой, укрыла, пригрела, дала силу и плотность мыслям. Вот она какая, природа: дарящая, безусловная, как девушка в порыве любви…
Кажется, весь вагон заснул, убаюканный мерным покачиванием. Я тоже ненадолго засыпал и просыпался вновь. В моём пространстве тишь и благодать. Мысли, направленные вперёд, пытаются предложить варианты дальнейшего поведения в последующей жизни. Всё-таки сложно подстраиваться под инерцию жизни не думающего большинства! А надо? Ну, пусть хоть, по макушку, думают, что я — не такой, с больной головой…! Надо придерживаться своей волны, быть живым и динамичным. Постараюсь по приезду в Кедровку с людьми быть максимально искренним, насколько это возможно в моей ситуации.

Другие Пространства

Уже из Екатеринбурга добрались до Берёзовского. Это рядом. Далее нам надо добраться до Кедровки — посёлок, в котором мне предстоит устроиться на работу, осмыслить произошедшие с ноября события. На остановке полно людей. Много военных. Некоторые из воинской части, в которой служит Саня. Они, как я понимаю, мои знакомые и сослуживцы в самом ближайшем будущем.
Ожидание томительно. Множество мыслей проскакивают во мне. Правильно ли я поступил, оставив родные места? Какую линию поведения выстраивать с людьми на новом месте? Надо ли мне открыться? А зачем? Кто поверит? А во мне что-нибудь менялось, когда я читал литературу о людях с неординарными способностями? И почему кто-то должен меняться только на основании того, что рядом кто-то пушистее?..
— Колян, не спи, хватай сумку, — Саша знает о предстоящей давке, но не знает, как в подобных ситуациях веду себя я. Я уважаю себя, поэтому могу позволить себе войти в автобус последним спокойно, размеренно, без суеты. Я же Человек!
Люди толкутся, пытаясь угадать, где будет дверь подъезжающего автобуса. Я придерживаю Сашу, и мы почти последними пропихиваемся в автобус. Успел заметить, что несколько человек тоже были уважительны по отношению к себе. Мы уступали право раньше войти в автобус друг другу. Я их не запомнил, но они мне понравились внутренней красотой…
Древний переполненный автобус грузно тронулся с места. Люди, плотно прильнувшие друг к другу, ещё осваиваются в некомфортной обстановке, ищут опору под ногами для устойчивого положения. Наконец, автобус пошёл ровнее, и в салоне улеглась свойственная давке атмосфера. Кое-где завели или продолжили разговоры. Несмотря на тесноту, неудобства, связанные с моим ростом, когда обзор ограничен, я пытаюсь увидеть, прочувствовать людей живых, с изюминкой. Ага, есть такие. Мне уже становится легче, теплее от их пространства: широкого, открытого…
— Сейчас будет Кедровский поворот. Отсюда ещё семь километров до Кедровки, — Саня, включает меня в свою реальность, знакомит с трассой, по которой я буду ездить ещё три с половиной года. А пока я раскачиваюсь на поворотах вместе с остальными пассажирами, хватаю ртом воздух, когда автобус неожиданно тормозит, одновременно пытаюсь подтянуть к себе сумку. Она висит между девушкой и военным. В моей руке лишь ручка самих сумок. Я понимаю, что они не оторваны, лишь временно зажаты до очередного торможения или ускорения. Уж, я-то тогда соединю девушку и военного, выдернув сумку. Кажется, они не знакомы. Но иногда одного взгляда бывает достаточно, чтобы читать человека и разгадывать его всю последующую совместную жизнь.

                Вниз

 Через несколько месяцев я вновь в родном посёлке. С замиранием сердца из вагона ступаю на родимую землю. Глаза отмечают изменения в весеннем убранстве. Весна набирает обороты. Появляющаяся зелень украшает сады, улицы, лес. До дома восемь минут ходьбы. О-о, знакомые уже несутся с вопросами. Не успел хлебнуть вольных хлебов, наестся волнующей Душу природы. В отпуск? Надолго? А за встречу?
Не пропитавшись, не вжившись в пространство родных мест, приступаю к воплощению задуманного сценария, ещё не зная, во что всё это выльется, через какие тернии придётся пройти. Пока я уверен в себе, в своих знаниях невидимого мира. Мой план предполагает несколько дней разгульной жизни, употребление спиртного безотказно.
Люда, что тоже должна приехать в отпуск, думаю, поможет мне в разрешении некоторых вопросов. Главное, чтобы она не запоздала. Родным я пока не решаюсь рассказать о том, что со мной происходило с осени 2001года. Среди знакомых, которым я мог бы довериться всецело, не было людей, способных принять, услышать…
Я пил по-чёрному несколько дней. Мне не нужна была закуска, мне не надо было запивать. Я уже знал, пока качусь вниз, мне максимально будут способствовать незримо силы, чьи функции в этом и состоят. Они же начнут препятствовать, если я решусь вернуться к человеческому облику. Поставил себе задачу понять природу зла и задать им трёпку за всё то, что довелось мне перетерпеть от них. Был уверован, что знаю уже достаточно много, чтобы выйти потом сухим из воды.
Я предполагаю, что полтора года назад столкнулся с силами, чьё существование, присутствие, влияние на нашу жизнь наука усиленно изучает, но официально её не признаёт. Я считаю, что это античеловечно, преступно и должно быть уголовно наказуемо. Речь идёт о судьбе человечества. Алкоголь не только не под запретом, но усиленно пропагандируется и насаждается. А её не должно быть в нашей жизни!
Далее частично то, о чём я буду писать, знакомо всем слоям общества, прошедшим пристрастие к горячительным напиткам. Пока есть кнут в стране в виде приговора «белая горячка» для сокрытия Истины, вряд ли всерьёз, громогласно об этом кто-то рискнёт заявить, потребовать ввести запрет на любое распространение алкоголесодержащих продуктов, провести масштабные исследования о влиянии алкоголя на сознание, осознанность человека.
 Что есть некие силы, влияющие на наше сознание в подвыпитом состоянии, знает обыватель, интеллигенция и «богема». Только, почему-то, не решаются эти люди заявлять о существовании незримых сил. Медицина и наука тут же их признает неадекватными и предложит пройти нехитрые процедуры, призванные живую мысль омертвить.
Настоятельно рекомендую, советую не повторять моего опыта! Не выберетесь, загнётесь, пропадёте, опуститесь, попадёте в психиатрическую больницу, совершите преступление, уйдёте из жизни. Для взаимодействия с самодостаточными Энергиями светлого измерения нужна Энергия Мысли! Это подразумевает постоянное рождение мыслей! Её постоянный ток, движение! Мысль должна иметь скорость, объём, направление, плотность, эмоциональность, чувствительность, запахи и цвет! Без всего этого можно общаться с «высшим разумом», со «светлыми силами», которые к этому самому разуму и светлым силам никакого отношения не имеют. Можно написать тысячи книг с посланиями человечеству, в котором не будет ни одной Живой Мысли, Образа, не будет обозначено Настоящее Время! Масловы и им подобные ченеллингисты могли бы продвинуться на миллиметр, если бы включили свою Мысль, а не уподобились мультяшному Большому Уху… Вариантов, как видите множество. Лучше сразу приступить к сотворению Родового Поместья. Ближе и быстрее будете к цели, к обретению себя, к вечной счастливой жизни…
Прошло несколько дней, как я начал старательно выпивать. Меня уже напрягает, что Люда всё ещё не появляется, но ещё через пару дней меня это уже мало волнует. Я прикладываюсь к спиртному дома, у друзей, знакомых. Разговоры ни о чём даже в хмельном виде угнетают, но окружение сейчас формирует моё настоящее лицо и содержание с моего же согласия. Я усиленно качусь вниз.
Наверное, на седьмые или восьмые сутки понял, что больше в меня не полезет ни грамму спиртного. Я на дне. Надо выбираться. С момента появления подобной мысли, те, кто всё время падения был незрим, тут же начинают проявляться. Кто-то их видит, кто-то слышит, кому-то показывают какие-то картины и образы. Я немало был наслышан про чёртиков, но ни разу их не видел.
На спиртное я уже не могу смотреть. Начался болезненный выход из запоя. Это бессонные ночи, кошмары, беспричинные страхи. Пьющие люди охотно делятся в своём кругу очередными «ужастиками», «мультиками». Настала моя пора погрузиться в этот мир. Примерно, двое суток прошло, как начали в открытую угнетать психику. Угрозы всевозможные сменяли одна другую. Не пренебрегали использовать голоса родных, соседей, знакомых. Ещё в Кедровке я самонадеянно решил, что лишь начнётся подобный спектакль, я тут же этих душегубов заставлю петь под свою дудку. Как жестоко я ошибался! Мои попытки нейтрализовать источники угроз принесли обратные плоды.
Я начинаю анализировать, сопоставлять, почему подобное произошло? Где, в чём я ошибся? Вопрос себе такой ставлю, но родить ответ мне не удаётся. Мою мысль закручивают, уводят в сторону. Ту же картину я наблюдаю в кругу тех людей, кто меня окружает. Ни одному человеку не удаётся близко подойти к осмыслению смысла жизни, бытия. Это касалось абсолютно всех людей: неважно, пьющие были эти люди или абсолютные трезвенники, обыватели или чиновники, «интеллигенция» или политики.
Любой разговор с родными, домашними становится мне невыносимым. Хорошо, когда ты всех закулисных, недоказуемых влияний, воздействий не знаешь. Я не просто наблюдатель гениальных актёров, разыгрывающих жизнь людей, но принимаю в этом активное участие, и не могу иначе! Я был составной частью невиданного по масштабам сценария, в который были вовлечены абсолютно все люди Земли.
Мне говорят, что со мной может произойти, если я начну заявлять о тех незримых силах, что живут людей. В этом случае моё будущее ужасно не только потому, что меня не услышат, не поймут, но я за время разгульных дней успел наломать дров. Это станет достоянием общественности и мне грозит психиатрическая больница. Напоминают, что эти заведения, персонал, наука им полностью подконтрольны. Подконтрольны люди, ответственные за составление инструкций, предписаний. Можно сказать правдивее — за сценарий.
Перспектива была не радужная, и совсем не то, что я ожидал. Я полностью подвластен негативным силам и не могу выйти на взаимодействие с их противоположностями. Я понимаю, что для светлых сил я не менее дорог, но вот дорогу к ним забыл. Я начинаю вспоминать опыт полуторагодовалой давности. Вдруг с ужасом отмечаю, что мои знания, память о произошедшем мне не дают каких-либо преимуществ перед теми, кто откровенно говорит сейчас, что загонит меня в могилу. Вопрос это решённый, и дело всего нескольких часов и дней.
Я пытаюсь полностью сконцентрироваться только на своих мыслях. У меня ничего не получается. Я слышу, что говорят окружающие меня люди, слышу, о чём твердят незримые сущности. Моя мысль следует за всеми изложениями, реагирует, думает, умничает. Кто-то мной хозяйничает, и не даёт развить своё направление мыслей. Я понимаю, что мне это жизненно необходимо, иначе я сойду с ума, вытворю что-нибудь неадекватное, как мне предрекают каждую секунду, либо стану равным тем, кого принято называть обывателем. Соприкоснувшись со всем этим, не хочется быть винтиком. Я это осознаю, и ищу пути иные, которые позволили бы оставаться обычным человеком, с сохранением всех возможностей, предоставленных Богом.
Я уже второй день не выхожу на улицу, не навещаю друзей, знакомых. У меня нет сил даже, разговаривать. Мне не хочется кушать. Мне не хочется пить. Мне остро хочется выбраться из живого кошмара, в который угодил по собственному недомыслию.
Однажды ночью проявился отчётливый голос:
— Николай, ну что, будем чертей глушить в твоём посёлке? — ясный женский голос приглашает меня принять участие в неком деле.
Голос чёткий, с правильной дикцией, очень красивый, но повелительный, без права для сомнений в доносимом, и предполагает лишь рабское повиновение и подчинение. Я сомневаюсь, что даже на телевидении и радио можно встретить такое ясное произношение, хоть немножко схожий с тем, что сейчас мне предлагал погонять чертей в моём посёлке. Далее я начинаю чувствовать дома, улицы и всю нечисть, которая окружает, живёт незримо вокруг нас. Я не могу понять их природу, но явственно чувствую их влияние на людей. Со мной они заговаривают голосами моих знакомых, родных. Стоило мне вспомнить кого-нибудь, как я тут же слышал узнаваемые голоса. Те, кто предлагал побить эту нечисть, отличались иной природой, были выше своими возможностями.
Далее тот же голос мне сообщает о внутриполитическом устройстве нашей страны. Картина меняется и слегка переходит в будущее. Чуть погодя, информация неожиданно подводится на существующие на севере секретные лаборатории. Я их, как бы, чувствую. Технология превосходит земные на порядок, поскольку во всём использовались, присутствовали живые, мыслящие Энергии Вселенной. То же самое пытались воплотить волхвы в живых лабораториях на Аркаиме. Всё достаточно просто, и для разгадки смысла возведённых сооружений на Аркаиме нет необходимости проводить раскопки, снаряжать экспедиции, тратить колоссальные финансовые средства. Всё взаимоувязано с Энергиями Человека и Вселенной. Живая Память Вселенной хранила в себе мысли, чаяния волхвов…
Я напомню, что Энергиями являются наши чувства, желания, стремления. Всё так просто и на виду, что… Ну, да, ладно. Слепое правительство, наверное, хочет провести страну через череду революций, трагедий и катастроф, когда можно было бы совершить качественный прыжок в техническом, электронном оснащении на пару сотен лет вперёд…
Эти секретные лаборатории, базы и летающие объекты невидимы людьми, недоступны для наших электронных средств обнаружения. И вот мне чувствуется, что Земля подо мной сейчас, как если бы я находился на одном из летающих объектов.
Как идёт блокировка импульсов, идущих от локаторов, мне показалось простой и интересной. Они называли встречные потоки импульсов, направляемых на радарные установки и пеленгующие устройства, античастицами. Есть возможность на экранах локаторов нарисовать любой объект, а при желании просто остаться невидимым. На земле эта технология не применяется.
Далее я перестаю воспринимать, ибо потерял цепочку мыслей, хотя с появлением в моём пространстве женского голоса, моя мысль была ясной и никем не угнеталась. Ток информации всё продолжается, видимо, с расчётом, что в нужное время я вспомню всё, что до меня доводилось.
Поскольку была ночь, и я находился в постели, то моя мысль, свободная от подавления, но кем-то управляемая, будто бы переместилась в какие-то измерения. Я чувствую некие силы, стоящие выше возможностей человека. Мне теперь напоминают, что это север. Здесь располагаются какие-то объекты, контролирующие сознание человечества.
 Усомниться я не могу. Во-первых, сам голос, несущий собой необыкновенный ум, логику, ясность изложения мыслей, но и мысли. (Человек если нескольку секунд сможет являть мысли, то сможет объять информации всего сущего моментально). Во-вторых, за фразами стоит сила, которая перемещает моё сознание, наделяет чувствами и ощущениями, и я чувствую пространство. Телом же я по-прежнему нахожусь в доме.
Познакомив меня с существующими устройствами по сканированию мыслей людей Земли, мне предложили принять участие в соревновании с их живой техникой. Оказалось, соперничать с их устройствами пока некому, а вот я представляю интерес, поскольку однажды выскользнул из-под их влияния. Я интересуюсь, много ли таких, как я? Мне не отвечают.
Новые обороты, непредвиденные обстоятельства выбивают меня из своей колеи. Я с ужасом отмечаю, что любое воздействие на меня извне я не могу отринуть. В Кедровке посчитал, что появление любых незримых сил для меня сущий пустяк, и я знаю, как с ними совладать. Теперь мне некогда разбрасываться сожалениями. Я пока играю чужую партию, и не знаю, каким будет конечный результат.
 Эфир, заполненный многоголосием, я не могу отключить. Это не в моих пока силах, как бы я этого не хотел. Тем не менее, отмечаю, что это уже не тот уровень, который используют обычно для людей, скатившихся по пьяной лестнице.
У меня нет пока выбора, и я продолжаю внимать, что будет дальше. Через некоторое время создалось впечатление, что над пространством посёлка находятся несколько объектов. Где-то находился ещё один, отличающийся от остальных размерами, количеством необыкновенной аппаратуры. Сюда стекались мысли людей. Здесь происходила обработка информации, управление сознанием человечества. Невидимые тонкие лучи пронизывали всё пространство. Почему-то я их воспринимал болезненно. Мне опять, как и полтора года назад, стала жизнь казаться тусклой и бесцветной. Кто-то контролирует каждый шаг, каждую мысль человека. Есть коридоры, в которые человечеству разрешено мыслить. Есть преграды, ограждения, которые человеку нельзя мыслью преступить.
Выяснилось, что я эти запоры взламывал, и проник дальше, чем следовало бы. Я отмечаю для себя много интересного. То, что я чувствую, пока никак не могу увязать не то, чтобы с чертями, но в единую логическую цепочку. Причём здесь черти, и что мне предстоит пройти? Мысль моя абсолютно читаема, поэтому я не удивился моментальному ответу. Это был уже не голос, скорее мысль — ответ:
— Николай, нам интересен ход твоих суждений, мыслей, представлений. Ты не видишь, но чувствуешь…
С этими мыслями во мне просыпается память. Я вспоминаю информацию, мысли Николая, другие моменты, когда соприкасался с мыслями светлых сил. Кто-то мгновенно считывает, анализирует то, что проносится в моём мозгу. Кое-что я тоже успеваю схватить, принять к сведенью, сделать выводы. Мне вдруг в категоричной форме заявляют этого не делать. «Я этим могу ускорить своё сумасшествие». Так выходило с их слов. Я же понимаю наоборот, как спасительную возможность выбраться из-под контроля.
Наверное, было за полночь. Я чувствую в верхней части головы потенциал, который не могут покрыть, использовать те силы, что пытались контролировать моё сознание. Я хочу сконцентрировать своё сознание, усилия на этом потенциале. Мои попытки уйти из-под контроля вызывает крайнюю агрессию. Я это чувствую на себе болью в голове, будто бы её чем-то стянули. На это раз холодный мужской голос, жёсткий, хлёсткий произносит:
— Николай, ты будешь пить! Мы споим всё человечество! Ты от нас не уйдёшь!
— Уйду. Всё равно я вывернусь.
Мне удаётся мысленный диалог через энергию в районе верхней части головы. Это для меня обнадёживающий сигнал. Я близок к тому, чтобы обрести самостоятельность. До этого всё общение строилось через потенциал в районе ротовой полости. Это свидетельствовало о полном контроле сознания со стороны.
Видимо, меня надо удержать в контролируемых чертогах. Тот же мужской голос возвещает:
— Мы заберём тебя сегодня.
— Не заберёте. Я нашёл уже дорогу, — я самоуверен, посчитав, что сейчас подключатся друзья, и вывернусь из-под незримого контроля.
— Дождался друзей? На спасение надеешься? Ты сегодня полетишь с нами. Мы заберём тебя насильно!
Я молчу. Забрать-то меня они, не обладая материальными телами, не могут. Это понятно. Видимо, речь идёт об отвлечении сознания на ценности, что впитывает, живёт человечество. Мне же тесно в рамках демократических шор, стереотипах, стандартном мышлении, образе жизни.
Продолжаю вслушиваться в пространство, ищу намёки подключения моих друзей, которых не слышал почти полтора года. Где-то же есть они? Не могут ведь они просто так наблюдать, как происходит моральное, психологическое, психическое избиение человека!
— Ну как? Тебя заберём, а люди, как пили, так и будут пить! Взгляни в окно, Николай!
Окно, что выходит во двор, не занавешивали даже на ночь. Сквозь раздвинутые шторы видно звёздное небо. Ни в доме, ни за окном я не вижу ничего необычного. Обычная ночь. Опять нагоняют страхи, пытаясь свести с ума. Пить, я понимаю буквально, как спаивание алкогольной продукцией, а также впитывание той информации, что поставляет американская и западная идеологии по взращиванию людей с рабской психологией.
Здесь на сто процентов задействованы все средства массовых коммуникаций. Россия отстранилась от идеологического воспитания культурно — нравственного поколения, совершенствования внутреннего мира человека, его мышления, чем воспользовались подконтрольные тёмным силам госдеп и ЦРУ …
В мире происходит «демократическое» деление на касты: есть олигархи и рабы. Над ними финансисты и специалисты по манипулированию сознанием. Выше них только те, кто знает, как использовать невидимую Энергию людей, заставляя мыслить в заданном техническом направлении. Под колпаком последних этот самый госдеп, ЦРУ, Пентагон, правительства абсолютно всех стран, включая Россию, которые влияние на направление, ход мыслей не чувствуют, не понимают, не осознают…
 Живая Мысль, способная преобразить мир, дать возможность общаться людям между собой на любом расстоянии без всяких технических средств, быть здоровыми, счастливыми, совершенными, учёными не берётся во внимание, не рассматривается даже теоретически… Сколково — подтверждение убогого, нищего содержания мыслей учёного люда, всё дальше уходящего от настоящего содержания Человека, его возможностей…
Я всматриваюсь ночное небо, в звёзды, любуюсь ими. В этот момент меня словно током пронзило. Конечно! Только так и никак иначе! Я должен дать волю чувствам! Они были взаперти, потому я не мог соприкоснуться со своими друзьями. Чувства — это то, что меня с ними сближает и роднит!
Оставаясь взглядом в ночном небе, увидел самолёт. Мигали еле заметные красные, зелёные огоньки. Только почему-то этот самолёт вдруг сбавил скорость, а потом и вовсе завис на одном месте.
— Ну что, Николай? Убедился в серьёзности нашего предложения, намерений? Тебя сегодня не будет!
Любопытство и страх сковывают меня. Я понимаю, что мне нельзя пугаться, иначе опять я стану подконтрольным. Умом понимаю, что надо искать выход из создавшегося положения. Я начинаю слышать множество голосов, угрожающих, оскорбляющих, уничтожающих холодом ненависти и презрения. Что только не несётся в мой адрес! Я не просто слышу, я реагирую.
 Силы во мне тают, и я в замешательстве. Казалось, только что обрёл тропинку, ведущую к обретению себя, пробуждению сознания, но не тут-то было. Меня вновь заключали в некие рамки, и опять началось моральное уничтожение. К утру я уже полностью выбился из сил.

Поиск путей
 
 Днём узнаю, что приехала Люда. Наверное, ей уже её тётя всё довела про меня. Теперь о поездке в Питер можно забыть. Думаю, не поверит Люда, если я решусь выложить всё, что происходит со мной. А это значит, что на нашей дружбе пока можно ставить крест. Если мы и встретимся, кроме разочарования во мне, что я увижу в её глазах? В письмах она очень надеялась, что я веду здоровый образ жизни. И что теперь на поверку? Конечно, под здоровым образом жизни я понимаю много глубже, чем она, другие люди, не знакомые с мыслями, идеями Анастасии. Но что это меняет в данный момент?
День прошёл в мучительном противостоянии. Воздействие на психику не прекращается ни на секунду. Я не спал уже несколько суток. В зеркало не хочется смотреть. Четырёхдневная щетина мне совсем не к лицу.
Было уже вечер, когда родители мне известили, что ко мне пришли. Мне не хочется выходить, не хочется показываться на глаза Люде. Мама говорит, чтобы вышел, нехорошо заставлять ждать девушек.
На улице меня ждали Валера Никитин с друзьями и Люда с двоюродной сестрой Ольгой. Дежурные приветственные слова. Разговор не клеится. Валера предлагает пойти к нему. Все дружно соглашаются, с вопросом смотрят на меня. Я иду с ними? Рад бы, да нет сил, ни ходить, ни общаться. Но я об этом не говорю. Меня упрашивают, и я соглашаюсь. Говорю, идите, я вас догоню.
Ребята уходят. Дома я расстаюсь с щетиной. Комментарии моих действ не очень-то лестные. Кому-то из невидимых обычным зрением существ не по нраву, что я вознамерился куда-то идти. Я слушаю их, но занят своими мыслями, приготовлениями. Через нескольку минут родителям говорю, что ненадолго, выхожу из избы.
На улице стемнело. Горят ночные фонари. Меня всюду сопровождают голоса. Я стараюсь не акцентироваться на них. Мысли о том, о чём говорить с друзьями. Мне с трудом в последние дни даётся речь.
Вдруг отметил, что голоса будто бы слегка отдалились, стали звучать несколько иначе.
— Николай нас не слышит. Не слышит нас Николай.
Мне кажется, со мной заговаривают вишни, черёмухи, черноплодная рябина, сирень, шиповник, другие кустарники и растения, что растут у многих в палисаде. Я не позволяю себе расслабиться. Знаю, на какие только хитрости не идут невидимки, лишь бы привлечь внимание.
— Николай не слышит. Ему надо жить. Он будет жить.
Я вспоминаю, что растения тоже живые. Задумываюсь. Если они живые, то, как они должны проявлять себя по отношению к человеку? Приносят плоды. А ещё что? Взгляд, направленный под ноги забегал по сторонам. Там, где я прохожу, кустарники, плодовые деревца мне кажется, тянут свои веточки в мою сторону. С них я слышу голоса:
— Николай проходит. Николай проходит. Он не слышит. Он не слышит.
— Да слышу я. Весь переориентируюсь на вас, меня опять съедите.
— Не слышит, не слышит.
Пока я думаю, что это нечисть сопровождает меня. Значение слов, что не слышу, говорит об отсутствии между нами резонанса, каких-то согласованных действ, недомыслии. Во мне есть какие-то живые знания, но я не могу с ними соприкоснуться. Моей памяти доступно лишь то, чем обладает среднестатистический человек, не верящий ни в какие миры, живущий только потребностями тела. Я усиленно пытаюсь найти себя. Стараюсь акцентироваться на живом, материальном: растениях, кустарниках. Окидываю взглядом ночное небо. Отмечаю всполохи, похожие на зарницу, только очень необычные. Тучи, что есть в небе, кажутся, тоже собой что-то несут.
— Николай живёт. Николай живёт. Это для него. Николай, это для тебя! — слышу я с разных сторон в темноте.
Мне слегка не по себе. После возлияний во мне не осталось сил. С улицы Ленина сворачиваю в сторону Лесной. До дома Никитиных осталось минуту, две ходьбы. О чём я буду говорить с теми, кто сейчас собрался у Валеры? С Людой я уже не смогу объясниться, не поверит. В присутствии остальных я не собирался этого делать.
Посижу недолго, и вернусь домой. Я настолько ослаб, что не смогу поддерживать разговор, не призванный разворачивать мысли, образы. Бесцельное общение меня выест окончательно.
Посидев с друзьями минут десять, говорю, что плохо себя чувствую. Прощаюсь со всеми и оставляю компанию. На обратном пути вновь отмечаю необычное свечение в тучах. Многоголосие продолжается, но я всё это воспринимаю, как нечто разумеющееся. На словах не акцентируюсь уже, посчитав заведомо, что всё, что я слышу, это проявление тёмных сил с целью привлечь внимание, сконцентрировать силы на себе, подпитаться мною и дожать меня окончательно.
— Николай ушёл. Николай ушёл. Николай не слышит, — несётся со всех сторон.
Я не обращаю вниманию.
— Это для тебя, Николай! Это всё для тебя, Николай! — слышу возгласы после очередного бега взглядом по тучам.
Необычные всполохи часты. Мне кажется, что тучи хотят собой привлечь моё внимание, но мне не до них. Слабость в теле, которое я в мыслях давно уже перенёс на диван, сказывается и на моей походке. До дома мне надо ещё дойти.
Через несколько минут я дома. Ложусь, не раздеваясь. Не буду описывать страхи, ужасы, угрозы, что нагоняли. Пусть каждый вспомнит детективы и фильмы ужасов. Здесь происходило то же самое, только во много крат «живописнее и интереснее» в плане угнетения и подавления психики. Не прикасаясь к книгам Донцовой и ей подобным, невидимый мир всю грязь и мерзость воспроизводил, проигрывал вживую. За несколько минут можно было «прочитать», просмотреть сотни книг вдохновителей, отцов и матерей терроризма и преступности — писателей детективного жанра.
Я не могу от этого кошмара избавиться. Люди с узким кругозором, с безмыслием в голове, не обладающие аналитическим складом ума, ведомые мыслеобразами детективных писак, в такие мгновения сходят с ума, кончают жизнь самоубийством, совершают преступления. Конечно, в первую очередь виноват сам человек, опустившийся до скотского существования. Но и писатели должны задуматься о том, что выходит из-под их пера. Мысль, какую преследуют они? Совершенствование образа жизни, окультуривание её? Образы в сюжетах ведут к процветанию и гармонии, пробуждают мысли, чувства и эмоции? А какие?
Напротив, у большинства убийцы, воры, преступники — главные герои! Меж тем, мысль материальная ищет воплощения идей, что задумали писатели, сценаристы, режиссёры. По существу, они и являются заказчиками преступлений! По закону им полагается срок больший, чем исполнителю. Но на вдохновителей убийств не заводят уголовные дела. МВД работает лишь со следствием. Преступность будут множить, совершенствовать идеологи: писатели, режиссёры, пресса, телевидение, эстрадные «звёзды». Последние пропагандируют вкупе с чиновниками, с властью паразитический образ жизни…
Я всё это осознаю, чувствую, соприкасаюсь. Только констатация данного факта не переводит в меня иную плоскость, измерение, где есть источник живой жизни. Ищу спасительную нить. Где-то же она должна быть! В доме вокруг меня множество голосов. Бросаю взгляд в окно. Там тоже всё звучит, говорит. Откидываю у ближайшего окна шторы. Вишни, что росли перед окнами, мне показалось, слегка шевелятся, но не так, как при ветре! Ветра сегодня вообще нет! Всё, доэкспериментировался! До утра точно поедет крыша!
Средь угроз проскальзывает:
— Николай, выйди во двор. Николай, выйди во двор. Ночь сегодня светла и необычна. Выйди во двор, Николай!
Да, выйдешь тут! Любят подчинять человека. Зачем мне нужна была эта пьянка? Чего добился? Кому, что доказал?
— Николай, взгляни в окно. Я — Вишенка. Я люблю тебя, Николай!
Как выбраться теперь из говорящих миров? Не хочу больше я ничего разгадывать, исследовать! Пусть меня оставят в покое! Буду, как все, жить так, что день принесёт, не задумываясь над смыслом жизни. Буду жить от ума, для тела. Забуду про наставления разума, чувства. Всё встанет на свои места. Я не буду слышать миры, другие измерения, формы жизни и существования. Зачем мне всё это? Живут же люди без всяких копаний в себе, без поиска смысла жизни, без всякой любви.
— Николай, услышь нас! Выйди во двор. Выйди во двор, Николай! Воздухом свежим продышись, нами полюбуйся, обновись.
Это за окном раздаются голоса со стороны улицы. Вишни, черёмуха за окном машут веточками, словно призывая обратить на них внимание. Нет, не купите меня! Знаю ваши проделки. Выйду, потом пригласите ещё куда-нибудь прогуляться, сотворить, вытворить.
— Николай, мы любим тебя! Николай, ты уже слышишь…
Завтра, может, сходить к Люде с Ольгой? Двоим, конечно, объяснить будет сложнее. Ольга может и не воспринять. Всё же мне надо с ними повидаться. Кто я теперь в их глазах? Обманул, выходит. Люда писала в письмах своей тёте, Антоновой Галине, лестные обо мне отзывы, что я исправился, увлекаюсь спортом, обливаюсь по утрам, что я вновь стал прежним, самим собой. А может, и правда, вернуться к себе? Но это значит живо интересоваться тем, что происходит вокруг тебя. Это значит, не быть равнодушным к той политике, которая разрушит страну. Это значит, что я должен заявлять, как можно ускорить, преобразовать нашу технику и электронику…
— Николай слышит. Николай себя слышит, — раздаётся со стороны окна. В доме же, напротив, установилась тишина.
— Николай себя слышит. Николай сейчас нас услышит…
Да, стал я прежним! Приехал в отпуск и что явил собой? Нет, не поверят ни Люда, ни Ольга, ни одному моему слову. Теперь я не смогу рассказать и о своих планах. Изначально пошло всё не так. Зачем ты, Люда, не приехала в оговорённый день? Какие силы, обстоятельства задержали тебя в Чебоксарах?!
Если мне вернуться к своим интересам и исследованиям, значит, тем самым, я заявлю о себе. Люди, ведомые тёмными сущностями, не обладающие аналитическим умом, даром предвиденья буду искать грязь во мне, делать ударение и акцент на отрицательных качествах и поступках, ещё больше меня закрепощая. Это надо мне?
— Николай не слышит. Николай не слышит… Выйди, Николай. Выйди, Николай.
Впрочем, зачем мне реагировать, бояться слепцов? Они не принадлежат себе. Я это знаю. Если я боюсь их, значит, я буду жить по их правилам. Нет, это не для меня! Вывернусь из этого плена, буду думать, как донести до людей то, что происходит с каждым незримо на уровне Энергий…
— Николай вернулся. Николай слышит. Николай выйди во двор, выйди во двор! — голос умоляющий, тонкий, призывный, берёт за Душу.
— Слышишь, Николай? Слышишь, Николай? Выйди во двор.
— Подожди, ты — кто?
— Вишенка я, Николай, Вишенка.
Вишни, что росли под окнами, соприкасаются со стеной дома, окнами. При ветре скребут по стеклу. Мне иногда нравилось наблюдать за их движениями в ветреную погоду.
— Вишенка?
— Вишенка, Вишенка…
Наверное, мерещится. Ветки вишни упрямо тянутся в мою сторону. Да-а, допился! Пусть не до чёртиков, но уже и кустарники начали со мной заговаривать. Что ещё мне нечисть продемонстрирует? Столько происходит всего с человеком, но этого никто не видит, не слышит. Впрочем, здесь на страже Цербер в виде медицины и науки, людское недомыслие, невежество, религия…
— Не слышит Николай. Не слышит Николай, — те же тонкие голоса, только жалобные слегка.
Впрочем, мир интересен, как не крути! Пьющие люди сталкиваются с миром духов низкого качества. Для них невозможен другой результат: соприкосновение с миром света, хотя духи всячески будут убеждать их, как и контактёров, в обратном.
— Не слышит, Николай, но и слышит. Слышит и не слышит.
Все контактёры просто окутаны, одурманены, увлечены тёмными сущностями и продолжают лечить, предсказывать, писать, изобретать ченеллинги и тому подобное. Меня вымораживает глупость, доверчивость людей! Как контактёров легко убеждают духи, что они посланцы света, космоса, высший разум! Всё дело в том, что пустой человек внутри себя пожелал быть нужным, значимым. С других измерений всё это прекрасно видно, и вот человек, не способный аккумулировать Энергию Мысли, уже явился посредником между «высшим разумом» и остальным человечеством. Ещё в две тысячи первом меня тоже хотели уподобить этой роли. Теперь мстят, что я путаю этих духов планы. Начну заявлять о силе Мысли, меня тут же начнут «избивать» священники, чиновники, контактёры, «целители», маги, недалёкие обыватели…
— Николай выходит. Николай находит. Выйди, Николай, — всё несётся со стороны окна.
Я подмечаю, что моя мысль начала концентрироваться в верхней части головы. Это плюс! Я начинаю жить в своём Ритме!
— Николай вышел. Николай вышел. Николай слышит, слышит, слышит, — радостные слышу голоса, почти напевы.
Тревога, страхи во мне улеглись. Надо бы и вправду про растения вспомнить. Я совсем забыл о них. А, ведь, они живые… Растения живые!!!
— Живые мы, Николай, живые.
— Я с вами разговариваю?
— С нами, Николай, с нами. Выйди быстрее во двор, Николай. Выйди быстрее.
Да-а, дела. Наверное, это подвох со стороны тёмных. Что они меня во двор тащут? Нет, не подамся на уловки.
— Ты нас не слышишь, Николай, не слышишь, — жалобные голоса утратили свою мелодичность, стали призывными.
Знаю я хитрости невидимых сущностей. Только бы увлечь человека, заинтересовать чем-нибудь.
— Николай уходит. Николай уходит. Не слышит Николай.
Мне становится трудно дышать. Мне кажется, мир сузился опять до размеров комнаты. Теперь я как-то отстранённо слышу голоса за окном. Зато в доме вновь появились оттенки невидимой угрозы. За размышлениями, за общением с вишенкой я как-то упустил из виду, что мне в этот момент впервые со дня приезда было легко и свободно на Душе. Но теперь тяжесть наваливается на меня, и я погружаюсь в мир беспричинного страха. Уже в доме с разных сторон слышны возгласы с угрозами. Словно издалека, с другого мира, со стороны окна пробивается тоненький, просящий голосок:
— Николай, выйди во двор! Выйди во двор! Нас много. Мы спасём тебя. Николай, выйди во двор!
Во мне есть нотки сомнения, но и мысли появились, появилась и способность полярного анализа. Пребывание в измерение одних энергий делает человека невосприимчивым к Ритму Живой Вселенной, и он не слышит, не видит другие миры. А соприкосновение с мыслящими Энергиями Пространств не только даёт иное представление о мироустройстве, но позволяет принимать постоянное участие в жизнетворении Космоса, Вселенной. Я начал осознавать, что соприкоснулся с живым миром. Он был! Он есть! Он стремился мне помочь, но я, его же слыша, не воспринимал! Мне нечем было воспринимать. Во мне не было Живых Энергий!
— Николай, выходи во двор, выходи во двор. Мы спасём тебя!
Не понимаю, от кого меня спасать? Меня никто… Тяжёлая, подавляющая масса находит, надвигается на меня. Она и во мне. Мне тяжело дышать. Мысли стали инертными, послушными чьё-то воле. Меня сковывает всего. В голове страшная боль. Сердце, которое и раньше беспокоило меня, бешено колотится. Оно болит широко, а временами остро. Дотяну ли я до утра?
Я ещё слышу скрежет вишен о стекло, вижу их призывное помахивание. Меня хотят заключить в привычные рамки общечеловеческого инертного мышления, оградить от осознанного взаимодействия с живыми пространствами, имеющимися вокруг человека, во всей Вселенной. Кто они, заинтересованные в неведении человека?
— Выйди, Николай. Выйди во двор, Николай!
Собственно, что я лежу-то? Что со мной будет, если выйду? Тело ещё принадлежит мне. Собой я в состоянии управлять.
Встаю с постели, направляюсь к двери.
— Молодец, Николай! Молодец, Николай, — радостные возгласы слышу я вслед от окна. Мне кажется, их количество прибавилось.

Встреча с Девой

Во дворе тонких голосов, радостно-возбуждённых становится больше. Они окружают меня. Я пока ничего не понимаю в происходящем. Мне стало легче дышать. В голове прояснилось. В ночном небе серые тучи создавали не совсем понятное мне движение. Я смотрю на них. Вижу неясные очертания и силуэты. Минут десять наблюдаю сменяющие одна другую картины. Усталость берёт своё. Да и шея устала держать запрокинутую голову вверх. Я хочу войти в избу.
— Побудь с нами, Николай! Побудь с нами, Николай! — просящие голоса отовсюду.
Меня это умиляет, но я уже устал. Захожу в дом. Вновь ложусь, не раздеваясь. Голоса с угрозами усиливаются. Я их не просто слышу. Это сказывается на моих ощущениях и чувствах. Опять появляется страх, а силы уходят. Уже несколько дней меня знобит. Иногда бросает в жар, иногда холод пронизывает всего. Тело источает неприятный запах.
— Уйдёшь сегодня, Николай. Уйдёшь, — полный ненависти голос холодит Душу.
— Николай, побудь с нами. Николай, побудь с нами, — это со стороны окна.
— Ты сегодня уйдёшь…
— Николай останется с нами. Николай, ты с нами? Ты с нами, Николай?
Спор идёт за меня. Во мне просыпаются необычно тёплые чувства на чуть-чуть, но они кем-то тут же подавляются. Я пытаюсь понять, осмыслить, что же происходит? Куда меня хотят увести? С кем я должен остаться? Где я во всём происходящем? Что зависит от меня?
— С нами, Николай. С нами, Николай.
И тут, же одновременно:
— Ты не будешь жить, Николай, не будешь! Ты уже мёртв!
Видимо, подразумевается преобладание во мне энергий со стандартным коридором мыслей, что подразумевает понятные всем шаги по дальнейшему обустройству своей жизни: удовлетворение потребностей тела, окружение его приспособлениями предметов быта, роскошью, если позволит грабительская мысль, создание «семьи». Практически, мне надо признать сознание тела выше, чем Сознание внутренней культуры — Сознания Души. При таком укладе жизни нужна и власть, и чиновники, и деньги, и религии. И Человек остаётся со всеми Божественными возможностями на задворках разумной, счастливой жизни.
Совершенная Модель государственного устройства предполагает созидание равноправных, самодостаточных семей со счастливым укладом жизни. Выше института семьи не должно быть ничего! Семья и есть государство! Надо объяснить людям о существовании невидимых Энергий. Ими, воспользовавшись, можно жить вечно.
Не сразу, конечно, но в течение нескольких жизней можно к этому придти. Для этого надо познакомиться с Энергией Любви. Она позволяет равномерно возбуждать в человеке импульсы Энергий, позволяя взаимодействовать с Мыслями Вселенной. А контактёры пусть дальше взаимодействуют со следствием — с информацией, что является продуктом распада, отработкой уже использованных энергий.
По существу, человечество спит, разрушая гармоничный, Божественный, изначальный Ритм. Всё в человеке есть, включая мыслящие, самодостаточные Энергии, а он всё ещё ведёт войны за энергоресурсы! Смешно и не очень, антиразумно. Ведь, войны идут за то, чтобы погубить человечество! Истребление большей части населения не решит проблему недостатка ресурсов. При таком мышлении человечество уничтожит само себя. Надо обратить внимание на то, что в нас есть со дня Сотворения! В этом случае откроется Космос, иные средства перемещений, живых, сознательных коммуникаций и приспособлений…
— С нами останется Николай, с нами останется. Ты с нами, Николай?
В этом споре что-то промелькнуло. Оно было живое, ласковое.
— Здравствуй, Николай, — обволакивающий женский голос приятен собой.
 С момента возвращения от Валеры Никитина слышимые голоса сложно было отличить по половому признаку. В многоголосии новый женский голос, отличный от того, что приглашал час назад побить чертей, не просто еле был слышим, его забивали, отстраняли от меня те, кто находился в комнате:
— Уйдёшь, Николай. Сегодня же уйдёшь! — столько желчи и ненависти, что мне становится не по себе.
— Выйди, Николай, выйди, Николай, — глухие голоса со стороны окна.
Куда я уйду? Зачем выходить? Буду лежать дома и не шелохнусь, кто бы что ни говорил! Хотят втянуть меня в не совсем понятную мне борьбу. Не хочу я ни с кем воевать! Что от меня всем надо? Почему ко мне цепляются? В мире гораздо больше людей, пользующихся авторитетом, способные влиять на мысли, сознание миллионов и всего человечества. Я такими ресурсами не обладаю. Буду сидеть дома, и ни с места!
— Молодец, Николай. Молодец, Николай. Ты многое знаешь. Ты ещё больше узнаешь! Ты наш! Ты будешь предсказывать, ты будешь лечить людей, — это те, кто только что хотел меня сравнять с землёй. Видимо, от моих желаний, убеждений, мыслей, расширения выгодного кругозора выстраивалась некая дорожка моей дальнейшей жизни, деятельности. То хотят меня уничтожить, то я нужным становлюсь своим противникам. Мои враги вдруг становятся пособниками, и готовы поставлять всяческую информацию.
Интересно, где грани между этими противоборствующими силами? Когда я служу светлым, а когда — тёмным? Почему отношение ко мне у тёмных меняется раз за разом? Чем хотят меня обогатить последние? А что я узнаю от взаимодействия с ними?
Послания человечеству без меня есть кому принимать. Здесь разум, рождение Мыслей, Идей, Образов не только не предполагается, но воспрещено! Здесь надо всего лишь развесить уши и накручивать лапшу, как спастись человечеству. Почему масловцы не включат свою голову, Мысли, не подключат аналитический ум, и не осознают, что их дурят правильными, красивыми словами, фразами и призывами? Они соприкасаются лишь с извращённой, красиво преподнесённой информацией. Красивая обёртка, но содержание жутко пахнущее. Выходит, человек — ничтожество, и он должен спастись…
От кого? Какие такие добрые дела должны делать люди? На деле происходит откачка живых энергий. Душок, который должен был вчера распасться на энергии, сегодня он «высший разум» для контактёров. Этот дух предсказывает, говорит о прошлых жизнях, обязательно трагических и кармических, «лечит», наделяет людей «сверхъестественными» способностями, на короткий миг, подключая, те Энергии, что есть в человеке, которые в нём есть с рождения, но человек о них ничего не знал, не использовал в повседневности.
Мне сейчас не до приёма посланий человечеству, поскольку знаю уже больше, чем «масловцы» и иже с ними. Мне и знать-то больше ничего не хочется. Я думаю о своём, насущном, житейском. Мне важнее отношения ко мне людей, которых ценю, уважаю, с которыми хотел бы поделиться наболевшим.
Друзья, наверное, у Валеры сейчас живо общаются, делятся последними новостями. Люда с Ольгой там. Может, мне надо было остаться с ними? Люду с Ольгой пошёл бы провожать, как ранее. Потом можно было бы у ворот Люду задержать…
— Николай, не уходи. Выйди во двор, пожалуйста. Выйди во двор, Николай.
Голосочки очень тонкие стали. Зато другие собой наполняют, насыщают комнату:
— Ты наш, Николай. Наш! Будешь лечить и предсказывать…
— Я? Нет, я не ваш.
— Наш уже! Наш. Ты сегодня же уйдёшь.
— Никуда я не уйду. Я себе принадлежу. Лежу себе на диване, а захочу, выйду, прогуляюсь. Захочу — не шелохнусь.
Я самодоволен и самонадеян. Ложная самоуверенность рвёт тонкую нить с живым пространством. Я это уже не осознаю. Человек в тот же миг начинает иначе мыслить, становится бесчувственным, бестактным, не принадлежащим себе. От заданности направления мыслям, желаний зависит, какие Энергии будут преобладать в человеке, какая будет их полярность, а значит, формироваться человеком деяния. Естественно, тонкие переключения энергий, смену в них полярности, настроя не уловит не один искусственный прибор, хотя такие приборы, но живые, имеются во множестве. Только учёному люду до них никогда не добраться. Не добраться и спецслужбам. Хотя всё просто. Эти приборы позволяют слышать мысли всех людей, привносить в них свет и радость, или, напротив, строить «демократические» государства, устремляя человечество к пропасти…
За окном установилась тишь. Вишенка больше не бьётся о стекло. Лишь веточки ещё устало тянутся к окну, но не так живо, как несколько минут назад. Мне покойно. Только, кажется, что в пространстве вьётся, струится необычный женский голос. Его невозможно ничем перекрыть. Я понимаю, что некто пытается его блокировать. А зачем? Я всё равно до утра больше не двинусь, куда бы меня ни звали и приглашали. Что всем от меня надо? Я что — особенный? Пусть найдут других людей, и изгаляются над ними. Я-то, зачем всем этим силам, невидимкам, сущностям? Я такой же, как все. Хотя, какой им смысл тогда делиться своими секретами по манипулированию сознанием людей? Зачем угнетают и спасают одновременно? А девушка, только что проявившаяся, кто она?
— Услышал, Николай, услышал. Выйди во двор, — голос слабеющий, словно из последних сил докинутый до меня. Я опять включаюсь до осознания, что рассуждения, констатация фактов, осуждения «масловцев», переносит мои мысли в плоскость мёртвых измерений. Значит, я утрачиваю способность слышать, взаимодействовать с динамичным живым миром. А голос не только приятен, но полон чувств и эмоций! В словах было много человеческого тепла. Значит, некто живой желает моего избавления от спектаклей, кино и кошмаров последних дней.
А почему бы, собственно, ещё раз не выйти? Что я теряю? Тело принадлежит мне. Собой владею. Почему бы не выйти? Хотя, зачем? Мне неплохо пока. Нахожу нити обоих миров, заново учусь их отличать.
Алкоголь блокировала всё живое. Нравственность — есть аккумуляция живых Энергий, способность человека жить самостоятельно. Нравственный центр в мозгу — источник аккумулирования энергий чувств и эмоций, позволяющий взаимодействовать с динамичной Вселенной. Демократия же, разрешает взаимодействовать с чиновниками, прессой, телевидением, с компьютером. Ведомое правительство культивирует в нашей стране мёртвые идеи и «ценности». Живые Энергии, способные обогатить в один миг Мыслями Вселенной, под запретом для изучения. Правительству и чиновникам проще паразитировать, когда инертная человеческая масса не задумывается над смыслом жизни, не задаётся вопросами: кто Он, зачем Он?
— Выйди, Николай, выйди.
Ладно. Полежу маленько, отдохну и выйду. Интересно, за окном кого я слышал? Если растения живые, как-то, наверное, можно и с ними общаться. Было бы интересно. Кто-то же общается с ними. Вообще, я люблю и травы, и цветы, деревья и кустарники. Очень люблю лес. Он — живой. Лес — живой?
— Живые мы, Николай, живые, — вновь радостно ожили голоса за окном.
— Ты будешь жить, Николай. Будешь жить. Выйди во двор, Николай. Тебя давно ждут. Выйди, выйди, не бойся.
Голоса всё больше оживают, расцвечиваются теплом и радостью. Я вдруг отметил, что темень в моих глазах стала отступать. А когда она в меня ввернулось? Почему я не заметил, как сузился кругозор, как понеслись другие мысли? Зачем мне больные политики, слепые, глухие и недальновидные, ведущие к разложению нравственности, деморализации общества, а страну — к разрушению? Что-то живое есть в пространстве. У меня наворачиваются слёзы на глаза. Откуда слёзы? Зачем?
— Будешь жить, Николай. Выйди во двор, выйди во двор. Ты будешь жить…
Выйду, конечно. Мне же это не сложно. Залежался я на диване. Свежий воздух придаст сил и энергии.
— Не выходи. Выйдешь, уничтожим тебя! Выйдешь только, ты умрёшь. Мы убьём тебя!
— Выйди, Николай, выйди. Тебя ждут.
— Только посмей…
— Выходит, Николай? — вновь я слышу женский голос, наполненный, обрётший не только силу, но и некую игривую красоту.
— Он выйдет, выйдет. Он живой. Он выйдет, выйдет. Николай будет жить…
Я пока не понимаю, почему я живой. Вроде и не умирал, и не собирался. Мне, правда, интересно выйти и посмотреть на траву, на вишенку и черёмуху в палисаде. Ночь сейчас. Родители спят. Никто ничего не заподозрит. Травку поглажу и вишенку. Не знаю, кто вещает с них, но они придают мне силы.
— Какой живой молодец! Ожил, но всё лежит. Слышит даже, а не шелохнётся. Жду тебя, Николай, — приятна собой невидимая девушка.
Мне хочется выйти. Стоп! Это меня завлекают! Точно! Ну, твари! А потом меня куда увели бы? Нет, не выйду! Что это я должен ночью куда-то выходить?..
— С нами побудь, Николай. С нами веселее, — слышу внутри дома.
Выходить мне всё же не стоит. Зачем? Поспать бы не мешало. Устал за все бессонные ночи. Изображают, тут, всякие спектакли. Нет, не подамся на провокации. Останусь дома. Для прогулок есть день, а ночь — для сна.
— Правильно, Николай. Спи, спи. Наш ты. Уйдёшь сегодня же! Не проживёшь до утра! Не проживёшь!
Меня вновь кидает в холодный пот. Идёт какая-то незримая война за меня. От меня что-то требуется. Но что? Что я хотел предпринять? Кто там за окном что-то вякает? Что за окном? Зачем мне окно? Хотел выйти во двор? Для чего? Вон, вишня у окна… Вишня? Может она и вправду живая? Если она живая, то, что ей надо от меня во дворе, когда она сама в палисаде?
— Выйди, Николай, выйди. Ты должен жить, — вновь слабеющий голосок от вишни.
Девичий голос я не только не чувствую, но уже не слышу. В памяти она уже отсутствует. Я пока этого не знаю. Не могу и нащупать в себе мгновенный переключатель, мгновенно переносящий сознание из живого измерения в мёртвый.
Если бы я со всеми незримыми мирами не соприкоснулся, я бы и не знал, что таковой существует. Об этом ведают немногие, и таких людей — единицы. Где-то я на подходе к осмыслению этого живого «реле», обладающего сознанием, мыслью, аналитическим умом. Он тоже присутствует в человеке.
Более года назад я с этим устройством соприкоснулся. Я смог его оседлать, но не смог уяснить, как он работает, что из себя представляет. Очень интересный живой механизм. Понимание этого устройства позволяет определить, из какого измерения человек черпает информацию, мысли, кем ведом. С этим нехитрым устройством можно разглядывать любого человека. Не скрыться ни в Кремле, ни на капитолийском холме, ни в Ватикане, хотя, имея в рабочем состоянии такой инструмент, особого интереса правители сами по себе не представляют. Политики имеют интерес только в плане незримого управления сознанием человечества, формируя нужный безМысленный, бессмысленный, рабский уклад жизни….
Веточки призывно тянутся ко мне. Чудно! Так надо мне ещё раз выйти во двор? Что я там найду, увижу в ночи? Столько всего уже произошло, и я не знаю, как реагировать, что предпринять? А что преследуют те, кто желает оставить меня в четырёх стенах? Уговоры последних через некоторое время переходят в явную угрозу. Что за силы хотят меня изжить или поставить, как контактёров и «целителей», на услужение? Почему этот «высший разум», зная всю информацию о поступках и деяниях людей, опускаются в случае отказа до угроз, оскорблений, подавления психики?
А кто стоит на другой стороне? Почему во всём, что проявляется, я вижу умысел только тёмных сил?! Значит, за окном были те, кто и вправду желает мне помочь. Выйти во двор мне не сложно. Что стоит за всем этим? Что надо от меня тем и другим? Почему я должен жить, словно умирать собрался? Как это: «жить»? Живу ли я сейчас? Вижу, слышу, двигаюсь. Это есть жизнь? Все это могут делать. Что могу делать я, чего не могут другие? Как можно Жить по-другому: полноценно, достойно, человечно?
Мысль, её энергия и энергия движения однажды вернули меня к жизни. Какой она может быть, Мысль? Она может быть мёртвой, как у большинства, а может быть живой и человечной. Как мне её оживить?
— Жива твоя мысль и вечная, Николай, жива. Ты видишь меня? Видишь меня, Николай? — вишенка приветливо машет ветками.
Внутри моего тела происходят непонятные движения. Сознание иногда тускнеет, то вновь наполняется необычной живостью.
— Ты должен жить, Николай. Ты будешь жить.
Я предаюсь анализу. Выходит, когда я погружён в мир, привычный большинству, я мёртв. Какой же я — живой?
— С ясным взором, Николай, и всеобъемлющ. Хочешь, прикоснёшься к буквам ты живым? Хочешь, прогулку в далёкое и близкое совершим? — девушка опять ширит во мне пространство света. Мне необычайно легко и светло.
— Выйди к Ней, Николай. Выйди во двор. Мы спасём тебя. Ты будешь жить.
Я теперь не сомневаюсь, что это вишенка. Я благодарен ей за силы, что мне она давала. Только почему она хочет, чтобы я вышел к девушке, которую не вижу. Я могу с ней и, лёжа на диване, общаться. Правда, кто-то всё время перекрывает это канал.
Точно! Кто-то рвёт связь с ней, препятствует нашему взаимодействию. Мне надо ей помочь в установлении контакта между нами. Вспомнить, вспомнить, как я это делал более года назад! Живые, подвижные мысли и чувства. Направление надо задать мыслям, но надо их прежде родить! Потом надо наполнить их чувствами и эмоциями, придать глубину, чувственность и эмоциональность, то есть нарастить плотность и объём!
Как же я забыл о том, о чём говорит Анастасия?! Образное должно быть мышление! В этом случае тёмные сущности не только не могут поставлять «светлые послания человечеству», но и блокировать обмен мыслями со светлым измерением! Знание науки образности наделяет человека непревзойдённой силой. Все государства можно держать в кулаке, можно на коротком поводке, можно в ежовых рукавицах. Но можно, этой же наукой воспользовавшись, заглянуть и в Космос, коснуться Звёзд…
— Николай живёт. Николай живёт. Николай хочет выйти, — множество радостных голосов.
У меня наворачиваются слёзы.
— Что я буду делать во дворе? Мне нужен смысл, цель. Что я увижу?
— Меня увидишь, Николай. Ты же хотел меня увидеть?
— Кто ты?
— Увидишь. Выходи, Николай.
— Николай, не выходи! Они убьют тебя, — низкий голос из угла комнаты.
Я вдруг вспоминаю, там, где я живу чувствами, самостоятельно мыслю, всё плохое теряет силы. Я же, напротив, обретаю уверенность в себе и тонкое чувствование мира. Сейчас весь «высший разум» потерял свои размеры, величие, мощь, знания, и сузился до еле слышимого голоска и вжался в угол комнаты. Их было достаточно много в доме, за его пределами, в посёлке, в целом. Весь этот «разум» жил людей, но он не относился к миру Энергий!
Последние действительно обладали мощью, памятью Вселенной. Были вечны. Но это уже другие совершенно измерения! Они тоже влияют на сознание человечества. Всё сплетено, перевязано, взаимодействует! По мифологии мы знаем их, как Богов. Через эти всесильные сущности и управляли человечеством несколько людей.
Такие мысли проносятся во мне мгновенно. Не теряя время и силы мне надо выйти. Сейчас борьба обострится. Просто, во мне ускорились мысли, и у тёмных должна произойти рокировка сил в связи с моим бегством из-под их влияния. Этого нельзя допустить! Это не выгодно духам, которые без питания энергией недомыслия людей, распадаются. Это не выгодно вершителям судеб человечества — жрецам. Но это безумно интересно Богам — или Энергиям Вселенной: как поведёт себя Человек, на мгновенье проснувшийся? Ведь, в Человеке есть все частички Энергий Вселенной. Если он в скорости Мысли их превзойдёт, то могут быть интересные последствия!
Я уже встаю. Ну, всё, началось! Пошла открытая борьба с использованием иных средств воздействия на психику! Видимо, духи падших людей уже не годятся для таких целей. Я не стал «целителем от бога», я не стал предсказателем от «высшего разума», принимая «послания человечеству», я не покончил с собой, я не совершил преступления, как хотели духи.
Теперь, вдруг, я начинаю осознавать, что информацию иногда мне поставляли Энергии. Это касалось устройства Человека. Во мне мелькают с быстротой молнии картины. Мне трудно понять и ухватить начало, конец сюжетных линий. В итоге, всё сводится к тому, что я подавлен, обессилен, выжат, вдавлен в диван.
Мне надо встать. Даётся это на уровне усилий, знакомых всем пьющим людям после недельного запоя без употребления пищи.
— Николай, не бойся, мы с тобой. Мы с тобой, Николай. Ты будешь жить, — слышу я всё более уверенные голоса снаружи дома.
Наверное, пришла пора познакомиться с мирами ещё плотнее, ближе. Вспоминаю, что мне говорил один из тех, кого я смог узреть чуть более года назад. Тогда со слов уже зримого человекоподобного существа, чуткого, необычайно доброго, мягкого выходило, что в этом году я соприкоснусь с двумя мирами. Ещё он приглашал меня в межгалактический полёт. Интересно. Разве расскажешь о таких событиях кому-нибудь?
Только не инертной в мыслях массе. Насмешек я не боюсь. Ведь, не я теряю, а они, оставаясь в рамках принятых законов, нормативных актов, в навязанном мировоззрении, ограничив свою мысль до уровня животного: всё для тела и только мне, и только сейчас!
— Смелее, Николай! Я здесь, за окном. Ты искал меня? — девушка пробивается всё шире и плотнее, хотя некто всё время её блокирует. Только теперь это не духи.
— Выходи же, Николай.
— Да, выйду. Выйду, — я пытаюсь сохранить живую нить общения.
Мне сейчас жизненно важно сохранить эту волну! Я вдруг начинаю понимать, что я не жил!
— Я встал. Я иду к дверям, — мысленно произношу я, вновь чувствуя некую упругость в верхней части головы, о чём я совершенно забыл.
Те, кто стоял на страже неведения людей, видимо прекрасно понимают мои намерения и мысли. Пошла попытка имитации голоса невидимой пока девушки. Я пытаюсь восстановить рвущуюся связь. Канал общения уже перекрыт. Тем не менее, я иду к дверям. Та Энергия, что я успел в ходе рождения мыслей саккумулировать, позволяет мне отсекать, выделять подделку от оригинала. Но этой энергии во мне недостаточно.
Ночь светлая, несмотря на тучи и облака. Я в поиске нужного канала. Мне сейчас нельзя сбиться со своей волны! Живой эфир заполнен голосами, и все они взывают к моему вниманию. Любой мой интерес будет выделен, востребован, подхвачен, усилен, унесён. Имея в запасе толику Энергию Мысли, можно сканировать пространство. Где-то есть незримая пока девушка.
— Здесь я, Николай, здесь, — слышу я, сквозь помехи, блоки.
Кто-то через мгновенье произносит то же самое, тем же голосом. Только теперь не эта девушка, но другая. Искать её, искать настоящую, удержать волну и настрой!
— Николай, найди меня. Здесь я, здесь, — вновь слышу я нужный голос, хотя тоже самое звучит уже многократно и отовсюду.
Я стою посреди двора. Окидываю взглядом строения, ворота. Мне стало легче. Вспомнил, что глазам тоже нужна живая энергия. Их тоже надо подпитать. Значит, взгляд должен концентрироваться на живых предметах. Дом, сараи, лачуга только забирают энергию. Я устремляюсь взором в ночное небо. Непроизвольно происходит вздох облегчения, выдох, вдох. Я дышу полной грудью. Глаза почему-то начали слезиться. В разных местах в голове начались тонкие покалывания.
Я начинаю всем телом чувствовать живые колебания и некую вибрацию. Ночной воздух прохладен, но свеж, и придаёт мне силы.
— Николай, здесь я, здесь, — слышу откуда-то с высоты неба девичий голос.
Я окидываю взглядом облака и тучи. С той стороны, откуда прозвучал голос, звучат те же слова, но они принадлежат уже другой девушке. Активизировались силы, пытающиеся воспрепятствовать установки связи с теми, кто хотел мне помочь в обретении себя со всеми энергиями, присущими Человеку. Я стараюсь максимально собраться. Мне нужен живой источник. Он — в моих чувствах, мыслях, в пространстве. Я продолжаю внутри себя оживлять мир растений, вижу и представляю их. Я рождаю в себе образные картины с идеальными отношениями между парнем и девушкой, наделяя их тонкими чувствами, человечными отношениями.
Я уже понимаю, что близок к тому, чтобы плотнее и полнее почувствовать девушку, что сейчас порхала в небе. Её словно изгоняют, и она мечется в небе, ища дорогу ко мне, к моему сердцу. Я интуитивно пытаюсь ей помочь, не совсем осознавая, как это можно сделать, что за этим последует.
— Николай, видишь меня. Видишь меня, Николай?
Я ориентируюсь на голос, но среди рваных туч не вижу никого. Облака и тучи закручиваются в замысловатые безобразные формы, распадаются и продолжают движение в юго-восточном направлении. Где-то среди них появляется и теряется прекрасный девичий голос. Я настраиваюсь на него, продолжаю поиск.
Непонятные перемещения в пространстве неких сил наводят на противоречивые мысли. Зачем мне всё это? Кто всё Это рождает? Зачем я в центре этих событий? Сколько в этой борьбе я продержусь? Может, я сошёл с ума?
Да нет. Вроде, всё, как и прежде. Стою во дворе. Вижу привычные глазам предметы, строения. Слышу голоса во множестве, только они не принадлежат миру людей. Слышу шум в доме. Через минуту во двор выходит папа.
— Коляш, ты, что не спишь?
С родителями я общаюсь на чувашском.
— Не хочу спать. Вышел продышаться.
— Мы видели в окно, как ты в небо долго смотрел, испугались за тебя. У тебя всё в порядке?
— Всё хорошо, папа. Пусть мама не волнуется. Минут через пятнадцать я тоже зайду. Ты заходи. Ночь прохладная.
Папа заходит. Только сейчас я заметил в окне, выходящем во двор, испуганное лицо мамы. Ладно, не буду их пугать. Зайду.
— Конечно, заходи, Николай. Тебе надо отдохнуть. Чуть позже выйди, вновь воздухом свежим продышись, — незримая девушка понимает моё состояние, ведает мысли, вместе со мной переживает за меня.
Ей, думаю, как и мне понятно, какие сейчас мысли накручивают папе с мамой. Пусть я нахожусь пока во дворе, но чувствую, какие внушаются родителям мысли, к каким выводам подводят. Ладно. Переживу как-нибудь.
— Да, конечно. Полежу маленько, отдохну. Шея устала.
Дома продолжаю общение с девушкой. Взаимодействие, обмен мыслями, фразами идёт не только через Энергию Мысли в верхней части головы, но и через энергии в районе рта. Это значит, наше общение принимают, слышат и те, кто сейчас нам противостоит. Я за полтора года забыл об этом. В момент приёма мыслей от невидимой девушки мне надо избегать их дублирования внутри себя. Пока не получается. Ну, ладно. Сейчас наработаем, наладим более устойчивый контакт, и я отсеку сущностей с тёмными замыслами.
Девушка поняла мои намерения. Через некоторое время мы уже обмениваемся мыслями без участия посредников. Всё же нечисть не надо оставлять без контроля. Я вспоминаю, как это делается. Часть мыслей, информаций, только в искажённом виде, ретранслирую тем, кто сейчас потерял нити управления мной.
 Мысли можно разбивать на части, менять их содержание и передавать одновременно многим адресатам. Всё это стало пробуждаться в памяти. Сии знания за время пьяных дней во мне не только заблокировали, но стёрли всю информацию об этом. Сейчас я пытаюсь восполнить пробелы.
— Николай, выйди во двор. Ты узришь меня. Выйди, Николай. Ты теперь сильнее.
— Да, сейчас выйду.
Во дворе внимательным взглядом окидываю каждый предмет. Пусть очертания плохо видны в темноте, но это неважно. Мне сейчас необходимо вернуть внимательность, живость, наполненность глазам. Осматриваю неторопливо всё, что можно выделить взглядом. Многоголосие меня уже не так напрягает. Трава, что под ногами, словно живая, кажется, тоже говорящая.
— Здесь я, Николай. Здесь я, — слышу голос девушки.
Кто она, пока не знаю. В её светлых намерениях я не сомневаюсь. Окидываю взглядом ночное небо. Тучи и облака продолжают свой бег. Мне показалось, что среди них что-то мелькнуло.
— Здесь я, Николай, здесь!
Кто-то опять пытается её перекрыть. Я уже на помехи не обращаю внимание. Правда, установившийся мысленный контакт прервался. Значит, мне доступно будет замедленная форма взаимодействия: через слова и фразы. Это не страшно. Главное сохранить линию связи, одну волну общения.
— Где ты? Я кажется что-то разглядел сквозь тучи. Какая ты? Как тебя увидеть?
— Вот же я, вот я. В фиолетовом я вся, — добавились весёлые нотки.
Тревога во мне улеглась. Я брожу взглядом по небу, пытаясь высмотреть средь серых туч нечто фиолетовое.
— Где ты? Я не вижу тебя.
— Здесь я. Здесь я, — несутся вокруг меня голоса, но они звучат из-под ворот, со стороны сарая, лачуги, отовсюду, но только не с высоты. Кто-то пытается меня всё время отвлечь, повторяя слова и фразы. Девушка же, всё время обозначалась сверху.
— Николай, я здесь. Здесь я, Николай, — слышу в небе, только с противоположной стороны, куда я только что смотрел.
— Почему ты каждый раз перемещаешься в разные стороны? Мне кажется, что ты улетучиваешься далеко-далеко, потом опускаешься неожиданно, затем вновь взмываешь, но в другую сторону. Я не вижу тебя.
— Вот же, я. Вот же, я.
— Где ты?
— Вот я. Вот я.
Я устал вращать головой. Меня начала выводить из себя это непонятная игра. Шея побаливает от усталости. К тому же я начал замечать в окне украдкой выглядывающих папу и маму. Их мысли меня сковывают, стягивают, удерживают в измерениях, где всё тускло и беспросветно. Живое реле во мне срабатывает моментально. Контакт с девушкой рвётся тут же, и общение мыслями уже невозможно. Я через энергии в районе лица и рта, говорю, что устал от всего и этого и зайду сейчас в избу. Раздражённый, через минуту я уже на диване.
— Николай, зачем же так? Мир прекрасен, светел. Жизнь твоя лишь начинается. Отдохнёшь как, выйди вновь во двор. Увидишь ты меня, увидишь.
Я молчу. Накатывает злость. Почему бы не сказать сразу, что хотят? Мог бы отключить этот эфир, как радио, отключил бы. Не могу, не знаю, как это сделать. Лезут ко мне всякие невидимки с вопросами, предложениями, нравоучениями, угрозами, сплетнями, секретами, информацией разной!
— Ну, вот, Николай. Говорили же тебе, что ты будешь наш. Может по-хорошему? Что тебе неймётся? Другие бы давно воспользовались возможностью лечить и исцелять. Хочешь, будешь предсказывать? Мы, ведь, всё знаем о людях, что было и будет, — предложение звучит, как скрытая угроза. Это противники светлого.
С заверениями о любви, добре, спасении, как прежде, уже не приступают. Знают, что этот номер со мной не прокатит, потому начинают без излишних прелюдий. Я стою на своём:
— Знаете вы только на уровне своих возможностей и восприятия, функций. Я вдоволь начитался от других слухачей ваших трудов. Звучат они и, правда, красиво, но за читаемой мишурой нет ни мыслей, ни образов, лишь правильные напутственные слова и благие, пустые пожелания. Вы боитесь всякого движения мыслей!
— Ты их больше не родишь, Николай. Ты иссяк. Принимаешь наше предложение?
— Не собираюсь.
— Тогда уйдёшь, Николай!
Я спохватился, что общение с «высшим разумом» наделяет их силой, животворной энергией. Им достаточно долей секунд, толики внимания, чтобы завладеть сознанием человека. Манипулировать контактёрами и предсказателями и вовсе для них удовольствие великое и бесплатная столовая, поскольку ведомые люди уже наделили внутри себя их непревзойдённой силой, знаниями, одарили энергиями. Как-никак — «высший разум»!
Сейчас у меня выбор: продолжить искать контакт с девушкой, чьи функции и возможности пока мне не понятны, либо стать целителем и предсказателем от «высшего разума». Память, силы во мне восстанавливаются, и я уже не боюсь вытворить что-нибудь неадекватное, сойти с ума, покончить с собой. «Космический разум» теперь это тоже понял. Угрозы, спектакли детективного жанра, ужастики прекратились. Они ещё что-то мне возвещают, предлагают, но я ушёл в свои мысли. Так, почему я отвергаю невидимую девушку? Здесь же много непознанного, нового? Это новые мысли, которые позволят мне обогатиться, стать шире, объёмнее! Я так быстрее оживу, приду в себя!
— Николай, мы рады твоему возвращению. Мы знаем, что ты с нами. Выйди во двор, Николай. Тебя всё ждут.
— Да, я мигом.
— Николай, видишь меня? В фиолетовом я.
Стоя посреди двора, вновь брожу взглядом по небу.
— Вот же, я. Вот я, — голос на этот раз приблизился.
Через секунду то же самое я слышу, чуть ли не из глубин космоса. И что она порхает по всему небу? Но мне нельзя отчаиваться, выходить из себя, иначе я тут же пришвартуюсь к другому причалу, где меня вновь будут закабалять. Здесь же я мог свободно разбрасываться мыслями, и сам должен разгадать суть невидимой девы.
Точно! Как я сразу не сообразил?! Опять заблокировали эту толику информации. Ведь, силы света заинтересованы в наработке жизненной энергии, а она заключена в энергии мысли. Разумеется, всё светлое не даёт ответов, подсказок, советов, а предлагает принять участие в разворачивании своей мысли и осмыслении всего мироздания самостоятельно. Об этом сказано и в картине «Единый Единою». В этом случае аккумулируется в человеке энергия жизни, которая предохраняет от заболеваний, продлевает молодость, жизнь, происходит подключение к Ритму Вселенной, который есть Настоящее Время.
— Спасибо тебе, Дева! Я найду тебя, найду! — радостно выдыхаю я, — Где ты?
— В небе я. Да вот же я.
Мне показалось, что на мгновение я разглядел вращающуюся фиолетовую плоскость. Через секунду она пропала. Я ищу её средь туч. Уже в другом месте и очень удалёно от земли вновь разглядел знакомый силуэт. Кто же она, живая, вездесущая, жизнерадостная? Мне легко становится от этих мыслей, вопросов к себе. Угнетённые чувства забурлили, ожили.
— Вот я, Николай. Здесь я, Николай, — слышу совсем рядом.
Фиолетовый круг обозначился в нескольких десятках метрах над землёй и пропал. Через доли секунды я вижу вращение нечто фиолетового на четверть левее себя, в глубине туч.
Да-а, кому обо всём этом расскажешь? Теперь и Люде не смогу поведать. Я же пока не знаю, что это за явление. Надо придерживаться живой, чувственной волны. Дева, как будто, вся из чувств и состоит.
— Здесь я, Николай, — слышу совсем рядом.
Смотрю поверх ворот, откуда звучит голос. Вижу верхушку электрического столба, тянущиеся провода. Чуть выше проводов вижу девушку в фиолетовом. Она опускается ниже, ниже. Замерла на месте, не касаясь линий электропередач, примерно в полуметре от них.
— Здравствуй, Николай, — слышу я, но не пойму, что со мной случилось, что произошло.
Я продолжаю наблюдать необычное видение. Но это ещё не всё. В меня вливаются или пробуждаются во мне необыкновенные чувства непередаваемой красоты и тонкости. Слёзы заливают глаза. Я украдкой смахиваю их, не понимая, откуда они взялись. Раз за разом я провожу по глазам, но не могу остановить этот непослушный поток. Мне стыдно за себя. Я понимаю, что дева видит мои слёзы, и стараюсь их сдержать. Это невозможно и выше моих сил! Под взглядом девушки я становлюсь шире, тоньше, красивее в чувствах. Эти вливающиеся энергии настолько прекрасны, что я не в силах их измерить, объять, понять и принять. Меня захлёстывает, а слёзы все льются и льются.
— Здравствуй, Николай. Николай… , — далее из-за слёз я не разобрал слов, не расслышал.
— Здравствуй, — произношу в ответ.
Над проводами уже никого нет. Я смаргиваю, но никого не вижу.
— Николай, я здесь.
Сейчас я быстро нахожу девушку. Она меняет место моментально, но я мгновенно определяю её местонахождение. Вижу только не девичий силуэт, а вращающийся фиолетовый круг, как если бы она закрылось большим зонтом, и быстро-быстро её вращала.
— Взгляни на тучи и облака, Николай. Для тебя они сегодня, для тебя.
В серой массе происходят необычные преобразования. Тучи начинают приобретать какие-то формы.
— Для тебя сегодня, Николай, всё это! Для тебя! — Дева появляется в разных местах мгновенно. Я, следуя за её перемещениями, вращаю головой, поворачиваюсь раз за разом. Уже дважды выходила мама, интересуясь, что это я там высматриваю? В мыслях читалось не только беспокойство, но уже определённые выводы. Пусть.
Справлюсь с грузом рамок из мыслей родителей. Как мне в сию секунду объяснить, что между двух огней мне надо найти и выбрать свою тропинку, свой путь? Стоит? Объяснение займёт не одну неделю рассказов, в которые мало кто поверит. Надо? А зачем?
— Николай, праздник твой сегодня. Для тебя это! Для тебя! — несмотря на усиленное противодействие каких-то сущностей, я слышу голос Девы.
Её, наверное, каким-то образом вытесняют с тех мест, где она появляется. Возможно, это связанно и с тем, чтобы я не застаивался в мыслях! К тому же любое движение телом меняло во мне соотношение энергий!
— Видишь салют и фейерверк, Николай? Это для тебя! Это всё для тебя!
Тучи и облака расцвечиваются, словно, правда, салютуют. Очертания серых бесформенных туч меняются, и приобретают форму пушек, только мультипликационных, не похожих на настоящие. Возможно, это связанно с тем, что я не могу пока прийти в себя, поверить, осознать в реальность происходящего. Как это возможно? Кто она, кому доступны тучи и облака? Как она ими рисует?
В небе продолжаются преображения. Появляются разные картины. Они сменяют одна другую. Салют продолжается. Правда, он не цветной, всего лишь белёсо-серый. Но во мне от видимого не становится меньше вопросов, не рождаются и ответы.
— Для тебя, Николай, всё это! Для тебя, родной! Для тебя это, Николай. Николай, мы встретились! Мы встретились, Николай!
Весь прошедший год в Кедровке я осмысливал взаимоотношения мужчин и женщин, культуру зачатия детей, и тому, что этому предшествует и способствует, как всё это оживить и очеловечить. Задавался мыслями о раскрытии в детях живой мысли, используя те знания, что во мне уже пребывали, и прочитанные в книгах Мегре.
В жизни, в действительности, я видел разные семьи. В них были дети, ухоженные и не очень. Я практически не видел семей, в которых мужчина и женщина могли бы встретиться, в которых встречались бы родители с детьми. Нет семей с единой мыслью, целью! Есть общие пространства, измеряемые постелями, квадратными метрами, но нет пространства понимания, нет виденья необходимости дорожить отношениями и чувствами, воспитывать их и приумножать! Видел пап и мам с детьми. Рядом, будто бы, находятся они. Смотришь, но между ними нет контакта, нет пространства, где бы они встретились.
 Я и думал, как парень и девушка, муж и жена, папа и мама, в чём, где они могут соединиться? Иначе «проживут» в одной семье, имея детей, но между собой так за всю жизнь ни разу и не встретятся!
— Здравствуй, Николай! Рада встрече я с тобой. Не стесняйся ты меня, и не бойся слёз. Они у тебя вполне мужские.
— Здравствуй, — я смахиваю слёзы.
Прямо над собой глубоко в небе вновь вижу фиолетовые очертания девушки. Она быстро-быстро перемещается. Я в этот раз успеваю за ней. Кручу головой, сам вращаюсь. Наверное, так надо.
— Скажи, кто ты? — спрашиваю я.
— Я? Николай, здравствуй! — смеётся девушка.
В этот раз в слово «здравствуй» вкладывается другой смысл. Мне надо не только вновь включиться в осмысление, а быть всегда в состоянии подвижности мысли. Тогда те, кто нам препятствует, а они уже и в небо взвились, не смогут меня опередить в скорости мысли. Это означает, что я их буду вытеснять, отбрасывать и сам поставлять им отработанную информацию. Мысль всегда важнее информации, и даёт преимущество на века и тысячелетия!
 Помимо обычных слов, слышимых всеми, я и Дева обмениваемся мыслями. Это происходит одновременно, мгновенно, с большой плотностью. Многого я не успеваю осмыслить, но знаю, что они во мне сохранятся. В нужное время я их буду извлекать, разматывать, рассматривать, являть на обозрение.
Раз Дева сказала, что мы встретились, то это свидетельствует о верном развороте мыслей в плане виденья семьи, взаимоотношений мужчины и женщины, зачатия, воспитания детей. Это означает, что мы встретились и во Времени. Это означает, что во мне Ритм жизни очень близок к Человеческому! Значит, я сейчас практически живу в Настоящем Времени!
 Это редко кому удаётся. За тысячелетия лишь единицы попадают на ненадолго в это Время, и потом всю жизнь осмысливают то, что перед ними предстаёт. Я сейчас обмениваюсь мыслями с Девой и общаюсь фразами одновременно.
Для полноты взаимодействия через Время во мне надо было задействовать все органы чувств, потому Дева прикладывала немалые усилия, чтобы из туч и облаков сотворить картины. Без моего участия этого не случится. Не потому, что она не способна это сделать самостоятельно, а для того, чтобы я соприкоснулся с Энергиями Вселенной. Мало знать, что они есть. Надо ими воспользоваться. Это в возможностях Человека! Так задумывал Бог. Что ими можно сделать?
Бег мыслей во мне непередаваем, быстр. Не всё я схватываю слёту. К тому же Дева и мысленным голосом воздействует на привычный всем орган слуха, хотя при телепатическом общении используются иные органы чувств, эмоций.
— Николай, всё это для тебя! Для тебя всё это одного!
Помимо мысленного обмена с Девой я по-прежнему слышу множество голосов. Кто-то способствует, помогает мне удержаться на прекрасной широкой чувствами, эмоциями волне Девы, кто-то усиленно препятствует. Потому я понимаю, что надо ещё продолжать и привычное общение. Наверное, если бы я и голосом произносил слова, Дева бы услышала. Но я лишь в мыслях произношу, не затрагивая другие каналы взаимодействия:
— Только для меня? А что, эти картины никто не видит?
— Для тебя это, Николай! Для тебя всё это!
Сюжеты из туч всё время меняются. Появляются в них люди. Салют, тем временем, продолжается, но он уже, как бы воспроизводится над человеческими фигурами, что проявляются из туч.
Я устаю от всего этого физически. Болит шея и голова. Надворные постройки сужают видимость, обзор, и я всё время, практически, смотрю вверх. Мне приходит мысль выйти в огород.
 О-о, что тут началось! Я чувствую живое необычное ликование в пространстве. Оно очень жизнерадостное и жизнеутверждающее. Оказывается, моих сторонников было тоже достаточно много, но я неведением их не подключал. И что они возрадовались моему желанию?
Я меняю место. Обзор здесь отличный. Я могу смотреть во все стороны, не только вверх, как в ограниченном пространстве двора. Вдалеке, на северо-западе, тучи двигаются одной сплошной полосой. Уже над посёлком они начинают преобразовываться в человеческие фигуры. Над участком нашей семьи они принимают чёткие очертания.
— Здравствуй, Николай! Здравствуй, Николай! — слышу я отовсюду.
Всё чувствуемое, улавливаемое, осознаваемое, слышимое меня умиляет, восхищает, заполняет и стирает одновременно. Я понимаю, меня любят и ненавидят каждый миг. Соотношение тех и других меняется постоянно. Моё внутреннее содержание подвержено незримому влиянию: реагирует, отзывается, принимает, пополняется, отвергает, не приемлет. От моего настроя, направления мыслей зависела невидимая работоспособность организма в целом! Во мне замедливалось старение, и это остро чувствовалось, ускорялись некие процессы. Но через секунду, другую, внутри меня все микроорганизмы начинали работать с прежним зарядом. Потом опять я менял полярность направления мыслей, и опять видоизменялась деятельность живых частиц во мне и вне.
А перед глазами плывут люди, составленные из облаков и туч. Разглядев их внимательнее, я вдруг включаюсь: они же со мной общаются! Не просто общаются, а несут необыкновенную тонкость и красоту чувств через Время и пространство!
— Здравствуй, Николай! Здравствуй, Николай! — несётся приветствие с небес.
— Здравствуйте! — отвечаю я.
Я растерян и необычайно оживлён видимыми картинами. Как всё это возможно?
— Николай, родной мой сын, это всё для тебя! — проявляется прекраснейшим голосом Дева немногим в стороне от оживающих картин.
Я чувствую и слышу голос, который излучает нежность, ласку, любовь, и толику далёкой, далёкой грусти. Слёзы вновь струятся по моим глазам. На этот раз я не пытаюсь их сдержать. Это невозможно, и ни к чему. В Пространстве творится нечто, что не поддаётся осмыслению.
Люди из туч и облаков надо мной располагаются в круг по пять человек, держась за руки. И таких кругов много. Их тела параллельны земле. Каждая из фигур здоровается со мной, рассказывает о себе. Дева что-то комментирует. Речь идёт о первых людях Земли. Я многого не понимаю, но внемлю. От избытка чувств и эмоций меня переполняет, плохо держат ноги. Я сажусь на траву. Вспаханная ещё по осени земля лежит чёрным квадратом передо мной. Я расположился с края зелёного, говорящего живого ковра и мёртвого, растерзанного плугом пространства, враждебного мне.
В небе продолжается движение первых людей. Когда голова и шея устаёт от напряжения, я вожу взглядом перед собой. Яблони, вишни, ива, сосна приходит в еле заметное, трепетное движение и отовсюду слышу:
— Здравствуй, Николай! Здравствуй, Николай!

Мама

Я растерян. Я просто воспринимаю то, что вижу и слышу. Ум говорит, что этого не может быть?! Кому доступно по силам всё это воспроизвести и воплотить?
Люди, проявившиеся в небе, продолжают повествование о себе, об образе жизни давних или первых лет на заре человечества. Информация, мысли проваливаются в меня. Я не всё воспринимаю и понимаю. Переплетение судеб, многократных воплощений проносятся в моей голове, хотя люди, кажется, рассказывают об одной конкретной, первой жизни. Их жизнь, деяния невозможно ни описать, ни пересказать. Я отмечаю, что немножко об этом я осведомлён, но из каких источников? Вдруг вспомнил про Деву. Где она?
— Я здесь, Николай! Здесь я, сын мой! — проявляется на мой мысленный вопрос Дева.
Люди в небе продолжают свой бег и своё повествование. Весь мир полнится голосами, живым взаимодействием. Всё взывает к моему вниманию и мыслям. Я в центре всего происходящего. В пространстве усилилась невидимая борьба, перекинувшаяся в небо. Деву не только блокируют, но уничтожают и стирают. Я включился и начал это осознавать. Она хочет до меня что-то донести, а я выключился из этого противостояния! От меня зависела заряженность, напряжение, ток и исход неведомой мне борьбы!
— Николай, сын ты мой! Видишь маму? Видишь маму? — вопрошает устало Дева.
Непонятные силы, объяснения которым я не нахожу, теснят её отовсюду. Ночь пошла на убыль, и я вижу всё отчётливо. Дева с невероятной скоростью оказывается в глубинах космоса, то прижимается к земле. Проявляется в небе где-то передо мной, то вдруг чуть ли не со звёзд, слышу её сзади. Тем временем, первые люди земли, каждый, приветствуя меня, продолжают своё движение, рассказывая о себе.
Я отмечаю, что деяния этих людей велики и сложны для мгновенного осмысления. Мне пока не до этого. От моих мыслей, выводов зависит сейчас многое. Соотношение противоборствующих сил постоянно меняется. Иногда я до чего-то прозреваю, и тогда Дева обретает силы и мощь. Голос становится бархатистым, нежным, мягким:
— Я люблю тебя, Николай! Ты сын мой, сын мой!
От меня что-то требуется, но что? У меня есть земные родители. Та, что в небе демонстрирует всё это, кто она? А в это время в тучах, средь фигур людских из них, слышу:
— Здравствуй, сын наш!
Из очередной пятёрки отделяются женская и мужская фигуры. Они поочерёдно опять со мной здороваются, называя меня сыном. Я думал, что у меня не осталось слёз, но это не так.
Мои папа и мама, самые первые по первой жизни долго рассказывают обо мне, о нашей совместной жизни. Она необыкновенна, непередаваема. Чуть в стороне от сплошной линии из туч появились облака. В них тоже начали слагаться картины. Я вижу своих первых родителей, их совместную жизнь, потом являюсь я, ещё малышом. Я вижу картины о первых людях земли и общаюсь с ними. Я слушаю повествование родителей о моей первой жизни и вижу всё наглядно в облаках. Чувствую незримую борьбу светлого и тёмного и принимаю, непонятно как, активное в этом участие. Я одновременно слежу за перемещением Девы, её слабеющим или наполняющимся состоянием. Я слышу угрозы и любовь ко мне. Слышу весь говорящий, взаимодействующий мир!
Там, где я себя вижу малышом, до моего слуха доносится:
— Здравствуй!
— Здравствуй! — произношу я в ответ.
Далее малыш, совершая движения в меняющихся событиях, сюжетах, видимых мне, рассказывает о своей жизни. Практически, я из глубин прошлого рассказываю сам себе историю своей давней жизни, первого воплощения на Земле в материальном плане. Картины меняются постоянно. Я отметил, что они каким-то образом имели что-то общее с моей настоящей жизнью, с моими мечтами, виденьями, какой должна быть семья.
Одновременно я слышу, как меня приветствуют, повествуют уже всё новые и новые люди, проявляясь надо мной из туч. Удаляясь, они говорили какие-то напутственные слова, пожелания, призывающие к каким-то действиям. Но я многого не могу понять, ухватить, раскрутить, объять. Люди, делящиеся со мной информацией о былом, уходя далее на юго-восток, со мной не прощались!
Дева, всё называя меня сыном, металась по светлеющему небосклону. Наверное, ночь была лунная, иначе всех этих картин я бы с вечера до зари не узрел. Оставаясь где-то за тучами, она была невидима, но ночь, тем не менее, была светлой. Вспомнив про луну, мне показалось, что я её услышал. Она была за пределами моего обзора. Я не стал на этом акцентироваться. Здесь столько всего происходит, а я не понимаю, чего от меня все хотят? Зачем мне всё это демонстрируют? Я никому об этом не расскажу! Кто поверит?!
— Николай, ты — сын наш, — произносят родители первые надо мной.
Далее ещё что-то добавляют, но произносимое лежит за пределами моего восприятия и осмысления. Они, будто бы, на ненадолго, прощаются надо мной. Замыкают своими телами круг своей пятёрки и продолжат движение в общей массе далее на юго-восток. Я ещё долго слышу их слова о любви ко мне. Они звучат несколько необычно, чем доводилось мне когда-либо слышать: в Настоящем Живом Времени, и имели необычную силу и влияние, пробуждали неземные чувства! Я провожаю взглядом уплывающих людей, встречаю новых. Внемлю их рассказу о себе, об их жизни, поступках, деяниях. Все люди были величественны, и оставили в истории Земли необычный живой след. Где, в чём он? Отмечаю некую параллель с тем, что довелось вычитать в мифологии…
— Николай, ты сын мой. Ты мой сын. Найди маму. Найди маму. Мама радуется и плачет о тебе, — слышу я Деву, по-прежнему мечущуюся в небе.
Я понял, что она всё время прорывалась ко мне, теряя силы. Кто-то ей противостоит, угнетает, подавляет, стирает. В свой адрес я угроз уже не воспринимаю. Мне трудно уследить за всем происходящим. Надо бы помочь Деве. Я продолжаю слушать, о чём повествуют первые люди Земли, а сам глазами ищу Деву. Стараюсь смотреть наполненным, живым взглядом. От меня тоже зависима Дева.
— Спасибо, Николай! Благодарю тебя! — произносит Дева. — Береги себя. Я люблю тебя, — слышу уже из другого угла Вселенной.
Я хочу помочь ей, но не знаю, как это сделать. Мне надо всё видимое сложить в некую единую картину, понять в нём происходящее, увидеть цель и смысл, начать что-то делать. Мысли во мне постоянно угнетают, стирают. Дева и весь невидимый мир пытаются мне помочь через противостояние таких же незримых сил. Есть рядом, подо мной и надо мной те, кого я не вижу, но они наполняют, защищают меня:
— Николай, мы любим тебя. Николай, мы любим тебя, — несётся отовсюду.
Осматриваю оживший с ночи небосвод. Пытаюсь в многоголосии анализировать. История образа жизни первых людей отличалась от привычной картины мира. Причём не столько информацией, сколько содержанием людей, их внутренней культурой. Воспринимаемое мною тут же таяло и растворялось, уступая место следующему току мыслей. Люди представали передо мной, без преувеличения, богами. Они отличались атлетическим ростом, были красиво сложены. Можно описать их внешний вид, но вот описать, передать внутреннюю красоту и безусловность не представляется возможным.
Начав осмысливать, сравнивать информацию, меняющуюся, видимую сейчас с тем, что я знал из учебников истории, меня захлестнула волна негодования. Как!? Зачем исказили?!
Новая порция негативных чувств сказалась на моём внутреннем мироощущении. Дева, мне показалось, стала утрачивать силы. Я это почувствовал сразу, а сам стал ограничен в плане восприятия видимого и слышимого, в том числе нашла заторможенность в осмыслении.
Взгляд неведомая сила тут же увлекла на другую полосу из туч. Только теперь я заметил, что параллельно основной полосе в стороне шла ещё одна, тоже сложенная из туч. В нём вижу размытые образы и сюжеты, только несколько мёртвые. Картины с трудом преображаются, но они, практически, неизменны. В них я вижу сталкивающихся, падающих коней и всадников. Вижу копья и сабли, пронзённые тела. В этом сплошном месиве есть периоды жизни человечества и из более близкого к нам исторического прошлого и настоящего со всем вооружением и трупами. Мне не хочется смотреть на этот ужас, поскольку стали таять мои силы.
— Николай, не уходи! — слышу откуда-то с небес.
— Верни маму! Верни маму! — слышу я голос Девы.
— Мама тебя не видит. Я не вижу тебя, сын мой! — будто бы уже из последних сил шепчет Дева.
Где она? Почему я забыл о ней? Я опять начал слышать тех, кто проплывал надо мной, повествуя о жизни первых людей Земли. Фигуры в небе рассказывали о своих деяниях, каждый раз перед началом повествования, приветствуя меня, тем самым обозначая, давая понять, что к общению подключается новый человек. Я время от времени задавал им мысленные вопросы, получая мысленный ответ. Одновременно я общался, взаимодействовал осмысленно с большим количеством собеседников, многих из которых я не видел, не осознавал, к какому из миров они принадлежат. В какую бы сторону не закручивалась моя мысль, всюду находились невидимые собеседники, помощники и враги.
— Николай, найди меня! Найди маму — слышу слабеющий голос Девы!
— Мама теряет глаза. Мама теряет глаза, — слышу я её.
В неведомой для меня борьбе в пространстве происходит постоянные движения и перемещения каких-то потоков. Они сказываются на моём самочувствии, движении мыслей, ускорении или заторможенности в осмыслении.
— Мама теряет глаза, потеря… , — слышу затухающий, падающий голос.
Что же я бездействую?! Но что мне делать? Я сам потерян от всего навалившегося. Я начинаю озираться по сторонам. Не так суетливо надо это делать! Осмысленным должно быть каждое движение, взгляд, иметь смысл и цель!
— Здесь я, сын мой. Здесь я, — слышу радостный девичий голос.
Я продолжаю оглядываться. Отмечаю всё, что встречается, бросается взору. Отметаю заборы, сараи и дома, и осматриваю внимательно травы, кустарники, растущие в садах деревья.
—Здравствуй, Николай! Здравствуй, Николай! — слышу я.
На этот раз отмечаю, что каждая травинка, кустарник, дерево имеет свой неповторимый голосок. Их ещё можно было выделить как детские тонкие голосочки: мальчика или девочки. Ничего себе! Так, я в живую сказку угодил? Не просто угодил, а от меня что-то зависит, и от меня что-то требуется. Но что?
— Что мне делать? — обращаюсь я мысленным вопросом к Деве.
Я понимаю, что сейчас меня слышат и те, кто противодействует. Взгляд мой опять увлекается на соседнюю полосу из туч, и я теряю силы. Находит отупение. Появляется темень в глазах. Я чувствую, насколько я устал от всего происходящего, конца которому не предвидится. Сколько я смогу ещё продержаться в таком ключе? Что потом?
Ни дома, ни на улице мне не спрятаться, не скрыться. И умереть не могу, ибо я тех, кто ушёл из жизни, тоже слышу. Передают приветы родным. Пытаются мне помочь одни, другие хотят свести с ума. Что мне делать? Как быть? Под присмотром и контролем каждая мысль, шаг, действо. Всё несёт собой определённый потенциал, нагрузку, энергию, функцию, смысл. Просто так ни пальцем не шевельнуть, ни мыслью. Всё под контролем и живо взаимодействует.
— Мама теряет глаза! Мама теряет глаза. Я люблю тебя, Николай, сын мой, — доносится слабо до меня.
Чем я могу помочь Деве? Надо включиться в эту борьбу! В начале ночи мне говорили, что я вышел за коридоры допустимого, разрешённого человеку. Значит, это возможно. Надо зафиксировать для себя, что говорящ не только мир Энергий — богов, духов, растений, но и то, что можно разглядеть лишь под микроскопом. Растения явлены Богом для служения Человеку. Попробую с ними пообщаться.
В небе продолжалась история живая первых людей Земли от первого лица. Я их тоже воспринимаю, слушаю, общаюсь, задавая вопросы, и отвечая на те, что они задают мне. Во мне было множество малых и больших я. Используя их по назначению, можно было, не напрягаясь, задавать Ритм всему живому. Я пока далёк от осознания этого, потому, общаюсь со всем сам, утрачивая силы или приобретая. Внимательное, осмысленное взаимодействие с растениями способствовало восстановлению сил!
— Николай, в саду твоём я. Видишь меня? — Дева вновь игрива и весела.
Тут только вспомнил, что с момента, как перебрался в огород, я её лишь слышал, но не видел. Какая она вся? Сейчас она совсем рядом, где-то в конце участка. Её теснят по-прежнему, но она более обычного сильна. Она была сильна сама по себе, но была сильна и мной! Я осматриваю травы и цветы. Заговариваю с ними. Это нужно мне для восстановления сил, энергий. Это нужно Деве.

Папа и мама
 
Оказалось, не только ей.
— Николай, родители твои пришли. Родители твои пришли, — слышно отовсюду.
Весь растительный мир приходит в трепетное движение. Мои настоящие папа и мама сейчас спят. Их неугомонный сын, то есть я, сижу сейчас на шестнадцати сотках, от происходящего ни живой, ни мёртвый. Родителей никаких не вижу. Но это и невозможно. Слёзы вновь заливают глаза. Кому по силам общения через миллионы лет, что нас разделяли, через неописуемую тонкость чувств, что нас объединяла?
— Здравствуй, сын! — слышу необыкновенной чистоты и ясности молодой мужской голос.
Всюду воцарилось заинтересованное оживление и тишина. Возникла недолгая пауза.
— Здравствуй! — произношу я, чувствуя, но никого не видя.
— Здравствуй, сын! — женский мягкий волнующийся слегка голос меня тоже будоражит небесной чистотой.
— Здравствуй! — отвечаю сквозь слёзы я.
Я обращаю взор в то место, откуда проявились голоса. Кто так же сможет, как они, наполнять простые слова? Человеку это не по силам. Столько в двух словах тепла и любви, что не поддаётся осмыслению. Я не вижу никого, кто по форме и очертанию напоминал бы человека.
Помня, что мне надо максимально удерживаться на живой волне, я продолжаю общение и с растениями. Достаточно живо, наполнено посмотреть на них, как они, помахивая стебельками, листьями произносят:
— Здравствуй, Николай! Здравствуй, Николай!
Каждое растение отличалось неповторимостью голоска, индивидуальностью, информационной насыщенностью, мыслью, функциями и предназначением. Всё было слито в единый Ритм, но и зависимость от человека, в данном случае от меня, отслеживалась. Я остро ощутил свои очень скудные знания растений.
Здесь, впрочем, этого и не требовалось, поскольку каждое растение рассказывало о себе, только оно отличалось от того, что было мне известно по курсу биологии и ботаники. Мысли растений во мне растворялись, а моё сознание лишь фиксировало голосочки.
Например, крапива, яблоня обладали юношескими голосами, вишня — девичьим. Я мало знал названия растений, но это не было важным! Каждое растение отвечало взаимностью мне или отторгало, и одновременно взаимодействовало с тысячами невидимых микроорганизмов, и тоже общалось! По сути, можно было отслеживать живую цепочку взаимосвязи того, что творилось во мне, над нашим участком, в пространстве.
Я было, уже ухватил эту нить и начал разматывать клубок мыслей, функций, предназначения всего и вся, но моя мысль где-то споткнулась, зашла в тупик. В тот же миг я снова стал ограниченным.
Дева вновь оказывается где-то далеко-далеко в небе. Моих незримых родителей вытесняют с нашего участка. Огород превратился в пространство борьбы. Где я во всём этом? Я слабо слышу Деву. Я больше не воспринимаю её мысли и слышу лишь слова:
— Глаза, Николай, глаза…
Наверное, подразумевается иное осмысление мира, моё новое виденье, меняющееся каждый миг. Я по-прежнему сижу на холодной земле. Утро наступившее сделало видимым до деталей всё-всё. Мне надо на всё теперь смотреть другими глазами.
— Мамины глаза выбрали землю. Мамины глаза падают на землю… , — тонко говорит Дева.
Я по-прежнему её не вижу.
— Какую выбрали землю? — уточняю я.
— Ту, которую ты предпочтёшь, куда обувь кинешь, — Дева моим вниманием обрела силы, либо во мне изменилось соотношение Энергий, и я улавливаю нюансы, игривый, шутливый настрой.
— Куда обувь кину?
— От тебя зависит, Николай. Кидай обувку на землю.
Я опять потерялся, не понимая, что от меня требуется.
— Мамины глаза падают на землю. Мамины глаза падают на землю. Кидай обувь, Николай.
Я растерян, не улавливая смысл. Обувь надо кидать. Зачем? Ну, не смешно ли это? Глупо!
— Глаза падают. Глаза падают. Видишь мамины глаза, Николай? Видишь мамины глаза?
Дева всё время перемещается. Не то, чтобы глаза, я и её не вижу. Тем не менее, пытаюсь высмотреть в небе хоть что-то, напоминающий девичий силуэт. Вдруг где-то мелькнула искорка и тут же пропала.
— Ты увидел. Ты увидел. Это мамины глаза, мамины глаза! Ищи глаза! Мамины глаза.
Чуть погодя, но уже в другом уголке неба вновь увидел искру.
— Увидел, Николай? Ты увидел. Увидел. Это мамины глаза. Мамины глаза. Кидай обувь, Николай.
— Куда? Зачем?
Я сжат всё изменяющейся картиной мироздания, где центром был я. Ум всему происходящему противится, внушая мысли, что я, такой же, как все. Надо жить, как все, не копошиться и не высовываться. Мне не хочется жить уже в безликом мёртвом, рабовладельческом мире, но и с живым миром я лишь соприкасаюсь, и осознаю, что не сразу я смогу в него войти, стать живым и задавать свой ритм всему живому. Нужно время, возможно десятилетия или несколько воплощений!
— Не обязательно, Николай, несколько жизней… — в продолжение моих мыслей обозначились мысленно мои родители.
Появление их мыслей в моей голове меня обнадёживало. Я пока способен воспринимать их мысли без посредников, которых не стало меньше, скорее наоборот, но я недоступен для них. Чувствую, все свои усилия они обратили против моих незримых родителей.
— Ничего, Николай. Так бывает. Мы любим тебя, Николай, — слышу я уже в пространстве.
За мгновенье до этого они были, находились совсем рядом. Теперь их поджимают в конец сада.
— Николай, видишь нас? Видишь нас?
— Нет, не вижу. Вижу отчётливо облака и тучи. Людей, проявляющихся из них, вижу я. Они рассказывают о себе, о своих деяниях, — мысленно информирую я тех, кто назвался моими папой и мамой.
Вдруг они всего этого не наблюдают, не слышат? Я хочу их максимально просветить о происходящем, потому рассказываю всё то, что случилось за последние несколько часов. Я питаю надежду, что они сейчас поспособствуют мне, и весь говорящий мир сейчас утихнет, и я вернусь в привычные жизненные рамки.
Родителей сильно теснят и подавляют. Видимо, я допустил какую-то ошибку. Тем не менее, улавливаю их улыбку, необыкновенную чистоту, теплоту отношения ко мне, несравнимую ни с чем! Наверное, в обычной жизни достичь такой любви, отношения к человеку невозможно!
— Мы здесь, Николай. Мы здесь.
Мне показалось родители, Дева слились воедино. Голос необыкновенный льётся со стороны Яблони. Я смотрю в ту сторону. Яблоня вся затрепетала, веточками потянулась в мою сторону.
—Видишь мамины глаза, Николай? Найди мамины глаза. Я люблю тебя, сын!
Это Дева. В том, что она произносит — это пока мало мне понятные слова, но я чувствую за ними некий вкладываемый смысл и образ.
Мои родители, что находились в пространстве, принимали и трепетно относились к Деве. Помимо этого чувствовалось, что они не только не оспаривали родительские чувства, но и соглашались с её главенством. Не учтиво, а как должное, данность. Дева — мама, никак не ущемляла собой их родительские чувства, но и несла собою некую высшую истину, понять которую я пока был не в состоянии!
Я проникаюсь являемой, меняющейся действительностью. Боже, сколько лет между нами и первыми людьми Земли? А глубина во времени не только не утратила актуальности, но и придала иное представление мироустройства, жизни человечества, но прежде — поведало о внутреннем мире человека, его возможностях.
Теперь не слёзы заливают глаза, теперь я сам плачу. Плачу, ничуть этого не стесняясь. Мне кажется, плачут и родители, и Дева, и весь живой мир, но несколько иначе, с неким смыслом. Видимо, в других измерениях просто так ничего не делается, невозможно. Я чувствую изменения в пространстве, тонкие колебания не воздуха, чего-то незримого.
— Мамины глаза видят землю. Мамины глаза видят землю. Ты видишь мамины глаза, Николай? — Дева не изменяет себе, появляясь, каждый раз в разных местах.
— Видишь мамины глаза, Николай?
Я шарю по небу взглядом. Увидел мелькнувшую искорку, но она тут же пропала. Слагаемые из туч человеческие фигуры продолжали свой ход, своё повествование о себе. Тут только я отметил, что они не были подвержены влиянию тёмных или светлых сил. Они продолжали движение и были независимы от происходящих в пространстве действ, противостояния, борьбы. Собой, мыслями излучали необыкновенную благодать, и безусловность. Восприимчивость же, моя менялась постоянно!
— Кидай обувь на землю, Николай. Кидай обувь, — вновь о себе заявляет Дева.
Я встаю с травы. За сим действом скрыт какой-то смысл, который от меня ускользает. Допустим, я кину. Распишусь тем самым, что не в состоянии понимать глубин доносимого.
— Мамины глаза, Николай, падают на землю. Мамины глаза падают на землю.
Я растерян, если не сказать больше — напуган. Мне надо было всего-то кинуть обувь. Я этого не сделал. Сейчас не произведённое действо сказалось на Деве. Мне кажется, она сожалеет о моей нерешительности или медлительности в мыслях. Кинуть-то трудов не составляет, но на улице уже светло. Мои и младшего брата Пети крёстные, Александровы, просыпаются рано. За спиной у меня надворные постройки, дом. Если кидать обувь, то лишь вперёд. Через пять—шесть метров открывался вид из окна крёстной на наш участок. Возможно, они проснулись и увидят моё хождение по сырой вспаханной земле. Мне не хватало, чтобы ещё и в них вновь появились вопросы к моему состоянию здоровья.
— Николай, глаза, глаза падают на землю, — устало, чуть ли не из последних сил произносит Дева.
Она выше туч и облаков, где-то глубоко-глубоко в небе или в космосе. Свободная часть неба давно окрасилась в голубые тона. Само небо рассечено на две полосы. В одной всё продолжают движение люди из неведомого мне исторического прошлого, в другой — некое хаотичное перемещение подобия людских тел, животных — история, известная из учебников. Я стоял между этими полосами, и начинал злиться на свою неспособность понять некие истины, которые до меня доводили таким фантастичным образом.
Впрочем, а почему бы не кинуть обувь? Недалеко, чтобы крёстные, если они проснулись, меня не увидели. Потом произошедшее переварю.
— Кидай, Николай, кидай, — оживает Дева.
Мне показалось, что мои невидимые родители, которые тоже находились здесь же, негласно хотят того же, поддерживают Деву. Лишь я не могу догнать их мысли и воспринимаю буквально. А, ладно, кину. Меня от этого не убудет. А крёстным некогда у окна засиживаться. Они и встают потому рано, что забот, хлопот хватает им и со скотиной. Будто, делать им нечего, как сидеть у окна.
Размахиваюсь, и один мой кроссовок улетает в конец вспаханной части земли. В свой адрес тут же родил столько мыслей с определёнными выводами, что теперь и не знаю, как дальше быть. И за обувью надо сходить, и гнёт на психику усилился. Из-за своей мнительности я разорвал уже налаженное взаимодействие со всем незримым миром, который удерживал меня в плоскости живого тока неосмысленных пока мной энергий. Надо бы быть решительнее.
Видят крёстные или нет, я иду напрямую к своей обуви. Влажная земля недостаточно прогрета. Ноги утопают по щиколотку в липкой массе. Быстрее преодолеваю путь до обуви, и с ним сворачиваю к яблоне. Уже на траве оттираю налипшую грязь.

Рассвет Земли

От произведённых действ мне стыдно самому себе, и хочется провалиться сквозь землю. Умел бы догонять мысли тех, кто что-то в это вкладывал, не было бы в бросании обуви необходимости. Помимо собственных угрызений совести встрепенулось всё тёмное. Оценки красноречивые и мне вынесен уже диагноз. Словом, больной во всех отношениях, и мне нужен психиатр — это в благопристойном переводе, отпуская мат, угрозы.
По траве возвращаюсь почти на исходную, но, не доходя до своего прежнего места, остаюсь у колодца. Окна крёстных не обозреваются, скрытые теперь строениями соседей, которые в эту рань ещё спят. Остановившись, осматриваю свои следы. Они явно просматриваются на земле.
С вечера столько всего свершилось, и я в затруднении сделать какие-либо выводы. Надо попытаться объять являемое, включиться, оживить мысли. Вновь осмысленным взглядом вожу вокруг себя. Все растения приветствуют меня, называются, и идёт какой-то мысленный диалог между всем и вся. Знаний во мне мизер, и всё уплывает мимо моего сознания.
— Объявляй рассвет, Николай. Объявляй рассвет, Николай, — плавно и мягко являет слова Дева.
Я слушаю живой мир, и всё ещё не могу поверить в реальность происходящего. Вдруг приходит в голову мысль проверить, только ли на нашем участке растения ожили? Смотрю на липу, что растёт на границе с Яковлевыми, соседями. Листья начинают колыхаться. То же самое происходит со смородиной, растущей в полуметре от забора. Через участок соседей виднелись строения, огород крёстной. Замечаю самую высокую яблоню у них. Концентрирую своё осознанное внимание на ней. Слышу юношеский, не детский голосок:
— Здравствуй, Николай. Здравствуй, Николай.
Верхушка яблони несколько раз отклонилась в мою сторону. Ну, и дела! Весь образовательный процесс при таком раскладе не нужен. Здесь можно получить объективную информацию обо всё и вся. В растениях соотношение живых веществ менялось постоянно. Оно было зависимо от человека, и человеку моментально возвещало обо всех изменениях. Я, не зная хитросплетений взаимосвязи организма, тела, с растительным миром, вступал в буквальное общение с ними, когда этого и не требовалось. Понимание этого пришло с годами лишь, а пока я не могу не отвечать на проявляющиеся голосочки всё новых и новых растений и микроорганизмов, находящихся на поверхности земли и в воздухе в пределах видимости.
— Николай, объявляй рассвет. Рассвет объяви, Николай, — слышу я опять.
— Зачем объявлять? — не понимаю я.
— Объяви рассвет, Николай. Объяви рассвет, — Дева необыкновенна голосом, торжественным, приятно-бархатистым, тёплым.
— А что объявлять его? Скоро солнце появится. Светло давно уже. Сам придёт рассвет.
— Каким будет рассвет, зависит от тебя, Николай. Объяви рассвет Земли, — Красива и полна Дева в простых словах.
Я внемлю этой красоте и теплу, оттаиваю вновь. И что за сила скрыта в ней, что слёзы опять устремляются из глаз?
Мои незримые родители, которых я, было, потерял из поля чувствования, обозначились в углу участка. Они сошли до ивы, росшей в самом углу между нашим и участками Яковлевых и Михайловых. Я смотрю на иву и вижу очередную непередаваемую картину: ива приходит под взглядом в трепет. Листья, веточки колышутся равномерно из стороны в сторону, как если бы источником их волнения являлся бы ствол. Но они трепещут перед осмысленным взглядом, когда ты являешь единое целое с Вселенной. При ветре подобное невозможно. Бросаю взгляд на сосну, и вижу то же самое. Несколько раз проделал этот опыт, и каждый раз картина повторялась.
— Рассвет объявляй, Николай. Рассвет объявляй, — просит Дева.
— Так, он сам придёт, что его объявлять? — искренно не понимаю я новых просьб.
Что всем от меня надо? Дадут мне передохнуть когда-нибудь от всего этого? Кто я такой, чтобы ещё рассветом управлять?
Суженный вопросами к себе, продолжаю слушать повествование людей необычайной культуры из туч и облаков. Сколько же их! Вот кто были настоящими людьми! А я кто такой, чтобы объявлять рассвет? Не могу понять очередные завуалированные наставления.
Моя отстранённость видоизменила тут же соотношение сил в пространстве. Родителей своих я уже не слышу, и они ослабли настолько, что не могут уже являть мысленно слова. Может, я свалился в менее плотные каналы и стал невосприимчивым к незримому эмоциональному миру. Еле-еле уловил мысль, что в том месте, где в саду деревья и кустарники будут оживать и колыхаться, там будут мои родители, и те, кто стоит на страже меня. Их осталось очень мало, и они теряют силы. Я мог бы им помочь. Уже не слышу, скорее, чувствую мысленное послание:
— Николай, почему не объявляешь рассвет? Объявляй же рассвет! Мамины глаза полюбили Землю. Мамины глаза полюбили Землю.
— Ну, объявлю. Что изменится?
Чувствую, что за всем этим тоже что-то стоит. Уже давно светло, и рассветало без всякого моего участия. Рассвет был миллиарды лет назад, был вчера, будет и сегодня, независимо от моих устремлений или желаний.
— Но он зависит от тебя, Николай. Каким захочешь ты, таким явится рассвет, — Дева сама нежность и участие, считывая мои сомнения.
Правда мама, поскольку такими чувствами на Земле из женщин никто не обладает. Мама… Мама? Я на пороге прозрения чего-то, но сколько же противостоящих сил! Их больше многократно. Меня поливают и стирают по всякому, на что я уже не обращаю внимания, но вот тем, кто явился, назвавшись моими папой и мамой, совсем приходится туго. Их изгоняют с участка, но они как-то находят силы удержаться в пределах наших шестнадцати соток.
 Большую часть площади из этих шестнадцати я уже не покрываю, не могу охватить внутренними ресурсами. Родители находятся теперь в левом углу сада. Там был некий источник, который пополнял их силы! Я пока всё это лишь фиксирую, не успевая делать выводы. Лишь в левом углу сада, за сосной было некое пространство, что давало возможность общения, сохраняло пространство света и добра!
— А если я захочу, чтобы рассвет был, к примеру, бирюзовым?
Раз столько необычного произошло, вдруг это возможно, питаю я тайные надежды.
— Рассвет зависит только от тебя, Николай. Объявляй рассвет Земли, Николай. Объявляй Земли рассвет.
Ничего я не понимаю в рассветах. Люблю их по-своему, непередаваемо, на уровне чувств. Юность в весенне—летнюю пору прошла во встречах солнца и в его проводах, закатах. Яркость чувств и ощущений тех лет живо, и всегда вставала в памяти.
— А как его объявлять? — я совсем потерялся.
Уже уловил, что содержание, присутствие светлых или тёмных сил тоже было от меня зависимо. Мне ни в коем разе не хотелось, чтобы зло торжествовало. Одно дело — наш участок в шестнадцать соток, где я могу ещё что-либо поменять, а тут рассвет всей земли зависел от меня! Это же такая ответственность! Не-е, здесь что-то не то. Подвох какой-то или умысел. В том, что меня просит Дева искренно, я не сомневаюсь. Пусть пытаются заблокировать устоявшийся канал, но я уже поймал эту волну. Пусть не могу увидеть её, о чём она сожалеет, но я её прекрасно слышу.
— Просто объяви рассвет, Николай, — просит Дева. — Просто объяви рассвет.
Сейчас до меня дошла ещё одна особенность, которая всегда умиляла — произношение имени, то тепло и наполненность, которые тёмные сущности не могли повторить. Словно это был некий пароль или код, и последние, обращаясь ко мне по имени, называли разные варианты, производные от имени. Произносили и Николай, но с опаской, будто бы их за это чего-то лишат.
 Я ещё раньше это отметил, но вспомнил лишь теперь. Моё имя для меня самого стало звучать и петь, наполняться иным содержанием и смыслом ещё в ноябре две тысячи первого, когда всё явно началось.
 Так, кто такой скрывается под этим именем? Мне раскрывали многие мои прошлые жизни. В былых воплощениях я неоднократно был явлен под этим именем, и оставил значимый для истории след. Так выходило со слов тех, кого я не видел. Зримые картины прошлых жизней были расплывчаты, потому я и не верил в достоверность доносимого. Тем не менее, нравится мне моё имя. К уже существующему эгрегору я могу привнести своё: добавить светлого или плохого.
— Объявляй же рассвет, Николай. Объяви рассвет всей Земли, — необычайно торжественна Дева.
В разных углах сада пришли в трепет все деревья и кустарники. Так теперь обозначаются родители. Связь с ними по моему недомыслию прервалась, но они нашли способ, как заявить о себе, о своей поддержке неким новым начинаниям, которые мне предстояло осуществить. Тёмные имеют минимум влияния на растительный мир, который для них ещё и губителен, потому взаимодействие через травы, кустарники, деревья перекрыть не могли.
Своевременность этих выводов сказалась на энергии и родителей, присутствовавших в пространстве. Были ли это Души моих папы и мамы, сейчас спящих в доме, или тех, кто явил меня в самый первый раз, предстояло ещё выяснить.
— Для всей Земли объявлять? А что, если не объявлять, рассвет не наступит? Может окраску неба изменить?
— Меняй, Николай, — то ли в шутку, то ли в серьёз произносит Дева.
Сейчас она жива необыкновенно, и это мне нравится. Всё общение со всеми строится по многоканальной системе мысленно. Большого труда это не составляет. Когда мне удавалось максимально собраться, я всем тёмным сливал искажённую информацию. Причём, делается это одномоментно, без особых усилий, и, если не сказать, что это даже приятно.
Мысли каждому источнику можно было вкладывать абсолютно разные, общаться вдумчиво, осмысленно со всеми. Я от этого только приобретал и утверждался в пространстве! Всюду начинали происходить оживление, кутерьма, радость. Я приходил в короткий восторг, умиление, и в какой-то момент происходило переполнение. Я ниспадал, растрачивал влияние на пространства, и становился обыденным.
 На волне приятной, светлой, доброй подолгу я не мог удержаться, но нескольких секунд хватало, чтобы необъятная Вселенная со всем живым, видимым и невидимым многообразием, становилась не только понятной, читаемой, но и управляемой!
По существу, теперь я боролся не за выживание и стремление сохранить хоть толику ума и разума, а за воссоединение со своим живым пространством, именуемым Душой или высшим Я. Где-то я был на незримой тропинке, ведущей к осмыслению смысла жизни, предназначения человека, объятию его Божественных возможностей. Здесь, на слиянии уже не с Духами, а с Энергиями, были иные сценарии взаимодействия, общения. То я чувствую себя всеобъемлющим, то обыденным. Значит, я мог и должен был сейчас превзойти себя!
— Николай, объявляй рассвет, объявляй рассвет.
Я и так чувствую, что на подходе уже солнце, но его ещё не видно. Наверное, ещё час, примерно, до восхода солнца.
— Объявляй рассвет всей Земли.
— За Землю не могу взять такую ответственность, если над Чувашией, — уже иначе я рождаю мысленные фразы в верхней части головы.
Такой способ исключает посредников. К тому же все светлые силы, сосредоточившиеся над нашим участком, мгновенно в этом случае считывают мысли. Мне даже нет необходимости слагать мысленные фразы, хотя это и так проскакивает молниеносно. Достаточно шевельнуть мыслью, и меня уже поняли. И тут опять я вспомнил забытое. Мне же надо образы являть! Что же я туплю, превратив свой огород в пространство борьбы?!
В мыслях рисую прекрасные картины рассвета, заправляя воспоминаниями из детства, юности. Уже слагались некие детали картин, когда я вдруг не телом, но ощущениями и чувствами оказался, будто бы, в селе, по площади раза в полтора-два превосходящий размеры нашего посёлка.
 Я не понимаю, как, что произошло. У меня раньше полились слёзы, прежде чем я услышал песню. И какую! Я пошёл к ближайшей яблоне. Меня влечёт к ней, и мне всё равно видят меня соседи, крёстные или нет. Я останавливаюсь в шаге от антоновки.

Песни через миллионы лет...

По тому, что я видел вокруг, казалось, ничего не изменилось. Я стоял рядом с яблоней. В небе всё так же люди первые приветствовали меня, и рассказывали о себе. Растения бурно реагировали на каждый взгляд, мысль. День наступал всё сильнее, и где-то на подходе было солнце. Я же сам ощущениями, чувствами раздался, и стал выделять всё, что располагалось в пределах посёлка, но с удалением, примерно, на полкилометра на западную и восточную части.
В пространстве звучит песня, но какая! Я почему-то плачу. Я это осознал, когда завершилась первая песня. За ней полилась следующая. Я не понимаю, что случилось.
По ощущениям люди неведомой мне культуры, от мала до велика, находясь семьями на своих участках — Родовых Поместьях, одновременно исполняют песню за песней. Хором всего селения никто не руководит, ибо это было бы невозможно!
Я чувствую стоящих на своих землях людей. Мне они видятся в белых одеждах, величественные, рослые, красивые. Само звучание, исполнение невозможно ни передать, ни описать. Может ли быть человек настолько красив, прекрасен? Этого не может быть! Это беспредельно!
Абсолютно все люди были преисполнены возвышенных чувств. Безусловность была нормой и обыденностью. Казалось, жить в такой атмосфере и допустить в себе какую-либо корыстную мысль не придёт никому в голову!
Я чувствую пространство вдруг ожившего селения из глубин тысячелетий. Я чувствую каждого человека в отдельности. Я чувствую их прекрасные мысли. Я чувствую их участки земли. Я остро чувствую своё несоответствие!
Люди неведомой мне культуры были абсолютно здоровы в устремлениях и в мыслях. Понимание друг друга, общение строилось иначе, чем наш постоянный перелив из пустого в порожнее. Каждое движение, мысль имело смысл, живо взаимодействовало со всем пространством, находило применение, отклик, обратную реакцию. Всё это во мне проносится мгновенно, ибо понимание людей через наполненное пространство живыми мыслящими энергиями не возникало никаких.
Но не это было главное. Устремления людей переплетались, усиливались день от дня. Во мне возникла мысль: куда свою мог бы направить энергию мысли человек, имея в себе, в пространстве всё необходимое, живя в этом прекрасном раю? Именно в раю! Другого рая не возможно было ни представить, ни вообразить. В этих людях и в пространстве понятия добра и зла отсутствовало. Наверное, не ведомо им было, что такое горе или несчастье. Его не могло зародиться в принципе! О чём мог мыслить человек, о чём мечтать, живя в первозданном раю? Чего он хотел? К чему стремился?
Песня в это время льётся в пространстве. Я впитываю слова, и отмечаю для себя в простоте слов необычность их звучания, явления. Ни одного современного исполнителя, или известных ранее после слышания этих песен никто не стал бы и слушать. Это было несравненно!
Забегая вперёд, скажу, года полтора-два я потом не мог слушать ни чьих песен. Просто, все песни давили на слух, и вызывали смешанные, не очень красивые чувства. Долго привыкал к песням и «солнечных бардов», смирившись, что всё-таки, это порыв Души, и эти песни на порядок выше эстрадных.
Сказать, что просто люди исполняли необыкновенные песни одновременно, будет неполно. В едином Ритме звучания песни, и в настрое людей чувствовалось постоянное присутствие, участие всего пространства. Я всё ещё не могу поверить в реальность происходящего. Смешанные чувства пробуждают токи разных мыслей. Современное человечество живёт в аду. Для меня это бесспорно, неоспоримо.
— Николай, объявляй рассвет. Николай, объявляй рассвет, — с необычной нежностью, мягкостью являет слова Дева.
Впервые для меня они звучат, как сладчайшая мелодия, ибо наполнены мной не только чувствами, но и эмоциями всего живого мира, смыслом понимания жизни! Мне теперь стали открываться значения её просьб. Объявить рассвет! Как это красиво! Это значит, просто, Быть! Это значит, просто, Жить!
Меня от избытка чувств и эмоций не держат ноги. Я сажусь на траву и с удивлением и с восхищением смотрю на Мир. Я уже не удивляюсь, что всё живёт, общается, взаимодействует в Едином Ритме. Я в него угодил, и не хочу оставлять эту Жизнь, которая стала мне раскрываться, которую я стал понимать.
Всего источником движения, жизни были Энергии. Ими управлял Человек. Он ведал, куда направить Мысль, как использовать Божественный рабочий инструмент. Я же сейчас был лишь приглашённым в мир безусловности, дарения, творения. От того, как долго я могу оставаться на волне осмысленности, рождать каждый миг новое, зависело время моего пребывании в данном селении. Интересно, какое ему название?

Звёздное

— Звёздное, Николай. Наши песни звучат для тебя. Песни Звёздного селения исполняются для тебя. Слова простые ты не объемлешь, но чувства и эмоции в них явленные ты не забудешь никогда. Но ты вспомнишь…
Звучит следующая песня. Слова просты, но они наполнены смыслом, пониманием людьми явления живых слов, тоже взаимодействующих через энергию чувств с пространством. Уловил их красоту и отметил бессмысленные завывания наших эстрадных артистов. Мысль сравнения, оценки вышибает меня из живого Ритма Земли, и я вновь оказываюсь наедине со своим скудным мирком, который был, жил сам по себе.
Хоть я и вышел из живого динамичного пространства, ощутив всю бессмысленность человеческого существования, я не почувствовал, чтобы в ком-либо из присутствовавших настоящих людей появилась мысль, нотка осуждения. Им это было неведомо!
Песни по-прежнему звучат в пространстве. Они звучат для меня. Мне поются песни, и люди по-прежнему любят меня. Я пытаюсь сонастроиться этой волне. Мне пока это не удаётся.
— Николай, объявляй рассвет. Николай, объявляй рассвет, — просит всё также наполнено Дева.
Я сейчас лишь умом понимаю вкладываемый ею смысл, но не улавливаю оттенков необыкновенных чувств и эмоций. Значит, догоняю я, она и раньше произносила ёмкие слова наполнено, но я, имея лишь толику энергий чувств, отмечал равное тому, что было во мне!
Преобразились и слёзы во мне, как живые создания. Они бегут из глаз, но теперь иначе, сродни внутренним ощущениям. Как мне жить дальше со всем этим? Я не соответствую внутренней Культуре первых людей, моих родителей. Я не могу мыслить постоянно и задавать Ритм всему живому миру, пространствам. Я вынужден жить в мире, где надо думать отвлечённо от единого Ритма Земли в направлении выживания. Кто отнял у меня направленность Мысли, живых деяний? Кто уводит меня от моей Души?
Я негодую на себя, на холуев-правителей. Я бы ещё возмущался, но в меня ворвалась некая живая Мысль: «Николай, не надо плакать». Наверное, далёкие мои родители, несмотря на миллионы лет между нами, имели тонкую незримую связь со мной. Лишь за промелькнувшей Мыслью я вспомнил о них.
В саду равномерно трепетали травы, кустарники, деревья. «Не надо плакать» прозвучало так же, как прежде они являли слова, но в них я уловил опять некий Смысл. Подразумевалось действие с изменением хода мыслей, включением в восприятие живого мира, концентрации внимания на всём происходящем. Хоть всё негативное жило, подменяло, направляло мысли в другое русло, я вновь исполнился звучавшими песнями.
— Однажды вспомнишь песни, что исполнял ты сам, Николай. Они живым словом напоят тебя, пробудят Душу. Ты вспомнишь…
Песни звучат и оживляют собой всю округу. Было, есть Чаркли, но есть ещё его незримое пространство, которому было миллионы лет. Одновременно я находился в двух мирах. Ближе, понятнее был тот, что предстал перед чувственным взором. Какие-то токи воспоминаний пробегают во мне. Слёзы по-прежнему, заливают глаза и незримую Душу. Я, как бы, больше плачу внутри себя. Я был в том селении. Я там жил. Меня любят и помнят селяне. Как мне это близко и знакомо! Что есть в них такое, что выворачивает Душу? Родное мне всё это! Родное!
Во мне буря чувств. Два источника зарождаются во мне. Один пытается очистить память, второй — этого не допустить. Меня корёжит, и одновременно во мне снуют какие-то живые токи памяти. Памяти глубокой, древней, всеобъемлющей. Внутри меня вихри и кружение неких энергий. Что, опять меня будут рвать на части?
 В две тысячи первом году меня разрывали две Энергии. Они имели вращательный момент, и были противоположно направлены. Значит, мой настрой увеличивает, даёт заряженность, преимущество одной из них. Это ни хорошо, ни плохо. Обычная работа организма, зависящая от моих устремлений, мыслей, деяний. Я могу ускорить старость, могу омолодиться. Могу болеть, могу исцелиться.
Значит, мне надо находиться в состоянии гармонии, но при этом всегда задавать движение Мыслям и живое направление, дабы увлечь эти энергии собой! Энергии всегда в движении, но они не свободны! Есть у них свои функции и предназначения, и они их исполняют, потому, как, не могут иначе. Лишь человек свободен. И волен он выбирать, в какую сторону мыслить: созидать живое, либо природу разрушать.
 Интересно, проявившиеся люди, куда гонят свои Мысли? Я чувствую их внутреннюю красоту, улавливаю их мысли… Улавливаю? А они мои улавливают все?
— Да, Николай, и мы привносим, — проносится в верхней части головы.
Тонко, красиво. Лишь шевельнулась мысль.
— А как вам удаётся петь и общаться со мной одновременно?
Этот вопрос я не успел развить до конца, меня уже поняли.
— Ты же убедился, что в живом мире нет препятствий для взаимодействий Мыслью. Подвижная, заряженная она оживает пространства, Николай, даёт Ритм всему живому… Ты ещё хотел нам сказать про движущиеся облака и тучи, о людях, что видишь ты. Мы всё это чувствуем, и для нас Пространство Времени отсутствует.
Песни льются и наполняют пространство над посёлком необыкновенной чистотой, мелодичностью. Я обратил внимание, что слова в них являют только настоящее время. Глаголы звучали только этого мига. По сути, Песня Жила Пространства. Она, как бы, была сигналом, пусковым механизмом всей цепочки взаимосвязи Вселенной от кварков, микроорганизмов, растений, животных до Планет. Нажатие кнопки осуществлял Человек.
Особых усилий и не требовалось. Достаточно было напоять пространства собой: живыми чувствами и эмоциями. Цель выбирала Мечта, а Энергии мыслящие, согласно своим функциям осуществляли выполнение задач. Человек не разрушал, а разумно используя Энергии Вселенной, созидал жизнь гармоничную.
Свидетельством Культуры Божественной наших предков служит приумноженная природа после ящеров и динозавров. Не бренные коттеджи строили, самолёты, яхты и ракеты из органов Земли, а сотворяли видимую природу, с Вселенной во взаимосвязи повторяющей себя. Появился новый мир растений и животных. Первых мы уничтожаем, вторых хотим мы съесть…
На примере животных попробуем представить следующую картину. Собаку ведающий хозяин не заставит парить в облаках. Пасти корову будет средь лугов, где обилие сочных трав, и не отправит её пастись по глади озера. Петуха хозяин не спровадит плавать с утками и нырять средь карасей…
Так, почему в нашей жизни происходит, что человек, всё переиначив, взамен использования того, что Богом даром! в услужении предоставлено, пытается на воде пасти коров? Зачем волка хотим заставить нести яйца, а мышь — строжить хозяйство? Зачем ломать и разрушать природу, когда в наличии в нас неограниченные энергетические ресурсы, рождающие живые пространства?
Мыслящие, разумные, но и своенравные, способны Энергии воплотить любую мечту, которая в мысли, в образах Человека народится. Невозможное, что им не под силу, в мыслях не родится. Все энергии в человеке являются родителями тех или иных мыслей. К какой прислушается человек, усилит и примет на вооружение, иль сам родит, зависит от Властелина разумных Энергий.
Рождение Идеи, Мысли, Образа — сложнее, но и ответственнее, человечнее. Потому ничего удивительного в том нет, что можно побывать на любой Планете. Чувствами — Энергиями, которыми заполнена Вселенная, можно всё: сотворить живой, мыслящий летающий объект или глупую ракету.
Мне вспомнился эпизод из событий осени две тысячи первого. Мне тогда предлагали по орбите покататься. Я это не воспринял всерьёз, ещё не понимая языка Науки Образности. Образное Мышление ускоряло мысли Человека, и быстрее исполняли свои функции Энергии Пространства. Летающие тарелки предстали позже, но тогда я не владел информацией о скорости Мысли, и что это даёт…
От накатывающихся выводов побаливает голова. Одновременно я ещё пытаюсь, зачем-то, смотреть на себя со стороны. О чём подумают люди, если увидят меня в саду с залитыми от слёз глазами?
Раннее утро. Прохладная земля. Солнце ещё не взошло. Картины, что предстают, люди бессмысленного жизни ритма не увидят, не почувствуют, не срезонируют. Каждый из моих родных, соседей, односельчан живёт в своём мирке, и никак не дисциплинирует пространства, не задаёт движение Энергиям, не ставит им свойственные задачи, согласно их функциям.
 Нет у человека живой цели, которая позволяла бы проживать в мире материальном вечно. Есть же вечные Энергии Вселенной? Значит, и Человек, как сын Бога — вечен. Почему люди болеют, умирают рано? Теперь для меня ответ очевиден. Незнание, неумение владеть Мыслью!

Звенящее Пространство

 Но и я сам соприкасаюсь лишь краешком мыслей, чувств, эмоций с миром людей первой цивилизации Божественной Культуры. Я не могу быть таким красивым! Я не могу быть безусловным, потому что некто сделал жизнь человека зависимой, условной! Условно наше существование. Жизнью назвать это нельзя!
— Объявляй рассвет, Николай, — просит один раз Дева.
Она уже поняла, что я на голову выше, чем был вчера.
— Жизнь в Рождении Мыслью, Николай, — приятно воспроизводятся мысли людей во мне, исполняющих очередную песню.
— Как прекрасно общаться мыслью, подумал ты, Николай, — звучит мелодично во мне, и такая же мысль звучит во Вселенной.
— Да, но я не успел мысль раскрутить.
— Теперь ты хотел спросить, правда ли то, что ты сейчас видишь, слышишь?
— Именно это и хотел я родить.
— И ты хотел с себя спросить, почему низок в мыслях, впоследствии — в деяниях?
— Да, — произношу я, сгорая от стыда.
Весь мир сейчас знал, что я мыслил со дня рождения, из девушек кого и сколько раз возжелал, чем руководствовался, как поступал. Но почему-то живой мир ненужное отсекал. Оказалось, во мне было много хорошего: и мыслей, и поступков, но о них никто не знал. Знали люди селения Звёздного.
Сейчас они всем своим внутренним миром усиливают во мне мысли и образы прекрасные, которые я когда-то в себе рождал, когда мечтал. Любая моя мысль находит живой мгновенный отклик в пространстве. Мне нравится участливость людей, их необыкновенная доброта. Только подумай о чём-нибудь, тебя поддержат, увлекут. Ошибся, не дождёшься нагоняя. Изменения в пространстве скажутся на внутреннем состоянии, и ты тут же окажешься одинок, выбитым своими мыслями или деяниями из живого пространства.
 Я хочу жить в этом мире, где всё идёт навстречу, где всё живёт в едином Ритме, где всё работает на созидание со смыслом, с понятным всем целью! Какая может быть цель у этих людей, превосходно владеющих волшебной палочкой — мыслью? Я задаюсь этим вопросом. Мне отчего-то хорошо. Мне кажется, влияние Живого Пространства селения Звёздного распространилась на всего меня. Мысли людей уже заполняют всё моё тело, необычно будоражат кровь, волнуют сознание.
Обратил внимание, что призывные нотки к чему-то ещё более утончили моё восприятие постоянно меняющегося мира от микроорганизмов до внутренних чувств людей. Очень волнующий момент. Мне надо до чего-то дозреть, осознать, вспомнить!
 Лишь сейчас уловил тонкий звон с лева от себя. Я забыл об этой составляющей. Когда я находился на тропинке верного разворота мыслей, всегда проявлялся этот сигнал с левой части головы. Теперь звон был более насыщенный и охватывал практически, всего меня. Звенящее было у меня пространство! Оно свидетельствовало о присутствии созидательных Энергий, ждущих моих указаний, и оно же позволяло многогранно, полно общаться с людьми Божественной Культуры.
Какими-то неведомыми чувствами я догоняю, что диалог красивый может продолжаться бесконечно. Мне надо что-то дельное не спросить, а родить в мыслях. Пытаюсь, но чувствую некие блоки. Всё время просятся вопросы. Нельзя их задавать! Это губительно для Человека! В Жизни надо отвечать! Жизнь надо Утверждать! Пусть кто угодно будет зависимым, но я буду являть свои! мысли. Пусть кто угодно отрабатывает карму, просит прощения и благословения, я буду рождать мысли и образы!
— Верно, Николай. Это всё?
Чувствую, что что-то не предусмотрел. А песни звучат над пространством посёлка. В мысленном диалоге забыл про глаза, на которых уже высохли слёзы. Их, кто-то невидимый словно утёр любовно, нежно. Я отмечаю, что улыбка заполняет лицо, и чувство благодарности ко всем участникам процесса заполняет меня. Я лучусь. Я дарю! Я дарю? Что я дарю? Откуда взялась эта мысль?
— Мысли не являются из ниоткуда, Николай. Есть его живой источник, — слышу я живое прекрасное звучание в голове.
Сказать, что в голове, не совсем верно. Сверлящая точка шевельнулась у родничка и возникла приятная, сладкая мысль. Она заполняла меня, вдохновляла, уносила. Может, я люблю? Я люблю? А кого? Значения не имело, кого. Я просто люблю.
— Ещё что-то, Николай? — чувствую в себе следующую Мысль.
Это, действительно Мысль, не мысленное звучание слов. В чём же отличие? Уже несколько дней я общался мысленно со всеми мирами, не понимаемыми поначалу, и раскрывающимися теперь. Мысли рождаются во мне тонко, аккуратно, красиво, но свободно и ненавязчиво. В любой миг имевшимся во мне живым реле я мог прекратить это прекрасное общение. Мне не хочется. Мне не хочется выходить из этого состояния, потому что я — люблю. Люблю безадресно. Люблю этот мир. Люблю гармонию. Люблю родителей. Люблю людей. Люблю животных и растения. Я ещё продолжаю любить, но вдруг мне любовь показалось какой-то инертной или подаренной на время, словно я позарился на чужое, которым пользуюсь, но не привношу
— Что-то не так, Николай? — рождаются во мне мысли.
Я начинаю осознавать, что есть Некто, Кто всё Это Сотворил. Я боюсь самих выводов, своих мыслей. Мысли улетучиваются, и я вновь погружаюсь в привычный мир хаоса. Привычный? Только теперь от утраченных ощущений, чувств мне не хочется жить. Я хочу туда, в Единый Ритм Земли, который живёт и существует изначально, со дня Сотворения, где я — есть всё! Где всё живёт мной! Где я — центр Вселенной. Где я — есть смысл существования всего материального мира: флоры, фауны...
Но одних моих желаний было недостаточно. Я не только по-прежнему нахожусь на прохладной земле нашего участка в шестнадцать соток, но я вновь в узком своём мирке. Как это бедно! Никакие богатства мира, ничто не сравнится с тем, что я испытал с вечера! Мне подарены были Чувства, Эмоции, возможность не только слияния с живым Ритмом Земли, но и чуточку в нём пожить.
— Николай, объявляй рассвет! — вновь слышу Деву я.
Я слышу и песни. Вновь проваливаюсь в волшебный мир. Опять выделяю мысли людей Звёздного. Я сгораю от стыда за свои прошлые мысли, которые допускал в себе. Я готов провалиться сквозь землю за некоторые свои деяния. Видят ли они всего меня?
— Николай, видно всё, — проявляется во мне искра мысли. И уже через паузу, насыщенную, плотную, ибо в живом общении даже паузы заполнены дробями связующих звеньев недомыслия с заданным направлением в сторону полной и живой мысли, слышу продолжение:
 — Мы любим тебя, Николай.
Что происходит во мне? Откуда опять взялись слёзы? Почему эти мысли оказывают столь непередаваемое воздействие на эмоции и чувства? Меня любят… Да, меня любят. Что я могу дать в ответ? Между нами миллионы лет…
— Николай, понятие тобой Времени условно. Мы есть всегда.
— А как это…
— Мы есть Пространство и Время. Мы есть в Настоящем. Мы любим тебя, Николай.
Ворох мыслей, недоумений, сомнений, вопросов. Только сейчас отметил, что по ходу звучания песен одновременно все люди понимали и слышали меня. Без их внимания, участия не осталось ни одно моё движение, ни одна моя мысль. Общение со мной строилось от первого лица и только в настоящем времени! Другого времени в Ритме Земли не существовало! Если они способны улавливать мысли ещё в стадии их зарождения, могут ли они быть причиной мысли?
Возникающие паузы не заполнялись лишь мной. Для других измерений промежутков не существовало. Значит, я мог всегда, при желании, уловить Мысли Настоящего Времени! Интересно. Я живу в центре Чувашии. Раньше жили Чуваши? Хотел я развить подобную мысль, но не успел. Песня, что исполнялась людьми, находящимися на своих участках, звучавшая в этот миг на русском, продолжилась в прежней эмоциональной красе, но уже на чувашском языке. Я остолбенел.
Я понимаю все слова! Я поражаюсь красоте чувашского языка! Я не уловил отличий в наполненности, содержательности, объёме чувств и эмоций ни в языке, ни в людях. Песня опять звучит только глаголами настоящего времени. И немудрено. Люди культурной цивилизации не могли жить прошлым, не переносили счастливое бытие в будущее. Они жили в каждом миге, насыщали и творили. Они умели не ценить Время, они умели Его творить! Мысль Человека была Временем!
Если бы я был на ногах, я бы, наверное, опустился опять на траву. Не от бессилия. От избытка чувств и эмоций. Я живу в нескольких мирах или измерениях, и они слагались мной, были мне доступны. Как мне быть теперь? Как мне жить?
Я плачу без слёз. Плачет вокруг всё. Люди исполняют песни сквозь слёзы Времени. Да, у Времени были, есть слёзы! Плачут и невидимые родители. Плачет Дева. Что мне делать? Объявлять рассвет? Он придёт. Придёт независимо от моих желаний. Независимо от меня?! Рассвет может зависеть от меня? Может! Я убеждён, что может! Я должен встречать рассветы с Девой!

Возврат в безвременье

Я поднимаюсь с травы. Всё вновь приходит в оживление, в трепет. Песни звучат на чувашском языке. В небе продолжают движение тучи и облака в юго-восточном направлении. Всё продолжает жить, общаться. Я чувствую, что запас живых Энергий иссякает, и я вырываюсь из живого мира. Я продолжаю так же всё видеть и слышать, но к ним прибавляются негативные включения. Пространство, как может, ещё защищает меня, но мой мир стал затухать. Угроза повисла в воздухе.
— Жив, Николай? Живёшь? Живи-и-и.
Мне некто с небес разрешает жить. Громогласный голос кроме холода и ненависти не несёт ничего. Я стою и внемлю другому многоголосию, последовавшему вслед этому, повелительному, нетерпящему возражений. В суетливом гомоне проскакивают мысленные слова с предложением куда-то съездить.
Мир прекрасный и живой стал перекликаться с другим, условным и инертным, мёртвым, информационным. В мой адрес несутся не только оскорбления. Я слышу множество сценариев, как можно меня умертвить. Маленькие невидимые частички впиваются в моё тело, голову, пробиваются сквозь ноздри, рот.
Тело начинает трясти, как в сильном ознобе. Мир сузился до привычных представлений. Руки и ноги слегка начало пощипывать, как если бы в меня впивались миллионы маленьких иголочек. Покалывания чувствую и в голове.
— Николай, ты сегодня умрёшь, — слышу совсем рядом.
Это уже голос, не мысль. Обнадёживает, что рядом, не во мне. Противоположность светлого измерения принимала меня в привычный, условный мир, в котором живут все люди.
— Бунтовщики нам не нужны, Николай. Скажи, сколько бы ты хотел ещё прожить?
Меня спрашивают. Соизволили, снизошли. Не буду отвечать. Какая отличительная полярность от того, что было ещё несколько секунд назад!
Я направляюсь к дому. Мне не хочется внимать тем, кто что-то рассказывает в небе. Часть трав излучает негодование, неприязнь мной. Такие тоже были.
— Николай, мамины глаза, мамины глаза, — пробилась из безусловных пространств Дева.
— Меня никто не неволит. Просто я устал от всего и иду в избу, — произношу я.
— Иди, Николай. Иди, Николай. Хорошо-о-о, — слышу я удовлетворённые возгласы рядом с собой на уровне плеча.
— А, вот, возьму и останусь здесь, — ёрничаю я, остановившись у колодца.
Повернувшись к яблоне, осматриваю участок. Обычный вид. Пунктир моих следов чётко обозначился на влажной земле. Если всмотреться, то можно различить, что левый след несколько меньше и повторяет контуры стопы. Правый оставил следы от кроссовок.
Тут до меня доходит, что это не просты следы на сырой земле. Это следы в моей памяти, в моей истории! Если под влиянием жизненных обстоятельств мне попытаются заткнуть рот, сказать, что ничего этого не было, этот след останется тоже в памяти. Ибо мне было необычайно стыдно за сей поступок, хоть этого никто не видел! Чувства и ощущения можно нивелировать, стереть. Для этого достаточно воплотить демократическую программу. Всё человечество устремилось зарабатывать со стремлением разбогатеть.
— Чувствуешь, Николай, как умираешь? — прагматичный ум моего радетеля ничем не отличался от ума некоторых моих знакомых, живших и в моём посёлке.
Он не был похож по звучанию на голос кого-либо из знакомых. Но по содержанию, по энергетике нёс ту же полярность. Краем взгляда увидел, как одиноко, сиротливо трепетала лишь сосна в левом углу сада, там, где ещё был, жил живой источник.
Наверное, там ещё незримые родители, уже умом закладываю не мысли, информацию я… На то время я не знал, что по соседству с сосной на соседнем участке росли кедры, и они плодоносили! Я их до поры ошибочно принимал за сосны. Несколько кедров соседи спилили, оставив лишь одну. В пределах посёлках ещё в нескольких местах росли кедры, а в лесу были островки искусственных кедровых посадок, о которых я ничего не знал. Впоследствии, они и будут оживлять пространства, способствовать мне в соприкосновении с Настоящим Временем — Живым Ритмом Земли, не раз возвращать к жизни…
Но это было позже, а пока мои мысли закручивают в сторону от всего происходящего. Ток, течение энергий во мне сменяется и меня заполняют те, что были до вечера мне привычными. Я отключился от всего живого и попал под контроль «мёртвых» энергий, тоже обладавших сознанием, мыслью и переплетавшихся с сознанием духов людей, обладавших при жизни потребительскими качествами. Я стал обыденным, как все, с той лишь разницей, что я слышу тех, кто людей живут.
— Николай, ты умрёшь. Ты уже умер, — слышу довольную, а может, желаемую правду от того, кто обретал уверенность в моём пространстве.
Умирать я не собирался. Это не входило в мои планы. Теперь мне осталось переосмыслить случившееся с вечера. Мысли людей Божественной Культуры увлекаются далее в настоящем времени, потому я их сейчас не воспринимаю. Отстал. Пусть. Эти мысли, если перевести в информацию, то получается интересная картина.
Я могу жить в едином Ритме с Природой только в том случае, если к своим деяниям я ещё подключаю мысли, чувства, эмоции. Я пока делать это постоянно не в состоянии. Значит, надо это принять, согласиться, и действовать осмысленно, не спеша. Пусть я буду долго запрягать Горбунка, но буду быстрее ветерка и ближе к цели даже в сравнении с теми, кто уже живёт в поместьях. Отличие последних в чём от меня? В лесу растут тысячи моих деревьев, и это уже большие дерева!..
Посадки, что я хотел совершить в коротком отпуске, должны быть осознанными, прочувствованными. Правда, времени у меня осталось совсем чуть-чуть. И в Питер не смогу теперь поехать с Людой, даже если после вчерашней встречи и пригласит. Город будет на меня давить. К тому же мысли сейчас у меня заняты насущным.
Силы светлые в разрешении искусственных проблем участия не принимают — не их поле. Здесь всюду работают мысли тёмного измерения. И кто бы меня не убеждал, что помечтав о машине, доме, самолёте, деньгах можно желаемое получить, не соглашусь, что это Бог послал. Всё это есть пространство времени деятельности тёмных сил из многих переплетений мыслей, деяний, целей, судеб. В пространстве идёт постоянная незримая борьба со дня Сотворения, и его никто не отменял.
Мысли Света заряжены на созидание, строительство совершенных миров энергией мысли. В людском сообществе они стоят на строительстве культурных отношений между людьми. Вся остальная деятельность — раскладка, итог деятельности тёмных сил. Заслужил их доверие, превзошёл остальных в разрушении и в потреблении, получишь результат…
— Умер, Николай? Умерла твоя Мысль. Умрёшь. Сегодня. Сейчас.
Помимо этого злобного, расчётливого голоса слышны ещё другие. Их много, и они по уровню на два-три метра от земли и ниже. То ли я их прибил, сам в объёме восприятия сузившись, то ли это было их безопасная среда. Это тоже надо выяснить. Трёпку кому-либо задавать бессмысленно. Это я теперь понял. Надо просто мысли оживить, и всё тёмное шарахнется за пределы твоего пространства, и, не имея возможности манипулировать сознанием, начнёт выполнять исконные свои функции. Какие? Это тоже надо было уяснить. Сами не скажут. Только где границы между духами плохих и хороших людей? Где грани между измерениями созидательных и разрушительных Энергий?
Вне материального мира отслеживаются чёткие границы. Здесь же всё переплетено. Нет, и не может быть людей светлых или тёмных. Есть люди на тропинке к осознанности. Только и всего. В каждом человеке равное количество энергий, который несут собой плюсы и минусы. Устремления человека, его деяния могут быть хорошими или плохими, так же как и мысли. А сам человек? Никогда! Но сама деятельность человека, его заряженность ширит, множит пространство света или тьмы.
В отсутствие осознанности в людях вся проблема. Рано или поздно демократическая тёмная машина уступит пространству культуры мысли и деяний. Россия будет культурным государством, в котором люди будут иметь возможность проживать в Настоящем Времени.
— Жив, Николай, жив, Николай, — слышу голосочки от ближайшей вишни у колодца и крапивы.
Меня это вновь умиляет и я, не сдержавшись, осторожненько поглаживаю трепещущие листья крапивы, других трав, росших рядом. Моё невидимое пространство уже не звенит, о чём я уже забыл. Звон отслеживается лишь с левой части головы. Но это уже сигнал, что я на живой волне, что я на связи.
Подхожу к вишне. Но моё сознание уже угасает, и всё же, я автоматически касаюсь и вишни. Пространства я не чувствую. Не хочется смотреть и в небо. Я же не могу стоять здесь бесконечно. Надо решать и другие задачи утра.
Что-то подсказывает, что мне надо что-то сделать, совершить какое-то движение. В мыслях? С перемещением тела?
Нестройные голоса с угрозами переплетаются с информацией из «будущего», касающейся жизни людей, событий. Я этого не воспринимаю. Покалывания тела прекратились. Видимо я наполнился, наелся мёртвых энергий по макушку и стал обычным.
Я вжился обратно в мир тёмного измерения, привычный, приемлемый большинством людей. Серая тоска болью отзывается во мне. Ещё несколько минут назад я жил! Не просто жил лишь сам, я жил пространства! Что теперь? Обыватель! Обыватель, от которого, якобы, ничего не зависит. Не зависит от меня, ведающему будущее, проложившему тропинку к истокам первых людей.
Движение к первоистокам исключала копания в толщах земли, в древних руинах, рукописях и заключалась в воспитании и совершенствовании Мысли, в её Культуре и в Культуре Чувств. Наука образности легко раскрывалась и давала преимущество над искусственным временем людей, как минимум, на десятилетия. Рождение мыслей способствовало соприкосновение с единым Ритмом Земли и позволяло улавливать мысли всех людей, когда-либо живших. Взаимодействие с последними носило образный характер, чего я не мог сходу постигнуть и потому, впоследствии, попадал в неприятные ситуации, опасных и странных порой…
А пока решаю войти в дом. Напрягаю интуицию и пытаюсь достучаться до живых миров. Канал перекрыт. Пусть. Надо что-то делать. Солнце уже освещает макушки деревьев с восточной стороны.
— Николай, ты ещё жив? Сегодня убьём тебя, — самодовольный голос, принадлежащий мужчине.
Я понимаю, что дальше я буду слышать голоса, в которых будут одновременно угрозы, секреты по «исцелению и омоложению», информация о грядущих событиях, уложенных в программу существования людей. Мне нельзя этому внимать, подпитывать усиливать. Мне нельзя включаться в процесс «спасения» человечества, ибо в красиво сложенных фразах не будет, кроме призыва, ни одной живой мысли, эмоций, образа, идей.
Окидываю обыденным взглядом огород. Всё живое спряталось, сжалось где-то внутри меня. Теперь внешняя политика стала для меня важнее, чем выражение внутренней. С этой минуты будут жить меня чужие мысли, образы, идеи. Меня, как страну, некто хочет тоже поставить на колени. Что могу сделать я: для себя, для страны, для народа?
— Не мучайся, Николай. Сегодня ты погибнешь.
Можно и погибнуть, сойти с ума от всего, что происходит, но мне остро хочется жить! Не спастись, а именно жить! Жить так, как жили мои далёкие родители. Но пока мне надо всё это осмыслить. Значит, надо вернуться к привычной жизни, где человек своими устремлениями закрыт от восприятия живого мира, живёт в системе мёртвых ценностей. Как это сделать?
Надо ещё уяснить, в пределах посёлка, чья мысль звучит сильней? Есть один человек, но я его уже превзошёл. Правда, по качеству Души мне до этого человека расти и расти. А другие люди? В остальных тоже были живые ростки. Но они не пробивались! Люди мыслят мёртвыми категориями.
Из тёмного измерения послушаем, кто, что мыслит? Нет слаженных мыслей, потому что нет цели живой в людях, нет стремления к постижению истины, явления себя. Можно ли винить в этом людей? А государство? Что-то подсказывает, что должна быть тропинка, которая не убивает констатацией фактов, призывами к спасению, а пробуждает токи живых мыслей по включению в единый Ритм Земли, Вселенной. Здесь, в мире информации, не было места моим мыслям, потому оставляю без внимания весь «высший разум» и «учителей».

Жить — как?
 
Вхожу в дом. Родители проснулись. Мама возится на кухне. Мне не до общения. С вечера прошло лишь несколько часов, а столько уже случилось. Что потом? А что дальше? Как всё в голове произошедшее уложить? Ладно бы, всё пришло в норму, стабилизировалась жизнь без всяких голосов, но нет, я по-прежнему слышу множество незримых собеседников. Главное, все от меня чего-то хотят. Надо из всего слышимого выделиться, попробовать понять, где есть моё я, а где, не связанное никак со мной, но привнесённое, желающее тоже пригреться.
— Вынес, Николай? Вынес?
Вот злыдни, а! Сколько же в них ненависти! И чего я вынес?
— Вытащил, Николай? Раскопал? Что ж, обратно закопаем! Недолго проживёшь! Едет, едет твой убийца. Сегодня же умрёшь.
Я не отвечаю. Впрочем, моё молчание уже значения не имело. Я был связан, опутан мёртвым измерением. Множество актёров принимают, разыгрывают только им ведомые роли. Нашим знаменитостям, заслуженным артистам было далеко до этих сущностей. На экранах телевизоров мелькали фильмы, незримыми авторами которых были вот эти самые злыдни.
Мне не до этих всех спектаклей, но и не могу не воспринимать. Сценарии разыгрываются для увлечения моих мыслей. Всё, о чём я думаю, воспроизводят незримые актёры или стараются проделать с опережением, но с привнесением своих деталей, с изменениями. Где-то в пространстве была живая машинка, «тарелка», в которой улавливались мои мысли, считывались, перенаправлялись с изменениями обратно.
Я об этом знаю. Взаимосвязь сущностей с этим устройством осуществлялась тоже, но цепочку я не мог отследить. Потому до моего слуха доносится лишь малая часть — готовые на все случаи заготовки: слова, фразы, преимущественно из тюремного жаргона. Сленг тоже обладает энергией образности, потому для человека он крайне опасен, как для воспроизводящего, так и для воспринимающего.
Наряду с угрозами, театральными действами звучат и другие мысли, заряженность в которых холодила разум, Душу. Циничный прагматизм сказывался на моём организме болями в целом. Если акцентироваться на этих мыслях, то можно было увидеть «сценарий будущего». Это касалось правительственных решений в области энергетики. Что за этим последует, было страшно видеть…
Я ищу в пространстве Мысли света. Они всегда живые. Но как мне попасть вновь в настоящее время? Я уже ограничен, и мне недосягаемы живые измерения. Впрочем, интуитивно я их чувствую. Словно навевают, что мне надо что-то делать. Но что? Двигаться? В каком направлении? Поехать? Зачем? Откуда возникла эта мысль?
— В Канаш тебе съездить надо, в Канаш, — слышу я.
Это те, кто мне угрожает. Но за доли секунды мелькнула образная живая мысль. В нём тоже была мягкая подсказка о каком-то моём движении, перемещении. Застрял я между мирами, и не пойму, что мне надо делать. Время пол пятого утра. Идут намёки о каких-то прошлых воплощениях, но я их не могу осмыслить, догнать, объять.
Конечно, произошедшее ещё не одно десятилетие будет мои мысли двигать, но что я должен делать теперь? Родителям, знакомым, понятно, не расскажу. Не смогу втиснуть в их представления нечто, что не резонирует с их настроем, энергиями, потому они не воспримут. Для них есть «Бог», коммунисты, демократы, потребности, желаемые представления о мире, и в пределах вытянутой руки личностные интересы. Ничьи мысли не сливаются с моими. Пересечений, общих интересов много, но глубины восприятия, понимания в нас разные, и мыслим мы разными категориями.
Рассказывать не буду никому, пока не догоню, что с вечера случилось. Впрочем, всё явленное есть итог моих мыслей, дум, размышлений. Просто так ничего в жизни не происходит. Всё происходящее — результат моего понимания смысла жизни. Наверное, ясновидение не является даром свыше, а есть кропотливая работа над собой в условиях непонимания окружением, порой и под давлением, попыткой загнать в привычные представления о мире. Если кому-то мир не открылся, значит, есть расхождения с истиной в мыслях или в деяниях.
— В Канаш тебе надо съездить. Езжай в Канаш, — опять перекрыли голоса живую мысль.
Но перед этим тоже был намёк о какой-то поездке. Будто бы это поездка как-то связанна с моими прошлыми воплощениями, деяниями и я могу найти некие вещественные доказательства, которые пробудят память.
— Мама, я съезжу в Канаш, — говорю я, удивляясь быстро принятому решению.
— Зачем? Что делать там с утра? — мама удивлена.
— Езжай на восьми часовом, куда торопиться?
— Нет, я сейчас поеду.
Времени у меня мало. Если поторопиться, то, проделав все утренние процедуры, переодевшись, можно успеть на пригородный поезд.

Незримые правители

На перроне осматриваю разрозненные тучи над посёлком. Нет в них былой слаженности, смысла, фигур. Да и в пространстве не чувствую какие-либо живые нотки. Не потому, что нет незримого живого измерения. Просто, я окунулся, слился с обычным состоянием. Я не привносил, я не был способен рождать мысли постоянно, я не могу быть безусловным. Зато слышу угрозы:
— Колян, может тебя здесь выкинуть под поезд?
Проходящий товарный состав для меня тянется нескончаемо долго. К тому же во мне усилили слуховые возможности, и я слышу раз в десять громче обычного. Ощущения, будто бы я нахожусь под вагонами, а они катятся через меня.
— Максеев, пригородный поезд 614-й километр проехал. Там едут твои убийцы. Максеев, хочешь послушать их?
Начинали диалог с фамилии в минуты пренебрежения мной. Слышу теперь шум, характерный для людей, находящихся в пригородных поездах. Проносятся обрывки разговоров, перемещения людей, собирающихся выйти на моей остановке, а также тех, кто сел на 614 километре. Более всего остального чувствую неприязненное отношение ко мне в пространстве. В поезде едут ещё те, кто желает меня растерзать.
Подобными трюками меня уже не удивишь, но мне надо выйти из состояния слышания всей этой грязи. Со знакомыми, что проходят мимо, здороваюсь, но не вступаю в разговор. Некая подавленность держит меня в своих сетях, не хочет выпускать. Лес, что всегда меня умилял и приводил в трепет, тоже существовал сейчас лишь умозрительно. Надо бы ожить, встряхнуться, но не могу.
 Осматриваю окрест, но не вижу ничего необычного. Всё, как прежде, только угнетённое состояние больше обычного давит, пригибает к земле. Вскидываю голову к верху. На короткое время просветлело в голове, изменился, было, внутренний настрой, но тут же всё погасло, пропало.
Тучи, деревья с южной и западной стороны посёлка освещены солнечным светом. Солнце медленно выплывает над деревьями, освещает всё вокруг. Я смотрю на солнечный диск, сопровождаю его ход взглядом. Оторвавшись над деревьями, солнце вдруг стало расширяться. Я не понимаю, что происходит. Хорошо, ни к кому из знакомых я не стал подходить, и могу теперь наблюдать за необычным явлением, не отвлекаясь на необязательные разговоры.
Свет, исходящий от солнца, был обычным, но сам диск мне показался несколько матовым, чуть приглушённым. Солнце на моих глазах стало делиться. Вскоре возникло три вместо одного. Чуть погодя, всё три солнца слились в одно. Всё действо заняло минут пять, не больше. Не опоздай поезд, всего этого я бы не увидел.
— Где ваш поезд с убийцами? — злорадствую я.
По их сценарию, да и по расписанию он уже должен был давно отойти от нашей станции.
— Не переживай. Едут они, едут. Сейчас уберут людей, которые могут тебе помочь, переведут их в другие вагоны, и сделают своё дело. Будешь убит прямо в вагоне.
Слышу разговоры людей, вдруг по каким-то соображениям пожелавших пересесть в другие вагоны идущего где-то поезда. Мне пока непонятна цель тех, кто желает моей погибели, и тех, кто ненавязчиво тоже присутствует рядом и во мне, но явной связи с последними я не чувствую.
Что мне искать в Канаше и где, я уже знаю. Впрочем, в такие места мне не очень-то хочется, хотя в последние годы это стало модным. Модным для обывателя, для молодёжи, президент и премьер-министр тоже посещают подобные заведения, не имеющие к Богу никакого отношения. Ладно, доедем до Канаша, а там решу, как быть. За час придут какие-нибудь мысли и соображения.
Подошедший поезд резко тормозит. Опаздывая, шёл, видно, на максимальной скорости. Скрежет, опять непонятно кем усиленный, давит на слух, нестерпимо режет. Открытые двери в вагон оказываются напротив меня. Опять проносятся угрозы, но к ним теперь добавляется плач многих невидимых людей, сожалеющих, что я куда-то еду.
Как всё натурально это воспроизводят, меня уже не удивляет. Только что за силы это? Каковы их возможности? Почему они противостоят светлым, и насколько проникли в умы людей? «Фильмы ужасов» воспроизводят пьющим, наркоманам, психически нездоровым, людям, утратившим направление мыслей в живое созидательное русло. Существующих по инерции людей тут же подхватывают, включают в себя мёртвые ценности и измерения.
Но эти измерения явлены плодом деятельности множества людей: умных, холодных, расчётливых, прагматичных. Эти измерения создаются бизнесменами, чиновниками, предпринимателями, чьи мысли и деятельность служит мамоне. Всё можно изменить, если мысль направить в живое русло. В законодательных органах не должно быть людей с разрушительными и продажными мыслями.
Такие мысли приходят в голову. Вагон полупустой. Интересно было понаблюдать, как входили и рассаживались люди далее в Буртасах, в Вурнарах... Их размещали те, кого они не видели, но были с ними взаимосвязаны. На этот процесс тоже можно было влиять.
Два источника сейчас распоряжались людьми, их мыслями, разговорами. Наряду с этим я слышал всё так же нескончаемый поток угроз. К ним присоединились вопли, которые неслись только со стороны спины. В какой-то момент разрозненные стенания стали слагаться в песни! Я оглядываю вагон и понимаю, что громко звучащие песни, кроме меня никто не слышит.
Я слышал, о чём говорят окружающие меня люди. Слышал тех, кто сейчас присутствовал незримо в пространстве. Аналитический ум наводит на мысли, что можно как-то видоизменять существующую картину!
Песня стала отчётливее. Звучание то приближалось, то отдалялось. Пели девушки, то тихо-тихо, то заглушали всё вокруг настолько, что я не слышал стук колёс. До конца не звучала ни одна песня. Через определённое время затягивалась новая. Смысл в песнях, сюжеты, продолжительность и чёткость звучания зависели от моих мыслей! Незримый тёмный мир раскрывал свои другие стороны. Он хотел привлечь к себе внимания, сконцентрировать мои мысли на решении каких-то задач! Это не оговаривалось, но подводилось к этому. Интересно, только каких?
Видно, у них тоже существует естественный отбор в людской среде. Не испугался, не побежал в их же обитель — церковь, превзошёл, не стал принимать послания, не согласился предсказывать, лечить, дадут другое направление. Только и здесь, хитрецы, идут на уловки. Уже не будут давать готовые ответы, как предсказателям, а предложат подумать над более глобальным.
Здесь открывались бескрайние просторы по управлению человечеством. Я не прихожу к такому выводу. Я это чувствую. Словно в подтверждение, некоторые люди, сидящие в вагоне, вдруг на полуслове стали сворачивать разговор, уходить в другие вагоны. Из соседних в наш вагон стали перебираться другие.
Всё происходящее я не только вижу, но чувствую не завершённые речи, их оборванность. Люди рассаживаются с другими попутчиками и заводят новые разговоры. В их головах напрочь отсутствует информация о том, что происходило несколько минут назад! Для них всё движется в привычном ритме, и нет в происходящем ничего необычного. Люди всего поезда были выключены или, можно сказать, прожили в ритме, который некто мог регулировать!
— Силён, Николай. Можно я присяду?
Впрочем, здесь моего разрешения и не требовалось. Новый незримый собеседник находился рядом, одновременно он был повсюду. Через него я сейчас чувствую многие события, происходящие в каждый миг в вагоне, в разных городах.
Множество людей были соединены в один поток. Я отслеживаю принимаемые людьми решения, их суетность, сомнения, смену настроения и от этого следующие шаги и действия. Это было интересно, но и … печально.
— Ну, как, Николай? Будем дружить?
Я молчу. Ищу своё пространство. Ещё возникла мысль: кто же мне навеял мысль о посещении заведения, бывшего в Канаше, в который я еду? Почему в нём я могу найти ответы, связанные с моими прошлыми воплощениями?
— Ты пока посиди, Николай, я в Америку и в Азию слетаю…
Уже через секунду:
— Ну, вот, порядок.
Вновь я чувствую мысли миллионов людей и слышу их одновременно. Я стараюсь сохранить прежнюю волну, иначе от происходящего поедет голова. Только сейчас не впасть в анализ, иначе я не представляю, что будет далее. Надо искать живой источник. Он где-то рядом. Я чувствую его живой ритм, звучание.
На одной из остановок в вагон входит симпатичная девушка. Она молода. Она не была в близких отношениях с парнем! В ней чувствую множество живых мыслей, богатый спектр чувств и красивых эмоций! Девушка жива!
— Осторожнее, Николай! Мы же друзья, — тот, кто находился рядом, не имел полного влияния на девушку.
Видимо, ему был не по нраву ход моих мыслей, а более всего — направленность. Я начал оживать, что не очень-то понравилось невидимому собеседнику. Нестройная песня, похожая на завывания эстрадных звёзд, звучавшая только со стороны спины, отдалилась. Я встрепенулся. Стал приходить в себя.
В вагон начали заходить жизнерадостные люди, а умные люди стали их покидать. Почему-то вспомнились слова Девы, говорившей о маминых глазах. За окном будто бы мелькнула живая искорка, сопровождая поезд, потом пропала. Откуда-то из далёких-далёких глубин пробилась тёплая, родная, волнующая кровь и Душу мысль:
— Когда не слышишь ты меня, будем общаться через солнечные зайчики, солнечные зайчики…
Но через секунду властный голос незримого собеседника, который всё время появлялся и исчезал, покрывая моментально большие расстояния, произнёс:
— Не балуй, Николай, я сильнее.
Мысль его я удерживал, потому мог чувствовать изменения и на других континентах. С этим Джином был связан я, были связаны все люди. Он пытается одновременно оказать воздействие и на людей, что в моём вагоне, но не всё у него получается. Был ещё кто-то, кто его не то, что бы превосходил, но не замечал. Не замечал его и я, но его присутствие было тоже всегда и во всём пространстве. Он был ненавязчив, красив, прекрасен. Он тоже наполнял собой пространства, и через него я чувствовал настоящую жизнь!
Лишь сейчас я отметил, что улыбаюсь. Улыбаюсь не умом, а просто так. Улыбаюсь тому, что вижу за окном, улыбаюсь незнакомой девушке, которая красива цельным миром, улыбаюсь людям, что теперь в моём вагоне. Улыбнулся вслед тем двоим, кого незримый Джинн увёл сейчас в другой вагон. Выпившие были это люди. Во мне и вокруг я чувствую живой поток!
Через несколько минут внутренняя красота вновь угасла. На очередной остановке вошли несовсем приятные внутренним настроем люди.
— Нас больше, Николай, видишь? Будешь бороться? Всё равно погибнешь. Главный сейчас ушёл по своим делам. Через секунду будет, — обозначился кто-то, кого я пока не слышал.
— Николай, мог бы преуспеть, зачем тебе в Канаш? — это уже «главный».
Несовсем понимаю, здесь он или ещё где-то. Всё время перемещается мгновенно. Только что был здесь, через миг уже на другом краю земли, ибо через него можно почувствовать и климат, и мысли людей, которые всегда понятны, независимо от того, на каких они говорят наречиях.
Вопрос о поездке в Канаш звучит очень насыщенно. Имеется в виду не сама поездка, а движение моих мыслей. «Главный» обладал образным языком, и это говорило о многом. Интересный был бы собеседник, если бы не всегда находился в движении и в каких-то ещё непонятных измерениях!
Я поздно заметил, что отдался этой быстрой, образной волне. Я позволил себе слабость увлечься, заинтересоваться «главным». Достаточно было мига, чтобы обстановка в пределах Планеты Земля мгновенно видоизменилась. Но меня больше интересует то, что находится в пределах видимости.
Девушка и ещё несколько человек принимают решение перебраться в другой вагон. Им навстречу идёт пьяная компания, в числе которых я замечаю тех двоих, что до этого оставили этот вагон под напором пространства жизнерадостных людей. Располагаются они рядом! Один из них хочет подключить меня к разговору, предлагает выпить. Ещё немногим ранее я слышу в себе всё то, что скажет, сделает этот парень.
Я не втягиваюсь в круг общения, и тактично сворачиваю разговор с незнакомцами. Мне интересно, как будет слагаться дальше картина «жизни». Помощник «главного» сейчас рассказывает, в каких местах находится и чем занимается его «начальник». Мой незримый собеседник даже не подозревает, что я объемлю больше, и чувствую большее, остающееся за пределами его внимания.
Пьяной компании задана тема для общения. Меня они пока забыли, хотя мы сидим рядом. Стоит мне пошевелить, подвигать живыми мыслями, они тотчас встрепенутся, вспомнят обо мне, начнут отвлекать вопросами, которые я уже знаю наперёд. Я могу пересесть, но это не решит задачу. Я в окружении пространств, блокирующих мою взаимосвязь с живым потоком. Джинну или «главному» я сейчас не интересен. Я убит по-ихнему, или нейтрализован.
— Николай, ну как? Сильные мы? — хвастлив один из незримых сподручных Джинна.
Он успокоился, поскольку я полностью, наверное, стал ему понятен. Дистанция между нами в чувствах сокращалась. Я падал в себя. Такой я «главному» тем более не интересен. Да откуда мне всё успеть объять, осмыслить, сделать выводы, когда усиленно мешают? До Канаша осталось менее пяти минут езды. В черту города въезжаем. Прекратится когда-нибудь присутствие во мне и рядом миров?
— Нет, Николай, ты нам нужен, — звучит мысль.
Я опять не понял, откуда она исходила. Всем я нужен стал вдруг. То убить меня хотят, то свести с ума, то я востребован.
— И так будет всегда, — вновь слышу я, выходя из вагона.
Смотрю на часы. Время до отправления другого пригородного поезда в направлении моего посёлка — пять минут. Следующий будет во второй половине дня. Успею купить билет? Дались мне все эти зомбирующие заведения! В целом, наверное, подразумевалось движение, перемещение в мыслях, не поездка в Канаш. Поздно я догоняю образный язык.
Впрочем, зачем горячиться? И поездка дала многое. Так, поеду-ка, я обратно на поезде, что отправляется через несколько минут. Если в мыслях я пришёл к верным выводам, поезд задержат на пять минут. Я уже это чувствую. Не буду пробиваться у кассы без очереди. Поступлю, как всегда, неспешно, размеренно. В живой жизни не бывает опозданий. Бывают лишь долгие плутания, иногда и целые тысячелетия.
С билетом в руках выхожу на перрон. Солнце ярко светит, ослепляет глаза после полуосвещённого вокзала. Отход поезда объявили ещё пять минут назад, но он всё ещё стоит. Лишь вступаю в вагон, вокзал, перрон, люди поплыли назад. Настроение прибавилось.
Народу много. Погода разошлась, и теперь все спешили в деревню, на дачи. Сажусь у окна. Лишь выехали за пределы города, как слева от себя, за окном я слышу чарующую песню. Она мелодична, жива, прекрасна. Песню исполняют девушки. Слова были очень простые, легко запоминающиеся. Мне показалось, что я её запомню всю сразу, ибо такую красоту не запомнить было невозможно. И опять я отмечаю отсутствие глаголов прошедшего или будущего времени.
В вагоне если бы люди услышали эту песню, началось бы невообразимое. Так не может петь никто! Трогательно, нежно, тонко льются слова. Я прижимаюсь к стеклу. Из глаз напрашиваются слезинки. Я опять живу в настоящем времени. Я опять чувствую живой мир за окном поезда. Обращаю внимание, что по ходу движения, все близстоящие деревья и кустарники помахивают, словно в приветствии, веточками.
Исполнительниц песни я не вижу, но их внутренний настрой, их глубинные чувства уже не будоражат кровь, как в начале песни, а порождают вопросы к себе. Откуда всё это? Для чего? С какой целью? Обратил внимание, что песня мелодично лилась лишь там, где в пределах видимости были кустарники и деревья.
Джинн, что был незримым в пространстве, носится по миру, а может, присутствует везде и сразу, был на другой волне. Я вновь оживаю, включаюсь к восприятию живого мира. Теплее становится в людях, более спокойным становятся их разговоры. Они и не поймут, отчего стало насыщеннее, добрее пространство. Поезд тоже шёл ровным ходом.
Песня закончилась, лишь поезд сделал первую остановку. Через минуту мы тронулись. Звучит та же песня, но несколько уныло, словно сменился настрой в девушках. Я пытаюсь подпевать внутри себя, но вспомнил лишь первый куплет. Девушки вроде как напоминают слова следующего куплета, но мне вспоминается с трудом. Некто заблокировал память. Мне становится не по себе, тяжело дышать.
В вагоне народу убавилось наполовину после первой же остановки. Казалось бы, разговор должен был продолжиться в прежнем ровном ключе, но нет. Я не чувствую в людях больше объединяющей нотки. Каждый человек был сам по себе, и нёс лишь свою бессмысленную информацию другому. Люди общались просто так. Кто и когда переключил их?
Слова песни вспоминались с трудом. Я путал одни строчки с другими. Поезд в момент моего сбоя с ритма замедлял или ускорял ход! Деревья и кустарники реагировали лишь те, что росли непосредственно у железнодорожного полотна. И они уже не радостно, оживлённо приветствовали, а лишь натянуто склоняли ветви. Было тягостно.
После второй остановки та же песня зародилась, но поддержать, продолжить я не смог. Забыл и первый куплет. Девушки необычной чистоты растворились или пропали в пространстве. Зато надо мной тот, кто имел влияние сейчас на поезд, и за его пределами. Я пытаюсь осмыслить происходящее. Если зарождались токи живой мысли, на меня находила внутреннее спокойствие, а поезд шёл ровно. Стоило соскочить с живого потока, поезд замедлял ход или ускорялся!
— Ну, что, Николай, доволен результатом? Думал уйти от нас? Это невозможно! Мы запряжём и тебя, и тоже будем ездить. Ты думал, поезд возит людей? Это они везут поезд, о чём и не подозревают. Сейчас замедлим ход, а через минуту и вовсе остановим.

Главный

Поезд через минуту встал. Люди, находившиеся в вагоне, восприняли это как должное. Такое бывает, если на светофоре горит красный свет. Не было бы в этом ничего удивительного, если бы я не чувствовал и не слышал, что происходит вокруг.
Суетность и бессмыслие разговоров наполняют Джинна, увеличивают пространство его влияния и возможностей. Я это вижу, чувствую, прихожу к такому выводу, и вдруг понимаю, что моя мыслительная деятельность в этот момент тоже прибавляла ему сил! Джинн раздался. Его я сейчас чувствую высоко-высоко в небе. И вот уже с небес слышу:
— Николай, кто ты? Никто! Будешь делать то, что я захочу! Видишь, в вагоне сколько людей? Они все мои. И ты будешь мой.
Я окидываю взглядом лица людей, доступные моему взору. Люди обычны. Ведут свои разговоры, но я не чувствую в них живости, изюминки. А за окном теперь кустарники только сгибаются. Я замкнут на себе. Меня сковали, затянули. Над головой чувствую некий полукруг с краями, обращёнными вверх. Рядом появляется некто невидимый.
— Как, Николай? Тебе нравится? Мы многое умеем. Посмотри в окно.
На моих глазах окошко слегка приоткрывается. Видимое настолько реально, что поражает воображение. Конструкция, крепление окна не предусматривают такое положение. Его невозможно открыть в сторону от себя! Но нет же, окно то открывается, то закрывается.
— Николай, ты хороший парень. Мы не будем тебя больше угнетать. Мы будем тебе служить.
Окно тем временем открывается и вновь закрывается. Я осознаю, что, по сути, оно находится всё в таком же, закрытом положении. Просто, некто демонстрирует свои способности, вызывая схожие с реальными картины.
 Я вспоминаю начало зимы 2001 года. Года полтора назад мне подобное уже демонстрировали. Вещи в доме появлялись и исчезали на моих глазах. Они оставались на месте, но я переставал их видеть. Потом некто вновь делал их зримыми. Для меня это явление осталось тогда неразгаданным.
Сейчас незримый маг готов мне служить в неком деле. Что же мне предстоит? Мне не поясняют. В голове проносятся мысли, что я мог бы иметь, обладая такой возможностью, как делаться невидимым, внушать людям нереальные умозрительные образы и картины на расстоянии, не соприкасаясь с самими людьми. Можно управлять человечеством, можно делать хорошие деньги. Чего же хотят от меня?
— Николай, у тебя будут множество помощников. Сейчас я их позову. Это они внушали тебе мысли о самоубийстве. Это они показывали картины из серии ужасов. Они могут многое. Окно открывающееся — пустяк в сравнении с тем, что они могут, чем ты мог бы обладать. Оружие непревзойдённое без минуты у тебя в руках. Будут у тебя и помощники. Ты их не видишь, но лишь пока. Сейчас за свои издевательства они извинятся перед тобой.
— Николай, прости нас. Мы будем тебе служить. Мы же не знали, что ты с нами.
Двое незримых существ стоят передо мной. Я их не вижу. Происходящее так же не видят и окружающие люди. В отличие от них, я слышу и чувствую.
— Он что, не видит нас? — спрашивают представшие только что у того, кто появился раньше них.
Видимо, они проводят «руками» перед глазами, но эти движения я лишь чувствую.
— Он как-то по-другому видит. Он многое может. Вы будете ему помогать.
Такое ощущение, будто бы я уже с кем-то всё согласовал, и осталось разрешить лишь небольшие нюансы. Но я ещё пребываю в других плоскостях, которые невидимые мною сущности не могут обозревать. Им это пространство недоступно, потому они видят лишь то, что выделяет их спектр присутствующих в них и во мне энергий.
Песня за окошком уже давно не звучит. Я погружён в процесс непонятных действ. Живые чувства заблокировались, но мир прагматизма и ума я остро отслеживаю и чувствую.
— Николай, прости нас за всё. Мы не знали, что ты наш. Простишь нас?
— Пусть остальные тоже просят у Николая прощения. Видите что у него над головой? Будете ему служить.
Над головой я чувствую некую тяжесть. Он и не позволял мне мыслить живыми красками, вдыхать аромат живых чувств, видеть мир прекрасным. Я сейчас живу умом, и не могу соприкоснуться с живым миром. Я лишь догадываюсь о нём, знаю, что он где-то существует, рядом.
Мимо меня проходили люди, выходили на своих остановках, входили, рассаживались, заводили разговоры. Они проходили через тех, кто стоял в проходе, и они никак не мешали друг другу.
— Николай, прости нас. Прощения просим, — слышу я голоса на русском и чувашском языках.
Я начинаю понимать, что поток извиняющихся только увеличивается. Они проходят через двери вначале вагона и, извинившись, покидают через дверь в конце. Стоял ли поезд на остановке, двигался на полном ходу, значения для них не имело. Просто проникали через двери, не открывая их.
Этих сущностей непонятного пока происхождения очень много. Роста они небольшого. Наверное, с полметра, не более. На остановке выходили, входили люди, но это никак не меняло встречного им потока из тех, кто проникал в вагон, стоял в бесконечной очереди, просящих прощения. Далее всё стало ускоряться. Множество существ с невероятной скоростью влетали в вагон, извинившись, вылетали из него. Можно было бы сравнить это с ветром, только необычайно быстро всё проносилось.
Я хочу вспомнить ту песню, что звучала на выходе из Канаша. Я хочу осмыслить, что случилось с вечера. Я желаю соединить всё являющееся в единую картину. Умом одним сделать это мне не под силу. Он, скорее, мешал, чем способствовал развитию мысли. Решил сконцентрироваться лишь на том, что происходило в последние полчаса, с момента, как сел в вагон. Остальное слишком сложно для понимания, усвоения, потому оставлю на потом.
Итак, песня, что зазвучала в пространстве, лишь выехали из Канаша, превосходила по красоте во много крат те, которые я когда-либо слышал в настоящей жизни. Была ни с чем несравнима, но она уступала тем песням, что я слышал несколько часов назад на своём участке. Но по Духу она была близка к народной.
Я смотрю в окно, на проплывающий мимо пейзаж, знакомый с детства. Моя мысль увлечена разгадыванием, анализом происходящего, что оказалось не по нраву тем, кто хотел увлечь иным направлением в мыслительной деятельности. Бесконтактная манипуляция сознанием людей меня не влекла, не интересовала. Меня занимало обратное: как от рабства человеческую мысль освободить, чтобы каждый был над энергиями пространства властелином и президентом.
— Николай, почему не хочешь быть с нами, иначе мы будем ездить на тебе так же, как ездим на других. Будешь противиться — ты мертвец. Ты от нас никуда не денешься.
Я молчу. Мысль опять зашла в тупик.
— Николай, не противься. Нам не интересны уже работающие на «высший разум». Своя голова у них отключена. Ты нам интересен. Или с нами, или тебя ждут неприятности.
— Что молчишь? О-о, да ты покидал наши пределы… Смотрите, он о другом думает! Подождите, что-то интересное есть в его голове!
— Что там? Что там?
Я не могу отбросить мыслью тех, кто сейчас во множестве расположился в вагоне, надо мной в пространстве. Переборки вагона, конструкция никак не мешали тем, кого ни я, ни люди не видели.
— Он сегодня много что видел! О-о, это интересно! Николай, что ты видел в тучах? От нас ничего не скроешь.
Через отверстие в верхней части головы рассматривают то, что я наблюдал со вчерашнего вечера в своём огороде. Просмотр «записей» происходит в разных направлениях. «Кино» пока им нравится, вызывает живой интерес.
Происходящее протекает в ускоренном ритме, но за счёт увеличения скорости мысли я могу отслеживать мысли в тех, кто интересуется моими видениями, рассматривает эпизоды моей жизни. На ситуацию я не могу повлиять, ибо во мне разорвана связь с живым миром. Я был посредственным, равным всем людям, кто сейчас ехал в этом пригородном поезде, жил в этом безвременьи.
— Николай, что ты видел? Мы отчётливо видим людей из туч. Ты с ними разговариваешь… Стоп! Николай! С кем ты ещё разговаривал?! Вон Она, вон Она!
— Где, я не вижу её. Где Она? Это Она?
— Николай, с кем ты ещё разговаривал?! Ну, всё! Шутки кончились! Через две минуты ты умрёшь! Ты предал нас! Ты почему о ней ничего не говоришь! Ты почему прячешь мысли о ней! Смотрите, он прячет Её! Он уводит мысли о Ней! Он защищает Её!
— Николай, ты — труп! Только не сейчас, чуть позже. Сейчас мы всё изучим, рассмотрим. Ты, конечно, сопротивляешься, тем хуже для тебя!
Я прижимаюсь к окну. Силы тают на глазах. Мысли, воспоминания ночи, утра я, действительно, сознательно блокировал. Как они всё видят через незримое отверстие на макушке в голове? Наравне с ними, я тоже, как киноплёнку, отслеживаю пережитые с ночи события. Прокручивают сущности картину жизни вперёд, останавливают, возвращают назад.
— Ну, Николай! Ты приплыл! Тебе не жить! Ты погибнешь! С этим тебе не жить!
Бегущий мимо окна пейзаж не цепляет меня. Я сжат непонятным давлением. Тело скованно. Мне тяжело смотреть, внимать, анализировать. Тем временем незримые существа продолжают изучать то, что открывалось их взору через темя внутри моей головы.
— Вы слышите эти песни?! Вы слышите эти песни?! Николай, ты кто такой, чтобы Они тебе пели?! О-о! Смотрите, он тоже там!
— Где там?
— Он среди них!
— Он же в огороде.
— Да ты сюда смотри! Он тоже среди них! Убьём, убьём тебя, Николай. Так, сейчас сиди смирно. Через несколько минут для тебя всё закончится, лишь досмотрим, что у тебя происходило! Направо не смотри больше. Иначе умрёшь сразу! Так же сиди. Люди подумают, что перегрелся на солнышке у окна и умер. Никто не должен знать, что ты видел. Убьём! Скотина! Да он же ещё уводил наши мысли в сторону! Скотина! Убьём! Убьём!
— А что он обувь кинул здесь?
— Где?
— Да, вот кидает. Прокрути обратно.
— Он, что, дурак? Зачем кидает?
— Кто его знает? Язык у них такой был — образный.
— Он, что его знает?
— Знает. Смотри, какие он книги читал. Там, конечно, иначе сказано, но он свой вспоминал. Скотина! Убьём! Убьём!
— А чё он наверх всё время смотрит и плачет?
— Ты что не видишь, он «общается»? О, гад, а?! Да он ещё менял мысли для нас! Кто может понять, о чём они разговаривали? Может, оставим его? Пусть живёт пока.
— Николай, живой? Живой. Пусть поживёт. Подождите, да он же наш! Вон, с «главным» разговаривает. Может, не будем его пока трогать? Пусть сами разбираются.
— Ладно, Николай, живи. Только мы тебя пока уничтожать не будем. Жить будешь, но живым не будешь. Направо не смотри!
— Дайте нам посмотреть. Я не вижу ничего необычного. Ну, общается через нас…
— Через нас говоришь?! Смотри сюда! Здесь он нас выключил, не мы его.
— Откуда ты узнал?
— Ты видишь вот эти мысли? А эти? Ты можешь понять их смысл? Нет! А Николай понял. Не только понял, а передавал нам в искажённом виде, и мы этого не поняли!
— Не может быть! Мы же всех убрали, вычистили…
— Убрали… Это они нас убрали! Так, Николай, скажи нам, о чём вы общались, и мы тебя в поезде убивать не будем. Ты всё равно мертвец. Нельзя людям ЭТО узнать и остаться в живых…
— Чё он молчит?
— Думает. Мы же его сейчас стянули. Жить хочет, скотина! Так, давайте ещё подрежем его. Всё-всё, хватит, а то сознание потеряет. Мы его помучаем! Скотина! Сейчас главный придёт. И нам за него достанется! Не уследили…
— Николай, что за столпотворение возле тебя? Весь ад собрал, сковал? Что интересного в тебе нашли? О-о!... Да, интересно. Провести меня хотел?!
— Он, там, с кем-то ещё общался, мы не уследили…
— Вижу…
«Главный» просматривает в отверстие в моей голове жизненные картины гораздо быстрее, причём не только то, что случилось с вечера, а просмотрел всю жизнь. Заняло это доли секунды. Заинтересовало его и моё детство. Обладая большими возможностями, он улавливал и известные лишь ему нюансы, недоступные его сподручным. По ходу его просмотра я успеваю объять направленность его мысли. Картина стала проясняться, и я обрёл утраченные силы.
— Кто вернул Николаю мысли?
— Мы не возвращали, он сам берёт, скотина! Сейчас мы его…
— Так, значит, ты, Николай, из детства многое взял, вспомнил? Хорошо-о. Подумаю, когда убрать тебя. А мог бы жить…
Я опять начинаю утрачивать сознание. Находит ограниченность в мыслях. Я, можно сказать, тупею на глазах! Мне страшно! Страшно не от того, что могу умереть, но от того, что мне открылось! Меня хотят лишить части разума, сделать умалишённым! Мне стала понятно их дальнейшее решение, вывод. «Главный» ничего для меня не явил в мыслях, но я уловил его наказ подчинённым: через несколько минут я должен лишиться энергий разума, стать сумасшедшим.
— Смотрите, смотрите сюда! Он понял, что мы хотим с ним сделать! Откуда он прочитал?! Опять ожил, скотина! Скажите главному…
— Вижу, вижу. Я в Америке сейчас. Сейчас буду. Так, что там? Считал он? Николай, ты меня удивляешь. Зачем сопротивляешься? С такими знаниями тебе не дадут житья нигде, никто! … Так, хорошо-о. Продлю твою жизнь, но ты сам не захочешь жить в слепом, программируемом мире. В вашем мире сделаем так, что тебя в первую очередь не услышат твои друзья. Непонимаем будешь, если пожелаешь рассказать. А здесь… Здесь те, кого ты сейчас не видишь, всё последующее время через окружающих людей, родных, близких, друзей будут стирать тебя, где бы ты не находился, с кем бы ни общался. Сделаю так, что знать это и осознавать будешь, но не сможешь объяснить силу нашего влияния даже на новых своих друзей. Будешь жить видимо для всех, но окружением же растерзан…
— Ушёл главный. Давайте посмотрим, чё там у него. Мы же такое никогда не видели. От, скотина! Скотина! Чё тут думать, убить и всё. Зачем нам такие нужны… А зачем он главному?
— Николай, расскажи, что ты ещё видел? Кого ты папой, мамой называешь?
— Да, вы ему мысли верните. Он и так уже умер почти. Так, хватит, хватит. Больше не надо, а то он нас самих из поезда выкинет или сотрёт. Николай, с кем ты ещё общался?
— Чё он молчит?
— О возможностях главного думает. Стяни ему руку, речь перекрой, пусть немым посидит, скотина!... Чё он тут сказал? Вы видите его, слышите? Слышите? Он что-то здесь про рассвет говорит.
— А дальше что, дальше что?
— Дайте и мне посмотреть. Главный что-то понял, я не понимаю. Спроси его самого? Он живой?
— Николай, ты живой?
— Живой ещё! Сопротивляется! Думает, как от нас избавиться. Вот, гад, а! Давай поваляем его немножко. Ноги тоже стяните, пусть покорчится… Главный сейчас появится…
И уже главный:
— Николай, ты осознаёшь своё положение? В своём мире ты с этой секунды дураком предстанешь. Не потому, что будешь лгать и фантазировать. С кем бы ты ни соприкасался, аналитический ум в тех людях на время будем отключать. Весь посёлок мною сейчас обработан. Сейчас займусь Буртасами и Вурнарами. Так, ну всё, порядок. Можешь рассказывать о своих приключениях кому угодно.
Я сижу, прислонившись головой к окну поезда. Все действия, общения мыслями происходят необыкновенно быстро. В реальной жизни это могло бы занять не один день. Силы во мне тают, иногда прибавляются. Горечь, боль заполняют меня. Жаль, что о том, что случилось с вечера, я не успел никому рассказать. Не успел поделиться и тем, что происходило более года назад. И жить мне ещё хочется, родить своих детей, подобных тем, которые обладали Божественной культурой, с которыми соприкоснулся несколько часов назад…
Через несколько остановок лишат меня энергий разума, движения, и на своей остановке я сойду абсолютным дураком. Если ещё смогу сойти. Руки, ноги плохо слушаются. Их всё время, будто бы за ниточки, подёргивают. В верхней части головы заблокирован живой источник, позволявший анализировать. Я медленно схожу с ума. Вот, я начинаю забывать эпизоды из своего детства, стирается память о лучших днях моей жизни.
— Хватит, хватит. Этого достаточно. Надо, чтобы он чуточку осознавал, что он теперь дурак. А-то, полные идиоты счастливы тем, что этого не осознают. Коттеджи многоэтажные, шикарные машины имеют, яхты, а знали бы кому они служат…
— Николай слышит..
— Пусть. Кто ему поверит? Речь, и вот это направление заблокируй… Всё хватит, хватит. Это оставь. Пусть понимает, когда через родных и друзей мы с ним общаться будем. Это ещё больнее, и хуже смерти. Пусть мучается, гад! Мы ему поверили! Столько ему продемонстрировали, давно бы управлял людьми, а он не хочет. Больной, сразу видно. А главный зачем-то оценил его…
— Ты зачем про главного заговорил? Он сейчас его представит. Он же всё равно сильнее нас ещё, и главный явится…
— Николай, ты зачем меня отвлекаешь? Я могу казнить, если меня без особой необходимости вспоминают. Что?! Это твои проблемы, что тебе обо мне напоминают?!
— Вы чё над ним издеваетесь? … Смотрите, смотрите сюда, в его энергию чувств. Он не поверил, что ты за главного подыграл. Он не видит нас, не различает, а как-то и его чувствует... Подожди, да они разговаривают между собой как-то по-особенному, без нас! Скотина! Давай убьём его. Люди скажут, что умер от сердечного приступа. Вон, видите у него сердце больное.
— Сильно не дёргай за сердце, а то и правда, умрёт ещё… А о чём он в огороде с главным разговаривал?
— Не пойму я. Кто их знает…
— Дай, я посмотрю. О-о, а чё он всё в небо смотрит?
— Так, смотри внимательнее...
— Люди какие-то. Он чё, с ними разговаривает, там? О чём он разговаривал?
— Дайте и нам посмотреть? Дайте и нам посмотреть.
— Не видно, чтобы он нам зла желал. Отпустите его, пусть живёт. Николай, живи. Ты нам зла не желал, и мы тебе зла не желаем. Мы тебе добра хотим, потому, как только ступишь на перрон, ты умрёшь. Зачем тебе дурачком жить? Ты нам понравился, поэтому тебе лучше умереть. Других мы долго через врачей мучаем. Но ты понравился. Никто так долго не мог продержаться…
— Ребята, пусть Николай умрёт на перроне. Он всё-таки какое-то время был нашим другом. Вы посмотрите, как он выходил из разных ситуаций в жизни. Никто бы не додумался… Он живой? Ребята, да он умирает! Отпустите, отпустите его. Отойдите от него! Вы что, забыли кто мы? Он же уже столько находится в нашем поле, что сейчас умрёт!
— Он умирает, он умирает!
— Что делать будем? Надо, чтобы он о нас не думал, забыл про нас!
— Это уже невозможно! Анализировать он уже не может.
— Ребята, надо что-то делать. Он нам понравился. Пусть Николай живёт, и при жизни мы ему будем помогать…
— Да замолчите вы! Видите, уже и пот его пробил. Сейчас он умрёт. Надо нам замолчать, чтобы он отвлечённо думал… Николай, не думай о нас. Думай о чём-нибудь другом…
— Он слышит?
— Да, слышит. Это хуже для него. Лучше бы не слышал. Сейчас умрёт. Даже до посёлка не доедет. Что мы сделали с ним, ребята?! Давайте поможем ему. Как можем помочь Николаю? Может, песенку споём? Давайте споём. О-о, посмотрите на него, заулыбался!
— Понял теперь, Николай, что тебе надо делать?
— Силы прибавились у него. Смотрите, силы прибавились. Вот наивный. Он полагает, что будет жить. Пусть улыбается, а то никто не поверит, что дурак!... Эх, Николай! Хорошим ты был человеком. И лучше бы ты не жил вообще. Ты себя представь умалишённым... Он ещё сомневается в наших возможностях. Надеется на что-то. Ребята сделайте его, как в Вурнары приедем, дурачком. Пусть выскочит там, побегает с улыбочкой… А то сомневается в наших возможностях. Он, вообще, понимает, кто есть мы?
— Нет, он наивно полагает, что мы — духи умерших людей.
— Николай, не обижай нас. Хочешь убедиться в нашей силе? Вот, смотри.
Проехали «Техникум», и теперь подъезжали к Вурнарам. Мой рот выдаёт без моих усилий подобие простоватой улыбки. Я сам внемлю говорливым существам, и отмечаю, что любое их слово сказывается во мне ужасными болями в голове, в различных местах тела. Конечности сжимаются или ослабляются. Самое страшное, что я практически лишён возможности анализировать. Во мне оставили минимум чувств. Я и, правда, чувствую себя дураком в привычном большинству понимании. Но во мне оставили капельку живых чувств, которая позволяла это осознавать, но не давало возможности управлять сознанием, телом!
Я схожу с ума. Через две остановки меня ждёт участь, которая наиболее страшна из всех возможных. Уж, лучше мне не жить! Но они, возможно, этого и добиваются, чтобы я покончил с собой…
— Смотрите, он ещё сопротивляется?! Что будем делать? Мы его столько развлекали сегодня, что даже в обычном состоянии он ничего не поймёт. Пусть живёт. Будет рассказывать всем, что видел, наивно полагая, что его услышат. Каждому внемлющему будет рад, считая, что это пробудит в людях мысль…
— А что, он не сможет передать?
— В таком состоянии, нет.
— А если…
— Если опять сбежит, то остальные люди от нас не сбегали. В этом случае, он будет видеть, слышать, осознавать, как мы будем в людях тут же зёрна истины стирать, и через них же ему же отвечать. Это ещё больнее. Нет у него выхода никакого, независимо, оставим ли его дураком, обычным человеком, или при полной памяти, что с ним происходило. Нелегко тем, кто в мышлении опережает человечество…
— Он хочет остаться обычным. Сам говорит…
— Он ещё разговаривает? Хорошо… Мыслить уже не может. Прекрасно! Справились мы со своей задачей?
— Может, ещё, что ему продемонстрируем, чтобы ещё больнее было? Как с президентами управляемся…
— Пока хватит, подождём. А то и вовсе здесь же с ума сойдёт от безысходности. Он же не понимает, что политики все в наших руках, учёные… Помучаем немножко. Не каждый день на таких нарываешься. Одно удовольствие с ним. Столько никто не выдерживал… Так, Николай, ты что, оживился?
— Он про песни в саду вспомнил…
— Да, он не только вспомнил! Что он делает?! Николай, не дёргайся, гад, убьём иначе! Ты понимаешь, кто мы?!
— Нет, не понимает. Откуда? Мы же стёрли эту информацию. Не осознаёт… Смотрите, опять оживает!... Николай, не смотри направо!
Пока слушал весь этот самоуверенный монолог, мне удалось найти слабые звенья. Не привлекая внимания скачками мыслей, я постепенно начал раздаваться в других спектрах чувств. Уже знал, что особого скачка эмоций допускать не надо.
 Вот, опять я начал оживать. Стараюсь смотреть на всё осмысленно, но мне пока это не удаётся. Пейзаж за окном для меня всё равно, что мёртвая картина. Но я это уже осознаю! Пусть не чувствую природу, холоден к ней, но я могу анализировать! Эта способность даёт небольшое преимущество перед теми, кто меня уже списал.
 Так, что у нас в вагоне? Хорошо, в Вурнарах в этот не сели знакомые. С ними я уже не смог бы заговорить. Энергия речи заблокирована, могу являть небольшое количество слов, но они не достаточны даже для примитивного общения.
Почему мне нельзя смотреть направо? Почему я от этого умру? Что справа в окно увижу я?
— Он смотрит направо! Николай, тебе кто разрешил?
Вид был знаком мне с детства. Пешком были исхожены мною не раз. Были свои любимые участки между Вурнарами и моим посёлкам. Мелькающие деревья и кустарники я начал воспринимать! Силы прибывают! Я начинаю полноценно жить!
Вдруг полилась песня. Обычная песня, звучавшая, наверное, столетие назад. В ней упоминался какой-то царский генерал. Параллельно родилась ещё одна песня того, наверное, времени. До моего слуха всё это доносится через растения, что мелькают за окном.
Я вижу уже осознанно материальный мир. Я слышу все звуки нашего мира! И по-прежнему слышу тех, кто для большинства невидим! Песни звучат как-то обрывками: то в нормальном ритме, то сжато, то ускоряясь. Сообразно скачкам чувств во мне звучали песни за окном поезда! Приближается мой посёлок.
— Николай, чувствуешь, у тебя нет ног? А если вот так? Нравится?
— Пусть пока сможет стоять, ходить на ногах. А когда занесёт ногу, чтобы ступить на перрон, отключим функцию движения. Пусть до дома добирается ползком. Ещё людям внушим, что пьян.
— Если кто-нибудь пожелает помочь довести его?
— Нет, перекроем эту мысль. Пусть сам ползёт… Так, встал он, идёт.
На перрон вступал с ощущением, будто бы шагаю в бездну. Наверное, от того чуть не упал. Конечности пока слушались. Надо в мыслях убрать весь этот балаган. Если полтора года назад я справился со всем этим, должен и сейчас устоять. Лишь бы не сойти с ума! Остальное всё переживу, даже те мысли, что уже внушены подконтрольному большинству посёлка. Страшно жить в программе, и пытаться не только выжить, но и пробудить других. Как?
Несмотря ни на что, надо всё перетерпеть, и оставаться открытым по отношению ко всем, неважно, кто, что обо мне думает. Иначе мне нельзя. Не могу я увеличивать собой пространство злобного.
— Вот негодяй! Он ещё хорошо хочет относиться к тем, кому мы навязали предвзятое отношение к нему из будущих событий, которые ещё не случились. Люди этого не знают, и даже не поймут, отчего их любимец в их глазах вдруг сделался словно какой преступник… Из всех жителей посёлка ты, Николай, нам лишь интересен. Хочешь знать почему?
— Ответь, видишь, Николай заинтересовался.
— Все идут туда, куда мы направим. Ты один непокорный. Знал бы, сколько таких, каких, ты…
— Не говори, всё равно не поверит. Видишь, как избирательно он мыслит! Сволочь! Давай порвём его, пока на улице. Пусть люди понаблюдают за дурачком. Бегать опять заставим. Всё равно он не сможет людям ничего о нас объяснить. Прекрасно понимает, что не людям он будет мысли доводить, а прежде нам — в людях… Эх, Николай! Печальна жизнь всеобъемлющего, не правда ли? С кем бы ты ни говорил, ты будешь говорить с нами.
— Да, хватит пока, а то, видишь, он жить уже не хочет. Покончит с собой, с кем мы сможем ещё поупражняться? Все остальные неживые. Что внушим, то и делают… Слушай, Николай, послания человечеству ты перерос, и отказался их принимать. Лечить людей не хочешь, наших товарищей в людей внедряя. Давай, мы тебя на работу в разведку определим. А что? Во всех странах разведка на нас работает, а ты со своими устремлениями попытаешься всё это изнутри разрушить. Посмотрим, кто сильнее будет. Другого варианта нет у тебя. Без денег жить не сможешь. А любая работа она на нас получается, и ты это уже знаешь. А в разведке ты неоценим….
— Вот наивный. Смотрите, он сейчас спецслужбы представил… Николай, ты не понял. В действующих разведках тебе делать нечего. Это всё наши люди. Мы тебя будем контролировать, создавая разные ситуации. Ты всё равно не сможешь жить прежней жизнью, а иную ты не знаешь. Всюду клинья у тебя. Ты будешь искать ответы, а мы тебя со своей стороны через людей от них отводить. Хорошая для нас живая игра длиною в твою жизнь.
Я вхожу во двор. Мама была в лачуге.
— Мама съездил в Канаш. Всё нужное мне успел за несколько минут.
— Хорошо. Билет в Екатеринбург купил?
Я тут только понял, что наметившаяся поездка на неделю в Питер с Людой не состоится, и можно было предварительный взять билет до Екатеринбурга. Ладно, время есть ещё.
— Сразу в день отъезда куплю. Сейчас в ту сторону проблем с билетами нет.
— Кушать будешь?
— Ага, не мешало бы.
Аппетита нет. Меня накормили уже на годы вперёд. Как всё это осмыслить, увязать в единую картину мирозданья, в котором материальный мир был взаимосвязан с другими измерениями?
— Николай, ты знаешь, чью пищу сейчас употребляешь? Знаешь, чей пьёшь чай? Ты знаешь, что всё это — наше?!
Я слушаю довлеющее многоголосие. Пытаюсь искать, сканировать в пространстве, то светлое, что тоже незримо нас окружает и всегда присутствует. Оно ненавязчивое, нетребовательное, потому доброе, безусловное. Мне показалось, что я чувствую слабые токи в пространстве, лёгкие касания. Будто бы мне говорят прогуляться. Куда ещё? Зачем? Будто бы в лес.
— Николай, давай договоримся так. Сейчас мы тебе будем задавать вопросы, а ты нам будешь отвечать, хорошо?
Сменили противники светлого тактику. В ходе такого опроса человека стирают. Витающие вокруг сущности методом направленного мыслительного действа внедряются в человека. Тоже самое происходит с людьми, кто сам с вопросами обращается к «высшему разуму». Потому нет ничего удивительного, что появилось множество предсказателей, «целителей», колдунов, шаманов. Их попечители уже живут в них самих.
Будущее и прошлое и так легко раскрывается, но только в случае самостоятельного осмысления смысла жизни, предназначения. Мне сейчас не до игр в тесты, ибо знаю, что за этим стоит…
Значит, те, кто хочет моей полноценной жизни, осмысленных деяний во всём, хотят, чтобы я наведался в мой любимый лес. Мне, правда, хочется встряхнуться, скинуть это оцепенение. Дома находиться невмоготу. Я знаю всё наперёд, что родители, знакомые скажут через минуту, час, год. К тому же, ещё в кедровке страстно хотел увидеть, пройтись по родному лесу…
— Николай, какой ты неблагодарный. Ты пользуешься нашими предметами. Ты кушаешь нашу пищу. Ты ездишь на нашем транспорте, и хочешь нам противостоять. Что ж, попробуй. Один ты ходишь среди полуживых, тем нам и интересен. Помнишь, как ворвался в наш мир? Никто от тебя уже этого не ожидал. Похоронили мы тебя тоже, но, оказалось, рано… Ладно, походи пока, походи.
Выйдя за ворота, мысленно прошу, чтобы не встретить никого на пути. Стыдно смотреть людям в глаза за несколько разгульных отпускных дней. Хорошо, никого не посвятил о планах в отпуске, за исключением Саши Михайлова, но и он ничего не понял… Трёпку не я тёмным задал, а они мне. А в остальном я многое приобрёл. Теперь не один год буду осмысливать, что случилось. Как всё произошедшее связанно с моими мыслями, желаниями, мечтами?
За Мигаварским прудом, огибая строения Саши Николаева, углубляюсь в лес…

Кто стоит над президентами?

Ступив за первые деревья, останавливаюсь. Шум леса несколько необычен, но я не обращаю на это внимание, ибо новые звуки я ещё плохо считываю, не осознаю их происхождение, природу.
— Николай, ну вот, отлично. Сам выбрал место, где будешь умерщвлён. А что? Прекрасное место. Лес любишь, да и никто не увидит, как в муках будешь умирать. Помнишь, ты обещал это сделать без стонов и криков более года назад? А мы полюбуемся на тебя.
— Может, оставим его. Пусть живёт. Видите, и так он уже разлучён с живой жизнью. Понимает, что из программы выбивается, а дальше что делать, не имеет представления.
— Он ищет мысли в идеях Анастасии, скотина! Мы его и всех последователей её идей в первую очередь сотрём, уничтожим через программу и наших людей. Будут противостоять, усилят нас же. Нет у них выхода.
— Смотрите, он считает, что есть. Давайте поваляем его, что тянуть?
Ноги при ходьбе стали запутываться, а в руках и в теле появились некие самостоятельные силы, которые меня скручивали. Я хочу не только жить, найти выход из создавшегося положения, но хочу найти ответ. Ответ должен заключаться в мысли, которая не только развязала бы данную ситуацию, но увлекла и живые потоки пространства, и этих сущностей в один водоворот, в одно русло.
— Николай, как со знакомыми будешь жить? Ты уже чувствуешь события, которые тебя ожидают? Ты ещё в посёлке никому ничего не рассказал, а в людях к тебе уже сформировано пространство предвзятого отношения. Что делать будешь, зная это? Разве ты не мертвец? Не-е-т, тебя уничтожать будем постепенно, заживо, лишь раскроешь рот, чтобы рассказать о нас. Но ты нас не знаешь. Нельзя нас объять и остаться в живых!
— Смотрите, он ищет выход. Наглый, самоуверенный тип! Смотрите, как он борется за жизнь! Бесполезно, Николай. Лишь выйдешь из леса, всюду будешь видеть наших людей. Не больно ли тебе от осознания этого? Будешь видеть людей, которые заведомо будут считать, что знают мир, а ты подался в секту, и пребываешь в заблуждениях.
— Может, ещё что-нибудь ему продемонстрируем? Смотрите, он ожил, нашёл решение. Ну и что, Николай, что будешь по отношению к слепцам открытым? Они тебя и вынесут, сотрут. Ты же с нами же будешь разговаривать! Всё, что захотим, вложим в их мышление, родим слова и фразы в людях. Как поступишь ты?
В лес я углубился метров на сорок-пятьдесят, и метров на двадцать-тридцать от участка Сашука. Здесь, на освещённом солнцем участке, остановился. Мысль всё время в поиске и в рождении ответов. Пусть мои недоброжелатели тоже попотеют. Уже знаю, что им не по нраву любое самостоятельное движение мыслей. Опять я вспомнил стёртую информацию о том, что надо нарастить объём энергии мысли.
Лес полон весенних звуков, своей особой красоты. Пока все звуки материального мира я отмечаю лишь умом. Но вот наметились первые штрихи пробуждения чувств.
Лес начал тоже преображаться, меняться параллельно моему пробуждению, включению в процесс осмысления происходящего вокруг. Пространство вокруг меня раздалось. Я понял, что буду жить. По крайней мере, пока. Надо воспользоваться моментом.
Окидываю взглядом окружающие меня деревья. Берёзовая роща с детства меня влекла, манила своей белизной. Сюда мы после дискотеки приходили на костры. Здесь мы встречали рассветы. Сейчас кроме видимых очертаний деревьев чувствую некое невидимое оживление, что творится вокруг меня. Мне кажется, что на ближайших ко мне берёзах, на ветках, сидят русалки. Я чувствую их очень явственно. В жизни их ни разу не видел, но от пожилых был наслышан достаточно.
В начале прошлого столетия их появления на глаза людям были довольно часты. Но все встречи происходили в водоёмах, находящихся в лесу. Я же практически был в посёлке. Из-за деревьев видны строения и дома. К тому же, русалки обозначились не в прудах, до ближайшего из которых около ста метров, а на деревьях.
Я чувствую несколько необычно, чем раньше, лес. Я чувствую невидимую обычным зрением природу деревьев, трав, кустарников, и ещё каких-то существ. Пространство незримое живёт своей жизнью, но она взаимосвязана и с человеком. Наверное, так задумано Богом, и он хотел полноценной жизни Сына — Человека. А Сын отошёл от выполнения свойственных ему задач и сразу же потерял путь, знания устройства Вселенной, цепочки взаимосвязи материального мира с другими измерениями.
Теперь мне приходится пробуждать в себе утерянные знания с риском для жизни. Ведающие более не хотят проникновения в живые истины, и потому стремятся всячески свести с ума. Давление пространства очень сильное. Усилилась головная боль. У меня нет выбора. Если сейчас не решу эту задачу, в которой я не знаю, к чему должен придти, условий, и что дано, наверное, рано или поздно сойду с ума. Всюду одни лишь непонятности. Но мне хочется не только выжить в этой борьбе, но и найти тропинку для новых мыслей.
Высказывания Анастасии мне более, чем понятны. Мир действительно живой. Земля — живой организм. Надо думать, что и солнце — одно из самых наиживейших, прекраснейших созданий разума…
— Николай, здравствуй! Солнце я. Конечно, я — живой.
Мне показалось, солнце заговорило со мной. Голос тёплый, насыщенный юноши или парня. В оттенках чувств улавливалась безусловность. Солнце своей фразой не нарушал моего пространства! Он, Солнце, был, есть. Слова его меня как-то приободрили, вселили некую Вселенскую мудрость, которая тут же осела во мне, но я не знал, как ею воспользоваться, когда, и где применить.
Давление со стороны моих противников усилилось. Дальнейшие мои действия прописаны где-то в пространстве, есть подсказки, но их еле уловимый ток мне тяжело считывать. Мне мешают, угрожают, стирают память, наработки прошлого года. Я, как бы, иду в мыслях туда, не зная, куда. Мне не хочется бродить по миру умалишённым, и мне остро хочется жить! Жить полно, вне программы.
— Николай, твои усилия бесплодны. Ты погибнешь. Всё кончено для тебя. Через минуту, другую ты сойдёшь с ума, или же сгоришь. Иди домой, не противься. Успеешь, если побежишь, добраться до дома прежде, чем лишишься последнего ума.
Я слушаю, но стараюсь не уходить в эти слова, обладающие магнитом, притягательной силой, высасывающие последние силы. Концентрация внимания на солнце придаёт мне сил, возможности не только удержаться на волне осмысленности, но и пробираться к неким истинам, имеющимся во мне, в пространстве, но упорно кем-то блокируемые.
Я смотрю в сторону солнца. Его скрывают кроны деревьев, но это мне не мешает его слышать, чувствовать. Он пытается ненавязчиво увлечь мои мысли, тем самым вырвать из мёртвого измерения, но для этого я должен нарождать в себе энергию мысли. Меня всё время подавляют, отворачивают мысли в противоположную сторону.
— Николай, упорствуешь зазря! Ты не представляешь, к чему это может привести. Ты хочешь сотворить конец света? — громогласный голос слышу уже со стороны солнца. — Мог бы жить, Николай, но теперь — не будешь.
Где-то рядом со мной вьются, живут живые мысли. Они всегда подвижны, и мне удаётся лишь время от времени с ними соприкоснуться, но и этого хватало, чтобы я на время прозревал, восстанавливал силы, память. Через секунду вновь меня поглощали, стирали, рвали силы.
Живые мысли всегда были промежуточными, и меня стала такая непонятность раздражать, выводить из себя. Тут же в пространстве произошли какие-то еле заметные изменения. Следствием явилось то, что русалок на деревьях стало много больше, и они меня стали вглубь леса мысленно приглашать. Однако в них я теперь уловил не игривость и доброжелательность, но некую затаенную агрессию. Они стали проявляться, перебираться ко мне всё ближе.
Редкие облака и тучи, двигавшиеся с вечера на юго-восток, теперь плыли в западном направлении. Моя раздражённость возымела следующий эффект. Солнце стало затягиваться, закрываться тучками и облаками. Не было бы в этом ничего особенного, если бы они не устремлялись к солнцу со всех сторон. Некто очень хотел закрыть солнце, которое по-прежнему пыталось донести до меня какие-то истины, но я их не понимал.
Вспомнив, что солнце воссоздаётся энергией чувств людей в момент любви, попытался собраться, возродить в себе былые некогда чувства. Небо очистилось на глазах от туч, и остались лишь редкие облака.
— Спасибо, Николай, — опять слышу Солнце я.
Ласковые слова полны некоей мудрости, не только благодарности. В них есть глубинный смысл, направление для мыслей. Я пытаюсь объять плотную ниточку, казалось бы, простых слов. Иногда мне удавалось найти, слиться с живой волной, и я наполнялся живым источником, который возвращал меня к жизни, к разумению происходящего. Но меня всё время пытаются сбить с мысли, ввергнуть в пучину безумия. Как это всё рядом, близко, и меня, практически, от жития в Ритме Земли, Бога и от безумия отделяла лишь хрупкая грань из энергий, которые были мне всё ещё непонятны.
Сдаться если, не продолжать эту борьбу за себя, я навсегда забуду то, что происходило, утрачу память, возможность анализировать, сопоставлять, сравнивать, и меня сделают безумцем, не помнящим далее этой жизни. Я стану одним из всех, утративших чувство самоосознания, родовую память, путь. Я не хочу этого! Страшно жить невидящим и неслышащим! Ещё страшнее осознавать, что ты живёшь среди…
— Николай, конец света для тебя наступил. Ты — прозрел, наконец-то, что жить в мире марионеток тяжелее, и проще умереть. Зачем борьба эта ненужная? Долго ты не протянешь, ты это и сам понимаешь.
Слова мужчины звучат с небес громовым раскатом. Только я понимаю, что их слышу лишь я один. По силе звучания голос гремел так же, как гром, но лишь для моего восприятия, слуха.
 Я прихожу в оцепенение, и снова находит на меня ограниченность в мыслях. Между мной и солнцем, на расстоянии пяти-шести метров возникает чёрный шар. Он пульсирует, закрывая собою солнце, то приближаясь ко мне, то двигаясь в направлении солнца, всё время, пытаясь перекрыть солнечный свет.
Шар иногда пропадал, потом появлялся вновь. Я смотрю, не моргая, в направлении солнца. В обычной жизни достаточно нескольких секунд, чтобы ослепнуть или частично утратить зрение. Между мной и солнцем есть какая-то незримая связь, которую чёрный шар хотел прервать. Всё кругом имело смысл, но я всё никак не мог ухватить некую закономерность, взаимосвязь.
Кто мне противостоит? Зачем мне всё это? Для чего на мою голову столько непонятностей? Что от меня хотят? Я обычный человек, и не могу оказывать влияние на массы. Никем не руковожу. Зачем мне все эти явления? Когда от меня отстанут?
— Ты не должен жить, Николай, только и всего… Не смотри на солнце! Не смотри на солнце!
В миг моего слияния с живым ритмом шар пропадал или прижимался к земле. Я наполнялся, раздавался. Необыкновенная радость, неземные чувства заполняли меня, и мне хотелось дарить этот мир, свет всему и вся, что живёт и совершенствуется на Планете Земля. Мне хотелось дарить любовь, ибо чувствовал, что бесконечно любим тем, Кто всё это придумал. Он тоже был вокруг, только я никак не мог Его понять. Он словно бы разбросал вокруг подсказки, но некто всё время Его перекрывал. Я тянусь к Нему в чувствах, в мыслях. Я вот уже рядом…
— Николай, не преступай границ, погибнешь, — раскатистый голос опять проявился с небес.
Солнце вдруг пошло вспять и зависло над крохотной полянкой, на которой я находился. Тучи и облака вновь набежали со всех сторон, и закрыли его. Это невероятно! Этого не может быть!
Наверное, некто играет с моим зрением. Понимаю, что предметы быта, вещи можно переместить, упрятать, но такое? Теперь со стороны солнца слышу слова и фразы. Только наполненность их противоположно отличалось от того, что я чувствовал и слышал прежде. Так, кто ещё есть между ласковым, нежным, безусловным солнцем и мной?
Тучи и облака вновь рассеялись, а солнце я наблюдаю там, где ему и положено в десять утра быть. Возникший чёрный шар опять бьётся между мной и солнцем. Его перемещения зависели от степени моей осмысленности. Мне не хотелось, чтобы в нарушении единого Ритма, это шар был между людьми и светилом. Уловил, что в чёрном шаре была сила, привносимая и другими людьми, а так же тем, кто хотел меня сейчас стереть с лица земли.
— Николай, ты всё равно не жилец, — раскатистый громоподобный смех звучит в пространстве.
Солнце вновь оказывается над полянкой, а тучи и облака со всех сторон, равномерно, приближаются к нему. Может ли в действительности быть такое? Вряд ли. Некто демонстрирует свои способности. Но всё происходящее — не в моём сознании, а является в пространстве! Меняются всё время свет и тень! Как это возможно?! Даже если всё видимое — иллюзия, то какими возможностями обладает тот, кто противостоит Богу?
— Видишь мою силу, Николай? Сильнее меня нет никого! Но ты мне понравился упорством. Поживи ещё чуть-чуть.
Эта фраза меня вычеркнула всего. Со мной играют некие силы, и получается, от меня ничего не зависит. Захотят, сведут с ума. Пожелают, подведут к самоубийству. Потребуется, умертвят. Так, кто я? Свободен ли я? Вот, возьму, и пойду сейчас домой, и пусть они…
— Иди, Николай, иди. Мы ждём тебя, заждались. Мы тебя не сразу умертвим, а ещё поиздеваемся над тобой. В муках умрёшь, скотина! Просто так от нас никто не уходил, и ты умрёшь, — въедливый голос на уровне моего плеча своей ненавистью был мне уже знаком.
Я остановился, ступив лишь шаг. Всё, я в западне. Что бы я ни делал, мне нет прохода. Ладно бы, я просто слышал, но я с каждым словом невидимых существ теряю силы! Связь с солнцем я уже не чувствую. Он был, есть сам по себе где-то в облаках. Отупение начинает меня медленно обволакивать. Вначале свет перекрывается в верхней части головы. Потом стала вся голова заполняться некой массой. Мысли о недоделанных дома делах, о поездке в Екатеринбург, рабочие моменты прочно угнездились во мне.
Чёрный шар стал многократно шире и устремился к солнцу. Между каждым человеком и солнцем жил этот незримый шар и отворачивал мысли людей от осмысления смысла жизни, бытия. Но он не был самостоятельным. Он питался людской энергией! Значит, кто-то перенаправил живую мысль людей в иное русло!
— Николай, зачем тебе всё это, если ты — уже не жилец! — теперь незримый громоподобный не так уверен в своих словах.
Ниточка осмысления, разумения каких-то явлений возвращала меня к жизни, а чёрный шар пропадал из поля зрения. Я мог свободно дышать, и на несколько секунд вновь соприкасался с живым временем. Всё это напоминало борьбу за выживание утопающего, которого водоворот увлекал на дно, но он всё же иногда всплывал, жадно хватая ртом воздух. Я тоже хочу выжить, остаться жить. Не только! Когда-нибудь, когда происходящее осмыслю, обязательно расскажу окружающим, тем, кто услышит.
Люде хотел вчера открыться, но было не суждено… Так, не Ольга ли с Людой появились сейчас с краю леса? Наверное, они меня видят. Лишь бы не подошли. Сейчас я не смогу с ними заговорить. Речь во мне частично заблокирована. Я не подберу достаточного количества слов даже для обычного общения. Последовательность желанных, осмысленных фраз во мне слагается необычайно быстро, но проговорить я их не смогу. Кто-то контролирует мою речь. Как мне это знакомо!
Более года назад я столкнулся с этим явлением. Некто может не только блокировать речь, но и рождать слова и фразы, являть их через человека. Как это происходит?
— Не волнуйся, Николай, для них ты уже умалишённый. Они же не знают, как происходит внушение выгодных мыслей, выводов. Хочешь, прикоснись к желанному мной движению мыслей.
Мне кажется, Люда с Ольгой решают: подойти ли ко мне или нет. Появляются в них мысли, будто бы я молюсь. Мне смешно и больно. Я не знал ни одной молитвы, и никогда не молился. К тому же они прекрасно знают о моём отношении к церкви. Уважительно отношусь к людям абсолютно любой веры, но искренно считаю, что Божий храм — у каждого внутри.
Слышание внушённых мыслей Люде и Ольге меня добивает окончательно. Я разваливаюсь на части изнутри. Больно осознавать, что ты — больной. Причём «здоровые» даже не осознают, что служат силам, противостоящим Богу. Если бы это было иначе, то люди приумножали бы Пространство Бога, а не разрушали его! Пока человек ломает лишь Божественную природу, ища во всём денежную выгоду и оправдание своим бессмысленным, разрушительным делам и слабостям.
Констатация очевидного подламывает меня. Слёзы обиды и горечи душат сознание. Мне не хочется жить. Зачем вся эта борьба, если, в итоге, люди не только не услышат меня, а будут ещё и надсмехаться? Может, сейчас всё и разрешить? Убеждался, ведь, в течение полутора лет, что людей живут. Нет ни одного, кто мыслил бы самостоятельно! Кто мне поверит?
Со стороны солнца пробился некий свет, отразившийся на листьях деревьев, на зелёной траве. «Солнечные зайчики, солнечные зайчики…» — проносится во мне напоминание о том, что в невидимой борьбе за меня всегда будут стоять горой те, кто мне дорог из глубин прошлых тысячелетий.
Нет, не одинок я. Есть где-то рядом Дева и мои далёкие первые родители. Есть в тайге Анастасия и её сын Владимир. Что же, предал я ту идею, которая явилась для меня спасительной? Надо продолжать жить! С собой не покончу ни за что! Всё перетерплю: и неприязненное отношение окружающих, и непонимание. Я же знаю, что люди сами по себе красивы, но их мозги уже обработаны, и они впали в программу. Надо мне пересилить ситуацию, найти выход. Было бы лучше, если Люда и Ольга почувствовали живые мысли и оставили меня, иначе, отвлечённый от осмысления, я сойду с ума.
В пространстве живая волна коснулась меня и увлекалась в сторону Люды и Ольги. Немного постояв, они принимают решение идти домой. Есть в них уже и чувства сожаления по поводу меня и боль. Простите, Люда и Ольга, когда-нибудь объяснюсь, лишь выживу.
Тёплые чувства придали сил. Солнце мне становится ближе, понятнее. Вот я почти обрёл себя, но усилились чувства со стороны обозначившихся опять русалок. Я, было, забыл о них. Слова с оттенками нагнетания страха слышу с их стороны. Опять они приблизились в пространстве. Их количество увеличилось в разы. Заговаривают со мной, завлекают в лес. Я не акцентируюсь на них.
Яркое солнце продолжает своё обычное движение. Казалось бы, всё как прежде. Так же шумят берёзы, стелется под ногами трава. Ветерок гонит тучи на запад, что является редким явлением. Птицы, забытые мной, обозначились своим пением. Вдоль леса Люда с Ольгой направляются домой. В них смешанные чувства. Мне не хотелось, чтобы в своих мыслях они поставили на наших отношениях крест. Я всё ещё надеюсь, что смогу довериться им, честно изложить о происходящем, подчеркнув, что мне самому многое непонятно, поскольку является всё впервые…
— Не услышат они тебя, Николай. Суета важнее смысла жизни. Ты будешь стёрт сейчас. В эту секунду.
Я смотрю на солнце. Слева от себя уловил слабое движение. Из-под земли выросли несколько человекоподобных существ. Наверное, они были с метр, или чуть ниже.
— Сейчас они накормят тебя, и ты вкусишь иные знания, — так же громок некто в небесах, кто хочет иного направления в мыслях во мне, продолжая стирать меня.
Нерешительно два существа, которых я отчётливо видел, подошли ко мне. Круглые, серые лица у них, что-то говорят. Есть схожесть в теле и в наружности с человеком, но и с обезьянами. Похоже, наговаривают, ибо произносят одни и те же фразы по нескольку раз. Приблизившись, замерли рядом с левой стороны. Я пытаюсь найти живое пространство, зная, что оно — тоже рядом, но только мне не удаётся в него войти.
Два существа, осмелев, вырастают передо мной. Взгляда избегают, отворачивая лица. В их руках вижу огонь. Ладони тянут ко мне, к подбородку, лицу. Огонь горит, охватывая часть моего лица. Температурного воздействия я не чувствую. Огонь холоден, не воспламеняет кожу, одежду.
Это было уже слишком! Существа исчезли, но через мгновенье вновь выросли. Огонь в их руках снова приблизился к моему подбородку. Слышу слова и фразы, но не могу их разобрать. Процедура продуманна, воплощена с целью не только отвернуть меня от осмысления бытия, но внушить понятные всем истины, явленные наукой. Научная мысль была мертва, и поддерживалась огнём вот этих вот существ, и ещё кем-то, кто был «Главным».
Сколько может продолжаться вся эта игра? Может, я уже сошёл с ума? В реальной жизни не может быть ничего подобного! Почему со мной это происходит? Наверное, всё дело в энергии и в скорости мысли. Скорее всего. Всё происходящее было следствием моих мысленных подвижек. Ничего не происходит просто так. Значит, я на шаг ближе к истине, чем не мыслящее большинство. А, может, напротив, в сторону ушёл? Что дают мне эти знания?
Явленные в саду события подтвердили, что центром Вселенной является Человек. Его Мысль способна задавать Ритм, свой, неповторимый. Этот Ритм рождает живые пространства, заполняя новой жизнью…
— Николай, ты ещё живой. Пока живой, — слышу я с небес громогласный голос Бориса Николаевича Ельцина.
Последнее меня совсем сбило с очередной попытки осмысления. Серые человечки, больше похожие на обезьян, более из-под земли не показывались. Я устал от всего, и решил идти домой. Когда-то всё равно должна наступить развязка. Лишь ступил из леса на открытый участок, солнце вновь сместилось и чуть приблизилось ко мне.
Что это за явление? Что происходит?
— Николай, ты знаешь, кто ты? Ты… , — далее голосом Бориса Николаевича идёт безудержный поток нецензурной лексики.
Я смотрю на солнце, не моргая. Если сохранить волну осмысленности, то это возможно. Главное, не потерять мысль — нить, не зазеваться, иначе можно лишиться зрения.
Снова набегают со всех сторон тучи, и солнце прячется в них. В пространстве идёт нешуточная борьба. Конец света, если он возможен, то уже состоялся для меня полтора года назад, когда я осознал, что мир, природа сложены иначе. Сейчас я лишний раз утверждаюсь, что в мире ещё много непознанного. И новые проявления, всё равно, что конец света для меня.
В поезде намекали, что могут управлять президентами. Вот, получил все подтверждения.
— Николай, — вещает «Ельцин», — будешь … страной … управлять? А Чувашией хотел бы? Сместим … Фёдорова … .
Я вконец растерян и смят. Кому верить? У руля российской мысли продолжатель дела Ельцина — Путин. Фёдоров — тоже демократ. Люди, не способные родить идею, но преклоняющиеся перед чужой, с новым поколением разрушат государство. Безыдейная страна не может жить и существовать долго, и однажды скатится в пропасть последняя держава из оплотов справедливости…
— Ты, Николай, много … на себя взял! Ты понимаешь, кто я?! Я тебя … сгною, — голос раскатистый гремит повсюду.
Он слышен со стороны солнца, но не имеет к нему никакого отношения. Просто, продолжают меня удивлять, ломать своими возможностями. Да и как не сломать, если президенты всех стран были в чьих-то руках лишь игрушкой. Что говорить о простых людях, чья мыслительная деятельность, осмысленность и вовсе отключена.
Меня, можно сказать, добили. Никому не нужна Истина. Точнее, её никто не услышит, ибо есть программа, в которой люди живут и существуют. Кто-то двигает людьми, и получает от живой игры великое удовольствие.
— Так, как, Николай, хотел бы … ещё пожить? — «Борис Николаевич» с небес продолжает матерными словами опускать меня.
Вся государственная машина, на которую я молился, ибо верил ещё в справедливость, рушилась у меня на глазах.
— Тебе … не нравятся мои министры? Ты кто такой … , чтобы мне противостоять? — продолжает «экс—президент».
Нет, не хочу я противостоять уже. Я просто не знаю, как жить дальше, кому верить. Не с кем поделиться, рассказать, ибо в людях уже есть внутренние проектировщики миропредставления, реформаторы мыслей, и они быстрее самих людей. Что мне делать? Как мне быть?
— Мёртв, Николай. То-то. Неча мне … устраивать концерты. Неча мне … тут исполнять, — всё так же громок Ельцин со стороны солнца.
Для многих людей нынешний президент тоже был, есть солнцем. А на деле — очередной ставленник тех, кто стоит выше президентов, и знает нити взаимодействия мыслящих энергий. Сам президент, действующий и последующие, не ведают о своих незримых покровителях. Мысль, направленная на претворение своих целей, своего виденья не позволяет соприкоснуться с кукловодами. Для этого надо определиться в предназначении Человека, Мужчины, Женщины, ведать мир и природу взаимодействия энергий и мыслить быстрее них. Без всего этого можно лишь воображать, что живёшь или правишь самостоятельно страной.
Значит, всё-таки, я на верном пути осмысления. Значит, я вошёл в то измерение, где есть материальному миру начало начал. Кто-то этого страшится, ибо человек, проникнувшись самоосмыслением, однажды разомкнёт замкнутый круг, и станет свободным. Мир встряхнётся от забытия. Станет понятной цель и смысл жизни. Болезни, преступность, войны уйдут в небытие…
— Раньше ты … уйдёшь в небытие, — полный ненависти и презрения голос старается смешать, сравнять меня с землёй.
Будучи на своей волне осмысления сделать это со мной не так-то просто. Выходит, всё видимое в действительности состоит из самодостаточных мыслящих энергий. Покой им не ведом. Они всегда в движении, и являют мысли, свои функции. Человека же сознательно ограждали от самостоятельного мышления, заставляя полагаться на воспитателей, учителей, чиновников, министров, президентов, учёных. Вся цепочка контролировалась на уровне мысли и энергий. Легко и просто было управлять «ельциным», «путиным», «бушем» и иже с ними.
Был путь иной, и он был явлен мне сегодня в моём волшебном, живом саду. Заключался он в знании счастливого образа жизни, во взаимодействии с живой Вселенной. Ритм был задан Богом и каждый желающий был в него приглашённым. Надо было лишь набраться смелости и в него войти. Я решаю идти домой. Я вновь раздался, прибавил, и был полон сил.
«Ельцин» угас, продолжал матюкаться, и грозил свалить на мои плечи небосвод. Я смотрю на солнце. Есть в нём что-то живое, неизведанное. Я пытаюсь заняться разгадкой. Вспомнилась мифология. Мне опять некто блокирует память и льёт угрозы. Вот, кажется, я только прозрел, каким должен быть путь развития, как всё в голове померкло. «Ельцин» вновь ожил.
— Николай, ты … совсем … ! Я тебя сейчас … , чтобы ты навсегда замолчал…
Солнце всё так же безмятежно проливало свет на всё и вся. Для него не было ни плохих, ни хороших, ни выгодных, ни ненужных, ни бескорыстных, ни продажных. Я любуюсь им, хочу осмыслить его безусловность.
— Всё, Николай, ты доигрался! — на этот раз звучит голос другого человека, и он слышен, казалось во всей Вселенной.
От солнца отошёл луч, и он стал расширяться. В пространстве прорисовывался солнечного цвета треугольник с острием в солнце, и он продолжал увеличиваться. Мне стало не по себе от видимого. Что происходит?
Несколько минут я наблюдаю необычное явление под угрозы незримого пастуха президентов, а значит, стран и народов. Луч уже охватил, примерно, пятую часть небосвода, и пошёл параллельно Земле, огибая его.
Мне становится страшно. Угрозы усиливаются. Де, я сотворил конец света, и мир теперь погибнет. Якобы, такое уже было, и на мне ответственность за конец света, который уже практически осуществился. Мне надлежит покориться, и тогда всё станет на свои места, пока ещё не поздно.
Луч, наконец-то, оторвался от солнца и, огибая Землю, скрылся из пределов видимости. Скорость его, надо полагать, была немыслимой. Изменения в пространстве никакие не повлёк. О расстоянии трудно было судить, но что это сотни и тысячи километров от Земли — однозначно.

Солнце…

Время приближалось к одиннадцати часам. Я иду домой, только другой дорогой, нежели пришёл в это местечко. Мне отчего-то становится весело. Некто любовно касается теплом меня, словно поглаживает, успокаивает, придаёт сил. Будто бы говорит, что будет всё хорошо, жизнь продолжается, и будет ещё краше день ото дня.
— Солнечные зайчики, солнечные зайчики, Николай, ты забыл о них? — вопрошает живо, приятным голосом Солнце.
— Ничего не бойся, Николай. Я с тобой, — продолжает литься красивая речь от Солнца.
— Мы ещё попоём и спляшем, Николай. Иди своей дорогой. Ты его знаешь, — напутствует ожившее для меня Светило.
— Какой дорогой? — спрашиваю я, почти в голос, поскольку мысленно у меня уже не получалось, ибо вместить свалившуюся всю красоту чувств на меня в одно мгновенье, объять я был не в состоянии, и не мог весь спектр чувств сжать в мысли.
— Какой? — вопросом улыбнулось Солнышко.
— Вот этой, Николай. Видишь её? Разноцветная она, прямая, твоя дорожка, — необыкновенно мягок голос Солнца.
Мне хочется отдаться всем естеством этому теплу и всё забыть. Хочется находиться в этой неге, пребывать в родительской любви, настоящей, ответственной, безмерной. Передо мной проявилась зелёная линия длиной метров на пять. Шириной — сантиметров три-пять. Мне следовало ступать по ней. Это не предлагалось, считывалось.
Я ступаю на линию. Она ровно ложится на траву по направлению к тропинке, что вела со стороны Мигаварского пруда к клубу. Я ступаю на линию. Она продолжилась, только полоса той же ширины была теперь жёлтого цвета. Я иду, и поглощён «своей тропинкой».
Другого цвета линия, после жёлтой, выводит меня на тропинку. Далее фиолетовая полоска ложится на петляющую дорожку. Линия прямая, потому она располагается на тропинке, а иногда — рядом.
Пунктир из разноцветных линий поворачивает в сторону клуба. Линии иногда прерывисты, и начало одной не всегда ложится в продолжение предыдущей. Значит, мои мысли не во всём последовательны, предполагаю я. Но мне нравится ступать на эти полоски. Мне приятно осознавать, что есть некто, кто всегда приходит на помощь в трудную минуту.
— Ты чувствуешь себя ребёнком, Николай. Хотел бы побыть ребёнком? — нежно вопрошает Солнце.
Я уже забыл о пастухе президентов. Я не слышу никаких угроз. Я более чем спокойно направляюсь домой. Есть в этом и некий смысл. Направляться домой можно и к себе, к своему безусловному Я.
Новая полоска стелется под ногами. Я забываю обо всех страхах, недомыслиях. Я, просто, всё знаю, пока есть кто-то, кто, словно за руку ведёт меня к некоей цели.
— Николай, помнишь свои детские игрушки? А помнишь, как в саду играли? А в строящемся доме?
— Да, конечно, помню, — слова во мне рождаются легко, свободно.
Я немножко стесняюсь своих мыслей, предположений, кто это может быть, оттого теряюсь. Но мне необычайно легко на Душе. Мне кажется, что в моей жизни всё теперь разрешится, а люди прозреют до осмысления жизни, и мне будет много легче, ибо серый фон недомыслия людей рвал меня и ломал судьбы всех людей. Я надеюсь на это, и верю в это. Мне кажется, что всё может случиться в один миг. Так же, как и меня, это тёплая родительская волна коснётся всех людей одновременно, и люди осознают, что шли не туда. Встряхнутся, по-новому посмотрят на себя, близких, окружающих. Возьмут в качестве ориентира человечные ценности: любовь, доброту, честность, бескорыстность.
Я с такой надеждой в себе подхожу к клубу. Линии вдруг пропали. Но зачем они мне? Я и так знаю дорогу к дому. Знают ли её жители нашего посёлка? Хочется верить, что в эту минуту, они чувствуют и слышат то же, что и я. Как легко было бы жить в мире, где устремления всех людей, абсолютно читаемы и прозрачны, едины. От своих мыслей, выводов я лучусь, улетучиваюсь.
— Николай, приглашаю тебя в небо. Сейчас спустится конь, и он умчит тебя ввысь, в небеса, — слышу я.
Я увлечён предстоящим действом. Конь на образном языке означает Мысль. То, что голос прежний, я отметил, но не заметил, что уже не осмысливаю жизнь, а включился в предложенный сценарий. Наверное, этого момента ждали, и продолжают уводить меня от осмысления, чего я пока не знаю. Я иду по улице Гагарина. Мне хорошо, что все давления для меня закончились. Думаю, что с этой секунды начнётся иная жизнь, спокойная, размеренная…
— Николай, ты взлетишь на небо на глазах людей. Ты готов к этому? Жди дивного коня.
Я иду с высоко поднятой головой. Новые горизонты открывает моя мысль. Я предполагаю перспективы от того, что в людях начнут происходить изменения. Я в этом им поспособствую, ибо начну делиться с теми непонятностями, которые у людей будут возникать на тропинке осмысления.
Пройдя по переулку, ступаю на свою улицу. Иван Александров — крёстный младшего брата Пети возится на улице с дровами.
— Николай, видишь дивного коня? Опустится когда, сядь на него, и взлетим в облака, — слышу я.
В небе появляются кони, зайцы, белки. Они похожи на тончайшие облака. Сбегают с неба вниз и у земли пропадают. Проявляются на уровне облаков, а может, из них и проистекают, и мчатся вниз. Они больше плоские и похожи на рисованные.
— Здорово! Бог в помощь! — здороваюсь я с крёстным Пети, поравнявшись с ним.
— Здорово. Спасибо. Домой?
— Домой, — отвечаю самодовольно я, вглядываясь в лицо знакомого с детства человека, пытаясь по взгляду уловить изменения, которые желал увидеть теперь в каждом встречном.
Наверное, с каждым соприкоснулись незримые силы, и мир для всех теперь стал понятен, открыв свои другие стороны.
— Николай, ну что, взлетел? — вопрошает некто с небес, со стороны солнца.
Только в голосе чувствую сарказм, насмешку, убийственную самоуверенность в себе.
Мир опять рушился на моих глазах. Из облаков по-прежнему проявлялись животные, лесные звери, но они меня уже не радовали. Я вновь был стёрт. Ожидаемые изменения не коснулись пространств других людей. Они случились во мне, и мне здорово подыграли! Когда всё это закончится?
— Никогда, Николай. Мы уничтожим мир людей, и ты будешь уничтожен. Одним из первых, лишь дойдёшь до дома, для тебя всё закончится. Поиграли мы с тобой, и будет. Вот и взлетишь на небо, Николай. Тебе и здесь мы не дадим прохода! Будешь вечным искателем своей тропинки!
Что мне делать? Как быть? Силы добра и зла попеременно опекали меня. Между собой они не смешивались, но во мне скрещивали свои шпаги. Так, где — я настоящий, самостоятельный?
— Нигде! Тебя почти уже нет! Я вижу всё, что с тобой происходило с вечера, и за это тебе не жить! — видимо, это «главный».
Он где-то высоко в небе, но он же сейчас вновь просматривает картины случившегося за последние сутки в отверстие в моей голове.
— Всё ясно, Николай. Сейчас тебя умертвим. Прямо на улице. Остановись перед домом. Зачем родителей смущать последними минутами жизни? Умри на улице, как подобает мужественному человеку, не желающему омрачать уходом из жизни своих близких. Немножко будет больно. Но через несколько минут для тебя всё закончится. Мы не прощаем тех, кто идёт по своей тропинке. Есть одна дорога, и человечество её пройдёт, свергнувшись потом в пучину…
Вот, гады! Чем же им насолило человечество? А я буду жить! Могли бы, давно умертвили. Запугивают…
— Николай, ты забыл, что у тебя открыт родничок? Ты излишне самоуверен. Ну что ж, для тебя земная жизнь закончилась. Постарайся смерть принять достойно, не кричи. Будет больно.
В отверстие на голове в меня влетают множество маленьких частиц. Их, наверное, миллионы. Они быстро-быстро заполняют голову, уже проникают в конечности, туловище. Это мне знакомо. Далее разорвут все связующие жизненные нити — энергии, и тело, забившись в болезненной конвульсии, перестанет быть мне идеальным домом.
Меня уже не держат ноги. Тело начало дёргаться. Я сам плохо соображаю, и уже слабо отдаю отчёт происходящему. Вот так бесславно заканчивалась моя земная жизнь. Успеваю считать внушённые мысли людям: по пьянке сошёл с ума, спился, умер. И донести не успел ни до кого, что со мной происходило. Обидно! Не потому, что умру, а от того, что остался не объявленным рассвет, от того, что не дал жизни новому Человеку, не двинул в осмыслении жизни людей ни на йоту… Что не двинул?
Я сейчас согласился со смертью, когда однажды перехитрил её движением Мыслей?! Ну, уж, нет! Пока не упал, буду бороться за себя! …
— Николай, не надо никогда отчаиваться. Когда Человек надеется только на себя, всегда приходит помощь: через друзей, знакомых, в виде новой, увлекающей мысли. Не бойся. Сейчас почистим мы тебя, всех их извлечём. Стой ровно, голову прямо держи. Позволь, я загляну в тебя лучом.
Солнце с юга подвинулось и замерло прямо надо мной. В отверстие на темени проникают тонкие стрелы внутрь меня. В голове стало светлее. Я смог свободно вздохнуть. Через несколько секунд во мне всё прояснилось. Забегали живые мысли.
Ниже колен в ногах и в ладонях скопились остатки тех, кто хотел меня умертвить. Они никак не хотели меня покидать, уплотнившись, создавая тяжесть в конечностях.
— Николай, смотри ровно перед собой. Сейчас я их извлеку. Чувствуешь, какие они большие? И как ты ещё живёшь? — голос знакомый мягок.
Света во мне много. Мне хочется вновь обнимать и благодарить этот красивый мир. Он был вечен, светел и прекрасен. А этих, что ещё остались во мне, сейчас я их… Подхожу к воротам, чтобы с улицы и из окна дома меня не было видно, начинаю приседать, делать разные упражнения руками. Через минуту из отверстия в темени выскальзывают те, кто не хотел меня добровольно оставлять.
— Николай, как дальше жить будешь? Твой канал открыт для всех. Все захотят в него заглянуть. Теперь тебе не будет покоя ни днём, ни ночью.
— Как же мне быть?
— Давай, подумаем.
— А может он как-то затянуться?
— Может, только ты этого сам не захочешь. Ты хотел бы быть, как все?
— Мне не по себе даже от мысли, что придётся жить в программе. Есть способы, как защитить себя от вторжения?
— Попробуй прикрыть рукой.
— Пробовал, — отвечаю я, не почувствовав шутливый настрой в собеседнике, — не помогает.
— Может, надо как-нибудь иначе?
— А как, я не знаю? Знал бы, воспользовался.
— На участке своём на всё найдёшь ответ, в себе, — отвечает то ли в шутку, то ли всерьёз незримый собеседник.
Солнце отплыло и заняло своё прежнее место на небосклоне.
— Николай, лови людей, — слышу я с небес шутливую, казалось, фразу.
В облаках появляются человечки. Смешно размахивая руками, широко ступая, они сбегают на землю. Один, второй, третий. Иногда они замирают на месте, и лишь убедившись, что я отслеживаю все их перемещения, продолжают бег к земле. Я смеюсь. Натянуто, неестественно. Жизнь продолжалась, и мне надо было жить. Где-то во мне хранилась отгадка, как защитить себя от вторжения в меня неких существ, которые заполонили всех людей, и хотели меня тоже собой увлечь.
Настроение хорошее. Я вполне обычный по внутренним ощущениям. По крайней мере, мне так хочется. Я вхожу в ворота. Но в мыслях события, случившиеся с вечера. Прошло лишь несколько часов, а по плотности явленного, казалось, минул век. В суете обыденности на черепашьих скоростях мысли как всё по полочкам разложить? Сколько лет уйдёт на осмысление? Многие тысячелетия пронеслись за короткий отрезок времени, вся история, живая, с людьми, и с их мыслями, деяниями. Далее, мне всё это вынужденно придётся омертвить — переложить на информацию. Значит, буду существовать вне времени живого пространства, в безвременьи…
— Николай, добро пожаловать в мир разрушения. Мы приветствуем тебя. Проходи в свой дом. Мы заждались тебя. Несколько минут без нашей опеки для тебя не прошли даром. Но что это тебе дало? Мир отживший рухнул для тебя в течение нескольких часов. Миру совершенному ты не соответствуешь, и не имеешь представления, как его возродить. Сил нет у тебя, увлечь людей идеей мирного сосуществования. Не лучше ли тебе не жить?
— Смотрите, он соглашается. То-то, Николай. Правда всегда за нами. Это Истина всегда непонятно где, а мы являем правду. Прав каждый человек. Прав по-своему и ты. Заходи сейчас в дом. В постель спокойненько ложись. Во сне тихо, мирно ты уйдёшь. Погулял без нас на воле, подышал, вдохнул вольных хлебов, и будет. Нельзя нас не воспринимать…
— Николай, не пугайся. Тебе это знакомо. Сейчас заполним мы тебя всего, и сегодня же все твои мучения закончатся. Зачем тебе мир живой? От него все беды и несчастья. Ты же убеждался в Кедровке и не только, что люди выражают лишь наши мысли и виденья? Зачем тебе все головные боли по изменению сознания? Людям комфортно в болоте неведенья. Ляг, Николай… Так, спокойно, спокойно. Это мы. От нас не спрятаться, ты же знаешь.
— Он чё, не понимает, что всё равно его сотрём? Чё он противится? Так, давай, всё он инертен.
В отверстие в голове вливается или проникают опять мельчайшие частички с мыслями угрозы. Вновь в голове отмечаю резкую боль, а за ней — ограниченность ума. Во мне быстро-быстро стираются произошедшие с вечера события. Всё это делается с наговорами, уже слышимыми в моей голове.
И, правда, зачем мне жить? Людей устраивает их отмеренная, разрешённая жизнь. Они выполняют функции по уничтожению Планеты, потому их не трогают. Они заведены, заряжены на разрушение, по сути, дети регресса, а я им же хочу некие истины вложить. Так, тогда для них действительно начнётся конец света!.. Но и я хочу жить. Только в окружении кого? Где? С кем? Может, и правда, мне не жить? Что толку от бессмысленного существования на встречных курсах, в противостоянии?
С лёгким оттенком свиста в меня влетают всё новые и новые мельчайшие частички. Мутнеет в голове. Уже тяжело дышать. В руках и ногах, во всём теле иную программу получают все микроорганизмы. Мысль моя быстра необыкновенна, и мысль разрушения завершит свои действа в течение нескольких минут. Рассчитанная жизнь на десятилетия, завершится через короткий промежуток времени.

Я — живу!

Я утрачиваю сознание. Сейчас забудусь, и новая волна навеет всю прожитую жизнь в этом теле, и я унесусь… Куда? Я сдался? Ну, уж, нет! На улицу, на воздух, и — движение: в мыслях, телом! Надо продолжать жить! Я же не успел о Звёздном никому поведать, о первых людях, о необычайных рассветах тех времён, о культуре первоистоков!
Конечности уже отравлены энергией распада, и они плохо двигаются, практически, живут своей самостоятельной жизнью. Надо преодолеть программу смерти, инерции. Выхожу вновь во двор. Далее куда? Мне надо двигаться. Передвижения все должны иметь смысл, иначе мне не перепрограммировать микроорганизмы со старения и смерти на возрождение.
Что может послужить смыслом моих дальнейших движений? Просто бег не изменит программу, и я уйду из жизни. Так, надо отвоевать время для жизни! Надо успеть дойти до Люды с Ольгой! Это должно отвечать иной программе — программе Жизни! Делиться информацией живой, значит, насыщать её, облагораживать, приумножать, пробуждать других! Рассказать, что случилось, передать, что я успел объять за это время. Даже если они не сразу поверят, то в любом случае эта информация пойдёт дальше, она будет жить в людях…
— Николай, наивен ты. Они тебя не услышат. Зачем тебе всё это? Не лучше ли забыться навсегда?
Голос мужской следует рядом, иногда взмывает надо мной. Страхи, что в меня вселили, теперь присутствуют в пространстве, но не во мне! Быстрее до Антоновых! Мне всё равно, к каким выводам пришли Люда и Ольга, главное, успеть пересказать то, что видел с вечера.
— Николай, для них ты остался пьяницей. Словам твоим они не поверят после вчерашнего. Да и сегодня в их глазах ты учудил.
Я на полпути останавливаюсь. Сомнения низвели меня всего. Собственно, на каком основании они должны верить мне? Доказательств существования миров у меня нет. Об энергиях знает лишь узкий круг лиц, и они же контролируют человеческую мысль, сознание человечества. Через президентов управляют странами. Всё на виду, даже мысли.
— Поворачивай домой, Николай. Никто тебе не поверит.
Куда мне идти теперь? Что делать? Безвыходная ситуация. Всё предопределённо, просчитано, заранее измерено. Но надо хотя бы попробовать!
— Попытайся, Николай. Убедишься, что уже для тебя всё кончено. Некому тебя будет воспринимать.
Подхожу к Антоновым. Мне за предыдущие пьяные дни стыдно. Но сейчас не до этого. Надо перетерпеть, пересилить. Лишь бы Люда с Ольгой были дома!
На мой резкий свист никто не появился. Чувствую, что девушки дома, но они не выйдут. Они мне уже не верят! Раз за разом я оглашаю окрест свистом, но бесполезно. Пусть! Поделом! Не надо было пить, впрягаться изначально в разрушающую программу! Ведь, изначально я исходил из этой разрушительной мысли! Что оставалось разрушению делать, когда я сам предоставил ему неосознанно формировать события, то есть выполнять ему добросовестно свои вселенские функции. Кого мне обвинять теперь? В том, что случилось, я — программист и заказчик! Исполнители все предстают передо мной уже не один день. Как во всём происходящем разобраться?
Так, а сейчас я ещё могу управлять телом, сознанием. Замечательно! Самостоятельное мышление продлевает жизнь. Насколько? Насколько я получил заряд, аванс? Пойду-ка, я домой мимо сада, принадлежащего лесничеству. Прогулка по лесу придаст новых сил, навеет новые мысли.
Обойдя заборы, углубляюсь в лес. Стараюсь смотреть осмысленно, наполняющим взглядом. Мне кажется, в деревьях мелькают еле видимые зелёные шары. Они слегка пульсируют, переливаются, и они — прозрачны. Чувствую мысли в них. Они перемещаются параллельно за мной или возникают впереди меня. Траектория их движения должна зависеть от моих мыслей. Пока же я не уловил этих закономерностей.
Поравнявшись с садом, вижу жёлтые шары, фиолетовые. Мне же больше всего пульсацией, прозрачностью понравились зелёные. Угрозы они не несли, и я не стал заниматься разгадкой. Рано или поздно я всё равно должен увидеть другие измерения. Просто, это вопрос времени. Знаешь мир — обладаешь ясновидением, который не является даром свыше, а нарабатывается осмыслением.
Обогнув сад, поворачиваю в сторону посёлка. Голосов не слышу, лишь шары сопровождают меня с какими-то мыслями, но я их не понимаю. Ну, ладно, хоть так. Весна прохладная, но всё же красивая, желанная. Столько мне подарила, принесла. Спасибо тебе, Весна!
Открылась взору любимая школьная поляна. Я обожаю эти места. Я люблю эти берёзы, лес. Как красиво вокруг! Ещё красиво от того, что в мире столько непознанного. Есть, куда направлять мысли, а значит, жить. Так, я живу? Я — живу!

Назад в программу…

По школьному переулку спускаюсь на родную улицу. Я полной грудью вдыхаю аромат весны. Я отмечаю всё вокруг, даже самые мелкие детали. Как богата, полна жизнь! Она прекрасна! Я остро её чувствую, и знаю её вкус. Я знаю ей цену — бесценна!
Я снова радуюсь тому, что вижу. Я просто рад от того, что сегодня солнечный день. Рад от того, что я — просто, есть. Меня слушается тело. Я могу направить мысль, куда захочу. Я осмысливаю жизнь. Мне не запретит мыслить даже президент…
— Уже запретили, Николай.
— Как запретили? — не удержался я, вступив в диалог.
— Пока шёл по своей улице, ты наелся энергии распада. Всё, что выхватывали твои глаза, несут хаос и разрушение, не единство мыслей, созидания устремлений. Тому, что ты радуешься, есть тоже определение. Оно не достаточно, чтобы противостоять нашим представлениям. Ты, отныне, будешь тоже жить в программе.
Наверное, хотят меня в этом больше убедить, чем реально могут оказать на меня влияние. Видимо, смирились, что чем больше на меня оказывают давление, тем больше я ширюсь, ведаю, и им за мною ни за что не угнаться…
— Неправ, Николай. На днях тебе на работу. Своими знаниями ты поверг бы многих в шок. И скажи, кто тебя услышит? В Кедровке Герасимов, Харудинов, Метцгер иль Андронов? В посёлке к тебе прислушается Николай Иванович, а в Буртасах — Рыжова Валентина? Тебя примет Президент Фёдоров? Ты объёмнее в знаниях, а прокладывать будешь между людьми не телепатическую связь, а понятную всем — проводную. Вновь будешь работать ты на нас. Откроешь рот, чтобы заявить о нас, о телепатии, о других мирах, будешь в глазах людей лишь жалок и смешон, и не единожды ими же распят.
Я внемлю разумным доводам, и не могу с этим не согласиться.
— Хорошо, что предлагаете вы?
— Гм-м, наше предложение ты тоже не услышишь, но всё равно будешь делать то, что мы хотим. Вернёшься ты в программу, поскольку иначе жить ты и не сможешь. Понимаешь, если ты будешь жить, будешь нами же заряжен.
— Зачем мне всё это говорите?
— Понравился ты нам, Николай, упорством. Мы будем тебе и помогать, и с ног валить, когда будешь забываться, кто на белом свете главный.
— Но я не буду вам служить.
— Интересно… Все нам служат, а ты, значит, не будешь?
— Не буду.
— Николай, заходи в дом, не бойся. Не тронем больше мы тебя. Теперь, слушай внимательно. Одежду, пищу, кров мы тебе даём. Пока все твои мысли обращены на деньги, что-либо иметь, пожелать, хотеть — мы к твоим услугам, точнее, рабы — люди. И ты — больший раб средь них, ибо ведаешь, что не сможешь без перечисленного жить, осознавая при этом, что есть и мир живой, и что живёт он в настоящем времени… Не думай о родителях. Сейчас они даже и не подумают задать тебе вопросы. Видят они тебя, осознают, но будут разговаривать между собой. Мы их позднее включим, и ещё как… Говори пока.
— Пусть так, но если я…
— Что, если? Всё условное — есть мы. Осознаёшь, кто — Мы?
— Почему сейчас вы откровенны со мной?
— Говори на ты. Мы — вдвоём сейчас. Остальные отбыли. Ты мне понравился, хотя мог тебя уже уничтожить, и не раз. Но с тобою веселее. Весело осознавать, что есть живой человек в моей программе. Куда бы ты ни направлялся, всюду буду видеть твои мысли… Чувствуешь, Николай, как почва уходит из-под ног? Я вновь качнул Землю, и утвердил свои уставы. Ты, живой, тоже будешь их блюсти. Твои умозаключения никому не интересны. Ты будешь ими тешить лишь себя, мол, не сдавался и так далее. А на деле, Николай?
— Я буду искать выход…
— Ты его нашёл, но не осознал. Воплотить его не сможешь, ибо связан по рукам и ногам невидимой паутиной, которой человека каждого я оплёл. Мысль всему послужит плёткой…
— Почему плёткой?
— Николай, прошу тебя, не перебивай, когда я говорю! Я могу умертвить тебя за мгновенье, но сейчас тебя прощаю! Слушай далее. Мысль разрушения в человеческой среде правит бал. Посмотри внимательнее на людей существование. Похоже оно на то, что ты чувствовал в саду, когда вопреки мне в Звёздное попал?… Так-то, всё служит мне, и ты сегодня попал на бал, ибо Я — Тебе открытым текстом это говорю! Нравишься ты мне!
— А если людям я расскажу о том, что видел?
— Попробуй, Николай. Функция осмысления себя, самоосознания в людях отключена. Они не ведают, как её включить. В руках людей, по сути, волшебная палочка, но лишь мне суждено оркестром руководить. Видел, как Ельцин перед музыкантами махал руками? Клинтон тогда тоже был ВНЕ себя. Буш позже обнимет за плечи Меркель… И всё этого показывали, покажут по телевизору, который я людям подарил… Да много, что будет на потом. А сегодня с тобой с небес Ельцин говорил…
— Почему считаешь, что люди не поверят?
— Николай, не перебивай! Я ЭТОГО НЕ ЛЮБЛЮ?! Кому ты сможешь передать то, что испытал, и как? Словами? Но, правильные, они не действенны, ибо нами создаются… Мысленно? Но в тебе недостаточно энергии. Сказами? Но в людях прежде моя хозяйничает мысль. Тебе лишь в виде исключения, говорю я сам. Образами? Но мной уже выстроена система, и она сама всякой живой мысли противостоит. Связан ты, Николай, признай, как уже случалось, по рукам и по ногам?
— Связан, наверное. Окружением, но не собой. Мысль вольная моя…
— Вольная. Тем мне ты и интересен. Я буду тебе иногда её перекрывать. Знать будешь, что в людях, через них буду тебе препятствия создавать.
— Зачем мне всё это знать наперёд?
— Ну, как, зачем? Ты ещё не убедился, что я продолжаю тебя стирать? В тебе я уже почти живу, мыслю, торжествую.
— Во мне? Я же тебя слышу за километры?
— Я везде, Николай. Чтобы ты не возносился, буду себя в людях проявлять. Сам человек и не осознает, что, действуя согласно предписанным законам и инструкциям, будет тебе мысли мои выражать.
— Как узнаю я, что это ты?
— Узнаешь. Наука образности тебе знакома. События вне времени через людей я буду соединять. Почувствовав, что я в твоём собеседнике иль встречном, сникнешь ты опять, признав бесплодность всех своих усилий… Зарвёшься, ситуации простые буду усугублять.
— Но в людях есть живое…
— Николай, долго слушаешь меня. И не заметил, что я вновь в тебе. Ну, что, попрыгаем, поскачем? Что сотворить с тобой, чтобы навсегда сделать тебя посмешищем? О, да ты вновь сопротивляешься, отдавшись осмыслению? Ладно, живи пока. Будешь работать в Кедровке и далее на меня…
— Ушёл главный?
— Ага, но Николай ещё в нём, но мы его сейчас…
— Вот, Николай, за самостоятельность ты сейчас поплатишься. У главного свои законы, а у нас свои. Сейчас сотрём тебя, и напишем новую судьбу. У кого какие предложения?
Далее я слышу перечень того, как со мной поступить. Мне уже всё равно. Чтобы я не делал, я служу плохому. Легко тем, кто этого хотя бы не осознаёт. Но я ЭТО знаю? Что мне предпринимать, когда вся моя последующая жизнь уже расписана? Есть некий главный, есть его злобные помощники со своими функциями…
— Коля, ты, что во дворе полночи делал? А в огороде? — мама включилась до пыток вопросами.
Кому она вторит, я уже знаю. В пространстве уже рождены миллиарды ответов для меня. Изберу один из них, и я провалюсь в программу. Знаю все вопросы, что мне озвучит мама или другие люди сегодня, завтра, через год. Знаю на них все варианты ответов. Надо, значит, родить ещё один ответ, нестандартный, живой, подключающий человека к живому источнику, вырывая его из лап забвения. В частности, маму. Как сложно всё это!
— Тебе обязательно надо всё знать! Сам знает, что делать, — слышу я от папы.
Но в нём проявился ещё кто-то, кто протягивал живую руку помощи, предлагая спасительную Ариадны нить, через папу! Так, есть и те, кто стоит на страже культуры в людях? Значит, я не одинок? Как они себя проявляют, когда я их не слышу? «Солнечные зайчики, солнечные зайчики…» сверлит во мне мысль.
Сколько всего кругом! Калейдоскоп друзей незримых и недругов, их замов и помощников! Всё было замкнуто на человеке, материальном мире. В других измерениях условно плохое и условно хорошее не смешивались, но здесь имели точки соприкосновения, пространственные притязания. Человек — центр Вселенной, был всем интересен. Каждая противоборствующая сторона имела намерение воплотить лишь свою программу. Человек мог выбирать каждый миг, по какому следовать пути. Но сейчас человечеству заданно направление «развития» на разрушение природы и Планеты.
Я в этом тоже принимаю участие. Откажусь, но мне пока не прожить без привычных предметов быта, одежды, еды, денег. Помимо всего этого я вынужден общаться вдумчиво на волне окружения, в чём-то их поддерживать, где-то иметь своё мнение и виденье. Насколько значимы маме мои представления о смысле жизни? А папе? Мои взгляды и раньше в корне отличались от их представлений, и особенно — теперь.
— Ничего не делал. Нравится смотреть в ночное небо, на звёзды, думать о своём. Не спалось мне, — нахожу я.
Врать мне нельзя в общении, ибо плотнее, быстрее увязну в программу, и правду не могу сказать. Надо максимально быть искренним. Надолго ли меня хватит?
— Если так будешь вести себя, быстро сойдёшь с ума, — говорит мама, или, точнее, через неё общаются со мной теперь недруги.
С подобным я уже сталкивался, когда через окружение в продолжение моих мыслей мне давали понять, кто контролирует ситуацию. Родители, знакомые, друзья, возможно, я сам для кого-то, являлись лишь ретрансляторами чьих-то мыслей, идей, осуществляя чей-то незамысловатый план.
— Так-то, Николай. Спокоен теперь? Помни, кто есть хозяин, — слышу вновь я «главного» в пространстве, — смог бы ты родителям, друзьям о нас поведать?
— Сейчас, вряд ли…
— И в последующем не сможешь. Сыграны наперёд все ситуации и роли распределены. Так будет с каждым твоим встречным, которому попробуешь приоткрыть тайны дверь. Выйди во двор, потолкуем.
Не вступая в ненужный диалог с родителями, выхожу во двор. Солнце на своём месте, светит, как ни в чём не бывало. Может, и не двигалось оно, не общалось? Просто, кто-то, очень всемогущий, представлял в пространстве реальные, образные, зримые картины.
— Доволен выводами, Николай?
Тем не менее, если всё видимое — иллюзия, то сам диалог, направленность мыслей, чувства и ощущения, временами противоположно заряженных, говорят, что это было, есть в реальности. Кто-то хочет убедить, что всё происходящее — не плоды моего воображения.
— Прав, Николай. Всё это есть, имело место быть.
— Почему ты не оспариваешь, а соглашаешься с моими выводами?
— Сам посуди. Сегодня маме с папой ты словом не обмолвился о происходящем. А почему? Решил, что не услышат. Завтра пожелаешь поделиться с друзьями, но круг их интересов контролируется мной. Нет у вас точек соприкосновения, слияния желаний, мыслей и идей. Если таковое вдруг случится, разрушим взаимоотношения людей, даже единомышленников. Как? Обладать информацией, не значит, являть, рождать мысли, образы и их претворять. Но лишь рождение образов, идей людей объединяет и культура, что отличает живого человека от инертного. Это никому не под силу. Потому в твоей стране, Николай, не культурно-нравственные отношения процветают, а торгово-рыночные, то есть мои мысли — разрушения. При этом, люди используют для воплощения мной задуманного, лишь живое, совершенное уничтожая. Нет в людях осознания необходимости движения к единой цели.
— Даже если люди будут увлечены одной идеей?
— Какие люди, Николай? На что заряжены окружающие тебя люди? Дать им всю информацию о Вселенной трудов не составляет. На что используют эти знания они? Информация — не всегда живая, и приносит, скорее, вред, чем пользу. В особенности — доносящему.
— И всё же, почему ты правдив сейчас со мной?
— Правда обезоруживает человека, делает его беспомощным. Ты же согласился с тем, что не сможешь донести мысли до людей? Ты вынужден их переводить в информацию. Это уже моя территория.
— Но в 2001году осенью и зимой я таким же образом лишал сил твоих сподручных. Это тоже для меня говорит о многом.
— Что это тебе дало? Ты вновь общаешься со мной, и будешь в конечном итоге делать то, что я хочу. И путь другой не знаешь ты.
— Провоцируешь?
— Подталкиваю, Николай. Мне интересно перемещать людей, их жить и задавать программу. Нестандартный ты какой-то, потому жду от тебя свеженьких идей.
— Интересно… А если я не буду мысли новые являть?
— Иначе ты и не сможешь. Ты же хочешь жить? И случившееся за ночь, утро, день ты тоже не сможешь позабыть. Всё это будет долго тебя будоражить, и ты будешь всё случившееся осмысливать.
— Ну, буду, что с того?
— Ошибёшься где, в жизни получишь ситуацию, простенькую для других, но для тебя — остро неприятную. Восприятие в тебе усиленно, потому любой для окружающих незаметненький пустяк будет для тебя пыткою. Будешь знать, что мы тебя к Истине подталкиваем через людей и в людях.
— Зачем вам, тебе это?
— Чтобы ускорить конец света.
— Хочешь сказать, я тебе в этом поспособствую?
— Конечно.
— Каким образом?
— Пытаясь от нашего влияния уйти, ты будешь жизнь иную, настоящую, живую всё свободное время осмысливать. Будешь, выходит, и нам знания новые являть. Я буду знать, как можно всё сие разрушить.
— Не соглашусь с тобой я…
— Николай, я не люблю противящихся, ты понял?!
— Не рви, а выслушай. Осознание и осмысление наполняют человека энергиями, противоположными тебе…
— Конечно, и мы, их инерция, расширившегося человека в знаниях, вновь заполним.
— Но если человек направит мысли на творение мыслью, вы послужите на благо. В этом ваши функции. Разрушая несовершенное, подталкиваете человека мысль, идею совершенную родить…
— Не продолжай, Николай, прошу тебя! Ты хочешь меня усмирить?
— Но сник же ты сейчас, а секунду назад заполнял собой пространства…
— Николай, я везде. Ты не обратил внимания, что, став самоуверенным, ты вновь сузился. Частичка моя, что есть в тебе, и общается с тобой. Испугался вновь меня? Боишься из жизни ты уйти? Так будет всегда! На полкорпуса я в мыслях буду впереди, и буду жить тебя, и понукать. На нашем образном языке конь тоже значится, как мысль…
— Знаю, и сны от вас тоже иногда читаю. Но мне ближе образный язык от светлых сил. Он более прекрасен.
— Что с того? Люди живут правдой, что мы навеем, оттого не слышно Истин живых теперь звучание. Всюду лишь наши мысли, идеи, и над Истиной правда торжествует, которая и рвёт мир взаимоотношения людей.
— И понимание жизни, смысл вы подменили понятиями. Тоже образный язык, но скуден, и в нём лишь твоя энергия, точнее, ты.
— Я? Это мир узеньких людей, пропитавшихся, наевшихся агрессии, и они не вписываются даже в мою программу. Мой мир шире и богаче. И познать устройство всего и вся мне способствуют учёные. Через них рушится ваша Божественная суть. А я вновь утверждаюсь главным.
— Учёные в человеческой среде уже не так почитаемы, как ранее. Здравомыслящие люди их больными и слепыми признают. Жаль, что президент до сих пор ориентируется на них и твою же медицину.
— Политиков моих не забудь отметить, Николай, и министров. Не важно, в какой они стране несут народу «службу», утверждая мою лишь власть. К кому, Николай, обратишься ты со своими после явленного осмыслениями? Ко мне же в людях, понимаешь? И я потешусь над тобою всласть, когда уйдя в программу, ты многое забудешь, и не будешь слышать ни «друзей», ни нас.
— Народу нужна Истина, ни учёным и министрам. Депутаты тоже правду от Истины не отличают. Но в людях всё же и твоя противоположность есть…
— Николай, я разорву тебя! Ты убеждался, что это мне под силу! Сильным можешь стать в моём лишь ты строю, и, прошу тебя, не иди мне наперекор! Ты много знаешь, и если сделаешь шаг навстречу, мог бы управлять странами и президентами. Хочешь послушать, как в разных странах через ведомых какие принимаю я решенья и законы?
— Зачем мне всё это? Научившись владеть собой, я буду сильнее тебя однажды, и тебя же озадачу. В радость будет творимое тобой, не в тягость. От безысходности, от невозможности поменять свои функции, ты утверждаешься над людьми своею правдой, но не собой. Функции, полагаю, в тебе несколько иные…
— Николай, как ты разговариваешь со мной?! Как ты смеешь?!

О Вечности…

— Но я ещё из твоих противоположностей состою, и они мне сейчас несут свою ненавязчивую живую мысль. Я выживу сейчас, и в твоей программе не потеряюсь, задавшись мыслью, как сознание людей к осмыслению жизни развернуть…
— Мысль верна твоя, Николай, и прекрасна. Сник слегка ты, уйдя в бесплотное общение. Жизнь теплится в чувствах и эмоциях, что в Женщине и в растениях, и мыслью творящей, которая в Мужчине. Собой что являешь, Николай?
— Кто Вы? Вы отличаетесь диаметрально от того, с кем секунду назад общался я… Кто ты?
— Я? Пространство зримого, живого, что видишь ты, и моя творила Мысль…
— Я слышу тебя в себе, но и в пространстве тоже чувствую тебя. Только что до тебя я общался … , не сказать, что… Ну, я запутался. Ты — кто? Откуда ты явился?
— Сам призвал меня ты, Николай. Мысль живую возрождая, инертное в тебе ослабло, я и возродился вновь. Но он, твой бывший собеседник, я — мы всегда живые. Мы — бессмертны, или вечны, что тебе понятней.
— Интересно. Вы — вечны. А человек, почему смертен?
— Жизнь вечная смерть не признаёт, и её нет в живой природе. Но есть её программа. Ты, другие люди создали её своею мыслью. Человеку лишь под силу исконное, вечное вновь мыслью такую программу утвердить.
— Какую?
— Объяви рассвет, Николай. Рассвет жизни новой, необычной. В нём заложи живую мысль иль идею. Сами люди, поддержавшие Рассвет, будут себя раз за разом возрождать. Однажды смерть оставит человеческие границы, и жизнь совершенная будет совершенство утверждать на Земле и других Планетах.
— Я совсем запутался в этой жизни, в этих измерениях и мирах. Я не знаю, как мне жить? Что делать? От правды и Истины я тоже обессилел…
— Но и возродился. Попеременно ты и будешь, помимо материального, ещё в двух мирах гулять. Помнишь, более года назад я пригласил тебя в межгалактическое путешествие? Моё предложение в силе.
— Помню. Интересное было с тобой общение.
— Образное…
— А смысл лечения моего организма в чём заключался? Ведь, все болезни остались тогда во мне?
— Но изменилось мыслей твоих направление. Это и приведёт тебя, людей других к исцелению. С тех пор ты всё время осмысливал жизнь: утром, когда шёл на работу, днём, ночью, когда в окошко взглядом выискивал звёзды. Я чувствовал тепло твоё, старался его приумножить. Но есть множество людей со своими пространствами, несущими в себе разрушительную программу. Они и теснят живых людей отовсюду. Я не подменяю собою человека. Я ему служу. Я проявляюсь в людях, когда они искренни и бескорыстны, когда они живут с чувствами Дарения.
— А Дева кто?.. Почему ты замолчал надолго?
— Николай, ты убеждался многократно, что не развёрнутая мысль лишает тебя и меня не только пространств, но и последних искорок, точек соприкосновения с живыми мыслями. Наше присутствие в людях и вокруг всегда, но мы слагаем судьбу человека лишь того, кто самостоятелен в мышлении.
— Да, я тоже пришёл к такому выводу. Так, это я тебя чувствовал с детства?
— Не только. Была и Дева и Тот, кого осмысливаешь ты. Они тоже есть в пространстве, и с тобою говорят в миг каждый.
— А как с полётом быть?
— С полётом? Ну, Николай, это же просто
— Для тебя, наверное, просто, потому улыбаешься. Я пока никак не могу понять, что стоит за образными словами?
— Жизнь, Николай, в настоящем времени, ускоренная в разы, приводящая к полёту.
— Может быть… Мне, кроме тебя, когда миры открылись, и другие про полёты говорили, про орбиту, про перемещения быстрые. Я тогда ничего не понял.
— А теперь, Николай?
— Небо и земля в сравнении с собой двухлетней давности и теперь.
— Но главное, Николай, не в информационной насыщенности, что делает исключительными тех, кто читал Мегре, а в осознанности, в культуре. Человек не должен уподобляться компьютеру, а должен быть динамичным и живым. Живых людей я ещё не встретил.
— А я?
— Живой Человек являет мыслью живое. А пока он пересаживает деревья, иль из семян растит, с чем неплохо справляются птицы и животные. У человека иное предназначение…
— Так, Пространство Любви — Родовое Поместье для чего?
— Сам как думаешь?
— Для упражнения мысли в Сотворении. Отец незримый, быстрый в мыслях, будет иногда ответы — мысли нужные являть, не отвлекая человека…
— И мы: я и брат послужим Сотворению. Земля украсится иным обличьем. Как сие вершить, ты слегка уже знаком. Началом Сотворению послужит Родовое твоё, других поместья.
— Когда успел я ознакомиться?
— Сегодня утром, Николай. А главное состоялось более года назад, когда ты нас собой увлёк. Нами заполнено всё видимое и пространства, но ты нас сжал. Не зная, кто мы и для чего? Не смог надолго удержать, но всё же ты остался жить.
— Да, страшно мне тогда было. Почти год я даже в мыслях пытался не вспоминать события первой ночи, зная, что вы, противоположные энергии, в мыслях присутствуете.
— Но всё же набрался потом смелости, и даже попытался повторить те движения, что выписывало твоё тело.
— Ага. В начале боялся. Вдруг опять всё повторится?.. Когда в полёт?
— Ты уже летишь…
Я от последних слов опять впадаю в прострацию. Меня выжимали из жизни, то вновь наполняли. Где же я — независимый, самодостаточный, самостоятельный? Что я чувствую теперь? А может, я настоящий — вдохновенный и одухотворённый? Но для этого во мне должна присутствовать двигающая меня разумная мысль и должна быть цель. Мне больше по нраву, когда моя жизнь имеет смысл, и она призвана не экономику улучшать, в которой я являюсь винтиком, а стать счастливым, будучи свободной личностью.
Президенты, как на привязи, ведомые, мне цель не обозначат. Учёные не скажут, в чём жизни смысл. Культура, ведические знания моих далёких родителей, явленные мне сегодня, наводят на множество мыслей. Противоположные энергии во мне раскручивают, расширяют мой кругозор лишь в спектре своих функций. Но я-то шире, объёмнее! Я — Человек!
Как всё объять, осмыслить в непрекращающемся взаимодействии, жизнетворении этими энергиями каждого мига жизни? Всё меняется от моего внутреннего настроя, ритма, мыслей. Как всё сложно и просто одновременно. К тому же, я теперь просто хочу от всего отдохнуть. Наконец, мне надо выспаться. Стараясь больше не уделять внимания звучащему многоголосию, захожу в избу. Не обращая внимания на попытки родителей замкнуть меня, вытянув в свой круг общения, ложусь на постель.
Мир, действительно, совершенен и прекрасен. Всё служит человеку, только надо попробовать понять мир, и стараться его совершенствовать. Кажущееся плохое, на самом деле, служит тоже совершенству, но в случае, когда у человечества есть живая цель. В противном случае, то есть в нашем, мир будет до основания разрушен.
Значит, живая мысль способна возродить мир к самосовершенству. Идея Анастасии служит совершенству жизни, и я не могу не восхититься этой Женщиной, возродившей человечество к жизни. Благодаря ей, и я живу, поскольку она, проявившись на пути моём впервые в ноябре 2001 года, дала верное направление мыслям, поделилась об энергиях, продлила жизнь. Сейчас я с ними вот так запросто общаюсь. Анастасия — необыкновенная женщина, поведавшая просто и понятно, как вернуться к своим Божественным корням. Анастасия — просто Женщина, но кто же мы?
Итак, те, кто был, есть в пространстве, обладающие противоположными функциями, зависимы от направления, заряженности наших мыслей, и выполняют добросовестно лишь свои узкие функции: разрушать или созидать. В этом их программа. Выше этих программ лишь Человек, но он не использует свою способность мыслью творить, потому взамен вечности избрал для себя смерть. А мог бы вечно проживать. Что ж, будем к этому стремиться, и в эту сторону мысли направлять.
Это значит, что надо начать творить мир новый, прежде окружающий познав. Но энергии в растениях, животных, в нас обо всём сами повествуют. Зачем тогда все воспитательные и образовательные учреждения? Как людям глаза раскрыть, чтобы не образовывали рабов, Божественное разрушающих, а вечное в детях пробуждали?

Война миров

Остаток дня мне как провести? Что делать? То заряжен я, то опустошён. Не делать ничего нельзя, и делать что-то надо всё со смыслом. Энергии не дремлют никогда, и их переключения, порой, трудно уловить. Может, и не надо на них зацикливаться? Свои функции у них и виденья. Главное, понять, в чём моё предназначение? Я могу собой их объединить, увлечь. Чем?
— Николай, думай поскорее, иначе мы тебя сотрём.
— Не сотрёте.
— Наивный. Поговорив с братом ты моим, решил, что избавлен теперь от своих же ты проблем? Что же, ты так и не понял, кто мы есть. Попляшем, Николай? Человек, разум не подключивший, полностью мне подвластен. Ну, что, твои ли ноги, Николай?
— Зато остальное слушается ещё. Сознание своё я полностью контролирую.
— Надолго ли тебя хватит?
— Сколько смогу, продержусь. Найду выход, как тебя увлечь в один поток.
— Николай, твоя необоснованная самоуверенность меня раздражает. Ты понимаешь, что одних желаний и знаний даже всей Вселенной недостаточно, чтобы мной вершить. Неосознанность вернёт тебя к тем, кого звенящие называют спящими. И ты уснёшь. Ну как, руки твои? Больно? Это тебе за самонадеянность. Ещё немного и ты с ума сойдёшь.
— Слушай, а зачем тебе всё это? Что тебе даёт избиение меня?
— Ты же хочешь жить? Будешь искать выход. Шире и сильнее буду я с каждой твоей мыслью.
— А учёные тебе для чего?
— Они — мой хвост и то, что вы называете клоакой. Ты и другие — моя голова. Всё равно разрушу видимое вашей же мыслью. Задумался? Теперь ты будешь уничтожать мир и сделаешь это по собственному недомыслию. Ты источник конца света, Николай!
— Не нагнетай! Я сильнее тебя, хотя слышу тебя рядом и за километры. Мысль моя не вся тебе подчинена! Так что, отдохни от конца света. По мысли и будет моя жизнь мной вершиться и бесконечно продолжаться.
— Дерзок, Николай! Ну что ж, живи пока. Ночью мы твою жизнь и распишем, не отключая и тебя. Увидишь, как программа вся творится. Узнав, не захочешь жить, когда всё знаешь наперёд, не имея силы, что-либо изменить. Лучше бы этого не знать, подумаешь. Такая жизнь хуже смерти!
— Но смерти нет. Я это знаю.
— Нет? Рассмешил, Николай. Однажды ты сам пришёл к выводу, что движение — есть жизнь. Движение мыслью продлевает жизнь. Верно?
— Примерно.
— Кто из твоих знакомых осознанно творит свою жизнь? Хочешь послушать, о чём думают твои односельчане? Ну как? Смотри, что будет далее? Видишь, тебе расхотелось жить сразу же. Отчего? Ты осознал, что все они живут в моей программе. Как ты однажды другу своему сказал, что, если оскорблять, ругаться, то вовсю ивановскую, как извиняться, так наедине в темноте или же в кустах. Отчего так происходит? Стыдятся люди чувства проявлять. Стесняются другим помочь, но не агрессию проявлять! Почему? От того, что я так хочу. И тебе бы я мог помочь. Хочешь, вместе будем составлять программу?
— Ну, уж нет! Добровольно и под пыткой я на это не пойду.
— Пойдёшь!
— Нет!
— Николай, факты — вещь упрямая. На днях тебе на работу. Но до неё тебе надо ещё дожить. Ночью сделаем мы свою работу. Будешь дальше, как все, жить словно заведённый. Жизнь людей я определяю. Отныне, ты будешь впереди планеты всей в моей разрушительной программе.
 
Программирование

Вечером, как и положено, солнце ушло за горизонт на западе. Сгущающиеся сумерки прибавили прохлады. Выпала роса. Птицы, не смолкавшие с раннего утра, продолжают свои песнопения. Казалось, жизнь течёт своим ходом, и так будет всегда. Люди жили каждый в своём ритме, и продолжали двигаться непонятно к какой цели. Живут ли они или существуют, видимо в этой жизни для них всё понятно. Только у меня одни вопросы.
Ответы на всё есть в пространстве. Их на один и тот же вопрос — бесчисленное множество. Я стараюсь быть избирательным, отфильтровывая шаблоны, завершённые ответы. Истина всегда живая, подвижная, меняющаяся в каждый миг, потому угнаться за ней, порой, бывает очень сложно. Поскольку, несмолкающий эфир, незримую явно жизнь я отключить не в состоянии, то и внемлю тому, что происходит в пространстве.
Прихожу к мысли, что, для того, чтобы энергии все задействовать, нужна живая цель, смысл. Культура людей селения Звёздного давала исчерпывающие ответы. Как же мне в себе всё возродить? Ведь, по прошлым жизням мне всё это знакомо.
Укладываясь спать, стараюсь находиться в мыслях здесь и сейчас. Анализируя происходящее, всегда отталкиваюсь от материального мира. Он важнее, ценнее, красивее, богаче, полнее. Ведь этот план никто из сущностей пока не смог повторить, хотя пытаются о нас узнать, как можно больше, преследуя свои цели.
Была уже ночь, когда забылся в коротком сне. Проспал несколько минут и тут же проснулся. Темно в доме, но всё отчётливо видно, ибо ночь выдалась лунная.
— Проснулся? Николай проснулся. Он будет наш…
— Выбор за ним и ему решать, каким идти путём…
— Его жизнь, устремления служат прекрасным подтверждением, что он большей частью нам принадлежит…
— Деяния, им совершённые, мечты говорят о его тонком виденье…
— Об обратном говорят его поступки… Николай, отвечай, почему ты совершал эти деяния?
Голос мужской был резок. Девушка, что стояла на страже моих интересов, была необыкновенна добра. Их я не видел, но воспринимал чувствами, прекрасно слышал. Моя жизнь была не раз ускоренно ими просмотрена через родничок, пока я спал. Я это сразу выделил.
В памяти вставали эпизоды, не очень меня красящие, и, наоборот, в которых я смотрелся достойно, красиво, благородно. Убеждаюсь в который раз, что нельзя ничего скрыть, включая мысли, мотивы, чувства.
Я молчу. Мне надо вникнуть в то, что произошло с момента, как я заснул. Я по-прежнему ничего не вижу, и мне сложно сразу оценить ситуацию, взять её на контроль.
— Николай, ответь, пожалуйста. Нельзя сегодня игнорировать. Решается твоя судьба. Она у тебя…
— Достаточно! Николай, отвечай, зачем ты в этом случае поступил таким образом? — рвут фразу девушки со злостью, бесцеремонно.
Чувствую некую затаённую борьбу. Не отвечать мне нельзя и не могу. Мне кажется, девушка чего-то недоговаривает. Но чего? Почему она просит, чтобы я ответил этому холодному типу, ненавидящему меня, который подмечает лишь мои слабости, просчёты, недостатки, проступки?
— Я посчитал, что так нужно … , — начинаю я держать удар.
— Но он ещё не понимает, что происходит…
— Николай, а вот здесь ты что творил? Это его проблемы. Он будет выключен сегодня же из жизни!
— Но он не верит в карму, и это к нему неприменимо…
— Пусть Николай отвечает…
Я чувствую всё усиливающееся давление. Что я сделал не так? Суть не в моих ответах. Есть какой-то тонкий нюанс, который от меня ускользает. Девушка не словами, чем-то иным словно бы подсказывает: «Николай, будь осторожен. Это уже не шутка. Идёт борьба за тебя. Мы ещё поборемся за тебя. Ты не отчаивайся. Нас много. Мы не всегда сильнее… Будь настороже…».
Я молчу. В пространстве, надо мной зависли два силуэта. Они иногда разрастались, иногда уменьшались до крохотных размеров. Мужской голос исходил временами хрипотцой.
— Отвечай, Николай!
— Но он…
— Я с Николаем разговариваю…
Я молчу. Бег в мыслях скор, как никогда. Есть точки соприкосновения с девушкой, но они слишком малы. Более плотен подавляющий меня мужчина. Я не совсем понимаю, что происходит. На мой не озвученный вопрос приходит ответ:
— Ты будешь всецело наш, Николай! Сегодня ты не сбежишь. С этой ночи ты будешь исполнять все мои распоряжения. Отвечай, почему ты в этой ситуации…
Мне надлежало защищаться за свои проступки. Я стараюсь аргументировать, почему в той или иной ситуации я поступал так и не иначе. Мне кажется, я неплохо защищаюсь. Я даже воспрял, почувствовал силы в себе и уверенность.
— Николай, ты силён так же, как и прекрасен. Много в твоей жизни было ситуаций…
Девушка искренно хочет мне помочь. Почему-то я чувствую горечь в ней, усталость и далёкую тоску. Она что-то не договаривает. Почему? Я отвечаю на вопросы невидимого мужчины, но чуток по отношению к девушке.
— Николай, проснись, ещё не всё потеряно, — пытается что-то донести до меня девушка…
— Это балл в мой актив за подсказку. Сейчас ему ещё память укоротим.
Не понимаю, почему волнуется так девушка? Я уверенно держусь. Отвечаю развёрнуто… Так, кому я отвечаю? Как? О, ужас! Я давал завершённые ответы и кому?!
Видно, осознание переводило меня автоматически в иное, живое измерение из мёртвой плоскости. Я понял свою ошибку. Отвечал я мёртвым, правильным языком. Это означает, что я сам себя по недомыслию всегда буду удерживать в плоскости инерции мысли. Меня в этот момент заполняют мёртвые энергии, не позволяющие понимать мгновенно другие планы бытия, и воспринимать лишь их информацию о спасении, любви, проявлении добра и прочего безМыслия.
Сообразив, я слился с живыми пространствами, пока для меня непонятными. В этот момент Девушка тут же подхватилась, радостно озарилась вся, вдохновляясь моими выводами, большим соприкосновением с её пространством.
— Сейчас, Николай, пришла моя очередь вести с тобою диалог. Я люблю тебя, ты это знай. Ночь будет непомерно длинной. Века и тысячелетия пройдут перед тобой. Для других пройдёт одна, казалось, ночь. Ты выдержишь, Николай. Ты выстоишь. Тебе надо продержаться всего лишь трое суток. Ты силён. Тебе хватит сил, чтобы продержаться… Ты не удивляйся тому, что будет происходить. Время будет сжиматься и ускоряться. Дыхание холодное Планет или живое собою будешь ощущать. Тебе надо жить, Николай. Ты будешь жить. Ты будешь жить среди живых. Молод ты, прекрасен. Вечность касается тебя, и смерть одновременно подстерегает. Избирателен ты и в мыслях быстр. В моих словах найдёшь на всё ответ, если…
— Так, он потерялся, и теперь он мой... Николай, по отношению к родителям, к окружающим, животным…
— Николай, родителей ты ценишь, уважаешь. Животных любишь ты и лес. В целом, всю природу…
— Николай, твоя участь сегодня разрешится. Что ты мечешься в чувствах? Не слушай ты её. Ты более, чем на половину уже наш. Сам не понимаешь, как это происходит…
В словесной дуэли через меня идёт борьба за меня. Отчаянна девушка. Хочет что-то подсказать, но не может это сделать.
— Да, Николай, не могу я это сделать. Таковы правила этой игры. На кону твоя судьба. Она ещё не проиграна нами. Николай, чтобы не случилось, я люблю тебя.
Нежные слова заполняют всё моё тело. Я встряхиваюсь, наконец, до попытки осмысления происходящего. Но мне не дают времени на раздумья. Где-то хрупкая грань между мной живым и проживающим в программе. Интересно, могу ли я озвучить в мыслях о своих выводах? Кому достанутся очки? Как мне это сделать, чтобы сохранить силы и преимущество девушки? Не могу понять, как предстоит вести себя? Правда и здесь меня стирает? Выходит, лишь только Истина может мне помочь. Но она тоже жива, и всё время ускользает.
Во мне невидимый мужчина раз за разом прокручивает эпизоды из моей жизни. Где-то я отвечаю, но вкладывая смысл и чувства, что его раздражает. Где-то мне не удаётся собраться, и тогда я чувствую заполняющую меня пустоту, утрачиваю память.
В тех местах, где дело касалось моих прошлых жизней, за меня вступалась девушка. Она же отвечала. Их диалог я не слышал. Почему-то, наступательно был заряжен лишь мужчина. Девушка была тонка, внимательна, уводяща в некие красивые измерения, но сохраняя все мои чувства, эмоции, приумножая их. Иногда они общались лишь между собой, но их мысли ускользали от меня. Что за разговор у них происходил, я даже не догадывался, когда прошлых воплощений касалися дела…
— Николай, мы теперь сильнее. Много у тебя и в тебе хорошего. Ты поживёшь ещё. Можно я коснусь тебя, приобниму слегка?
— Конечно…
Я улетучиваюсь от приятных, неземных прикосновений. Всё во мне оживает, наполняется. Мне бы включиться в этот момент в процесс дальнейшего осмысления, но я отдаюсь волне наслаждения. Мне хорошо, и я ещё не знаю, что за этим уходом в чужое тепло и безусловное пространство последует быстрая расплата. В природе всё соразмерно. Надо бы вложить равное количество или чуть больше чувств, но я ещё этого не ведаю…
— Так, Николай. Ну, всё, ты наш, пока являешься лишь потребителем, и дарение чувств неведомо тебе. Время твоё вышло. Я буду тебе вопросы задавать, а ты на них будешь отвечать. Твои ответы должны нас удовлетворять. Время наше, пока идёт товарный наш состав.
Звучит вопрос. Про нежность и тепло девушки уже ничего не напоминает. Я о ней помню лишь холодным уже умом. Я больше догадываюсь о смысле еле слышимого, рваного вопроса. В продолжение пробелов в вопросе я свою вкладываю энергию, мысль, пытаясь уловить недосказанность. Хитрецы! Ловкий ход! Меня втягивают, таким образом, в иную от чувств плоскость. Ладно, вопрос озвучен. Надо отвечать. Живой бы надо родить ответ, но чувства во мне сейчас заблокированы.
— Отвечай, Николай! Каждая секунда молчания будет сковывать тебя. Так, поезд пошёл. Увидишь, насколько мы сильны в тебе, в пространстве.
Слышу шум товарного состава. Только он идёт, будто бы, не за сотни метров от моего дома по железнодорожным линиям, а в пределах вытянутой руки.
— Николай, любимый, отвечай. Это не игра, неужели ты не понимаешь? Твоя жизнь на волоске…
— Но я ничего не понимаю, что происходит! Я не знаю, кто вы и что вы?!
— Грубишь, Николай! Так, попадёт он под поезд. Какого числа сейчас определим. Николай, ты в этой жизненной ситуации сделал … Почему ты так поступил?
Шум поезда ещё больше усиливается. Время тянется долго-долго. Задаются вопросы, и я на них отвечаю, и не могу иначе. Одновременно, пытаюсь уловить взаимосвязь между происходящим, моими мыслями, виденьями жизни в прошлом, сейчас. Осмысление должно сыграть мне на руку. Мне кажется, прошёл час, но поезд продолжал громыхать всё ещё рядом со мной.
— Николай, в детстве игрушки у тебя были. Ты не играл с ними почему? Что тебя более влекло?
— Так, ещё минус из его жизни. Сейчас отключим слух за желание подключить к живому…
— Николай, прошу тебя, включись же поскорее. Жизнь уходит у тебя…
Мне кажется, девушка не на шутку встревожена. Наверное, она плачет.
— Ты плачешь? Почему?
— Николай, пойми, что это не шутка. Ты сейчас их не слышишь. Знаешь почему? Они расписали всю твою жизнь. У тебя есть выбор: жить так, как они хотят или умереть. Я люблю тебя, Николай. Но ничего нельзя изменить без твоего ведома…
— Как тебе, Николай, твоё будущее? Мы чуть погодя прочтём тебе сценарий. Вполне возможно, что ты до утра не доживёшь. Ты хотел бы ещё пожить? — настойчив в подавлении неизвестный мне мужчина.
— Хотел бы…
— Хотел бы… Поздно, Николай. Ты осознаёшь, что ты произносишь? Не понимаешь, что ты с нами на нашей правильной волне говоришь, играешь, и практически, уже мёртв?!
— Николай, не бойся. Я нашла звенья, нужные нам. Сейчас они нас не слышат. Ты пока отвечай им что-нибудь. Они допустили просчёты, чем я и воспользовалась. Да, говори, говори с ними… Николай, что ты делаешь? Мы растеряли несколько десятков лет из твоей жизни. Ты вдумчиво с ними общайся! Они этого не любят. Продолжай, продолжай. Так, замечательно… Вот здесь мы сгладим. Есть. Это уберём?.. Николай, не волнуйся. Всё мы меняем гораздо быстрее их. Как происходит? Потом осознаешь. Почему мы получили преимущества? Так, ты же их чувствами задавил…
— Ну, вот, Николай. Ты наш теперь! Думал, уйти от нас. Твою подругу мы, знаешь, куда отбросили? Сейчас ты услышишь её мучения…
— Скоты, что вы делаете?!
— Прекрасно, Николай! Продолжай, ты нас усиливаешь. Теперь ты больше её не услышишь.
Шум поезда подавляет всё вокруг. Мне хочется заткнуть уши, но это ничего не изменит. Я-то, слышу звуки иного происхождения. Если было бы иначе, мои родители не спали бы спокойно. Почему это происходит, всё, со мной? Моя программа жизни дала сбой? Другие, выходят, живут в программе? Как мне ещё раз вернуть девушку? Что с ней? Где она? Чувствами можно её призвать. Только нет во мне этих энергий. Не осталось. Всё ли я исчерпал?
Железнодорожный состав грохочет в сантиметре от меня. Мне кажется, минул ещё один час. В пространстве снуют быстро-быстро какие-то маленькие, общающиеся между собой, частички. Моя жизнь расписывается посекундно. Я успеваю отмечать какие-то события, людей, ситуации.
— Я же запоминаю всё, что со мной случится. Потом я попытаюсь поменять…
— Николай, ещё никому не удавалось поменять свою судьбу. События можно лишь ускорить, отложить. Ты думай пока, как будешь менять, а мы тебе постараемся помочь. Николай, чуешь? Всё сегодня может разрешиться…
Что мне делать в этой ситуации? Конечно, как я раньше не догадался? Попробую запеть. Не в голос, в мыслях. Само это желание, мысль уже возвращает в меня поток живых чувств, и организм получает иную программу — программу жизни. Я непроизвольно выдохнул, заполнился приятными на ощущения энергиями. Стало ясно в голове, во всём теле. Запеть же я не успел, лишь мысль зашевелилася об этом.
— Благодарю, тебя, Николай. Мы надеялись, что ты найдёшь выход. Мы оставили тебя, и не могли иначе. Они были сильнее. Но мы зря время не теряли. Мы любим тебя, и будем любить всегда, чтобы с тобою не происходило. Мы вперёд умчались, и вновь упредили, многое считали, в людях изменили. Будешь жить, Николай. Будешь жить. Пройдёт ещё один состав. Настанет утро, минует день. Так пройдёт ещё две ночи и два дня. Твои родители, все люди будут спать. Они проснутся, как всегда утром, и для них всего лишь ночь пройдёт. Для тебя минуют тысячелетия. Увидишь ты свои планеты…
— Николай, зря посчитал, что мы слабее. Твоих друзей мы умертвили. Некому больше тебе помочь. Вот, теперь приступим к основному сценарию. С какими внутренними качествами людей избегаешь? Нет, Николай, теперь отвечать не нужно. Я сам всё прекрасно вижу. Та-а-к, понятно. Ты их встретишь. Та-а-к, есть. В какие страны хотел бы заглянуть? О-о, что тебе тут они накидали? Какие приятные были бы встречи, знакомства, жизнь! Это уберём. Незачем тебе эти встречи, люди, эти поездки в эти страны. Наших людей будешь встречать отовсюду, ими же зажат. Это ещё не всё. Вот здесь тебя зарежут. Хочешь, посмотреть, как будет всё происходить? Хочешь знать, кто в это время в этой стране будет президентом? Что ещё не любишь ты? О-о, прекрасно! Всё это ты встретишь на своём пути! Хочешь, в братьев вложим по максимуму и в родителей? А в друзей вот этого добавим и подбросим. Ну, как, Николай, хочешь жить? Так-то. Сейчас ещё один пройдёт состав, но прежде наступит утро и день пройдёт. В одно мгновенье всё сие случится. Думаешь, почему? Ты продолжаешь жизнь свою усугублять, предоставляя нам во всём преимущество. Зарю отменим, утро. Быстро проскочит день, настанет радостная ночь.
— Это правда, Николай. Всё вершится, как видишь, по твоему желанию, программируется миг каждый… Мы вновь с тобою рядом. Утро, день минуло. Они сильнее… Мы любим тебя, Николай. У нас есть ещё двое суток. Мы ещё поборемся за тебя. Мы любим тебя…
— А почему я не слышу девушку, что была вначале?
— Николай, так бывает. Она ослабла очень, чуть жива. Много она силы потеряла, чтобы упредить. Мы всюду своих людей расставили. Многое поменяли, но не всё оказалось нам под силу. Но мы вновь пока впереди. Ты живи, Николай. Мы верим в тебя и любим. Она наберётся сил и вновь в тебе пребудет. Нас невозможно уничтожить, нас невозможно умертвить. Мы всегда несём живое. Мы можем лишь ослабнуть…
В процессе короткого общения мне послышалось, будто бы прокричали петухи, мелькнула полоска света и наступила необычная тишина. На мгновенье.
— Видишь, Николай, как утро, день промчались. Так мы хотим. Так будет. Спят твои родители, соседи, односельчане. Ночь ещё одна настала. Но какая? Хоть упорствуешь ты, но ты уже в программе. Мы тебя тоже умертвим. Не сразу. Смотри и удивляйся, как будет всё происходить.
Малые частички, что беспрестанно снуют в пространстве, касаются людей, что будут вставать на моём пути. Меняют в них мысли, деяния, отношения с окружающими с позволения самих же людей. Происходит смещение, перемещение неких пространств в других измерениях, разыгрываются сценарии поведения людей. Всё происходит молниеносно. Одни и те же люди впадают во множество разных ситуаций, событий.
Я успеваю за деятельностью этих частиц, и мне даже немножко понравилось следовать за ними мыслью. Я был быстрее. Другое дело, люди, с которыми они соприкасались. Программа осуществлялась, исходя из запросов, увлечений, желаний, миропредставления человека. В основном люди проигрывали невидимую борьбу за свою счастливую жизнь. И они были в этом повинны сами, не кто-нибудь.
Самое ужасное, что абсолютно все бестолковые люди всегда стремились нарушить пространства культуры людей разумных, и использовались эти марионетки для воплощения разрушительных программ. Эти люди были очень умны, но малоразумны, занимали ключевые посты в министерствах и ведомствах. Больше всего их было в стране, насаждающую демократическую идеологию. Люди ли это вообще, коль ими всеми незримо правят? В нашей стране с продажными демократическими установками дела шли не лучше.
— То-то, Николай. Смотри и ужасайся. Менее полторы сотни миллионов в твоей стране. Миллиарды — по Земле. Мысли во всех людях поменять — дело мгновения. Смотри же далее и ужасайся.
Будущие события вспыхивали и гасли моментально. От того, что я вижу, мне становится страшно.
— Николай, это ты всё осуществляешь. Ты сейчас задаёшь программу. Под твоё миропредставление формируется многих людей деятельность.
— Николай, не волнуйся и не переживай. На тебя, невинного, хотят повесить ошибки всего человечества. Каждый человек устремлениями приближает бытие счастливое или разрушение Земли. Деятельность людей направлена на уничтожение, и тебе, понятно, больно за творимый каждым произвол, когда увидел, как сие вершится. Кто-то по неведенью, кто-то по недомыслию, кто-то, владея информацией, имеет в этом умысел, — Девушка появлением своим внесла ясность в мысли.
Скорость мысли во мне велика необычна. Теперь я отслеживаю перемещения разнополярно заряженных частиц. Опять меняются события, ситуации. Можно было не только управлять президентами, но практически всеми людьми. Собственно, я сейчас это и отслеживаю.
Новое было для меня то, что Планеты тоже были живые, и имели со всеми людьми незримую связь. Частички маленькие касались людей, Планет, и сновали с большой быстротой и плотностью, неся собою мысли и узконаправленную программу. Имея с ними соприкосновение, я не оставлял их без внимания. От моей широты взглядов, устремлений, зависела цепочка соприкосновения с большим или меньшим количеством людей. Шире смотришь на мир, мир тебе доступнее. Лихо как-то всё закручивается! А зачем меня хотят умертвить? Не развёрнутая мысль опять направилась в плоскость холодного прагматичного ума невидимого мной пока мужчины.
— С такими знаниями ты, Николай, человечеству вреден. Представь, что люди осмыслят вдруг в одно мгновенье, что развивались не в том направлении? Хаос, неразбериха, помутнение случится сразу же во всех рассудка. Человечество должно пребывать в счастливом сне. Не надо разрушать мою красивую идиллию! Ты, Николай, разрушитель счастливого бытия людей, понимаешь? Мы тебя от этого предостерегаем. Воспротивишься нам, ты — умрёшь!
— Николай, не волнуйся. Раздавшись в мыслях шире и плотнее, ты стал менее доступен для своих врагов. Зауважали они тебя вновь. Смотри, предложат они тебе вновь работу по управлению людьми. Будь осмотрителен…
— Вот, Николай, послушай, что стало с твоей девушкой? Ты забыл на мгновение, что нельзя тебе в себе её мысли дублировать. Через тебя стала она нам доступна. Что теперь? Где она? Не придёт она тебе на помощь. Мы её порвали навсегда… Продолжим мы свою долгую игру, длиною в жизнь человечества. Смотри и дивись, Николай.
Мне кажется, что произошли какие-то изменения в пространстве. Ток энергий, или мыслящих маленьких частиц, поменялся диаметрально. Возможно, всё осталось как прежде до этого мгновения, но я стал восприимчив лишь к негативным включениям. Опять меняются характер моих будущих встреч с людьми, ситуации, события. Всё идёт усугубляюще для меня. Мне это не нравится. Что предпринять? Как всё изменить?
Влияние планет, теперь других, оказывает на меня гнетущее воздействие. Наряду с этим я мгновенно забываю те события, что произойдут. Забылись и множество президентов. Были бы одни, но пришли другие. Правильнее сказать, придут. То, что для меня уже прошлое, для других будущим лишь будет. Интересное, всё-таки, живое время. Но всё вдруг улетучивается или стирается из памяти. Для чего?
— Знаниями своими ты ускоришь гибель человечества. Неужели ты этого ещё не понимаешь, Николай?
— Как, интересно? Человечество спит не одну, уж, тысячу лет. Умные люди Землю разрушают, за что им слава и почёт. Разумные в гонении и осмеянии пребывают…
— Ты убедился, Николай, чья в людской среде программа всех сильнее? И ты, непослушный, будешь нами стёрт. Люди спят уже вторую ночь, и в тысячелетиях, не просыпаясь. И всё для них идёт, как прежде. Ты, упорствуя, несёшь свою, ненужную никому непонятную программу.
— Не я один. Есть множество людей, кто хочет свободы для мысли человека. Множество людей, если не сказать, большинство, желает счастливого бытия. Просто, они многого, как и я, не ведают, пребывая в недомыслии. Всё это твои деяния…
— Николай, ты оскорбляешь меня! Ничто не вершится без участия человека! Ты в этом убеждаешься каждое мгновение! Если человечество не желает жить в раю, так кто же виноват в том, что он Землю разрушает?! Я не могу от противного идти… Задумался?
— Николай, мысль быстрая твоя вновь вершит иную картину бытия. Отдавшись осмыслению, ты расширил мои полномочия, приблизил вновь меня. Я люблю тебя, Николай. Ты будешь жить, как никогда. Жизнь новая грядёт во всей Вселенной… — девушка необыкновенна своими чувствами, теплом, вниманием, вдохновением.
Меняющиеся постоянно события меня уже не удивляют. Я в состояния мировосприятия, и меня уже ничем не удивить. Я поглощаю снова события, ситуации, людей. Я вижу множество знакомых лиц. В этой жизни не со всеми я встречался. Откуда я их знаю? Какие они красивые, внутренне богаты! Какая же, всё-таки, жизнь хорошая, прекрасная! Мне нравятся изменения в сознании людей. Какие они счастливые! Я не могу их не любить! К тому же, я их всех знаю! Откуда?
— Николай, живая жизнь открывается человеку, становятся доступными другие планы бытия. Видишь, как ежесекундно меняются, проигрываются наперёд все мысли и последующие за ними события и ситуации?
— Так, когда же он свободен?
— По сути человек свободен изначально навсегда, но он ограничен в знаниях своими устремлениями и деяниями. Это позволяет плохой вершиться для него программе, и мы в бессилии что-либо изменить, коль человек не хочет жить.
— Но я-то, хочу жить, а почему меня хотят умертвить?
— Буквален ты, Николай, в понимании многих процессов в живом программировании. Даже сейчас, наблюдая за происходящим, ты не в состоянии враз всё осмыслить, не осознавая возможностей образного мышления. Не приостанавливай мысль, иначе тебя опять будут угнетать.
— Но я не могу постоянно мыслить! Я не в состоянии всё время ритм жизни задавать самостоятельно! Где источник моих сил? Как мне восполнять запас живых энергий, то есть вас? Вас? Вы — энергии?..
— Ну вот, Николай, так-то будет тебе лучше без них. Вечно они людей досаждают, призывая счастливее стать. Нет теперь их в твоём пространстве. Что происходило, ты долго осознавал бы, Николай, но нет у тебя времени. Сейчас начнётся главное. Пока идёт товарный наш состав, будет на тебя иная разрабатываться программа. В целом, ты понимаешь, что не будешь жить.
В этот раз товарный состав надвигается медленно. Стук колёс ужасен. Поезд идёт не параллельно земле, а под углом вверх. Я опять отмечаю изменения в своей судьбе. Встречи, общения, окружение меня не радует. Мне действительно не хочется жить, ибо вижу наперёд события, призванные меня опускать через окружение на дно жизни.
Зачем мне такая жизнь? Люди абсолютно управляемы. Докричаться я ни до кого не смогу, ибо слышащих сердцем от меня отворотят, а где-то я сам, отдавшись слабостям, другие встречи предпочту. Всё предопределено. Зачем мне это знать дано? Лучше бы ничего не знал!
 А, ведь, меня предупреждали, что знания наперёд многих событий лишают не только сил, но смысла жизни. Существовать, зная, что произойдёт в будущем, не имея возможности поменять ход жизни, мучительно, больно, невыносимо, не имеет смысла! Как всё это выдержать, перетерпеть?
— А можно забыть как-нибудь то, что сегодня было?
— Николай, наивен ты и не осмотрителен. Ты уже решил, что будешь жить. Мы тебе этого не позволим, несмотря на все бессмысленные попытки твоих друзей. Ты обратил внимание, что они даже не общаются с тобой, не тратя понапрасну уходящие всё силы, пытаясь выстроить благоприятную для тебя судьбу. Но слабнут они с каждою секундой. И, знаешь, в том твоя вина, что множество твоих друзей, положили головы за тебя…
— Николай, не слушай ты его. Нас по-прежнему ещё много. Мы ещё поборемся за тебя. Не вини себя, что многие из нас уходят. Так надо. Мы теряем силы, но и восстанавливаемся. Ты сейчас не слышишь голос наш живой, лишь умом воспринимаешь, и что контролируется теперь всё — не понимаешь. Но это и позволяет тебе ещё жить…
Как много непонятного в том, что говорят одни, другие. Цепочка мыслей одна рвётся, другая — мыслей нить — продолжает в пространстве извиваться. Я подключаюсь к одной, к другой, иногда всё во мне сливается. Как сложно всё это для восприятия! Но это и есть путь!
— Верно, Николай, осмысление наполнило тебя, придало силы. Планет дыхание почувствовал? Изменилось многое в пространстве, события грядущего ускорились. Может, нам удастся сегодня утро полное явить, день заполнить, его оживить.
— Как это сделать?
— Что-то ты неосторожен, Николай. Вопросы, ты же знаешь, всегда к нам ведут. Наше преимущество бесспорно, ведь все люди лишь вопросами живут. Кто ответит им, даст знания? Только мы через своих рабов, известных тебе, как учёные. Их мысль направлена на разрушение…
— Почему вы всё это мне говорите?
— Потому как, ты до утра не доживёшь. Сколько часов грохочет наш состав, ты знаешь? Куда отброшены твои друзья, и что стало с ними, хочешь ты послушать? Люди спят по-прежнему, и утро сейчас минует, пройдёт день.
Пока мелькнула полоска света, пробилась ко мне мысль: «держись, Николай. Мы рядом. Мы всё изменим. Мы всегда быстрее. Ты не виноват, что нашу мысль ты дублируешь. Ты забыл, как можно взаимодействовать иначе. Не вини себя. Мы любим тебя. Мы с тобой не прощаемся, но надо тебе теперь самому продержаться ещё одну лишь ночь. Мы не можем… Мы с тобой все…»
— Всё кончено, Николай, для тебя. Ты искуплен для смерти. Тебя предали друзья. Видишь, промелькнуло утро, промчался вихрем день. Думаешь, почему сие случилось всё мгновенно? Всё от того, что ты, другие люди не можете его собой заполнить, пребывая в суете. Лишь ночью вы деяния мерзкие замышляете, их ночью же или днём вершите, призывая нас же в помощь… Спят люди вторые сутки, пройдут и третьи. На деле пройдёт лишь миг. Для тебя же всё это тянется не одно тысячелетие. Заметь, мы учли все прошлые упущения. По сути, ты во многом для нас являешься подсказкой. Знали бы люди, кому они обязаны ускорением их несчастий, тебе было бы несдобровать. Теперь понимаешь, что благом было бы тебе — не жить! Ты осознаёшь, что усугубляешь ситуацию близких и родных, множества людей? Через тебя мы познаём, как ускорить по разрушению Земли события?
Как мерзко и ужасно в том, что я слышу. Я действительно являюсь несознательным пособником всего плохого. Но если я это осознаю, то стоит ли мне жить? Каждая моя секунда жизни, продлеваемая осмыслением, даёт ещё больше знания врагам человечества. Хочу я этого или нет, выходит, я более других разрушению способствую. Надо ли мне жить?
— Мы предупреждали тебя, Николай, что страшнее смерти осознание собственной причастности к ускорению гибели человечества. На тебе вина будущих событий страшных. Если ты мужчина…
— Что, если я мужчина?
— Если ты мужчина, то…, то…
Товарный состав, что громыхал целую вечность, вдруг начал отдаляться. Через мгновения стих шум от стука колёс. Во мне всё успокоилось. Пришло понимание, что не всё так ужасно, как кажется, и кому-то очень хочется. Как я могу быть причастным к несчастию людей?
Каждый виноват в отдельности, что не задумывается над смыслом жизни, и, получается, свою жизнь передоверяет вот этому или этим программистам. Но думать, размышлять об этом, значит, как раз, ситуацию усугублять! Лишь тёмное, плохое ищет виноватых. Светлое не может осуждать и подавлять. Оно лишь ищет, предлагает, и всегда впотьмах. Идти надо по не изведанному пути, новое верша, то, чего ещё не было на плане материальном, потому ошибаться, но, осмыслив, вперёд устремляться опять, предоставив, отстающим в скорости мысли, лишь оценивать и просчёты выявлять.
Светлое тоже всегда находится в движении. Может, моих пособников никто и не отбрасывал? Наверняка, я, отстав в мыслях, или приостановив осмысление, позволил им вырваться вперёд, потому их не слышу, оказавшись автоматически близким к другому, противоположному, инертному измерению. Значит, между противоположными измерениями есть и моё пространство, моя жизнь, мои мысли…
Между двух источников жизнетворения судеб людей пролегала другая тропинка — человеческая, и она была истинная. Только кто о ней знает?
— Ты знаешь, Николай… Вновь развернулся к жизни ты лицом. Будешь жить сегодня ты и завтра. Увидишь восход солнца, услышишь шёпот звёзд, полюбуешься луной-сестрицей, обнимешься с братцем-солнцем. Жизнь вечная грядёт для всех людей. Счастливая жизнь каждого возможна, и ты стоишь уже у их дверей, у их истоков.
— Я?
— Да, ты, Николай. В том, что счастливая жизнь настанет, есть и твои конкретные шаги.
— Мои? Но я ещё ничего не сделал. Напротив, мне внушают, что я несчастий всех источник.
— И правильно внушают. Ведь их взгляды на жизнь противоположны нашим. Там, где человек абсолютно счастлив, для них является несчастьем, и наоборот. Разве в людской среде ты не замечал подмены ценностей, понятий? Кто грязен сам, лишь грязь в другом несуществующую обязательно найдёт, признает его за таковую. Но лишь у Истины одна тропинка из множества — творить жизнь счастливую, вечную без осуждения, приговоров и судов. Каждый человек имеет совесть. Она и определяет, каким тебе идти путём. В вашей жизни её через правоохранительные органы, депутатов Думы Государственной ежесекундно убивают… Ты и идёшь своей тропинкой, и счастливое бытие приближаешь с каждым днём. Как видишь, падаешь, ошибаешься, волнуешься, переживаешь, всё ли правильно получается, не во вред ли всё вершится? Лишь открытый сердцем человек способен в своей добродетели усомниться, искать причину неуспеха лишь в себе. Тёмный человек за путь тебя осудит, вину собственного недомыслия, просчётов возложит на тебя, и попытается с тебя спросить…
— Кончился, Николай, весь этот короткий праздник для тебя. Поговорили и будет. Погибнет сейчас неосмотрительная твоя подруга. На тебе будет вина в её смерти. Через тебя мы и её достали! Ты так и не осознал, что тебе надо было свою мысль подключить, но ты лишь уши развесил, и внимал красивым всё словам. Всё кончено для неё и для тебя. Ты не освоил, как надо жить, потому программа смерти осуществит свою работу с твоего же позволения. Заметил, как ты утрачиваешь слух? Сознание меркнет для тебя. Думаешь, почему? Ускоренная в тебе мысль, и программу смерти ускоряет. Мог бы ты прожить ещё несколько десятков лет, но сейчас для тебя всё и завершится. Ты лишь слушал девушку свою, не осмысливал жизнь…
— Не сдавайся, Николай. Тебя хотят лишь в этом убедить. Мы общаемся с тобою ровно столько, сколько ты осмысливаешь жизнь. Будь иначе, наше взаимодействие было бы невозможно. Пусть наше отсутствие тебя не страшит. Мы всегда рядом и в тебе, — слышу отдалённые я голоса.
Что это даёт? Это уже ничего не меняет. Я утрачиваю возможность анализировать. Медленно происходит стирание будущих событий. Им теперь не случиться. Я ухожу. Свет меркнет, сужается пространство миропредставления. О, как это ужасно! Я сузился до мира большинства людей! Как люди живут в этом мире?! Это не жизнь?! Как это узко, мелко, мало!
Стоп, а я жил? Я жил, когда имея большие возможности, в судьбу человечества ничего не привносил?! Так, я и правда виновен в том, что такая жизнь — беспросветная, творится в мире материальном с моего же ведома! Ведь, я не иду по своей счастливой, прекрасной, живой тропинке! Я живу для того, чтобы улучшать показатели экономики!
Так, что я делаю? Винить себя, правительство не стоит, останавливая тем самым мысль. Иначе ускорю процесс распада микроорганизмов в своём теле, созидательных энергий. Мне надо их, напротив, жизнеутверждающей программой зарядить. Как, когда сознание продолжает меркнуть? Надо вспомнить о девчонках, что мне нравились, как я в такие минуты был собран, внимателен ко всему, аккуратен в мыслях, по-своему счастлив от того, что был влюблён…
— Мы не отчаивались, Николай. Мы верили, что ты вывернешься из мёртвых измерений. Держись, Николай. Мы на ненадолго ожили. Ты теперь один. Выдержи до утра. Потом всё пройдёт, и ты останешься жить. Нет у него власти над тобой, пусть и пытается обратное внушить. Держись, Николай. Мы любим тебя. Помни, что есть солнце и луна. В небе есть мерцающие звёзды. Они тоже верят и надеются на тебя. Продержись лишь до утра. Звёзды сейчас слагают песни только для тебя. Ты их услышишь через многие лишь годы, когда придёт объявленный тобой рассвет, когда вернутся Дети Земли и Родины. Ты только продержись…
Вернувшееся самоосознание восполнило приоритетное направление для мыслей. Казалось, всё, я обрёл себя. От наполненных чувствами и эмоциями словами, напрашиваются слезинки у меня. Как красивы в общении мои друзья! Мягки и ненавязчивы. Своими знаниями они не теснят моего пространства. Делясь мыслями, лишь наполняют узкого меня и, кажется, в смущении пребывают, что знают больше.
Люблю ли их я? Да, люблю. Я не могу иначе. Но почему на земле мало людей безусловных? Почему рождаются дети с разрушительной программой? Кроме президента и министров, кто в этом виноват? Все отдались продажной демократической мысли, несущей разрушительную для всего живого мёртвую программу…
— Николай, долог ты очень, долог. Мы обработали людей. Мы изменили ход Планет, пока разглагольствовали вы тут, мы многое в твоём мире поменяли. Что дало тебе констатация факта, понимание сути демократизации общества? Да, это есть моя программа. Думаешь, Государственный департамент виноват, ЦРУ и Пентагон в том, что происходит ускорение процессов распада всего людского сообщества и Земли? Твоя страна, Николай, включившись в мою разрушительную программу, ускоряет события по уничтожению Земли. Путину нравятся демократические идеи. Подмены ценностей он выделяет, чувствует, но не понимает, что программа для разрушения Земли выбрала его основною движущею единицей. Утратившее превосходство в моих планах люди из Гос.депа, будут ему противостоять, тем самым ускоряя план вашего «развития», в целом — падения культуры всего человечества. Ты удивлён происходящим? Ведь, ты надеялся на Путина.
— Это бесчеловечно!
— Смотри далее, что будет происходить. Как тебе такая перспектива? Отчего случатся трагедии африканских стран? Неосознанный выбор демократического развития пути даст толчок ускорению разрушительной мысли, которая стремится к расширению пространств. Функции у нас такие. Подмена ценностей в твоей стране приведёт к сосредоточению на твоей территории нового поколения с демократическими идеалами. Дети России будут выделяться своею устремлённостью к экономическим преобразованиям. Живая мысль в этих детях отсутствует, потому они слышат лишь мои мысли и идеи. Ведь, на твою землю они приведены из моего измерения. Путин их поддержит, не осознавая, какую программу уже несёт в себе мило улыбающаяся молодёжь. Смотри, в них много позитива, но нет в них и капли разумения настоящей жизни. Она ими не ведома. Явленные от меня, они счастливы по-своему. И в этом не их вина, а отцов, перенявших демократические идеалы, не призванные делать ставку на культуру совести и чувств. Мир померкнет перед армией моей, которая восседает в парламенте и в Думе в дорогих костюмах, и учёные на учёных блистают советах с моею же мыслью. Они несут в мир мои лишь мысли, знания. Армии все есть тоже одна моя рука… Что ты в мыслях всё возвращаешься к своей стране? Не осталось от неё следа. Есть видимая лишь оболочка. Пока отцы за демократию, дети их утверждаются в жизни лишь моею правдою. При этом они не разумеют, что своими руками разрушат последнюю страну справедливых, человечных устремлений. Через технику и электронику скуём человеческую живую мысль. Каждый будет нам обязан, нас — радеть. В этом нам поможет «выбранный» вами президент. Вы проголосуете, и никуда не денетесь.
В повествовании незримого мужчины - энергии есть пробелы. Их множество. В том, что он говорит, надо делить надвое. К тому же, есть и положительные моменты в политике избранного после Ельцина президента. В целом, я соглашусь про Путина. Предав родные идеалы, ускорил расслоение общества. Демократические дети не способны отличить живую мысль от технической, инертной, называемой информацией. Они и довершат уничтожение России. Это будет выглядеть, как возврат России на ведущие позиции в мире с демократической личиной. Для жителей страны это покажется успехом новых преобразований. Но их-то, как раз и нет!
Мужчина продолжает свою неоспоримую мысль:
— Страна ускоренно движется к самоуничтожению! Справедливость нести в мир уже некому! Страна подсела на демократическую иглу. Не говорят уже о честности, о совести, чести и достоинстве. Неслышно слов о воспитании в детях, с рождения, культуры чувств и нравственности. Путин, его замы сделают страну людей «успешных». В чём успех людей «богатых»? Все они принадлежат к клану изымателей органов Живой Земли. Все они в этом безусловно преуспевают, и вхожи во властные структуры. Сейчас они для молодёжи во всём пример для подражания и ориентир. Должны бы этих «успешных» денежных магнатов, не отличающихся разумностью, опустить пониже ватерлинии, высмеять, да отправить, куда подальше природу приумножать! Но нет в твоей стране созидательной идеи и программы! Потому лишь мои люди будут процветать, а разумные — в осмеянии пребывать. Ведь, через налоговые препоны я отбираю наилучших для своей программы. Пройдя все фильтры и преграды, они расстались с совестью и с чувствами самоосознания, осмысления бытия и чувства времени… Прекрасно работает фильтр через Государственную Думу! Наука, медицина, образование тоже отбраковывают неугодных мне людей. Отлично работает моя оценочная система, отсекая каждую живую мысль от людей! Разумные люди должны остаться за бортом активной жизни. Да-а, чётко работает всеразрушающая программа! Путин этому способствует внутри страны не сам, через чиновников, утверждая мою лишь власть. Он необычайно добр, открыт, но и наивен! Пошёл искать правду он в чужой стране. Тем самым он предал все поколения, их мысли, идеи жизнетворения, которым многие миллионы лет! Так будут попраны идеи Анастасии через торгашескую мысль. Денежная система выкосит живое в людях, подорвёт последний в них иммунитет. Деньги сделают своё дело, и будет вирус наживы в людях доминировать и в пространствах нелюбовью процветать. Дети разрушения вновь заполнят новые деревни и будут мои идеи лишь приумножать. Так доступной станут мне все селения из родовых поместий! И вновь история пойдёт по-новому разрушительному кругу. Мысль людская, которая всему основа, окажется мной вновь объята, мне подчинена. Идея творения мыслью останется за оградой, не услышанной даже в среде тех, кто ринулся живые пространства сотворять…
Вернёмся мы к твоей России. На международной арене преданные человеческие идеалы аукнулись гибелью миллионов ни в чём не повинных людей. Мир, посчитав вслед России, что демократическая машина — благо для человечества, способствует, подталкивает Америку на оккупационные действа. Всему этому рукоплещет руководящая и политическая верхушка России. В душе-то они противятся происходящему произволу, возможно, искренно, но на деле? Это не меняет суть губительной политики на международной авансцене вследствие недомыслия, неведения основополагающих процессов живой программы…
Я внемлю о нашей действительности. Параллельно сам осмысливаю ситуацию в своей стране. Россия ищет одобрения. У кого? Не у народа мудрого своего, а у Америки и Запада, ведущих всегда агрессивную политику, переняв их губительную программу.
Политикам и министрам приходится лукавить, ибо ориентиры сделаны не на возрождение нравственных устоев, не на воспитание культуры в людях, а на приложение к счастью — экономику. Человек, получается, второстепенен. Нужны в этой ситуации не мозги и голова, но лишь руки. В своей стране люди стёрты, низведены до состояния скота. В этой ситуации может Россия призывать мир одуматься или какую-нибудь отдельную страну?
Это глупо и смешно! Стандарты двойные действуют в самой России! Молодёжь на каких воспитывается идеях и принципах, идеалах и ценностях? Купи-продай, согласно экономической программе. А как же Человек, его всестороннее раскрытие и, впоследствии, реализация внутренних потенциалов? Этому не быть? Почему не воспринята Идея Родовых Поместий? Лишь наиподлейшему свет зелёный дан, кто сможет дать взятку, сам принять. Где твоё лицо, Россия? Кто предаёт и продаёт тебя?
Сейчас по недомыслию президент, министры, торгаши и предприниматели. Больше по недомыслию. Большинство искренно хотят процветания России. Невозможно это сделать, не приняв на вооружение общечеловеческие ценности и идеалы. Идея должна быть у страны, но только не демократическая, а культурно-нравственная. Вспомнить надо и про первоисточник жизни на Земле: Бог, Любовь. Воспитанная на общечеловеческих ценностях толерантная молодёжь явила бы иные образы миру и пути развития, не те, что давлеют сейчас в моей стране…
И далее внемлю я:
— Вы ищете, как и Путин, страна Россия, понимания и одобрения у тех, кто узко мыслит, и заряжен разрушительно. Это ли не парадокс! Горшечник обращается за советами к сырой и влажной глине. Кто кого услышит, примет и объемлет?.. А движение людей, объединённых для создания поместий? Вместо того, чтобы собственные мысли подключить, их расширять и обществу предлагать, взять ответственность за Землю и Вселенную, чем занимаются они, упрятавшись на землях? Обращаются к моему ж правительству, пребывающему в недомыслии, в демократических заблуждениях, плутающему всего лишь в соснах трёх... Тебе кажется странным, что делюсь информацией тобой, когда немногим ранее рвал и уничтожал? Мне нужны люди умные, холодные, расчётливые. Имея мысли человечества в себе, не имею рук я материальных. Есть люди, задающие моё направление «развития» в человеческой среде, есть последователи и рабы. Всё, что пожелаю, воплощают. Но не было изменений существенных в моей программе. В одну лишь плоскость, но сужающуюся, развиваюсь я. Ты, люди вашего движения, ширят мои возможности и горизонты. Не осознавая, вы и наполняете меня. Ну, вот, Николай, и всё. Выслушал меня, в мою ты плоскость перетёк, следуя за моим изложением и мыслью. Хотел тебя возвысить, но нечем порадовать тебя. Ты не двигал свою мысль…
Мужчина, как я осознал, охватывал собой лишь часть спектра энергий, бывших во мне. Параллельно его монологу я другой своей безусловной половиной бегал в других измерениях. Одновременный ход во всех направлениях позволяла считывать не программируемые, меняющиеся в каждый миг события, а более реальные. Например, те «открытия» и изобретения в области нанотехнологий, электроэнергий приведут… Это было ужасно… Но были и другие, мирные пути, живые открытия, радостные события.
Сейчас в мире идут войны за энергоресурсы. Зачем, когда живые, мыслящие энергии имеются в нас, в пространстве, во Вселенной? Я запросто сейчас общаюсь с ними, и они, исходя из своих функций и возможностей, совершенствуют и облагораживают меня и мои мысли, соответственно, деяния. Судьи и воспитатели были во мне и рядом, подсказывали, делились, расширяли мои знания и стирали одновременно. У меня нет и тени сомнения в том, что говорит Анастасия: «Человек будет сам воспитывать себя». Всё это будет происходить тонко и красиво, без подавления и уничтожения лишь в поместьях. Почему лишь в поместьях?
Устремления человека, подтверждённые реальными делами, являются основополагающими, и эти энергии Вселенной будут человеку помогать и во всём способствовать. В этом случае энергии созидания будут иметь преимущество, а не разрушения, как в моём… Наверное, впервые за многие миллионы лет человек осознанно будет вершить свою судьбу, соприкасаться с планетами и звёздами, слышать их, являть на них жизнь иную…
— Николай, светлых путей тебе в жизни, людей светлых. Как прекрасен ты и мил нашим чаяниям. Увидишь нас ты на Земле…
Я чувствую слёзы в тех, кто участвовал в облагораживании моей мысли. Это было настолько красиво и необычно. Слёзы заливают и мои глаза. Я внемлю:
— Рассвет однажды настанет в людях. Осмысление озарит иное направление в мыслях. Каждый будет творцом своей судьбы. Однажды, пройдёшься босиком ты по земле. Холодную росу ощутишь. Любимая бежит тебе навстречу. Удивлённый вид дитя, выглядывающего из-за угла, наполнит тебя и восхитит. За руки держась, несётесь вместе вы к ребёнку. Заливистый ваш смех озарит, приободрит дитя. Лик его ясен, светел, и мысль долгая в глазах. Как необычно утро, и день наступающий приветлив. Радость, рождённая внутри вас, оживит поместье и планеты. Свет, исходящий от Земли, Звёздам всем живым понятен, вечен. Жизнь новая в мгновенье каждом отражается в пространстве. Мелодия, что теперь звучит в траве, деревьях и кустах, поддерживается пеньем птиц…
Я плачу. Череда трагедий, которые должны были бы случиться, сменяются радостными картинами бытия. Я — живу! Я — вечен! Я вечен образным мышлением! И вечны люди!
— Николай, ты не волнуйся. Всё случилось. Ты будешь жить. Ты лишь дотяни до утра…
Параллельно девушке мужчина продолжает свою мысль:
— Придётся тебя отставить. Ты мне теперь не интересен. Сам не мыслишь, как политики твоей страны. Нет у них своей головы и мыслей. Мужчина, торящий чужой путь без включения своей головы, не имеет своих детей.… Ты как посмел?! Ты где гуляешь в мыслях?! Николай, я ругаю и хвалю тебя одновременно! Я делюсь тобою информацией, и мог поспособствовать твоему продвижению на любой лестничной карьере! Ты с кем общаешься? Будешь стёрт за общение с живыми мыслями! Весь! Медленно. Смотри, чего ещё не знаешь, как это будет происходить!
Я вижу картины, которые случатся с человечеством. Отчасти я это считал уже немногим ранее. Но теперь они насыщены новыми персонажами и деталями. Мне становится не по себе. Не от того, что вижу. От тех энергий, что в людях, которые будут воплощать «благие» проекты для человечества.
И опять дело касалось прежде энергоресурсов. Меня же стирает, сужает тот ток, заряженность энергий, который был в «реформаторах» последней демократической волны. Мне больно на физическом уровне.
 Схожих по внутренней энергетике людей я немало встречал в своей жизни. Есть подобные живые мертвецы и в моём посёлке. Как правило, они очень активны, деятельны. Есть в них и сильные, живые струны, но они сознательно предпочли противоположные. Рядом с ними люди, как правило, чувствуют зажатость и скованность. Все их деяния — только от ума. Движение энергий чувств в них ими же заблокировано...
 В будущем в правительство должны были придти очень умные мертвецы. Программа демократическая работала идеально, точечно, избирательно, отсекая лишнее, живое. Мне не хотелось, чтобы случились те трагедии, которые станут последствием «стратегических» политических решений.
В целом, вся картина мира, зависела от руководства нашей страны, хотя Америка и демонстрирует свои мускулы, амбиции. На деле, в будущем Америку… Но мне важнее моя страна! Она сейчас задаёт Ритм во всех измерениях! Америка — это уже прошлое! Надо в России возрождать нравственность, Культуру в людях! Только здоровые, зрелые в мыслях люди могут и должны задавать курс и направление развития стране, не умные! Свои идеи и мысли надо рождать и претворять, не повторяя стран других ошибки! Где найти таких людей? Их надо воспитать в своей среде, не перенимая чужие мысли и идеи! Как?
Необходимо признать, что есть измерения, где человек незримо имеет продолжение на других планах бытия. Надо осмыслить и понять, что есть разумные, мыслящие энергии. Они и руководят человеческим сообществом. Но Человек по своим возможностям их сильнее! Надо ли заниматься их исследованиями?
Ничуть! Сама эта мысль поставит человека в зависимое от них же положение, ибо они имеют мысль, функции, скорость, плотность, движение. Надо их пригласить самих в услужение, пригласить поучаствовать в новом сотворении…
— Николай, наглость твоя безгранична! Ты имеешь возможность жить пока, и не хочешь меня благодарить за проявленную щедрость! Что ж, уважу я твоё решение. Не пожелал ты быть человечеству полезным. Будешь за ночь потихоньку угасать. Слушай далее мою правду. Техническая мысль во всём мире есть моё могущество и превосходство. Хочешь убедиться в том? Сейчас над домом твоим зависнет самолёт. Люди, в нём сидящие, будут жить в своём же времени. Воздушный лайнер на самом деле зависнет здесь на несколько часов.
Я действительно слышу шум двигателей самолёта. И опять гул стоит такой, как если бы самолёт пронёсся над самым домом. Меня это поражает и наводит на разные мысли. Увеличились ли мои слуховые возможности, или мой слух тоже зависим от противоположных энергий, и они его усилили и внушили им нужное?
Вообще, абсолютно все болезни можно было искоренить в течение нескольких лет, задавшись осмыслением сути окружающих нас энергий. На себе я уже многократно убеждался, что им подвластны движения всего живого в нашем организме и движение тела, конечностей, в целом и Планет. Слух, зрение и многое другое являются их следствием. Причиной всего был сам человек со своей божественной программой. Пусковой кнопкой и волшебной палочкой являлась мысль…
Гул двигателей самолёта потрясает своей реальностью. Я стараюсь принимать всё происходящее без резких скачков эмоций. Быстрое переключение одних энергий на другие несёт в себе разную информацию, и я не всегда за ними успеваю. Лучше, спокойно, взвешенно воспринимать. Обязательно надо в миг каждый выделять из общего потока своё пространство, отличать, где мои мысли, где навеянные светлым измерением, где привнесённые тёмными. Ухо приходится держать востро. Мне не только хочется жить, но хочется жить полно, свободно, вне программы…
— Это невозможно, Николай! Ты затрачиваешь колоссальные усилия, энергии, на сохранение своего пространства. Оно, живое, с каждым мигом всё утоньшается, и заполняется лишь мной. Хочешь, услышишь перед уходом ещё одну ужасающую правду?
Мужчина явно рассчитывает, что я всей плотностью мысли последую за ним. Как бы, не так! Часть одна моя следует за его изложением, другая ищет, соприкасается, сливается с живыми пространствами. Наверняка, мужчина чувствует это, и информацией делится не по доброте «душевной», а потому, как я вынудил двигать его и свою собственную мысль. Она у него связанна и с моею мыслью. Подвижный и живой, двигаться, хитрить или мыслями делиться я его же принуждаю. И он, всесильный, продолжает правду выжимать:
— Человечество могло бы жить в раю. Надо задуматься лишь, как не только сохранить, но приумножать энергии пространства мыслью, собой. Что для этого необходимо? Создавать Родовые всем Поместья. У каждого человека своё отдельное должно пространство быть, позволяющее комфортно чувствовать себе энергиям живым и вечным. Вечно человек мог бы проживать, и мыслью творить. Но ты, другие люди, — видно, мужчина быстро улавливал смены настроения во мне.
Я позволил лишь на мгновение расслабиться, и энергия стала закручиваться в другую сторону. Информация пошла не двигающая мою мысль, а сужающая моё виденье констатацией фактов. Вновь шло стирание меня правдой. Всё мгновенно происходит. Переключателем и реле живым тоже являлись Энергии Вселенной.
 — … ломая живое, мёртвое лишь вершите. Скажи, в каких деяниях могли бы участвовать мои противники? — осмыслив своё положение, я стал собранным, и понял: энергия разрушения в этот момент не может лукавить, врать!
— … Энергия Созидания в человеке может способствовать моей разрушительной программе? Конечно, нет! Вот и выходит, что человечество буквально спит. Сложено его одно крыло, и он, не ведая, продолжает Землю, разрушая, счастливое бытие в других измерениях искать. Кто-то ищет здесь, мою программу воплощая…
Я от тёплых слов начинаю засыпать. Несколько последних суток выдались напряжёнными. Если в состоянии похмелья происходит угнетение психики энергиями страсти и агрессии, то здесь имело место быть всем вселенским энергиям. Их надо было выделить, прочесть, разобраться с каждой по отдельности. Ранее волхвы этим в лесу занимались. В более поздний период, когда многие знания утратились, понадобился уже Аркаим — свидетельство деградация сознания, невозможности управлять и ставить задачи сразу всем энергиям пространств…
Сейчас «мужчина» выделился тут же из моего коридора мыслей. Стал самостоятельным, и обрёл вновь над моим сознанием власть. Я осознал, что отсутствие личного пространства не позволяла удерживать энергии в состоянии уравновешенности и гармонии…
— Я продолжу свою начатую мысль, Николай. Невозможность наполнить себя живыми энергиями делает подконтрольным человечество лишь мне. Ты погулял немножко вольной мыслью, но вновь возвратился ты ко мне. Отчего так происходит? Почему ты чувствуешь упадок сил? Почему в тебе стирается память, и становишься невосприимчив к тем, с кем ты ещё несколько минут назад дружил? Всё кончено для тебя! Отпуская тебя на мгновенье, я даю соприкоснуться с противоположностями моими. Оживая на чуть-чуть, выхватывая зёрна Истины, ты мне знания новые несёшь…
— Лукавишь ты сейчас, сам себе противоречишь. Есть знания и мысли, отличные твоим. Максимум, на что ты способен, лишь наполовину меня перекрыть…
— Дерзок стал, Николай. Что ж, далее наблюдай, что будет происходить и внемли.
Гул самолёта усилился ещё больше. Почему он не летит, а завис на одном месте? И. ведь, не падает? Ритм жизни в людях в нём, будто б, замер. Но меня интересует сейчас другое, и мою мысль «мужчина» в свою плоскость правдой увлекает:
— Заметь, как в тебе закручивается моя спираль. Чувствуешь, Николай, как меркнет свет, и сознание, заряженное уже мной, иные мысли возбуждает. Сейчас, опередив в скорости мысли я тебя, стану тебя контролировать и мысль твою корректировать. Энергия Сомнения, что во Вселенной есть, как и в тебе, мысли новые с оттенками сомнения навеет. Ты вновь усомнишься в праведности своей жизни. Придёшь к мысли, что незачем являть знания новые людям, к ним невосприимчивым. Не захочешь быть посмешищем для контролируемого мною большинства…
Голова болит и тело ломит. Вихрь, зародившийся внутри, ломит кости и суставы. Меня начинает поташнивать слегка. Ну, всё, доигрался в кошки-мышки. И что мне делать с этой голой правдой? Ведь, жил же без неё? Кому она нужна? Мне что, плохо жилось раньше? Достаточно любим и уважаем. Что надо-то ещё? Начну о правде жизни говорить, всё наработанное потеряю. У общества ценности сейчас не человеческие, а денежные. Точно буду только в осмеянии. Не буду я никому ничего рассказывать! Но это будет говорить о том, что сдался я и пошёл по наиболее накатанному пути. Меня будут жить ситуации и обстоятельства. Буду, как Путин с замами, лишь «реагировать на вызовы общества и времени». У государства должна быть ведущая, объединяющая, родная людям идея, а не рефлексы! И не надо будет впадать в зависимость от действий других стран или кучки оголтелых, разбитных людей.
Но я — не часть общества?! Я — не причина уже Жизни?! Нет, это не для меня! Буду я идти своим, неизведанным путём, буду хозяином своей судьбы!
— Сомнению, Николай, энергия Уверенности противостоит. Здравствуй ещё раз, Николай. Я с тобой более года, уж, знаком. Я тоже принимаю участия в нескольких программах. Я неволен. Ты — мой господин. Пожелаешь, помогу уверенно Землю всю разрушить. Хочешь, поспособствую тому, что выбранная тобой Планета уверенно превратится в сверкающий оазис, — как красив голос, уверен в себе и в своих возможностях Энергия Уверенности!
— Достаточно правды для него… Ожил ты, Николай, на мгновение с моего лишь позволения, — «мужчина» — разрушение продолжает меня сжимать.
Мой мирок вновь сузился до размеров комнаты, до миропредставления наших политиков, предпринимающих «ответственные шаги» по решению «стратегических задач», то есть по ускорению деградации сознания общества, разрушению живого, биологического организма, дома — Планеты Земля. Политики, как белки в колесе, ходят по замкнутому кругу. Живя в плоском, ошибочном миропредставлении, можно ли объёмное объять, многомерно мыслить? Отнюдь. Плоские политики, решали плоские задачи. Мне же в этой плоскости не хочется существовать. Я мыслю шире, вижу — дальше, и что с того?
Много людей, желающих добра, мира, процветания Земле, но сейчас они в посмеянии. Мне как быть? Удавалось же «мужчину» и мне сковать, дать ему направление? Пусть на чуть-чуть, но удавалось. Значит, это возможно. Только как? Одной голой уверенностью в том, что человек сильнее, недостаточно. Должно же ещё что-то быть, какая-то разумная цель… О пространствах каждого он говорил. Что-то за этим, ведь, стоит?
— Николай, родной, включённая тобою мысль новое для тебя произвела. Ты достучался было до меня… — Деву, мне показалось, услышал я.
— Близок, близок, Николай, к рождению Истины своей. Мы вновь вперёд умчались, радостное для тебя верша. Близится рассвет Земли. Будет жизнь, необычная, живая…
Ток спирали из энергий закрутился в обратном направлении. Я начал оживать. Запылало лицо лёгким румянцем. Горят уши, щёки. Знакомое с детство состояние смущения заполнило меня. Перестали болеть голова, ломить в костях. Я старился и омолаживался почти мгновенно. Вернулось в тело жизнь? Когда успел мертвецом я побывать?
— Когда осуждал политиков, Николай; когда за других решения принимал, твоя творящая приостановилась мысль. Тут ты в другое измерение сразу же впадал. Там неосознанно черпал на всё ответы, принимал ответственные за правителей решения. Мёртво всё это и неактуально. Куда важнее Любовью пространства наполнять. Услышал ты мгновением ранее Деву долгожданную свою? Побудь в мыслях с ней, Николай прошу…
Тем временем, «мужчина», увлечённый, закрученный моим самостоятельным осмыслением, правду—матку мне несёт:
— Не жить тебе, Николай, больше. Не доживёшь ты до утра. Всё от того, что ты, другие люди не имеете, как сказал ранее, своих пространств. Есть ещё одна моя уловка, и она — главная. Чем запитываешь ты свои творящие энергии, чьею мыслью? Мёртвое поглощая, лишь мысль мёртвую ты родишь. Но прежде, ведь, в тебе была мысль об убийстве? Животных я не убивал. На кухне те продукты, что в пищу ты употребляешь, варкой, жаркой, паркой, холодом, все живые энергии омертвляешь, и мысль мёртвую и программу ты уже в себе несёшь. Заряженный энергиями агрессии, страха и распада, микроорганизмы в твоём теле программируются тобой же на уничтожение всего организма твоей же мыслью. Вместо расцвета, молодости, вечности, ты идёшь к самоуничтожению. Скажи, кроме тебя кто в этом виноват? Имея возможность вечно заряжать, возрождая клетки к жизни, ты их омертвляешь. Ты, Николай, упорно не хочешь жить! И меня же обвиняешь, что я хочу тебя умертвить! Да, хочу. Я не могу иначе! Пойми ты это, Николай! В том моя функция. Есть у меня и другие, но ты не ставишь передо мной никаких задач. Пытаясь меня избежать, ты опять ко мне же попадаешь. Имея в себе способность меня перепрограммировать, ты мою лишь волю исполняешь, сузившись до функций узких ты моих. А не слышат люди меня от того, что узок мир их представлений. Ведь, «ведать», значит, знать, как энергиями жизнь иную созидать, в скорости мысли их превзойдя. А просто «знать», как учёные знают, значит, в программе вечно заведённым пребывать, Землю, всё живое разрушая…
Параллельно слышу я противоположное, и мне сложно всё сразу же объять:
— Планеты может слышать человек. Его мысли доступна вся Вселенная. Ты за последние дни касался Звёзд живых уже не раз. Твои прошлые жизни, настоящая вновь, Николай, соединились. Твои далёкие родители стали тебе близкими. Между вами нет расстояния во Времени Живом, границ. Любовь — энергия вечная — вечность твою в мгновение каждом устремляется творить. Нужно лишь, Николай, твоё благоволение. Хочешь, Николай, будешь вечно жить?
Две противоположности, два пути, два направления, живая смерть и разрушение, вечная жизнь и любовь в схватке за меня несли каждая свою правду, а совместно — Истину Жизни. Я внимал всем и волен был выбирать. Что я предпочту? Для вечности мне следовало сотворить Пространство Любви, и его из года в год счастливо приумножать: собой, Детьми, благородными мыслями, поступками и деяниями. Для программной жизни достаточно в пищу животных употреблять, проживать в квартире, правительство и дураков ругать, себя умным посчитав, ничего для улучшения жизни, не делая, разумное не предлагая, просто и тупо — существовать…
— Вот и остановился в мыслях, Николай, ко мне же вновь вернулся. Отчего? Мысль, не запитанная живым, ко мне же человека возвращает. Предупреждали же тебя мои помощники, что ты, жизнь иную, повидав, проживать в настоящем времени не в состоянии. Нет в тебе соответствия своим идеалам, нет опыта в среде благородных людей проживания. Пространства вокруг тебя других людей несут мою же мысль разрушения. Твои мысли и других будут в антагонизме. Любая мысль о какой бы то ни было борьбе увеличивает мою лишь мощь, и приближает очередную катастрофу. Зачем тебе противостоять мне? Не хотелось бы тебе поуправлять человечеством? Я познакомил тебя с одним из нескольких всего человечества правителем, что голосом Ельцина тебе с небес вещал. Будешь и ты править президентами. Знаешь, как это увлекательно, когда все люди, как марионетки…
— Ответственность за свою жизнь надо брать лишь на себя, Николай. Нельзя доверить его президенту, Думе и чиновникам. Мы любим тебя безмерно, и верим, что ты пойдёшь своей тропинкой, и будет она для других ориентиром и дорогою. Ты только продержись до утра. Тяжёлое у тебя всё ещё впереди. Мы любим тебя и верим в твои силы…
Как красивы мои друзья. Я люблю их и благодарен за исходящий от них свет. Ничего им не нужно от меня. Одного лишь хотят, чтобы жил самодостаточно и счастливо…
— Да, Николай, ты, другие люди самодостаточны энергиями мыслящими Вселенной. Вы можете творить миры. Можете их уничтожать. Для сотворения живого надо вначале свою мысль поупражнять, посмотреть на действий своих мыслей результат. Для творения живого послужат родовые вам поместья. Злобное, ненужное, будет тоже лишь служить, не противостоять иль задавать жизни направление, а несовершенное будет в исходное состояние возвращать — до энергий…
— Не внемли этим ты придуркам, Николай. Они ускорят конец света. Своею правдой людей они смущают. Посмотри, как прекрасен мир. Посмотри, какую технику и электронику изготавливают люди. Моя мысль сильнее с каждым днём и ведёт он к общему благополучию и процветанию…
— Твоя мысль гармоничная, Николай, способна земле вернуть цветение и благоухание. Далёкая невидимая Звезда может загореться светом твоих энергий устремлений. Совершенное Дитя, родителем которого ты будешь, однажды радостью открытий новых твою Душу озарит. Прекрасен день каждый, мгновенье жизни каждое прекрасно, и мысль сотворения счастливое бытие вершит…
Вихри энергий противоположных снуют во мне, заполняя меня каждый в отдельности или совместно. Где-то во всём этом есть и моё индивидуальное, всеобъемлющее «Я». Оно — главнее для меня. Я остро чувствую, что есть малое «я» — дня сегодняшнего, этого мгновения, но есть и «Я» — Божественное…
Шум самолёта усилился. Невидимый мной мужчина надвинулся на меня. Через мгновение самолёт, будто бы, вспомнил, что он не может висеть на одном месте несколько часов, сорвался с места и стал медленно удаляться. Я этого не вижу через стены и потолок, но могу судить по гулу двигателей.
— … процветание коснётся и тебя. Каким образом, хочешь ты спросить? У каждого из нас, как и каждого человека, своё об этом представление. Погулял сегодня ты в мирах, но не смог объять ты каждого из нас предназначение. Потому, вновь будешь сглажен ты до уровня среднестатистического человека. Потом сценарий будущей жизни ты своей узришь, и тут же всё забудешь. Потом, потом сознание твоё медленно угаснет…
Проявления разных сущностей или энергий быстры, и мне бы хоть сколь-нибудь времени на осмысление их сути, но всё является впервые, и я не успеваю неизведанное объять! Прав стирающий меня мужчина. Не только предназначение невидимых существ, но и своего я не знаю до конца предназначения. Точнее, знаю, ведаю, но в этом узком спектре энергий мне доступно лишь малое.
Почему слепы учёные, и ищут там, где нечего искать? Спектр каких Энергий они задействуют при осмыслении сути бытия? Если от ума, то они будут черепки искать, лопатой землю ковыряя. Если задействуют энергии все, то Планеты все откроются, будущее и прошлое им откроет дверь. Для этого надо вспомнить, что человек состоит из мыслящих энергий. Они всегда в движении и из них видимое всё сотворено. Поскольку они — вечные, то и ведают они про наше бытие. Надо с ними соприкоснуться, поняв прежде, своё предназначение. Истина будет, как на блюдечке…
Необычная скорость мысли ускоряла все процессы во мне. Что же будет далее?
Далее я слышу сценарий своего бытия, с оговоркой, что это в том лишь случае, если я доживу до утра. Поскольку мне это не грозит, то большой беды не будет от знания того, как сложилась бы моя судьба, выживи я, в программе незримого мужчины. То, что я слышу, меня угнетает и подавляет. Не потому, что в точности всё случится. Есть ещё какая-то другая моя судьба, моя тропинка, но она неведома мне, не хожена мной. Именно тропинка, и идти по ней я мог, лишь превосходя себя в каждое мгновение. Любой другой вариант был уже дорогой, удобной, широкой, но беспросветной и программной — глубокой колеёй.

Куда жить?

Медленно, с ускорением внутренних процессов, я стираюсь. Доживу ли я до утра? Ночь кажется вечностью. И почему мне надо дотянуть именно до утра? Что это изменит? Почему поезда я слышал и самолёта необычный шум? Что они несут? Зачем я нужен сущностям вселенским? Зачем цепляются за меня? Впрочем, цепляются за каждого, как я понял. Их не слышат те, кто находится в средней полосе бытия. Энергии агрессии и распада слышат, и видят рождаемые ими картины люди, употребляющие алкоголь, наркотики и токсикоманы. Святые видят им противоположных. Между этими крайностями проживала основная, умная, абсолютно всё знающая масса людей — серое большинство. В единении всех энергий пролегала каждого человека путь.
Так же слышат и поступают по указке тёмных сил те, кого принято называть умалишёнными. Я бы их назвал дисгармоничными. Надо бы энергии в этих людях уравновесить, и человек придёт или обретёт себя. Ведь, это они в человеке правят бал и представляются спасителями или наполеонами. Развлекаются так. Человеческое, вечное Я находится в угнетённом состоянии, и лекарственными препаратами можно лишь их психическое состояние усугубить, хотя видимо человек вернётся к понятной большинству жизни…
Моя мысль медленно закручивалась в сторону осмысления людей, в ком ток энергий нарушен. В психиатрических лечебницах их здоровье не поправить. Далее я увлекаюсь этой мыслью. Сужается моё виденье, мир. Был некий предел и, вот, я его переступил:
— Николай, сволочь ты, скотина! Ну, всё, сейчас тебя разорвём на куски! Вот так, вот так…
— Хватит пока с него. Скотина! Так, вот та-а-к. Что, пожил, Николай? Пожил, спрашиваю?!
— Молчит. Сам не понял, как у нас оказался. Чести с него много, будущее знать. Так, стяни ещё. Пока хватит с дурачка. Осмысливал он… Осмысливай теперь, куда попал.
В окна пробивался свет. Ночь пошла на убыль. Сколько времени прошло, интересно? По мне, так, точно не одна ночь. Для родителей и всех остальных всего лишь время: с вечера — до утра. Я сжат до своих приемлемых размеров — до обычных. Как это тесно!
Почему-то многое из произошедшего в памяти стало стираться. Мою мысль словно придерживают на неких тормозах. Какие-то энергии вместе с мыслями и информацией ускакали вдаль, и я остался с тем, что до этого наработал.
Живое реле не пропускало лишней, неосмысленной информации. Возможно от того, что я не был готов к их практическому мгновенному применению, или от того, что не было у меня своего родового поместья, где мои мысли имели бы в пространстве власть, там проживали, и просыпалась родовая память, и отступала старость.
— Наивен, Николай! Чего тебе, там, применять, когда тебя не осталось? До первого солнечного луча останется о тебе светлая или плохая лишь в людях память, — некто, рангом повыше моих ненавистников, возвещает мне радостную для них весть.
И всё-таки, в их понимании я умру в буквальном смысле, или подразумевается моё молчание и существование? Собственно, для меня это одно и то же.
— В буквальном, Николай. Твоя ускоренная ночью мысль ускорила распад микроорганизмов. Сейчас, в течение получаса всё и разрешится. Только прежде мы помучаем тебя ещё. В этом мы испытываем великое удовольствие.
Теперь, понимаю, я стал доступен другому плану бытия, незримому, плохому. Скорость мысли здесь практически отсутствовала. Общение с этими существами угнетала психику невероятно.
— Погибли все твои друзья, Николай. В том твоя вина. Ты страшный эгоист. Свою жизнь оценил в жизнь миллионов, погибших этой ночью за тебя…
Возможно, речь идёт о микроорганизмах с созидательной программой. Может ли быть такое, чтобы я в течение ночи осознанно общался с энергиями и с ними? Кто же мне ответит? Кто мне сейчас противостоит?
— Стяните его, а то упорхнёт ещё. Осмысливает, всё… Смотрите, как он хочет жить?! Побегал, Николай, и будет! Заждались мы тебя! Дождались мы тебя! Не упустим! Не упустим!
Мои невидимые друзья, бывшие на страже, кто они? Гадать бессмысленно. Это не продлевает мне жизнь, не прибавляет света в голове. Напротив, темень сгущается в мозгах, когда за окном приближается долгожданное утро. Боль я перетерплю, но как это невыносимо даже на физическом уровне! Больнее всего осознавать, что мне всё равно придётся, если выживу, жить в программе…
— Не выживешь, Николай. Не выживешь, Николай. Всё готово для тебя. Всё готово…
Мне больно. Боль в теле. За что?
— Рассказать людям ты хотел, скотина! Рассказать хотел. Это никому не удавалось. Никому не удавалось.
Слова сжимают всего меня. Частью меркнущего сознания слышу пробивающиеся песни первых птиц. Не мнимое, настоящее утро приходило в положенный ему срок. Наверное, красиво сейчас в лесу. Комаров ещё нет, и в эту пору я был постоянным гостем в берёзовой роще. Ходил одурманенный весенней красотой, ароматами, зеленью и цветением. Как мало надо для счастья!
— Тебя всего этого лишим. Уйдёшь! Уйдёшь!
Мне вспомнилась картина, когда меня впервые взяли на посадку деревьев. Я учился тогда в третьем классе, Вася — в первом. Мама нас взяла с собой. Было первое мая, и так не хотелось идти… Сейчас, по прошествии двадцати лет, там шумит настоящий лес. С того года я, как и другие школьники, по весне каждый год ходил на посадку.
У меня в лесу есть любимые места — островки. Что есть в этих местах, не знаю, но там я чувствую полёт, умиротворение, и есть ощущение защищённости и дома, какого-то необычного, незнакомого родительского тепла. Даже не тепла, а любви. Именно любви. В тех местах я чувствовал любовь. Проходя мимо этих островков, я словно заворожённый, сливался с чем-то необычным, тёплым, живым, родным, далёким и близким одновременно. Мне всё время в тех местах хотелось бывать и бывать. Память хранила те ощущения, берегла и лишь изредка напоминала о себе, когда на пути появлялись люди, которое несли равное или чуть меньше внутреннее тепло…
— Он уходит! Ну-ка, поддай ему.
Я вытягиваюсь, потом поддаюсь позвоночником вверх от боли. В избе стали различимы все предметы. Реальное утро врывалось в мир. Мир. Мир… Он хорош и прекрасен. Всё в нём совершено устроено. Только человек его хочет переиначить. Надо бы иначе поступить, по-разумному.
— Вот-вот, Николай. Не получится. Мы тоже хотим жить. И мы будем. А ты — нет. Уйдёшь, Николай! Уйдёшь, Николай!
Приглушённо, напевно, с язвительным голосом некто выдаёт желаемое за действительное.
— Побегай, Николай. По улице побегай. Может, оживёшь?
Боль в спине, в конечностях, в костях. Бег сейчас ничего не изменит. Здесь должен быть другой подход. Где-то близка разгадка к выходу из сложившейся ситуации, и я её чувствую, но не могу вытянуть на понятный Божий свет спасительный билет. Утро надвигалось, но сумерки в голове сгущались, находила темень в глаза.
— Солнца не увидишь, не встретишь более рассвет, Николай. Это хорошо, что не удалось тебе никому рассказать, что в саду видел. Это хорошо. Никому не надо о нас знать. Ни кому!
— Уходит он?
— Уходит.
— Хорошо! Хорошо! — напевный всё тот же голос.
Холод пронизывает меня. Ноги начинает изнутри что-то стягивать. Вот гады, а?! Кто они такие? Что им сделал я?!
— Не стоял бы ты на пути, Николай! Не стоял бы...
Если и выживу, кому обо всём я расскажу? После услышанного о мыслях в людях, в частности, нашего посёлка, кроме разочарования, самый мой правдивый пересказ мне ничего не принесёт. Пищи для ненужной болтовни в людях лишь прибавятся, а злопыхатели найдут лишний повод обрадоваться моему сумасшествию. В них уже загодя всё вложено с избытком. Раскрой лишь я рот, слова обвинения в съезде крыши посыпятся, как из рога изобилия. И многие это будут смаковать, и обрадуются этому даже те, кто ещё недавно числился в моих друзьях. Те же мысли навеяны родным и родственникам. Как печально всё это осознавать! Эти картины я уже видел заранее…
— Умер, Николай? Вышел Дух? Поживи-ка ты пока. Подумай ещё раз, кто из друзей тебя услышит?
Вновь прокручиваю в себе мысли односельчан. Тяжко. Выживу, сегодня же уеду в Кедровку, хотя есть ещё несколько отпускных дней. Надо будет всё переварить, уложить в голове.
— Уехать хочет, слышали? Отпустим?
— Отпустим? Его?! Его надо…
И как они могут оказывать влияние на моё тело? Мне больно. И боль какая-то незнакомая: тягучая, длинная, долгая, больше нервная, но и физическая.
Скоро солнце озарит небосвод. Для других настанет очередное утро. А меня может и не быть. Люди разнесут навеянные мысли: умер от пьянства. Это за несколько-то дней? Нет, не надо мне такой «славы». Светло уже. Выйду, подышу свежим воздухом.
Встаю и, не спеша, одеваюсь. Боль куда-то отступила, и я забыл о ней.
— Ты куда, скотина?! Ты умрёшь, лишь ступишь шаг!
Движения мне даются без особых усилий, но скованность, зажатость всё же присутствует. Выхожу во двор. Свежий воздух проник в лёгкие, мозг. Я закашлялся. Опять внутри меня вихрь, смерч. Когда всё это прекратится?
— Со смертью, — слышу голос, но он не такой уже холодный.
Мысль инертная моя, слабая. Куда её двигать, я не знаю. В ней — спасение моё, но она лёгкая, бесплотная. Как на автопилоте, выхожу в огород. Тупо мнусь на траве. После быстрого бега мыслей вчера, сегодня ночью, сейчас всё протекает в замедленном ритме. Нескончаемо долго тянется время. Опять меня изнутри всё сковывает и сжимает.
Наверное, таким образом, пьющих и не только сковывает паралич. Блокируется движение энергий, и всё — готов инвалид. Виноват будет сам пострадавший. Причин же будет множество. Растительная живая пища могла за месяц, другой привести к полноценной жизни всех немощных и умалишённых. Но этому должна предшествовать осознанность, не бессмысленное повторение за кем-нибудь, и осмысление бытия, определение собственного предназначения. А так, болезнь не уйдёт, хоть ужрись травами и отварами из них…
— Вот-вот, Николай. И тебя к жизни полноценной сейчас приведём. Ходишь ещё? А теперь?
Ноги стягиваются, заплетаются, хотя я стою на одном месте. Хорошо, никто не видит меня, моего сосредоточенного в мыслях вида.
В жизни, ведь, я вынужден играть. Не имея возможности рассказать о том, что со мною происходит, я вынужден замалчивать о многих других «секретах», и говорю всегда сжато, скупо, чтобы знаний других объёмы превышающие, не сказать. То, что большинству неведомо, мне открыто и доступно. Во мне больший спектр знаний не из области прочитанного, а пережитого, осознанного…
Люд своё невежество не осознаёт. Наоборот, считает, что более других он знает, но при этом, не отвечает, новое не являет, лишь умничает и вопросы задаёт. На чужих ответах и строит свою наступательную речь. Невежество всегда общается и говорит на территории, фундаменте, мыслях другого человека. Пустота не может в мыслях что-либо народить, зато охотно прибегает к помощи посторонних лиц, к высказываниям других людей, ссылается на авторитетов и учёных…
— Опустел он? Сник? Хорошо. Вот та-а-к. Вот та-а-к.
Кому-то доставляет удовольствие причинять мне боль. Ненависть этого существа безмерна. Меня радует хотя бы то, что голова моя теперь ясна. Конечности — дело наживное. Как-нибудь отвоюю. Мне кажется, после вчерашнего долгого глядения на солнце ухудшилось и зрение. Может, мне только кажется? Почему вокруг оперений птиц я вижу беловато-жёлтые окаймления?
Стою на своём участке. Повторится ли вчерашнее? Наивно полагать, что одно и то же, случится дважды. Живое измерение живёт по своим законам, и оно умчалось вдаль, в настоящее. Это я пребываю в безвременьи, потому сегодня я их не слышу. Думаю, вчерашние события случились отголоском, следствием моих мечтаний. Я так захотел ещё в Кедровке. В апреле очень живо получилось помечтать о безусловном, о жизни, о своём ребёнке. И надо же, многое случилось. За исключением дитя…
 Для соприкосновения с настоящим ритмом жизни надо дорасти, дотянуть, ожить, наконец. Я-то, хоть и живой сейчас, но будто бы и мертвец. Чувства и эмоции теперь после вчерашнего знакомые мне полным спектром, будут будоражить меня ни один год. Как это тонко и красиво, и из живущих мало, кто об этом знает. Но жизнь, ведь, не завершилась. Лишь я вернулся к своим исконным берегам. Значит, всё безусловное, живое по-прежнему живёт в своём же ритме. Наверняка, и травы общаются со мной, деревья. Только их не слышу я. Но это не меняет сути. Независимо от моего миропредставления, так же в пространстве снуют и микроорганизмы. Они творят видимую жизнь, насыщая человека, животных и растения. Правильных слов, как человек, они не знают. Им свойственно движение. Заряд, который они несут, зависит от заряженности мысли человека, но им свойственен изначальный Ритм Бога.
Так, я отрицательный несу заряд, коль слышу лишь слова подавления и угнетения? Я не лучусь и не дарю. Конечно! Надо бы проснуться до чувств дарения! Может быть, я кого-нибудь люблю? Обязательно ли это должно быть адресное явление? Любовь не терпит условностей и границ. Надо любить просто, осмысленно и без принуждения. Тогда я вновь себя обрету…
— Солнце взойдёт с песней и словами. Солнце всходит с минутой каждой всё радостнее и живее. Встреча с человеком ему важна. Она ему — нужна. Лучик его погладит тебя с нежностью. Встрепенётся, Николай, в тебе на миг замеревшая Душа…
Я выпрямился. Взгляд из-под ног сместился на восток. Я всё это время смотрел под ноги. Жители подземных миров концентрировали внимание, энергию лишь на себе, потому голова моя была склонена и лишь изредка вздымалась вверх. Те же, кто должен был воплотиться из светлых миров, проживали на Звёздах, и меня сейчас они раскрепощали.
Я осматриваюсь. Живая зелень и живые краски. Аромат весны упоителен и плотен. И птицы всё с тем же беловато-жёлтым окаймлением…
 Интересно, кто сейчас говорил со мною мысленно? Ведь, и не представятся. Одно хорошо, что мне стало легко и славно. Ничто меня не тревожит. И боль улеглась. Всё прошло. Я буду жить. Наверное, до этого было агония. Агония тех, кто хотел меня поставить в услужение…
— Наивный! Вы видите? Он думает, что от нас избавился. Покажи-ка ему, кто в нём сильнее.
Опять меня начинают изнутри выворачивать. Больше всего достаётся ногам и внутренностям в голове. В мозгах есть какие-то точки, нажатием которых сейчас некто управляет, по крайней мере, старается управлять моим телом. Были в мозге центры управления, ответственные за рождение мыслей, речи, слуха, зрения, заряжали эмоции и чувства, давали им направление! Вот это да!
— Сейчас, Николай, по-нашему ты заговоришь! Не должны жить люди с такими знаниями!
Я не понимаю, что происходит. Вокруг рта по внутренним каналам протаскиваются чьи-то слова. Они не мои. Их я не рождал! Мне их принуждают выговаривать. А я не буду!
— Будешь. Раньше говорил, теперь не будешь? Ты же избирательно строил речь, чтобы о нас не проговориться? И далее так будет. Все так поступают. Говорят не от избытка чувств, а что мелко. И к миропредставлению узкомыслящих людей речь привязывают и для понимания ими приспосабливают. Все ориентируются на них. Не настроена человеческая масса на слышание мыслящих людей, на следование мыслью за теми, кто более быстр, плотен в мыслях. Все слышать хотят понятные, омертвлённые лишь речи, в которых мыслей нет. В том числе и твой любимый Путин. Ведь он исходит от миропонимания большинства, и не осознаёт, что жизнь творит всей Земли лишь один иль несколько мыслителей. На них и надо бы ровняться, и — внимать, но не позволяет притянутая за уши чуждая Духу России идеология, разрешающая деградирующему большинству лишь полно себя выражать…
Я слушаю и анализирую одновременно. Источников явления слов во мне было два. И они, каждый, имели свои центры, дорожки и были противоположно направлены. Большинство людей использует словарный запас из инертного измерения. Здесь заранее всё ясно. Лишь в противоположном канале было, казалось, пусто. Но здесь и происходило жизнетворение слов живых и мыслей, и оно тоже было чем-то заполнено, но всегда обновлялось, изменялось, двигалось.
Я всмотрелся внутрь себя. Получалось, слова рождались спиралевидно по горизонтали и по вертикали! Центров управления всем организмом, телом, эмоциями и чувствами было что-то около одиннадцати. Но они ещё делились на два отсека. Один отвечал за возвышенные качества Души и за коммуникации с окружающим миром. Второй отсек за мир внутренний, за работу организма, тела…
— Вот, гад! Да он читает! Он читает! Он будет жить. Что делать? Он сбегает?!
Я стою на месте. Бег от кого-то подразумевает возврат к себе, выходу из программы, подключению к настоящему времени. Это означает возможность задавать самому осмысленно, осознанно ритм всему живому, подключиться к слышания мыслей всех людей, управлению миллионами без особых усилий.
Чувства, желания, стремления, как частички энергий Вселенной, были во всех людях. Своей схожей энергией, но превосходящей по объёму, заряженности легко можно было корректировать мысли, настрой в людях. В повседневности мы это делаем без особых усилий, но, не ведая полно, что стоит за этим. Телепатия — проста необыкновенно!
Чувства, эмоции, желания, стремления, мечты — разумные энергий Вселенной есть в нас, и ими же заполнено всё пространство. Общаться, вкладывать мысли друг в друга можно и на расстоянии. Знающие об этом легко равняют в струнку мысли во всех людях и президентах по своему усмотрению. Сколько Энергий — столько и президентов, языков, наречий…
— Николай, ты понимаешь, что твои выводы служат тебе приговором. Мы сделаем тебя сумасшедшим раньше, чем в тебе родится мысль знаниями поделиться. Тебя через людей разорвём в клочья, если не сможем сами на расстоянии. И это случится, лишь ты о нас откроешь рот. Ты — труп. Понимаешь, ещё не удавалось никому выжить, кто даже хоть чуть-чуть приблизился к разгадке этого! Движение мыслей в людях нам ведомо. Мы и корректируем жизнь людей!
Резкий и спокойный голос уверенного, сильного в себе мужчины. Голос полон спектров множества энергий. Он не просто звучал, но и оставлял в пространстве некий след и тянущийся слегка вихрь. Что-то сейчас произойдёт.
— Нам интересно было понаблюдать за тобой, Николай. Когда тебе год назад и в эти дни, угрожали твои же энергии, ты, вывернувшись, оживал, самовозвеличивался, признавал себя значимым. Начинал разбухать и раздаваться на абсолютно ровном месте. Так попадаются на наш крючок абсолютно все контактёры и целители. Все угрозы, обвинения, оскорбления были равны лишь тому, что ты собой несёшь, заслуживаешь. Не даётся человеку лишнего, со стороны, за «человечество». Только своё человек получает. И продолжают контактёры и целители нести «истину», которая только! к ним самим и применима, так же, как и все их чудодейственные рецепты. Но они насаждают её другим, тем самым нас и сущностей, питая…
Мне становится стыдно за себя, за свои мысли. Я-то думал, действительно напал на какой-то важный след, а оказалось до примитивного просто. Меня запугивали, стирали, уничтожали, противостояли, противодействовали мои же энергии, исходя из отрицательно мной заряженных качеств, стремлений.
— То-то, Николай, и не надо было самовозвеличиваться. Ты же осознал год назад, что в человеке проживает прокурор, адвокат, судья и Бог. Совесть тебе понятней слово. Лишь подумаешь, что тебе достаётся за человечество, мысли большинства и будут тебе противостоять, поскольку разомкнёшь своё непробиваемое ты пространство. В целом, каждый получает лишь своё, не за человечество.
Я сгораю от стыда. Я-то посчитал, что мне действительно кто-то противостоит, но оказалось, я боролся только сам с собой. Можно ли здесь выявить победителя? Конечно! Так можно воспитывать себя до совершенства, до своего Пространства Человека, Личности!
— Он опять сбегает! Он быстрее! Откуда он всё читает? Мы же всё перекрыли?!
—Стой, стой, Николай! Не дёргайся. Уже бессмысленно. Ты потерял бдительность. Чувствуешь, я над тобой? Это долго нам не удавалось. Ну, всё. С тобой сегодня будет навсегда покончено. Ты больше никого не услышишь.
Пространство надо мной сжимается. Ого! Его чувствует каждый человек, но не каждый понимает, что оно собой являет. Сейчас его нет!
— Да, Николай. Сейчас я заполню тебя весь. Ты вновь забыл, что нельзя наши мысли внутри себя дублировать. Та-а-к. Я над тобой. Затрясся? Это только от сближения. Что-то будет, когда в тебя войду. Родничок-то, открытый у тебя, потому сегодня ты не уйдёшь.
Меня трясёт. Сгибаются ноги в коленях, и они вновь, как полтора года назад, обретают самостоятельную от меня жизнь.
— Это пока лишь, Николай. Ты чувствуешь внешнее лишь прикосновение. Тебя, других людей, кто вхож в звенящее движение, истребим и уничтожим. Не физически если, то духовно — через деньги. А сейчас ты соприкоснёшься с нашим другим оружием. Ты будешь уничтожен таким образом первым. Тебе — особенная оказана будет честь! Крупная попалась нам сегодня рыба!
Тень, если можно это так назвать, нависает надо мной. Тень незримая, но чувствуемая. Угнетённость, подавление, страх несёт собой. Это не моё, но навеваемое! Его пространство всюду. Он есть в людях и животных, есть на травах и в пространстве. Куда бы я ни устремлялся в мыслях, всюду чувствую его присутствие. Шевельнулась мысль, зайти бы в дом. Но он и там! Он в родных мне в людях и в соседях!
— Как тебе перспектива пожить, Николай? Ты вчера понял, как надо жить, когда в Звёздное проник. Ты сразу осознал, что существовал ранее, не жил! Но для жизни в настоящем времени нет в тебе соответствия Божественным стремлениям! Жить будут люди лишь в моей программе! И люди звенящего движения не осознают, что не владение информацией служит пробуждением, а владение мыслью! Наелись они информации, и не осознают, что по-прежнему лишь служат мне, новые деревни создавая. Интересно, почему? Ответственность проснувшийся берёт за Землю на себя, не требует воплощения мечты с чиновников и президента, их осознания…
Я часто — часто дышу. Через нос, рот врывается серая масса в меня. Тут же мутнеет в голове, темнеет в глазах. Меня трясёт. Из последних сил я стою на ногах.
— Кто беспокоит, Николая?
 Первые лучи солнца пробились над деревьями, осветили горизонт. Над лесом показался солнечный диск.
— Николай, что происходит в моё отсутствие? Кто Николая беспокоит?
Сказочные действа случились в пространстве. Мне кажется, солнце вещает голосом зрелого в годах человека, как добрый дедушка. Слова касаются всех мягко и ненавязчиво.
— Николай, что согнулся? Тяжело тебе? Вот я сейчас им… Легче стало?
То, что меня начинало заполнять, вырывается обратно. Я закашлялся глубоким кашлем. Скорее, это похоже на выброс неких разрушительных энергий, разрывавших меня изнутри. Я кашляю безостановочно. Ноги, тело всё ещё трясёт. Боль сильная по-прежнему сохраняется в голове. Мне быстрее хочется избавления от этих сжатий в висках.
Тело продолжало через рот избавляться от посторонних частиц. Но они во множестве сохраняются в голове. Боль ужасная.
— Николай, улыбнись же? Почему не можешь? А-а, они в голове? Вижу, вижу.
Я ожидаю, что сейчас произойдёт избавление от того, что меня заполнило по моей неосмотрительности. Я в сто первый раз попадаюсь на одну и ту же удочку. Надо не только внимать энергиям, но продолжать безостановочно осмысливать жизнь. Тогда человек, имея два крыла: тёмное и светлое, рождает очередную свою истину, делает какое-нибудь для себя открытие, привносит автоматически светлое в копилку человечества, и превосходно чувствует себя.
Ожидаемых улучшений не происходит. Отчего? Я смотрю на солнце. Я не рад, как обычно, ему. Я солнце одолжил обязанностью по избавлению меня от всей нечисти, что проникло в меня ввиду моих же ошибочных действий. Солнце-то, невиновато. Оно ко всем безусловно. Надо его за свет и жизнь лишь благодарить.
— То-то, Николай, — является тонкая, красивая мысль. Только откуда она возникла? Голос парня или юноши, живого, мягкого, необыкновенно доброго...
— Ты, что, со мной бодался вчера, Николай? — вопрошает с шуткой Солнце.
Наверное, имеет в виду, моё вчерашнее пребывание в лесу, когда я безотрывно смотрел на него. Кто вещал, тогда, с его стороны голосом Ельцина? Меня окружает столько необычных непонятностей, что я теряюсь. Как всё это может быть? Теперь точно никому ничего рассказывать не буду. Этого не может быть?!
Но что делает допущенное в себя сомнение? В меня вновь начинает проникать серая невидимая масса. Меня трясёт всё сильнее. Если бы я просто сошёл с ума, то всё было бы ясно. Но с телом как быть? Почему кто-то хочет его подчинить?
— Сейчас погибнешь, Николай. Никто, ничего не поймёт. Мы остались в тебе, — слышу я под ногами с теневой стороны. Что-то надо предпринять самому, а то я избавления и чуда жду непонятно от кого. Ведь, вся сила и мощь изначально вся во мне! Надо просто смотреть прямо перед собой. Я пытаюсь выпрямиться. Мне это не очень удаётся.
— Совесть у тебя, Николай, не чиста, потому не отпускаем мы тебя, — слышу я.
Про себя я думаю: покажите кого-нибудь, у кого она чиста?
— Николай, я твоя совесть. Подними же ты меня, — просит на мне некто.
Вот это да! Вырвусь я когда-нибудь из живых измерений? Столько всего нового в миг каждый! Когда же перерыв мне объявят для осмысления?
— Выпрями меня, Николай, — просит совесть.
— Да чиста она у меня, — хриплю сквозь кашель я.
— А почему кашляешь?
— Заполнили меня какие-то сущности, — оправдываюсь я.
— Сущности? — вопрошает совесть.
— Сущности…, — не уверен я.
— Сущности? — переспрашивает тот, кто назвался совестью.
Мне надлежало всю жизнь переосмыслить. С большой скоростью и плотностью если мыслить, это можно мгновенно. Встают передо мной эпизоды, где я был, мягко говоря, не очень.
— Проси прощения, Николай.
— У кого?
— У всех, кому боль причинил.
Я в мыслях извиняюсь на всякий случай перед всеми. Боль в спине усилилась, и я согнулся пополам. Бессмысленно я извинялся, не искренно, просто так.
Я проживаю заново эпизоды прошедших со мной событий...
— Не вини себя, Николай, вперёд смотри, — слышу прекрасный девичий голос.
Я перестал извиняться, и тут только осознал, что это была никакая не совесть, а некто, кто был рядом со мной, потом взлетел надо мной, и вещал с меня за совесть. Может, это Зло, уже знакомый по зимним событиям прошлого года. Мне же просто хочется благодарить за то, что мир справедлив и совершенен — до сказочного. Есть воспитатели и учителя. Надо только понять её, Живую Жизнь. Она — прекрасна, дивна.
Я постепенно выпрямляюсь. Ясность приходит в голову. Прямо смотрю перед собою, потом — на Солнце.
— Здравствуй, Николай!
Я вынужден думать, что это говорит солнце, поскольку голос явлен с той стороны, богато, полно, плотно, насыщенно, красиво по-мужски. Если растения, микроорганизмы все общаются, то почему это не может делать солнце, дающее жизнь всему живому? Хоть и стараюсь смотреть ровно, осмысленно, но даётся это с трудом. Я по внутренним ощущениям больше похож на выжатый лимон: выжат абсолютно весь, ибо не знаю, что думать, куда мыслить от всего происходящего. С кашелью я избавляюсь от несущих мне угрозу маленьких частиц.
Я наполняюсь вновь силой, живым утром. Я чувствую необыкновенные в себе знания, но не знаю, как их употребить. Я не знаю самого обычного, как в живом мире нужно жить? В инертном нашем мире всё понятно: родиться, воспитаться, образоваться, дом, свадьба, жена, зарплата, дети, старость и в мёртвые резервации или в светлые измерения отправиться, потом — обратно. Здесь же не приходилось напрягаться. Здесь надо было просто ЖИТЬ! Но я это не умею! Подскажите кто-нибудь?
Вокруг меня оживает, точнее, живёт прекрасный совершенный мир. Его оболочку изучают учёные, тогда как о внутреннем содержании и сути он повествует о себе сам. Зачем все воспитательные и образовательные учреждения, несущие живому лишь боль и уничтожение? Ведь, с детства нам говорят, что всё видимое — живое, но подразумевают и поступают от обратного.
Может быть, создать новые школы, только не для детей, а для состоявшихся и будущих пап и мам. Кто-то же должен им объяснить, как с Дитём с Божественной программой обращаться? Кто-то же должен пояснить, что ребёнок с рождения всё чувствует, разумеет и с немыслимой для родителей скоростью со всем живым с первым вздохом он общается? Чувства и эмоции: острые, глубокие, плотные, объёмные, быстрые, живые с сородичами из Вселенной взаимодействуют и общаются. Как родителям объяснить, что ребёнок пришёл их воспитывать и знаниями делиться он способен, поскольку обладает памятью, длиною большею, чем всё человечество?
— Здравствуй, воин света! Здравствуй, Николай!
Я никого не вижу рядом с собой. Наверное, ещё кто-то есть, поскольку голос направлен в нашу сторону и взгляд. Я так чувствую. В пространстве много что-то проносится. Просто, я ещё многого не понимаю. Обидно мне за детей! Они приходят всеобъемлющими, но их родители считают несмышлёными. Потом воспитатели и учителя, сужая мыслей коридор и скорость, делают из них идиотов и полных дураков, способных механизмы, технику, электронику лишь обслуживать. В целом — экономику! Путин виноват или каждый в отдельности за свою остановившуюся мысль? А кто будет мыслью творить? Нужны школы или курсы для родителей, в которых им бы разъясняли, как родителям понимать Дитя, чему у него учиться с момента зачатия…
Даже в родовых селениях будут ждать к рождению неполноценных. Если придут разумные, но всё равно родители считают, что знают больше, чем дитя. Иначе, откуда б к ним пробилась разрушительная мысль, что надо их воспитывать и обучать? Кого и чему? Бога, что в ребёнке присутствует, хотят воспитать и обучить предметам, как природу быстрее уничтожить и Планету?
Мысль родительскую и подход надо кардинально поменять! Нужны школы и институты, в которой разумные люди обучали бы всех остальных людей, как ребёнка, его мысли с рождения понимать, сохранить всё в нём Божественное, и рядом с ним себя и воспитать.
— Здравствуй, Николай!
Ну, это теперь точно ко мне относится. Стою в огороде, потерявшийся. Просто, надо к живой жизни постепенно привыкать. Что я отвечу? Мне нечего сказать. Я опустошён донельзя. Нет во мне никаких, уж, сил. Стою, растерянный. Ещё мне немножко неудобно перед Солнцем. Чувствую, он тоже всё обо мне знает. Один я никчемный. Так и не могу сообразить, что же из себя Наука Образности являет? Знал бы, понимал язык миров. Не возникали бы вопросы по поводу кидания обуви, объявления рассвета, о маминых глазах, что упали на землю. Пойду-ка я в дом.
— Иди, Николай, иди. Заждались мы тебя, заждались.
Кто-то на уровне земли крадётся рядом со мной с теневой стороны. Голосок худющий, еле слышим. Наверное, я сейчас перестану миры слышать и всё будет продолжаться так же, как раньше. По крайней мере, я на это надеюсь и хочу. Устал я от миров.
— Это невозможно, Николай. Живую жизнь невозможно остановить. Её можно лишь предать.
Кто это? А-а, неважно. Я всё равно уже не знаю, как мыслить. Может, я забыл? А может, помогли?
— Наивно, Николай, полагать, что ты что-то и умел! Мы слегка отпустили тебя. Дали напоследок подышать. Зайди в избу и спокойно спать ложись. Постарайся заснуть. Во сне всё и произойдёт.
Я ещё шагаю. Сам. В голове лёгкий сумбур. Не выветрились из головы какие-то частицы. Они-то и управляют моей мыслью. Чувствую переключения в голове. Я тупею быстро, на своих внутренних глазах. Зачем мне это борьба? Не хочу я ни с кем бороться.
— Мысли, тобой, Николай, рождённые, не дают покоя остальным. Они-то и заставляют в тебе двигаться инертному и мёртвому в другом направлении. Это для них всё равно, что смерть. Ты их тупость, агрессию и страх сейчас чувствуешь в себе. Такова живая механика живого взаимодействия. Получается, ты их угнетаешь и озарением лишаешь сил, жить им не даёшь. Ты — источник их конца света. Свет же Божественный им не мил. Всякое знание и техническая мысль является им теплом и светом, но не ведание. Ты, двигая свои мысли, светом их озарил. Они и подавляют тебя, как могут, пытаясь вновь в понятные измерения вогнать, внушая мысли, страхи, проявляя и агрессию.
Откуда пришло это сообщение или же послание? Вроде бы никто и не говорил, но словно инструкцию какую-то я прослушал.
— Иди, Николай, иди-и… Хорошо-о, хорошо-о!
Кто-то удовлетворён моими действиями. Наверное, пугают. Наверняка, понимают, что я всё ещё слышу и светлые измерения. А как иначе? Вон, как сильно уменьшились в размерах и объёмах одни, стали вновь понятнее и ближе другие.
 
Живая клеточка
 
Но в избу войти не успел. Вновь подкашиваются ноги. Люди, кто страдает полиомиелитом, болями в конечностях, испытывают те же проблемы, наверное, но не осознают, что является их причиной, и всех болезней в целом. Нарушен баланс и ток энергий в организме человека вследствие недомыслия.
Остановившись во дворе, пытаюсь осознать, следствием чего всё это явилось. Раз я программист всего, то, выходило, всё это я сам и запланировал. Мысль верная даёт освобождение и подключает иные резервы в организме, взаимодействующих с живыми пространствами. Я, наевшись уже мёртвых энергий, вдруг ощутил что-то необычно живое в своём теле. Мне показалось, что оно было в ноге.
Живая клеточка ходила и пульсировала. Её импульсы доходили мозга и задавали всему остальному необычный Ритм. Он, то затухал, то вновь наполнялся живою силою. Клеточка жила сама по себе и касалась всех остальных какой-то неземною теплотою. Её всячески пытались заблокировать, но найдя дорогу к моему сознанию, она стала собой светиться, мысли излучать. Я настроился на неё.
Солнце вдруг стало мне роднее. В чём это проявилось, как, я пока не осознал, но оно со мной вновь мысленно заговорило. Мысль необычна наполнением, жива, полна, красива, хотя слова, что слышал мысленно я, были сами по себе обычными. Выходит, имеет значение, как мы говорим: осознанно или просто так, переливая из пустого в порожнее…
Солнце заговаривает со мной. Я его слышу и понимаю. Слова растворяются во мне, ибо они живы и необычны. Самое удивительное, что Клеточка, что ходила всё во мне, тоже реагирует на солнце. Я опять не успеваю осмыслить, как сие возможно, что происходит? Но мне это уже знакомо со слов Анастасии о клеточке живой, что от Бога. Так, в себе его слышу я?
— Да, меня — другу твоему, Николай, — говорит Клеточка. — Сейчас я освобожусь, расширюсь, наполнюсь до тебя.
Клеточке сложно во мне двигаться. Идёт во мне нешуточная борьба. Оказывается, тело заполнено теми, кто активно противостоял моему необычному другу и моему внутреннему росту. Я понял, Она не могла погибнуть, и была единственной, кто не управляла мной. У Клеточки голос был юношеский и живой.
В теле мечется она. Её преследуют, блокируют. Хочется пробиться в мозг для моего же освобождения. Я понимаю, что должен что-то сделать. Что?
Солнце яркое в безоблачном небе даёт подсказку. Я внемлю, слышу, но не разумею. Тогда я попытался собраться максимально, и переориентировал всё своё внимание на Клеточке, одновременно оставаясь на волне восприятия. Клеточка ожила, и вот она уже в голове, и как будто бы в пространстве.
За последние полтора дня немало я пережил полярных состояний. Сейчас она по своей красоте, глубине и остроте не уступала тому, что я уже испытывал раньше, но Клеточка несла ещё и свой ритм, огонёк — стремлений и желаний.
Надо же, как во мне всё прекрасно! Я вновь понимаю мир. Я вновь дарю и излучаю чувства, живые мысли. На меня реагирует всё пространство! Меня безусловно любят все вокруг! Может, и было во мне множество грязных мыслей и проступков, но сейчас этого просто не столь важно!
— Да, Николай. Человек прекрасен и совершенен, — вещает в унисон ставшее понятным сразу Солнце.
— Твой путь светел и нет в нём грязных пятен. Ты их придумал, в них прожил, как понимал. Но есть Живая Жизнь, в котором ты живёшь несколько всего мгновений. У этой жизни нет борьбы и противления, и она сама является Временем. Есть Любовь, Радость, Вдохновение. Ты, Николай, в каждом миге проживёшь, являя бесконечность мыслью творения. Твои деяния тебе радость принесут, сделают счастливым окружение, мир — совершеннее, — плотнее рождает мысли Солнце.
— Но я обычный человек. Я не могу пока осмыслить, что стоит за этими словами, но чувствую, что та Клеточка, что во мне, пытается мне помочь.
— И ты Клеточке, Николай, помоги. Вдвоём вы больше, чем весь мир. Вы — непревзойдённая на свете сила. Когда её почувствуешь и осознаешь, во благо силушку употреби. Твоя жизнь — бесконечна. Ты и будешь радость всем нести.
Я понимаю, что безусловное Солнце, обращаясь ко мне, не может лукавить и говорить со мной во множественном лице. Оно к каждому безусловно, потому доносимое мне, относится в равной степени к любому другому.
Всё, что я переживал хорошее, случится с каждым. Плохое? Плохое тоже программирует каждый.
Солнце наблюдает за моими мыслями и тянет долгий лучик — мысль. В нём информация — со дня Сотворения. Луч касается меня мягко и осторожно. Мне приятно прикосновение, отдающее родительским теплом, о котором можно лишь мечтать.
Клеточка тем временем прочно утвердилась в голове, навела порядок в мыслях. Если бы я оставался безучастным, её бы вытеснили вновь, но я был на волне осмысления. Слияния Солнца и Клеточки было ощутимо. И я не всегда понимал, Солнце ли само вещает или Клеточка, что во мне, посылала, рождала импульсы, которые Солнце и воспроизводило. Может, это был общий наш мыслительный процесс. Порознь мы не являли бы ту силу, которой уголки Вселенной все доступны и понятны в одно мгновение.
— Николай, мысли, что ты объял, не хватит бесконечности лет, чтобы переложить на информацию. Твоя тропинка, о которой я раньше говорил, приведёт тебя к расцвету. Тебя будет не сломить, ибо у вечности нет вопросов, а есть ответы. Есть мысли, чувства, эмоции и стремления. Человек в движении, в стремлении творения недосягаем. Ему можно лишь противодействовать, и от Истины уже не отвернуть религиями, предубеждениями, надуманными учениями и братствами. Вольная мысль индивидуальностью обладает, и она жизнь новую творит. У каждого Рода есть своя Планета, и твой Звёздный Род, Николай, тебя боготворит. Он тебя благословляет и ждёт твоих деяний.
Я стоял ровно посреди двора. Я смотрел на Солнце, не моргая. Во мне ходила, бурлила живая жизнь. В этот миг мне было всё понятно. Я понимал устремления множества людей вне материального плана, ждавших моего самоосознания, определения предназначения. Мой Звёздный Род надеялся на меня. Радость слёз я ощутил в уголках глаз, на губах, и лишь тогда понял, что они, ожившие, шли не из глаз, из глубин Души, из неких далёких истоков, где было сосредоточие всех Истин и мудрости, сохранившихся от предков.

Всё несу в себе

Я больше не могу находиться среди сжатых пространств родных, знакомых. Мне надо ехать. Куда? В Кедровку? Там не знают, что я иногда «схожу с ума». Наверняка, чувствуют, что я выделяюсь не только ростом… Где бы я не находился, меня будет будоражить всё произошедшее, тормошить и не давать покоя всю последующую жизнь, сколько бы я не прожил! И мне не убежать от Себя. Ну, если только назад в программу?
Слёзы бегут сами по себе. Солнце длинно наблюдает за мной, говорит мне тёплыми словами: обо мне, о моём пути. И опять я чувствую, ощущаю, слышу лишь счастливый путь, а жизнь — лишь в Любви. Я теряюсь. Между мной безусловным и тем, что я есть теперь — пропасть. Я понимаю, это и есть та тропинка, которую мне надлежит преодолеть. Два Я: маленькое и большое должны были во мне ужиться, соединиться, слиться. Сколько же поиск себя протянется лет?
Плохое, что незримо вещало мне обратное, жмётся где-то по углам. В нём вижу тоже своё отражение, но и привнесённое. Надо ли мне таскать его с собой и приумножать? Зачем?
— Николай, в твоём мире всё прекрасно, но есть ещё Мир — другой. Каким ты его в мыслях сотворишь, в таком и будешь проживать, в приумножении или равнодушно, безучастно. Твоя мысль будущее вершит, гармонией наполняя, и не угнаться вслед тем, что служит свету тенью. Твой Звёздный Род тебя помнит, любит, сохраняет. Прекрасная жизнь у тебя впереди, но и в миге каждом. Умей миг ценить, в нём — жить, творить, приумножать. И знай, есть где-то и твоя Богиня…
— Постараюсь. Всё же, много сложного и непонятного. Равное тому, что в чувствах мне подарено сейчас, я, понимаю, мне надлежит возродить, что однажды я по недомыслию, решил в себе убить. Выходит, мне надо себя, прежде к жизни возродить…
Шла мысленная работа во мне. Я плавно возвращался в день обычный и для большинства — нормальный. Да, мне надо ехать. Что тянуть? Сегодня и поеду.
Вхожу в дом. Тело мне послушно, а мысль моя наполнена теплом. Не то, чтобы меня кто-то дополняет, просто я сам лучусь невидимым светом и внутренне благоухаю.
Мама была на кухне. В двух словах объясняю, что мне пора ехать. Вещи были собраны заранее. Осталось лишь доделать по мелочам. Движения мои плавны, продуманны, размерены. В эти мгновения я нравлюсь сам себе. Ничто не тревожит, не отвлекается суетой. Просто, я ещё учусь жить в миге каждом и быть маленьким волшебником, когда жизнь свою творю я сам.
Отпуск короткий догуляю в Кедровке. Многое надо осмыслить, понять, осознать. А жизнь, живая, очень интересна, разнообразна, совершенна. В ней есть место незримым волшебникам, феям, джиннам, колдунам… Если к ним уметь прислушаться, то не нужны школы и учителя. Всё в себе носит человек. Через энергии, имеющиеся в человеке, можно осознанно общаться с такими же, что есть в пространстве. Можно узнать всё обо всём, совершенствовать себя. И каждый сам себе прокурор, адвокат, судья с задачами по приумножению счастливого бытия, внутреннего мира и того, что вокруг.
Выйдя во двор, опять смотрю на солнце. Я чувствую, будто бы, непрерванный монолог продолжается, просто я уже окунулся в суету и его не слышу. Охватываю взглядом синь неба, его глубину.
Бесконечен простор, вечен, как вечна Жизнь. Любуюсь движением перистых облаков, украсивших своим появлением небосвод. Чувствую свежесть утра, которое вновь необыкновенно этим мгновением, которое больше никогда не повторится. Каждое мгновение богато чем-то необычным и живым. Я это выделяю, чувствую.

Танец Родительской Любви

Вижу, в синеве неба появляется рука. Постройки, что во дворе, сужают обзор. Ограниченная видимость не позволяет запечатлеть того, кто тянется ко мне. Рука большая, необычная, цвета неба, явленная из глубин пространств, приближается ко мне. Я замираю. Ведь, параллельно происходящему, слышу я и чувствую слова любви. С первой рукой является вторая. Теперь я понимаю, что эта — женская.
Две руки, размером более меня, замерли на мгновение рядом, меня не касаясь, потом пропали. Через мгновение они вновь возникли в метрах десяти над уровнем земли, и потянулись в мою сторону. Мне послышалось, я слышу смех, заливистый и радостный.
— Мы здесь, Николай. Видишь нас? — парня и девушки голоса заполняют всего меня, моё раздавшееся невидимое пространство.
Наверное, это и есть любовь, только другая, необычная. Она мне вроде бы и знакома, но не явленна по отношению ко мне.
— Мы здесь, Николай. Видишь нас, сын?
Я взглядом устремляюсь в глубину неба, в ту сторону, откуда слышу голоса.
— Он видит, видит нас, — слышу я слова, наполненные необыкновенным счастьем.
Мне кажется, я чувствую слёзы в этих словах. Слёзы от того, что между Временем размылись границы; от того, что родные друг другу люди встретились, встретились через миллионы лет.
Я пытаюсь собраться и расшириться в чувствах. Мне это удалось, и я увидел парня и девушки голубые силуэты. Они исполняли необыкновенный танец. Тела их красивые были цвета неба.
— Здравствуй, Николай, — произносит парень в небе, устремляясь к девушке.
Танец, что исполняют они, необыкновенно красив. Движения продуманны и плавны. Есть в них ещё игривость, веселье, любовь друг к другу, но и ко мне.
В двенадцать лет я задумался однажды, какой может быть родительская любовь по отношению к детям? Как она должна выражаться? Какова её глубина? Представил себя отцом. Чувства, возникшие тогда, держали меня своей необъяснимой сказочностью долгие годы. Сейчас я испытываю те же чувства, только по отношению к себе.
— Здравствуй, сын, — произносит девушка.
Два силуэта выписывают сейчас пируэты и кульбиты, словно воздушные гимнасты или акробаты. Иногда они разъединяют руки и, делая сальто, расходятся в разные стороны. Через мгновение они вновь устремляются друг другу. Снова, взявшись за руки, продолжают танец родительской любви.
Танец не срежиссирован заранее. Просто, парень и девушка так тонко чувствуют друг друга, что чувства сами подсказывают, какими будут следующие движения. Синхронности, красоты движений, может, наши олимпийские чемпионы и способны были бы достичь, пожелай они повторить этот танец, но вот, чувственности, глубины отношений — вряд ли.
Во мне шевелилась мысль: кто они?
— Здравствуй, сын, — произносит парень.
— Здравствуй, сын, — являет слова нежно девушка.
— Здравствуйте, — произношу я.
Мне надо свыкнуться со смыслом сказанного, объять, принять, осмыслить. Мои родители сейчас дома. Сам я намерен сегодня же уехать. Нужно придти в себя после всех этих событий, переосмыслить случившееся. Всё, что я думал о людях ранней культуры, о том, какой должна быть семья, я получил реальные, зримые подтверждения за двое суток.
И не только это. Та глубина, тонкость, красота чувств, явленная мне людьми неведомой цивилизации, моими родителями, будет меня, как цель, вести к достижению этого состояния. Счастье было у меня внутри.
Теперь, на какой девушке я смогу жениться, если все те, с которыми я был когда-либо знаком, по глубине чувств бесконечно уступали первым людям? Но и я сам, пусть не лыком шит, много не дотягиваю до зрелых, первых мужчин, мужественность которых заключалась в силе мысли.
— Николай, ты знаешь путь…
Ход мыслей во мне читаем моими небесными родителями, и меня этим не удивить. Ведь, в них тоже сейчас я черпаю главные ответы на свои вопросы. Хорошо, что я наполняюсь силой. Тело послушно мне. В голове ясномыслие такое, что не передать словами.
Не знаю, как для других, но для меня это желанное, но редкое явление. Ясномыслие украшает мужчину, делает его по-настоящему мужественным, защитником. Взор становится необычно живым, проникающим, но не оценивающим, а привносящим, меняющим немножко судьбу каждого встречного на лучшую. Таким я и вижу роль защитника — мужчины. Так должно быть в здоровом обществе.
Больные мужчины полагают, что надо семью физической силой защищать. Сами того не подозревая, в мыслях и предполагают нападки, создают образы, когда девушка или семья подвергаются насилию. Это не защитники, а разрушители семьи и общества.
Источающий свет и любовь мужчина защитит семью так, как не сможет это сделать вся милиция и армия. Телу нужен отдых и заряд живыми энергиями. Душе нужно внимание, понимание, точка и путь роста. Естественно, в таких условиях не возникнет мысль и об измене.
— Труден путь твой, Николай, — произносят родители.
Взявшись за руки, они устремляются ко мне. Опустившись и приблизившись, замерли в пространстве на расстоянии нескольких десятков метров от меня. Родительская любовь, неведомая мне в этой жизни от моих земных родителей, но являемая сейчас, переполняет меня всего.
— Спасибо, — произношу я сквозь слёзы.
Я пока не могу делать какие-либо выводы, да и не хочется. Я просто живу. Каждое мгновение богато, наполнено. Я — счастлив. Счастлив тем, что я имею в эту секунду. Это ни с чем несравнимо. Но я бы не воспринимал весь объём родительских чувств, если бы однажды, будучи ещё ребёнком, не вырастил это в себе, когда задумался, какими меня хотели бы видеть идеальные родители?.. В ответ, ведь, я сейчас тоже их люблю.
Мы купаемся в ореоле нежности чувств и любви. Сколько лет между нами? Могут ли они воплотиться в материальное, и как это сделать?
— Звёзды сиянием подскажут однажды, как это сделать, Николай… Но труден путь твой. Труден путь…
— Как Звёзды подскажут, и почему труден путь? Я опять вернулся к жизни. Меня снова хотели разорвать, но я — устоял. Неужели всё трудное ещё впереди? Я больше не смогу даже сотой доли вынести. Мне не хватит сил…
— Но мы любим тебя, Николай, — сквозь слёзы радости произносят родители.
Что они могут сделать, не имея материальных тел? Только любить. Это мало? Это очень много! Кому из ныне живущих посчастливилось испытать то, что я испытал?
— Мы любим тебя, Николай, — вновь слышу я.
Казалось бы, простые слова, но в них столько глубины и смысла, что мне не хочется больше задаваться вопросами.
Две фигуры медленно возносятся вверх под углом. Теперь нас разделяют, может, сотни метров, а может и километры. Голубые фигуры так же отчётливо видны. Опять продолжается небесный танец. В этот раз чувства моих родителей устремлены лишь друг к другу. Я стоял посреди двора. Дома находились мои земные папа и мама. Я чувствовал себя сиротой.
Я растерялся. Через мгновение меня вновь заполнило родительское тепло. Фигуры в небе были обращены взором в мою сторону. Я любим, и ЭТО дорогого стоит.
— Ты ведаешь путь, Николай, — слышу я.
О каком пути они говорят? Ничего я не ведаю. О чём они?
— Труден твой путь, Николай, труден. Его труднее пройти, нежели на неё встать. Но достойным лишь мужчины будет результат…
Я понимаю, что на мне какая-то ответственность. Какая? Не вынесу я больше давлений со стороны незримых миров.
— Но почему труден, объясните мне?
Мои папа и мама в танце вновь устремляются друг к другу. Они счастливы собой. Они наполняют и дополняют друг друга. Их красота и нежность отношений поражает воображение.
— Сын, мы любим тебя…
За простыми словами стоял не только глубинный смысл. Вновь клубок неземных чувств обволакивает меня.
Меня всё время не давали покоя слова, которые будоражат сознание. Мне не доводилось их произносить. Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ. Как много в этих словах…
В обычной жизни большинство людей произносят их не от безусловности и избытка внутри себя рождённых чувств к кому-либо, а от своей реакции на чьё-либо тепло и свет. Ошибочно подразумевают под рефлексом любовь. Это не так, далеко не так! Зряча Любовь, осмысленна, разумна, всевидяща, дарящая! Всё — сжигающей, слепой, безрассудной, бывает лишь страсть.
Лишь в состоянии любви могли на свет явиться Дети, подобные тем, что видел я сейчас в небе, назвавшиеся моими родителями. Нужны ли им школы, какие-либо учебные заведения? Смешно. Чему могут научить люди Бога и Любовь?
Школы нужны самим родителям или курсы, на которых поясняли бы им, как вести себя рядом с дитя совершенным после сделанного им первого вздоха? Как и что делать до того, как встретятся парень и девушка для создания семьи? Как мыслить, поступать, выстраивать отношения, чтобы Дитя гармонично развивалось в материнской утробе после зачатия. Как понимать Душу ребёнка, пришедшего из Звёздного сразу же, после слияния живого пространства мужчины и живого пространства женщины? Какими должны быть эти самые пространства мужчины и женщины, чем их запитывать и заполнять, чтобы они были созидательными, не разрушительными?..
— Мы любим тебя, Николай, — звучат с небес слова.
Я озираюсь по сторонам. Мой живой взгляд необычен. Он полон. Утираю слёзы скупые на этот раз. Путь. Что мне предстоит? Кто бы мне сказал? У Родителей небесных нельзя спрашивать. Они уже и так всё сказали. Остальное всё в моих руках. Так, почему труден путь? В чём трудность? Барьеры и препятствия возводит себе каждый сам. Может, мне преград не возводить? Но как?
Я не имею опыта проживания в счастливом государстве. Вокруг меня лишь несчастливые семьи. Выходит, надо являть нечто новое, что заведомо будет непринято, не понято окружением?
Если я силён, то мне и надо идти своим путём. Моя тропинка будет когда-то дорогою, но я буду рад тем, что она не будет колеёй. Каждый найдёт для себя новое, и каждый вправе будет в него своё добавить. Дорога будет чувственной, красивой и живой, дарящей…

«Не уходи, не уезжай…»

А пока я погружён в свои мысли. Стою на перроне и, как обычно, просто улыбаюсь жизни. Знакомым не надо поддавать виду, что я сегодня — необычный. Им вид мой должен говорить, что их разумению и представлению понятно и привычно. Я учусь не скрываться, а в новых реалиях жить. Ведь, я не прячусь. Просто, мои знания устремлениями большинства отвергнуто заведомо, и, пребывая в плену ложных, демократических ценностей, внушённом мировоззрении вряд ли будут мои мысли приняты, услышаны.
Потоки, направленность, заряженность в нас разные. Бесполезно человеку, живущему за северным полярным кругом, никогда не бывавшему в джунглях, рассказывать о лете, длиною в год, о животных и растениях. Для него есть тундра, снег, чахлая растительность, рыба и олень. Остальное не имеет право быть только на основании того, что всего этого многообразия он никогда не видел…
Я — не унываю. Я-то знаю, что есть мир особенный, живой. Знаю, что ценности материальные — это взаимоотношения людей, взаимосвязь зримого и невидимого. Мне ведомо, что есть Ритм Изначальный, и, попав в него, можно, будущее и прошлое легко узреть. Можно встретиться с «инопланетянами» и с теми, кто был до плана материального…
В ожидании поезда окидываю взглядом родной посёлок. Всё мне любо здесь, но теперь, и непривычно. Слышу я людей, но их речь не разумею. Разговаривают они, чтобы говорить. В моём же прошлом или будущем, этого не умели. Во всём и всюду был исконный или Божественный смысл, потому в безмолвии или в немногословии могли большее донесть.
Меня по-прежнему окружают непонятные сущности. Сейчас они возмущаются, исходят слезами. Голосами моих родителей, если бы они были сильно пьяны, слышу на чувашском языке:
— Коля, куда идёшь? Куда идёшь? Оставайся дома! Оставайся дома! Всё равно погибнешь. Ты всё равно погибнешь. Не дадим тебе уехать.
Какие-то поля закручиваются вокруг меня. Они оказывают влияние и на мою мыслительную деятельность. Иногда под их воздействием меня заполняет энергия сомнения. Правильно ли я делаю, что уезжаю? Может, надо было догулять отпуск здесь?
Другие потоки, противоположные негативному, навевают следующее:
— Мысль свободная не терпит границ, Николай. Перемещение тела возможно, но что это изменит, что решит? Где твоё пространство, в котором ты мог бы вольно жить?..
Я уезжаю не потому, что тесно в людях. Мне тесно в том пространстве ценностей, в котором плавала наша семья. Меня ничуть не беспокоило то, что я шире, знаю больше. Меня волновало то, что в нашей семье родные мне люди не были настроены слышать. Проблема моей семьи создавала политическое устройство, структуру, картину в целом всего государства.
Образ мышления большинства не сориентирован на слышание единиц, ведающих Истину, а настроен на реакцию на понятные всем мёртвые словеса, и на неприятие слов живых, находящихся на связи с Пространством, Временем и Ритмом, идущих от сердца. То же самое происходит с мышлением и в Родовых Селениях. Люди по-прежнему рубят не только сучки, ствол, но и живые дерева. Это будет продолжаться до тех пор, пока не осмыслят, кому нужны школы: Детям или их родителям?..
— Коля, скажи-ка, куда едешь? Куда едешь? Не уезжай, — плачут фантомы моих пьяных земных родителей.
Не имея своего пространства, здоровый человек незримо всегда вскармливает бессчётное количество всяких сущностей, которые проживают в пьющих, раздражительных, мелочных, чванливых людях.
— Коля, зачем едешь? Скажи-ка, зачем едешь? — присоединяются фантомы односельчан.
Все они хотят ослабить остроту моего восприятия живого мира, переориентировать сознание на мёртвые ценности. Если этого они добьются, то я, по сути, буду мёртв. Мёртв в переносном смысле, или спящим, как говорит Анастасия. Когда же они от меня отстанут?
— Не отстанем, Николай, пока не умрёшь, — утвердились они тут же новой силой во мне и в пространстве.
Стоит только подумать о людях, как о вампирах, хоть это и правда, как тут же я утрачиваю свои объёмы, размеры, ясномыслие. Я-то, уже знаю, что в каждом есть источник живой жизни — живая клеточка, разумная, мыслящая. Я и стараюсь смотреть на людей так, как если бы они были идеальны.
— Коля, зачем уезжаешь, скажи-ка? — вновь уменьшились в размерах сущности.
Под прямой взгляд стараются не попадать. Это меня забавляет. Временами, я поворачиваюсь в ту сторону, где находятся мои заботливые недоброжелатели. Делаю это продуманно, чтобы со стороны выглядело естественно, облокачиваясь на железобетонные ограждения руками или же спиной.
— Коля? Коля? Скажи-ка, зачем уезжаешь? — вопрошают вновь на чувашском?
Игра слов, само произношение выражает поддельную участливость, тепло и заботу. Обычно, такими свойством речи обладают люди, которые любят обозначать ту работу, которую необходимо сделать чужими руками или хотят добиться результата за счёт другого.
Уже в пригородном поезде я присматриваю место, где в окружении многих людей я чувствовал бы себя наиболее комфортно. Пространства людей могут быть угнетающими и подавляющими, могут быть одаривающими. Я сейчас самое настоящее солнышко, потому несколько человек заёрзали, стали суетливы в речи. Меня сейчас слишком много, чтобы быть реакцией. Я сам — причина всей жизни всех присутствующих пространств в вагоне, ибо мой Ритм на сей миг отличается осознанностью…
До Канаша пойдёт борьба пространств. Интересно чувствовать невидимые живые поля, живо с интересом смотреть людям в глаза, одаривать их, на мгновение пробуждая, оживляя. На долго меня, конечно, не хватит, но сколько смогу, побуду безусловно любящим и дарящим. Ведь, мне для этого не обязательно каждому бросаться на шею. Достаточно быть собой, не потребляя, а излучая…
— Коля, останься! Останься! Не поздно ещё. Останься-ка, Коля! Останься-ка, — плачут «родители».
Будь я дома, тащил бы всю работу на себе. Мне это не в тягость. Больно осознавать, что это «доброта» позволяет кому-то утрачивать человеческий облик, паразитировать. Должна быть во всём мера участия в семье, ответственность. Загруженный работой более совестливый никогда не вернётся к себе, настоящему, ибо его всё время будут использовать.
В нашей семье взгляды на всё разнились. Поучала, как правило, мама, ибо меньше всех она знала. Это вызывало внутренний протест, имело негативный эффект и возбуждало чувство противоречия. Все свои знания, как поступать, что делать в семье она находила, собирала у Александровых — крёстных, у соседей, у кого попало…
 Семья разваливается тогда, когда женская мысль уходит от мужчины и из семьи. Раньше знали о приоритетах, и не оспаривалось, что за внешние сношения решения мужчина принимает, так же как и в семье. Мужчина, как мысль, всему основа и голова. Если речь шла об убранстве, чувственности взаимоотношений, красоте мысли и пространства, здесь роль женщины первостепенна и важна…
— Коля, зачем уезжаешь? — поочерёдно «папа» и «мама» спрашивают меня.
Все мои «односельчане», «родители» сосредоточились позади меня. Стоит гул, который обычным слухом не слышим, не слышим он и людьми, что едут в одном со мной вагоне.
 Я продолжаю осмысливать то, что явленно было в саду. Остановлюсь в мыслях, не знаю, что произойдёт далее. Вся сила за спиной, ждёт, когда я споткнусь в мыслях.
В вагоне зарождается песня. Унылая, долгая, хлипкая. Её можно сравнить с теми песнями, что любят затягивать женщины под хмельком об одинокой женской доле. Слова мне не знакомы. Ощущение горя, безысходности, бед проскакивают в песнях. Они не допеваются до конца, как подхватываются новые. Мне тяжело всё это воспринимать, но их тактика оказалось верной.
Детство моё прошло в поле угнетённости, ограниченности. Нас никогда не били, но атмосфера была такой, словом, не для внутреннего раскрытия и роста. Радостные моменты были, но их можно пересчитать по пальцам. Сейчас хотят моего возврата в эти самые, унылые пространства.
Песни заунывные мне никогда не нравились. Поют за упокой. Смысл таков, что скоро меня не будет. Может быть, это у сущностей тёмных своего рода ритуал прощания, когда кто-то может упорхнуть, или, напротив, с целью удержать в своих полях. Мне не надо об этом думать, иначе накроет облако их влияния, и я вновь провалюсь в «спячку», буду всем понятным, милым, удобным, не теснящим пространства миропредставления ограниченным окружающим.
— Коля, останься дома, останься. Коля, зачем уезжаешь? — вопрошают одни «знакомые», другие.
Не все из моих знакомых были пьющими, но набор отрицательных качеств, скрываемых за натянутыми улыбками, зашкаливал. Фантомы сейчас и являли собой весь негативный спектр чувств, бывших в этих людях, кого они изображали.
— Не уезжай-ка, Коля. Останься-ка.
Я не вступаю в диалог. Мне хватает места для раздумий и в других измерениях, не плоскостях. Здесь живая мысль двигалась, резонировала с изначальным Ритмом, но она всегда, почему-то, ускользала. Здесь тоже создавалось своё пространство и аура, но она было отличной от той, что была за спиной.
Веселье, радость заполняют меня. Это тоже всего лишь часть меня. Мне хорошо в этом потоке. Поезд укачивает, и голова свешивается раз, второй... Я чуть не заснул.
В пространстве на мгновение возникла тишина или заминка. Потом вновь потянулись песни за спиной, только уже напористые, агрессивные. Позже они сменились на более мягкие. Теперь их исполняли девушки.
Во мне возникла мысль, почему это меня сопровождают песни только негативной стороны? Оказалось, звучали и добрые, красивые песни, просто, я занятый осмыслением, не расширил рамки чувств, потому их не слышал
Песни светлые лились в пространстве. Их напевали тоже девушки, находившиеся передо мной в незримом измерении. Со спины звучат песни, угнетающие слух и Душу, а впереди льются песни светлые и добрые.
В Канаше, купив билет, сел в пассажирский поезд, следовавший в восточном направлении. Всё моё незримое окружение перебралось следом. Уговоры остаться, будут продолжаться и далее. Я ехал в волшебном вагоне…

Послемыслие…

Казалось бы, в моих произведениях нет ничего нового, но написанные от первого лица невыдуманные истории живут в каждом, кто соприкоснётся хоть слегка. Пусть тема останется непонятою и не раскрытою до конца, но в том и состоит задача, чтобы каждый — жил, и мысль свою двигал самостоятельно. Лишь тёмные правдивостью и завершённостью, отключая мысль в людях, задают им мёртвую программу, чтобы каждый — существовал. Нам же предстоит прожить в танце Родительской Любви, и позже — детям Любовь свою явить в Пространстве Любви в безусловности и бесконечности…
Приехал в отпуск в августе, как и намеревался. Встретился с друзьями, пообщался с ними. Помимо этого «пообщался» с теми, кого по неведению называют «инопланетянами». Многих я узнал. Заинтересовали их летательные объекты, способы передвижения. Поговорил с соседним парнишкой, Петей Михайловым, что из жизни ушёл несколько месяцев назад…
Встретился и с теми, из кого состоит весь материальный мир. Помимо этого в ясную солнечную погоду однажды польёт необыкновенный, непродолжительный дождь, глазом невидимый. Будут в пространстве проявляться феи на разноцветных эфирных облаках. Будут возникать человеческие фигуры, состоящие из параллельных и перпендикулярных красных линий. С чувством юмора и радостью будут они сообщать, как можно будет пространства на планеты другие перемещать или проецировать…
Будет со мной общаться мой волшебный лес, и будет интересно понаблюдать, как он на технику, домашнее животное, взрослого и ребёнка будет реагировать…
Услышу Звёзд живых слова, общение. Да много, что будет. Оказалось, что самое главное и важное в мире материальном и Вселенной — Рождение…


         Продолжение в произведении "Звёздный РоД"