Время собирать камни - часть пятая

            Минут через пять послышался звук, как будто вставляли  ключ в дверь, какой-то сказочный скрежет старинного ключа, и дверь, как в сказке, со скрипом отворилась. Вера ожидала увидеть старуху с седыми клоками и беззубым ртом, но перед ней стояла полная еще не старая женщина, в светлом длинном платье и большими янтарными бусами на шее. И лицо, и весь  вид у неё был абсолютно несовременными, скорее из девятнадцатого века. Как раньше говорили - экономка в барском доме. Не хватало только белого накрахмаленного передника с воланами и кружевами.
           Вера смотрела на неё во все глаза и даже не сразу очнулась, когда Артем толкнул её вбок. Она спохватилась и довольно громко, как будто разговаривала с глухой, сказала:
        - Добрый вечер. Мы получили телеграмму, но ничего не поняли. Это вы её послали?
        - Да, - ответила загадочная дама без улыбки,  скорее с досадой, - хорошо, что вы приехали так быстро. Отец ждет вас с нетерпением. Разговор будет тяжелым, так что приготовьтесь.
        Она впустила гостей, закрыла за ними дверь опять этим же скрежещущим ключом и повела их на второй этаж.
        - Интересный дом, - подумала Вера, - с улицы кажется просто старым каменным зданием, а внутри вон как красиво, лестница, как в старых барских домах – на две стороны, балкон, второй этаж, где, наверное, и комнат много и спальни для гостей приготовлены. Да… тетка сказала, что разговор будет тяжелым. Всё-таки, наверное, папаша помирает, иначе с чего бы ему всю эту  канитель заводить.
       - Хотелось бы знать, почему отец сам не вышел, а послал эту необычную даму нас встречать, - думал Артем, - наверняка какие-то приключения нас ждут. Как в кино. Да и хорошо! А то живешь скучной жизнью – институт, дом, экзамены, зачеты, кино, вино, домино. Хоть какие-то новые ощущения в этой привычной жизни. А если и в самом деле отец умрет? Как его хоронить, везти в Питер?  Что скажет мачеха, ведь она его ненавидит всеми фибрами. Наверняка, запретит Вере в этом участвовать. И вообще, кроме неожиданного приглашения что-то ничего особенно приятного нас, видимо, не ждет.
         Они поднялись по лестнице и пошли по длинному узкому коридору налево, туда, где из окна  на пол красивым прямоугольником падал свет от уличного фонаря.
         Дама в длинном платье остановилась возле высоких деревянных дверей с какими-то непонятными надписями по периметру, постучала и, не дождавшись приглашения, открыла створки.
        В комнате было сумрачно. Горела только лампа в углу, посередине стояла большая кровать, на подушках, которых было по меньшей мере пять, лежал или даже полусидел мужчина с бледным лицом и длинной бородой, как в кино про старика Хоттабыча.
      - Ага! Начинаются приключения, - подумал Артем, - сейчас папаша дернет волосок, скажет волшебные слова и превратит нас в ослов.
      Ему хотелось поиронизировать, чтобы снизить пафос обстановки и чуть-чуть прижать страх, но сравнение с детской сказкой было натянутым. В такой тягучей обстановке шутки не приживались, а хотелось тихо про себя декламировать: «Мой  папа самых честных правил, когда не в шутку занемог, он уважать себя заставил и лучше выдумать не мог.»
      Вера и Артем подошли к кровати. Мужчина открыл глаза и стал внимательно их осматривать. Буквально с головы до ног. Вначале Веру, потом Артема.
      Неожиданно прозвучал довольно громкий, совершенно не больной голос:
        - Простите, дорогие мои, что позвал вас только сейчас. Как-то раньше я думал, что у всех свой путь в этой жизни, что вы сами должны добиваться всего, чего пожелаете, а я не должен вмешиваться и мешать. Но Ирина, - он кивнул на женщину, долго убеждала меня и наконец,  убедила,  что нельзя рвать по живому те нити, которые нас связали при рождении. Всё-таки я остаюсь вашим отцом, хочу я этого или нет. Я знаю, что у вас ко мне много претензий и обид, что вы меня, может быть, даже ненавидите, и ваши мысли вот таким образом перешли в меня, и я заболел. Но, в конце-концов,  приходит время собирать камни. И я хочу это сделать. Я долго жил в Германии, много чего пришлось испытать, но это разговор долгий, поэтому давайте сходите поужинайте, Ирина покажет ваши комнаты, а завтра с утра поговорим.
         - Ирина,  прошу тебя, - он  рукой показал женщине на дверь, еще раз осмотрел своих детей с ног до головы и закрыл глаза.
        Ни Вера, ни Артем не знали что и говорить. Голос отца, его повелительный тон и бледное лицо совершенно не вязались с теми словами, которые они приготовили. Ни тихое «Добрый вечер», ни робкое желание Артема подержать отца за руку (как это обычно показывали в фильмах), ни тревога, которую вдруг почувствовала Вера и от которой по спине побежали мурашки, - всё это повисло в воздухе и оказалось лишним.
        Всё, что могли сказать брат и сестра, так это «Спокойной ночи»
        Отец только усмехнулся в бороду.
        Как в лучших домах старого Лондона их покормили холодным ростбифом, сиречь вкусным запеченным мяском, яичницей и чаем с кексом.
       Артем всё это умял за две минуты и даже уже хотел протянуть руку к Вериной тарелке, но Ирина предупредила его движение, открыла холодильник и дала добавки.
       А Вера машинально отправляла в рот кусочки кекса, пила чай маленькими глотками и думала, что всё-таки папаша как был, так и остался садистом. Почему нельзя было в двух словах рассказать всё, что он задумал. А теперь вот не спи всю ночь и думай. И вид у него какой-то….  ох, даже слов не подобрать, чуднОй. Да, или йогой увлекся, или житиями  святых. Видно, здорово его прижало, раз он решил с ними увидеться.
         В комнате, куда поселила её Ирина,  было тепло, Вера быстро помылась и залезла под нежное верблюжье одеяло. Но то ли чай был специальный, то ли от дороги она устала,  едва она прижала щекой подушку, как сон набросился на неё и буквально повалил в мягкую яму небытия.
         Артем тоже быстро уснул.
         А Ирина, постояв возле дверей и поняв, что гости уснули, вздохнула и пошла убирать посуду на кухне. Мысли её были такими же тяжелыми, как и походка. Она поняла, что дети не жестоки и не мстительны, что и у Веры, и у Артема живые души. Они знают, что такое сочувствие и жалость. То, что они не стали приставать к ней с расспросами и выведывать отцовские тайны, еще больше расположили её  к ним. Хорошие ребятки, не знают они, что их ждет, - подумала она с грустью. Но… жизнь она такая, как есть, всем нам приходится пройти свои испытания. Так хочется, чтобы все были счастливы. Да только разве это возможно?

http://www.proza.ru/2012/07/10/1155