Я часто думаю, отчего...

Я часто думаю, отчего у хороших родителей бывают ужасные дети? И, наоборот, у плохих родителей хорошие?
Ты кто – «глина», из которой можно лепить всё, что угодно, или «базальт», которому лучше «треснуть пополам», чем подчинится руке скульптора?
Когда мне было лет эдак пять, я ходил в детский садик и никогда не был причиной расстройств для воспитательниц и нянечек. Я беспрекословно слушался их распоряжений, ходил строем за ручку и пил тот самый ужасный рыбий жир, от которого проходила судорога от головы до пяток, и назад.
Что побудило меня к такой мысли, я уже не помню, но зато помню, как это случилось впервые.
Я гулял во дворе один, и мне было отчаянно скучно. Ни Ромки, ни Янека не было, я ковырял в носу, гонял пчёл с кустов сирени, и смотрел на проходящие машины…
И вдруг меня осенило. Мне в голову пришла шальная мысль. А что, если…
Мимо шёл мужик, я даже не совсем понимая зачем,  разогнался, слегка подпрыгнул, и неожиданно врезал головой мужику в пах. Он согнулся, а я отскочил в сторону, и с интересом наблюдал за тем, что будет дальше.
Мужик посмотрел на меня удивлёнными глазами.
- Ты шо, охреневший? – искренне спросил он меня.
Я заморгал глазами:
- Извините, дяденька, я случайно...
Мужик что-то прошептал, покачал головой, и заковылял дальше.
Я улыбался.
Следующей была тётка с сумками.
Я уже отрабатывал тонкости. Сперва я нацелился на пару метров левее, помчался туда и тётка совсем не обращала на меня внимания, но в последний момент, я резко изменил траекторию движения, и снова подпрыгнул, и «воткнулся», теперь уже ей головой в пах.
- О-о-ох-х! – выдохнула тётка, и выронила обе сумки из рук. Там что-то булькнуло. Мне в тот момент  очень хотелось смеяться, но я сдержался. Я посмотрел на неё исподлобья невинныими глазами, и опять прогундосил:
- Извините, я случайно!
Тётка что-то выкрикнула в сердцах, потом так же, как и дядька пять минут назад, покачала головой, взяла сумки, потёрла место ушиба ладонями, и заковыляла дальше. Я снова поглядел её вслед, и мерзко улыбнулся.
В чём была разница между нами? У меня была шальная фантазия, а у них - не было.
Меня охватил азарт. Какую интересную игру я придумал! Кто следующий?
Дальше шли взрослые пацаны с улицы Вишневского. Целой толпой. Они курили, матерились, и я на мгновение задумался, стоит ли повторять с ними эту шутку, или номер всё-таки «пройдёт»?
Всё решалось в какие-то мгновения.
И, всё же, азарт победил. Я побежал в их направлении, выбрал самого высокого, и, когда нацелился ему в пах, подпрыгнул, вместо того, чтобы ударить его головой куда следует, промахнулся. Пацан отстранился и ударил меня ладонью по щеке, когда я пролетал мимо. Я зарылся носом в песок, стало мерзко. Всё было ужасно. Все громко смеялись и матерились, а тот самый большой пацан больно ударил меня каблуком по заднице и спросил:
- Ты с какого двора? Говори, ну!
Я выплёвывал песок.
Он врезал мне ещё раз.
- Я кого спрашиваю?
Я уже плакал, и показывал рукой с какого, одновременно.
- Ещё раз так сделаешь, я тебя прибью, урода. Понял, нет?
Я выплёвывал песок.
Он врезал мне ещё раз.
- Ты шо, глухой?
Я закачал головой.
Кто –то сказал:
- Да хрен с ним, оставь его в покое, он уже всё понял.
Большой пацан переспросил:
- Ты врубил, что тебе говорят, сопля?
Я закивал головой.
И они пошли дальше, а я так и лежал на песке.
Что я тогда понял?
Что нельзя обижать людей просто так? Или нельзя обижать людей, которые могут дать сдачи?
Думаю, что и то, и другое.