Безумные трагедии. История 1, часть 1

История 1

Часть 1


В прибрежном городке  маленького штата Род-Айленд единственная благотворительная компания ежегодно организовывает праздник, сборы с которого идут в детские приюты. В центральном парке городка ставятся палатки с игрушками и сладкой ватой, небольшие перевозные аттракционы и, конечно же, широкая площадка, где проводятся разные конкурсы для детей, а в перерывах клоуны  разыгрывают забавные сценки.
За пару дней до мероприятия по всему городу были расклеены объявления о  подработке на празднике. Оклад смешной, но у Джорджии не было другого выбора – вот уже неделя прошла после того, как ее со скандалом вышвырнули из местной кафетерии. Последние деньги кончились еще на третий день, а на работу эту женщину никто принимать не хотел, потому что в маленьком городке все знали Джорджию: она работала официанткой в кофейне на протяжении долгих лет. В свои тридцать девять была одинокой и неприятной по общению женщиной, да и прошлое у нее было не лучше: мать она не видела ни разу, а отец почти всегда был в запоях; зачастую бил дочь и, когда бывал совсем невменяем, мог надругаться над маленькой Джорджией. Когда ей было четырнадцать, в один вечер отец принял слишком много, и через несколько часов его нашли в переулке уже околевшим. Джорджия бросила школу и стала искать работу, чтобы не умереть от голода. Примерно в этот же период она связалась с дурной компанией, попробовала наркотики, и уже к девятнадцати годам у нее было два аборта и выкидыш. Но ей удалось от всего этого отойти: вылечилась от наркомании, оборвала связи с людьми, тянувшими ее вниз, и постепенно начала вставать на ноги. Она даже уходила на подработки в соседние городки, но вскоре вернулась, и местные органы управления, видя ее стремление к жизни, дали какую-никакую работу, чтоб только бедняжка не стояла у обочины по вечерам. Так Джорджия и проработала долгие годы официанткой в кофейне, не имея больших целей в жизни, чем утолить голод, исполнить раз в месяц какие-либо прихоти, вроде покупки новой вещи, и одиноко спокойно жить в съемной квартире на окраине городка.

Джорджия пришла по объявлению. В двухэтажном здании в конце коридора первого этажа она нашла дверь с давно отвалившимся номером кабинета и постучалась.
- Да? - глухо послышалось с другой стороны.
Джорджия вошла в тесный кабинет, который оказался офисом той самой благотворительной компании, и села на деревянный стул. За письменным столом перед ней сидел мужчина лет пятидесяти. Проседь в волосах напоминала о солидном возрасте, а недолгие приступы кашля явно выдавали астму.
Летняя пора пришла вместе с нестерпимой жарой. Открытые настежь окна не приносили облегчения, а вентиляторы лишь гоняли спертый, горячий воздух по комнате. Мистер Форман, так звали директора организации, достал из кармана платок и смахнул со лба испарину. Затем, словно вспомнив о посетительнице, начал суетливо перекладывать какие-то бумаги на столе, коротко кидая взгляд на Джорджию, которая терпеливо, но с некоим недовольством ждала внимания. И вот, Форман прочистил горло, пробубнил какие-то нелепые извинения и обратился к женщине.

Расспросив Джорджию о прежних местах работы, мужчина нагловато усмехнулся и заключил:
- Были официанткой полжизни? Значит, и здесь дадим комфортную для Вас работу.
Джорджию назначили на должность, не требующую особых навыков и умений. Ее работа заключалась в том, что нужно было раздавать призы детям и не забывать приветливо улыбаться. Проблема была лишь в том, что Джорджия ненавидела детей, но кушать хотелось больше.

На празднике в центральном парке было шумно и весело: повсюду смеялись дети, играла живая музыка, и даже родители играли наравне со своими отпрысками, чтобы ненадолго окунуться в прошлое и почувствовать себя беззаботными и счастливыми.
На главной площади клоуны развлекали народ и проводили игры с детьми. Джорджия стояла чуть в стороне и держала одну из цветных коробок с призами: каждые несколько минут женщина выходила к ребенку и, вытягивая на лице кривую улыбку, вручала игрушку, сладость или книгу.
- А теперь я подкину волшебную монетку, и мы все загадаем заветное желание! – с энтузиазмом сказал клоун Барни. Он поймал блестящий на солнце медяк в левую руку, вывел на середину площади мальчишку лет шести, сел перед ним на корточки и спросил:
- Как твоё имя, малыш?
- Меня зовут Дэниэл, - деловито ответил тот.
- Дэнни, расскажи всем, что ты загадал? – клоун сделал короткий жест рукой, показывая на людей, столпившихся вокруг площади. Мальчик чуть задумался и ответил:
- Я загадал себе семью. Чтобы мы жили в домике на побережье и были счастливы.
Взрослые, окружившие мальчика, растрогались, старушки запричитали, женщины загалдели, мол, какой милый мальчик.
- Держи, это тебе на счастье, - Барни лучезарно улыбнулся и вложил в руку Дэниэла монету, а затем взглядом подал знак Джорджии, чтобы та что-нибудь выдала малышу.
Джорджия протянула мальчику большой леденец на палочке. Тот его принял и вдруг спросил:
- Как Вас зовут?
Женщина вовсе не ожидала этого вопроса, и поэтому ответила не сразу.
- Я хочу, чтобы Вы были моей мамой.
Вот тут Джорджия совсем растерялась. А народ загалдел вокруг них еще громче: интерес подогрелся, и теперь уже никто не хотел уходить, пока ситуация не разрешится. Все ожидающе смотрели на женщину с цветной коробкой в руке и растерянным взглядом.


Джорджия усыновила маленького Дэнни. Нет, в ней не проснулись материнские инстинкты и прочая глупость – у нее просто не было выбора. И без того о ней говорили нелестно, а если бы она отказала такому милому малышу, да еще и на глазах у всего города, на нее бы до конца жизни волком смотрели и провожали презрительным взглядом, в лучшем случае.
К ней очень сильно изменилось отношение: теперь Джорджию встречали если не с распростертыми объятиями, то хотя бы с неким уважением в глазах и даже признанием, мол, всю жизнь тратила только на себя, а тут сделала шаг выше и решила посвятить себя ребенку, к тому же, не родному. Органы управления дали ей новую работу, чтобы она могла содержать ребенка, а также оплачивать аренду жилья. Хотя, в общем-то, и сама Джорджия стала довольней своей жизнью – благодаря этому случаю у нее теперь есть постоянная крыша, работа и, самое, пожалуй, ценное для нее – уважение жителей городка.
Спустя некоторое время, Джорджия и ее приемный сын Дэнни поселились в ветхом двухэтажном домике на самом берегу океана. Пока Дэнни бегал по белому песку, она любила сидеть на деревянных ступеньках у порога, наслаждаться соленым ветром и смотреть на горизонт. Шум волн, бьющихся о чистый берег, настраивал на задумчивость и философские мысли, а загадочная синева океана завораживала и, как ни странно, немного пугала своей неизвестностью.
Отношение Джорджии к детям за время ее материнства, пусть и не кровного, не изменилось. И она, как довольно раздражительный и нервный по своей натуре человек, привыкший к своим правилам и одинокой жизни, героически сдерживалась, чтобы иной раз не ударить маленького Дэниэла, не говоря уж о ее истериках по поводу и без. Дэнни не обращал внимания на то, что его «мама» в приступах истерики била посуду в доме, когда он разбросает свои игрушки или же просто случайно испортит какую-либо вещь. Ему вообще эти случаи агрессии не доставляли проблем, но он изо всех сил старался не докучать. Большую часть времени Дэнни проводил дома один, потому что Джорджия работала с утра и почти до самой ночи, поэтому он был предоставлен сам себе и развивался самостоятельно. Да и мамаша явно не проявляла никакого интереса к его воспитанию. Разве что, выпорет ремнем раз в месяц за какую-нибудь детскую шалость.

Уже был поздний вечер: ночной мрак сгустился над маленьким городком, да и грозовые тучи заслонили единственный источник света на побережье – серебристую растущую луну. Женщина, уставшая и ссутулившаяся, шла босиком по уже остывшему песку. В одной руке она несла пакеты, а в другой – свои изношенные туфли с низким каблуком всего лишь в пару сантиметров. Ее единственным ориентиром был маленький желтый огонек света в трехстах метрах, и она из последних сил плелась домой, увязая уставшими ногами в песке. Сегодня был явно не ее день: клиенты устроили скандал, начальник сделал выговор, да еще и лишил аванса. Среди сгустившихся над ее головой туч, как на ночном небе побережья, так и в жизни, был единственный лучик света  – это шикарное новое платье, что висело в ее шкафу второй день. Джорджия давно мечтала о нем, поэтому более двух месяцев отказывала себе в повседневных нуждах. Вместо лишнего куска хлеба себе она откладывала чаевые и часть аванса на этот дорогой наряд, а еще половина уходила на приемыша.
- Дэнни, я дома, - устало окрикнула Джорджия, закрывая локтем дверь. Женщина прошла на кухню и поставила пакеты на стол; за ее спиной послышались частые шаги по лестнице. Дэнни показался на кухне и встал в нескольких шагах от Джорджии, будто чего-то ожидая. Та выкладывала из пакетов продукты и только через несколько минут заметила в мальчике что-то необычное: поверх одежды на нем были нелепо связанные и оборванные в нескольких местах куски ткани.
- Что это ты на себя нацепил? – бегло взглянув, бросила Джорджия. Но, присмотревшись, у нее похолодели руки, и на секунду потемнело в глазах: нелепые тряпки на Дэнни были когда-то ее новым роскошным платьем.

Она не помнила, как в ее руке оказался молоток для отбивки мяса, не помнила, как замахнулась и ударила со всей силы по белобрысой головке. Истошный крик и струя крови из пробитого черепа вернули Джорджию в реальность. Безумными глазами она смотрела, как мальчик падает на пол, и как темное пятно образовывается вокруг головы малыша Дэнни и впитывается в деревянные доски. Женщина выронила из руки окровавленный молоток, который глухо ударился об пол, и на ватных ногах склонилась над судорожно вздымающейся грудью мальчика, делавшего последний вздох.

Тучи, темнее ночного неба, сгустились над городком, но самая тьма стояла над ветхим домиком на берегу океана. Дождь громко стучал по стеклам, за которыми не горела даже жалкая свечка и стояла напряженная тишина.
Дверь, еле держащаяся на ржавых петлях, со скрипом открылась, и на ступеньках показалась фигура женщины с темным свертком в руках. Она, опасливо оглядываясь, пересекла быстрыми шагами расстояние от крыльца до деревянной лодки, положила сверток, толкнула лодку в волны и быстро забралась в нее сама. Весла, непроизвольно поднимаясь и на секунду исчезая под темной поверхностью воды, подгоняли лодку. Примерно в сотне метрах от берега весла опустились, и женщина, недолго думая, перебросила через борт темный сверток, который тут же поглотила морская бездна.