Час длиною в жизнь

Ягудин Ильдар



Час длиною в жизнь
















Саратов 2011
УДК 82-312.1
ББК 84(2Рос=Рус)





Ягудин И.
Час длиною в жизнь: Повесть. – Саратов: Издательство «КУБиК», 2011. – 155 с.


ISBN 978-5-91818-157-7












ISBN 978-5-91818-157-7 © Ягудин И., 2011.








 «…Зачастую все твои мечты
воплощаются в образе одного
единственного человека…»
Глава I Пропавшие души

Было приятно ощущать прохладный дождь после знойного июльского дня. Вместе с этим ливнем уходили все проблемы, они просто смывались под силой падающих с небес капель. Я был действительно счастлив в эту минуту, такого уже не было давно, наконец-то получилось по-настоящему отвлечься, и я мчался навстречу неизведанности, полный решительности и бесстрашия. После очередного поворота дороги оставалось совсем чуть-чуть, и я был бы в безопасности, но, увидев ее, я потерял всякий контроль, растерялся на пару мгновений, и невиданный мне до сих пор страх стал частью моего я, и теперь он всегда со мной, где бы я ни находился. Жизнь разделилась на две половины: до и после поворота. Необходимо было взять хоть какую-то паузу, ведь начиналась игра.
 – Так, все готовы? – услышал я громкий голос по рации, это скомандовал Арсений.
 – Предельная концентрация, на кону честь и деньги, будьте внимательны, – добавил ко всему вышесказанному мой друг.
В кармане было всего лишь восемьсот долларов – таковы были правила, особо не разгуляешься. Я купил себе пистолет и одну гранату и устремился вперед сломя голову, дикий адреналин наполнил меня до краев. Я бежал самым первым, держа в руках гранату, и был уже практически наготове, чтобы зашвырнуть боевой снаряд в стан врага... Но четкий выстрел сбоку – и я остался лежать на земле.
 – Вот так начало, – подумал я, находясь в ожидании следующего раунда противостояния. Он оказался не намного продолжительнее: я опять даже оглядеться не успел, как оказался поверженным и истекал виртуальной кровью, благо ребята по команде выручили меня на сей раз, и этот микропоединок оказался за нами.
 – Соберись, держись за мной, – знакомый голос приятеля немного меня подбодрил. Арсений пока единственный из нашей четверки смотрелся лучше всех, хотя начал играть в эту компьютерную игру совсем недавно.
В следующем бою я сделал так, как он мне сказал, и результат не заставил себя ждать: резко вынырнув из-за его спины, я сумел расправиться с тремя из четырех противников, и сразу же это мне придало столь нужную уверенность в себе – вот бы это еще передавалось в реальную жизнь! В следующих раундах я стал ощущать те нити игры, которые успел потерять за это время, и былое мастерство стало возвращаться ко мне, но... тут прозвенел телефонный звонок.
 – Ребята, прошу прощения, я выхожу из игры.
Быстрыми шагами я отправился на поиски телефона, который мог валяться где угодно, кроме того места, где по идее должен был бы быть. Пока звонил телефон, я все ожидал услышать этот долгожданный голос, но, подняв трубку, вздохнул с болью в сердце, ведь там был голос совсем другого человека. Жутко разочаровавшись, я медленно поплелся в свою комнату. Было еще очень рано, и я решил прилечь, совсем ненадолго, буквально на пару минут. Постоянное ощущение, что где-то дует порывистый ветер и сильнейший дождь стучит по окну, не давало мне полностью насладиться сном – я был словно на грани между настоящим и грезами, ворочаясь в своей кровати, а затем сон одолел меня, и мне удалось все-таки поспать.
Немного опомнясь после обеденного сна, я заставил себя подойти к окну, чтобы полюбопытствовать, что происходит на улице. Увиденное заставило меня даже улыбнуться, хотя головная боль никак не покидала меня (нужно было бросать курить либо не засиживаться перед компьютером). На улице уже вовсю звенели ручьи, белоснежный снег превратился в черные комки грязи, а солнце светило очень ярко, оно даже немного ослепило меня, и я задернул шторы. Наконец-то зима закончилась, бесконечные московские пробки мне уже порядком надоели, как же хотелось уехать куда-нибудь на пару недель, чтобы не слышать этих гудков автомобилей и не видеть лиц озлобленных людей, вечно куда-то спешивших... Я только в этот момент вспомнил, что проспал две свои лекции. Бегло посмотрев на настенные часы, я заметил, что стрелка переваливала за полдень, смысла ехать на одну оставшуюся пару не было, подумал я, тем более до сессии еще далеко, так что можно и расслабиться. Такая система моего обучения в университете была уже для меня нормой, поэтому даже малейшего чувства угрызения совести я не испытывал.
Открыв дверь кухни, я первым же делом достал свой любимый черный кофе и заварил себе чашку ароматного напитка. В ту же минуту комната наполнилась прекрасным запахом, мои глаза начали постепенно открываться. Я поблагодарил всех святых, тех, кого знал, что сегодня дома никого нет (мой младший брат был на занятиях). Нестор – очень странный человек, любитель быстрой езды и математики, удивительно не похожих друг на друга вещей. У нас с ним тяжелые взаимоотношения: бывает, что меня начинают выводить из себя его выходки, излишняя зацикленность на учебе ни к чему хорошему не приведет, предупреждаю я его, но он меня и слышать не хочет, а родители, конечно же, на его стороне. Он у нас олицетворение всего хорошего, полная противоположность мне, сейчас меня это не очень задевает, былые эмоции улеглись, теперь они где-то глубоко.
Мой отец Владимир был на работе. Ему приходилось каждый день преодолевать сотни километров, чтобы оказаться на своем рабочем месте. С ним у нас бесконечные конфликты, ему постоянно что-то не нравится во мне: то я что-то не так скажу, то неправильно положу ложку на стол. Вначале я пытался вступать в дискуссию с ним, дабы оправдать себя, а потом плюнул на эту затею, ведь словесно мне с ним не справиться – приходится просто разворачиваться и уходить. Такое занудное поведение я стараюсь списывать на его работу, ведь постоянное копание в документах и правовых актах не дает положительных впечатлений и довольно часто приводит к эмоциональным срывам, и так получается, что эта волна негатива зачастую накрывает меня. Вдобавок он хочет, чтобы я пошел по его стопам, продолжил семейную традицию, но мой ответ категоричен: нет, я рожден совсем для другого, мне нужны эмоции, новые ощущения, а эта скукота и обыденность точно не по мне. Сейчас я мечтаю лишь об одном: уехать куда-нибудь, оказаться в Майами, где всегда солнце и пляж, я хочу лежать на теплом песочке среди пальм, где лучи солнца нежно и ласково греют кожу, а мысли витают в облаках. Как же хочется хоть на время уйти от этого мира, злого, страшного, как же хочется забыть все, что было, забыть тот день!
Забавно, но если бы мой папа умел читать мои мысли, он, скорее всего, уже давно выставил бы меня за порог дома. Как моя мама могла влюбиться в такого человека, как мой отец? Ума не приложу. Ведь он всегда был таким, всегда серьезный, угрюмый, слово из него приходится буквально клещами вытаскивать, смотришь на него и не понимаешь, о чем он думает, какое его душевное состояние, он редко уделял внимание мне, сейчас об этом вообще речи не идет, зато он с головой в работе. Вот таким он хочет видеть меня.
Что касается моей мамы, то могу сказать, что это единственный человек в нашей семье, который меня, бывает, даже поддерживает и не так отчитывает за постоянные проблемы. Моя мама Мария – красавица, я ее люблю и только ей рассказываю о своих приключениях. Кстати, сейчас она наверняка в каком-нибудь бутике выбирает себе наряд, она не работает (хотя некоторые женщины уверенны, что шопинг – это и есть работа). Под воспоминания о моих близких людях я и не заметил, что выпил три чашки кофе, я проснулся окончательно. На часах время было без десяти минут три, «доброе утро», – сказал я сам себе и включил свой ноутбук. Пока он загружался, я еще раз выглянул в окно, вид с седьмого этажа был прекрасным, люди уже вовсю гуляли на улице без головных уборов, небо стало более чистым, и на душе стало намного теплее. Только этот угрюмый недострой портил весь пейзаж. Представьте себе: каждый день выходить на балкон и смотреть на серое огромное недостроенное здание, а по ночам улавливать крики людей, ведь туда ходят все кому не лень. Я не успел вдоволь насладиться весенней свежестью, как заметил, что мой ноутбук уже загрузился. Первым же делом я вышел в интернет, чтобы проверить: может, мои братья по оружию тоже затянуты в эту сеть? Alex – первым я увидел лицо, которое вижу каждое утро, когда смотрюсь в зеркало, – решил сократить свое имя Александр и выставил такую вот аббревиатуру. Я был чертовски прав: почти все мои друзья сидели на сайте, похоже, не один я сегодня спал до обеда.
Быстро написав сообщение своему лучшему другу, который вчера веселился всю ночь напролет, и не дождавшись быстрого ответа, я побежал на кухню, ведь услышал сигнал смс-сообщения. Написала мне Кристина, моя однокурсница и моя... не то, что девушка, а вернее было бы сказать, просто хорошая подруга, пока не более того. Кристина интересовалась, куда я пропал, почему меня вторую неделю нет в университете. Я ответил довольно стандартно, сказав, что, мол, заболел. Но лучше бы я промолчал, ведь она стала переживать и сказала, что сегодня обязательно навестит меня.
 – Что же я скажу родителям? – промелькнуло у меня в голове.
Точно нельзя допускать, чтобы Кристина появлялась у нас дома, и я пригласил ее в кино, сказав, что почти выздоровел. Зная натуру девушку, был уверен, что она сдержит свое слово и придет домой. Вообще мне она очень нравилась, хотя скорее как хороший друг – Кристина всегда помогала мне в учебе, делала за меня контрольные и даже написала курсовую работу – я ей, видимо, тоже был симпатичен. Но пока пусть будет так, как есть, мне бы не хотелось чего-то серьезного, лишних проблем и «отчетов» перед кем бы то ни было – мне хватает и родителей. До вечера еще было время, так что я мог вдоволь посидеть в интернете, тем более туда подтянулись все мои друзья. Наконец-то ответил Арсений, который был в хорошем расположении духа, и предложил продолжить начатое, доиграть в компьютерную игру. Однако мне почему-то не хотелось. Еще не пришло время.
У нас с ребятами один общий интерес – мы большие любители компьютерных игр. Этим занятием мы увлечены уже достаточно долго. О нашей команде слагают легенды, называя нас бравой четверкой, даже в шутку приходилось слышать «Ливерпульская четверка» – за нашу любовь к легендарной музыкальной группе. В нашей команде всегда было четыре человека, начну с капитана, то есть с себя: Alex, Александр Побегалов, общий стаж игр более трех лет; Ars, Арсений Тихонов, мой лучший друг, с ним мы знакомы более десяти лет и сейчас учимся на одном факультете, зачастую нашего друга мы называем просто Сеня, не мудрствуя лукаво; Maxwell, Максим Григоренко, студент четвертого курса МГИМО, его я знаю не так давно, но этого времени мне было достаточно, чтобы узнать, что он отличный парень, лучший в нашей команде, почти всегда играет со снайперской винтовкой; и последний участник команды – это Smile, Андрей Логвиенко, выпускник Санкт-Петербургского государственного университета, сейчас в Москве занимается предпринимательской деятельностью, но нас особо не посвящает в свои дела, ну мы и не любопытствуем, он самый старший, ему двадцать шесть лет.
Наша команда называется «Black cat», за время существования мы добились больших результатов, участвуя во всевозможных соревнованиях по России. Мы мечтаем когда-нибудь представить нашу страну на международной арене, слышать гимн страны и чувствовать себя патриотами – слово, которое было так чуждо для многих молодых и не только людей нашей отчизны. Это слово было словно вырвано из общего контекста логики вещей, оно казалось смехотворным, ведь сейчас оно не значило ровным счетом ничего.
У нас существовал прекрасный спарринг-партнер – команда из Юго-Восточного округа Москвы, «Red-white», с ними мы зачастую отрабатывали наши боевые навыки и старались постоянно усовершенствоваться. Редко когда на кон ставились деньги, скорее это была чисто символическая сумма, которая тратилась на выпивку и развлечения, при этом гуляли вместе как победившие, так и проигравшие. С «красно-белыми» мы прекрасно дружим, но в этот раз моя беспечность и лень поставили паузу в нашей игре. Однако через неделю у нас была запланирована уже другая битва – решили попробовать свои силы в пейнтболе, до этого я ни разу не играл в эту игру, и мне не терпелось почувствовать себя в роли настоящего бойца. Нужно было лишь найти подходящее место для игры, можно было поехать, к примеру, в лес или найти заброшенное помещение. Подойдя к балкону, я уже примерно прикинул в голове, где можно будет сыграть. Я всегда хотел соревноваться, доказать свою состоятельность, в соперничестве для меня не существовало друзей, родных и близких – были только я и мои соперники. Спортивная наглость и злость зачастую приносили успех, но случались и поражения, которые я переживал как трагедию, ведь ненавидел проигрывать. Сейчас мне нужны были победы, хоть какие, ведь моя душа с каждым проведенным часом тяжелела, этот груз становился невыносимым. Я боялся сорваться, окончательно провалиться в пропасть и позволить жизни увлечь меня своим сильным течением, попасть в водоворот, откуда не было шансов выбраться. Я все еще держался, пытался даже улыбаться и смеяться. Мои мысли неожиданно прервал телефонный звонок, я увидел входящий вызов от Кристины, я совсем забыл, что мне надо было бежать в кино.
 – Саша, ты где? Я уже жду тебя тут десять минут, – пока еще довольно спокойным голосом произнесла девушка.
 – Скоро буду, я в гараже, машина никак не хотела заводиться, но сейчас все в порядке, – оторопевшим голосом произнес я в свое оправдание.
 – Ну, хорошо, подожду тебя.
Я накинул свою куртку и помчался в кинотеатр, как назло были пробки, так что опоздал я примерно на полчаса.
Кристина особого вида не подала, что обижена на меня, хотя я ее знаю уже не первый день, и когда она немного прищуривает свой правый глаз, становится понятно, что девушка раздражена. По дороге в кино она еще успела меня отсчитать не только за опоздание, но и за мой, как она говорила, «деградировавший» образ жизни, постоянно твердила, что я общаюсь не с тем, с кем надо, в каждом моем друге она уже априори видела злодея. Несчастным моим друзьям абсолютно невозможно было ей понравиться, она всех воспринимала в штыки. На восьмое марта Арсений подарил ей букет желтых роз (сколько именно, не могу сказать, но штук двадцать точно), так вот через два дня я увидел их на мусорке – мы живем с ней совсем рядом. Я у нее спросил, почему она так сделала, на что получил ответ, что она ненавидит желтые розы и «вообще у парня нет вкуса». Я даже не стал углубляться в тему, мне просто показалось, что она ревнует меня к моим собственным друзьям, что же, видимо, и такое бывает. Арсению, конечно же, я ничего не сказал, ведь он подарил ей цветы от всего сердца, поддержал меня, сделал приятное моей подруге. «Ну да ладно», – подумал я, пытался снова закрыть на многое глаза, верил в лучшее...
До сеанса еще оставалось время, поэтому мы решили посидеть немного в парке – мы всегда там проводили свободное время. К вечеру слегка похолодало. Сегодня, с первых же минут общения с ней, меня не покидало странное ощущение, Кристина показалась мне совершенно другой: более улыбчивой, чем обычно, смотрела исключительно мне в глаза и чего-то ждала от меня. Кристина больше слушала меня, чем сама говорила – обычно бывает наоборот. Она была необычайно вежлива и очень празднично одета, и даже красно-зеленый шарф не портил ее внешний вид, хотя совсем не сочетался с темными цветами. Хорошо, что на мне сегодня был такой же шарфик, и покупали мы его тоже, помню, вместе, на радостях после победы нашей любимой команды.
 – Я вижу, мы с тобой сегодня почти одинаково одеты, – улыбаясь, говорила Кристина, то и время смотря в мои глаза.
 – Да, этот шарфик мой любимый, как крест на шее, люблю его очень! Помнишь тот день, когда его покупали?
 – Да, безусловно... – Кристина все время не отводила свой взгляд, мне даже стало не по себе, не мог понять, чего она хочет, и решил спросить у нее.
 – Кристиночка, ты мне что-то хочешь сказать?
 – Возможно, а разве ты ничего не хочешь сказать?
«Что она имеет в виду? – подумал я. – Если честно, то нет», – промелькнула у меня мысль, вроде ничего необычного не происходило с нами, мне был непонятен ее тон.
 – Я хочу сказать лишь то, что ты очень красива, ты сверкаешь, как самая яркая звездочка на небе, и еще хочу сказать огромное спасибо за то, что терпишь меня, моя безответственность порой бывает невыносимой, но благодаря тебе я стал на правильные рельсы и буду исправляться, – я говорил все, что придет в голову, лишь бы высказаться и не обидеть ее, ведь понятия не имел, что она хочет услышать. Выслушав меня, она немного опустила голову, нахмурилась и посмотрела в сторону.
 – Ясно все с вами, – промолвила она, при этом застегнув пуговицы на своем пиджаке и спрятав туда свой шарф. Я сразу понял, что, как обычно, не то ляпнул, и пытался немного исправить ситуацию. Я дотронулся до ее рук...
 – Кристи, ты мне очень дорога, я ценю твою дружбу и пока хочу, чтобы все так и продолжалось, ты, наверное, немного другое хотела услышать?
 – Я же не могу тебя заставить говорить то, что сама хочу услышать, это было бы слишком просто. И давай к другой теме перейдем, прости меня, я сегодня какая-то сама не своя.
 – Все нормально, и ты прости, если что не так, просто сейчас я могу сказать лишь это...
Наш диалог прервала цыганка, которая частенько тут бывает, она хотела нам погадать, разумеется, не бесплатно. Я даже не стал слушать ее доводы, а просто вытащил сто рублей и отдал ей, лишь бы она нас не докучала своими ненужными разговорами. После этого цыганка сказала, что нас ждет счастье ровно через две недели. Я невзначай повернул голову направо, там находилось двухэтажное здание администрации, очень красивое, архитектура была очень привлекательной, на крыше было три флага: государственный флаг России, Москвы и еще один какой-то, не знаю, что он символизировал, – а чуть левее были огромные часы, которые показывали двадцать три часа двенадцать минут. Я долго на них смотрел, пока не услышал голос Кристины.
 – Слышал, через две недели! – эти слова словно были приглушены моими думами, но заставили меня вернуться в реальность, к ней. – Что же, дождемся этого времени...
Цыганка уже уходила, как я вдруг крикнул ей вслед: «А вы можете погадать мне по руке?»
 – Да сынок, а ты заплатишь?
Я был поражен наглостью этой женщины, но все-таки любопытство пересилило меня, и я согласился. Цыганка взяла мою руку и долго на нее смотрела, минуты две, мне было тяжело удержаться от смеха, она сделала такое умное лицо и так угрюмилась, как будто точно знала, что ожидает меня впереди.
 – У вас все будет хорошо, а больше ничего не вижу, извините, денег не надо, – цыганка быстрыми шагами стала отдаляться от меня, она еще украдкой успела взглянуть на Кристину, от вида которой та улыбнулась и подмигнула мне. Она мне ничего так и не сказала, мне стало обидно, и я в два шага догнал ее, она была уже у самого выхода из парка. Кристина встала со скамейки и смотрела нам в след.
 – Скажите, скажите мне, что вы видели, ведь я смотрел в ваши глаза, вы что-то почувствовали, мне не могло показаться! – спросил я у нее.
 – Эта девушка, кто она для вас?
 – Моя подруга, учимся с ней вместе, а что?
 – Она притягивает к себе беду, и еще... вы ей доверяете, вы же ее совсем не знаете, вы не видите ее душу, как можно быть таким слепым?
 – О чем вы?
Цыганка ничего не ответила и пошла в прежнем направлении. «Ну вот, – думал я, – из-за какой цыганки весь вечер испорчен». Я вернулся к нашей скамейке.
 – Что она тебе сказала? – поинтересовалась девушка.
 – Бред какой-то, сказала, что меня ожидают испытания в жизни и еще что-то...
 – И ты ей поверил?
 – Нет, конечно.
 – Никто не может знать, что будет даже завтра, вот мы с тобой сидим сегодня здесь в парке и даже не предполагаем, что будет через неделю, две. Быть может, мы с тобой в последний раз здесь проводим время, – так спокойно и равнодушно произнесла Кристина. Легкий холод пробежал по моему телу.
 – Не говори так, с чего ты так подумала? – недоумевал я. – Ты меня пугаешь.
 – Я не пугаю, это просто предположение, давай поспешим, а то скоро фильм начнется.
Во время просмотра фильма мы мало говорили, Кристина лишь изредка поворачивалась ко мне, но при этом каждый раз улыбалась, я отвечал взаимностью. Проводив ее до дома после окончания фильма, я увидел, как загорелся свет в ее комнате, а после, доехав до гаража, устроился в мягком сиденье и даже на пару минут закрыл глаза. Затем резко открыл спустя минуту, судорожно оглядываясь по сторонам, – звук упавшей с полки банки меня испугал. Я так хотел избавиться от этой машины, даже спать в ней не мог.
Прибыв домой далеко за полночь, заметил, что все спят, даже мой брат-математик – обычно он долгое время копается в своих тетрадках, но, видимо, этот день его утомил.
Завтра я решил обязательно сходить в университет на все пары, а также поспорил с Кристиной, что сдам английский язык на четыре или пять. Ценой спора было исполнение желания – поездка в «северную столицу». Подруга настолько была уверена, что я сдам на тройку, что без проблем согласилась... что же, посмотрим.
Весь следующий день, что я пытался просидеть на парах, мой сотовый разрывался от телефонных звонков: звонили все, кому было не лень, в особенности Арсений и команда «Рэд-уайт» – все были озабочены одной проблемой – пытались найти площадку для игры в пейнтбол, я договорился обсудить этот вопрос вечером. В этот день я сходил на пару английского языка, где отметился даже плюсом, переведя небольшой текст. Я был счастлив, даже очень: полдела было сделано, нужно было продолжать в том же духе и стремиться исполнить свое желание. С последней пары я все-таки себя отпустил, срочные вопросы заставили пойти на такой, как обычно, безответственный шаг, чтобы наконец-то встретиться с теми, кто терроризировал мой телефон на протяжении всего дня. Я шел и видел их глаза, смеющихся и беззаботных друзей, как будто я был в каком-то вакууме, один, отстраненный от них полностью. Как же хотелось стать одним из них, не быть самим собой. На моем лице была улыбка, такая же беззаботная, на которую была надета маска, очередная, я ее снова надел, а сниму, только когда снова окажусь один, наедине с самим с собой, со своим страхом. Мне поневоле пришлось стать актером, и, как я полагаю, мне неплохо удается эта роль, ведь для всех я оставался все тем же веселым парнем, душой вечеринки. Осталось каких-то пару метров... маска надета, я такой, каким и был, никто не видит, что внутри, никто не знает мою тайну.
 – Вот он, наш предводитель и духовный наставник! – во все горло кричал Арсений. Я поздоровался со всеми ребятами, все были обрадованы, что им удалось оторвать меня от пар.
 – Сеня, экзамены будешь сдавать за меня, – прикрикнул я на своего друга.
 – Как обычно, придумаем что-нибудь.
Из команды соперника был только Виталий. Мне приходилось многое слышать об этом парне, в пейнтболе он был уже давно, и поэтому для нас являлся безусловным авторитетом, которого мы слушали и из слов которого пытались почерпнуть полезное. Мы проследовали до первой попавшей забегаловки и, устроившись за столиком, начали дискуссию. По мнению Виталия, бой необходимо было провести в лесу, он даже уже позаботился об этом и договорился с местными лесничими, что ребята посодействуют нам в этом деле, но вот нужно было ехать в Подмосковье.
 – Такой вариант нас не устроит, – резко возразил Арсений, даже не спросив нас об этом. Он был настолько категоричен, что я даже не осмелился ему что-либо возразить.
Я, Макс и Андрей переглянулись друг с другом и покачали головами, удивляясь реакции Арса, но сообща пришли к выводу, что данное предложение необходимо отклонить, ведь нам не хотелось играть на территории противника – здесь был какой-то подвох, он не так просто предложил это место.
 – Хорошо, умники, тогда слушаю ваши предложения, – ехидно произнес Виталий.
И тут нависла тишина, ведь действительно никому из нашей четверки до этого времени не приходила в голову мысль о возможном месте проведения нашей схватки – это нонсенс, но это факт.
 – Слушайте, а может, особо не выдумывать, я знаю отличное место, то есть я смотрю на него каждый раз, когда смотрю из своего окна, – предложил я свой вариант.
 – О нет, в эту Ховринку я не хочу, – возразил Максим.
 – С чего ты так категорично? – поддержал меня Арсений. – Место отличное, там можно будет хоть месяц играть, ты видел территорию?
 – Видеть-то видел, ребята, там небезопасно, все сыпется, подвалы затоплены, пролеты лестниц отсутствуют, в бетонных перекрытиях такие дыры, что любой из нас может туда упасть, тьфу-тьфу-тьфу, конечно.
 – Я с ним согласен, но играть-то мы будем днем при хорошем освещении, и давайте задействуем только, к примеру, пару этажей, этого будет достаточно, – поддержал ранее выдвинутую позицию.
Я прекрасно знал, что это за место, почти каждую неделю я наблюдал картину, как к Ховринке подъезжают кареты скорой помощи. В большинстве случаев спасать уже никого не приходится, многие из пострадавших являются жертвами своей неосмотрительности и падают с этажей вниз, кто-то заходит в стены больницы, чтобы свести счеты с жизнью, еще очень часто туда заглядывает наша доблестная полиция, сколько уголовных дел было заведено с тем или иным участием больницы и не счесть... Но это место такое манящее, я ни разу там не был, хотя до него мне каких-то пятьсот метров, рано или поздно я должен был оказаться там и своими глазами увидеть то, о чем говорили очевидцы.
Удивительно, Виталий был за, хотя знал, что я живу совсем рядом с этой больницей и могу знать это место, как свои пять пальцев. Но как можно знать его хорошо? Это было просто физически невозможно...
 – Только, ребята, не выключаем свои телефоны и заранее говорим друзьям, куда мы направились, – заявил Виталий.
Все в один голос стали смеяться, несмешно было лишь Виталию, он так и стоял с серьезным и задумчивым видом и, похоже, уже жалел о том, что согласился. Бояться было нечего, нужно было лишь подойти к этому вопросу с большой долей ответственности и холодной головой, страх сидел в сердцах, и от него невозможно было спрятаться.
Ребята ударили по рукам, место было найдено, осталось только снарядиться (понятия не имел, что нужно для игры в пейнтбол), еще необходимо было время для тренировок, стрельба из винтовки, наверное, здесь была не таким опытом и уж никак не выглядела преимуществом перед оппонентами. На следующий же день я сразу после занятий, где мне удалось просидеть аж все три пары и получить очередной плюс, так сказать, за результативность по английскому языку, направился в «Пейнтбольный мир» присматривать себе экипировку.
Зайдя в магазин, я был приятно обрадован ассортиментом: три больших стеллажа, на которых был спортивный инвентарь. Первым делом я подошел к специальным маскам, мне сразу приглянулась с двойным стеклом цвета хаки: цена, качество и безопасность – это было то, что нужно. Немного пройдя направо, я увидел бесконечное количество спортивных маркеров.
 – Здорово-то как! – обрадовался я, продавец улыбнулся на мое восклицание и подошел ко мне. Парень поделился со мной своим опытом и посоветовал пару экземпляров. Глаза разбегались, мне хотелось все и сразу, я обещал прийти завтра в магазин со своими приятелями.
Выйдя из магазина, я стал набирать номера своих друзей, сотовый Андрея не отвечал, затем я позвонил Арсению.
 – Привет, братишка! Я сейчас в пейнтбольном магазине! Сегодня у меня почему-то было такое хорошее настроение, каждая мелочь казалась такой приятной, в каждом человеке я видел что-то хорошее, воспоминания на время выветрились из моей головы.
 – Вот так да, ты оказался самым быстрым среди нас, – смеялся в трубку мой товарищ, – ну что, выбрал?
 – Пока нет, сегодня решил прицениться, по деньгам могу сказать, что все не так дешево, как мы думали, придется просить кредит у нашего банка, а что остается делать?
 – Никогда не сомневайся в этом вопросе, Бог наделил Смайла огромной щедростью, он нам не откажет, а ты знаешь, я тебя могу поздравить со свободой!
 – В смысле, какой? – недоумевал я.
 – Сегодня, когда я был на парковке, видел твою Кристинку с парнем, общение между ними ну уж никак нельзя было назвать дружеским, – говорил Арсений.
 – Серьезно, это точно была она? – я не верил его словам, у парня было не в порядке со зрением... И с кем она могла быть? Я знал всех ее друзей.
 – Братишка, точно, это была она, мы поздоровались, а этого парня я не знаю, впервые видел, подожди, что с твоим голосом, ты расстроен?
 – Нет, нет, ты чего, мне знаешь, все равно, я рад, если у нее все будет хорошо, – ответил я.
 – Просто мы с тобой разговаривали на эту тему, и ты мне сказал, что кроме дружеских чувств к ней больше ничего не испытываешь и, если она найдет себе кого-нибудь другого, ты будешь только рад за нее. Прости друг, что сказал тебе об этом.
 – Да не нужно извиняться, я не отказываюсь от своих слов, но... впрочем, так наверно будет лучше для нас обоих. Рад был тебя слышать, завтра встречаемся ровно в два часа возле магазина.
Я повесил трубку и направился домой, мне было очень любопытно узнать про Кристину, по дороге я отправил ей сообщение, в котором хотел узнать про ее дела, и поинтересовался, почему она вот уже третий день не пишет и не звонит.
Действительно, до меня только что дошло: она мне не писала третий день, это смешно звучит, конечно, но когда до этого девушка в день раз по десять звонит и пишет, над этим стоит призадуматься, а я даже не поинтересовался. Последний раз я ее видел в тот вечер, когда мы были в кино, на занятиях я ее не замечал и даже ни разу не заглянул в аудиторию, где у нее были пары.
Прошло несколько часов, а ответа на мое послание так и не последовало, я стал волноваться и думал не о том парне, которого видел Арсений, а о том, что могло случиться что-нибудь нехорошее, и решил ей позвонить. После почти десятка протяжных гудков я услышал такой долгожданный голос.
 – Привет, Кристиночка, как дела? – никогда не робел перед ней до этого, звонил ей, когда заблагорассудится, ничего не чувствуя, просто так – сейчас было совсем по-другому.
 – Привет, отлично, ты как? – довольно сухо, без лишних эмоций ответила девушка. Не было обычного смеха при моем звонке и не было той беззаботности. На долгое время повисла тишина, мне было тяжело что-либо сказать. Проблема была во мне, я даже не знал, зачем я сейчас ей звоню и что в действительности хочу от нее.
 – Тоже все прекрасно, я тебе сегодня писал.
 – Да? Наверное, не услышала...
 – Мне кажется твой голос странным... Точно с тобой все в порядке, не болеешь и не звонила мне эти дни?
 – Да, все хорошо, дел просто по горло.
Впервые приходилось слышать такую Кристину, очевидно было, что все не так, как она говорит, я хотел найти причину, хотя точно знал, что она во мне.
 – Кристи, если я виноват перед тобой, то прошу прощения, я тебе уже сто раз говорил, что отлично к тебе отношусь, и если обидел тебя, то не специально.
 – Не бери в голову, все нормально, не переживай, все хорошо, – последнее сказанное ею слово словно сорвалось, оно было сказано на издыхании с особым чувством, тяжело было говорить неправду.
 – Я по тебе очень сильно соскучился и хотел бы тебя увидеть, ты завтра сможешь? – мне в этой ситуации необходимо было встретиться с ней с глазу на глаз – только глядя на нее, я смогу, как я надеюсь, точно определиться и не мучить ни себя, ни ее.
 – Точно не могу сказать, завтра у меня загруженный день, но я постараюсь.
Еще пару фраз – мы пожелали друг другу хорошего вечера и повесели трубки.
«Неожиданный поворот событий, – размышлял я вслух, – каждый день узнаешь все новое о людях, подумать бы не мог, что Кристина может себя так вести, она всегда высказывала все в лицо... Тактика меняется, что же делать мне? Не знаю».
Включив музыку на полную и закрыв дверь своей комнаты, я погрузился в глубокий анализ сложившейся ситуации – час, проведенный с самим собой наедине, видимого эффекта не принес, зато появилась ужасная головная боль. Приближался вечер, я достал из шкафчика аспирин и выпил таблетку, излишние умозаключения пагубно влияли на мое здоровье. Ближе к семи часам вечера вся семья была в сборе, ужин проходил необычайно тихо, без моих привычных шуток, зато и без упреков, мне удалось избежать пары ласковых в свою сторону. Я дождался, пока моя мама наговорится по телефону со своими подругами, и попросил ее зайти ко мне в комнату. У моей мамы было каменное лицо, это и понятно: она ожидала услышать что-то ужасное, ведь что хорошего можно было ожидать от меня.
Едва дверь закрылась за нами, я услышал ее испуганный голос.
 – Так, Саша, скажи сразу, мне лучше сесть? Что случилось?
Я улыбнулся.
 – Мама, успокойся, но можешь сесть, разговор будет долгим, ничего ужасного не случилось, я ни с кем не подрался и пока меня не отчислили из университета. Ну как, довольна?
 – Это заслуживает похвалы. Мой сын работает над собой, – улыбнулась мама, с чувством юмора у нее было все в порядке, в этом мы были с ней очень похожи.
 – Ну а что случилось тогда? – не менее настороженным голосом спросила мама.
 – Даже не знаю, как начать, в общем, Кристина.
 – Ты ее обидел? – громко прикрикнула мама.
 – Да никого я не обижал, – так же эмоционально ответил я маме, – я же сказал, что ничего страшного не случилось. – Моей маме очень нравилась эта девушка, она и познакомила нас в детстве, как это давно было, весело вспоминать.
 – Прости, сынок, – тот час же услышал я извинение.
 – Да ладно, я знаю, как ты к ней относишься, поэтому я никогда бы не сделал ей плохое, дело в том, что вчера Сеня видел ее с другим парнем, сегодня я ей позвонил, и она явно была не рада меня слышать.
 – А ты удивлен? Она красивая молодая девушка, конечно же, у нее много поклонников, ей, видимо, просто надоело бегать за тем, кто не обращает внимания на нее.
 – Как же не обращаю? Мы недавно только в кино ходили.
 – Это еще не все, ты ей делаешь одолжение, вспомни, когда ты ей первым звонил, приглашал куда-нибудь?
 – Сегодня!
Моя мама рассмеялась, она смотрела на меня и как будто точно знала о каждой моей мысли и о следующем слове, которое я ей скажу.
 – Что, задело за больное? – насмешливо задала вопрос мама.
 – Во время последней нашей встречи я заметил уже изменения в ней, она ждала от меня хоть каких-то слов, но опять не услышала их, поэтому и ведет себя так. Тогда мне честно было все равно, но теперь нет, я не хочу, чтобы с ней кто-то был, и не хочу отпускать ее от себя.
 – Тебе придется сделать выбор, вы уже не дети, она, безусловно, хочет определенности. Либо ты делаешь серьезный шаг и потом отвечаешь за него, если ты готов к нему, либо ты не готов к нему, и пускай все остается так, как есть. Только знай, что завтра она может быть уже с другим, – решать только тебе, ни в коем случае не буду принуждать тебя к тому или иному выбору.
 – Да, ты действительно все правильно говоришь. Просто до этого я думал лишь о себе, совершенно не замечая ее чувств и того, что она хочет, делал, что нравится мне. Знай, в скором времени я сделаю выбор, спасибо тебе за совет, рад, что у меня есть такая понимающая мама, ведь мне не к кому больше обратиться, я уверен, что твой большой опыт положительно скажется и на мне.
Я только встал со своего места и хотел удалиться, чтобы принять решение, как на полпути вернулся обратно, с виноватым лицом и глупой улыбкой.
 – Мама, ты меня можешь считать полным идиотом, но я принял решение, и... оно тебе будет по душе. Я видел, как она относится ко мне, видел ее чистые глаза и знаю ее душу, и я хочу быть с ней!
Маме потребовалось некоторое время, она встала с кровати, а потом обняла и поцеловала меня, проходящий мимо папа странно посмотрел на нас, но так и не остановился и пошел дальше.
Такие эмоции, которые я сегодня испытал, до сих пор были мне чужды, никогда в жизни я не заострял внимание на сердечных делах, но видимо, это должно было рано или поздно случиться.
 – Знаешь, сделай ей завтра подарок, – посоветовала моя мама.
 – А что подарить, может, цветы? – в голове у меня появилась сразу куча мыслей.
 – Ну нет... надо что-то другое, к примеру, купи ей кольцо.
 – Кольцо? Но я даже не знаю размера и вообще не умею выбирать.
 – Я все знаю, доверься мне, завтра к обеду оно будет лежать на твоем столе.
 – А деньги? – этот извечный вопрос больше всего меня заботил.
 – Не волнуйся, у твоего папы они найдутся, я же тебе сказала, что все сделаю. – Я даже вразумительного слова произнести не смог, просто в очередной раз поблагодарил маму.
Мой рассудок затуманился, глаза будто закрыла пелена, и поэтому утреннее пробуждение было похоже на казнь. Я слышал, как мой будильник звенел пару раз, но сил даже нажать на кнопку стоп не было никаких, поэтому он периодически заставлял меня вздрагивать и делать усилия, чтобы наконец-то проснуться. После очередной попытки я все же присел и, рукой нащупав будильник, отключил его, прошло пару секунд, и наступила тишина. И мне снова захотелось спать – я бы так и сделал, если бы не увидел на компьютерном столе незнакомую мне вещь. Я протер глаза, туман рассеивался, очертания стали четче – это был квадратный предмет красного цвета. Подойдя ближе, я заметил, что моя мама позаботилась обо мне и уже с утра выполнила свое обещание, купив кольцо. Мне не терпелось открыть коробочку. Сев в свое очень мягкое и удобное кресло, я открыл крышечку и в тот час же был очарован блеском, ослепившим меня, свет бил от такой крохотной вещицы! Я взял в руки кольцо, оно было таким маленьким, но чудесным, красивее я не видел. Классическое кольцо из белого золота 750 пробы с бриллиантом круглой огранки.
«Супер!» – ничего более умного в тот миг я выдавить из себя не мог, настолько был ошеломлен и счастлив в то мгновение.
Бережно положив кольцо на место, я закрыл крышечку и, довольно потянувшись, улыбнулся. Светило яркое солнце, погода была очень ясной, начало апреля, моя любимая пора, и этот день, надеюсь, станет необыкновенным.
В придачу к кольцу мною была приготовлена речь, я долго думал, все мои мысли уместились в пару предложений, но их должно было хватить, чтобы добиться желаемого результата. Я очень волновался и совершенно не мог есть, ожидая назначенного времени.
Ближе к двум часам я получил долгожданное сообщение от Кристины и немедля отправился в парк. Прибыв задолго до назначенного времени, я не мог усидеть на месте, а так и кружил то направо, то налево. Пели птицы, в душе была весна, сердце стучало, как кремлевские куранты. Мне ни разу не приходилось говорить тех слов, которые я хотел произнести через считанные минуты – поразительно: всего пара слов, но как это было сложно сделать!
И вот, сидя на скамейке и нервно копаясь в телефоне, я увидел, как она идет. Привстав, я сделал пару шагов в ее сторону. После поцелуя в губы мы оба сели на скамейку, Кристина отложила сумочку в сторону, ожидая моих слов, я сел вполоборота, чтобы видеть ее глаза. Она была, как обычно, весела, после пары обычных фраз нависла тишина, и тут слово взял я. К стыду своему, я забыл абсолютно все, что хотел сказать, голос вместе с руками дрожали, и все я ж начал разговор.
 – Кристина, я хочу чтобы ты меня выслушала сейчас, я долго думал о нас на протяжении этих дней, знаешь, есть люди, которые бросаются громкими словами, но кроме этих слов нет ничего, они пусты – я другой человек: если я что-то говорю, то обязательно сдержу свое слово. Быть может, поэтому я тебе ничего и не говорил. И еще всегда надо делать выбор, нельзя так просто взять и уйти. Мне с тобой хорошо, и я тебя люблю, – сказал я ей.
Эти слова были сказаны мною в бешеном темпе, заученные фразы улетучились, а эти предложения взялись сами собой, они были так чисты, ведь шли из глубины души. Услышанное заставило девушку какое-то время провести в молчании.
 – Даже так! – вырвалось у нее из груди, спустя некоторое время сказала Кристина. – Мне с тобой очень легко общаться, – добавила она к вышесказанному.
Не ожидал я такого ответа и все же не выдал своей обиды, а продолжал говорить. Кристина сидела с поникшим взглядом, ее глаза были устремлены куда-то вниз, лишь изредка она смотрела на меня. Когда я ей подарил кольцо, она была удивлена – не более того, моя сегодняшняя радость при виде такого произведения искусства была куда более бурной. Она была в сомнении: принимать подарок или нет – и все же взяла его, поблагодарив и поцеловав меня.
Просидели мы еще недолго, разговаривая на разные темы, она говорила о музыке, что скоро выйдет компакт-диск с ее песнями, я всячески пытался ее превознести. Затем проводил ее до дома. Этот день не дал мне ответа, абсолютно никакого, и даже скажу так: вселил еще большую тревогу в мое сердце. Ведь я слышал снова и снова реакцию на мои слова «я люблю тебя»: «Даже так?» То ли с иронией, то ли еще с чем-то вырвались у нее эти слова, а может, мне только послышалось и не стоило делать проблему из ничего. Что же, оставалось ждать, что будет дальше, со своей стороны я сделал все, что мог... Да, может, поздно, но я все сказал, что было на сердце, не сфальшивил, я был пуст и ехал на встречу с друзьями абсолютно уставший и «наевшийся» этим днем по полной программе.
Я не хотел верить, очень боялся, но закрадывалась мысль, что это было частью ее игры, я не знал этих правил и был обречен на поражение. Мне оставалось лишь надеяться, что это – всего лишь мое предположение, на самом деле нет никакой игры, есть только мы.
Опоздал я очень сильно и еле волочил ноги в сторону магазина, изредка посматривая на свой сотовый, который молчал. Лица моих товарищей также были невеселы.
 – Прошу прощения за опоздание, совсем закрутился, виноват, – первым делом извинился я. Пожав руки друзьям, сразу же обратил свое внимание на то, что они уже снарядились всем необходимым – у каждого рядом лежали пакеты солидных размеров.
 – Алекс, скажи спасибо, что у тебя есть такой друг, как Арс! Дай ему его вещи, – промолвил Андрей. Арсеня неторопливо вытащил из своего пакета маркер, маску, баллоны и еще много чего – все для меня, я был очень рад, что меня избавили от выбора и все купили за меня. Я обнял товарища, похлопав его по спине. Мы начали радостно обмениваться мнениями по поводу предстоящего поединка, лишь Максим был мрачен.
 – Что с тобой, Макс? – спросил я друга. Арсений и Андрей устремили свои взоры на Макса, немного опустив головы – видимо, все уже знали о случившемся, за исключением меня.
 – Ребята уже в курсе, в общем, я завтра уезжаю в Минск, домой, хотел прямо сегодня, билеты были, но я очень хотел сыграть с вами, поэтому и остался.
 – А что случилось дома? – спросил я Максима.
Я, конечно же, догадывался, о чем идет речь. Максим рассказывал, что его отец после аварии остался инвалидом и его дела были очень плохими, к сожалению, он был обречен.
 – Сегодня моего отца не стало… – шепотом произнес Максим.
 – Соболезную, если чем могу помочь, то ты только скажи.
 – Спасибо, да, конечно.
Мы молчали пару минут, лишь переглядывались друг с другом, Макс, немного отойдя в сторону, оперся на перила магазина и закрыл лицо руками.
Я знаком головы подозвал ребят и мы подошли к нему.
 – Братишка, крепись, мы с тобой, твоя беда – наша общая, – говорил Сеня, Максим пытался улыбнуться на эти слова, но не смог, а заплакал, я обнял его, ребята также поочередно подходили и говорили слова поддержки.
 – Я должен уехать на родину, кроме мамы, у меня больше никого не осталось. Я переведусь на заочку, все равно будем видеться, и я приглашаю вас ко мне, у нас там здорово, все покажу и обо всем расскажу, – произнес Максвелл.
 – У тебя-то как дела, кольцо подарил? – перевел разговор в другое русло Максим.
 – Подарил, вот как раз еду оттуда, – улыбаясь, ответил другу.
 – Ну, хоть у кого-то все хорошо! – пытаясь выдавить из себя улыбку, проговорил Максим.
 – У вас все получится, – сказал молчавший все это время Смайл.
 – Ты отличный человек, и тебе обязательно повезет, ведь так и должно быть, если ты делаешь добро, оно к тебе обязательно вернется, – поддержал меня Максим, которому было куда тяжелее в эту минуту. Комок в горле не позволил мне что-либо ответить.
Его слова, словно кол, вонзились в мое сердце, а мое лицо покраснело, благо выручала та самая маска, под которой спрятаны мои страх, стыд и позор – их никто так и не увидит и не узнает, ведь, чтобы сказать обо всем, нужна смелость, которой у меня нет.
Увидев дверь своего родного дома, я был бесконечно рад, «наконец- то», – сказал я тишине и открыл дверь. Но испытания и расспросы на сегодня еще не закончились, моя мама смотрела на меня и пыталась сначала прочесть по глазам результат моих усилий, но, не поняв исхода битвы, отозвала меня в комнату. Моему отцу и брату были чужды такие проблемы, поэтому это было только мое дело и мамы, других в этом доме оно не касалось, да справедливости ради надо сказать, им это и не очень интересно было.
 – Как все прошло, ей понравился подарок? – оторопевшим голосом расспрашивала мама.
 – Подарок понравился, а разве могло быть иначе? Спасибо за него, – потом я рассказал все то, что говорил сегодня Кристине, решил ничего не таить и не держать в себе, а просто высказаться. Мама слушала очень внимательно и улыбалась в некоторых моментах, я говорил все, каждую мелочь, описывал реакцию Кристины.
Выслушав до конца мою историю, мама взяла паузу и резюмировала все вышесказанное.
 – Мне кажется, точнее уверена, что она твоя, эти слова тронули ее сердце и разум, давно она хотела их услышать от тебя, и вот случилось чудо! Ты умничка, я горжусь тобой, да, сейчас будет стервить пару дней, знай натуру женщин, но надолго ее не хватит, так что ждем, осталось недолго, – высказалась моя мама.
Первые два дня я провел в спокойствии, такое ощущение, словно так и надо было, на мои звонки и электронные письма Кристина отвечала предельно коротко и сухо, но я ждал, что все изменится, хотя недоумевал и пытался найти ответ: в чем я был виноват? Не мог понять, если бы я сказал эти слова на несколько дней раньше, что бы изменилось? Видимо, я просто плохо понимал женщин, если это вообще возможно, понять их. Шли дни, часы тикали не только на стене, но и в моем сердце, – ничего не менялось. Каждый день я пытался делать что-то новое, перебирал в голове кучу вариантов, меняя тактику, прибегая и к игнору, и к ласке – результат оставался тем же. Постоянные вопросы мамы про меня и Кристину еще больше угнетали, мне нечего было сказать: ни да, ни нет. Это подвешенное состояние мне было очень неприятно, с каждым мгновением я чувствовал, что она от меня удаляется, этот процесс был необратимым. И в один из своих скучных и серых вечеров, набрав воздуха в легкие, я позвонил ей, чтобы услышать ответ, какой угодно – постоянные «не знаю» и «может быть» меня не устраивали.
 – Да, Саша.
Голос, как обычно, был полусонный и безразличный.
 – Привет, ты уже созрела для разговора или все еще не пришло время? – мой голос и тон разговора были довольно грубыми, в ту секунду я был готов услышать хоть отрицательный ответ, но ответ.
 – Давай позже поговорим, я сейчас занята.
 – Так освободись от своих дел и прекрати все время врать! – крикнул я на нее, меня уже окончательно вывело из себя такое поведение.
 – Хорошо, тогда скажи сразу, что ты хочешь от меня?
 – Дай мне ответ! Сколько можно играть, что ты делаешь? Что с тобой случилось? Ты изменилась... Я просто отказывался верить в то, что вижу и слышу, казалось, что это совсем другой человек, та Кристина, куда-то уехала, исчезла, она была искренней, доброй и отзывчивой, а эта... она совсем другая – сильная, властная, бесчувственная.
 – Саша, давай я не буду много говорить, просто я приняла решение и хочу поставить точку раз и навсегда. Мы разные люди и не подходим друг другу, прости, так будет лучше, поверь.
Поверить в эти слова было невозможно, ведь еще недавно я видел ее глаза, и они мне совсем о другом говорили.
 – Что же, это хоть какое-то решение, прощай, – я положил трубку.
Взяв ключи от машины и сигареты, я вышел на улицу, по дороге в гараж передумал ехать, а просто захотел прогуляться. Погода позволяла это сделать: несмотря на крапающий весенний дождь, было очень тепло.
Дойдя до лавочки в парке, я присел и закурил сигарету, было безлюдно – видимо, только мне не спалось в это время. Было очень обидно – это слово как никакое другое характеризовало мое состояние. Я чувствовал себя дураком, такое ощущение, что неделю назад я говорил о своих чувствах не девушке, а в пустоту – мои слова словно канули в бездну. Мне до конца не верилось, что все это происходит со мной, как будто это был сон, и хотелось проснуться, умыться, посмотреть на себя в зеркало и сказать: «Все хорошо, у тебя есть Кристина, которая всегда улыбалась при одном твоем появлении». Я настолько привык к этому, что сейчас мне было совсем не по себе, тяжело осознавать, что такого больше не будет. Этот мир существовал только в моем воображении, реальность была иной. Я посмотрел на скворечник, который находился прямо передо мной, он был вверх тормашками – совсем недавно слышал, как щебечут там птенцы. Я сидел достаточно долго и ждал цыганку, но ее не было. Глупец, думал, что она мне подскажет что-то важное, хотя в прошлый раз улыбался, глядя в ее глаза. Красный циферблат часов горел очень ярко, огромные цифры светили в ночи, очертания их были четкими, но с каждой минутой, что я смотрел на них, они становились все более мутными, образы сливались воедино, а минуты сменяли друг друга очень стремительно... И в один миг все поплыло, как будто в лобовое стекло выплеснули галлон воды, я быстрыми шагами направился в сторону дома, словно проснувшись и испугавшись самого себя.
Но это еще был не конец. На следующий день, вернувшись из университета (Кристины там, между прочим, не было), я увидел на моем столе кольцо, подаренное ей. Вечером моя мама все рассказала мне: что Кристи передала его ей со словами, что она не должна была принимать этот подарок и еще чтобы я ее оставил в покое, теперь у нее другая жизнь. Маме было еще хуже, чем мне, – девушка ей так нравилась, но, видимо, у Кристины должны были быть веские причины, чтобы поступить таким образом. Я решил оставить кольцо у себя на память. В последующие дни мы с ней очень часто виделись, мне было смешно смотреть на нее: она избегала меня, стыдливо прятала свой взор... Я также решил поставить точку.
Накануне похода в Ховрино я весь вечер собирал свои вещи в рюкзак, там было все необходимое: три фонаря – таким я был запасливым человеком, нож, травматический пистолет, о котором никто из моей семьи не знал и не должен был знать, – на случай встречи с нехорошим людьми. Я был хорошо наслышан о сатанистах, которые обитают в стенах больницы, но меня это отнюдь не пугало, и вообще сейчас было такое состояние, что я ничего и никого не боялся. Хотелось попробовать чего-то сумасбродного, новые ощущения, эмоции – пресытилась обыденность, и эти последние события мне так надоели. Вечером ко мне должен был приехать Арсеня, который собирался пойти на мотошоу, но решил сегодня заехать ко мне в гости. Я его уговаривал не приезжать, но мой друг и слышать ничего не хотел. На самом деле он образцовый товарищ, мне сильно повезло, что на моем пути встретился он. Сколько раз Сеня вытаскивал меня из таких передряг – уму непостижимо, в тех моментах, когда казалось, что выхода нет, он протягивал свою руку, появляясь словно из ниоткуда. Арсений был намного сильнее меня. Никогда мне не забыть этот матч по футболу, когда в финале наш факультет встречался с ребятами из другого университета. Тогда основное время закончилось в ничью 1:1, и пришлось бить послематчевые пенальти. Я был вторым по счету, мне казалось, что я абсолютно спокоен, пока не увидел напротив себя крохотные, как казалось, ворота и вратаря. Сердцебиение было нереально остановить, из-за него я ничего не слышал, оно заглушало все вокруг: ни криков товарищей по команде, ни болельщиков не было слышно. Крутясь возле мяча, я сделал пять шагов назад и начал свой разбег... Помнятся лишь первые три шага, а потом я оказался словно не на футбольном поле, а погрузился в тот день, снова пережив все давние ощущения, эту дорогу и зацепив глазами очертания ее лица... Я пробил в правый угол, и вратарь отбил мой удар, в ту секунду я хотел провалиться сквозь землю, настолько мне важна была эта победа на моральном уровне. Арсеня единственный из команды подошел и поддержал меня! Следом промахнулись и соперники. Последним к мячу подошел Арсений, его легкость и простота не вызывали сомнений, он пробил точно в угол, а после наш вратарь еще раз сделал сэйв, и мы выиграли столь долгожданный трофей. Таким образом, мой друг сохранил мое лицо – не знаю, как бы я жил, если бы мы проиграли. Это была всего лишь игра и на кону были не какие-то баснословные деньги, а честь и гордость. В той битве я проиграл, с тех пор всегда и везде хочу победить, и в этот раз неизведанность лишь подхлестывает меня... Скорее бы наступил завтрашний день!
Арсеня приехал ко мне, когда был уже вечер, я сходил на кухню и взял с собой два стакана и бутылку коньяка, который еще хранился с самого Нового года. А потом помчался в магазин за водой – меня мучила жажда. Мой друг взял с собой также все необходимое: снаряжение для пейнтбола, фонарь (так как без него было не обойтись, внутри больницы по слухам очень темно, особенно на первых этажах и в подвальных помещениях). Завтра мы должны были начать свой поединок в 11 часов 30 минут, ведь на вечер было запланировано еще много чего интересного. Пораньше лечь поспать не получилось, постоянный галдеж моего приятеля не дал мне ни единого шанса, и в скором времени моя сонливость развеялась.
 – Алекс, вот скажи мне, когда бы мы еще с тобой так поговорили? – в уже приличном состоянии задал вопрос Арсеня. Ему спиртного много не надо было, чтоб опьянеть – он был худощавого телосложения.
 – Как понять, когда?! К примеру, завтра вечером, ты как на это смотришь?
 – Можно, хотя думаю, не получится...
 – Почему? Какие планы что ли есть?
 – Нет, просто думаю, не получится, а самое главное, что я хотел сказать, ты еще не в курсе, Смайл скоро станет папой!
 – Ничего себе! – я был приятно удивлен и очень рад за друга. – Надо ему сообщение послать, а завтра еще при встрече поздравлю! – в полголоса говорил я, чтобы от радости не разбудить родителей.
 – Честно, не знаю, рад он или нет, Смайл не выглядел таким уж счастливым, – сообщил Сеня.
 – Я его не понимаю, в чем проблема? Он что, испугался? Это не похоже на него, Андрей никого и ничего, мне кажется, не боится, его улыбка – как маяк ночью для кораблей, даже представить не могу его грустным и поникшим. Может, это первая реакция, надо будет с ним поговорить.
 – По правде, я пришел, чтобы поговорить про твою проблему. Как состояние, не из лучших?
 – Ты прав, что-то так себе, места себе не нахожу, почти ни с кем не разговариваю, за редким исключением, не думал, что все так вот бесславно закончится.
Мне сейчас было тяжело говорить на эту тему, но не говорить вообще было еще хуже, поэтому я был счастлив, что представилась такая возможность высказаться в нормальной непринужденной обстановке.
 – Просто забудь, время тебе поможет, через пару месяцев и не вспомнишь о ней и правильно сделаешь. Все хорошее, что я говорил о Кристине, на самом деле было ложью, сейчас я, наверное, могу тебе об этом сказать, я хотел поддержать тебя – вот и все. Помнишь, я тебе пытался давать советы, но ты меня и слушать не хотел. Займи себя чем-нибудь более достойным.
Некоторые из фраз Арсения казались для меня очень жестокими, невозможно было в одночасье забыть человека после стольких лет, проведенных вместе. Когда начинаешь вспоминать о ней, сразу же всплывает столько радостных моментов, их так много, что и в голове не укладывается, мы были так счастливы...
 – Мне ничего больше и не остается, выбора-то ведь нет, завтра поставлю окончательную точку, – повернувшись лицом к своему другу, закончил я начатый диалог.
 – Ты ничего такого не задумал? – заволновался вдруг Сеня.
Надо было видеть его глаза – Арсений испугался моих слов, редко с ним такое бывает, даже не припомню такой вот взгляд, он прекрасно понимал мое душевное состояние. Но он мог не волноваться.
 – Нет, это не моя методика, – ответил я своему другу.
С Арсением мы так и проболтали почти до самого утра, в итоге, как обычно, жутко не выспались. С утра он отправился в торговый центр «Ховрино», куда должны были еще подойти Максим и Андрей, а я отправился закончить то, что когда-то давно начал... В кармане у меня было кольцо, а на шее тот самый красно-зеленый шарф. Придя на место, в тот самый парк, к той самой лавочке, я снял шарф и привязал его к лавке – не знаю даже, зачем я это сделал, что этим хотел ей показать, тогда мне туго очень думалось. Я знал, что она здесь часто бывает, и хотел, чтобы она мой знак увидела. Я хотел забыть и не вспоминать про нее, но этот шарф... я не отказывался от него и знал, что однажды вернусь за ним, ведь эти цвета всегда со мной. Посмотрев на свои усилия, я быстрыми шагами двинулся к ближайшему водоему. Долго приглядывался к глади воды, это было завораживающе, я застыл на одном месте как вкопанный, а потом достал кольцо и бросил его в воду. Больше мне оно было не нужно. До торгового центра добрался в считанные минуты, мы решили собраться с самого утра, за час до прихода соперников, чтобы успеть осмотреть хоть немного здание больницы, а также договориться с охраной «заброшенки» – так просто туда было не пройти, хотя, наверное, можно было, но мы решили договорить по-культурному. Вся троица была на месте, я как раз перебегал дорогу, как зазвенел мой сотовый. «Неужели?» – подумалось мне, но нет – звонила мама.
 – Будь осторожен, сынок, и к вечеру я тебя жду, нам нужно быть в гостях.
 – Хорошо, мама, я понял, буду вовремя, – ответил я, обычно мне мама редко звонила, а тут прямо с самого утра. Конечно же, я ей не сказал, куда мы идем, поберег ее нервы.
 – Ну что, бойцы, Ховрино форева! – кричал я во весь голос. Во мне кипела кровь, злость, хотелось сделать что-то абсолютно безбашенное, давно меня не посещали такие чувства – с тех пор, как я сделал одну вещь, о которой я думаю каждый раз, как ложусь спать.
Сейчас я был абсолютно без маски, таким, каким и чувствовал себя в эту секунду. Как это было приятно – не играть, быть самим собой, моя злость меня пугала.
 – Вот делать нечего, прохладно вообще-то, – жаловался Андрей. Он был единственным, кто не хотел идти, и всю дорогу бубнил.
 – Ты что жалуешься, будущий папа, мои поздравления! – я поздравил свого друга Андрюху. Все присоединились к моим словам.
 – Спасибо, братья, мне на самом деле очень приятно!
 – Как ты, Макс? – промолвил тихо Арсеня.
Максим был очень мрачен и лишь изредка посмеивался над нашими шутками. Тяжело было смотреть на парня, видеть его опухшие глаза, сердце сжималось, слова здесь были излишни – я дотронулся до его плеча, и он в ответ пожал мне руку.
 – Пойдет! Билеты купил, завтра после обеда уезжаю.
 – Ребята, мне тоже, видимо, надо будет уехать на время из Москвы, – заявил Андрей, теперь я должен быть рядом с Алисой и, может, там и останусь, если бизнес здесь будет так же тухло идти.
 – Да вы что, издеваетесь что ли? Вы тут меня с Сенькой бросаете? В общем, Макс, Смайл, решаете свои дела и в Москву! – не верилось, что мои друзья вот так вот в один момент решили уехать.
 – Похоже, у одного меня нет проблем, – сказал Арсений.
 – Счастливчик! – воскликнул Андрей.
Оставшийся небольшой кусок земли, что оставался до стен «заброшенки», мы прошли тихо, не произнеся ни слова. Вероятно, в головах у каждого из нас были свои мысли. Я был словно загипнотизирован и смотрел только прямо, просто не мог оторвать своих глаз от Ховринки! Мне казалось, если бы мне нужно было срочно повернуть голову назад или в сторону, я бы не смог этого сделать – словно сильнейший магнит, больница притягивала нас, обратного пути теперь не было... Впервые мне стало страшно. «А что там?» – задавался я постоянным вопросом, за этим я и пришел сюда. У каждого из нас были свои мотивы и позывы, а пейнтбол был всего лишь поводом. Пару секунд я шел с закрытыми глазами, в голове творилось невообразимое, адреналин бурлил в крови, дорога казалась очень длинной, даже ноги успели прилично устать, хотя на самом деле мы прошли всего несколько сотен метров. Быть может, именно здесь мне удастся найти смысл моей запутанной жизни, найти самого себя, того, который был потерян несколько лет тому назад. У всех из моих товарищей было то, к чему они стремились, а та, что я искренне желал, пару дней тому назад ушла навсегда. Я хотел найти что-то среди этих бесконечных окон, хотел наконец-то чаще улыбаться, хотел, чтобы все стало другим, хотел повернуть мир вспять, хотел найти того человека, который мог бы меня понять и принять таким, каким я был на самом деле, я хотел забыть свои серые дни, они были одинаковыми, и я хотел не думать о своем будущем, ведь порой я совсем не хотел, чтобы оно было. Открыв глаза, я увидел то, что хотел, и это было прекрасно.
Ховринка – быть может, самое таинственное и манящее место в Москве. Каждый день кто-нибудь так и забредает в его стены. Столько мифов и легенд ходит про это место, чего я только ни слышал. Строительство началось в 1981 или 1980 году, по разным источникам, на месте то ли болота, то ли старого кладбища, никто теперь и не скажет точно. Мне приходилось слышать, что больница была рассчитана на 1300 человек и состояла из главного корпуса в десять этажей и прилегающего к нему офтальмологического корпуса, «заброшенка» имеет четырехуровневый подвал и даже вертолетную площадку. Стройка остановилась при невыясненных обстоятельствах, наиболее известная причина – брак фундамента, здание стало уходить под землю, сейчас уже – на несколько метров.
Если смотреть на больницу сверху, она напоминает знак биологической опасности, «Амбрелла» – из кинофильма «Обитель зла». А быть может, она и вправду является злом? Или людям просто хочется верить в это, быть может, это просто фантазия – что может быть притягательного в обычном недостроенном здании?
Кого тут только ни было за эти годы! Самые знаменитые обители больницы – это секта «Nimostor», которая проводила свои обряды в стенах «заброшенки», было известно, что жертвами сектантов были даже люди. В районе Ховрино стали пропадать люди, в основном это были дети дошкольного возраста. Но нам опасаться нечего, ведь секта была ликвидирована силами правоохранительных органов, которые устроили внутри больницы засаду и блокировали сектантов в подвале, где их расстреляли. Так это или нет, мне неизвестно, говорят, что тела этих людей находятся там же, в подвале, но проверить это нам вряд ли удастся, весь подвал затоплен. Как свидетельство осталась только запись на стене: «Здесь был Ад, и вход в этот Ад был нами закрыт...» Мне хотелось увидеть это место, эту надпись и почувствовать хоть на мгновение дыхание больницы.
Также люди, побывавшие в стенах этого здания, утверждали, что в подвальных и первых этажах наблюдали странные явления, многие видели белые тени, для многих любопытных Ховринка стала последним их местом. Мне видится, что причина этому совсем не фантастическая, а совершенно бытовая: Ховрино – очень опасное место, в некоторых местах полностью отсутствуют пролеты, открыты шахты лифта, но самое главное – это то, что под ногами огромные дыры, куда может провалиться абсолютно каждый.
Вот такой она была, заброшенная больница, по словам очевидцев. А какая она на самом деле, нам предстояло увидеть воочию.
Дойдя до больницы, Андрей отправился сразу же к охране. Двое парней исполинских размеров были настроены отнюдь не враждебно, особенно после того, как мы им заплатили по триста рублей с человека, так сказать, за экскурсию.
 – Ребята, вы можете быть спокойны, они сказали: заплатили – можете гулять сколько угодно, – светился счастьем Смайл.
И вот спустя пару минут мы были у центрального входа... Незабываемые впечатления! Даже не верится, что среди огромного города, в котором миллионы людей, спешащих по своим делам, нашлось место для здания, где все умерло много лет тому назад, где нет тех, кто опаздывает на работу, нет места человеческим эмоциям, нет ничего...
Прошло огромное количество времени, пока моя правая нога оказалась по ту сторону стен больницы, это был тяжелый шаг, который дался мне через большие усилия.
Переступив порог здания, я сразу же оглянулся назад, глазами зацепив край своего дома, он был там, совсем рядом, но в ту секунду мне показалось, что он на огромном расстоянии и нас разделяют сотни и тысячи километров. Образ стал размываться, и я пошел дальше.
 – Ну что, герои, мы здесь, оле-оле-оле! – крикнул я неожиданно для самого себя, и громкое эхо пронеслось по сырым стенам больницы, чьи стены видели, наверное, много таких смельчаков.
 – Вот это да, я впечатлен, – говорил Арсений, разгуливая по холлу здания.
Внутри больницы было жутко холодно, мы стали сразу же замерзать в своих легких кофтах и ветровках, температура здесь была ниже, чем на улице, причем, как мне представлялось, в разы. Изначально мы с ребятами хотели до прихода соперников потренироваться, изучив хотя бы часть первого этажа, но когда попали внутрь, стало понятно, что это бессмысленно: что-то запомнить не представлялось возможным, а чтобы обойти всю больницу, нужна была как минимум неделя. Тогда мы решили согреться, у каждого из нас внутри рюкзаков было много чего интересного. Особенно у Смайла, он недолго думал и достал из рюкзака специально приготовленный для этого мероприятия виски.
Мы устроились в одной из комнат первого этажа, хотя с полной уверенностью я не мог сказать, что это был первый этаж, ведь здание очень сильно просело за эти годы. Сразу же нам улыбнулась удача: в этой комнате мы нашли сухие деревянные доски и устроились вокруг разведенного нами костра. Было очень темно, кромешная тьма, я себе представлял, что будет светлее. Хотя на дворе был почти полдень, здесь мало что было видно – выручали лишь наши фонари.
Когда мы с ребятами все вчетвером присели у костра, мне сразу же вспомнились детские годы: как мы так же проводили свое время, греясь и рассказывая какие-то истории. А ведь ничего не изменилось: мы снова вместе, все осталось так же, на мгновенье из головы улетучились все проблемы, мои друзья были, наверное, единственным, что заставляло меня каждый день открывать глаза, идти в университет и вести нормальный образ жизни. Если бы их сейчас не было со мной, может быть, и меня тоже не было бы. Накрыв небольшой импровизированный стол, на котором были фрукты, сок и закуска, мы начали наш необычный пир. Разлив всем по стаканам виски, я немного привстал и решил подбодрить ребят перед решающим сражением.
 – Парни, я пью за будущую победу, мы их обязательно победим, верьте в себя! И говорю спасибо за то, что, несмотря на все свои проблемы, вы откликнулись на мою просьбу. Максим, брат ты наш, мы тебя поддержим и никогда не оставим в беде, держись, а ты, Смайл, самый счастливый человек, я тебя поздравляю! Арсеня, как уже и говорилось, похоже, только у тебя одного здесь нет проблем, я даже не знаю, что тебе пожелать.
 – Точно подметил, ты же знаешь, что у меня отличное чутье, я все неприятности и проблемы обхожу стороной.
 – Вот пускай так будет всегда! – и мы все в едином порыве чокнулись стаканами, да так сильно, что пластмассовый стакан Арсения треснул, смешно было на него смотреть, как он судорожно пытался быстрее выпить его содержимое, отчасти ему это удалось.
После двух стаканов стало чуть теплее, настроение улучшилось, и нам стало скучно сидеть и ждать соперников, мы решили сыграть двое против двоих, заодно можно было изучить немного само здание. Правила были таковы, что играли мы только на первом этаже, нельзя было подниматься вверх на второй этаж и спускаться в подвал. Смайл и Арс исчезли во тьме, у них было ровно десять минут, чтобы спрятаться, я и Максвелл, дождавшись намеченного срока, отправились в бой.
Мы решили не разделяться, а идти вместе в одной связке, предельная концентрация присутствовала в обязательном порядке, мы смотрели под ноги, опасаясь делать следующий шаг. Была дилемма: если мы будем использовать фонари, то Смайл с Арсом в один миг нас заметят, и тогда, думаю, нам не поздоровится, так что приходилось идти с выключенными фонарями практически вслепую, говоря шепотом. Пейзаж первого этажа был единообразным: длинные темные коридоры, иногда под ногами оказывались обломки стеклянной посуды, окурки и много еще чего. Некоторые участки были труднопроходимыми, ведь под ногами были куски арматуры и обломки кирпичей.
На стенах виднелось множество надписей, некоторые из них были написаны краской, а остальные нанесены маркерами. Одна из надписей привлекла мое внимание, и мы подошли к ней.
«Больница – это край чудес, зашел в нее и там исчез». Пугающие слова. Мороз пробежал по телу, покалывая каждую его клеточку, стало немного жутко от прочитанных слов.
Максим пришел в себя первым, и мы отправились дальше блуждать по темным коридорам, затем стали очень тихо обыскивать каждую комнату: все они оказывались пустыми, и почти в каждой из них можно было заметить следы пребывания людей, в одной мы даже нашли нож. Пройдя пару десятков метров и оглянувшись назад, я потерял полный контроль над ситуацией, мы заблудились, лабиринты коридоров вскружили голову.
 – Ты помнишь, откуда мы пришли? – настороженным голосом задал вопрос Максвелл.
 – Мы шли с правой стороны, потом была развилка, мы пошли в левую сторону... или в правую, – я не знал, что ответить.
 – Ну ладно, если что, созвонимся с ребятами, – успокоил меня товарищ. Через мгновенье я подумал, как же они смогут сказать, где они, – тут все одинаково.
Мы не останавливались, а шли вперед, пытаясь выйти на ребят, для меня уже было не важно, кто победит, и я включил свой фонарик, моему примеру последовал и Максим – стало хоть видно дорогу. Завернув за угол, мы получили сразу же порцию краски, мне досталось по туловищу, а Максиму повезло чуть меньше, благо на его лице была маска, так что все обошлось.
Мертвую тишину нарушил наш смех, плавно перетекающий в спор и нецензурные реплики, все были очень довольны, я вздохнул с облегчением, на время я и вправду очень сильно испугался, но теперь все было по-другому.
 – Вы что испугались, с фонариками играете, вдобавок еще кричите, мы вас за километр услышали! – отчитывал нас Арс.
 – А ты чего такой бледный, плохо что ли? – поинтересовался у меня Смайл
 – Нет, все в порядке, – ответил я ему, на самом деле мне было не очень хорошо, сильно кружилась голова.
 – Ребята, вы дорогу назад помните к нашему штабу? – забил тревогу Максвелл.
 – Да, конечно! Так, бойцы, что за паника, мне кажется или вы действительно испугались?! Сеня, ну что, покажем им, что мы нашли? – промолвил Андрей.
 – Если они не убегут после увиденного, то в принципе можно, – ответил ему Арсеня.
Я понятия не имел, о чем говорили мои друзья, мы только и успевали, что переглядываться с Максом, но поплелись за ними. Шли мы довольно долго, картина не менялась: лишь пустые комнаты, кричащие о своей боли, и стены, по которым стекала вода. Наконец-то мы дошли, Арсеня указал рукой мне на одну из комнат, я зашел, посветил фонарем и тот час же его выронил из рук, выбежав оттуда. Макс уставился на меня и вообще отказался идти туда, все допрашивая меня: «Что там?» Ребятам было весело, они, видимо, все воспринимали не очень серьезно.
В самом углу комнаты возле окна я увидел кости и черепа людей, их было несколько.
 – Вы чего ребята, вам смешно? – с ужасом спросил я у них.
 – Да прекрати паниковать, это наркоманы или, может, какие-нибудь сектанты, хотя кто их сложил в одну кучку, интересно? – очень спокойно говорил Смайл.
 – Может, в полицию заявить? – сказал Максим.
 – Ага, точно, а потом будешь в участке сутками сидеть и еще первым подозреваемым будешь ты! Тебя это не должно касаться, забудь, пойдемте отсюда, – говорил Арсений, его слова мне казались ужасными и жестокими.
 – Арсеня, это ведь люди! – крикнул я ему в полголоса.
 – И что теперь, им уже не помочь, пускай покоятся с миром, в больнице полный покой.
 – Не хотел бы я быть на их месте и слышать такие вот слова, – сказал я ребятам.
 – А сколько хоть их там? – поинтересовался Максвелл.
 – Вроде пять человек, – ответил Андрей.
 – Возможно, да нет, скорее всего, их убили, возможно, сектанты, – говорил я.
 – Давай пойдем уже отсюда скорее, – проговорил Арсеня, и мы неторопливо стали уходить, мне было тяжело оторвать взгляд от этих тел.
До нашего так называемого штаба мы добрались за пятнадцать минут, в отличие от нас Максим и Арсений отлично запомнили дорогу.
Взглянув на свой мобильник, я заметил, что с нашего прихода в больницу прошло меньше получаса, но казалось, что мы тут очень давно, это тяжело укладывалось в голове.
Мы распили еще одну бутылку виски, я закурил сигарету, было очень здорово, эти ощущения были новыми для меня, это необычное место все сильнее нас затягивало. А затем ребятам, видимо, стало скучно, и они, вспомнив прошлое, стали рассказывать всевозможные истории. Началось все с анекдотов, а дальше продолжилось историями более серьезного содержания. Первым взял слово Арсеня, бесстрашный тип, пытавшийся окончательно запугать нас.
 – А вы все в курсе, что больница построена на месте старого кладбища? – задал вопрос Арсений, казалось, тьме. Тишина полностью парализовала нашу комнату.
 – С чего ты взял? Больница построена на пустыре, точнее, на болоте, – возразил я своему другу. Тут коридоры больницы залились режущим смехом – мои слова подарили нескончаемую радость ребятам.
 – Что, Алекс, страшно? Да ты успокойся, на пустыре, значит, на пустыре, – смеялся Смайл.
 – Возможно, Алекс тоже прав, насколько мне известно, в начале восьмидесятых годов был подготовлен проект уникального сооружения, а уже через пару лет началось строительство одной из самых больших клиник на территории еще тогда существовавшего Советского Союза. В моем доме пару лет тому назад жил мужчина по имени Олег, он дружил с моим отцом, и однажды я стал невольным свидетелем их разговора о Ховринке. Олег сказал, что два года отдал строительству больницы, и начал как раз с самого начала. По его рассказу, больницу основали на месте, где был пустырь, горы мусора, но некоторые места были сильно заболоченными, тогда на это никто не обратил внимания и жестоко поплатился, не убив болото тогда. Оно убьет больницу через несколько лет. Что касается старого кладбища, то такая теория также имеет место быть, об этом свидетельствуют многие люди, хотя он каких-либо доказательств привести не может, хотя... ну ладно, слушайте дальше.
Строительство велось очень быстрыми темпами, буквально за четыре года больница была практически построена, десять этажей только основного корпуса плюс офтальмологический корпус. И тут случилось самое необъяснимое: строительство в одну секунду прекратилось, остановка стала такой неожиданностью, что рабочие бригады, придя на следующий день на работу, были ошеломлены тем фактом, что проект сворачивается. Олег все приговаривал, что эвакуация из зараженной Припяти была и то медленнее, чем остановка работы в больнице. И у всех в голове крутился один главный вопрос: почему? Была сотня догадок, на дворе был конец восьмидесятых годов, тяжелейшее, но, как показала жизнь, еще не такое, как начало девяностых, время: финансирования должного не было, хотя внешняя отделка была завершена, оставалось подшаманить внутри, и дело можно было считать завершенным. По другой версии, причина остановки строительства была в браке фундамента, здание стало уходить под землю, и, как мы сейчас видим, это правда. Но оно не могло просто так провалиться под землю, брак фундамента должен был быть видным и на более ранних этапах строительства, но тогда на это не обратили внимания или просто не заметили. Но есть еще одна теория, самая забавная, самая невероятная, и пускай в нее никто не верит, но те люди, которые три десятка лет тому назад строили здесь больницу, они поверили, и это теперь часть их жизни.
 – Что за теория? – все время молчавший, неожиданно воскликнул Максвелл.
 – Как только был построен первый этаж главного корпуса больницы, ну и соответственно подвальные уровни, начались исчезновения людей.
 – Так, с этого места чуть подробнее, кражи людей, простых рабочих, кому это было нужно? – задал я вопрос Арсению.
 – Ну, пойди разбери сейчас, но факт есть факт, за эти годы несколько десятков людей пропало без вести, уже с этих времен обычным зрелищем для Ховринской больницы стало появление машин с мигалками.
 – Так, я все равно не понимаю, люди просто так не могли бесследно пропасть. Если это был криминал, почему этим вопросом не занимались соответствующие службы? – раздраженно спросил я еще раз у Арса.
 – Я-то откуда знаю, я просто вам сейчас передаю слова непосредственного участника строительства Ховринки. Помимо проблем с фундаментом здания и прекращением финансирования из бюджета, большой проблемой стали исчезновения людей и постоянная шумиха вокруг этих обстоятельств.
 – Все теперь стало понятно, твой сосед Олег – законченный алкаш, я только не понимаю, зачем ты рассказываешь такую ерунду, – оборвал Андрей.
 – Ну давай ты что-нибудь расскажи, я развлекаю нас, как могу, пока ждем этих вечно опаздывающих игроков, – ответил ему Сеня.
 – Хорошо, не вопрос, расскажу историю об одной девушке, ее зовут Алина. Школьница, которая, можно сказать, уже практически была абитуриенткой, в один из обычных весенних дней, примерно таких же, как сегодня, решила испытать экстрим, а если быть точнее, то на спор решила провести целую ночь в заброшенной больнице. Если девушка продержалась бы до рассвета, призом ей должен был стать новый телефон. И вот когда на город опустились сумерки, Алина вступила за порог больницы. Она была совершенно спокойна, ведь две ее подруги находились во дворе больницы. В ее руках была баночка лимонада и фонарик. Девушка то и дело выглядывала из окон больницы и говорила, что там все прекрасно, подруги ей в ответ только махали руками и кричали, чтобы та была осторожна и смотрела под ноги. Алина несколько часов подряд давала о себе знать, выглядывая из окон то первого, то второго этажей, при этом светила своим фонарем. Время было около трех часов ночи, до рассвета оставалось не так уж и много времени, когда ее подруги услышали протяжный стон, а затем крики Алины – девушка отчаянно звала на помощь. Две ее подруги тот час же вбежали внутрь больницы и пытались найти Алину. Блуждая по темным коридорам, они встретили ее, но она была в белом халате, а в руках держала какие-то лекарства. Увидев подруг, она растворилась в одной из пустых комнат, больше ее никто не видел.
 – Браво, вот это действительно интересно и захватывающе! – восхищенно сказал я Андрею, тот лишь улыбнулся на мою похвалу.
 – А вы слышали легенду, что внутри больницы есть вход в ад и каждый день туда кто-нибудь заходит? – я мало что слышал о Ховринке, за исключением одного большого рассказа, но я не успел даже закончить начатое, как в мою речь вклинился Смайл.
 – А вы знаете, что в больнице есть вход в ночной клуб, стоит триста рублей, и выпивка вроде дешевая, – Смайл совсем стал осваиваться, его юмор вот уже на протяжении получаса не давал нам заскучать
 – Я тут еще кое-что вспомнил, – неожиданно вновь хотел заговорить Арсений, но я его быстро утихомирил.
 – Все брат, все, мне и прошлого рассказа хватило, так уж и быть, буду теперь спать с включенным светом, я предлагаю вам еще раз поиграть.
Ребята ответили согласием, тогда мы снова разделились на две команды, только на этот раз я играл с Сеней, а Максим – с Андреем. Мне было охота самому спрятаться где-нибудь, а другие пускай ищут, так мы с Арсом и сделали. У нас было всего десять минут, чтобы спрятаться, Арсеня бежал впереди меня как угорелый – лишь пятки сверкали, как будто он точно знал, куда бежит, – мне ничего не оставалось, как следовать за ним. Добежав до конца коридора первого этажа, мы увидели лестницу, которая вела вниз, недолго думая, мы решили спуститься туда, я зачем-то перед этим решил бросить монету рядом с лестницей, на всякий случай. Я хотел пойти первым, но Арсеня был против, меня иногда раздражало, что я являлся его «бесплатным приложением».
Вниз мы спускались около минуты, буквально наощупь, выручали огни наших фонарей, все время приходилось светить под ноги, опасаясь всевозможных ловушек. И вот мы оказались внизу – что это было, первый этаж, ушедший под землю, или подвал, я не мог ответить.
Робко, шаг за шагом, мы осваивали кромешную тьму, с каждым пройденным метром становилось только интереснее: а вдруг вон там, за углом, что-то, что ты так долго искал, а что если там твоя мечта или твой страх – там могло быть все, что угодно, и от этого кровь еще сильнее бурлила внутри.
В окна не пробивались лучи солнца, ведь за окном была земля, а солнце находилось где-то высоко.
 – Что мы тут делаем? – спросил я у Арсения.
 – Прячемся, – шутливо ответил мой товарищ.
 – Они ведь нас тут никогда не найдут, может, поднимемся наверх? – я опасался за ребят, ведь пройдя еще пару метров, мы на полу обнаружили огромное отверстие, куда мог провалиться даже самый крупный мужчина.
Сделав небольшую разведку помещения, в котором мы сейчас находились, я и Арсений решили на время затаиться, вслушиваясь в тишину. Я все время смотрел на свой телефон, он находился вне зоны действия сети, и почему-то часы на нем отказывались работать. Они застыли на цифре 11:12. После безрезультатных ожиданий мы двинулись чуть вперед.
 – Тут должна быть еще одна лестница, ведущая наверх, – шепотом говорил Арс.
 – Откуда ты знаешь? – спрашивал я его.
 – Мы когда от вас прятались, уже спускались вниз.
И правда, когда мы посветили фонарем, вдалеке показалась лестница, ведущая наверх, но до нее еще надо было пройти пару метров. В одну секунду наши уши уловили движения – это был чей-то топот. Мы остановились, пытаясь понять, откуда идет звук, мы слышали только шаги, тихие, безмолвные.
 – Они нас ищут там, наверху, – с тихим смехом сказал я Сене.
 – Ага, долго будут искать. Это точно они, как думаешь? – спросил у меня Арсений.
 – А кто же еще может быть? Конечно, это они, – не сомневаясь в ответе, сказал я Арсению.
Мне было очень забавно представлять лица своих друзей, которые никак не могли нас найти, одновременно с этими мыслями я так и крутил свой фонарик, стараясь лучше осветить «горизонт». Повернувшись чуть назад, я пытался осветить путь, откуда мы пришли, и тогда в моих руках фонарь замер так же, как и я, словно окаменев, – в одной из комнат я увидел молодую девушку, я плохо рассмотрел ее лицо, лишь заметил, что у нее длинные распущенные волосы.
В эту же секунду я уронил фонарик на землю, и он, ударившись об бетон, разбился, я рванул в противоположную сторону, где мы видели лестницу, ведущую наверх.
 – Ты куда, ненормальный? – кричал мне вслед Арсений.
Я, захлебываясь, проговаривал: «За мной, вперед».
Сеня освещал мне путь своим фонарем и все кричал, я так и бежал, пока, споткнувшись об какой-то торчащий из-под бетона кусок арматуры, не упал. Сразу же мое лицо осветил Арсений и протянул мне свою руку.
 – Ты что, издеваешься надо мной? – спросил мой друг, по его лицу было заметно, что он сильно возмущен моим поведением.
 – Я там видел, я там увидел кое-кого...
 – Где «там»?
 – Когда нам послышались шаги, я посветил фонарем в одну из комнат и увидел там девушку.
 – Что? Какая может быть девушка в подвале заброшенной больницы? – задался вопросом мой товарищ.
 – Ума не приложу, но это точно была девушка.
 – Хочешь, вернемся назад и посмотрим? – предложил мне Арсений.
 – Нет, пойдем отсюда наверх, – робко ответил я другу.
Быстро встав с земли, мы отправились в сторону выхода, в моем рюкзаке был еще один фонарь, я его быстро включил и светил только вперед, больше не осмеливаясь повернуться даже вполоборота. Я понятия не имел, кто это была, что она делала здесь. Самое смешное заключалось в том, что я начал верить в рассказ Андрея, услышанный буквально пару минут тому назад. Арсений ничего не говорил, лишь пристально смотрел в мои глаза, в эту секунду у меня в голове промелькнула мысль, что если со мной рядом не было бы Арсения, я бы, наверное, так и продолжал лежать на земле, трясясь от страха, и пускай даже причиной страха могла стать абсолютно живая молодая девушка.
Дойдя до предполагаемого места назначения, мы отчаянно светили фонарями, пытаясь найти лестницу, но ее не было. Сеня и я судорожно ходили из одного конца коридора в другой, но все без толку, как будто это был мираж.
 – Придется возвращаться обратно, здесь нет выхода, – промолвил Арсений.
Эти слова буквально кинжалом вонзились в мое сердце, я быстро повернул голову и посмотрел назад.
 – Давай подождем ребят, пожалуйста, я не хочу идти больше туда! – это была настоящая паника. Я хотел зарыться головой в ту землю, где стоял, и ни на миллиметр не отходить отсюда, а еще мне хотелось быстрее вернуться не то что к ребятам – я хотел выбраться из этой Ховринки.
 – Успокойся Алекс, все будет хорошо, в любом случае я рядом с тобой, скоро выберемся из подвала. Пойдем, давай, братишка, поднимайся, – уверенным голосом подбадривал меня мой лучший друг.
Мне было не по себе, я видел лицо Арсения, и он очень серьезно отнесся к моим словам о девушке, мы оба прекрасно понимали, что она не могла так вот взяться из ниоткуда, ведь, когда мы спускались в подвал, на нашем пути никто не повстречался.
 – Может, она потерялась? – спросил Арсений и посмотрел мне в глаза, словно прочитав мои мысли.
 – Возможно, но когда она увидела меня, даже не остановилась, а так и пошла в своем направлении.
 – Скорее всего, она испугалась, ты же сам наслышан о сатанистах, которые здесь бродят. Ладно, прошла и пусть идет, мы сейчас вот тоже выйдем отсюда и встретимся с нашими друзьями.
Мы быстрыми шагами дошли до другого конца темного коридора, откуда и пришли. Стало еще тише, лишь слышен был ветер, который гулял здесь, его свист окутал меня с головы до ног. Ни на шаг я не отставал от Арсения, следовал буквально по пятам и хотел лишь одного – оказаться наверху. Спустя пару минут мы были точно на том месте, где я увидел ее, посмотрев точно в ту сторону, куда она ушла, я обомлел еще больше, ведь там был тупик. Сеня посмотрел на меня вопросительно, и все же мы не стали задерживаться на одном месте и пошли дальше. И наконец-то очутились, как казалось, у спасительного выхода, пара усилий – и мы уже на верхнем этаже, я вздохнул с облегчением.
Моя монета лежала там же, где я ее и оставил. Теперь мы пытались найти Андрея и Максима. Арсеня предложил нам разделиться и хотел, чтобы я пошел в сторону нашего штаба, а он в противоположную, но я был категорически против. Увидев мой настрой, он не стал больше поднимать этот вопрос. Мы бок о бок прошли путь до того места, где был центральный вход, – присутствия людей здесь не наблюдалось, вскоре мы были в той комнате, где находился наш небольшой штаб, я увидел оставленный почему-то совсем без присмотра рюкзак Андрея, и этот факт меня смутил.
 – Может, они поднялись на второй этаж? – поинтересовался я у Сени.
 – Скорее всего. Вряд ли они стали бы все это время находиться на этом этаже, пойдем посмотрим, там должно быть светлее.
Теперь первым шел я, то и время оглядываясь назад, ведь мне все казалось, что шаги Арсения почти не слышны, я боялся остаться совсем один.
Второй этаж больницы был совершенно таким же, как и первый: длинные коридоры, пустые комнаты, на полу окурки, разбитая стеклянная посуда. Здесь было немного светлее, ведь солнечные лучи пробивались в окна чуть смелее.
Мы осматривали каждую комнату в надежде обнаружить парней, сердце билось на пределе, ведь мы постоянно находились в режиме ожидания, боясь получить порцию краски. Но это не было нашим страхом, страх был в другом, в неизведанности, больница раскрывалась нам с совсем другой стороны, с той стороны, о которой никто не знал.
Всматриваясь непрерывно в темный коридор, я дошел до сильной ряби в глазах, как будто телевизор работал с помехами. Мне казалось, что темнота коридора, которая была вдалеке, стремительно приближалась ко мне и, не доходя пары метров, снова так же быстро исчезала. Потом мне казалось, что стены резко сужаются и дышать стало труднее, я начинал задыхаться и опустился на корточки.
 – Что с тобой? – подбежал ко мне Арсений, ухватив меня за руку.
 – Да что-то с сердцем плохо, – выговорил я. Стоило мне сказать об этом, как все так же резко нормализовалось.
 – Слушай, давай позвоним ребятам и уходим отсюда, ты меня действительно пугаешь сегодня, – заволновался друг.
 – Подожди, уже лучше, буквально пару минут, и мы пойдем дальше, еще часок здесь поторчим и отправимся по домам, пить теплый чай.
Арсений тоже опустился на корточки, и мы уселись посредине коридора, облокотившись о стену.
 – Знаешь, Сеня, что я тебе хочу сказать, – начал я свое предложение.
 – И что же?
 – Спасибо тебе за все, что сделал для меня, я тебе говорю от сердца. Я понятия не имею, что бы делал без тебя. Просто я уж, наверное, такой человек, который не может сам решить свою проблему, и единственная моя заслуга в этой чертовой жизни лишь в том, что я твой друг – и все, больше мне нечем гордиться.
 – Да брось ты, на то и нужны друзья, ты себя недооцениваешь, и ты меня не знаешь, чтобы восхищаться мной.
 – Мне кажется, я знаю про тебя все, – сказал я другу. На это он посмотрел вглубь коридора и прикрыл глаза. Я был уверен, что он хотел мне о чем-то рассказать, но не осмелился.
 – Алекс, будет в твоей жизни обязательно что-то, что заставит тебя по-другому говорить, я знаю, что ты совсем другой человек, я тебе не ровня, радуйся, что у тебя все впереди. А почему решил поблагодарить меня именно сейчас?
 – Просто я не знаю, что будет завтра, а раз есть сейчас такая возможность, почему бы этого не сделать.
Лишь я успел закончить свою мысль, как мы в едином порыве устремили взоры направо, услышав чей-то топот. Мы резко встали и юркнули в соседнюю комнату, наши автоматы были наготове, очень медленно Сеня стал идти в заданном направлении, я следовал за ним. Мы шли очень тихо и старались не наступать на стекляшки, которые валялись под ногами. Неожиданно Арс замер и поднял указательный палец, я насторожился, вслушиваясь в тишину, – послышался чей-то стон, доносившийся из комнаты, которая находилась в самом углу коридора по правую сторону от нас.
 – У тебя есть граната? – спросил у меня Арсений.
 – Да, ты чего, хочешь запустить ее туда? – шепотом переговаривались мы с ним.
 – Ну конечно, немного попугаем наших друзей, давай сюда, – и Арсеня буквально выхватил снаряд из моих рук.
В этом комке было приличное количество краски, да и взрыв должен был быть не детским. Арсеня подошел чуть ближе и запулил снаряд прямо в намеченную цель, пару секунд – и приличный хлопок прошелся эхом по больнице. Мы подождали пару мгновений, улыбка не сползала с наших лиц, но вот никакой реакции из комнаты не последовало.
Мы ждали минут пять, при этом то и дело смотря друг на друга и перешептываясь. Арсеня был уверен, что ребята засели в уголке и только и ждут нашего появления, чтобы открыть по нам огонь. Кто-то должен был сделать первый шаг, и я кивнул Сене, что пойду первым. Тихонько на цыпочках я подошел к комнате, прислоняясь к стене, и, сделав пару вдохов, рванулся внутрь. Бешеный ритм сердца, и мой автомат болтался у меня в руках... Забежав, я сразу же оглядел глазами все вокруг и застыл так же быстро, как и ворвался в комнату, – никого не было. Арсеня тут же последовал за мной.
 – Никого? – задал он вопрос то ли мне, то ли самому себе, ведь видел, что кругом пусто.
Пройдя к окну, я медленно опустился на одно колено и подобрал с пола странный предмет. Присмотревшись, я заметил, что им оказался обычный медицинский скальпель.
 – Здесь решили в больничку сыграть, очень смешно, – улыбнулся я другу, посмотрев в его глаза, которые в ту секунду выражали растерянность.
 – Где же наши друзья? – задавались мы вопросом и только  вышли из комнаты, как опять странное дуновение ветра заставило нас вслушиваться в тишину и всматриваться в длинный темный коридор.
 – Алекс, там кто-то есть, приготовься...
Я опять насторожился. Мы пошли чуть быстрее, чем обычно, шли, не глядя даже по сторонам, как будто точно знали, что идти нужно прямо. Не дойдя до конца коридора и очередной развилки пару метров, мы остановились... сознанию было тяжело принять то, что видели наши глаза. Из одной комнаты выбежал человек и устремился вперед, на нем была футболка белого цвета, такое ощущение, что он очень спешил куда-то, и шел очень быстро, в его руках были ножницы и бинты.
 – Эй, гражданин! – крикнул я вслед уходящему человеку, но он даже не обернулся, а так и шел вперед. Тогда мы еще прибавили шагу, все время окликая его, но он был глух. В тот момент, когда мы его почти догнали, мужчина резко побежал... Арсеня устремился за ним, я старался не отстать, мы долго бежали по каким-то замысловатым лабиринтам комнат, пока незнакомец не свернул в левый кабинет, Сеня следом же промелькнул туда, я был счастлив, что мы загнали его в тупик.
Свернув в нужную комнату, я остановился у самого входа и резким поворотом головы обернулся назад, ведь впереди никого не было. Я точно видел, как незнакомый мужчина и Арсеня забежали именно в эту комнату, но она оказалась пустой.
 – Сеня, Сеня... – кричал я темному коридору, эхо пулей пролетело по всем этажам, отвечая мне. Одну за другой я стал обыскивать комнаты, у меня был шанс, что я, возможно, ошибся, буквально за минуту я заглянул почти в десяток комнат, метался, как тигр в клетке, но итог был одинаковым, нулевым. У меня в голове не укладывался этот факт, самое страшное, похоже, стало сбываться, я остался совсем один среди этих бетонных стен пустоты и тишины. Постояв на одном месте какое-то время, я снова вернулся в исходную точку, где в последний раз видел Сеню. Закрыв глаза, я перемотал прошлое, как пленку, назад и снова пошел в ту комнату, где должен был находиться мой друг... Уже в коридоре я, бросив взгляд на землю, увидел следы от его обуви – они вели точно в тот кабинет, куда шел я. Точно по следу, даже не поднимая головы, все-таки добрался до места, я поднял голову лишь тогда, когда дошел до середины кабинета – ведь следы оборвались, именно здесь был тупик, как будто друг просто растворился в воздухе. Разум стал покидать меня, я был в полнейшей растерянности и не верил в происходящее. Выглянув в окно, я увидел совершенно глухой двор больницы, абсолютно никого не было. Встав на карниз, я хотел уже прыгнуть вниз, как неведомая рука остановила меня, дернув за плечо, и я повалился обратно, оказавшись в плену больницы.
Присев на холодный бетон, я закрыл глаза и просто сидел, прислонившись головой к холодной стене, – у меня плавились мозги, и страшно болела голова, а так холод давал хоть какое-то облегчение. Мое паническое состояние ни на секунду не покидало меня, я только и ждал конца, пока кто-либо ворвется в эту комнату, но я не знал даже, кого и ждать, им мог стать кто угодно. Однако я определенно не боялся смерти, страшен был лишь сам процесс, я уже давно ничего не боялся. Весь свой страх, все свои переживания остались в прошлом, на такой же, как казалось, безлюдной пустынной проселочной дороге. Теперь мне было все равно, все равно, если меня не станет, все равно, если больше никогда не увижу Кристину, но в то же время я переживал за своих друзей и родителей. Мне было мало что терять в этой жизни, я так ничего и не достиг, все мои мечты так и остались мечтами. Нет, я не был семидесятилетним стариком, у которого была уже пройдена вся жизнь, я был молодым парнем, у которого все было в руках, но было одно главное «но»: я не верил в самого себя, так же, как и окружающие меня люди. Одного не пойму: как Арсений может дружить с таким, как я, ведь у него было все, что только можно. Видимо, я просто рано разочаровался в жизни, так и не поняв ее, первые трудности надломили меня, был круг из проблем, и не было хоть единой возможности выйти оттуда. Я уже долгое время думал, зачем я открываю глаза каждое утро, и каждый раз находил какие-то отговорки, но сейчас они кажутся такими смешными, я просыпался, чтобы вечером с ребятами развлечься или сходить в бар – вот ради чего...
Как я мог объяснить другим, что я был не таким, как все: мне были чужды какие-то мелкие бытовые проблемы, я чувствовал, что был рожден для чего-то большего, возможно, у меня даже был шанс воплотить это в жизнь, но я им не смог воспользоваться.
Всегда завидовал своим соседям, у которых была чудная дочурка, практически моя ровесница, она была отличницей, я прекрасно слышал через свою стену, как проходят у них ужины, где ее хвалят за успехи – я тоже так хотел, но не мог, от своего разочарования я начинал шутить, задевая при этом родителей, а потом вставал и уходил – вот так заканчивались наши семейные трапезы. Да, самое страшное со мной уже произошло, я потерял смысл жизни, когда это случилось, мне было известно. Открыв глаза, я понял, что бояться абсолютно нечего, – то, чего я действительно боялся, сидело у меня внутри.
Встав с пола, я пошел вперед искать своих товарищей, один Бог знал, где они находились в эту минуту. Наверное, я был жутким эгоистом, ведь даже в поисках своих пропавших друзей думал не об их судьбе, а о себе, искал и искал пути выхода, нет, не из больницы, а из своих проблем.
Я обследовал каждую комнату, каждый уголочек, заглядывал в шахты лифтов, понятия не имею, сколько прошло времени, но усталость давала о себе знать, да еще в горле пересохло, а в моем рюкзаке не оказалось ничего съедобного, нужно было спускаться вниз и пытаться найти ребят.
Когда я спустился на нижний этаж, мне сразу послышался очень знакомый голос, это был Смайл. Я обрадовался и думал, что все парни вместе и ждут меня. Продвигаясь чуть вглубь коридора, я всё четче и отчетливее слышал его голос, Андрей о чем-то громко кричал, слова было тяжело разобрать. Я направился в правую сторону от главного входа и шел постоянно на голос. Дрожь охватила все тело, было жутко холодно. Пройдя метров пятьдесят, я включил свой фонарик, ведь стало совсем темно.
 – Андрей, ты где? – пытался я докричаться до своего друга, ведь он находился совсем рядом.
И тут же послышался ответ, я точно не разобрал, но мне послышалось: «Я внизу». Выбора не было, необходимо было спускаться. При воспоминании о той встрече с девушкой становилось не по себе, но теперь мне с легкостью удалось преодолеть свой страх.
И вот я уже стою у той самой лестницы, ведущей вниз.
 – Смайл, ты там?
 – Алекс, я внизу, быстрее, я ранен...
Эти слова меня охладили, и я пулей сорвался со своего места.
 – Держись там, я уже бегу...
Оказавшись в подвале, я еще раз крикнул приятелю.
 – Андрей, я уже здесь, отзовись, куда мне идти?
Спустя пару секунд послышался тихий стон, и я практически вслепую пошел в темноту, был лишь свет от фонаря – и все.
И неожиданно для меня Андрей снова вышел на голосовую связь и стал руководить мною.
 – Саня, иди направо...
 – Направо? – подумал я... но там был просто тупик, и все же я отправился в ту сторону. Я шел не спеша, отмеряя каждый свой шаг: один, второй, третий – и резко я устремился вниз, волосы встали дыбом, и мне лишь каким-то чудом удалось зацепиться за кусок железа. Я держался за него правой рукой, а в левой был фонарь. Посветив вниз, я увидел пропасть, а в конце этой бездны была вода, я даже слышал, как она звенит, когда туда падают осколки бетона и кирпича.
 – Андрей, Андрей, помоги мне! – кричал я своему товарищу, но ответа не было, он словно отказывался слышать меня. С каждой секундой моя рука все больше уставала, лететь вниз не хотелось, ведь до воды было метра три-четыре точно, плюс к этому на дне я увидел горы мусора. Мне крупно не повезло, ведь я угодил в ловушку, провалившись в щель, которая образовалась в бетонном полу.
 – Смайл, да где же ты? Ты что, меня не слышишь? – меня это раздражало, он словно издевался надо мной или просто струсил и не хотел помогать мне, хотя я даже не знал, что случилось с ним. Необходимы были какие-то действия, ведь сил оставалось совсем мало: я левой рукой поднес фонарик ко рту и зажал его, теперь я и левой ухватился за железный фрагмент – стало чуть легче, мне удалось чуть подтянуться вверх, как сразу же эта железная конструкция зашевелилась. Я замер, в следующее мгновение она застыла на месте, и я, приподняв голову, увидел, как чьи-то глаза пристально смотрят на меня, эти глаза мне были незнакомы, они излучали такую свирепость и злость, у меня не было выбора, и я отпустил руки, полетев вниз. Казалось, что этот полет станет последним в моей жизни, ведь тогда за доли секунды мне удалось многое понять, и я звучно плюхнулся в воду и ушел вниз. Пару секунд или чуть больше я ничего не помнил, видимо, находился совсем без сознания, только затем, открыв наконец-то глаза, увидел, что я под водой, и стал отчаянно выгребать, вода была очень холодной. Мне удалось вдохнуть воздух, и я стал кашлять – воде все же удалось попасть в мои легкие, мне было очень плохо. Фонарика, конечно же, не было со мной, он, судя по всему, валялся на дне этого водоема, последняя искра в темном царстве пошла ко дну, как последняя надежда на спасение. Я барахтался на одном месте, не зная, куда плыть... если бы я только мог увидеть хоть что-то! Но ведь нет, все было в черных красках, лишь от воды исходил свет, я стал грести в левую сторону, как тут же почувствовал страшную боль в плече, я просто закричал от боли, но поплыл дальше практически с помощью одной руки.
 – Андрей, Арсеня, Макс, черт возьми, где же вы все? – кричал я от боли.
Стиснув зубы и закрыв глаза, я просто плыл, я боялся выключиться и снова потерять сознание, и тогда мне уже точно никто не поможет.
 – Нет уж, Ховринка, как-нибудь в следующий раз, – разговаривал я со стенами больницы.
Я все плыл и плыл, казалось, просто берега нет, но вскоре я на что-то оперся и сразу заметил, что ноги уже касаются земли, – я был на берегу. Выплыв, первым же делом повалился на землю и стал кричать от боли, она была невыносимой, болели даже волосы на голове, каждая клеточка моего тела и даже больше, как будто организм парализовало. Вспомнив сегодняшнее утро, я представить не мог, каким будет дальнейший день. Сил даже звать на помощь не было никаких, лишь время от времени я бил правой ногой об воду, чтобы, возможно, кто-нибудь меня услышал, и еще громко стонал. Я лежал и тихо умирал, осознав, что выхода нет. На моем лице застыла улыбка, я ни о чем не жалел, хотя одно никак не покидало меня: мне было жаль, что я ничего не достиг, мне было очень обидно и больно, я хотел полной грудью вдохнуть вкус этой победы, хотел, чтобы мною восхищались и почитали, эти безумные идеи умирали вместе со мною. Но я не хотел так, я хотел по-другому. Я лежал и кричал, как раненый зверь, во все горло, ругая самого себя и вспоминая все на свете. А ведь в итоге так и должно было случиться, должно было обязательно, ведь я это заслужил, я ждал возможности оказаться в такой ситуации. То, что случилось со мной, терзало душу мне каждый раз, я все прокручивал и прокручивал этот день. Сколько оправданий искал я себе, но так и не смог найти, я молил лишь об одном, чтобы вернуть все назад, как будто ничего не случилось. Я хотел оказаться в прошлом, сесть за руль своего автомобиля, я хотел не так сильно давить на газ, я хотел, чтобы она не выбегала на дорогу... откуда она взялась, как же такое могло случиться? Она так и осталась лежать на земле, а я так и не осмелился подойти к ней, я просто уехал, я струсил... Ни за что не прощу себя за это. Больше всего я мечтаю о том, чтобы она была жива, мне хочется верить, что с ней все в порядке, но такого не будет, я никогда этого не узнаю. Я просто трус, возможно, убийца... но вот «оно» – это было огромной причиной, поводом, чтобы жить дальше, чтобы каждый день пытаться смыть с себя пятна крови, очистить свою сгнившую душу, вылечить хоть какую-то ее часть и попытаться хоть что-то узнать о судьбе этой несчастной девушки. Я полз с мыслями о том дне, полз и снова открывал глаза, меня будто вырубали, но я снова двигался куда-то вперед, из моих глаз текли слезы и физической, и душевной боли, но мне нужно было идти вперед.
Глухую тишину нарушил громкий голос.
 – Там кто-то есть?
Эти слова были как шанс на спасение.
Это был Арсений. Я попытался ответить ему, но с первого раза даже не получилось, во рту все пересохло.
 – Да, я здесь, – очень тихо проговорил я, будто себе под нос, вдобавок что есть силы стал плескаться водой.
 – Эй, кто там? – звал Сеня.
 – Сеня, это Алекс.
 – Алекс, стой там, я иду к тебе.
 – Будь осторожен, здесь везде вода, – удалось мне более-менее внятно пробормотать.
 – Хорошо, я тебя понял, у меня фонарь и мне все видно, держись, друг.
Я перевернулся на спину, дрожащей рукой достал из-под своей мокрой футболки крест и поцеловал его, стал плакать и смеяться одновременно, я плакал, как ребенок, и просто не мог успокоиться. Я долго лежал, а потом вспомнил Кристину, и почему-то сразу подумалось, что, может, я поторопился и необходимо было еще потерпеть. Мои мысли прервал Арсеня, появившись из ниоткуда.
 – Дружище, ты как, что у тебя болит? – обрушился с вопросами Арсений.
 – Правое плечо... но где ты был, куда исчез? – несмотря на страшную режущую боль, мне сразу хотелось спросить друга, ведь я чувствовал, что моя голова сильно кружится, и в любую секунду я мог впасть в обморок.
 – Давай выбираемся сначала отсюда, а затем обо всем поговорим.
Арсений помог мне подняться на ноги, левой рукой я обхватил его, и мы пошли в сторону выхода – так говорил Арсений, в моих глазах ничего не было видно, и выхода тоже. Я просто шел, не думая, что будет в следующий миг, ведь могло случиться все, что угодно, но ради любопытства я все-таки спросил у моего товарища.
 – Братишка, куда мы идем?
 – Доверься мне, сейчас обойдем это озеро, и следом же будет выход на следующий этаж, именно тот, где развернут наш лагерь.
 – Но откуда ты знаешь, ты ведь здесь ни разу не был?
 – Ошибаешься, я тут очень давно.
Я понятия не имел, о чем говорил мой друг, мне жутко хотелось пить и что-нибудь съесть, а еще погреться – я дрожал, зубы стучали друг об друга. Удивлялся самому себе, откуда у меня еще остались силы идти вперед. Когда я практически заснул, мне послышался голос Арсения, который скомандовал, что надо немного поднапрячься. Посмотрев по сторонам, я заметил, что наверху виднеется небольшое отверстие наподобие люка, а из него пробивается белый свет, как надежда на спасение.
 – Давай поступим так: я подниму тебя за ноги, а тебе просто будет необходимо подтянуться руками. Ты как, сможешь это сделать?
Я только кивнул.
Остатков моих сил хватило, чтобы оказаться на верхнем этаже, но на этом все – белый свет – я просто отрубился от усталости. Мне снился сон, в нем я был возле реки, со мной все мои друзья: это и Арсений со Смайлом, и Максим, и даже Кристина. Было очень тепло, по-видимому, лето, от воды пахло свежестью, а солнце так приятно согревало тело, что я постоянно улыбался. Я поднял голову и увидел чистое голубое небо, но стоило мне только полюбоваться им пару секунд, как все стало стремительно меняться: набежали облака и стали хаотично двигаться с бешеной скоростью, взглянув на воду, я заметил, что она течет вспять, а мои друзья крутились вокруг меня, то исчезая, то снова появляясь, а я был в центре и пытался дотронуться до них... но тут я проснулся.
Первым же делом я почувствовал теплоту и расслышал какой-то звук, а, приоткрыв глаза, увидел разведенный костер. Арсений дотащил меня до нашего лагеря и развел костер, также где-то он нашел сухие вещи и накрыл меня, моя футболка сушилась возле костра.
 – Ты в последнее время явно прибавил в весе, еле дотащил тебя, – улыбался моему пробуждению Арсений.
 – Сеня, опять ты меня спасаешь, зачем только? – говорить было по-прежнему тяжело, каждое слово давалось невероятными усилиями, при каждом вдыхании воздуха тело начинало болеть.
  – Чтобы один раз и ты меня спас...
 – Ты думаешь, я способен на такое?
 – Ты способен не только на такое. Вот бери – тебе нужно кушать, чтобы встать на ноги.
Он нашел куски хлеба и питьевую воду.
 – Арсеня, расскажи мне, ты бежал за тем мужчиной и завернул в комнату, и что потом?
Я даже пить не стал, пока не задал мучающий меня вопрос. Арсеня замолчал, я видел, как он пытался выдавить из себя слова, но это получалось плохо.
 – В общем, дело было так... Знаешь, я не могу тебе даже это объяснить, я сам не понимаю, что было!
 – Просто скажи, как есть, и все.
 – Зайдя в ту комнату и сделав пару шагов, я оказался в больнице, где было много людей, врачей, пациентов, все текло своим чередом, но все было так странно, они были словно мертвы, люди, что ходили по коридорам – они даже головы свои не поднимали, а люди в белых халатах по пятам следовали за ними, я оказался в совсем другом мире, там было все другое.
 – То есть?
 – Я могу даже не продолжать, ведь я все равно логически не могу объяснить.
 – Нет, продолжай, я тебя слушаю.
 – Это не было моим воображением, я касался их тел, но лишь холод ощущали мои пальцы, словно их сердца не бились. Я шел за этим мужчиной, его лицо, оно было мне знакомо, я его определенно видел, и оно многое значит. Но вот вспомнить, кто это, я сейчас не могу. Он так и шел, не оборачиваясь, а я, словно магнит, был привязан к нему, мы дошли до центрально входа, он обернулся и распахнул двери, и свет ослепил меня. Я услышал его последние слова, он говорил, что ждет меня, а дальше оказался в той самой комнате, где и должен был бы быть. Я бегал как бешеный по этажам и вскоре наткнулся на тебя.
 – Где же мы, Арсений?
 – Мы в чистилище, – уверенным голосом произнес Арсений.
 – Что ты имеешь в виду? – трудно укладывалась в голове такая формулировка, мне было непонятно, что она значит в этом контексте.
 – Среди этих людей, кого я видел, было много тех, с которыми я тесно связан, и нам есть что вспомнить.
 – Арс, давай уйдем отсюда наконец-то, заявим в полицию, наших друзей обязательно найдут.
 – Ты готов услышать правду? – Арсений медленно перевел на меня и задержал свой взгляд – он был настолько тяжелым, что стало неприятно. – Хотя какая разница, рано или поздно ты все равно обо всем узнаешь, Саша, центрально входа нет, я не знаю, как мы сможем отсюда выбраться, – с легкой улыбкой обреченности сказал товарищ.
Я даже не стал расспрашивать об услышанном – подбежал к окну и сразу же оказался на полу, ведь был слишком слаб.
 – Ты куда побежал? Успокойся, дружище, мы выберемся отсюда, я тебе обещаю, – Арсений подбежал ко мне.
 – А насчет окон, если ты решил выпрыгнуть, скажу следующее: есть белый свет, что пробивается оттуда, но, подойдя ближе, ты больше ничего не увидишь – ты не увидишь двора, не увидишь землю, небо, ничего... А ты захочешь прыгнуть в пустоту, в неизведанное? Я не решился. И еще ты помнишь, какое сегодня число?
Этот вопрос застал меня врасплох, в голове был туман, для меня было тоже интересно узнать, какой сегодня день и сколько мы уже здесь находимся, иногда казалось, что целую вечность... И все-таки я отчетливо помнил дату, когда я вышел из дома и мы отправились в Ховринку.
 – Да, сегодня 9 апреля 2011 года, – с какой-то робостью и неуверенностью ответил я своему другу.
 – Теперь посмотри на дату, что показывают мои часы.
На них было 12 апреля. Я глазам не мог поверить, это казалось чем-то фантастическим, но это было реальностью, нашей жизнью. На моих часах красовалась все та же дата, 9 апреля, время 11:27, мы находились здесь, если быть точным, без трех минут час, а уже столько всего произошло. Немного посидев в тишине после первого анализа услышанного, я начал свой допрос.
 – Арсений, скажи мне, когда ты побежал за мужчиной и оказался в другом измерении, что это была за больница, Ховринка?
 – По всей видимости, да, эти коридоры, лестницы, центральный вход были точно такими же, только достроенными.
 – В общем, ты был в будущем или как?
 – Да, хотя может это не будущее, возможно, эта больница существует и сейчас, ведь там все по-другому, там другая жизнь и люди. Но я испугался той Ховринки, не хотел бы снова оказаться в ней, там веяло холодом и болью, обреченностью и смертью, кармой, чувство угнетения и раскаяния настигли меня в то время, что я находился там.
 – Значит и наши друзья там, или они здесь? – я уже не мог нормально думать, все свалилось в одну кучу, и разобраться, где сейчас находились мы и где наши друзья, было тяжело.
Арсений резко взглянул в мою сторону, и его лицо сразу же залилось краской.
 – Что случилось?
 – Когда я после всего этого шел к тебе, наткнулся на одну из шахт, и там я увидел Андрея, он умер.
Я не верил в его слова, просто отказывался их понять и принять, это казалось такой глупостью, он так долго шел к своей вершине, а теперь лежал в шахте лифта, в тот момент, когда жизнь открылась ему с другой стороны, нет, я не мог поверить, что Андрея с нами больше нет. Еще мне казалось, что и мы все умерли, ведь находились словно в лабиринте, где много дорог, но нет одного и самого главного – выхода, словно над нами потешались, видя наши муки. В реальности такое трудно было представить.
А Максима ты видел?
 – Нет, его я не видел.
 – Арсений, за что нам такое? – задав этот вопрос, я сразу же утих, поняв всю его несуразность, ведь я все прекрасно понимал. – За что тебе такое, мой друг? – задал уже другой вопрос Арсению.
 – Все как раз справедливо, что касается меня, – Арсений с долей сарказма смотрел на меня, ведь по моему тону понимал, что я не просто так задался этим вопросом. – А почему ты задал такой вопрос? Я думал, мы друг другу обо всем говорим.
 – Ну, видишь, значит не обо всем, может, это то самое время, когда стоит? – спросил я у Арсения.
 – Может быть, тогда начну я, мне давно необходимо было обо всем рассказать, вероятно, жить стало бы чуть легче. Скажи Алекс, неужели ты не заметил, как я изменился в последнее время?
 – Изменился? – недоумевал я, да ты, каким был, такой и есть.
 – Значит, когда мы выберемся из этой больницы я поступлю в театральный. Эти слова вызвали во мне небольшую волну радости, и я улыбнулся сквозь слезы.
 – Помнишь, прошлым летом я уезжал в Подмосковье? – спросил у меня Арсений.
 – Да, конечно же, у нас тогда были каникулы, ты там был две недели.
 – Да, точно две недели, жил я у своего дяди, у него там хороший загородный дом, каждый вечер весело проводили время, ходили в лес, парились в бане, за исключением одного главного дня. Я уже точно не помню, это был, если память не изменяет, предпоследний день моего нахождения там, в этот вечер я решил встретиться с ребятами, что жили на соседней улице, парней звали Сергей и Вадим. Я их знал достаточно продолжительное время, ведь уже со школы любил приезжать на каникулы, и мы вместе отдыхали. В тот вечер мы решились на безумный поступок. Сергей задолжал приличную сумму денег, речь шла о нескольких тысячах долларов, сколько точно, я не знал. А должен он был их вернуть людям с криминальным прошлым, а может быть, и настоящим, и, если не получится вернуть, итог можно было представить с легкостью. И вот парень от казавшейся безысходной ситуации придумал, как сделать это, ничего ему не пришло лучше в голову, чем ограбить дом. Цель была выбрана, им оказался дом очень состоятельной семьи. Сергей уже практически месяц выслеживал объект, изучал, что там может быть ценного и также вычислил, когда дом может оказаться пустым. Он мне рассказал, что каждую субботу примерно после обеда и до глубокого вечера семья в полном составе уезжает в Москву, видимо, в гости или, может, куда отдохнуть. Серега попросил Вадима и меня посодействовать в исполнении его плана, как он тогда сказал, подстраховать, я долго отнекивался, а затем согласился, ведь тогда жил по каким-то ребяческим понятиям, и мне казалось, что я делаю благое дело, выручая товарища. Только сейчас до меня дошло, что я натворил. Дом находился через три улицы от моего дома. В этот день было очень жарко, мы ютились возле нужного нам дома, конечно же, маскируясь, выглядывая поочередно из-за угла. На троих у нас было два ножа и обрез, который Сергей одолжил на время у своего деда, жившего в Твери. В районе трех часов дня белая «тойота» отъехала от дома – глядя в бинокль, мы увидели, что вся семья была в машине, дома никого быть не должно было. Но мы решили немного подождать, ведь они могли вернуться в любую минуту, и, подождав минут тридцать, мы направились к дому. Подошли не через главный вход, а сбоку – там были высокие ворота, оглянувшись по сторонам, мы полезли вперед и вскоре были внутри двора. Сердце замирало, был жуткий азарт, мысль о том, что ты на волоске, не давала покоя. Ни охранной сигнализации, ни даже собаки не было. У Сергея в руках был своего рода универсальный ключ, которым он взламывал двери, но этот случай оказался не из простых, больше часа он мучился с замком, пока он не открылся, я за это время уже весь извелся. Наши роли были распределены очень четко, я остался во дворе, в руках у меня был тот самый обрез, но мы его не должны были применять – он был нужен лишь для устрашения, не более того, а еще у меня был свисток, чтобы я мог предупредить ребят, если кто-то появится. Вадим обследовал нижний этаж, а Сергей – верхний, в руках у них были большие пакеты. В доме оказалось много ценных вещей... вспоминая то время, могу сказать точно: у меня даже доли сожаления не было, ведь мы грабили чужой дом, а было такое ощущение, что мы пришли на базар и была распродажа – все брали, что хотели. И тут я услышал голос Сергея, он сильно закричал, я понял, что дело плохо, ведь он бы не стал орать просто так. Я проследовал в дом, на нижнем этаже никого не было, и я стал подниматься на верхний очень осторожно и вскоре увидел, что какой-то мужчина держит их на прицеле. Если честно, я очень испугался, и мне хотелось просто убежать, ведь я мог уехать и больше никогда в жизни не появляться в этом захолустье, и меня никто бы не нашел. Но я пошел дальше, дойдя до мужчины, я приставил обрез к его голове, он медленно посмотрел в мою сторону, при этом держа руку на курке, а прицел был направлен на Сергея и Вадима. Я пытался с ним наладить диалог и говорил ему, что мы уйдем, все вернем и положим на место, но он был категорически против, он всячески нас оскорблял, говорил, что нам светит не один год, и предлагал мне опустить ружье. Парни при этом не сказали ни слова, словно превратились в безмолвных рыб. Наш диалог перерос в ругань и оскорбления, мужчина явно был настроен серьезно, я видел, как он стал сильнее давить на курок, я его умолял опустить ружье, но нет же – у меня не осталось выбора, я выстрелил. Выстрел пришелся ему в грудь, он моментально повалился на пол. Ребята были в оцепенении и смотрели на меня, я скомандовал, что надо бежать, они взяли все награбленное с собой. Выстрел был достаточно громким, и, разумеется, его должны были услышать, мы помчались на задний двор и вдоль гаражей ушли в лесополосу. Только там мы немного отдышались и пришли в себя. Такого никто не мог предположить, этим мужчиной оказался садовник, который был в тот день в доме. Этот момент мы не могли учесть, расплата за долг Сергея оказалась кровавой. Я себе места не находил и просто не верил в то, что я наделал. Зачем мне это было надо? Казалось бы, невинная вылазка обернулась разбоем и убийством, было страшно, что нас найдут, ведь, когда мы убегали из дома, могли да и оставили кучу следов. Остальные два дня я провел в постоянном ожидании, что в нашу дверь позвонят и меня заберут за совершенное преступление, но этого не случилось. Первые три-четыре месяца, что я был в Москве, я ждал и ждал, что расплата обязательно нагрянет, я не мог понять, как нас не раскусили. Но видишь, расплата пришла лишь сейчас. А спустя некоторое время я узнал, что садовник скончался от моего выстрела, а с Вадимом и Сергеем мы больше так ни разу и не увиделись.
Услышанное заставило меня замолчать на долгое время, притих и Арсений, каждый из нас, закрыв глаза, думал, что делать дальше, ведь думать о прошлом не имело смысла. Ведь оно осталось там, очень далеко, и если даже мы искренне раскаемся, это ничего не изменит, прошлое не исправить – можно только смыть грехи. Для меня после услышанного рассказа Арсения мало что изменилось, я и дальше буду считать его лучшим другом, стало ясно только одно: что идеальных нет, у каждого есть свой секрет, своя ошибка.
 – А на самом деле, это хорошо, что мы оказались здесь, – после часа молчания высказался Арсений.
 – И в чем же хорошая сторона?
 – В том, что если бы нас здесь не было, я бы тебе никогда об этом не сказал, и ты тоже не рассказал бы того, о чем мне хочешь сказать сейчас.
Настала моя очередь, и я поведал свою историю, она была совсем другой, но в чем-то были и сходства, только я не знал о судьбе этой девушки, жива ли она или мертва, мне было не известно. Сжав правую руку в кулак, я пообещал себе одно: что я должен выбраться из больницы и найти ее. Арсений воспринял мой рассказ довольно спокойно, он не задал ни одного вопроса.
 – Брат мой, мы совершили ужасные ошибки, но эта жизнь дала нам шанс исправиться, мы не знаем, получится ли у нас это сделать, но мы просто обязаны попробовать, – я старался подбодрить и себя, и Арсения.
Я еще долго не вставал со своего места, сколько точно, мне тяжело было ответить, ведь здесь времени не было: может, сутки, может, неделю, год или прошла какая-то пара секунд. Все как будто остановилось, остались мы и наши проблемы, которые словно из ниоткуда появлялись и исчезали, они дразнили нас. Сеня время от времени покидал меня и отправлялся на поиски людей, Максима, но все пока было безрезультатно.
По прошествии какого-то времени мне стало лучше, я уже вставал на ноги, да и плечо практически зажило, я и Сеня могли теперь вместе пойти на поиски выхода.
Мы решили подняться на самый верхний этаж, ведь два нижних и подвал были уже мало-мальски изучены. Поднимались мы медленно, мне то и время приходилось останавливаться, ведь я еще был очень слаб, Арсений ни на шаг не отставал от меня, помогая идти, я ему был очень благодарен.
В ту секунду, когда я остановился в очередной раз и посмотрел вниз, мне снова показалась та девушка, которую я видел в подвале. Я хотел пойти за ней, но Арсений остановил меня, ведь спустившись вниз на один этаж, я мог оказаться в совсем другом мире.
Мы решили не ограничиваться верхним этажом, а поднялись на самый пик, на крышу больницы, вскоре нам посчастливилось наблюдать поистине сумасшедшую картину. Была крыша больницы, виднелся прилегающий корпус – и на этом все – сплошное белое полотно облаков, это даже были не облака, а пар – такое я видел впервые. Что-то разглядеть было невозможно, подойдя к краю крыши, мы увидели белую-белую бездну, а что там? Было очень интересно, но вот прыгнуть туда никто из нас не решался, словно была преграда, которая нас останавливала. Больница была единственной субстанцией среди этой бесконечности, и страшно было даже подумать, что будет, если ее не станет. Мы блуждали и находили очень много интересных предметов, кругом было полно вещей: зажигалки, женские туфли... Где же теперь эти люди? Куда они исчезли? Возможно, они растворились среди белого пара, а может, они уже дома, в своей обыденной жизни – мы могли лишь строить догадки. После долгого перемещения мне стало опять очень плохо, и я присел, рядом был и Арсений.
 – Как ты думаешь, у нас что-нибудь получится? – спросил я у него.
Арсений ничего не ответил, лишь немного прищурив правый глаз, посмотрел на небо, которого не было – оно исчезло, вместо него был лишь белый пар.
 – А если так получится, что мы больше никогда не выберемся отсюда, о чем ты жалеешь больше всего? – спросил у меня мой друг, этот вопрос застал меня врасплох
 – Больше всего? – настала тишина, мне было тяжело ответить на этот вопрос, моя жизнь только началась и набирала обороты, и я даже боялся представить, что конец уже так близок.
Ты знаешь, я много о чем жалею, каждый день я просыпался и думал, что я что-то не то делаю, я думаю, сейчас даже смысла нет выделять что-либо одно, мы же живые с тобой, нам рано жалеть, нам необходимо идти вперед, без разницы куда, просто идти, может быть, этот пар развеется, и мы опять сможем вернуться к нашим родным.
 – Ты веришь в это? Только честно, подумай хорошо, – спросил Арсений.
Для ответа на этот вопрос мне совершенно не потребовалось времени.
 – Да, я в это верю, если бы я не верил, я бы не стал даже делать попытку выбраться из этого озера в подвале. Сеня, мы с тобой выйдем отсюда, я тебе обещаю.
Встав со своего места, я снова подбежал к самому обрыву, сердце заставило пойти на такой шаг. Я всматривался в белый пар и видел край крыши соседнего корпуса – мне захотелось попасть туда, ведь там мог быть выход! Возможно, это была мечта, но нужно было делать хоть что-то, сидеть и умирать я не хотел.
Мы отправились обратно вниз, в подвал, там, возможно, мог быть тоннель, соединяющий главный и прилегающий корпуса – доводилось слышать много легенд о целой сети подземных тоннелей больницы, но вот наяву я пока ничего не видел.
Вот она, лестница, ведущая в подвал, в самое страшное место больницы, она мне казалось преисподней, а этот подвал – горящим котлом, но только попав в котел, мы могли узнать полезное. Я смотрел на Арсения, и мне становилось не по себе: его глаза стали необычайно блеклыми и потускнели, жизнь стала выветриваться, он практически все время молчал, впервые приходилось видеть его таким. А мне была чужда роль лидера, сложно было указывать, что ему делать, но выбора не было – он просто плелся, куда я говорил. Сделав первый шаг по лестнице, мы притихли, снова услышав шаги и чьи-то голоса, вскоре нашему взору предстал тот самый мужчина, за которым так наивно побежал Арсений. Он шел по коридору и сильно спешил, в его руках были листки бумаги, один из этих листочков упал на землю. Арсений стоял на месте спокойно, видно было, что даже мысли пойти за ним не было. Я в ту минуту думал совсем по-другому.
 – Я должен попробовать, – сказал я Арсу и побежал за ним. Мой друг покорно одобрил мой ход и смотрел на меня с немного прискорбным видом.
Я шел за мужчиной в таком же темпе, когда он стал ускоряться, ускорился и я, и в одно мгновение я попал словно на небеса, оказавшись в плену белых облаков. Было безумно больно глазам, я упал на корточки и стал судорожно тереть свои глаза, словно туда попали сотни иголок.
Подняв свою голову, я увидел свою мечту – голубое московское небо, такого чистого я еще не видел! И этот натуральный свет!.. Я оглянулся по сторонам и никого из людей не заметил, лишь птицы щебетали, и легкий ветер гулял по пустырю, но вот заброшенной Ховринки не оказалось. Было очень тепло, я моментально согрелся и шагал по высокой зеленой траве. Местный пейзаж был мне знаком, но вот сказать конкретно, где я, я не мог. Друзей моих не было, но я был счастлив, что мне удалось выбраться, поняв это, я быстрее побежал, испугавшись, что опять могу оказаться там, в больнице. Впереди меня был небольшой пригорок, и я взобрался на него, чтобы лучше оглядеться. Поднявшись на самый верх, я вздохнул с душевной болью, я увидел, что там впереди, – это было Ховрино, но больницы не было: на ее месте были бугры, мусор, болото – все, что угодно, но вот больницы не было. Я был в ужасе: куда она могла подеваться и куда исчезли мои друзья? Я подбежал на то самое место, где должна была быть больница, и слева от себя увидел небольшой старенький дом с двумя окошками и большой раскидистой яблоней. Я сразу же направился в ту сторону – возможно, там знали правду.
Подойдя к дому, я постучался в окно и вскоре услышал шаги. Дверь открыла старушка, которая с некоторым раздражением посмотрела в мою сторону, а мне даже сказать нечего было, я был в шоке и не знал, что говорить, что делать.
 – Вы ко мне? – задалась вопросом хозяйка дома.
 – Да, вы не могли бы налить немного воды, я очень хочу пить.
Старуха довольно улыбнулась и пригласила меня в дом.
Я вошел с осторожностью и двигался, держа расстояние между мной и этой старухой, я боялся всего.
 – Не бойся меня, сынок, я знаю, откуда ты, и знаю, что ты вовсе не попить воды пришел.
Мои мысли были словно отсканированы.
 – Откуда вы все это знаете?
 – Ты же не первый, кто ко мне приходит, многие люди пытались очиститься, высказаться и даже поплакаться.
 – Кто вы?
 – Тебя это интересует? Или есть что-то другое? Подумай и задай нужный вопрос.
 – Я ничего не понимаю, где вообще я, где больница?
 – Больницу еще не построили, скоро начнут, ничего хорошего из этого не выйдет. В этот дом еще придет много людей, чтобы получить ответ, я каждому постараюсь помочь, ведь даже обычный добрый совет может дать намного больше, чем врачебное вмешательство – бывают вещи, где медицина бессильна, мой старенький дом вылечил много людей, а эта больница только унесет огромное количество жизней. Я не хотела, чтобы ее строили, никто не хотел...
Я понимал, что попал в прошлое или что-то в этом роде... Мысли скакали в моей голове, и я не мог сосредоточиться на чем-то одном, действительно важном.
Поразмыслив, я постарался задать вопрос, волнующий меня в первую очередь.
 – Что мне нужно сделать, что выбраться?
Старуха довольно улыбнулась и с некой любовью посмотрела в мою сторону.
 – Победи свой главный страх, ты же так чего-то боишься, я знаю, чего, ты – тоже. Так сделай это, все зависит только от тебя. И если ты еще раз найдешь мой дом, знай, что у тебя все получилось.
Старуха протянула мне стакан с водой, я сделал пару глотков, вода мне показалась такой вкусной, что я даже закрыл глаза, но где-то спустя пару глотков я почувствовал, что лишь воздух поступает в мой организм. Открыв глаза, я увидел подвал, я был опять в Ховринке. Холод стал постепенно пожирать меня, сантиметр за сантиметром, становилось плохо, вернулась моя боль, но надо было снова выбираться отсюда. Вслепую я стал искать выход, копался, пытаясь отыскать иголку в стоге сена. Затем я вспомнил, что у меня в кармане есть спички, но вот зачем они мне, ведь даже ничего не было поджечь? На мне была лишь футболка, но выбора не было – необходимо было ее поджечь, только так я мог разобраться, где я. Загорелся маленький факел надежды и веры. Я сразу же увидел, что я стою прямо возле того озера, в котором чуть ранее не утонул, но также при этом я заметил выход из подвала и из последних сил побежал к нему. Мне удалось пробежать пару метров, как меня остановила чья-то рука, дотронувшаяся до моего плеча. В те доли секунды, что мне понадобились, чтобы развернуться, я мечтал, что это Арсений или кто-то из моих друзей. Посмотрев назад, я увидел девушку, ту самую, которая меня преследовала с первых же мгновений моего нахождения в больнице. Она мне мило улыбалась и застенчиво смотрела в мою сторону, она была очень красивой, у нее были темные каштановые волосы почти до самого пояса, большие карие глаза, прямая форма бровей и светленькая кожа, а когда она улыбалась, как сейчас, эта прекрасная и милая улыбка придавала ей еще большую женственность. Она смотрела на меня, а моя футболка догорала, я смотрел то на нее, то на лестницу, пока она не решила со мной поговорить.
 – Ты меня помнишь? – тихим голосом задала она мне вопрос.
 – Нет, я вас не знаю, – я и вправду впервые ее видел, я бы запомнил такую красотку.
 – А я тебя помню, ты тогда даже не остановился, а я так и осталась лежать на дороге.
После услышанного мой голос задрожал, слезы из моих глаз покатились сами собой, я еле выдавил из себя пару слов.
 – Прости меня, прости, я испугался подойти к тебе.
Она так и улыбалась.
 – Но ты жива или...
 – А для тебя это так важно?
 – Конечно, важно, я каждый день молил Бога, чтобы с тобой все было хорошо, в мыслях я представлял, что тогда ты встала с земли и нашла свой дом... я просто отказывался верить в другой исход.
 – Почему же ты тогда не нашел меня?
 – Я просто струсил... сейчас я бы поступил совсем по-другому, я клянусь тебе в этом.
 – Мне незачем такие громкие слова, поклянись лучшему самому себе.
 – Что ты здесь делаешь, ты как здесь оказалась? – спросил я у девушки, боясь подойти к ней ближе.
 – Ты так этого захотел, ты ведь вспоминаешь меня, я всегда рядом с тобой, всегда...
 – Я найду тебя, чего бы мне это ни стоило, я найду тебя там, я верю в это...
Она снова улыбнулась мне и показала рукой в правую сторону, там был люк, ведущий на первый этаж, – это был короткий путь наверх. Повернувшись снова в ее сторону, я заметил, что ее уже нет.
Когда я дошел до люка, моя футболка окончательно догорела, остался лишь пепел, пепел надежды, и я снова поднялся из ада.
Я рыскал по комнатам в надежде найти себе одежду, ведь я замерз, мое тело было красным и сильно болело.
Мне хотелось на время остановиться, подумать, что делать дальше, поразмыслить и прикинуть свои шансы, но сделать это не представлялось возможным. В мое сердце вселилась еще большая тревога, ведь раз эта девушка здесь, в больнице, значит, она... мне было даже страшно подумать, что ее нет, я не хотел становиться убийцей, она была такая молодая, такая красивая... Все было против меня, но нужно было верить, что ей все-таки удалось выжить.
В конце моих скитаний по холодным коридорам моему взору предстал листок бумаги, мысленно я вернулся назад и вспомнил последний наш диалог с Арсением и появление мужчины – это он выронил из своих рук этот листок. Я его бережно поднял, это была медицинская карточка больного, история болезни, на ней было написано имя девушки, ее звали Анастасия – это была она, даже на этой фотографии она улыбалась, затем крупными буквами был напечатан ее диагноз: «состояние не определено».
 – Это просто издевательство, надо мной просто насмехаются, как понять «не определено»? Боже, неужели мне никогда не узнать, что с ней и где она в эту секунду? – на какое-то время дикий ужас вселился в меня, я стал со злостью колотить все, что попадет под руки. Остановился лишь тогда, когда моя рука онемела от боли, я опустился на бетонный пол и лег на спину, широко открыв свои глаза.
 – Значит, ее зовут Настя, хоть что-то, теперь мне стало известно ее имя, – я пытался бороться дальше, радовался маленьким победам, я мог не вставать с этого места и остаться здесь навсегда, было крайне тяжело, однако я поднялся на колени, а в следующее мгновение был уж на ногах.
Вспоминая разговор с пожилой женщиной, когда она говорила мне о моем страхе, я, конечно же, знал, что она имеет в виду. Этот страх поселился в мою душу тем поздним дождливым вечером, каждый день, каждый месяц, неделю, день, час, минуту, секунду, мгновение он во мне, его ничем нельзя выгнать, но он мне не дает пойти дальше и узнать правду, пускай даже жестокую. Я готов понести любое наказание за содеянное, любое, но я больше не хочу так жить, в постоянном страхе, ведь он всегда со мной, я каждый раз чувствую это дыхание, как ей холодно, как она задыхается, а я просто уехал, лишь оглядываясь назад и глядя в зеркало своего автомобиля.
С того времени все наперекосяк, светлые полосы исчезли, остались лишь черные или очень черные. Все, к чему бы я ни прикасался, все рушится. Даже когда я безудержно шучу и смеюсь, это еще ни о чем не говорит – мое сердце сгорает от боли, ложась вечером спать и закрывая глаза, я хочу больше их не открывать.
Как же теперь я смогу найти ее, ведь если, живя в нормальной жизни и зная предположительно место, где ее искать, я так и не решился сделать это, то как я сделаю это сейчас, находясь в каком-то параллельном мире, мире, где только я и мой страх и еще трое моих приятелей, у которых, по всей видимости, схожая ситуация. Я так часто жаловался на несправедливость, но сейчас понимаю, что все справедливо. Не будь меня здесь, я бы не узнал, как ее зовут, не поговорил бы с ней и… еще я почувствовал теплоту с ее стороны. Да, это могло показаться, но эта теплота сейчас греет мое обледеневшее тело, эта теплота говорит «иди и борись дальше, ищи выход и верь в лучшее, не теряй веру, ведь когда ты потеряешь ее, свет выключится для тебя».
Я полз к своей мечте, пробиваясь через все препятствия, а вокруг был белый пар. Мне захотелось снова подняться на крышу, меня притягивало это место, здесь, казалось, все иначе, это единственное место в больнице, где было чуть легче дышать, и совсем не хотелось никуда идти, а хотелось остаться там навечно. Попадая на такую высоту и всматриваясь в горизонт, которого вовсе не было, представлял, что мне ничего не нужно, все было таким легким, и лишь воспоминания где-то глубоко в душе заставляли шевелиться.
Я так боялся остаться один на один с этим местом, мне было очень страшно, а сейчас было иначе, ведь я понимал, что другого не дано, я должен был сам разобраться со своей проблемой, здесь не было родителей, друзей, и даже Арсений был где-то далеко, только не со мной.
Оказавшись на самом верху, я вздохнул полной грудью и стал сильно скучать по близким мне людям, но этих людей было совсем мало... Это была лишь моя мама и, возможно, Кристина, мое сердце раскалывалось от боли и тоски по ней, она убивала во мне все мои хорошие качества, ее слова остужали меня, отрезвляли. Я глубоко переживал за них, я знал, что сейчас моя мама ждет меня и думает, куда я пропал, весь город был, наверное, на ушах, как же мне хотелось сказать, что со мной все в порядке. Я бы все отдал на свете, чтобы успокоить ее сердце, она не заслужила, чтобы переживать за такого, как я. Там дома еще были мои отец и брат, я их тоже люблю, но какой-то другой любовью, это совсем другое чувство, мне всегда было чуть тяжелее с ними, ведь они разные, и даже если я отсюда когда-нибудь выберусь, вряд ли мои отношения с ними изменятся. А где, интересно, сейчас Кристина: может, она уже узнала, что я пропал, а переживает ли она за меня? Мне было очень важно это знать, а может, ей и дела нет до меня – оказывается, лишь потеряв, осознаешь, как тебе был дорог человек, тогда ты думаешь, что так и должно быть. А как, интересно, там мой шарфик? Эта вещь была частью меня, моего внутреннего я, он много что мог поведать, и я обязательно его заберу, хочу повернуть жизнь вспять и прожить все заново, как я хочу, я сделаю все по-другому.
Казалось, я могу бесконечно смотреть на парящий пар, словно околдованный его неизвестностью, мое лицо выражало в большой степени безразличие, я чувствовал свежее дуновение ветра. Оглянувшись по сторонам, я был поражен ужасной картиной, увидев Смайла, стоящего у самого края и смотрящего куда-то вниз. «Он же умер, – сразу пронеслось у меня в голове, – или нет?» Но я видел его своими глазами, которые до этого момента не обманывали меня. Он стоял и смотрел вниз, как будто искал кого-то глазами, его футболка развивалась на ветру. Я стал к нему осторожно приближаться, медленно, но верно, шаг за шагом, я даже старался не дышать, только сердце выдавало меня, ведь билось учащенней обычного. Я не дошел до него пяти метров, когда Андрей среагировал на мое приближение.
 – Стой, Алекс, остановись! – это был словно приказ. А затем наступила пауза. Что необходимо было говорить в такой ситуации, мне было неизвестно, каждое мое слово, интонация могли стать роковыми.
 – Андрей, успокойся, слезай оттуда, – я, как мог, старался начать общение с ним, мне было непонятно, что у него было на сердце, но по внешнему виду было заметно, что он настроен очень решительно.
 – Еще один шаг, и я прыгаю! – еще более настоятельно прокричал Андрей, его голос моментально прошелся ураганом в моей голове.
Я остановился моментально, как вкопанный.
 – Андрей, да что с тобой такое происходит, расскажи мне, что случилось?
 – Ты что, сам не видишь, что случилось?
 – Мы выберемся отсюда, – сказал я так робко, что задрожал мой голос.
 – У тебя даже голос дрожит, ты же знаешь, что мы обречены, – Андрей улыбнулся, посмотрев в мою сторону. Казалось, что мой вид был жалким для него, мой неуверенный голос еще больше вселил правоту в действия Смайла.
 – Почему ты так думаешь? Мы сделаем все возможное, у нас получится, Андрей, не сдавайся.
Я пытался осторожно к нему приблизиться, делая мини-шаги, пока мой друг смотрел вниз.
 – А я даже бороться не хочу, не пойму, ради чего, могу только сказать одно: побыв здесь некоторое время, я понял, что попал по адресу, здесь все по-другому, это как будто другая твоя жизнь, где нельзя врать, где все про тебя знают и обязательно припомнят тебе все твои дела. В больнице я как будто посмотрел на себя в зеркало, здесь отражение было реальным, честным, я увидел себя таким, каким я являюсь на самом деле, и, Алекс, осознав, кто я есть, я понял, что больше так не хочу.
 – Я тоже понял, друг мой, что мы здесь неслучайно, в этих стенах идет очистка наших душ, словно фильтрация, и я верю, что все плохое останется здесь, и мы выйдем отсюда другими людьми и начнем другую жизнь, чистую, не запятнанную.
 – Саша, Саша, ты так хочешь оправдаться, зачем? Давай лучше признаем свои ошибки и закончим дело.
 – Закончить так просто? Сделай один шаг вперед и все, это будет конец, все твои проблемы уйдут, ты не будешь больше испытывать боль, но знай, что дома тебя будет ждать твой ребенок, и он никогда не узнает, каким был его папа.
Я пытался задеть Андрея за самое больное, я видел, как он засомневался в своем выборе и стал не таким решительным. За это время мне удалось еще чуть приблизиться к нему.
 – Лучше пускай не знает, каким был его отец, – так будет намного лучше, для него в первую очередь. Алекс, я хочу, чтобы ты понял, кто я, ведь все это время для вас я был просто Смайлом, никто не знает настоящего Андрея. В Питере, в моем родном городе – как же я скучаю по нему – есть один человек, мой старый приятель, его зовут Кирилл. Но теперь мы далеко не приятели, я даже не знаю, как он поступит, если когда-нибудь мы встретимся, наша дружба закончилась очень внезапно, причиной этому стали деньги. В городе на Неве у нас был общий проект – это ресторан, который находился в самом центре города. Мы начали наше дело вчетвером, у каждого были равные доли, все внесли стартовый капитал. Поначалу было очень тяжело, почти год все было глухо, никакого толка, казалось, нашему проекту пришел конец – Кирилл был единственным, кто продолжал финансировать наш тонущий корабль. У меня и у ребят не было такой возможности. Все из нас уже подумывали, как вернуть вложенное и попрощаться навсегда с этим делом. Со временем, ближе к летнему периоду, реклама, недорогие цены и приветливый персонал стали плодотворно влиять на общий успех, нас стали узнавать в городе. За короткий промежуток времени нам удалось погасить все кредиты, солнце стало светить и нам, это было сказочное преображение, в одночасье все перевернулось, было безумно приятно ощущать себя частью этого благого дела. Нам стало мало одного ресторана, и вскоре в городе появилась целая сеть ресторанов под нашим руководством, тогда я впервые в жизни почувствовал вкус больших денег. Это было настолько соблазнительно, что буквально срывало крышу – подумать бы не мог, что мир окажется у твоих ног, стоит тебе показать бумажную купюру! В голове сразу появилась куча мыслей, мой сон ушел, постоянные думы об обогащении не давали никакого покоя, одной из таких навязчивых идей стала мысль о том, что мне больше ни к чему мои партнеры по бизнесу. Я стал хладнокровно расправляться со своими компаньонами, убирая со своего пути одного за другим, это были жестокие подставы на деньги, и в скором времени остались только я и Кирилл. Никогда бы не подумал, что ради денег я смогу переступить даже через своего друга, но я сделал это. Я даже глазом не моргнул. Помню его лицо, когда он выходил из моего кабинета: он плакал, как маленький ребенок от обиды, Кирилл поверить не мог, что я мог с ним так обойтись, он обо всем мне рассказывал, каждую мелочь, он был уверен во мне, как ни в каком другом человеке, а я просто взял и воспользовался этим. Ровно год я мог работать в этом бизнесе, пока совесть окончательно не загрызла меня, вот я и приехал сюда. Одного из этих парней уже нет в живых, его самолет разбился, когда садился в аэропорту одного из норвежских городов. Он уехал, чтобы начать новую жизнь, его старую жизнь сломал я, а если бы он продолжал работать в ресторане, ничего бы не случилось, в общем, ты понимаешь, к чему я веду. Я сломал жизни трех людей. Самое страшное в том, что я делал это так жестко и бесстрашно, что мне даже от самого себя стало страшно, я боюсь самого себя, ты понимаешь, я боюсь... И когда я услышал, что скоро стану папой, я испугался, мне стало жутко лишь от одной мысли, что мой ребенок станет таким же, как и я, и я ничем не смогу помочь. Поэтому, брат мой, прости меня, если сделал и тебе что-то плохое... – Андрей сделал один шаг вперед.
К этому времени я был уже почти рядом с ним и успел поймать его за руку. Смайл был гораздо тяжелее меня, и мне было невозможно его удерживать долгое время, казалось, все мои мышцы вот-вот лопнут от такого перенапряжения, мне оставалось лишь одно – докричаться до его разума.
Андрей даже глаза свои не поднимал, а смотрел исключительно вниз, абсолютно игнорирую мои призывы бороться, с каждой секундой боль в моей руке становилась невыносимой, я понимал, что смогу его удерживать максимум минуту – не более, из моих глаз лились слезы, я бился как только мог. В один момент я попытался переставить свои ноги, чтобы найти лучшую опору, как вдруг моя левая нога поскользнулась, и я сам чуть не оказался в пропасти. Этот факт заставил Смайла наконец-то посмотреть в мою сторону, теперь он понимал, что я сам оказался в большой опасности, одной рукой держась за выступ, а другой придерживая Смайла.
 – Братишка, ни к чему все это, зачем? – в полголоса говорил Андрей, и ему в одном рывке удалось ухватиться за опору. Немного отдохнув, он второй рукой зацепился за выступ, а через мгновение помог и мне, мы снова оказались на крыше больницы. Я долго не мог прийти в чувство, а все кашлял и задыхался, казалось, что все мои силы были потрачены, боль в спине была в разы сильнее, чем та, которую я ощущал до этой поры. А Смайл сидел рядом и не проронил ни слова: ни боли, ни сожаления в нем не было, ему было все безразлично – это пугало больше всего, смотреть в пустые и ничего не видящие глаза было очень больно, мне тоже хотелось все бросить, но... я знал, что должен.
 – Как нам найти Арсеню и Максима? – спросил я у Андрея. Неожиданно ответ последовал почти сразу же после моего вопроса.
 – Они в подвале, – заявил Смайл.
 – Откуда ты знаешь? – удивляться чему-либо я уже перестал, поэтому я отнесся к его словам достаточно спокойно.
 – Я их там видел, прежде чем подняться на крышу. А ты знаешь, что там внизу?
 – Там подвал, озеро, – немного уставшим тоном ответил я, не понимая логики вопроса.
 – Там настоящий ад, разве ты еще не понял? Это и есть преисподняя, мой друг, но там, возможно, еще и выход отсюда...
Тяжело было понять истинность слов друга, но раз Андрей так сказал, значит, я должен был попытаться найти своих друзей.
 – Ты со мной, Андрей?
 – Прости, но нет, пускай я вечно буду болтаться в этих стенах, но что я ощутил там, это было ужасно, я хочу выбраться, но не могу.
Алекс, как спустишься вниз в подвал, по правую сторону от себя увидишь стену, она из черного кирпича – такое тяжело не заметить – буквально небольшой фрагмент стены, но это и есть дорога в тоннель. Если ты его пройдешь, то окажешься в соседнем, прилегающем корпусе больницы, там сейчас наши братья, но этот тоннель... ты все сам увидишь своими глазами.
Я пожал руку Смайлу и посмотрел в его чистые глаза, они были так светлы, я даже боялся себе представить, что, возможно, вижу их в последний раз. Андрей так и остался стоять на одном месте, провожая меня взглядом. Каждый мой шаг вниз был словно нож в сердце, закипала внутри кровь, и я шел только вперед.
Оказавшись возле стены, я ударом ноги проверил прочность фундамента, и он сразу же осыпался, открыв мне дорогу вперед. Сквозь стену пробивался свет, но это был чуждый свет, от его вида моя память стиралась, требовалось много времени, чтобы осознать, кем я являюсь и куда движусь, в тот момент мне было по большому счету нечего терять. Убрав со своего пути преграду, я оказался по ту сторону стены. Подняв голову и немного оглядевшись, я узрел длинный коридор, вдали была лишь тьма, как будто я был в тумане и видимость была практически нулевой, я не видел ничего ближе метра от себя. Этот легкий туман то растворялся, то становился настолько плотным, что я терялся, находясь в его объятиях, – тогда я закрывал лицо руками и ждал, пока все пройдет и мне будет хоть что-либо видно впереди. Стены этого тоннеля были черны, не свойственны остальному облику больницы. Я долго смотрел на них, пока не заметил, что они горят. Поднеся свою руку, я обжегся – стены дымились, мне пришлось отстраниться от них и встать в центр. Я сделал первый шаг и сразу же остановился, чтобы оглядеться и уловить сигналы и звуки, какими было наполнено это место: это были голоса людей, они что-то говорили. Мои шаги были так легки, что даже показалось, что я летал среди облаков. Оглядевшись еще раз, я сделал второй шаг, затем третий и четвертый, я шел с уверенность в то, что делаю, с верой в сердце и с мыслями в голове, которые постоянно сменяли друг друга. Я не мог сосредоточиться на чем-то одном, стоило мне задуматься на секунду, как в голове появлялась другая мысль. Я шел и постоянно тер свои глаза, они жутко болели, голова кружилась, мне становилось хуже с каждым вздохом, как будто воздух заканчивался.
Ничего не менялось, как будто я и не шел вовсе, а стоял на одном месте: темнота, сменявшаяся паром, и тьма впереди меня – на этом все. Лишь кем-то беспечно брошенная газета хоть немного привлекла мое внимание, я подошел к ней и сразу обратил внимание на дату, которая была в правом верхнем углу, – оказывается, у меня еще остались силы удивляться, ведь там было напечатано мелким шрифтом «14 мая 2011 года» и заголовок, который гласил о трагической судьбе девушки, которая попала в стены Ховринки. На этой же полосе было изображение Кристины на фоне шахты лифта. Пристально посмотрев на ее образ, я бросил газету на пол и побежал вперед что было сил. Я не мог допустить, чтобы из-за меня сломалась жизнь еще одного человека. Я уже почти отчаялся и потерял всякую надежду на дружбу с этим человеком, мысль об этом заставляла искать свет. Мой забег остановило в одночасье что-то необъяснимое, что промчалось возле меня, я остановился и знал, что оно позади. Зубы стучали друг о друга, правый глаз постоянно дергался вместе с моими руками, сердце вырывалось из груди, застрявший комок в горле не дал даже проглотить слюну. Легкий ветер развивал мои волосы на ветру, прищурившись и опустив голову, я не торопясь развернулся в его направлении. Он стоял и смотрел в мою сторону, меня поразили его глаза – в них не было жизни, они были опустошены, теперь я видел его лицо. До этого я только мог видеть спину уходящего мужчины, путник между мирами был рядом со мной. Он кивнул мне головой, поманив за собой, я направился за ним, но старался не приближаться слишком, ни слова за это время не было произнесено – слышалось лишь дуновение пронзительного ветра.
Мы дошли до двери, он ее открыл, остановился и наконец-то произнес: «Ты со мной?»
 – Да, – сказал я ему и, перешагнув этот порог, моментально очутился в совсем ином месте.
Мое тело снова начало согреваться под лучами солнца, словно в него залили кровь, пальцы на руках стали смелее шевелиться. Но где мы находились, было непонятно: какая-то деревушка, совершенно не знакомое для меня место.
 – Конечно же, ты не знаешь, где мы сейчас, – прозвучал его голос, как молния среди спокойного чистого неба, застав меня врасплох. Он читал мои мысли, похоже, здесь абсолютно ничего нельзя было утаить, он стоял спиной ко мне и смотрел вдаль.
 – Ну и где же мы? – спросил я у него. Видя очертания его лица, я был полностью уверен, что уже видел этого человека, вспомнить же, при каких обстоятельствах, сейчас совершенно не представлялось реальным.
 – Скажи мне, а ты веришь своим друзьям? – задал вопрос мужчина, глядя исключительно в мою сторону.
 – Конечно, я им верю, – ни минуту не колеблясь, ответил я на его вопрос. Но в душу проникла тревога, я не понимал, к чему он это все. Я ответил ему таким образом, зная истории своих друзей, почти каждого из них, оставался лишь Максим.
 – Я смотрю, ты так отчаянно хочешь найти их, помочь, а ты уверен, что они готовы ради тебя пойти на такое же?
 – Мне без разницы, готовы они или нет, я отвечаю за себя, мой ответ краток: пока я дышу, я буду биться за них.
Он рассмеялся в ответ на мои слова и снова впился своими мертвыми глазами в мои еще чуть живые очи.
 – Ну, раз так, Алекс, посмотри на них.
Сразу же я увидел Максвелла. Наблюдая за ним со стороны, я сразу же попытался докричаться до него, но он не слышал меня – это была чужая игра, словно меня и не было, я был как тень, которую не видели, видеть мог только я. Рядом с Максимом был мужчина преклонного возраста, видимо, это был его отец, я его не видел ни разу. Они о чем- то спорили, сложно было уловить их слова, лишь отдельные отрывки из предложений. Но то, что я слышал, било по нервам, было крайне неприятно и стыдно за него, он много чего наговорил тогда, а потом случилось ужасное... Максим собирался уходить, как его отец в порыве ухватил моего друга за руку, Максим со всей силой оттолкнул его, и мужчина, споткнувшись об бревно, упал на спину. Максим даже не подошел к нему, а спокойно развернулся и ушел. Мой друг мне рассказывал, что его отец инвалид, и эту травму он получил, попав в аварию, – это единственное, о чем он мне говорил. Теперь я понимаю, что дело было совсем в другом.
Проводник миров смотрел на меня, а мне нечего было ответить и нечем оправдать своего друга. Какие могли быть аргументы? В тот момент я не мог их найти, для Максима не существовало ни домашних устоев, ни уважения, он думал только о себе и делал, что хотел. Мне было очень жаль, жаль его родителей. Эти фрагменты из его жизни открыли мне глаза на него, я смотрел и понимал, какой он человек, он, оказывается, всегда таким был, а я этого не замечал, ведь мы не говорили о родителях, словно их вовсе не было. Затем в этой картинке промелькнул Арсений, его выстрел, его глаза, я увидел Андрея, его хладнокровность, я увидел себя, свой страх.
 – Следуй за мной, – сказал мне он, и я снова пошел за ним. Стоило сделать пару шагов – и до боли знакомые стены снова предстали моему взору. Он остановился и повернулся в мою сторону.
 – Александр, ты теперь знаешь, какие у тебя друзья, знаешь самого себя, ты по-прежнему хочешь найти их?
Я стоял и молчал, пытаясь не смотреть на него, а он все говорил.
 – Каждый сам за себя, тут не должно быть товарищей, у каждого своя история, не стоит лезть в чужие жизни, разберись сам с собой, ты им не поможешь, они сами должны понять, они уже по ту сторону, а ты должен найти самого себя в этом мире. Вот она – дорога домой...
Я взглянул в ту сторону и увидел свет и выход из больницы. Сделав пару шагов, я заметил край своего дома, я был счастлив, мне было сложно удержать слезы радости. Закрыв глаза, я мысленно предвкушал скорую встречу, я так соскучился – один Бог знает, как! Я помнил, что должен найти ее, какой бы горькой эта правда ни была...
Посмотрев назад, я увидел тоннель и темноту в его конце, а ведь там были мои друзья.
 – Ты можешь идти, я тебя отпускаю, – сказал он мне. – Ты единственный, кто хочет исправиться, кто всем своим нутром этого желает, у тебя есть шанс.
Я стоял у самого выхода, ощущая солнечный свет и порывы свежего ветра, а потом развернулся и сказал ему: «Я знаю, в чем моя проблема, – это постоянные сомнения, что бы я ни делал, что-то внутри коробит меня... Но теперь с этим покончено, я готов сделать выбор, я готов исправиться, я это сделаю, но только вместе с моими друзьями, я не готов их бросить, и пускай даже эта больница станет для меня могилой, клянусь никогда не жалеть о том, что делаю сейчас, клянусь...»
В то же мгновение выход исчез вместе с тем мужчиной, я снова стоял посередине тоннеля, и мне ничего не оставалось, как пойти вперед, навстречу своим друзьям.
Я не сомневался больше в сделанном выборе и хотел найти дорогу домой, хотел стоять у порога этой больницы так же, вместе со своими друзьями. И я не хотел переступать ее порог, но я хотел, чтобы всех наших поступков, о которых стало известно именно здесь, не было, еще я хотел заново родиться. Многие ведь так думают, что если бы они вернулись на год, на два назад, они бы не сделали того, о чем жалеют, но в нашей жизни нет сослагательного наклонения, увы.
Мои мысли привели меня к концу тоннеля, он соединял главный корпус с прилегающим, дальше была развилка с двумя путями – постояв и посмотрев, я пошел направо. Я понятия не имел, что здесь было запланировано по проекту, это здание было не очень большим, если учитывать главный корпус Ховринки, который я обследовал довольно быстро, абсолютно ничего примечательного при этом не встретив и не обнаружив даже малейшего намека на пребывание здесь моих товарищей. Каждая неудача открывала мою рану, и она пульсировала, как зубной нерв, это сомнение, что я опять что-то неправильно делаю, вторгалось в мою душу, возвращаясь вновь и вновь... Затем я пошел по другой дороге. Она меня и вовсе привела в тупик, я уперся в стену, дальше ничего не было.
Усталость буквально валила меня с ног, я оперся о стену и, медленно чиркнув спиной об нее, опустился на корточки, закрыв глаза. Мне удалось немного поспать, как же это было приятно – погрузиться в мир грез, где нет проблем. Я отдохнул и мог еще так долго спать, если бы не почувствовал чье-то присутствие. Я открыл глаза, питая надежду увидеть хоть кого-то, но меня снова постигло разочарование: я был один, и кроме стен, никто не мог мне помочь. Едва уловимые голоса не давали мне покоя. Встав с земли, я стал ходить направо и налево абсолютно без цели, не зная, что делать и куда идти, я останавливался и замирал, а потом снова шел, и так бесконечно. При попытке посмотреть вверх моя голова стала сильно кружиться, и я повалился на землю, сил не осталось совсем. Сидя и уставившись в землю, я стал напевать песню, слова произносил очень тихо и медленно. Неожиданно из моих глаз хлынули слезы, они падали вниз, и тысячи песчинок разлетались в разные стороны, как будто начался такой долгожданный дождь в субтропиках, одна из них капнула на осколок стекла, размазавшись по его поверхности. Я вглядывался в него, стараясь понять и получить знак, невидимое движение промелькнуло в его отражении – меня словно ударили током, и я вскочил на ноги, хаотично двигаясь на одном месте и всматриваясь вглубь черного тоннеля. Долго я не мог понять, кого я видел в отражении стекла. Я очень долго ждал, что оно снова появится, но опять все тщетно, со мной разговаривал только ветер, затихая, а затем начиная со злостью свистеть – может быть, он был чем-то огорчен и раздосадован на меня? Я ухмыльнулся, ведь понимал, что это была лишь моя мечта – увидеть здесь кого-то, на самом деле я был один, и были мои мысли, не было ни одного лекарства на земле, что могло бы вылечить мои мысли, я хотел стереть все, что было в моей голове, и больше не вспоминать. Через призму своих слез мне удалось разглядеть огромное количество очень мелких предметов, сверкающих в черном тоннеле, – это были частички то ли стекла, то ли зеркала, разбросанные повсеместно. Я стал их собирать в кучу, как в детстве, и мне стало чуть легче, ведь на секунду я представил, что находился не в больнице, я вспомнил свое детство, это было очень увлекательно. Вскоре передо мной уже был мой образ, я собрал что-то наподобие зеркала овальной формы и смотрел в свое отражение. Показалось, что я очень сильно изменился за последнее время, эти глаза стали совсем другими, в них появился огонь и еле заметная надежда. Очень медленно правой рукой я дотронулся до своего отражения, и моментально моя рука ушла вглубь зеркала, минуя все эти грани, мой образ стал расплываться, и на зеркале появилась рябь. Тотчас же я почувствовал, что мою руку сильно тянут, я пытался отдернуть ее, но сразу же мне это не удалось – лишь приложив максимум усилий, мне удалось вытянуть руку и отодвинуться в сторону, я побежал прочь от этого места.
Я бежал что было сил, даже и мысли не было оглянуться назад, сердце стучало по несколько раз в секунду, от этого оно стало сильно болеть, и мне пришлось остановиться, ведь вся моя грудь была охвачена огнем. Жуткая боль пронзала меня с головы до ног, мой рассудок помутнел, перед глазами был только туман, но я убежал, исчез из того места. Единственный приятный момент за очень долгое время. Шагнув вперед, я снова остановился, но теперь не из-за того, что услышал что-то, – я почувствовал тепло, оно было совсем рядом, и оно было таким знакомым, я точно знал, что ощущал его уже. Улыбнувшись и остановившись в одно мгновение, я отчего-то вспомнил бенгальский огонек: он так красиво горел, буквально минуту, а потом угасал, и это было концом его жизни, какие-то мгновения – и его нет. Вот и со мной было так же: если мне удавалось добиться чего-то, я блистал, как этот огонек, пылая и заводя всех окружающих, но, к сожалению, это были мгновения, а в остальном – серость, словно плесень, будничность... А может, в этом и есть смысл, смысл того, что нужно ждать такие светлые пятна? Но я не мог ждать, я питался за счет этих эмоций, и такой огонь мне был просто необходим, даже больше кислорода. Это был глоток, чистый и вкусный глоток жизни и дальнейшей дороги. Моему удивлению не было предела – хотя здесь это неуместно – когда перед собой я увидел зеркало, то самое, которое буквально несколько минут назад собрал из кусочков стекла. Как будто я и не бежал, а топтался на месте, хотя нет, место было другим, впрочем, теперь это было неважно. Я поднес его к лицу, оно было цельным и не рассыпалось у меня в руках, я смотрел на него с полной уверенностью и с опасением, ведь страх неизведанного всегда пугал. Мое отражение было четким всего несколько минут, пока не появилась уже знакомая рябь, и вот уже лишь волны на поверхности зеркала, четкого рисунка не было, все размазалось. Четкой картинки пришлось ждать долго, но увиденное стоило того: впервые, смотрясь в зеркало, я видел не свое отражение, а видел образы своих друзей, они смотрели на меня, полные боли, тоски и отчаяния. Каждый из них был в своем мире, но в то же время все они были объединены общей цепью, из которой было тяжело вырваться, я видел их глаза, они видели меня, наши взгляды встретились и ничего не говорили, я пытался понять суть происходящего и уловить искру спасения, они же были испуганы, когда я дотронулся до поверхности зеркала. Арсений кричал больше всех, но я не слышал его слов, зато всем сердцем чувствовал переживания его и всех моих товарищей, ведь я был единственным, кто был по эту сторону зеркала, и, судя по всему, мне было лучше, чем им. Но моя цель была впереди, я проигнорировал даже призыв души больницы, которая говорила, что каждый за себя, мне было все равно. Огромное количество маленьких частичек впилось в мое тело, как мелкие иголки, от каждого укола появлялась пронзительная боль, переходящая в зуд, это длилось недолго, совсем быстро я почувствовал бешеную скорость, точно такую же, как если бы я ехал на машине с открытым верхом – дух захватывало. Приоткрыв глаза, я разглядел лишь темную воронку, водоворот событий, в первые секунды это была лишь тьма, но затем я увидел себя: сначала маленького мальчика, робкого, он был таким милым, я завидовал ему, мальчик рос, я наблюдал за его жизнью, как она менялась, и вскоре он превратился в меня, обаятельного и всегда элегантного – это было его маской, никто не видел его сердце, а оно было изрезано рубцами, оно кровоточило, каждое его деяние было отмечено на его сердце, ничто не осталось без следа. Откуда-то появилась самоуверенность и хладнокровие, но разве он был виноват в этом, разве здесь есть его вина? Он просто хотел побеждать и ненавидел проигрывать, ведь любая неудача словно косой его косила, и он был обязан поменяться, ведь в противном случае его бы всегда били. Он ждал и надеялся, он падал и поднимался, и теперь он здесь. Резкий толчок вперед – и я почувствовал соприкосновение с землей, я его ощутил, но пока не заметил, ведь глаза были плотно закрыты.
Дежавю. Я точно где-то это видел и даже знал, где: стоя возле порога Ховринской больницы. Когда я очутился в уже знакомом месте, испуг окутал меня с головы до ног, я не знал, что другой мир окажется адом, и этот мужчина, появлявшийся словно из ниоткуда, был посланником смерти. Кругом не было ни единой травинки и зеленого кустика – только ужасная жара, все тлело, как в котле, воздух должен был давно взорваться, я смотрел на свое тело и не понимал, как оно еще не расплавилось. Боль настигла меня изнутри, каждая косточка болела, было крайне трудно терпеть. Оглядевшись, я увидел в окнах больницы пробегающих людей, лишь страх и ужас были в их лицах, а затем я увидел их, моих друзей: Арсения, Максима, Андрея. Возможно, это был всего лишь страшный сон, и я скоро проснусь, ведь такого не бывает в жизни, в нашем мире нет места аду, чистилищу... А хотя было хорошо, если бы оно было, мы все могли бы исправиться и зажить новой жизнью, без этих мыслей, каждый, наверное, мечтает, зайдя в душ, выйти оттуда чистым не только физически, но и душевно. Я наяву, а может, во сне пошел вперед, не отрывая глаз от окон: Арсеня прислонился лицом к окну десятого этажа и смотрел на меня, очень спокойно и обреченно, Максим, находившийся на втором, и Андрей – на пятом этажах еще что-то пытались делать, бурно выражая свои эмоции и жестикулируя, но я был непреклонен и пробирался вперед. Здесь здание было достроенным, и жизнь шал своим чередом, но мне казалось, что она течет вспять, я не видел, чтобы из этой больницы хоть кто-то выходил, все исчезали в его стенах. Для меня всегда была надежда на то, что если у меня не получится то, чего я хочу, если я в один момент остановлюсь и пойму, что я не в силах осуществить свою мечту, если я перестану верить в себя, лучшим выходом будет только смерть, ибо по-другому я жить не умею, да, наверное, и не хочу. Но я продолжал верить в себя, открывая дверь больницы, и это была вовсе не капитуляция, а была очередная попытка спасти своих товарищей.
С первых же метров своего пребывания внутри больницы я почувствовал какую-то необъяснимую обреченность, словно на ногах была груда железа, и я не мог пошевелиться, будто застрял в трясине и барахтался где-то на грани.
А внутри больницы все было белым, поначалу с этим моему организму было тяжело освоиться, образы сливались воедино. Я заметил, что здесь много людей – это были и пациенты, и доктора.
Эти пациенты, они были точно мертвецы, за каждым из них приглядывал доктор, а то и двое, они не могли ни на шаг отступить от заданного маршрута, а потом каждого из них запирали в комнате. Меня они будто не замечали, а может, и вправду я был невидимым для них, ведь они занимались своими делами, в то время как я блуждал по коридорам. Мне стало интересно, и я проследовал за пациентом, которого в сопровождении доставили до его кабинета, больше похожего на тюремную клетку, ведь на двери и окнах были решетки.
Я подошел очень осторожно к двери и посмотрел в щель: мужчине, что находился за этой дверью, на вид было лет тридцать, возможно, он был чуть старше. На нем был белый халат, а на ногах тапочки синего цвета, внутри комната была пуста абсолютно, там ничего не было: ни койки, ни окон, лишь четыре стены. Он сел прямо посредине, обхватив себя за ноги и немного опустив голову, потом резко встал и стал смотреть в совершенно пустой потолок, а затем его взгляд застыл на двери, казалось, он кого-то или чего-то ждет, при этом эмоции на его лице менялись с космической скоростью, страх и ужас были братьями. Оглянулся и я, вокруг меня ходили доктора, но никакого внимания ко мне с их стороны по-прежнему не было.
Мужчина вдруг остановился и стал прислушиваться к тишине, как вдруг сильнейший удар сбил его с ног и повалил на пол – это была огромная волна воды, комната стала стремительно наполняться, а мужчина барахтался как только мог. Я не мог дальше смотреть на его мучения и побежал к докторам, но я забыл, что был бессилен – никто меня не видел, сколько бы я ни пытался до них докричаться. Быстро поняв бесполезность данной затеи, я стал взламывать дверь, но мои усилия были безрезультатны: сколько бы я ни бил рукой по ней, на ее поверхности не оставалось даже следа, зато моя рука чувствовала боль и через пару минут стала ярко-красной и сильно зудела. Мне пришлось смириться с тем, что я не смогу помочь этому бедному человеку, и оставалось лишь наблюдать, что будет дальше. Взглянув еще раз, я заметил, что комната буквально полностью была залита водой, за исключением тонкого слоя, у самого потолка. Несчастный человек изо всех сил пытался держаться и цеплялся за жизнь – я был поражен его силе воли: он балансировал и работал ногами, удерживаясь на плаву, вдыхая каждый глоток воздуха, словно это последний в его жизни. Было страшно даже думать, что бы я делал, оказавшись на его месте, возможно, я также боролся бы, а может, просто смирился, и пускай будет, что будет. Последние капли воздуха были сожраны водой, которая теперь охватила всю площадь, и мужчина был обречен на смерть. Его руки были широко раскинуты, а глаза широко открыты, вода медленно опускала его вниз, и так бы и продолжалось дальше по логике вещей, если бы не одно но, а именно: вода стремительно исчезла, словно ее и не было, мужчина упал со страшной силой на пол и стал кричать от боли. А я стал смеяться от радости, я радовался, что он жив и что у него все еще есть шанс отсюда удрать, я ликовал, и в моей голове снова появились светлые мысли. Отстранившись от двери, я отправился прочь, мечтая, что в жизни этого незнакомца в дальнейшем все будет хорошо, прямо возле его кабинета я обратил внимание на листок бумаги, который находился в стеклянном плене. Подойдя ближе, я прочитал имя этого человека: его звали Алексей. На этом листке бумаги была его биография, вся его жизнь, ему было пятьдесят четыре года, у него было двое детей... На этом положительным фактам пришел конец, я узнал, что месяц тому назад Алексей прыгнул с моста, и лишь скорый приезд спасателей помог ему выжить. Плавно устремив свой взгляд на этого человека, я понял, что он всю оставшуюся жизнь будет страдать и отвечать за свой поступок. Тогда он сделал этот шаг и хотел поступить легко, не решая проблем, он жаждал уйти от них, забыв о детях, которые так в нем нуждаются, но теперь он сполна ответит за этот опрометчивый шаг. Я был опустошен, меня всего трясло, и я уже жалел, что оказался в этом месте, ведь я был в аду. Никогда бы не подумал, что окажусь в нем, пройдя всего лишь пару сотен метров от дома, а может, это просто воображение, возможно, иллюзия, и я сейчас очень далеко от своего дома.
А этих людей было много, огромный поток двигался по коридору в сопровождении вестников тьмы, их головы были опущены вниз, в них не было ничего, что могло бы сказать, что они хотят жить, они просто существовали. Такого скопления людей мне не удавалось еще видеть, даже в московском метро в час пик, они сливались воедино, все были здесь одинаковы, не имело значения, кем они были в прошлой жизни: будь ты модель, бизнесмен или простой работяга – здесь были все равны перед лицом смерти, покорно выполняя то или иное задание. Я находился в том месте совсем недолго, но не мог не заметить, что людской поток все прибывает, мне хотелось закрыть этот вход в ад, чтобы помочь им, спасти, но если бы я даже мог это сделать, я не имел права, не мне было решать, ведь просто так сюда никто не попал бы. Да, я не видел, чтобы отсюда кто-то выходил, но я видел, да, я видел в глазах некоторых жизнь, она мелькала время от времени, блистала, и от этого блеска зажигалось и мое сердце, эти разряды, словно молнии в небе, соединяли нас, они были словно невидимы для вестников, а может, они просто не придавали значения этому. Там никто не говорил, не было эмоций, все были словно загипнотизированы, безволие и безразличие наполняли белые коридоры больницы.
«Бедная девочка – она-то как оказалась здесь?», – подумал я, увидев совсем еще юную и хрупкую девушку. Худые ноги дрожали от холода, хотя огненный жар был ощутим для меня. Я проследовал за ней и грустно уткнулся в окошко ее двери, мое сердце в груди сжалось, предчувствуя недобрую картину. Она, оказавшись в комнате, улеглась на пол и смотрела в потолок – не знаю, что она там пыталась увидеть, ведь там ничего не было, ее глаза были словно окутаны пеленой. При этом девушка напевала себе под нос, эта мелодия напоминала мне колыбельную, она заулыбалась и повернулась в мою сторону, а затем улыбнулся и я. Я был шокирован и приятно удивлен, что меня заметили, ведь могу сказать точно: она меня видела, в ту же минуту улыбка сменилась гримасой боли, она протянула руку в мою сторону и стала задыхаться и кашлять, скребя ногтями по полу. Ей было тяжело дышать, ее дыхание стало намного более учащенным, воздуха катастрофически не хватало, но здесь он был – дышать можно было сколько угодно, если бы мне лишь удалось дать ей воздух. Ее лицо покраснело, и ее большие прекрасные глаза стали медленно закрываться, ее взгляд застыл на мне, и все – она перестала дышать. Я смотрел на нее и любовался ее красотой, она была так красива, а эта табличка рядом с ее дверью – мне даже не хотелось смотреть в ее сторону. Но в итоге любопытство переселило, украдкой я вычитал пару строк и понял, что она слишком легко решила участь своего ребенка, она посчитала, что ему нет места на нашей земле. А ведь она – у нее уже был пол – могла быть такой же красивой, как и ее мама, она могла влюбляться, она могла улыбаться, дышать, смеяться, а потом у нее мог бы быть тоже ребенок, она стала бы мамой. Но этого ничего не будет. Эта девушка имела право дать жизнь человеку, но она не имела права ее забирать, не ей было дано такое право – она всего лишь человек, как и все мы. Я уже было пошел по коридору, когда услышал, как она начала кашлять – верно и медленно к ней стала возвращаться жизнь, но вот радовалась ли она такой жизни? И все же, еще раз увидев меня, она заулыбалась, я искренне надеялся и верил, что она будет прощена и получит второй шанс, который непременно использует. Я улыбнулся ей в ответ и снял со своей груди крест, положив его рядом с ее дверью, – пускай Бог будет ближе к ней, а на прощание помахал ей рукой, веря, что мы увидимся обязательно... Когда я вновь ее увижу, на ее руках будет ребенок и она озарится вот такой улыбкой, как сейчас.
Дальше идти было все тяжелее: кругом мучения людей и хладнокровие лиц в белом, они просто выполняли дело, но чье же оно было, может, делом дьявола? Моя голова вскипала от жары, я уже практически не дышал, подойдя к окну и приложив к нему свой лоб, я почувствовал облегчение. Я открыл глаза и заметил, что я высоко над землей – это был последний этаж, ведь, подняв голову, я ничего не увидел, кроме белого полотна, словно преследовавшего меня, а может, это я его притащил с собой. Внизу было еще много этажей, с коридорами, полными мучеников, мне надо было увидеться с моими товарищами.
Я опустился на несколько этажей вниз, точнее, был уже на втором, и эта уже знакомая теплота прошлась по моему телу – значит, я был на верном пути, где-то в толпе людей должен был быть один из моих друзей, но все расплывалось... Однообразие стало пугать меня, и я немного отошел в сторону, глазами сканируя каждого человека, и тут легкое касание моего плеча – и я оцепенел, увидев Максима. Он, как и все остальные, шел, осторожно наступая на пол и очень низко опустив голову, в сопровождении вестника. Его лицо было такое чужое и выражало абсолютную опустошенность, складывалось такое ощущение, что из него вынули душу – это была обычная материя, без ничего. Ему было все равно, что будет, он не чувствовал боли, не боялся, ему не хотелось плакать, смеяться – он просто шел.
На это было тяжело смотреть и осознавать, что ты бессилен, как же бывает порой тяжело изменить себя, что говорить о чужих людях! А может, это и было мое наказание – смотреть, как мучаются мои друзья, это были те люди, которых я любил. А может, нет, ведь сейчас я возвращаюсь в прошлое и вижу Максима: как он приходил ко мне домой и о чем-то просил, да это была просьба, ему была необходима контрольная по истории, но тогда я ему отказал, ведь я еще сам не сдал этот предмет. В итоге Максим провалил этот экзамен, а я сдал. Мне так смешно, это был такой пустяк, но я все равно отказал ему, мне было без разницы, получится у него или нет. Но почему его участь была мне безразлична? Все очень просто и банально: я думал только о себе. А еще в памяти всплыл случай, когда друг был в больнице. Когда Максим заболел ангиной, Арсений и Андрей решили его навестить, помню, как они целый вечер готовились, суетились, искали врачей, а я был в то время в клубе, я забыл, что надо было пойти в больницу, я забыл про него. И может, это тоже не отражало моего отношения в целом, но сколько же было этих моментов в моей жизни! Я так хотел, чтобы меня все любили и помогали мне, но что-то давать взамен я напрочь отказывался, игнорируя даже самых близких. И теперь, когда я всем своим сердцем хочу им помочь, каждой частичкой своей души, я не могу, не могу это сделать, и мне остается только смотреть, как они мучаются.
Я не подходил близко к комнате друга, а держался на расстоянии, ведь не мог выдержать всех его страданий. Максим, на первый взгляд, держался очень смело, его глаза были не такими, как у всех, – он боролся. Сотни, а может, и миллионы маленьких шипов стали пронзать его тело, вся комната была усыпана этими иглами, его язык был весь в крови, он бился, пытаясь хотя бы оставить целым свое лицо, но все без толку – маленькие жала убивали его, он метался, словно тигр в клетке, от боли причиняя себе еще более серьезные травмы. Я не мог смотреть на такое издевательство и сам стал колотить в дверь комнаты, что было сил, сначала руками, а после того, как перестал их чувствовать, – ногами. Я кричал ему: «Держись, я иду к тебе!» Но он не мог услышать меня, я сам не слышал себя, оглушая себя своим же криком, не помню, как долго я так кричал. Лишь снова посмотрев в его сторону, я увидел, что все прекратилось. Он стал приходить в себя, однако пару минут инстинктивно резко поворачивал голову то направо, то налево, при этом отмахиваясь руками. Мне самому нужно было время, чтобы отдышаться после моих неудачных попыток ворваться к нему. Казалось, что меня заметили, но это было лишь обманное чувство, все были заняты, до мук и болей Максима никому не было дела. Душой я был там, рядом с ним, все это время, но телом я ничем не помог помочь, это было сильнее меня – смотреть на страдания друга.
Андрея я нашел почти сразу же, как только оказался на пятом этаже. Но он не был одинок в своей комнате, в ней еще находились люди, их было двое, примерно того же возраста. Друг с другом они не разговаривали, лишь изредка поднимали свои головы и то при первой же возможности опускали глаза и упирались взглядами в белый пол.
В одночасье я стал замечать, как комната, в которой сидели ребята, преобразовалась: в самом уголке выросло дерево – да, именно так – а на нем висели яблоки, они были ярко-красного цвета, и плоды были очень крупными. Приятно было смотреть на такое зрелище – не то, что вкусить эти плоды! Тот парень, который сидел ближе к этому дереву, заметил его почти сразу и привстал со своего места. А за ним сразу же Андрей и тот третий парень. Ребята ринулись к нему, при этом борясь друг с другом, неожиданно Андрей упал и сильно ударился об пол, те двое парней абсолютно не придали этому значения, а просто прошлись по нему, как будто это был вовсе не человек, а просто бездушный предмет. Добежав до дерева, один из них попытался сорвать плод, как тут же дерево исчезло, угол комнаты оказался совершенно пустым. К тому времени Андрей встал со своего места и посмотрел в сторону ребят. Но куда исчезло дерево? Спустя минут десять оно снова появилось, жажда и голод превратили людей в подобие животных, которые просто убивали друг друга, чтобы успеть сорвать эти плоды, я видел Андрея, он растерзал одного из этих ребят, его глаза были наполнены кровью и местью, он думал только о том, как утолить свою жажду, и, первым успев сорвать яблоко, жадно стал его грызть. Сделав пару движений ртом, он с криком от жуткой боли упал на колени, держась за губы, из его рук упало то самое красное яблоко, но я увидел, что сейчас это был совершенно не вкусный фрукт – это был кусок камня, на котором были видны следы от зубов Андрея. И тот стакан, который появлялся время от времени в стенах комнаты, был всего лишь иллюзией, это был обман, жестокий розыгрыш. На самом деле над ними насмехались – они так боролись за то, чтобы откусить от этого камня. В их глазах была жуткая обида, что ими просто пользуются, издеваются, водя за нос. Это яблоко было таким привлекательным, но насладиться его вкусом было просто невозможно, ведь это была ложь, та самая ложь, которой так умело пользовался в своей жизни Андрей. У него была целая команда единомышленников, которая упорно и настойчиво шла к своей цели, и они ее достигли, приложив гигантские усилия, но вот плату за это получил только один человек. Он не хотел ни с кем делиться, ему было наплевать на чувства людей, он урвал себе большой кусок и был доволен. Покинув город, он надеялся, что никто и никогда его не найдет и его деяние останется только с ним. Но он жестоко ошибался. Входя в стены больницы, мой друг, впрочем, как и я, что-то почувствовал, но он не думал, что это место станет для него расплатой, ему было сложно даже представить, что он окажется в аду, даже не умерев, но это случилось, так же, как и с другими ребятами, что сидели по правую сторону от Андрея.
Я даже не хотел смотреть, что будет с Арсением, мне казалось, что мое сердце не в силах выдержать такое зрелище, учитывая, что сделал мой товарищ, и то, что мы так давно знаем друг и друга и являемся по сути братьями. Я присел прямо в коридоре и смотрел в толпу людей: неразмеренная жизнь шла своим чередом, поток людей никак не заканчивался, я смотрел на входную дверь, откуда все шли и шли люди.
Через мгновение дверь, рядом с которой я сидел, открылась, и к ней сразу же поспешили трое мужчин в белых халатах. Андрей и двое ребят покорно подчинились и последовали за ними, мой друг плелся в конце этой колонны. Я снова попытался докричаться до него, но он и ухом не повел, потом я дотронулся до него – только моя рука прошла сквозь него. В этот момент он остановился и еле заметно поднял глаза, он почувствовал мое прикосновение, вот только один из вестников сразу же поторопил его, и они снова двинулись вперед. Мне было очень интересно, куда они идут, и я последовал за ними.
Как же они медленно шли, как будто преодолевая зыбучие пески или плывя против течения. Мне показалось, что я находился в центре самой оживленной площади, ведь навстречу нам двигалась огромная людская толпа. Люди шли строго в одном направлении, даже на сантиметр не отклоняясь от маршрута. Дойдя до конца коридора, мы стали спускаться вниз по лестнице, навстречу нам поднималась другая колонна. Я стал ощущать теплоту, нет, скорее это было пламя огня, лоб стал потеть, и еще это удушье, перекрывавшее мне остаток кислорода... Я смотрел вперед, опасаясь отстать от своих друзей.
Мы все опускались вниз, мои ноги уже почти не двигались, а стали буквально прилипать к земле. Едкий запах гари наполнил мои легкие, я все кашлял и останавливался ненадолго, но стоило мне задержаться, как я замечал, что теряю из вида колонну, и тогда я снова шел вперед.
Посмотрев совершенно невзначай налево, я пристально стал всматриваться в совсем небольшую горстку людей, что поднималась наверх: их лица были все в крови, сосуды на их лицах находились на пределе и с секунды на секунды должны были взорваться, а волос и вовсе не было, вместо этого лишь пепел, я почувствовал этот запах – вот откуда он исходил. Я остановился и уже практически передумал идти, мне стало очень страшно, этот страх полностью парализовал мой разум, я присел и стал смотреть на людей. Первой мыслью, что промелькнула в моей голове, было: «А что если и со мной так будет?» Волей-неволей пролетела еще одна мысль: о том, что я все равно не смогу никому помочь. И поэтому мне нужно бежать отсюда, и я захотел оказаться снова у того зеркала, чтоб очутиться вновь в больнице, где были лишь одни стены и гулял холодный ветер, ведь там не было этого ужаса. Я все же потерял из вида Андрея. Привстав со своего места, я всячески пытался всматриваться в спины удаляющихся людей, но все было тщетно – он ушел в неизвестность, в пугающую неизвестность. Возможно, любопытство, возможно, огонек геройства, а может, это была моя внутренняя воля и сила – не знаю, но что-то меня заставило пойти вперед и увидеть все своими глазами, оказаться там.
Оказывается, я находился совсем рядом с тем местом, куда направлялись все эти люди. И наконец-то лестница закончилась, больше не было этих ступеней, этого однообразия, этих перил, я поднял голову и увидел ворота в Ад. Это было безумно красиво и так завораживающе, люди все шли, а я стоял и смотрел. Ни один фильм не мог показать в полной степени, что я видел сейчас: таких красок не было в нашей жизни! Поэтому я и не могу в полной степени описать, что я видел, – умом я все это понимал, но язык немеет при попытке сказать хоть слово об увиденном.
Я стоял и вглядывался в это царство, это был совершенно другой мир, он был всегда и будет вечно, ему ничто не страшно – страшно оказаться в нем.
Сам вход в преисподнюю был в виде арки, она была огромной, высотой примерно в те самые десять этажей, ширина была столь же впечатляющей. Арка пылала от огня, ее края были черными, а остальная часть красной, и везде огонь и дым. За ее порогом начиналась совсем иная жизнь, жизнь, о которой я и не думал. Мне было страшно идти, в ушах был только звук пылающего пламени. Сделав робкий шаг, я оказался посредине этого входа и посмотрел наверх, изучив изнутри ворота в Ад. Там были сотни глаз, которые светились и смотрели в мою сторону, они были прямо в основании этой арки, другими словами, жили в ней, возможно, они охраняли этот вход. Когда я оказался в самом центре, мне она показалась еще больше, огонь играл со мной, то вплотную приближаясь и обжигая мои части тела, то уходя вновь к основаниям стен. Я стал ощущать боль – только теперь стал понимать сей факт – я стал абсолютно видимым для всех, словно снял свой защитный скафандр. Теперь я мог чувствовать то же самое, что и эти люди, возможно, мне просто так казалось, вероятно, я не чувствовал и сотую доли того, что приходилось терпеть всем этим мученикам. Еще пара шагов – и я уже был там, арка осталась позади, я обернулся и заметил, что поток людей за мной не останавливается. А эти глаза видят абсолютно все и всех. Было любопытно, что это, я мог видеть лишь глаза, они ослепляли меня, долго смотреть было нереально, мои собственные глаза стали расширяться, и я стал чувствовать, что они просто вырываются из орбит. Я посмотрел на свои ноги – от них шел пар, как будто они горели, все мое тело и руки стали невыносимо зудеть, этим паром я был окутан с головы до ног.
Я оглянулся, чтобы лучше разглядеть Ад, и увидел бесконечность, черное царство, империю смерти – вот каким он был на самом деле. Земли не было – была лишь зола, выжженные участки, и текли реки, но там не было воды, а была лава прекрасного цвета, которая переливалась оттенками то красного, то оранжевого, искры летели от этих рек в разные стороны, а еще были озера, они были бесконечными – даже горизонт не мог захватить их края. Жажда убивала меня, хотелось попробовать воду, сделать хоть один глоточек, я еле удерживал себя, чтобы не сорваться с места и не побежать к реке попробовать эту лаву, за пазухой у меня была небольшая бутылка с водой, но даже мысли не было дотронуться до нее, ведь я надеялся повстречаться со своими друзьями. А лава была такой соблазнительной, так и хотелось попробовать ее вкус, представив, что это глоток свежей родниковой воды. Ступая по поверхности Ада, мои стопы уходили чуть в землю, ноги стали черного цвета, дыма становилось меньше, зато все пылало огнем, делать шаги было сродни подвигу. Время от времени из-под этой самой золы выстреливали фонтаны лавы, огненные шары освещали всю округу, это было незабываемо и притягивало внимание. Я понимал, что опасно подходить туда, но ничего не мог с собой поделать – этот гипноз здесь был еще сильнее. Я ходил и изучал это место по крупицам, но, посмотрев на людей, понял, что лишь мне дано такое право – остальные шли заданным курсом, я не знал, куда они идут. Еще вдали мне удалось разглядеть небольшую горсточку людей, она двигалась в другом направлении, навстречу мне. Но почему, почему их так мало? Моему недоумению не было предела. Отойдя от огненного гейзера, я подошел к деревьям – да, они тоже здесь были – их стволы были черны, стоило мне сделать одно легкое касание, как ствол дерева рассыпался, и прах дерева растворился в этом аду. Я испугался, ведь услышал взмахи крыльев птиц, которые сидели на этом дереве, они стали кружить надо мной. Я побежал в сторону, но упал – лежать я долго не мог, ведь все мое тело было в огне. А птицы были рядом, я потревожил их дом. В клюве одной из них я увидел что-то, внимательнее присмотревшись, я увидел, что это часть человеческого тела. Мне стало жутко, и я медленно стал отходить от них, повернувшись к ним спиной, в любой момент они могли кинуться на меня и заклевать, и все, что могло от меня остаться, – это лишь та частичка, которую я видел только что в клюве одной из птиц. Я шел уверенно, не оборачиваясь назад, сердце не билось, оно словно отключилось с тех пор, как я переступил через эти врата, словно частичка беса была сейчас во мне. Огромные фонтаны били в небо, небо, которого на самом деле не было. Была лишь чернота, и черно-синие тучи, которые ходили в разные стороны, и небо было низким, очень низким, казалось, я могу дотянуться рукой до него. Ни звездочки, ни солнышка – ничего, взамен этого сплошная тьма и пустота. Под ногами валялись огромные камни, а еще в этой самой золе я увидел трещины, сначала совсем крошечные, внимательней присмотревшись, я видел там лаву, которая текла, как вода, словно лава была кровью преисподней, она сочилась и пробивалась наружу. Чем дальше я шел, тем более широкими становились трещины, в некоторых местах приходилось даже перепрыгивать через них. Продолжая изучать каждый закуточек ада, я обратил внимание на человеческую руку – она торчала из самой земли, а точнее, из одной из трещин, я что было сил побежал к этому месту и ухватился за эту руку... Сделав рывок, я оказался на земле вместе с этой частью человеческого тела. Это был абсолютный шок, оставалось лишь убежать в толпу людей, чтобы почувствовать хоть какую-то безопасность. Здесь не было вестников тьмы, они остались в самой больнице, а были лишь люди, которые загипнотизированные чьей-то волей продолжали свой путь.
Неожиданно на мое тело что-то посыпалось, это было словно дождь: такой мелкий, приятный, охлаждающий, именно такой, какой шел в начале осени, мне он так нравился, было приятно гулять под ним... Но это был совсем другой дождь – он состоял из пепла, я поднял голову навстречу несуществующему небу, и сразу же на мое лицо посыпалось огромное количество кусочков пепла. Поразительно, здесь тоже шел дождь, но эффект от него был совсем другим: вместо долгожданной прохлады я получил еще большую дозу жары и пекла.
Под проливной дождь из пепла я и не заметил, как толпа движущихся людей практически дошла до назначенного места. Впереди меня ожидало нечто огромное и впечатляющее, ведь люди медленно спускались вниз, под эту землю, а бесчисленное количество птиц кружило над этим местом, словно стервятники, которые ждали, пока кто-то упадет и можно будет воспользоваться полной беззащитностью несчастного человека.
Тем временем я стал еще больше ощущать нескончаемое пекло ада, с каждым движением вперед мои ноги все глубже проваливались внутрь ада, и эта земля прожигала мои стопы вплоть до самых костей. Через страшнейшую боль, скрипя зубами, я добрался наконец до центра: это был огромный кратер, не знаю даже, с чем его можно было сравнить. Это был своего рода карьер, в который вели винтовые дороги, спускавшиеся в самый низ, в бездну, эти дороги располагались по бокам, а в центре было огромное озеро лавы, каждую секунду выбрасывавшее в раскаленный воздух тонны своего вещества. Я немного пригляделся и посчитал, что этот самый карьер состоит из семи кругов, с одной стороны люди опускались туда, а с другой выходили. Я достиг самого пика, оказался в самом центре ада и своими глазами видел, что было внутри него, я догадывался. Хотелось сорваться со своего места, но вот сердце сжалось, оно вдруг начало подавать признаки жизни, и появился уже почти забытый страх. Я смотрел вдаль и видел, что с того конца людей намного меньше, нежели тех, кто спускается в этот ад, я четко осознавал, что могу не вернуться оттуда, я хотел поднять голову и попросить помощи у Бога, но его здесь не было, это было царство смерти, где балом правил сатана.
Я стал спускаться вниз, замедляя свой шаг, просчитывая каждое свое движение, оглядываясь назад и держа в голове мысль, что сразу же устремлюсь назад, как только почувствую реальную опасность. Но как же я был наивен: стоило мне сделать всего один шаг и оказаться в первом кругу, как огромная стена огня появилась за моей спиной, все эти несчастные стали оглядываться и истерически кричать, зовя на помощь, мосты были сожжены, выход исчез, и мы были обречены. Я закрыл уши руками – этот вопль был еще более ужасающим, чем то, что здесь творилось. Но оказывается, это было только начало. Кругом были огненные стены, они буквально расплавляли людей, они держались центра, до максимума пытаясь отстраниться от этих стен, но все было бесполезно: огонь везде их доставал, каждого из них, каждую частичку их тела, каждый миллиметр, огонь сжигал их лица. Спустя совсем короткий промежуток времени я стал замечать, что лица практически всех сожжены, невозможно было определить, кто есть кто, и это было мучительно. Люди звали на помощь своих родных, они бились и просили пощады, некоторые умоляли о смерти, но в Аду люди не умирают, ведь души бессмертны. В этом огне люди не могли найти ни помощника, ни защиты, ни покровителя, каждый был предоставлен самому себе. Муки не становились легче, более того, огненные стены все сужались, и казалось, что совсем скоро они просто раздавят людей – этого всем хотелось, но это была очередная иллюзия, все продолжалось. Люди, плевавшие на Божьи законы, попались в руки демонам, и было совершенно бесполезно молить о пощаде, нужно было карабкаться. Но я четко осознал, что не в полной мере ощущал эти мучения, я был единственным, кого этот огонь не касался, я просто плелся в конце колонны этих людей и смотрел на эти нечеловеческие страдания. Не было такой невыносимой боли, был лишь страх и душевная боль, еще постоянные мысли о судьбе моих друзей, в толпе кричащих и плавящихся людей глазами я пытался найти их... пускай лица были обезображены – я бы их узнал и так. Этот первый круг постепенно заканчивался, многие от ужаса и боли прыгали в стены и оказывались в том самом озере с лавой, их тела моментально пожирал огонь, и от них практически ничего не оставалось. Я смотрел и надеялся, что их мучениям пришел конец, но стоило пройти какому-то времени, как в этом самом озере начинал барахтаться человек, огонь снова восстанавливал человеческую оболочку, и муки продолжались, он снова оказывался в своем кругу, как будто ничего и не произошло.
Вступив во второй круг, я заметил огромные котлы, наполненные кипящей жидкостью. Они бурлили, и этот звук было очень громким, как будто что-то жарилось на сковородке. Некоторые из людей имели желание подойти к котлу и тот час же оказывались в его плену. Мольбы о пощаде ни на минуту не покидали преисподнюю. Как только я вступил на второй уровень, мое тело сразу сотряслось определенной болью, далекой, приглушенной – да, я не мог в полной мере чувствовать физическую боль, что получали обители Ада, но я чувствовал их моральные муки, и это было крайне тяжело ощущать. Они тянули свои руки ко мне, мне становилось очень страшно, я от них отстранялся и поворачивался спиной.
Одеждой людей здесь служил огонь, а на голову лился кипяток, как ливень. Люди пытались спрятаться, но укрытия не было. Тень дыма Ада возвышалась над огнем, эта тень разветвлялась на несколько частей, но она не охлаждала и не давала никакой защиты от бушующего огня. Везде сверкали летящие искры, они были огромных размеров и мчались с бешеной скоростью. Здесь не было моих друзей, но я видел лица некоторых людей, которых я знал. Так вот где они были, я и подумать не мог!
В каждом из кругов были свои ворота. Пройдя столь изнурительный круг, человек выходил на время из этой гиены, но лишь для того, чтобы снова вернуться и ощутить все еще раз.
Ужасающий шквалистый ветер встретил меня в третьем кругу, он валил с ног и переворачивал людей, как щепки. Огненное пламя становилось еще более жарким, с каждым кругом ощущалось все большее приближения огня. Некоторых людей огонь охватил до щиколоток, других – до колен, третьих – до пояса, четвертых – до шеи. Они сумбурно бегали и пылали, размахивая руками и стараясь сбить огонь, – это лишь приводило в ярость служителей третьего круга. Я увидел демонов. Их было огромное количество, и они правили здесь балом. У самого основания круга был демон в облике человека, он был исполинских размеров, остальные были намного меньше. Его глаза пылали огнем, а изо рта шел непрекращающийся огонь, который превращал людей в пепел. Какое-то время испепеленный оставался лежать горсточкой, а потом под силами знойного ветра улетучивался в преисподнюю, затем из этого пепла снова рождался человек и продолжал свои муки. Поразительно было то, что в Аду, месте, где царит хаос, нашлось место такому явлению, как четкость и слаженность действий. Казалось, что демоны строго разделены по ролям и выполняют свои задачу под присмотром своих генералов. Некоторые из демонов представляли собой огненные шары, которые метались из угла в угол и сбивали людей. А те, что были совсем маленькими, заставляли людей выполнять определенные команды. Люди тащили огромные камни на вершину горы, где ютились демоны и манили людей водой. Люди из кожи вон лезли, чтобы дотащить тяжелейший камень до вершины и получить столь долгожданное наслаждение, но всякий раз, когда цель была так близка, камень вместе с человеком катился вниз под влиянием злой воли демона. Тяжело было представить, что будет дальше, ведь страшнее, чем это место, было очень сложно себе представить.
Но все-таки мой пессимизм оправдался: то, что я увидел в четвертом кругу, было в разы мучительнее и страшнее, чем в предыдущем.
Гигантские скорпионы, что жили в трещинах скал, беспрерывно жалили грешников. Яд моментально попадал в организмы людей и причинял еще более изощренную боль. Казалось, дальше некуда – хотелось прыгнуть в эту бурлящую воду, хотелось просто закрыть глаза и ничего этого не видеть, но я не мог этого сделать, я был здесь, чтобы все увидеть собственными глазами. Именно в четвертом кругу я увидел Максима, который корчился от боли, распластанный по раскаленной земле, а вокруг него были эти твари и постоянно его жалили. Подбежав к нему, я что было сил ударил по корпусу одного из них и увидел его страшное обличие – слуга сатаны лишь немного пошипел в мою сторону, не предприняв никаких действий и продолжил начатое. Пришлось лишь обреченно уткнуться в пепел и смотреть на эти муки.
Через мгновение, а возможно, через долгое время скорпионы отступили, а Максим остался лежать на лаве и судорожно двигал руками. Уловив нужный момент, я смог к нему подойти. Я был ошеломлен увиденным: его лицо было полностью истерзано, и сочились открытые раны. Его глаза были открыты, но они были совершенно белыми, зрачков не осталось, словно их поглотили мерзкие твари, что крутились все время рядом. А его сердце не билось – лишь запах гари, такой дикий и мерзкий, наполнял меня с головы до ног в то время, что я был наедине с ним. Я сел на колени и просто сидел рядом, сил даже плакать не осталось, ведь каждое движение моего тела было связано с болью.
 – Ты все-таки нашел нас? – спросила меня вечная тьма.
Я не понимал, кто задал этот вопрос, и стал смотреть по сторонам, а вокруг все было таким же: безумные, страдающие люди и послы сатаны, убивающие все живое.
А потом моей руки коснулась рука Максима, еле заметными движениями губ он пытался со мной поговорить.
 – Максим, братишка, ты живой? – улыбнулся я ему.
На что он немного посмеялся и ответил: «Тут нельзя по-другому».
 – Ты держись, я тебе помогу, ты меня слышишь?
 – Ступай дальше, ты должен идти дальше, ты не просто так здесь, – проговаривал еле слышным шепотом мой друг.
 – О чем ты? Я пришел за вами...
 – Нас не спасти, иди же дальше...
Я только коснулся тела Максима, как оно в одну секунду улетучилось и развеялось в этом Аду. Где его теперь было искать, я понятия не имел. Я был рядом с ним, так близко... Но слова моего брата придали мне немного уверенности, я хоть с кем-то поговорил, и я отправился дальше с надеждой, что вернусь обратно, мы все вчетвером выйдем отсюда и забудем это время, как страшный сон.
Пятый круг Ада... мое сознание уже еле ворочалось, а мои глаза были словно в тумане, образы стали менее четкими, только людей здесь было меньше, чем на других уровнях. В голове возникало сразу несколько мыслей относительно того, с чем мне здесь придется столкнуться.
В этой чудовищной безысходности и с чувством опустошенности меня терзало жуткое чувство голода. Если бы сейчас только можно было поесть, я бы, наверное, неделю мог есть без остановки, хотелось хоть чего-то, хоть крошки хлеба. Вскоре моему взору предстало огромное дерево, которое росло из основания Ада, его корни были повсюду, словно кровяная система, окутавшая Адские земли. Люди судорожно подбегали к нему и пытались насладиться его плодами, но эти плоды напоминали головы дьяволов, что я видел совсем недавно. Но всем было безразлично, они просто срывали их и бросались с остервенением, как собаки бросаются на кость. Каждый человек, урвав себе уродский плод, убегал и, спрятавшись от взора других обителей преисподней, грыз его. Я не выдержал этого соблазна и тоже подошел к дереву, оно словно звало меня, и я не удержался и сорвал его плод. Поднеся небольшой кусок ко рту, я вкусил его аромат, но вкуса не было и насыщения тоже, я еще раз откусил кусок, потом третий и так несколько раз, пытаясь удовлетворить свой аппетит. Но спустя пару минут я упал на землю вместе с этим ужасным плодом, ведь мой живот вздулся от боли, как будто туда налили смолу и она в одночасье закипела, я стал бегать то в одну, то в другую сторону. Меня охватил ужас. Но боль быстро отпустила, в отличие от тех, кто страдал здесь вечно, я получил лишь какую-то крошечную частичку их страданий. Но мысль о пережитом пронеслась в моем мозгу ракетой, меня колотило лишь от предположения, что это может повториться. Я побежал отсюда что было сил и в конце пятого круга увидел тех, кто царствовал на данном участке Ада. Это были огромные змеи, их языки покрывали весь горизонт, и ничего не было видно, всех смельчаков, что пытались прорваться сквозь них, ждало лишь одно. А потом пришлось наблюдать отвратительное зрелище: эти змеи отрыгивали всех людей из своей утробы, складывалось такое впечатление, что это вовсе не люди, а просто комки непонятного вещества. Словно белье, которое вынимаешь из стиральной машины – выжатый лимон, и все. Я закрыл глаза и просто шел, я ощущал эти языки, они были повсюду, шипение закладывало уши.
А когда шипение прекратилось, я был уже в шестом, предпоследнем, кругу. Здесь текли реки из крови грешников, огромные реки бордового цвета, а берега были усыпаны их телами и постоянно подпитывались человеческой плотью. Над этими людьми кружили те самые птицы, что я видел еще там, на самой равнине, они откусывали часть плоти и продолжали свой полет. Но главными здесь были чудовища, которые сторожили вход в замки, которых здесь было несколько. Огромные замки с куполами были из золота, которое под влиянием жары плавилось и растекалось по телам людей, а они застывали в нем и были легкой пищей чудовищ, набрасывавшихся и разрывавших их на мелкие кусочки. У чудовищ головы напоминали быков, а остальная часть тела была человеческой, они состояли из огня, даже глаза пылали огнем, на их шеях были цепи, а на головах – огромные рога. Я смотрел на эту реку и хотел утолить свою жажду, пить хотелось в миллионы раз больше, чем утолить чувство голода, но памятуя о здешней еде, я боялся сделать хоть один глоток из этой реки. А люди пили эту гнойную воду, но едва глоток оказывался в их организме, они полностью теряли даже ту малую частичку разума, что еще присутствовала. Удивительно, находясь на первом кругу и видя мучения грешников, я думал, что нет никого, кто испытывает муки ужаснее и страшнее. Но как же я ошибался! Я понимал, что муки в предыдущих кругах – это самое легкое наказание, какое возможно.
Я шел мимо этой реки в направлении замков, мне хотелось увидеть, что там. Я не дошел совсем немного, ведь услышал такой знакомый голос Арсения, он, как и многие другие люди, лежал практически бездыханно на берегу, а его плоть разрывали птицы. Я подбежал к нему. Но побоялся дотронуться до его тела.
 – Что же с тобой сделали, брат мой? – я смотрел на моего друга, и из моих глаз капали слезы, я плакал навзрыд. Если бы мне предложили поменяться местами с Арсением, я бы, не задумываясь, согласился – больше всего хотелось избавить своего друга от этих кошмаров.
 – Все закончится... – подбадривал меня Арсений.
 – Что я могу сделать для тебя? – полный отчаяния, задался я вопросом.
 – Ступай, Алекс, вперед, еще один круг... Иди же!
Я из-за пазухи достал свою бутылку с водой. При виде ее я облизывался, дикая жажда пробрала меня от самых пяток до кончиков волос, но я убил в себе такую мысль и поднес воду к губам Арсения. Он стал жадно ее пить, глоток за глотком, мне удалось принести ему хоть какую-то пользу.
 – А Андрей, где он? – спросил я Арсения.
Он немного приподнял свою руку и показал мне в сторону замка, где чудовище издевались над нашим другом, растаптывая остатки его плоти. Я хотел рвануться со своего места, но меня остановил Арс и просто умолял, чтобы я пошел дальше, я послушался его и больше не оборачивался в сторону замка.
Куда я шел и зачем я здесь был нужен, если я не испытывал здесь таких мук и страданий, я не понимал. Просто шел и смотрел на эти мучения. Я не мог никому помочь. Неужели я буду вечно здесь болтаться и видеть, как издеваются над моими друзьями? Мои думы и ноги привели меня в самое сердце Ада, в самую бездну, в обитель всего черного, я был в седьмом кругу.
Здесь было собрано все воедино, что я видел ранее. Это был один огромный горящий факел, воронка, что кружилась огнем, превращая в пепел все, чего только касалась. Сквозь этот знойный торнадо я видел золотые дворцы, и, возможно, в окнах одного из них мне посчастливилось увидеть и самого Сатану, который смотрел на свои владения и радостно потирал руки при виде страданий людей. В этом царстве был главным он и делал абсолютно все, что хотел. Люди были просто материалом, которым можно было пользоваться, как заблагорассудится. Люди, с головы до ног погруженные в лицемерие, наполняли этот самый ужасный круг. Здесь даже места не было, где возможно скрыться, перевести дух, напиться гноя или вкусить плоды дерева, – воронка огня срывала в минуты кожу и превращала кости в пепел, и так бесконечное количество раз. Маленькие горящие факелы бились друг об друга, полные сумасшествия и криков.
Все кипело и бурлило, здесь не было огненных стен, здесь было все в огне, даже слуги Сатаны были в огне, но для них это было лишь в удовольствие. Где-то между спасительным мостиком надежды, что был на верху всех этих кругов, и огненным озером, наполненным жуткими созданиями, на маленьком островке земли стояла она, в том самом белом платье, с той самой немного наивной улыбкой, и смотрела на меня. Под ее ногами была земля, но с каждым взглядом, что я бросал на нее, земли становилось все меньше и меньше, бушующее пламя пожирало ее. Она смотрела на меня с надеждой и с сожалением. Я понял, ради чего я оказался здесь, в самом центре, в лапах Люцифера. Я понял, ведь это был мой страх, который жил как глубоко в Аду, так и глубоко в моем сердце.
Я помчался в ее сторону и остановился буквально в паре метров, красота ее глаз ослепляла меня, и в какое-то мгновение я даже забыл, где я нахожусь, а радовался, что вижу ее. Она опускала скромно голову, но затем опять украдкой смотрела в мою сторону. Я с улыбкой побежал к ней, но каково же было мое удивление, когда стена огня остановила меня, я стал полностью уязвимым, и боль стала окутывать меня. Все, что я видел до этого, стало и для меня реальностью, теперь передо мной был выбор, что сильнее: мое желание оказаться рядом с девушкой или страх ощутить все муки, которые я только мог видеть. Мою кожу словно стаскивали огромными клещами, в голове был кипяток, и я рвал волосы на себе, пытаясь облегчить свои муки. Я не мог не замечать, как земли под ее ногами становится все меньше, еще немного – и она окажется в этом огненном озере, невинная девушка, жертва обстоятельств. Я встал и посмотрел вперед, передо мной был огонь, его языки насмешливо играли со мной, мои стопы были в огне, а сквозь стену я видел ее глаза. Мне было тяжело пересилить свой страх, раньше у меня это никогда не получалось, ведь я понимал, что стану пеплом, бросаясь в самое жерло. Но она меня звала, а возможно, это была не она, а Сатана решил поиздеваться надо мной. Решение было просто необходимо принять, я не знал, зачем я бегу к ней, чем я действительно смогу ей помочь...
Мое тело улетучилось сразу же, осталась одна невидимая душа без оболочки и материи, которая была в лапах служителей преисподней. Эта душа прошла сквозь стену, и я почувствовал теплоту ее сердца, я испытал ритм ее сердцебиения, я мечтал, что останусь здесь навеки, в ее объятиях. Сердце ее билось так учащенно, что забилось и мое... А потом наступила тишина. Лишь где-то далеко послышались слова колыбельной, именно той, которую я слышал, находясь возле комнаты молодой девушки. Я тихо шевелил губами и пытался напеть этот мотив: «Ночь укрылась черным пледом, согреваясь в свете звезд, и сплетает быль и небыль из страны волшебных грез». В горле совсем пересохло, только свежий воздух немного облегчал состояние, наполняя мой организм долгожданной свежестью. Я резко вскочил со своего места и понял, что я выбрался оттуда, этот свежий ветер и воздух был наградой за мои муки.
Оглядевшись по сторонам, я быстро вскочил со своего места, отбросив от себя человеческую руку – это скелет лежал прямо на мне. Было крайне неприятно испытывать такие чувства, я вышел из пустой комнаты, а в ней остались лежать четыре безмолвных человеческих существа. Что было сил я бежал, чтобы оказаться на крыше Ховринки, дабы ощутить столь забытый белый пар, который окутал все и являлся моим собеседником, мне казалось, я один, все они остались там, в царстве тьмы. А где же была она? Последнее, что я помню, – это прикосновение к ее телу – и все, безудержный стремительный полет, и я снова здесь.
Казалось, нужно радоваться, ведь находясь по ту сторону больницы, я снова мечтал оказаться здесь и вдыхать эту живительную свежесть, я хотел чувствовать проникновение кислорода в мои легкие, моим ногам было прохладно, но я хотел в реальность, мне хотелось домой.
Подойдя к крыше, я встал на самый край. Вспомнив все произошедшие события, я прыгнул с надеждой, не испугавшись этого белого пара. Полет был столь стремительным, что захватывало дух, кусочки моих воспоминаний наполнили меня всего, я стал вспоминать нашу дорогу в больницу, этот тоннель, это зеркало, кромешную тьму и Ад. Я видел лица моих товарищей, я видел лицо Насти – я знал ее имя, и по-прежнему был без ответа, но не было прежней робости, ведь я повзрослел за это время, я это точно знал.
Сквозь затуманенный рассудок и штору полуприкрытых век мой взгляд уловил часть облачка голубого цвета, которое, едва появившись, скрылось моментально за крышу многоэтажки. Я лежал прямо перед больницей, возле того самого входа, через который мы переступили вчетвером, полные уверенности и решительности... Я был в восторге, экстаз накрыл меня с головой! С дрожащими руками, очень медленно я сначала встал на колени и вознес руки к небу, что видел, оно было таким родным и чистым, а этот естественный свет, по которому я так соскучился, был таким приятным, лучи солнца, что попадали на мое лицо, грели его земной теплотой. Я пошел вперед, опасаясь, что все исчезнет, и я прибавил шагу, израненный с головы до ног, я дошел до выхода и переступил через порог больницы – я был на свободе! Мне было интересно, что чувствуют люди, оказавшись на свободе после долгого заточения в плену: скажу, наверное, – страх, боязнь этого мира, когда ты уже привыкаешь к плохому и ужасному, ты даже начинаешь бояться хорошего, этот мир становится немного чужим для тебя, ты словно забываешь о его прелестях и боишься, что у тебя может здесь ничего не получиться.
 – Алекс, Алекс! – услышал я протяжный крик.
Это был Андрей, он стоял возле входа и приветствовал меня. Заметив меня, он подбежал, и я, не выдержав, рухнул на землю, ноги были очень слабы. Стоя на четвереньках, я заметил, что рядом Максим, я был нескончаемо рад и смеялся вперемешку со слезами.
 – Вы здесь, браться, все получилось! – восклицал я.
 – Да, Саша, все позади.
Это была словно развязка наших хождений по мукам, точно выход из лабиринта.
 – А где Арсений? – поинтересовался я у ребят.
На мой вопрос никто не ответил, лишь Смайл отрицательно покачал головой.
 – Мы его не видели, – ответил Максим.
 – Боже мой, как это понимать? – сказал Смайл и посмотрел в сторону двора больницы, откуда с довольной улыбкой шли ребята из команды Рэд-Уайт играть в пейнтбол.
 – Сколько сейчас времени? – спросил у меня Максим.
Я стал судорожно копаться в кармане, где нашел свой телефон, и там увидел дату – 09.04.2011 и время – 11:30.
Это было как во сне, словно ничего и не случилось, прошел ровно час, что мы находились в больнице, но мы же там были куда больше: дни, недели, а может, и годы.
 – Ребята, обо всем молчим, скажем лишь одно: что ты неудачно упал, и все, – посоветовал нам Максим.
Наши соперники, увидев, что я лежу на земле, сразу же подбежали ко мне и пытались оказать помощь, побросав все свои спортивные принадлежности на землю. Мы им сказали, что бой отменяется и состоится чуть позже, мы хотели, чтобы они ушли, а мы начали поиски Арсения. Но в наши планы неожиданно вмешалась полиция.
 – Так, друзья, пора бежать, – настороженно проговорил капитан команды красно-белых Виталий, увидев две машины с полицейскими мигалками. Если они нас сейчас тут накроют, нам не отвертеться.
Максим и Смайл быстро начали собираться.
 – А как же Арсений, куда вы все? – сидя на коленях, призывал я всех, кто меня слышал, старясь говорить тихо, чтобы нас не услышали чужие ребята.
 – Надо идти, мы еще сюда вернемся, – заверил Андрей.
В его глазах была обреченность, эти слова были сказаны на издыхании без малейшего намека на то, что это окажется правдой. Я встал, и мы пошли. Так же, как по дороге сюда, на обратном пути мы не проронили ни единого слова, красно-белые отправились в другую сторону, а мы шли втроем. Никто из нас не оглядывался назад, то, что было пережито за этот час, останется со всеми из нас на всю жизнь, ведь оно нам многое дало, но и многое отняло. В каждом из трех наших сердец была мысль об Арсении, мы знали, где он, мы знали, что его нет сейчас в стенах Ховринки, ведь в противном случае он был бы сейчас здесь, с нами, он так и остался на той, темной стороне. «Решится ли кто-то из нас снова пойти туда, смогу ли я?» – задавался я вопросом, ответа пока не было.
 – Ну, вот и все, – сказал я своим ребятам, стоя возле своего подъезда.
 – Сегодня вечером нам надо будет увидеться, – предложил Максим.
 – Нам о многом стоит подумать, – добавил Смайл.
 – Ну, тогда до вечера, – у меня закончились к тому времени всякие слова.
Дойдя до своей двери и поднеся ключ к замку, я подумал, мне стало даже смешно: а ведь как будто ничего и не было, ведь прошел всего час, но он был намного длиннее, чем вся моя жизнь, которую я успел прожить до этого времени.


Глава II Параллель

Все было на своих местах, словно и не было этого времени: разбросанные вещи, которые так и лежали у самой входной двери, вечно заряжающийся телефон моей мамы и настенные часы, которые каждый час ознаменовывали боем курантов. Я заходил в свой дом осторожно, боясь, что здесь все изменилось, ведь меня здесь так давно не было... или нет, на часах ведь прошел всего час. Был страх, что пока меня тут не было, могло произойти что-то ужасное, а я был в то время далеко отсюда, но, судя по первым впечатлениям, все осталось прежним.
А затем я услышал долгожданный голос мамы.
 – Саша, а ты что так рано, вы же куда-то собирались? – не поднимая даже головы при этом, листая очередной номер журнала, задала вопрос мама.
А мне даже ответить было нечего, я так и стоял, глядя на нее, я так соскучился по всем родным, по каждой вещи, которыми был заполнен наш дом.
 – Саша, с тобой все в порядке? – теперь уже с куда более живым интересом спросила мама, ведь ответа на первый вопрос так и не последовало.
 – Да, все отлично, погода испортилась, решили отменить все до лучших времен, у нас есть что-нибудь холодненькое?
На этот вопрос моя мама только улыбнулась.
 – Ты что, уже не помнишь, что ты сам бегал сегодня в магазин и купил себе лимонад? Так его было так много, что ты еще злился: почему наш холодильник такой маленький – и задаешь такой вопрос! Ты издеваешься надо мной, а, сын, скажи честно?
Я все забыл, да, ведь до похода в больницу я смутно помню, что ходил в магазин. И опять на время в воздухе повисла тишина, мама начала подозревать что-то неладное.
 – Тебе плохо, ты все о ней думаешь? – с болью в голосе спросила мама.
Но мои думы были далеки от этой реальности.
 – Да все нормально, ладно, пойду прилягу на часок.
Я быстрыми шагами проследовал в свою комнату и запер за собой дверь, пускай моя мама думает, что это все из-за Кристины.
Моя мягкая кровать – смотрел на нее и любовался, как же она мне была дорога! Подойдя к ней, я прилег и не заметил, как заснул.
Все где-то бегал, кого-то искал, открывал двери, оглядывался, а потом я смеялся, дурачась с друзьями в парке, пока не увидел Арсения, он сидел на соседней лавочке и ерзал от боли, все его тело было в огне.
Я проснулся в холодном поту. Взглянув на время, я увидел, что проспал целых два часа.
Неумолимо приближался вечер, мы должны были встретиться и поговорить. Надо было что-то делать. Я заблаговременно дошел до своей родной лавочки, я не просто шел, а бежал, боясь, что опоздаю... и мой шарф, он был на месте, я вздохнул с облегчением и развязал его. Он был весь мокрый – шел дождь, к вечеру погода сильно изменилась, стало очень холодно, совсем не весенняя погода, скорее походило на глубокую осень. Ждать еще надо было долго, и я укутался в свою ветровку и предчувствовал скорую встречу и разговор с друзьями, а люди бежали и прятались от дождя, а я напротив, вышел из-под деревьев и встал прямо в центр площади, наслаждаясь этим холодным дождем. Он капал мне на голову, возвращая меня к жизни. Мои ноги были уже насквозь мокрыми, а мне было приятно ощущать такую свежесть, видеть это голубое небо, но закрывая глаза, я снова видел эти черные облака и быстро открывал снова свои очи, чтобы понять, что я дома.
Изрядно намокнув, я вернулся на свое место и решил покурить. Когда я затягивался сигаретой и видел пламя на ее конце, мне становилось жутко и сразу же в голове появлялись воспоминания, как будто я возвращался туда... Я выплюнул сигарету и ногой ее задвинул под лавку, чтобы никто не заметил, что я тут мусорю. Спустя минут десять мне снова очень захотелось курить, я стал нарезать круги, ходя из одного конца парка в другой, пока окончательно не поддался искушению и не полез в карман, быстро оттуда достав пачку сигарет. Одновременно с сигаретами рукой я нащупал странный предмет, им оказалось кольцо, то самое, которое я выкинул, уходя в преисподнюю. Снова моим планам покурить было не суждено осуществиться, я присел на место и вглядывался в это кольцо, стараясь понять, уловить хоть маленькую частичку знака, которым оно обладало. Да, я был какое-то время в Ховринке, но точно помню, как я выбросил это прекрасное кольцо в воду и оно пошло ко дну. В левом кармане брюк у меня была тонкая веревка, я просунул ее в кольцо и повесил себе на шею, чтобы не потерять его – пускай, думал я, оно будет вместо моего креста, оставленного в больнице и служащего белым светом там, где все темно...
Какое-то время мы так и просидели, практически не обмолвившись ни единым словом.
 – Завтра у меня поезд – мне нужно будет уехать из города, – заявил Максим.
Я знал о его горе и просить его остаться здесь не имел никакого права.
 – Что будем делать с Арсением? – спросил нас Смайл.
Этот вопрос и волновал нас, никто не знал, что делать.
 – Самое обидное в том, что нам нельзя рассказывать правду, ей все равно никто не поверит. Нужно что-то другое придумать, – печально вымолвил я, то и дело поглядывая на свое кольцо, висевшее на моей шее.
 – Сегодня утром мы отправились в больницу втроем, Арсения с нами не было, последний раз мы его видели, когда он выходил из дома Алекса и отправился к себе домой, больше его никто не видел. Нам нужно врать, по-другому никак, вы же понимаете, что наша полиция нас затаскает по этому делу, – сказал Смайл.
 – А ты езжай, Максим! Мы что-нибудь тут придумаем, все равно о пропаже еще не скоро затрубят, а к тому времени ты будешь уже далеко, хотя, думаю, не стоит и тебя впутывать в это дело, скажем, что нас было двое, – предложил я такой вариант Андрею.
 – Да, давай возьмем все на двоих, хотя свидетели могут найтись, но что нам сказать его родителям? – задался крайне важным вопросом Смайл.
 – Не знаю, братья, ума не приложу, – ответил я. – Я туда вернусь когда-нибудь, рано или поздно.
 – Ты что, смеешься что ли? Ты хочешь сам погубить себя! Не стоит, брат, возможно, мы когда-нибудь Арсения и увидим, он где-то там, в параллельном мире, – сказал Максим.
 – Он там, далеко от нас, на другой стороне, ему сейчас очень тяжело, и плохо, и страшно, а мы обсуждаем, как оправдаться, – разгневанно проговорил я.
 – Я тебя понимаю, но у нас нет другого выхода, нам придется врать, – возразил мне Андрей.
Мы попрощались с Максимом, завтра рано был его поезд в Минск, он уезжал на пару недель, а потом собирался вернуться сюда, чтобы дать окончательный ответ насчет своего будущего. С Андреем мы еще прошлись пару кварталов, а потом я медленным шагом пошел в сторону дома.
По дороге я зашел в магазин за пачкой сигарет, облокотившись о дерево, я медленно делал тяги, одну за другой, а потом включился свет в столь знакомой мне комнате. Я знал ее хозяйку и хотел ее увидеть.
 – Подсматриваешь за мной? – раздался голос за спиной.
Я выплюнул сигарету и начал кашлять. Она ударила меня пару раз по спине. Я обернулся и увидел Кристину.
 – Привет... – и сплошные многоточия вырвались у меня из груди. Я снова мог ее видеть воочию, а не строить ее образ в голове. Находясь там, в больнице, я все представлял, как она выглядит, но не мог выстроить в голове четкую картинку, а потом я старался ее забыть, но мало что получалось. Мне все хотелось знать, какой она будет, эта встреча после разлуки.
 – Привет, – сказала она и, совсем недолго посмотрев на меня, дала понять, чтобы я перестал ее преследовать.
Я недоумевал и был крайне раздосадован.
 – Что я тебе сделал плохого, что ты так говоришь сейчас?
 – Алекс, просто уйди, я прошу тебя, если ты действительно меня любишь, просто исчезни.
Неторопливым шагом она отправилась домой, а тем временем свет в ее комнате выключился – это была ее мама, которая, увидев меня с балкона, быстро закрыла окна и зашла обратно в квартиру. Она сказала мне, чтобы я исчез, – удивительно, это практически и произошло, я так мечтал и верил, а все оказалось чертовски просто.
Эти ее слова все больше уверили меня, что я сделал большую ошибку, пойдя на сближение с ней и внушив себе намного большее чувство, чем просто дружеские отношения. Минимум времени – этого оказалось слишком мало, чтобы я разобрался в первую очередь со своими чувствами, мне казалось, что будь она все время со мной, рано или поздно это могло бы перерасти во что-то очень серьезное. Нет, я не врал – говоря все эти громкие слов ей, я соврал прежде всего самому себе, ошибочно полагая, что это и есть любовь, на самом деле это была привязанность и привычка, как бы ни больно было это сейчас осознавать, а любовь – я видел ее, и знал, и верил всем своим сердцем, что когда-нибудь встречу, найду ее в этом мире, а не в том, но я благодарен темному царству за то, что впервые увидел ее там.
Первую ночь в своей комнате я почти не спал: стоило мне только сомкнуть свои глаза, как я возвращался в Ховринку, она не покидала меня, жила со мной бок о бок, мое тело смогло вырваться оттуда, а вот сердце и душа жили там. Лишь под утро в полубредовом состоянии я услышал громкий голос мамы, она разговаривала по телефону. А потом услышанные слова и вовсе заставили меня застыть на одном месте и вслушиваться в каждое слово. Ведь в ее предложениях я услышал имя «Арсений», я сразу же понял, что звонили его родители, а буквально через две минуты дверь моей комнаты распахнулась и зашла мама. Она долго смотрела на меня очень грустными глазами, полагая – и это естественно – что я ничего не знаю.
 – Сынок, у меня для тебя не очень хорошие новости...
 – Что случилось? – удивленно и настороженно спросил я у нее, мне очень не хотелось врать, но выбора не было.
 – Арсений пропал, со вчерашнего утра его нет, ты не в курсе, где он может быть?
 – Арсений? Не знаю... последний раз я, впрочем, как и ты, видел его вчера, я же тебе говорил, что он не пошел с нами, а отправился по своим делам.
 – Его родители уже сейчас в полиции, вот только пройдет три дня и его начнут искать. Я их успокаиваю, ведь знаю его, все обойдется, этот мальчик такой, в нем есть ответственность, и он скоро вернется, – оптимистично говорила мама.
 – Я надеюсь, что все обойдется, – сказал я и снова прилег на кровать.
Максим в это время был уже в пути и скоро должен был прибыть домой, он то и дело писал мне сообщения, надеясь, что наш друг вернулся. Но повода для радости не было.
Вечером этого дня мне пришлось позвонить родителям Арсения и сказать, что я не видел их сына. Я слышал их голоса, в них была надежда, что я им смогу помочь, но я разочаровал их. Мне было тяжело находиться в своей квартире, и я постоянно выходил на улицу глотнуть свежего воздуха. С Андреем мы мало общались, перекидываясь парой фраз, решили ограничить до минимума наше общение, чтобы не привлекать большого внимания. Я ждал, что будет дальше.
Мои ожидания оправдал телефонный звонок, спустя неделю как я вернулся из больницы, меня вызвали на допрос. Когда я услышал эти слова, меня всего затрясло, а ничего поделать было нельзя, я отправился в полицейский участок.
Я пришел за десять минут до назначенного времени, и гражданин в форме сопроводил меня в комнату, где я находился достаточно долго, пока в нее не зашла девушка очень приятной внешности. Ее уверенный и напористый голос вселил еще большую тревогу в мой рассудок, я боялся, чтобы могу расколоться и выложить все, что с нами произошло, еще я боялся, что Андрей может дать слабину, и тогда я понятия не имел, что с нами может быть.
Сделав пару вздохов, очень тихих и незаметных для сотрудницы полиции, я начал давать показания. Говорил все так, как есть. Начал с того, что мы с Арсением знакомы очень давно, проводим большое количество времени вместе – отрицать этот факт было глупостью, ведь все это прекрасно знали. Затем мы вплотную подошли ко дню исчезновения Арсения. Я в подробностях обо всем рассказал, буквально поминутно восстановив картину дня. Я признался, что последний раз видел своего друга около десяти часов тридцати минут, затем я и Андрей отправились играть в пейнтбол в лес. Даже слова о Ховринке не было, ведь в противном случае нас могли запросто раскусить – стоило лишь допросить охрану больницы. А Арсений решил не идти с нами, аргументируя свой отказ тем, что у него какие-то проблемы. Это слово оказалось словно привязкой, несколько раз следователь возвращался назад и пытался выяснить, что это были за проблемы. Но я отвечал, что не знаю, «мой друг меня не посвящал в эти вопросы». Ровно два часа я находился у следователя, это было действительно большим испытанием, мне казалось, что я справился со своими чувствами и рассказал в подробностях и маленьких деталях ту легенду, которую мы выдумали сразу же, как только выбрались из Ада. Выходя из кабинета следователя, я увидел в окнах одной из комнат Андрея, который так же, как и я, отвечал на вопросы. Он меня не заметил, а так и беседовал на тему исчезновения нашего общего друга. Эта унизительная процедура оправдания меня очень беспокоила.
Я стал бояться абсолютно всего: когда я находился в своей квартире, мне было страшно выходить на балкон, мне казалось, что за мной постоянно следят. Мне нельзя было даже сказать лишнего слова, сразу появлялись какие-то подозрения в моей нечестности, каждое свое слово, знак препинания я ставил и говорил, сотни раз при этом прокручивая в голове. Я даже дома не мог нормально разговаривать: стоило мне вспомнить Арсения – сразу появлялись недвусмысленные взгляды моих родителей, они просто отказывались верить в то, что я ничего не знаю. Мама постоянно утверждала и думала, что мой друг где-то сейчас в бегах, что он совершил какое-то преступление, а мы его просто вместе прикрываем, еще большую убедительность этой теории придал отъезд Максима. Да, Максим! Я даже не спросил, как он там.
Лишний раз набрать телефонный номер моих друзей стало для меня настоящим испытанием, ведь была вероятность того, что наши мобильные прослушиваются, хотя... я уже боялся всего на свете. Если бы только все эти люди могли понять, а главное принять все то, что мы им готовы рассказать...
Прошло ровно четыре недели с нашего похода в Ховринку. Начиналась сессия в университете, к которой я был не то что не готов – я даже практически не вспоминал о ней. Проходя мимо аудитории, той самой, где не так давно сидел мой друг, я заглядывал туда с глупой надеждой, что он там. Я был готов пожертвовать нашей дружбой ради того, чтобы он был здесь, с нами, пускай он бы всю жизнь ненавидел меня, а просто жил, жил в реальном мире. Хотя, где самая реальность, мне, наверное, понять было не дано – для каждого она своя. Оставшись один в аудитории, я решил набрать сотовый Смайла.
 – Да, Алекс, я тебя слушаю, – услышал я в трубке голос немного сонного Андрея.
 – Как ты, Смайл? Никаких новостей про тебя не было!
 – Да, как может быть? Все нормально, живой, может быть... как ты, Саша?
 – И не спрашивай!.. В университете, пытаюсь нормально жить, и у меня это не очень хорошо получается, все возвращаюсь обратно.
 – Дружище, я сегодня уезжаю, – обреченный и потерянный голос эхом прозвучал в моей голове.
 – Уезжаешь, куда?
 – Поеду домой, в Петербург, начну все с нуля. А что мне еще остается? Я сполна, мне кажется, ответил за все, пора строить новую, человеческую жизнь, в своем родном городе, ты не обижайся, понимаешь, мне просто надо уехать!
 – Все нормально, брат мой, удачи тебе, ты многое пережил, воспользуйся своим шансом!
 – Алекс, я думаю, нам не стоит видеться, каждая наша встреча может обернуться все новыми подозрениями.
 – Да, ты прав, дай знать, как приедешь в Питер.
 – Хорошо, договорились, прощай.
И радость, и чувство горечи наполняли меня в равной мере: я, безусловно, был рад за Андрея, что он пытается зажить новой жизнью, и это правильно, ведь глупо было бы не воспользоваться вторым шансом. Мы смогли пройти этот ад и теперь должны не осквернить наши чистые листы, чистые листы бумаги, в которые сами вписываем буквы, строим предложения, что-то вычеркиваем, что-то добавляем, а иногда и вырываем целые листы и выкидываем, позабыв о них, а потом вечерами, оставшись наедине с собой, плачем и вспоминаем снова.
У Максима все налаживалось, я это смог понять буквально из пятиминутного разговора, что состоялся вчера вечером. Он так же, как и Смайл, цеплялся за свой шанс и пересмотрел многие вещи, он стал опираться на те принципы, на которые раньше плевал. Он четко и ясно, как и все мы, что побывали в стенах Ховринки, осознал наказание, что ждет каждого за его деяния. Ведь, приходя в магазин и делая покупки, мы расплачиваемся деньгами – расплачиваясь за совершенные поступки, мы не сможем воспользоваться своей кредиткой, мы сами станем той самой разменной монетой.
Через какое-то время пресс со стороны правоохранительных органов стал еще жестче, мне приходилось каждый раз отвечать на одни и те же вопросы, я врал снова и снова. Тогда мне казалось, что еще совсем немного, буквально один вопрос, и я все расскажу, все, что было, ничего при этом не утаю, не скрою. И пускай все думают, что хотят, за последствия я не отвечаю. Но каждый раз этого «совсем немного» не хватало. Месяц тому назад нас было четверо, сейчас я остался совсем один посреди московской бесконечной толпы. Я больше ни с кем и не общался, почему-то думал, что ничего не изменится, мы всегда будем вместе, либо втроем или вдвоем, но чтобы так, одному – подумать бы не мог.
Я жил и радовался маленьким успехам моих друзей, каждый день мы пытались общаться, делали это по чужим телефонным номерам, зарегистрированным на совершенно не знакомых нам людей. В интернете также старались общаться через чужие страницы, везде и во всем был страх, мы боялись совершить ошибку, замарать нашу чистую страничку, к каждому нашему действию мы стали подходить чересчур осторожно.
Попытки найти нашего товарища оказывались тщетными, с каждым днем надежда его родителей таяла, как лед на весеннем солнце. Я выходил на балкон и тут же заходил обратно, не выдерживая вида этого здания – оно как будто вросло в меня, став частью моего собственного я: куда бы я ни шел, что бы я ни делал, мысль о Ховринке не покидала меня.
Спустя два месяца после случившегося со мной практически все перестали разговаривать, даже мама, каждый диалог с ней заканчивался одинаково, скандалом. В каждом моем слове она пыталась найти загвоздку, хотела спровоцировать меня на откровения, она точно была уверена, что я что-то скрываю. Родители Арсения также звонили практически через день и очень жестко со мной общались. Этот груз давил на меня все больше и больше, людей, которым я мог высказаться, больше не осталось.
Скучным субботним вечером, устав сидеть совершенно один, я вышел в свой двор, посмотрев по сторонам, я пошел в сторону Ховринки, абсолютно беспричинно. Не дойдя буквально сотни метров, я остановился и стал смотреть на здание, в эту самую минуту я почувствовал, что скучаю по этому месту, да, именно так. Моя пропащая душа жаждала снова оказаться в его стенах, помочь людям, что окажутся там, снова пройтись по его коридорам, дойти до тоннеля и, возможно, даже оказаться по ту сторону зеркала. У меня никак не получалось выстроить новую жизнь, я только что вспомнил об Анастасии, ведь я обещал самому себе сразу, как выберусь из больницы, отправиться на ее поиски. Но пока я для этого ничего не сделал. Я кружил пару часов, а потом не спеша отправился гулять по улице. Вскоре настала кромешная тьма, и только образы моих товарищей, их смех и говор открыли мне глаза. Я увидел рассвет – удивительно, я заснул на улице, в парке, на том самом месте, где был еще не так давно счастлив, сидя со своими друзьями. Я быстро привел себя в порядок и сильно волновался за то, что меня мог увидеть в таком виде кто-то из знакомых, репутация и честь все еще были значимы для меня.
Практически вприпрыжку я помчался в сторону дома, сегодня мне еще нужно было успеть на очень важный экзамен, ведь в мечтах я все-таки полагал, что заполучу столь долгожданный диплом выпускника университета.
Я не смог пройти мимо знакомого мне подъезда, ведь там увидел Кристину – она упаковывала чемоданы в машину. Я недолго думал, хотя последний разговор отталкивал меня от нее, но старых впечатлений хватило, чтобы сделать первый шаг.
 – Ты уезжаешь? – стоя у нее за спиной, тихо произнес я.
Она резко обернулась и пару секунд ничего не говорила.
 – Да, Саша, я решила уехать! – уверенно ответила девушка.
 – А куда?
 – Какая тебе разница, это мое дело!
 – Кристина, с тобой можно поговорить?
 – Алекс, отстань наконец-то от меня, уйди уже...
 – Стоп, тише, тише, ты сейчас весь подъезд разбудишь, не волнуйся так, мы не о нас будем говорить, знаешь, мне просто сейчас очень тяжело и совершенно не с кем поговорить.
Она снова замолчала на какое-то время, при этом загружая свои вещи в машину, судя по их количеству, она собиралась уехать надолго.
 – Я слышала про Арсения, мне очень жаль, вы были хорошими друзьями, – сказала Кристина, не поднимая глаз и совершенно не глядя в мою сторону.
 – Да, спасибо, но все обойдется, он вернется, я знаю это.
На это девушка посмотрела на меня широко открытыми глазами, удивляясь моим словам.
 – О чем ты хотел со мной поговорить?
Я уже практически отчаялся и не думал, что она согласится со мной вести беседу.
 – Я хотел рассказать, что со мной произошло за последнее время, и об Арсении тоже хотел рассказать...
 – Тогда начинай, у меня очень мало времени.
 – Кристина, я прошу тебя, давай только не здесь, давай пройдемся!
Она долго думала, а затем пошла в мою сторону. Мы прогуливались по аллее, очень знакомой и родной нам. Кристина так изменилась за это время: от улыбчивой девочки практически не осталось и следа, вместо нее была уже уверенная в своих силах девушка, с прямой осанкой и с мыслью в глазах.
 – Кристина, тут такая ситуация, пойми, я сейчас один, вообще один, ты, может, в курсе: Максим и Андрей уехали, и с родителями у меня сейчас не очень хорошие отношения.
 – Ты никогда не жаловался на отсутствие друзей и внимания, в этом плане все было хорошо, может, стоит задуматься, почему ты остался совсем один?
Вместо какой-то помощи она еще больше толкала меня в это болото, в котором я был практически по уши, оно затягивало меня, и даже удачи моих товарищей, которые меня, безусловно, радовали, топили меня еще больше.
 – Да, я виноват, многое делал неправильно.
 – Главное, что ты это понимаешь, – улыбчиво сказала Кристина, по-прежнему смотря исключительно вперед и сложив руки на груди.
 – Да еще эта ситуация с Арсеней, мне не кому абсолютно рассказать о ней, никто не поймет ведь.
 – Ты знаешь, где он сейчас? – впервые посмотрев в мои глаза, спросила Кристина.
 – Да, я знаю...
 – Так в чем проблема, расскажи родителям, ты почему молчишь?
 – Его все равно не найдут... прости, я даже тебе не могу рассказать...
 – И зачем было вообще тогда беспокоить меня? – Кристина быстрыми шагами направилась в сторону своей машины.
 – Кристина, мне сейчас просто нужна поддержка, пойми меня, я просто сейчас никакой, у меня нет сил, я не могу держать все в себе, я хоть кому-то должен рассказать.
Девушка, услышав эти слова, остановилась и повернулась в мою сторону.
 – Саша, умоляю тебя, исчезни из моей жизни раз и навсегда, ради всего святого, что есть для тебя.
Я просто отказывался верить этому и слышать эти слова.
Прибыв на место, она судорожно стала запихивать оставшиеся вещи в машину.
Тогда я схватил ее за руку и прижал к машине, глядя в ее лицо.
 – Скажи, почему? Просто скажи, почему ты так себя ведешь? Когда мы были просто друзьями, ты была совсем другой! Если у тебя есть обида на меня, скажи о ней, давай раз и навсегда решим этот вопрос и будем общаться, как и прежде. Останься, я прошу тебя, останься, мне нужна твоя помощь, я тебя умоляю, помоги мне, помоги, помоги, я тысячу раз готов говорить это слово, я нуждаюсь в тебе!
Левой рукой она сумела высвободиться и что есть сил ударить меня по лицу. Я дотронулся до щеки, она очень болела, и чувство жжения с каждым мгновением только усиливалось.
 – Я уезжаю в другой город, ты меня понял, Саша, у меня другая жизнь, я не могу тебе помочь, это твои проблемы!
 – Хоть на несколько дней останься! – тогда я потерял всякий контроль над собой, такого не было даже в Ховринке, когда, находясь в седьмом кругу, мое тело плавилось от жары.
 – Нет, я больше не вернусь сюда, все, Алекс, прощай навсегда!
 – Почему, Кристина, почему, скажи, почему?
Она отказывалась отвечать и уселась в свою машину. На мои крики уже стали выглядывать удивленные соседи, недоумевая, кто это мог так громко выяснять отношения. А на моих глазах была пелена злости, Кристина была последней и той единственной, кому я мог все рассказать, но и та сейчас уезжала от меня. Я смотрел, как она исчезает из моей жизни, и тогда нашел кусочек кирпича, что лежал рядом, и в сердцах со всей силы запустил в ее уезжающую машину. Удар пришелся прямо в цель и разбил правую заднюю фару. Но она даже не обернулась и вскоре скрылась из моего взора. Я был просто взбешен. Я медленно опустился на колени и, закрыв лицо руками, стал плакать. Плакать от обиды, что наполнила меня всего, от своей беспомощности – я ведь так хотел все исправить, но как это было сделать, если все так усложнилось, не осталось ни единого человека рядом со мной – только я один и этот чужой мир. Меня стали сторониться и считать за ненормального, там, в больнице, я хоть видел, что все люди в одинаковом положении. А в этом мире я был один такой, у всех была нормальная жизнь, а мне никто не хотел помогать. Все были так жестоки ко мне. Подняв голову, я еще раз спросил: «Почему?»
И, не получив ответа, снова начал кататься по грязному асфальту, погрязший в грязи, грязи обмана, лжи, полного безразличия. Куда-то пропала моя воля, мои силы таяли на глазах, сейчас я был тем, кем был для себя всю жизнь. Я сказал все, что думал. Лежа на земле, я проговаривал все, что наболело.
 – Молодой человек, вам плохо? – послышался рядом со мной знакомый голос.
На время я перестал кричать и немного успокоился. Находясь на четвереньках и даже не поднимая своего взора, я шепотом ответил.
 – Да, все нормально, не переживайте.
 – Точно хорошо, вам нужна помощь?
 – Я же сказал, что все нормально, – раздраженно ответил я и посмотрел на нее... Как только я ее увидел, сразу замер и даже не выговорил последние буквы в своем слове. Это была она, это была та самая девушка, которую я видел в больнице, которая мучилась от боли и задыхалась без воздуха. На ее руках был ребенок, такой же милый, как и она сама. Увидев меня, она улыбнулась. Я закрыл глаза, представив ее там, – она так же улыбалась мне. «Боже мой, – подумал я, – у нее все получилось, она смогла выбраться оттуда».
 – Я вас знаю, – сказал я ей. Она улыбнулась и ответила, что возможно. Я обратил внимание на ребенка – на шее младенца был мой крестик, он ярко сверкал, и этот блеск отразился и в моих глазах, я был на грани, чтобы опять не упасть на колени и не расплакаться.
 – Удачи вам, – сказала она мне и пошла дальше.
 – Храни вас господь, – ответил я ей, и она, снова обернувшись, улыбнулась мне, озарив мое почти умершее сердце.
Толпа зевак к этому времени уже с увлечением наблюдала за моей театральной постановкой, а мне было абсолютно безразлично. В толпе я видел лица знакомых мне людей, они покачивали головами и о чем-то шептались, а я улыбнулся, когда наши взгляды пересеклись. Ведь минуту назад я, казалось, потерял всякую надежду на светлое будущее, а полминуты назад эта надежда вернулась в облике прекрасной девушки и замечательного малыша. Мне не оставалось другого выбора, как побежать с этого места изо всех сил. Я бежал, и мои волосы развевались на ветру. Я обгонял прохожих и не замечал препятствий на своем пути, я бежал со скоростью этих двух лет, что жил после случившегося.
В это мгновение у меня пропал страх, постоянный страх «а что если»? Сейчас я просто мчался навстречу своей мечте, никто меня не мог остановить. Я бежал и улыбался, вспоминая свои самые светлые моменты, я даже успевал строить планы, не было больше «а что если»! Были я и моя мечта, мы должны были встретиться.
Добежав до ближайшей станции метро, я, немного поразмыслив, сел в поезд и отправился в путь. Затем пересел на такси. Два часа дороги мне показались вечностью. Волны эмоций накатывали на меня, позитивных и не очень, словно черное и белое поля, и я между ними. Стоило мне только задуматься о хорошем, как подкрадывалось это самое черное, и мне было страшно думать о хорошем. Я смотрел в окно и видел лишь бесконечные деревья, которые чередовались окошками из полей, и так всю дорогу. И лишь в одно мгновение среди деревьев мне что-то показалось, едва уловимое и нечеткое, но вторично посмотрев, я больше не сомневался в том, что вижу: я увидел Арсения, блуждающего в лесу. В ту же минуту я попросил водителя остановить машину. Недоумевая и ворча под нос, он нажал на тормоза, да так сильно, что я ударился всем телом об переднее кресло машины, но, быстро придя в себя, вылетел пулей из автомобиля. Я бежал именно туда, где видел Арсения, в эту секунду там никого не было, но я точно помнил место и устремился совершенно в правильном направлении. Затем остановился на месте, пытаясь уловить возможные звуки, но ничего не услышал, кроме раздосадованного крика таксиста, который мчался за мной, ведь я ему не заплатил.
 – Да возьмите ваши деньги, вы что, думаете, я пытаюсь от вас убежать? – крикнул я с особой яростью на таксиста. Он немного смутился, без всяких слов взял деньги, смотря мне в глаза, и медленно пошел в сторону машины. А я, не теряя больше времени, побежал вперед.
Сквозь непроходимые дебри колючего кустарника, обжигая ноги об крапиву, я пробирался в глубь леса. В голове все еще был тот самый образ, за которым следовало мое сознание. И вот, оказавшись на том самом месте, я остановился, я был на опушке леса, а кругом – глухой лес. Стоя на месте, я крутил головой из стороны в сторону, реагируя на различного рода звуки, это были кваканье лягушек, трель птиц, все что угодно. «Где же ты, неужели это просто фантазия?» – недоумевал я. Либо это было попросту мое желание увидеть своего друга. Я не успел хорошенько обдумать ситуацию, как опять по правую сторону от меня мелькнула спина мужчины – мне показалось, что это Арсений: та же футболка и брюки, что и в больнице.
 – Арсений, стой! – кричал я вслед уходящему другу. Он не останавливался, а все шел вперед.
Тогда я тоже устремился в его сторону, я бежал, ведь теперь не хотел оборвать ту видимую нить, что соединяла нас. Буквально в три шага я настиг его и схватил за руку.
Это прикосновение молнией пробежало по моему телу, как будто оно было ледяным. Холод охватил всего меня, и даже палящее солнце было бессильно – я дрожал на жаре. Он медленно обернулся в мою сторону, и я увидел, что это был вовсе не Арсений, а тот самый мужчина из больницы, путник, соединяющий два мира. Я был крайне удивлен увидеть его здесь и застыл в недоумении. Мужчина безмолвствовал, глядя мне прямо в глаза. А потом стал вплотную приближаться ко мне, медленно и верно. Я стал сторониться его и делать маленькие шаги назад, успевая резкими движениями головы смотреть себе под ноги, ведь везде были сухие деревья, об которые легко можно было споткнуться и оказаться на земле.
 – Что вам нужно? – спросил я мужчину. Он ничего не отвечал, просто шел на меня, его лицо не менялось, как и тогда, оно было каменным и выражало только холодность и уверенность в своих силах, он словно был запрограммированным роботом.
Мне надоело это, и я побежал от него. Ветки били меня по лицу, но я и не думал останавливаться, а просто мчался на всех парах, не оглядываясь назад, не смотря, что там. Сердце работало на пределе, спустя минут пять я начал дышать ртом, темп бега немного снизился, началось легкое покалывание в правой стороне груди, но я не думал останавливаться. Этого запала хватило еще на пару минут, а потом я все-таки сделал движение головой и, убедившись, что мужчина остался позади, остановился. Усевшись на пенек, я стал громко дышать и приходить в себя, как рука, та самая, холодная, коснулась моего плеча. Я побежал еще быстрее и еще отчаяннее, но в этот раз мой забег был резко остановлен, ведь мужчина перекрыл дорогу, встав на моем пути.
Ногами мне удалось нащупать какой-то предмет, что валялся на земле, не опуская глаз, я взял его в руки и, стиснув зубы, бросился на него... Тот час же я оказался среди стен огня и лавы, стекающей с черных гор. Темное царство опять поглотило меня, в доли секунды моя одежда расплавилась на мне и сначала превратилась в куски материи, а затем и вовсе развеялась на ветру. Я стоял и кричал, не веря в случившееся.
 – Я же выбрался, я же выбрался отсюда! – кричал я небу, которое я мог достать рукой.
 – Тише, тебя никто здесь не услышит, – послышалось где-то рядом.
Придя в себя, я увидел Арсения, я не мог нарадоваться этой встрече, пускай даже здесь, при таких обстоятельствах. Он был весь истерзан, на нем словно не было кожи – вместо этого бугорки причудливой формы, обугленные куски плоти. А из его вен сочилась кровь, капавшая на землю, при каждом попадании крови на землю был слышан звук шипения. Но он был рад меня видеть. Улыбаясь мне – даже здесь он не разучился делать это – он долго смотрел на меня, словно я мог внезапно исчезнуть. В эту секунду он казался таким счастливым. Я хотел обрушиться на него с кучей вопросов, ведь за это время, что мы были по разные стороны, много всего случилось, но у меня пересохло в горле. А он словно и ничего не хотел сказать, а просто стоял на месте. И все же первым я дождался слов именно от него.
 – Ты на правильном пути, брат мой, не бойся, не дай страху одолеть себя, ты же сильный!
Я не понимал этих слов.
 – Какой же это правильный путь, ведь я здесь! – недоумевал я.
 – Сейчас ты все правильно делаешь, – говорил мой товарищ, словно игнорируя мой вопрос. Я очень скучаю по тебе, – добавил Арсений ко всему сказанному.
 – Прости меня, прости за то, что не вернулся за тобой.
Лицо Арсения стало чуть более серьезным.
 – Ты должен найти ее, не дай своим стараниям пропасть даром.
 – Где мне ее искать, она здесь?
 – Не дай пропасть зря всем своим мукам, иди дальше, ты слышишь меня, ты слышишь меня? – все твердил Арсений...
 – Вы слышите, вы слышите меня? – теребил меня за плечо таксист.
Я резко открыл глаза, глядя с удивлением на водителя, сердце сильно стучало, и я был очень напуган.
 – Да вы не пугайтесь так, молодой человек, вы просто заснули, ну это хорошо, здоровый сон еще никому не мешал.
 – Я долго проспал? – с оторопевшим взором тихим голосом спросил я у водителя.
 – Практически всю дорогу, что мы ехали. А вам точно сюда? Тут ведь чистое поле.
 – Да, мне сюда, дальше я сам, спасибо большое.
Расплатившись с таксистом, я отправился вперед. Шел по дороге, накатанной не одной машиной – в дождливую погоду здесь совершенно невозможно проехать, надо ехать по траве, а то машина будет сильно юзить. С правой стороны от меня был лес, от которого тянуло прохладой, и жаркая погода практически не ощущалась. Приятно было так вот пройтись, душой отдохнуть от шумного города. «Как же давно я этого не делал», – подумал я. А с левой стороны было чистое поле, не вспаханное, а заросшее сорняком, два года тому назад здесь было поле из подсолнечника. Многое поменялось. Была опасность, что я забуду это место, однако сомнения развеялись с первым же шагом по этой земле, я точно все помнил: каждый кустик, каждый метр этой дороги.
Всякий мой шаг вперед давался очень тяжело, сердце начинало стучать и выпрыгивать из груди, я гнал все эти мысли прочь и шел с высоко поднятой головой, очень быстро. Я был уже рад тому, что я здесь, мне удалось наконец-то преодолеть самого себя.
И вот моему взору уже предстал знакомый участок дороги, я сначала прибавил свой шаг, затем ходьба перешла в легкий бег, а вскоре я уже мчался на самой высокой скорости, не сдерживая себя. И вот через полминуты я был на месте.
Тем вечером, два года назад, я решил навестить своего старого товарища, пробыл я у него почти целый день. Посмотрев впервые за день на часы, я заметил, что стрелка показывала глубокую ночь. Сначала я планировал остаться в семье гостеприимных людей и поехать в Москву лишь утром, но затем решил не слишком злоупотреблять доброжелательностью и сел за руль. Нашу встречу мы хорошо отметили, мой разум был замутнен хмелем, но, садясь в машину, я четко осознавал, что делаю, и мог контролировать ход автомобиля без проблем, ведь в противном случае я бы не стал рисковать. Стоило мне выехать из деревни, как начался сильный ливень, дорога на глазах превращалась в кашу, подобие болота, и я прибавил газа. Я совершенно не хотел оставаться здесь на ночь и ждать, когда меня соизволят вытащить из этой трясины. Я смотрел прямо на дорогу, как в одно мгновение со стороны леса выбежала девушка, она тоже поначалу не заметила меня, хотя фары автомобиля светили очень ярко, она увидела меня, лишь когда была на середине дороги, и – скорее всего, от испуга – замерла на одном месте. Я через три секунды ударил по тормозам, возможно, этой реакции и хватило бы, если дорога была бы сухой, но не в этом случае – машина по инерции еще пару метров прокатилась вперед и сбила девушку. Этот удар и есть боль моего сердца, которая разбила его на несколько частей, от этого удара девушка отлетела в правую сторону и осталась лежать на поле. На какое-то время я остановился и смотрел в зеркало, все ждал, пока она поднимется, я не отрывал глаз, а все смотрел, но ничего – она так и лежала, не подавая абсолютно никаких признаков жизни. Я открыл дверь машины и хотел побежать в сторону несчастной, но тут же захлопнул ее и вновь уставился в зеркало заднего вида. Я себя утешал тем, что она лежит не на дороге и машины ей не страшны, я полагал, что это болевой шок и она скоро очнется. Я продолжал так рассуждать, когда уже мчался с этого места на всех парах. Алкоголь выветрился в одну секунду, я этого даже не заметил. Выехав на асфальт, я снова остановился, вышел из машины, дождь лил как из ведра. Моя душа разрывалась на две части, я все кружил возле машины, думая, что делать дальше. В итоге моя нерешительность и трусость перевесили все остальное, и я поехал домой. Она осталась лежать на сырой земле, под проливным дождем, среди леса и степей. Боже, я не могу найти для себя никакого оправдания, сейчас для меня не существовало никакого оправдания, я ненавидел себя, все эти два года после этой трагедии были для меня сущим наказанием, адом, я просыпался и засыпал с одной единственной мыслью в голове. Ничто и никто не могло ее прогнать!
Сейчас уже абсолютно ничего не говорит о том, что здесь было несколько лет тому назад. Это место такое же, как и все здесь, оно ничем не примечательно. Трава и раскатанная узкая дорожка, только сверчки щебечут на своем языке, и солнце палит.
 – И куда же дальше? – спросил я у безлюдной дороги, за время моего пребывания здесь не проехала ни одна машина, я не увидел ни единого человека.
Как будто это место было забыто людьми, казалось, что с того времени здесь никого и не появлялось.
Я отправился вперед, следуя по узкой тропинке (сейчас ее и дорогой-то было тяжело назвать). Глазами я все время пытался что-то найти, зацепить взглядом какую-то частичку, вещь, получить долгожданную приятную весточку, но я ничего не видел. Поэтому на какое-то время тревога и уныние стали моими сестрами, поселившись в моем сердце.
Прошло не меньше двадцати минут, прежде чем моему взору предстала деревушка, она находилась в небольшой низине, и мне отчетливо были видны масштабы этого поселения. Они не были впечатляющими, на первый взгляд там было домов сто пятьдесят, возможно, чуть больше, расположенных очень стройно в четыре ряда и следовавших параллельно друг другу. А с правой стороны от деревушки была речка, она была достаточно широкой и стала отличным дополнением к уже практически нарисованной картине.
«Я бы хотел здесь жить», – подумалось мне, ведь шум и хлопоты изрядно мне надоели. Хотя я и прожил всю свою жизнь в большом городе, но приходил к мысли, что это место не очень мне подходит. Неразрывная связь с природой и такой вот вид из окна манили меня, и я мечтал, что когда-нибудь, подходя к своему окну, я буду видеть зеленый луг, а не то, что вижу сейчас каждый день.
Постояв на холме пару минут, я направился в сторону деревни, полагая, что там я смогу узнать что-либо о случившемся здесь два года тому назад.
Местные наверняка были осведомлены обо всем, что здесь происходит, они ведь живут только этим.
Меня встретила лишь толпа бродячих собак, они окружили меня и начали злобно лаять. Я старался не показывать признаков страха, а так и шел прямо, не сворачивая с выбранного курса. Лай собак абсолютно не привлек людей, те немногие, которых я смог уловить взглядом, так и продолжали заниматься своими делами. По улицам я шел один, лишь изредка то из одного, то из другого окна выглядывали лица и удивленно смотрели на меня, как на чужака. Мне не к кому было даже подойти. Свернув на другую улицу, я не почувствовал никакой разницы: одноэтажные деревянные дома чередовались с более качественными постройками из кирпича, а где-то постройки, казалось, стоят уже не один век. Там, вдалеке, мне сразу приглянулся дом, он был одноэтажный с двумя окнами, смотревшими прямо в мою сторону, этот дом привлек мое внимание вследствие того, что находился между улицами, не по порядку и явно портил стройность рядов. А затем, когда я уже практически подошел к нему вплотную, меня будто ослепил его свет, и я стал судорожно вспоминать, где я его видел. В своих воспоминаниях я уходил в глубокое прошлое, все прокручивая в голове этот образ: сначала мне показалось, что на него похож наш старый дом, где я провел свое детство, потом вдруг нашел сходство с летним домиком Смайла в Питере, там мы любили отдыхать на каникулах. Но все было не то, это было сходство в каких-то деталях, а мне тут каждая дощечка была знакома, эта дорога, ведущая к дому, крыша, одиноко стоящее дерево яблони, такой знакомый забор, и приоткрытая калитка, и окно, куда я стучался – так недавно это было – и спустя минуту дверь открылась, да, я уже здесь был, был, находясь в Ховринке, погрузившись в параллельный мир, глотнув такой вкусный глоток воды.
И вот я опять стою на пороге этого дома, к которому меня притянуло, едва я увидел эту деревню. Что было за его дверью? Осталось ждать недолго, и я робко постучался, отойдя чуть в сторону. В эти секунды ожидания я погрузился в особый мир, это был мир фантазий, где я представлял себе всевозможные картины.
Затем мне послышались приближающиеся шаги, через минуту дверь открылась, и на пороге показалась уже знакомая женщина пожилого возраста, напоившая меня водой. Но она, видимо, меня не помнила, ведь сделала удивленное лицо, увидев меня, стоящего в луже и побелевшего от страха.
 – Я могу вам помочь? – спустя минуту ожидания спросила женщина.
«Что же ей ответить? Как мне спросить?» – подумал я. Я боялся, что меня могут не так понять.
 – Кто там, бабушка? – послышался звучный женский голос, опять показавшийся мне знакомым.
 – Какой-то парень, – ответила своей внучке женщина.
Видимо, ради любопытства девушка решила посмотреть на меня и немного выглянула из-за спины бабушки, этого мне вполне хватило, чтобы разглядеть ее.
Я сразу же обратил внимание на ее волосы, которые были очень густыми и длинными, почти до самого пояса, приятного каштанового цвета и имели волнообразную форму. Ее карие глаза заставили забиться мое сердце и участиться дыхание, а ее ослепительная и немного наивная улыбка заставила и меня улыбнуться.
 – Настя... – сказал я ей.
На что ее бабушка теперь с удивлением посмотрела на нее.
 – Так вот вы к кому пришли, ну хорошо, оставлю вас наедине.
Передо мной была мечта, это и был смысл моей жизни, которая шла под откос. Я так долго представлял себе нашу встречу, думал, какой она будет, что я ей буду говорить, но больше всего я боялся, что ее и вовсе не будет. Пару раз я был на самом дне, висел на волоске, в те секунды я был без веры, без надежды, и лишь невидимый мне огонек заставлял подниматься меня с колен и, стиснув зубы, жить дальше, идти по своим черным пятнам и смотреть, как люди живут счастливой жизнью, причиняя моему сердцу невыносимую боль.
Выйдя из больницы, я, полный растерянности и угнетения, снова чуть не угодил в тупик, и лишь луч света, выведший из темного царства, осветил мне дорогу, и вот я стою здесь.
Был огромный страх, что это не реальность, что это только мое воображение, а на самом деле меня сейчас здесь нет, я во сне, а может, я еще в больнице, может, я до сих пор не выбрался. А может, реальность другая, и в ней ее нет, этой милой девушки, стоящей и смотрящей в мои глаза, а она как раз там, в той самой больнице.
 – А я тебя знаю, – вдруг сказала девушка, сделав пару маленьких шагов в мою сторону.
Я замер и опустил голову, мое тело начало трясти от страха, от того позора, от стыда, я был весь красный.
 – Я видела тебя во сне, мы с тобой разговаривали, а потом ты обнял меня, и я проснулась, через неделю меня выписали из больницы. Пока я там лежала, много снов видела.
 – Из какой больницы? – сразу же я задался вопросом, в ту секунду я окончательно потерялся в пространстве и во времени.
 – Из городской клинической, номера не помню.
«Господи, – думал я, – неужели так бывает, она все-таки жива, если мои глаза не обманывают меня!»
 – А кто ты, молодой человек? – спросила она меня. – Откуда ты знаешь мое имя?
 – Я тебя тоже видел во сне, если это был сон... Там я и узнал, как тебя зовут, а меня зовут Саша.
 – А так бывает, что мы познакомились во сне?
 – Наверное, бывает, – ответил я ей. – Настя, мне нужно тебе кое о чем рассказать.
 – Хорошо, говори. Давай зайдем в дом! – девушка приоткрыла дверь.
 – Если ты не против, давай поговорим здесь, на улице.
 – Ну давай, сейчас я только скажу бабушке.
В то время, пока девушка находилась в доме, я все думал, как буду рассказывать ей обо всем случившемся, с чего начну.
Она выбежала уже через три минуты, успев при этом переодеться.
Настя предложила мне пойти к речке, и я согласился, всю дорогу она о чем-то говорила, рассказывала, как ей здесь хорошо, а потом я увидел большой шрам на ее ноге, и у меня перехватило дыхание.
Я рукой дотронулся до ее ручки и перебил ее вдохновенный разговор.
 – Настя, это был я, это был именно я, той ночью, когда ты попала под колеса машины, ты слышишь меня, этим водителем был я!
Мне судорожно удавалось говорить отдельные фразы, слова, вырывая их из своего сердца, я готов был провалиться сквозь землю и оказаться опять там, лишь бы не видеть этих глаз, ни в чем не виноватых и таких чудесных. Я хотел тот час же убежать от нее и большее ее не видеть, ведь я не имел права даже подходить к ней.
Она как смотрела на меня, так и продолжала смотреть, ничего в ее выражении лица не изменилось.
 – Я знала, что ты придешь, и, увидев тебя минутами ранее, я догадалась, кто ты, даже не видав никогда наяву твоего лица, – сказала девушка, скромно глядя на меня.
 – Настя, я не могу просить прощения, я теперь знаю, что ты жива, я сейчас уйду, и ты меня больше не увидишь. Я даже не догадываюсь, каково это – смотреть в мое лицо... И пускай это не покажется каким-то издевательством, я хочу тебе помочь хоть чем-то, любая просьба, но на расстоянии...
 – Все, Саша, довольно.
Она замолчала и смотрела на реку, которая переливалась синими красками, иногда на волнах образовывались белые пятна, и сразу же их поглощала следующая волна. Я стоял рядом с ней, и ничего не говорил, и даже не смотрел на нее, мой взор был обращен на два года назад, тогда нужно было поступать иначе – с каждым прожитым днем я убеждался в этом все больше и больше.
 – Как рассказали потом моя бабушка и мои подруги, лишь на следующее утро меня нашли лежащей в густой траве и в луже, луже воды и крови, я была без сознания. Тем поздним вечером я возвращалась из соседнего поселка, машина сломалась, а тут было небольшое расстояние, и я думала, чтобы быстренько доберусь до дома. На полпути начался сильный ливень, а у меня даже зонтика не было при себе.
Она рассказывала и смотрела на меня, при этом в ее взгляде я не почувствовал никакого зла или ярости, а напротив, она улыбалась и так легко об этом говорила, словно рассказывала про свою прогулку в парке.
 – Я вся успела промокнуть, а потом я увидела молнии, это было очень захватывающе – как будто это было только вчера – и тут в моей голове промелькнула мысль, что опасно находиться под деревьями во время молнии. И вот при еще одном раскате грома и яркой вспышке на небе я побежала в сторону поля, я не заметила тебя, увидев лишь тогда, когда два приближающихся стремительно огонька полностью меня ослепили.
А дальше был свет, очень яркий и белый, затем была встреча с моими родителями, я по ним так соскучилась.
 – А где они, твои родители?
Девушка на секунду погрустнела.
 – Их не стало, когда мне было всего девять лет. Я даже забыла, как они выглядят... Мои родители были так рады меня видеть, но затем я исчезла. Я находилась на каком-то мосту, который постоянно раскачивался в разные стороны, затем я увидела под ногами землю, стремительно исчезающую, позади и впереди меня было два берега, я так и не решила самостоятельно, куда мне идти, пока на одном берегу, горящем и переливающимся пламенем, не увидела тебя. Ты так громко кричал, но я не слышала твоих слов, лишь увидела твои глаза, они показались такими знакомыми. Одно твое прикосновение, и я открыла свои глаза, в этом мире, мире живых людей, на глазах у меня были слезы то ли счастья, то ли боли. Знаешь, а я ведь и не хотела возвращаться в эту жизнь, увидев своих родителей, а потом увидела тебя там – ты даже не испугался этого пламени и прямо с головой бросился туда. Но раз я здесь сейчас, значит, так нужно. Саша, я не знаю, как поступила бы, окажись на твоем месте, поэтому я не могу осуждать тебя, я просто молю Господа, чтобы такое никогда не случилось со мной.
Было тяжело вставить хоть слово в ее вдохновенную речь.
 – Настя, спасибо тебе, что сохранила мою жизнь, стала частью ее, я не могу тебе сейчас ничего толкового сказать, прости.
Наши взгляды встретились среди бескрайних лугов и чистейшего неба, и лишь сумеречный свет падал на нас, отражаясь в реке. Я смотрел в ее глаза, и с каждой минутой, что смотрел в них, влюблялся все больше и больше, а потом поцеловал ее.
Испугавшись своего поступка, я чуть отстранился назад и судорожно начеркал свой номер телефона, а потом отправился прочь в полумраке.
Сначала я шел быстрыми шагами, а затем и вовсе побежал, только увеличивая свой темп, бежал, не веря в то, что все получилось. Такое чувство – оно было для меня новым – чувство опустошения, и тяжело было осознать, что все позади, все эти минуты и годы ожидания остались далеко позади. Можно зажить новой жизнью, полной радости и счастливых моментов, жизнью, которую я сам писал своей рукой.
Пока мы живем, пока полной грудью дышим этим воздухом, все в наших руках, все можно исправить, независимо от того, молодой ты парень или пожилой мужчина. Страх заключается в другом: а не повторим ли мы снова наши ошибки, извлечем ли мы уроки, ведь второго шанса может и не быть.
Я даже не заметил, как оказался на дикой дороге, которая была окружена лесом и полями, лишь раскаты грома и молнии были моими спутниками, наблюдавшими за мной.
Я остановился и присел на землю. Большего всего я был счастлив за судьбу этой молодой девушки, у которой все было впереди. Я не поставил крест на ее мечтах и был уверен, что у нее все получится. Она обретет снова веру в себя, и лишь смех и искры счастья будут ее друзьями, и я молил Господа, чтобы все эти страдания, что она пережила, станут последними негативными моментами в ее жизни. Как бы я хотел стать частичкой ее жизни, но я понимал, что это почти невозможно...
Крупные капли дождя стали падать с небес. Небо вдруг расплакалось и выпустило свои эмоции наружу. Поднялся очень сильный ветер, и деревья стали раскачиваться на ветру, я слышал этот скрип, и музыка леса наполнила меня всего.
Я стал подниматься и пошел вперед, уже проваливаясь основательно в грязь, дорога в секунды размякла, превратившись в кашу, идти было очень тяжело, каждый шаг давался с очень большими усилиями. Но я никуда не спешил, даже когда промок основательно, мне не хотелось прятаться – видимо, это чувство, чувство голода от холодного дождя меня больше никогда не покинет. Шел, не зная куда, и от этих мыслей шаги становились короче, ведь я постоянно прокручивал в голове следующий шаг, все сильнее тем самым увязая в земле. Ведь там, дома, меня ждали или нет? А может, дом теперь тот, в чье окно я постучался, моя мечта?.. А в моем родном доме я стал изгоем. Я был точно привидением, тенью, которую никто не замечал.
Было больно, но значит, я это заслужил. Но я не зря вышел из больницы, вознаграждением мне были эти глаза, эти чудные брови, на которые я мог любоваться несколькими минутами ранее. Я улыбнулся и был рад своей единственной, по-настоящему ценной победе в жизни.
Видимо, мотивов больше не осталось, ведь я уже несколько минут стоял на месте, не желая идти вперед и возвращаться домой, я хотел вернуться назад, как я мечтал быть рядом с ней, но не мог это сделать, ведь своим близким я причинял только боль и страдание. Я бы хотел оказаться вместе с Арсением, теперь я всячески желал оказаться снова там, и вдалеке мне показались два огонька.
Они были словно маяки среди ночи и стремительно летели в мою сторону. Долгое время я не мог понять, что это, а просто смотрел, не отрывая своих глаз. А поняв, что ничего необычного в этих огнях нет – это просто была машина – я вышел на середину дороги и стал ждать, ждать, что будет дальше. Я надеялся, что водитель до последнего меня не заметит и не успеет вовремя затормозить. Все, что я мог, я уже сделал. Быть одним здесь не хотел, быть с ней я мечтал, но это была лишь мечта, больнее всего было чувствовать это одиночество и сходить медленно с ума, держать в сердце тайну, о которой я все равно не смогу никому рассказать. А там, возможно, я встречусь со своим другом...
Я пошел навстречу приближающейся машине, дождь тем временем лил, ветер поднялся еще сильнее.
 – Ты что делаешь, Саша? – услышал я в ночи голос Насти.
Она стояла по правую сторону от меня, дрожащая и укрывшаяся под зонтиком от этого ливня.
 – Ты что здесь делаешь? – ответил я ей вопросом на вопрос. Меня словно разбудили посреди ночи во время сна, я сильно занервничал, увидев снова ее, эту дорогу и приближающуюся машину.
Она долгое время настороженно смотрела на меня, дрожа от холода.
 – Ты просто ушел, я тебе еще много чего хотела сказать.
 – Настя, а что ты хотела сказать?
Тем временем я уже стал видеть очертания машины и надеялся, что девушка успеет сказать, что она хотела.
 – Саша, останься, уедешь утром.
 – Ты и вправду хочешь, чтобы я остался?
 – Да, я этого хочу.
 – Ты многого, видимо, еще не понимаешь, я тебе причинил столько боли.
 – Это мне решать, – сказала девушка и сделала несколько шагов в моем направлении.
 – Стой, стой, где стоишь, там машина. Огни машины уже ослепляли меня, и она была совсем рядом со мной, а Настя застыла на одном месте, глядя в сторону дороги.
 – Там ничего нет, какая машина? – задалась вопросом девушка и была в нескольких метрах от меня, на расстоянии вытянутой руки.
 – Настя, осторожно! – в панике закричал я. – Не выходи на дорогу, прошу тебя.
Но она меня не слушала, время от времени поворачивая свою голову в разные стороны, и словно игнорировала этот приближающийся свет. Но я его прекрасно видел, и вскоре разглядел полностью очертания автомобиля. В то время девушка уже дошла до меня и стояла рядом со мной.
Я ее обнял и встал вполоборота, закрывая ее от машины.
Затем я увидел лицо водителя, испуганного парня, запаниковавшего, увидев людей на дороге, его глаза были красными и сонными. Он очень быстро ехал, и поэтому ему было тяжело остановиться, но он изо всех сил давил на педаль тормоза. Это был я – я увидел самого себя, взглянул на свой облик двухлетней давности, эти глаза были так чисты, в них не было ни грамма злости. Я отчаянно всматривался в лобовое окно и шептал что-то себе под нос, приподнявшись немного с водительского кресла и еще более отчаянно давя на тормоз. Он остановился буквально в сантиметрах от нас.
 – Что с тобой, Саша, ты дрожишь? – успокаивала меня девушка, держа за руку.
Я посмотрел в ее сторону. Она пыталась понять, что со мной происходит, но я сам не понимал этого, словно находился там, где проходит грань между прошлым и настоящим, и я не знал, где сейчас я.
 – Все хорошо, – ответил я ей и робко обнял ее, повернув снова голову в сторону дороги.
Тот самый парень, кем являлся я, сидел в машине и нервно улыбался, а потом из его глаза капнула слеза радости, озарившая этот мрак светом. Я, глядя на самого себя, радовался не меньше, чем он, как будто ничего и не случилось, как будто не было этих двух лет, а может, это был просто сон, страшный сон, знамение или предчувствие, все возможно...

Листва уже совсем пожелтела, но еще осень бьется с ночными морозами и дарит остатки тепла людям. А днем и вовсе становится безумно хорошо: паутинки летают в разные стороны, а солнце такое чистое, ему даже не страшны тучи, которые изредка скапливаются на небе. Докуриваю уже третью сигарету за сегодняшнее утро – благо, спешить некуда, появлюсь в университете лишь после полудня, закрывать свои долги по сессии. Мое существование там продолжается, хотя какой-никакой позитивный скачок произошел, надеюсь, это станет позитивной тенденцией. Смотрю краем глаза на больницу, в ней ничего не изменилось: все так же, мрачность и серость ей присуща, я так и не осмелился больше подойти к ней. Каждый раз стараюсь обходить ее стороной, ведь стоит мне приблизиться к ней вплотную, как я начинаю чувствовать боль людей, страдающих в ее стенах. Никому этого не понять, для всех это всего лишь обычное недостроенное здание, но я знаю тайну Ховринки. Я и мои друзья побывали там и навсегда запомним этот час жизни.
Я счастлив, что у них все наладилось, им удалось сделать выводы из своих ошибок, и сейчас дела идут в гору. Максим часто мне пишет, он остался за главного, и теперь ему предстоит поднимать всю семью, я знаю его, у него все получится. В глубине души он хороший парень, небезгрешен, но кто может похвастаться тем, что он полностью чист, таких ведь нет. Он прекрасно осознал свою ошибку и больше не допустит таких просчетов.
А Смайл с недели на неделю станет папой, его эмоции улеглись, безумные идеи улетучились, он уже стал мыслить совершенно по-другому: взвешенно и здраво. Мне приятно смотреть на его семейную идиллию, и я надеюсь, что в ближайшем будущем и меня ждет такая радость. Смыв с себя всю грязь, ему удалось вернуться на правильную дорогу, и теперь он смотрит только вперед, соблазны ему не страшны, он прекрасно понимает, что каждый его шаг, каждое его действие как под микроскопом, и оттого каждое его слово дорогого стоит. Я жду с нетерпением, когда встречусь с ним, а на его руках будет малыш, а рядом с ним будет его красавица-жена, которая не меньше его заслужила быть счастливой, ведь ей как никому другому было тяжело. Его слова ранили ее до глубины души, она уже успела опустить руки и практически была на коленях, но Андрей справился с собой и сохранил жизнь: и свою, и своей семьи.
Я каждый день просыпаюсь, подхожу к окну, смотрю на небо и шепчу слова благодарности, я прошу, чтобы так и было дальше. И когда мне становится страшно, что все может закончиться, я снова молюсь – и все проходит. Мы с Настей не возвращаемся в прошлое, а живем только настоящим, смотрим в будущее и вместе верим, знаем, что оно будет светлым. Все мои мечты и амбиции воплотились в лице одного человека, такого маленького, милого и беззащитного, а с другой стороны, мудрого и очень сильного. Я стараюсь максимальное количество времени проводить с ней, стоит мне взглянуть в ее глаза, как мне становится легко, все проблемы и заботы улетучиваются, как пар над рекой... Именно у реки мы гуляем чаще всего, когда мы проходим по той самой дороге, мне становится не по себе, и только она замечает это, как касается моей руки, и все становится на свои места.
К сожалению, в моей семье ничего не меняется, с тех пор я стал для родных чужим человеком. Они разговаривают втроем, и стоит мне зайти на кухню, как все замолкают. Они меня так и не простили, хотя в чем я виноват? Возможно в том, что не сумел спасти своего друга. Возможно, надо было остаться там, в этих стенах.
Не проходит и часа, чтобы я не вспоминал Арсения, я знаю, как бы он был рад за меня, что у меня все хорошо, мой старший брат всегда бы меня поддержал. Он больше меня хотел, чтобы у меня все получилось, и я благодарен ему, что у меня был такой друг, и есть – в моем сердце он не умрет никогда! И лишь когда мои глаза закроются навечно, лишь тогда мы сможем снова увидеться, и я смогу ему обо всем рассказать. Но я еще живу какой-то глупой надеждой, что в мою дверь позвонят, и там будет стоять мой друг, как это было сотни раз.

Открыв дверь аудитории, я, как обычно, отправился на самый задний ряд, удобно устроившись и начав свое общение с самой прекрасной девушкой на свете. Пускай нас разделяли в тот моменты километры, один ее только голос дорогого стоил. Такое воздушное состояние благоприятно отразилось и на моих взаимоотношениях с однокурсниками, хотя никто из них для меня другом так и не стал.
Я с нетерпением ждал завтрашнего выходного дня, когда я целый день мог посвятить Анастасии. На самой верхней полке моего шкафа лежало кольцо – сколько оно видело за свой век! Это кольцо было так дорого для меня, в один момент я его выбросил и знал, что больше никогда его не увижу. И вот теперь я снова смотрю на него. Завтра я хочу, чтобы его примерила та, которая стала смыслом моей жизни. В этой жизни был я, она и наши мечты, для всех остальных я умер тогда, весенним днем, для моей семьи я так и не вернулся из Ховринки. Я настолько был счастлив в эту минуту, что даже неожиданно приснившийся ночной кошмар не мог «вытрясти» из меня блаженное настроение.
Проснувшись среди ночи, я тихо лежал в своей кровати, постепенно осознавая, где я и что случилось, анализируя все происходящие со мной события и при этом выстраивая в голове цепь, соединяющую меня с реальностью. Я был весь в холодном поту, пролежав полчаса, я стал подниматься на ноги. Кругом все спали, я, выглянув в окно, заметил, что с моим пробуждением стал накрапывать мелкий дождь. Обычный, еще теплый и приятный дождик, стучавший по крышам и, видимо, ставший причиной моего плохого сна.
Прислонившись к стене, я чуть было не уснул на кухне, ожидая, пока вскипит чайник и я смогу заварить себе кофе. Во мне боролись два чувства: одна сторона очень хотела спать, а другая сопротивлялась этому и всячески открывала мне глаза, ведь должно было что-то случиться. Глотнув кофе, я вышел на балкон и, устроившись в кресле, закурил сигарету, время от времени высовывая руку и наслаждаясь падающими каплями дождя. Мне потребовалось выпить целую чашку кофе и выкурить пару сигарет, чтобы окончательно прийти в себя и понять, что мне снилось. Вспомнив, что было во сне, я поставил кофе на место и присел. Я так ждал, мне так этого хотелось, хотя бы во сне, и вот наконец-то он откликнулся на мои мольбы и приснился мне.
Арсений просил меня о помощи, он держал меня за руку и не хотел отпускать, все говорил, не останавливаясь. Таким я его еще не видел, а я стоял, опустив покорно голову, и не смотрел в его глаза... Все было как в тумане, я не разобрал, в чем дело, тут были и мои родители... все смешалось воедино.
Я столько пережил за последнее время, и плохого, и наконец-то хорошего, может быть, впервые в жизни я стал верить в себя, что у меня не все потеряно и все мои победы впереди. Все, о чем я мечтал, – вот оно, а может, я уже обрел свою мечту, да, я точно знал, что нашел свою мечту, и даже вечность нас с ней не разделит!
Боже, теперь мне было немного страшно. Листая список своих контактов, я наткнулся на Арсения, он будет всегда в моей книжке, его имя никогда не исчезнет.
В мыслях я представлял, где он может быть, и каждый день молил Бога, чтобы он помог ему, вывел на верную дорогу, которая когда-нибудь снова пересечется с моей жизнью, и мы увидимся, не знаю только, где это будет.
Нажав на кнопку вызова и стеклянными глазами глядя на дисплей телефона, я погрузился в прошлое, чтобы вспомнить последний разговор с другом, еще при жизни в этом мире, это было так давно. В полудреме держа телефон в руке и практически снова заснув под аккомпанемент дождя, я стал слышать гудки, протяжные, один за другим, которые терзали меня, вселяя какую-то надежду, которая при каждом следующем гудке увеличивалась и тут уже улетучивалась. Я привстал со своего места и открыл окно балкона, устремив свой взгляд на Ховринку. Столько мыслей было: я думал, что, возможно, этот абонент теперь у другого человека, или... я смеялся над своими предположениями. Двенадцатый гудок – и тишина, все тихо, казалось, что эти секунды между гудками тянутся вечно. Казалось, что я опять попал в какое-то безвременье, тринадцатый гудок, ожидание, тишина, и... «алло»...

К середине игры ребята практически освоились, я взял свое любимое оружие – это автомат М-16, при этом прихватив с собой пару гранат, и зачем-то включил прибор ночного видения – смешно, там было очень светло. Но мандраж был такой, что мои пальцы тряслись, и я никак не мог его отключить.
 – Алекс, заходи справа, – услышал я голос Макса, который уже на всех парах мчался по левую сторону от меня, мне удалось его зацепить краем глаза, позади него бежал Смайл – удивительно, они поменялись ролями, теперь в руках Андрея была снайперская винтовка. Мы как профессиональные служители закона и власти пытались штурмом взять здание, где обитали жуткие террористы.
Я никак не мог понять, где Арсений, пока он меня не обогнал и не побежал вперед, я потерял пару секунд, пока так и крутил своей мышкой то в правую, то в левую сторону.
 – Сеня, давай я побегу первым? – выступил я с предложением.
Он безмолвствовал, ответа по рации не последовало, он так и бежал вперед, игнорируя мой призыв.
Не дойдя до двери здания примерно пару метров, я услышал громкие хлопки выстрелов – это был Ак-74, мы с Арсением понимали, что основной бой был в другой стороне.
 – Алекс, беги на крышу, я обойду их через здание! – наконец-то услышал я голос Арсения.
Я так и сделал, ловко стал перебирать ногами, пока не услышал один единственный выстрел, который пришелся прямо в голову Арсению, у него не было ни единого шанса, и он повалился на землю, прямо в лужу крови.
Я стиснул зубы и был жутко разочарован.
Террорист побежал дальше, не заметив меня, а я чуть отошел в сторону, скрывшись из его обзора, лишь через пару секунд я поддержал своего друга по рации, чей голос ненадолго притих сразу же после прозвучавшего выстрела.
 – Не переживай, брат мой, это всего лишь игра...










Литературно-художественное издание



Ягудин Ильдар


Час длиною в жизнь

Повесть





Редактура Буланова Т.Д.
Дизайн Немчукова И.В.


Подписано в печать 29.08.2011. Формат 60;84 1/16.
Бумага офсетная. Усл. печ. л. 9,06. Уч.-изд. л. 7,00.
Тираж 50 экз. Заказ № 604.

ООО Издательство «КУБиК»
410056 Саратов, ул. Чернышевского, 94а
тел.: (845 2) 60 33 20