***

                Лимит на почёт и уважение

          Наступал очередной юбилей. Ставить ставки на фаворитов вошло в моду, и приносило не плохие результаты. Леониды Ильичи не обижались, и теневой тотализатор узаконили как спортивное мероприятие.
          Многотысячный коллектив играл «по крупному», ставки возросли один к тысяче. Риск дело благородное, кто в складчину, кто как, но в долги лезли все, как по весне щепка на щепку, а рисковать было чем. Сверху отпустили три награды: «тридцать лет за безупречный труд»,  «почётника» и «грамоту», выбор был  огромен, возник вопрос на кого ставить?
         Клава (уборщица со стажем), делая ставку, предупредила сразу – довожу до всех, мне не понять логику тех, кто там наверху. Вот читаю, прошлый раз, знаком почётный железнодорожник награждается старейший учитель сельской школы – выходит, если я, каждый день мимо школы хожу на работу, мне должны дать заслуженного учителя? Да она железную дорогу видела в утробе матери, когда ту везли в роддом, и то по узкоколейки, а сама она до сих пор молится на лампочку Ильича, хорошо хоть не задувает её по ночам. Для неё понятия о железной дороге далеки – как гора Арарат. И если «знаком» наградят доярку возрождающегося колхоза «доросли до коммунизма» - мы пролетим все.
          Надо включить мозги и понять логику награждений.
          Всех на мгновение разбил паралич. Клаву поразил успех, и она продолжала: - и грамоты вспомните, давали всем, даже проходящим мимо поездам. А как приказ пришёл пять тысяч доплата к ней, так теперь её можно увидеть только в музее или на похоронах ветерана коммунистического труда. Поэтому если нет капусты, то и шинковать нечем. Бабло на грамоты не выделят, значит, и давать нет резона. А наши ставки накроются медным тазом.
          Против правды не попрёшь и деньги целы и долгов нет.
          Вкусив единожды правду – коллектив как приговора ждал продолжения! Программа теневого обогащения потихоньку начала сворачиваться. Деньги из рук перекочевали в карманы и кошельки вкладчиков.
          Организаторы тотализатора, давно бы удавили Клаву, но народ её так плотно обступил, по всему было видно, она затмевает вождя пролетариата. В диалог вмешались организаторы:
          - Ты Клава давно в паспортном столе прописку сверяла? Твою солнечную улицу, пора менять на Магадан. Пожалей родню, а то погрузят всех в один вагон и осваивать севера на Игарку.
          - Вас не пойми как, возмутилась Клава, то демократия, свобода слова, мысли, а сами Магаданскую прописку предлагаете.
          - Тебе её не предлагают. За твой язык она твоим внукам и правнукам по наследству перейдёт – съязвил организатор тотализатора.
          - Так на что деньги ставим Клава? – Робко поинтересовался многотысячный коллектив.
          - А ставить то и не на что, - медленно стянув с головы косынку, с тоской и душевной болью почти шёпотом ответила Клава. Мы все отработали кто тридцать, кто сорок лет, пережили развал страны, как никто верили и работали по полгода не получали зарплату. Знали, что профессия железнодорожник будет нужна и востребована всегда. А любовь и веру передали своим детям. И они теперь трудятся, это, кажется, раньше называлась трудовая династия.
          И кто вправе взвесить тяжёлые годы развала и неудач, годы становления и веру в стабильность.
Ежедневный труд, а бессонные ночи как трудовой подвиг. Взвесить и поделить между нами теми кто это всё прошёл и работает по сей день.
          Тридцать лет на железной дороге, это заслуженная награда каждого, за преданность и любовь к выбранной профессии.
          Расходились все с двояким чувством, радость что деньги целы и долгов нет, это одно.
          А лимит на почёт и уважение по сравнению с …….. да шут с ним!
          Жизнь продолжается!







Камышлов П.П. Уоян
 2011