Чужой монастырь

…Алла-у-а кбар…

Город просыпался. Потянувшись, он сбросил с себя сиреневое покрывало предрассветной дымки и стряхнул остатки сладких, утренних грёз. Горы, нахлобучив белые ночные колпаки, застыли в утренней прохладе.
Мелкий дождик смыл на зеркальные тротуары вчерашнюю пыль; ночные фонари отразились в мокром асфальте, в фонтанах и арыках; сочно зазеленели  ухоженные газоны; умытые парки и скверы, вдохновленные началом дня, улыбнулись собственной красоте.

…Алла-у-а кбар…

 Где-то неподалёку запел  муэдзин, призывая к молитве правоверных, эхом отозвались ещё и ещё… 
"Как петухи деревенские… ",- подумал я, вглядываясь из гостиничного окна в незнакомый пейзаж большого города, в котором мне предстояло жить и работать.
Автомобилей на улицах в эти часы было мало, с высоты они казались светлячками, ползущими по стволам зеленых улиц и прячущимися в ветвях - переулках.
 Первые прохожие, застигнутые дождем врасплох, зябко ёжась, торопливо пробегали пустынными улицами.
Дождик закончился так же внезапно, как и начался.
Словно по команде, погасли ночные фонари, и город погрузился в полумрак.
…"Темнее всего перед рассветом"… 

Небо светлело.
Оранжевое солнце, ощупав сквозь тучу горные вершины  своим лучом, словно восточная красавица, которая, сладко потянувшись, спустила из-под роскошного одеяла свою ножку в поисках мохнатого тапочка, вдруг встрепенулось и осветило небо своим тёплым, золотым сиянием.

Начинался день. Мой первый день на новой работе. В новой стране.

В этих краях мне раньше бывать не доводилось.
По рассказам специалистов, много лет работавших здесь, жизнь тут была достаточно комфортная,  сытая и безбедная по сравнению с нашей, постсоветской, хотя, некоторые местные особенности жутко напрягали.
Напрягал "сухой закон", выходной день в пятницу, персидская цифирь дензнаков и полная путаница в их исчислении, наплевательское отношение ко времени в деловых вопросах и убийственная пунктуальность в совершении молитв. Кроме этого, было еще много всего такого, с чем трудно было свыкнуться, но как-то приходилось жить. Хотя большинство в один голос восхищались дружелюбием, гостеприимством местных жителей и  их неподдельным интересом к людям чужой культуры.

Приняв душ и приведя в порядок документы, я перевёл часы в соответствии с местным часовым поясом, бросил недоуменный взгляд на молитвенный коврик с указателем направления молящегося, спустился вниз, проглотил гостиничный завтрак и вышел из гостиницы.
Не лишним будет добавить, что в те годы основным средством связи был телефон с диском набора номера, да две ноги; сотовыми телефонами-"трубами" обладали единицы, и многие вопросы, теперь легко решаемые посредством "мобильника", тогда приходилось решать иначе, а значит, дольше и труднее.


Мне пришлось в этот день изрядно поколесить по городу, много рук пожать и со многими перезнакомиться.
Результатом я остался доволен. Пополудни, когда формальная часть  была закончена, я решил побродить по улицам незнакомого города, вкусить местных гастрономических изысков, а заодно и, как у нас говорят, "людей посмотреть и себя показать".

Поесть  оказалось не так-то просто в эти часы: всё замерло и закрылось на перерыв. Пришлось испить водички и обойтись мороженым, которое было очень кстати в послеполуденный зной, и потерпеть до вечера.

Готовый порвать и проглотить каждого, кто попадётся на моём пути, я влетел в гостиничный ресторан, едва стрелки на часах показали пять часов вечера.
Еда, хоть и не отличалась разнообразием, однако с голодухи показалась мне такой вкусной! Кебаб с рисом,  печёные и свежие овощи да чай… Рюмочку бы, да нет, сухой закон! Так и трезвенником стать недолго…
Отобедав, я попросил счёт и долго выбирал нужную купюру. Мне помог официант. Он просто взял из стопки то, что я был должен.

После обеда я решил погулять по восточному базару. Жара уже так не донимала,да и под сводчатой крышей базара стояла приятная прохлада.

Чего там только не было!
Невиданной красоты ювелирные изделия из золота высочайшей пробы, миниатюры из меди, бронзы и серебра, ковры, которые можно было свернуть и унести подмышкой. Здесь же красили шерстяную пряжу, лудили посуду, ткали ковры, лепили горшки, точили ножи и ножницы, заключали сделки…
В огромных блюдах холмами высились сухофрукты, разные орехи и знаменитые местные фисташки; благоухающие горы восточных пряностей и сладостей зачаровывали; тончайшие и ярчайшие ткани, восточные головные уборы и кальяны создавали сказочную атмосферу пещеры разбойников из "Волшебной лампы Аладдина".
Базар продавал и покупал, торговался и уступал, смеялся и плакал, терял и находил, молился и бранился, ел и пил, шумел и затихал.
Я заблудился в его многочисленных прохладных улицах - коридорах.  Изрядно натоптав ноги, я присел отдохнуть и так остался созерцать из своего укрытия базарную суету.

 Не будучи пуританином ни от  природы, ни по воспитанию, я с удовольствием отметил яркую внешность местных девушек.
Экзотика!
Овальные  лица, словно воплотившиеся из восточных сказок, и восхитительные миндалевидные глаза, в которых можно утонуть... А брови! Изогнутые, словно крылья сказочной птицы, они только подчёркивали красоту и глубину их глаз, чаще - карих,  реже - зеленых, а иногда даже  и голубых.
 
  Зелёные, как оливки, глаза девушки в синей шали заставили меня поперхнуться. Наверно, слюна у меня капала, как у сексуально озабоченного пса.
 Персидская княжна! Носик, правда, мог бы быть и покороче, но глаза! А попка!
" Хорош пялиться !"-  мысленно скомандовал я себе, и с трудом оторвал взгляд от неё.

  Большинство женщин обладало точёными фигурками, нежной, персиковой кожей и умело пользоваться косметикой.
 Их длинные волосы прикрывали всевозможные платки и шали.
Их одежда, хоть и была тёмных тонов, скорее не скрывала, а подчёркивала выпуклости и изгибы их тел. Скрывая, она возбуждала фантазию, и мне просто захотелось раздеть их!
Нельзя же так издеваться над живым мужчиной!

 Их редко можно было встретить в одиночестве, чаще  они шли с подружками, и иногда - в сопровождении мужчин. Так что, о том, чтобы познакомиться с кем-нибудь из них, пока не могло быть и речи. Да и мои познания фарси были более, чем скромными. Терпи, казак!
Я поймал себя на том, что продолжаю пялиться на Персидскую княжну, и быстро отвёл глаза в сторону.
Очень своевременно! В этот момент спутник девушки заметил мой взгляд,
сверкнул чёрными глазами и увёл свою княжну прочь.
Ладно! Княжна – не последняя женщина на свете!
 Некоторые из местных Гюльчатай были завёрнуты в черные бесформенные балахоны и накидки, наполовину скрывавшие лица.
" А это, наверное, местные уродины",-  предположил я. Шучу! На самом деле я знал, что эти чёрные одеяния – разновидность строгого, делового женского костюма.

Но как же  всё-таки они были не похожи на наших Наташек, Ларис, Татьян и Леночек!
В тот период жизни я был молод, свободен и хорош собой. Со всеми предыдущими женщинами я уже успел расстаться, а новых на моём горизонте пока не наблюдалось.
  Я уже целую вечность не спал с женщиной. Да разве с ними уснёшь?

 Я зевнул. Устал... Побыстрее в гостиницу и отрубиться без задних ног.

Мне приснилась какая-то женщина в тёмных, длинных одеждах. Я не видел её лица, но  наши тела очень тесно соприкасались. Меня охватила знакомая истома, и я уже готов был утонуть в ней.
Вдруг чья-то могучая рука безжалостно оторвала меня от неё, и я проснулся.
 
Впереди было воскресенье, можно было отдохнуть перед началом работы.

 Мне сказочно повезло с таксистом. Он сносно изъяснялся по-английски и проникся ко мне поистине братскими чувствами, когда узнал, что я русский.
 
Мы прокатились по городу. Он был неплохим гидом, хорошо знал местные достопримечательности и блестяще ориентировался в огромном городе.
Он притормаживал около привлекших моё внимание зданий и коротко о них рассказывал. Также он порекомендовал мне места, которые стоило посетить.

 Чётко различались старая и новая части города. Новая выглядела просто великолепно благодаря современным высотным зданиям, паркам и скверам. В старой же, напротив, дома были низкорослые, серые и допотопные, зато такого количества рынков, магазинчиков и торговцев, как здесь, я больше не видел нигде, как, впрочем и мечетей.
Страна победившего ислама…
Подумать только, а ведь каких-нибудь два десятка лет назад здесь было всё по-другому…

Так я размышлял, глядя из окна такси на этот чужой и непонятный мне мир, как вдруг водитель остановился, вышел из машины, словно забыв о моём существовании, и направился в молельню.
Дело подождёт, главное – не пропустить время молитвы! И так пять раз в день!
Мне, выросшему в стране победившего атеизма, было не понять, как можно ради молитвы тому, кого никогда не видел, и в чье существование не веришь, бросить все дела, опоздать на встречу, пропустить автобус или поезд.
 Бред какой-то!
Ясен пень, пока он не закончит молиться, с места мы не двинемся.
Вскоре он вернулся, сел за руль, и мы поехали дальше, как ни в чём не бывало.

Я, видать, состроил такую физиономию, что таксист без слов всё понял и виртуозно провёз меня по многомиллионному городу, игнорируя светофоры и подрезая другие машины. Я не из робкого десятка, сам вожу машину уже много лет, но, видя, что он вытворяет на дороге, мысленно попрощался с жизнью. Так меня еще никто не возил!
Я зажмурился. Лучше не видеть, как мы разобьёмся!
Кажется, он остановился. Я открыл глаза. Неужели я жив?
-Да у нас все так ездят!- с широкой улыбкой успокоил меня извозчик.
Это было чистейшей правдой. Также, как и то, что пешеходы переходили улицу там, где им вздумается. Также, как и то, что мотоциклисты возникали из ниоткуда, как черти из табакерки.
Если бы не хорошие дороги с разделительной полосой, население страны могло бы значительно уменьшиться.
Уф!  Адреналиновая инъекция, а не поездка!

Странные люди эти персы! Хорошие, красивые и приятные! Но как они достали меня своими молитвами!
Сколько времени, сил они тратят впустую! Ладно старики, которые сидят на печке и с ума сходят от скуки. Им сам бог велел. Но молодые!
Да чтобы я когда-нибудь в церковь зашёл помолиться!
Ну, может быть, когда-нибудь, если доживу до старости …

"Не зарекайся ..." – сказал кто-то у меня в голове. Я галлюцинирую? Наверное, от нехватки кислорода из-за загазованности. Хорошо, что снежный человек мне не померещился!

 Целый час  прошёл в размышлениях на тему безопасности на дорогах, религии и веры во всевышнего. Всё, никаких такси! На сегодня хватит острых ощущений!
Дальше поеду в метро, там я еще не был.
Зайдя в подземку, я чуть было не залез в женский вагон, но упёрся в
табличку "Women only". Ах да, мне же говорили об этом,  также, как и о зелёных "женских" такси, автобусах, разделённые на мужскую и женскую половины.
Проехав  в "общем" женско - мужском вагоне пару остановок, я вышел из метро и оказался на тихой, тенистой улочке  перед церквушкой с куполом-луковкой, еле выглядывавшей из-за высоченного забора.
Как это я сказал намедни?
"Да чтобы я когда-нибудь в церковь зашёл помолиться..."?

На фоне чужого голубого неба сиял золочёный купол с крестом, такой привычный на моей родине...
 Невидимая рука сжала горло. Горячая волна колыхнулась  в груди и вышибла… скупую мужскую слезу. Я быстро смахнул её. Вот еще!
Бредни белоэмигрантские!

Открылась створка ворот и оттуда вышли несколько человек, мужчин и женщин, одетых, как персы, но говоривших по-русски.
Следом вышел священник в чёрной рясе и крестом на пузе, молодой и добродушный с виду.
Очевидно, он собирался закрыть ворота за выходящими.
Увидев меня, он спросил:
- Хотите зайти?
Я неуверенно кивнул. Тяжёлые ворота, лязгнув, закрылись за мной.
Чистый, опрятный двор. Высокие сосны, идеально убранные дорожки, ухоженные клумбы цветов и пение птиц  - всё дышало покоем и благостью. Даже большой рыжий котище, свернувшийся калачиком на крыльце, источал спокойствие и благодушие.

Священник протянул мне руку:
- Отец Алексий, - представился он.
- Вадим,- сказал я, протягивая ему руку в ответ, - я только вчера прилетел.

Отец Алексий жестом показал мне дорогу. Мы с ним были примерно одного возраста, и могли бы быть друзьями, если бы жили в одном дворе или учились бы в одном классе.
Он немного рассказал мне об этой церквушке, о её истории, уходящей в 16-й век, о православной общине в Персии, о доме престарелых, где доживают свой век одинокие старики -  остатки русской эмиграции. С каждым годом их становится всё меньше.
Сколько людей здесь крестились, женились, причащались… и скольких здесь отпели.

 Русские эмигранты осели в этой стране и зажили небольшой общиной, сохранив уничтоженную  культуру своей родины. Все годы они берегли родной язык, речевые обороты, которые были свойственны их среде.
Страна, приютившая их, несомненно, оказала влияние, но даже, изменив фамилии на местный лад и  выучив местный язык, они сохранили свои старые обычаи, традиции, и передали их своим детям.
Маленькая община жила своей жизнью, сильно отличающейся от окружающей,
и церквушка была для них и клубом, и местом встреч, и храмом.

Настала и моя очередь рассказать о себе. Моя тогдашняя жизнь – сплошные путешествия! Менялись страны, города, гостиницы и самолёты, места работы; приходили и уходили женщины, некоторых бросал я, некоторые бросали меня. Много женщин, красивых и ухоженных, холёных, как персидские кошки, пахнущих хорошими духами и сверкающих дорогими побрякушками было в моей жизни. Часто бывало, что из командировки  я возвращался в пустую квартиру. Ну вот, еще у одной не хватило терпения ждать! Переживания расставаний, многочисленные разводы, измены...

Потом мне надоело переживать, я начал давать отставку своим женщинам прямо перед отъездом. По крайней мере, так спокойнее, и никаких обязательств.

 Вернувшись в родные края, я очень быстро заполнял пустоту какой-нибудь хорошенькой, молоденькой и ухоженной барышней, в которых  никогда не было недостатка.
Я был богат, обладал хорошими манерами, а женщины это любят.
 
Разоткровенничался я с отцом Алексием. Вроде и не собирался...
Короче, как это говорят у церковников, исповедался.
Ну, после исповеди причастились мы с ним церковным кагорчиком, и я, довольный, слегка хмельной и расслабленный, всё еще под впечатлением от приятного общения, попрощался с батюшкой, вышел на улицу и вскоре оказался рядом с остановкой городской автобусной линии.
Подошёл автобус.
Я уже знал, что мне следует заходить в автобус с задней двери. Передняя дверь - только для женщин.
Дверь долго не открывалась, и я уже собрался жестами спросить у водителя, в чём проблема.
Вдруг она распахнулась, и из неё прямо на меня вывалилась женщина, укутанная в чёрные, свето - и воздухонепроницаемые одежды. Лицо наполовину скрывала чёрная чадра.
 Я еле устоял на ногах. Она сползла по мне, коснувшись меня всем своим горячим телом, точно, как та,что мне пригрезилась, и упала на тротуар прямо у моих ног.
Я осторожно взял её за руку и приготовился помочь ей встать, как вдруг…

Град камней и палок обрушился на нас со всех сторон. Несколько небольших булыжников попало  в женщину, оставив на её чёрных одеждах пыльные отметины.
Острый камень больно ударил меня по спине. Я инстинктивно повернулся в ту сторону, откуда прилетел камень. Лучше бы я этого не делал! Следующий камень попал мне в лицо.
В мою сторону летели булыжники, палки, какие-то люди злобно махали руками и что-то кричали на фарси, которого я не понимал.

Я растерялся. Мне приходилось бывать в разных ситуациях, отвечать за людей и принимать решения, которые спасали жизни мне и моим коллегам.
Но здесь я просто утратил почву под ногами.
В голове огромным молотом по гигантской наковальне стучал вопрос: "ЗА ЧТО?"

Времени на раздумья не было. Надо было спасаться.
Я обхватил руками голову и уже не видел ни лиц моих палачей, ни лежащей на асфальте женщины…
Господи, если ты есть, помоги мне! Господи, отче! Спаси меня!

Не все камни достигали цели, часть из них не долетала ни до меня, ни до несчастной женщины, но со временем  палачи  "пристрелялись" и попадали всё точнее. Вскоре мои руки, которыми я защищал голову, были покрыты ссадинами, а на рукавах проступила кровь.
Господи! Помоги мне! Спаси меня, Господи!

Чья-то сильная рука схватила меня за предплечье и с силой поволокла, оттаскивая подальше от места экзекуции. Я был готов поклясться, что это была рука самого Господа. Она влекла меня, заставляла бежать всё быстрее, не чувствуя земли под ногами. Сердце моё бешено колотилось, во рту пересохло и на губах запеклась кровь.

Я не заметил, как оказался у каких-то приоткрытых ворот. Та же сильная рука затолкала меня вовнутрь и быстро захлопнула створку ворот.
Я был в безопасности.
Прислонившись ноющей от боли спиной к каменному забору, я пытался отдышаться.
Кто-то всё еще держал меня за руку.
Отец Алексий!
Как он узнал?
Обмыв и обработав мои ссадины, священник предложил мне чистую рубашку взамен моей, окровавленной.
- Я не знаю, как вас благодарить,- сказал ему я, просовывая саднящие руки в рукава.
Мягкая улыбка осветила его лицо:
- Господа нашего благодарите.
Затем, погодя немного, он произнёс:
 - Всему своё время,- сказал он,- время собирать камни, и время разбрасывать.
- Н - да, попал я под раздачу слонов...Невесёлый  каламбурчик про камни получился, - грустно заметил я,- слушайте, и как вы живёте с этими дикарями?

- Ну, не такие уж они и дикари,- ответил он,- древний народ с богатой историей и культурой, со своими традициями…

-Да, но побивание камнями - это средневековье! А молитвы пять раз в день? А бабы в чёрном? Я сегодня мог быть забросан камнями только за то, что хотел помочь женщине подняться, как нормальный цивилизованный человек, получивший нормальное образование и воспитание!- мои эмоции зашкаливали. -Как можно жить среди этих шакалов?

- Ну, допустим, для них, вы – человек, прикоснувшийся к чужой женщине и осквернивший её,- спокойно ответил мне отец Алексий.
- Какая дикость!- не переставал я.
- "...Не судите и не судимы будете...". У них свои законы о чистоте.
- Да как же "не судить"?
- Принять, как есть. Всех создал Бог и у всех есть право на существование.
- Да как же он их создал? Их дьявол создал!- я не унимался.
- Они - такие  же божьи создания, как и все. "Возлюби ближнего своего, как самого себя…"- последовала цитата из Писания.
- Нет, не могу я это принять!
- Не можешь, тогда встань и уйди, но не осуждай.
- Не понимаю, не понимаю, не понимаю,- в возбуждении повторял я.
- Вам есть над чем подумать. Скоро такси подъедет, я уже вызвал,- сказал он.

"Уехать или остаться?
Уехать к чёртовой матери подальше от этих идиотов! А как же работа? Нет, лучше остаться... Но как с этим жить?
 Остаться или уехать?"
  Говорят, с бедой надо ночь переспать. Я забылся тяжёлым, похожим на бред сном.

                ***
Кто-то настойчиво, но деликатно тряс моё плечо. Я с трудом разлепил глаза. Хорошенькая блондинка в униформе бортпроводницы трясла меня, пытаясь разбудить:
- Мы приземлились.
Она говорила по-русски.
Я нежно взял её за руку, заглянул ей в глаза и спросил:
- Девушка, а что вы сегодня вечером делаете?