я конченый эгоист в ожидании любви

  Их было много. Много. Мне брезгливому эгоисту щекотливо приятно проводить языком  по губам слово «много». Мне цинику и мадригалу всегда хотелось, высматривая женщин в клубах, отелях, на пляжах, но хранить физическую верность, только одной. Для той, которую я жду, как волшебное чудо в своей никчемной брендированной жизни.

  Когда я делаю попытку написать в своем дневнике о каждой «моей» девушке, то эта попытка оказывается полным провалом. Я, как потерпевший кораблекрушение в Индийском океане пират, всё равно - выживаю в диких условиях, прожжённых солнцем постельного белья. Перед сном я листаю свои дневники, вычитываю их имена и пытаюсь вспомнить, хоть один прекрасный момент, который был связан с каждой из них.

  Бегбедер был прав в отношении безразличия к женщинам, чем сильнее я его выражал, тем безнадежнее казалась женская любовь ко мне. Чувства разрушают одноразовый секс. Это относилось к той, которая не забыла перед своим уходом расчетливо составить список  вещей и вывозила их из моей квартиры в Ницце в течении нескольких дней. Были и такие, которые оставляли свои халаты в ванной, книги на журнальном столике, письма в электронной почте, фильмы, диски с музыкой, гигабайты фотографий в iPad.

  Наступает такой момент, когда не видишь различий на многочисленных пляжах лазурного берега, между формами и размером груди, цветом сосков, линий бедер, будто нет никакой разницы между рассветом и закатом, днем и ночью. И тебя всё также раздражают дешевые духи, отсутствия вкуса, способность устраивать истерики на пустом месте. Женщины делятся на две категории:  одноразовых нимфоманок и пассивных невротичек. Когда ушла последняя, обгоняя на повороте первую, забрав все свои вещи, запахи, зубную щетку, лаки для ногтей, я стал ждать – Ее.
  Мой мир превратился в зал ожидания на железнодорожном вокзале Gare de Nice Ville. Я представлял себе ее черты, руки фигуру, разрез глаз. Пил по утрам под цвет ее зрачков крепкий кофе с горчинкой. Привкус горчинки на кончике языка – ощущение ее желанных губ. Я ждал ту, которая сидела напротив меня.
  Я проводил с ней рядом по десять часов в сутки. – Господи, - умолял я. – Ты испытываешь меня рядом с той, которая лишила мое физическое тело сна и пошатнула рассудок! Ее взгляд всегда проходил по касательной вдоль виска. Он начинался от уголка разреза глаз, скользил по поверхности головы и попадал, то в здание, то в окно, то в стену. Я мог поймать его тенью своих ресниц на стене, на оконной раме, под потолком, на пожарном датчике, вентиляционной решетке. Она не только на меня так смотрела – на всех. На моих волосах оставались ощущения медленно скользящей пули. Я смотрел на нее в упор, в точку на лбу, в центр зрачков, в уголок рта, а она всегда мимо.
  Ее губы складывались в полутона ровного голоса. Мне казалось, что любая ее фраза звучала также тихо, нежно, романтично, как «Я люблю тебя», «Мне нельзя давать книги с пометками на полях, теперь я всё о тебе знаю», «Мы не можем в наше время позволить себе любовь, но мы готовы мучатся в ее ожидании всю жизнь», «Это твоя собака? Почему мне всегда кажется, что у тебя большая собака, большая машина, большая квартира?»
Открытый ворот рубашки вызывал желание прикоснуться рукой к линии ее шеи и опуститься ниже, к сердцу. Я дышал, как животное хрипловато и отрывисто, потеряв все связи с миром других женщин, ради той, которая сидела напротив.   
  «Иметь ребенка от не любимой, значит иметь не любимого ребенка», «Воспитывать чужого ребенка, значит исправлять чужие ошибки, менять и перестраивать чужое ДНК»,  «Я не хочу, чтобы ты работала. Мне нужно, чтобы ты рожала таких же, как я. Каждый год», «Но ты сбежишь раньше, чем родится первый». Когда взгляд ее касался моего виска, я мысленно делал детей, строил дом, покупал автомобили, увольнял сотрудников в своей фирме и нанимал новых, я делал деньги и детей.
 
  Их было много. Много. Они продолжали появляться в моей жизни, выходя из моря, из дверей фитнесс клубов, салонов красоты, ресторанов. Их лица сливались, а запахи отталкивали. Их чувства были быстрыми, как одноразово-механический секс, а она была постоянной с утра и до позднего вечера, как работа, привычки, потребности, но  безразличие, проявленное к ней, не имело ни последствий, ни развития.
  Спать с другими, это не одержимость, это определенная карьерная лестница, которая приводит к той, чья постель может превратить конченого эгоиста в верного мужа.
  Мне не нужны были другие женщины, а я не нужен был ей.