Любовь народная

«Любовь» народная
В 1992 году в Новгород приехал с годичным визитом житель Рочестера, американского города-побратима, Роберт. Интерес к Родине своих предков и меркантильный интерес предполагаемого бизнеса толкнул его в это путешествие.
Роберт, или как он себя называл – Боб, прекрасно говорил по-русски. Сказывались далёкие Российские корни. Имел очень общительный характер, демонстрировал полное дружелюбие. Я рад был ему показать не только городскую жизнь, а и познакомить с глубинкой.
Поехали мы с ним однажды в древнюю деревеньку, вблизи стратегической ракетной точки, которая была незадолго до этого взорвана в рамках программы ОСВ-2. Американец в деревне для местных жителей был в диковинку. Ведь они жили, в так называемой, «закрытой» зоне, где ранее даже наш, просто чужой человек уже вызывал насторожённость, а здесь – американец! Поэтому взаимный интерес был огромен и дружелюбие безгранично.
«Боб!» – с широкой улыбкой представился он сельчанам – улыбки, рукопожатия, объятия, похлопывания по плечу, и потекла взаимная беседа…
«А как у Вас?…»
«А вот у На-а-а-ас!»
И как-то естественно беседа переросла в традиционное русское застолье. На столе появился местной выпечки хлеб, старинная, вычурная солонка из стекла, тушёная картошка со свининой, сковорода карасиков в сметане с зелёным луком, жареные в печи белые грибы, сдобренные яйцом, обилие зелени прямо с грядки. Всё это сопровождалось неповторимым ароматом.
Разлили по мискам третёвошные щи из крошева. По гранёным стопарикам самогонку.
Провозгласили тост:
«За встречу!» Потом:
«За Дружбу Народов!» –  вообще. Потом:
«За Дружбу России и Америки!» –  в частности. Потом:
«За всех вместе...»  Потом:
«...в отдельности!» Потом:
«За нас с Вами, и Хрен с ними!» (чего никак не мог понять обамериканившийся русский, – при чём здесь этот корень?) Потом:
«…!  …!  …!»
Благообразные хозяева, приветливая, раскрасневшаяся круглолицая старушка, лет семидесяти пяти и года на три старше её высокий статный, жилистый старик своё дело знали. Улыбчивая Екатерина Михайловна постоянно подкладывала гостям в тарелки закуску, а Виктор Иванович, называемый сельчанами Президентом за солидность и самый почтенный возраст, зорко следил, чтобы не пустовали стопки.
В порыве дружелюбия, даже, я бы сказал, нежности, хозяин неожиданно назвал Боба, Бобиком и очень сконфузился. Несколько раз сокрушался:
«Надо же! Человека собачьей кличкой назвал!» –  а Боб этого уже и не заметил...
В избе витала атмосфера вселенской Любви. Боб раскраснелся и в порыве счастья сказал:
«Я так счастлив! Большое спасибо Горбачёву и Ельцину, что они дали  России Свободу и устроили Вам такую счастливую жизнь! …»
Над столом повисла гробовая тишина. Виктор Иванович разом протрезвел, резко встал, лаконично и размеренно сказал:
«.. .... мать!!!» – и вышел из избы.
Лицо Екатерины Михайловны исказилось гневом, и она разразилась более многословным комментарием. Показав на крюк от зыбки, торчащий из матицы, она почти крикнула:
«Да я бы этих м.....в, вот здесь за я... подвесила, чтоб они медленно сдохли!»
Роберт, поразившись метаморфозой, растерялся, и с опаской поглядывал на разъярённую хозяйку, которая, размахивая руками, медленно подступала к нему. Он, буквально, втиснулся в стенку, и что-то промямлил в защиту «перестройщиков». Это вызвало новый всплеск ярости:
«Да они у нас отобрали всё, что мы заработали за всю жизнь! Этот трепач с об..раной лысиной, разрушил всю нашу жизнь! А эта пьяная свиная харя, глаза бесстыжие, из п.... пошитые ......»
Пересказать это устное народное творчество просто невозможно. Да и не нужно. Уверен, русский человек сам сможет предположить, что ещё было сказано в течение десяти-пятнадцати минут, пока яростно вспыхнувшая энергия иссякла.
Боб, после такого «признания» в Любви, понял, что праздник кончился и нам пора ехать домой.
Всю обратную дорогу Роберт задумчиво молчал и, видимо, радовался, что Екатерина Михайловна не осуществила с ним то, что обещала сделать со «всенародно» избранными.

Сентябрь 1992г Валдайский район.