Табу как мерило чести и достоинства эссе

   

Путник, оглядываясь назад, хочет увидеть пройденный путь. А как быть, если в прошлое оглядывается целый народ? Доморощенные историки дошли до хрипоты, доказывая нашу принадлежность шумерской и египетской цивилизациям, хурритским племенам, аланским, скифским, тюркским и прочим мирам. Без сомнения, человеческая нога вроде нашей ступала по берегам Нила, Евфрата, Тигра, Понта, Средиземного моря, Терека и Сунжи. Говорят, что этруски жили по родовым понятиям, и обликом были весьма схожи с ингушами. Некий историк сильно «обрадовал» меня: оказывается он принадлежал к третьему по своему влиянию тейпу в Этруском государстве. Письменного доказательства данному факту он не привел, но готов был поклясться, что говорит правду и только правду. Но на этом наслоения не кончились. Кто-то начал клятвенно утверждать, что ингушский язык является языком космоса и мироздания.

Но так ли нам необходимо громкое прошлое? У ингушского народа много превосходных черт, дающих ему право занимать свое место в человеческом общежитии. Ничего удивительного нет в том, что наши далекие предки колесили по миру и что в нашем языке есть слова, созвучные словам шумеров, египтян, греков, италийских народов, урартийцев, тюрков. Ось человечества в те периоды проходила по землям древних империй, созданным этими народами. Воистину, мы находимся в хоре, где солистами являются все.

Нет никакой необходимости тратить силы на поиски следов великого прошлого, исключительности, Богоизбранности. Надо привыкать к мысли, что мы не центр мироздания, а только часть огромного, но единого целого. Каждое его звено, то есть каждый народ велик и неповторим. В величии – наше сходство, в неповторимости – наше различие. И эта особенность дает нам право гордиться своей принадлежностью ингушскому этносу.

Судьба ингушского этноса сложилась парадоксально. Еще пару веков назад и, разумеется, до этого периода ингуши жили при своеобразном политическом коммунизме, который характеризовался отсутствием власти и соответственно ее институтов. Не было местной знати, не было классового расслоения общества. После вхождения ингушских земель в состав России, была предпринята попытка насадить здесь крепостной строй. Но эта затея не увенчалась успехом. Осмеянию подверглись те, кто захотел получить княжеский титул. Народ понимал: если будет барин, то холоп понадобится. А быть таковым ни тогда, ни сейчас никто из ингушей не желал и не желает. Народная мудрость гласит: лучше умереть свободным, чем жить рабом. В прошлом практически все этносы Кавказа имели классовое расслоение, но не ингуши. Именно этим обстоятельством во многом объясняется тот факт, что нынешнее поколение ингушей холодно относится к властным структурам, кодексам, законам, уставам, указам, приказам, постановлениям, решениям и прочим регламентирующим жизнь документам. Это, кстати, отмечает в своем романе «Архипелаг Гулаг» А. И. Солженицын, описывая историю одной кровной мести.

Многие считают, что в обществе, где отрицается всевластие закона, может царить только хаос. Возможно, это недалеко от истины. Но далеко не самые глупые в мире люди почему-то сказали: анархия – мать порядка. Людей, не подчиняющихся закону, обрекали на «свободу»: оставшись наедине с самим собой и лишившись поддержки, такие люди или погибали, или становились на путь истинный. Ингуши нашли свой вариант: они подчинились всевластию табу – запретов. И оглядываясь в прошлое, можно смело утверждать: благодаря табу малочисленный, притесняемый со всех сторон, раздираемый противоречиями народ выжил. По преданиям глубокой старины, после нашествия Тимура Хромого ингушей осталось триста человек, во время восстания Шамиля весь народ состоял из шестнадцати тысяч человек. Деникин в 1919 году положил более трети народа, высылка 1944 года стала причиной гибели половины населения. Последняя перепись показала, что в Ингушетии ныне живет более четырехсот тысяч ингушей. Вместе со своими многочисленными диаспорами в Казахстане, Москве, районах Севера, а теперь и дальнего зарубежья народ приблизился к круглой цифре – полмиллиона человек.

Происхождение большинства табу ингушей восходит, очевидно, к язычеству. Древняя религия ингушей и сформировавшееся на ее основе уникальное мировоззрение народа до сих пор ждут кропотливого исследования. Сегодня мы можем говорить лишь о самой системе табу, как реально существующей и по сей день «работающей» данности в жизни ингушей. И ни в коем случае нельзя недооценивать значение запретов, так как именно они являются основными факторами в формировании ингушского национального характера.

Отметим также, что с принятием ислама в ряду запретов у ингушей произошли заметные изменения. Но в целом мусульманские запреты органично влились в существовавшую систему табу. Процесс этот был настолько гармоничным, что сегодня трудно определить, какие запреты доминируют – мусульманские или исконные народные ингушские. Так и должно быть, ибо вечные ценности – универсальны для всех этносов.

Одним из важнейших табу среди ингушей является запрет на прощение крови. Веками жил в народе этот обычай, являясь своеобразным инструментом против тех, кто не прочь побряцать оружием. Кровная месть объявлялась в совершенно отвратительных и даже нелепых случайностях. В горах живет легенда о том, что кровная месть была объявлена хозяину дома, который мирно спал, когда на его коня позарился вор. Животное само себя защитило – и ударом копыта сразило воришку насмерть. Какой-то негодяй был застигнут врасплох, когда позарился на чужую женщину. Сыновья потерпевшей убили насильника и выдали труп родственникам. Был сход, на котором было принято странное на первый взгляд решение: убив отморозка, сыновья спасли честь своей матери и свою честь, но, убив человека, они заслужили кровную месть. На колхозную кошару позарился воришка, был застигнут при попытке украсть барана. Скотокрада избили и предупредили, что его обязательно порешат, если он попадется еще раз. Причем чабаны накормили проголодавшегося вора и, учитывая его жалобы, отдали ему барана. Вор в следующую же ночь явился к отаре и был убит. Сход решил, что порок наказан правильно, но на чабанах лежит чужая кровь.

В советские времена совершение кровной мести, попытка или угроза ее совершения считались уголовно наказуемым преступлением, дикостью, пережитком прошлого. Но испуг не действовал, до убийц добирались и мстили за пролитую кровь. Необходимо отметить, что в эти ужасные действия совершенно не вовлекались лица женского пола. Хотя один случай был: в одном из горных аулов была убита девушка, которая преградила путь мстителям. Выстрел произошел случайно. Совет старейшин посчитал: месть свершилась, но так как убита была женщина, то свершилась она вдвойне. Родственники убитой получили право взять жизнь одного из мужчин, допустивших такой грех.

Не допускалось участие детей в совершении мести. Но и здесь можно привести пример, имевший место в одном из плоскостных аулов Ингушетии. Двое мальчиков выстрелом из ружья убили взрослого человека в отместку за своего дядю по материнской линии. Прямых наследников у дяди не было, и тогда за дело взялись племянники.

Нельзя было мстить, если рядом с кровником находилась женщина. Особенно его жена. Позорно было убивать, если убийца стоял спиной или, почуяв опасность, отворачивался. Такого преследовали, пока он не повернется и не окажется лицом к лицу. Правда, разговоры о том, что безоружному убийце бросали кинжал и давали возможность обороняться, не имеют под собой никакой основы. Месть свершалась быстро, безжалостно, без чтения или произнесения приговора. Иные картинки из кинофильмов или литературных произведений не больше, чем плод воображения писателей и сценаристов. После того, как ингуши приняли ислам, считалось недопустимым лишать кровника жизни во время намаза. Убийце давали возможность завершить ритуал.

Запрещалось убивать спящего, находящегося в беспамятстве. Такое могут делать только греховодники.

Первый раз ингуши простили кровь во время гражданской войны, когда народ грудью встал против Деникина. Сын убитого случайно оказался в одном окопе с убийцей отца. Стрелять не стал, ибо белогвардейцев он считал еще более лютыми врагами. В атаку они пошли рядом. После боя между кровниками состоялось перемирие, которое восторженно приняли и народ, и новая власть. Большевики обрушились на обычай кровной мести, называли его пещерной дикостью, хотя ингуши покинули свои каменные жилища несколько веков назад.

Законы пишутся для всех, но обязательными они почему-то становятся для бедняков и интеллигентов. Советская власть придумала много сильных законов, расшатывавших устои ингушского общества. В их числе был и обычай кровной мести. Власть сама чинила расправу, под ее жернова попадали как повинные, так и невинные головы. Однако даже в этих сатанинских условиях вендетта не умерла. Где-то раздавался выстрел, который пресекал жизнь убийцы.

В наше постсоветское время месть вновь заняла «достойное» место. Дело дошло до того, что прямо перед зданием Верховного Суда республики, где проходил процесс над убийцей, из автомата был застрелен брат преступника.

Кто-то занял деньги и не вернул долг. Предприниматель, оказавший услугу, потребовал свое, возник скандал, ставший последним в судьбе должника. Но вскоре автоматной очередью был сражен и сам предприниматель. Молодой человек, бывший еще ребенком в день убийства отца, зашел в дом кровника и хладнокровно расстрелял старика. При этом он кричал: «Теперь вы будете на одном свете. Там разберетесь кто прав, а кто виноват». Столкнулись две машины, виновник аварии погиб. Оставшийся в живых водитель второй машины потребовал отремонтировать «тачку». Ему обещали возместить урон, пришли к обещанному сроку с пистолетом. Отстреляли всю обойму. Все это говорит о том, что принцип «кровь за кровь» продолжает жить в сознании народа. Прощать пролитую кровь запрещено.

А хорошо это или плохо? Не дикость ли это? Конечно, ничем хорошим это не пахнет. Но именно этот варварский обычай сумел отвести многих от соблазна учинять самосуд, лишать жизни себе подобных. Поднимая руку на слабого, каждый понимал, что его ждет суровая кара. Этот дикий обычай стал причиной смерти десятков и сотен людей, но спас тысячи и тысячи жизней. Народу с «горячей кровью» нужна была смирительная рубашка, и ее придумали в виде постулата – не прощать пролитую кровь. Только поэтому А. И. Солженицын в своем романе обрисовал месть как положительное явление в вайнахском обществе. Но еще раз повторяю: месть – это расправа, а не дуэль, идеализировать этот обычай не стоит. Существовала боязнь возмездия, заставлявшая руку ингуша всегда лежать на рукоятке кинжала, но сам клинок постоянно томился в ножнах. Рост населения в Ингушетии заметно превышает подобные показатели в других регионах. Так знайте же, что это не только результат заигрываний папы с мамой, а следствие ничтожного количества незапланированных смертей. Право на возмездие и табу на прощение пролитой крови помогли не очень лояльному к законам ингушскому народу выстоять в ситуациях, когда ребром стоял вопрос «быть или не быть».

В Ингушетии не отрицают смертную казнь, как меру ликвидации неисправимых людей. Один почтенный мулла спрашивал, когда ему сообщали об убийстве: «Его убили или он напросился на свою смерть?» Но при явном наличии второго, вендетту, как меру сдерживания жестокости, этот мулла только приветствовал.

Конечно, кровная месть у ингушей имеет свои отвратительные стороны. Не только жизнь убийцы находится в опасности. Часто случается и так, что за деяние какого-нибудь негодяя отвечает его родственник. Непременно близкий. Дальнее родство не дает оснований для возмездия. Много лет назад мне довелось работать над очерком, где описывалась жизнь одного беглого араба, убившего своего соплеменника. Этот человек защитил паломников с Кавказа, которые подверглись нападению со стороны местных разбойников. В схватке он насмерть сразил одного из грабителей. Несмотря на всю абсурдность такого решения, ему объявили кровную месть. Но кровники искали только его одного, при этом с его близкими и дальними родственниками поддерживали нормальные отношения. Спасаясь от преследователей, араб бежал с паломниками на Кавказ и десять лет хоронился в горных пещерах, теснинах и ущельях. Кровники его старались настичь, пускали в ход хитрость и деньги, шли по его пятам. И эта страшная игра продолжалась десять лет. По истечении этого срока арабы прощают кровь. У ингушей временных интервалов нет. Вендетта длится и сто и более лет. Участников первых актов кровавого действа давно нет в живых, их имена забыты, а сам спектакль продолжает идти. Кровь нельзя прощать. Понимая это, даже самые неспокойные руки остаются в карманах. Среди ингушей именно по этой причине просто не может быть насильников, маньяков, серийных убийц. Слишком большую беду навлекли бы такие люди на свой род. Как видите, даже этот отвратительный обычай при определенных обстоятельствах – брать жизнь родственников убийцы – сдерживает горячие головы от соблазна вырвать кинжал из ножен.

Ингуши приносят клятву на Коране. Делается это в исключительных случаях, когда деяние имеет место, а лицо, совершившее его, пытается уйти от ответственности, или при необходимости установить лицо путем принуждения к принесению клятвы о непричастности к данному деянию. Например, воровство совершает один, а подозревают многих. При этом нет никаких улик, нет свидетелей. Никакая юриспруденция не возьмется за такое дело. А вот требование принесения клятвы на Коране может заставить человека сознаться в преступлении. Виновный говорит: «Я не могу дать клятву на Коране». Это означает, что человек дает признательные показания. Сразу после этого начинается дипломатия, где одинаковую силу имеют нормы адата (народное право) и шариата (исламское право). Перемирие или согласие может быть достигнуто различными путями: дача выкупа, восстановление ущерба, прощение.

Предусмотрена и такая норма, как восстановление морального вреда. Может случиться так, что вор, укравший курицу, выплатит корову. Счет предъявляется за многое: за нарушение чужой территории, за посрамление чести хозяина курицы, за возможный приплод и т. д.

А если человек готов принести клятву на Коране о своей невиновности? Здесь также много способов воздействовать на курокрада. Клятву могут не принять. Пострадавшая сторона может потребовать, чтобы клятву принесли родственники подозреваемого. Число клянущихся может колебаться: пять, семь, десять и более человек. Лжеклятва у мусульман считается адским грехом и поэтому подвергать опасности Божьего гнева такое количество родственников курокрад не рискнет. Он сознается в содеянном.

Но если человек все-таки дал клятву о своей невиновности, его перестают преследовать. Если сказал правду – неподсуден, если солгал – ответит перед Богом. И не только на небесах. Ингуши убеждены, что все несчастья человека, давшего ложную клятву, случились именно по этой причине. Случился падеж скота – Бог наказал, умер человек – Бог отвернулся, сгорел дом – это неспроста. Прямо мистика какая-то. Конечно, это чистое совпадение фактов и цепь случайностей. Но я сам знаю случай, когда у одного человека, давшего лжеклятву, один за другим умерли трое детей. Это обстоятельство настолько потрясло и испугало людей, что многие опасались даже упоминать этот факт.

Лжеклятва – великий грех, только самые падшие люди способны нарушить запрет на это деяние. Страх перед адским пламенем раскалывает даже самых отпетых мошенников и самых отъявленных преступников. В моей памяти один случай. Две сестры одновременно оказались в родильном доме. Обе в один день сложили ноши, родив девочек. Одна из матерей была особенно счастлива, ибо за несколько лет замужества она впервые родила. Не беда, что девочка. Следующий, если Бог даст, будет мальчик. А если нет – счастье улыбнется в третий, четвертый или пятый раз. Главное – с нее снимут клеймо «бесплодной коровы». На седьмом небе чувствовал себя и отец девочки. Мать была счастлива. Правда, ее сестре, к этому времени уже бывшей матерью троих детей, не повезло – новорожденная прожила всего неделю.

Прошло много лет, отец оставшейся в живых девочки ушел в мир иной, так и не дождавшись наследника. Девушке пришло время выходить замуж. Ее засватали и назначили день свадьбы. Как положено в таких случаях у ингушей, перед тем как увезти невесту к жениху, мулла совершает обряд «мах». Если перевести на русский язык – это означает, что жениху дают право овладеть девушкой. Согласие на это должен дать отец невесты. Если его нет в живых, это возлагается на кого-нибудь из его близких родственников. Если и таковых нет, то отцовство на себя берет имам. На удивление всем мать девочки позволила дать согласие на бракосочетание мужу той самой сестры, которая лежала одновременно с ней в родильном доме. Только сейчас люди обратили внимание на весьма странный факт: девушка, выходившая замуж, была сильно похожа на мужа сестры ее матери. Пошло шушуканье, разговоры и кривотолки. Начали напирать на мать невесты, но та напрочь отрицала всякую греховную связь и заявила, что девочек перепутали в родильном доме. Она давно догадалась о подмене, но, боясь остаться вообще без детей, смолчала. Однако в эту сказку никто не поверил. И смятенную женщину поставили перед фактом: принести клятву на Коране. При этом ей напомнили об участи того, кто соврет перед святым писанием. И тогда тайное стало явным. Желание проверить, кто из них – муж или она – повинен в отсутствии у них детей, толкнуло ее к грехопадению. Но ничего этого не случилось бы, если бы не неодолимое желание иметь ребенка. Кстати, законный муж также догадался, что за появлением девочки стоит тайна. Но значения этому факту не придал, он самозабвенно любил дочку и умер на ее руках.

Люди взвесили все «за» и «против» и решили, пусть все остается на своих местах. Так, видимо, угодно было Богу.

А вот другой случай. К брату, живущему в городе отдельной семьей, приехала погостить сестра. Брат этот был большим начальником, зашибал левую деньгу. С работы он вернулся поздно ночью, жена встретила его на пороге и они вместе пошли в палисадник, где задержались минут на десять-пятнадцать. Затем была бурная встреча с сестрой, воспоминания о детстве, вопросы и расспросы. Очень поздно пошли спать, но утром грянула буря. Брат потребовал от сестры деньги, которые он ночью закопал в палисаднике в трехлитровом баллоне и которые она – негодница и негодяйка – ночью откопала и перепрятала. Сестра божилась, плакала, рвала на себе волосы. Даже подозрения в воровстве приводили ее в ужас. На крик прибежали соседи, и кто-то предложил заставить женщину принести клятву на Коране. Брат ухватился за идею и спешно принес святое писание. Сестра решительно положила руку на Коран, но резко ее отдернула. Она указала на дырку в железобетонной плите, лежащей на гараже. Хозяин дома запустил туда руку и вытащил сверток, где лежали деньги. Нарушить табу на лжеклятву женщина не осмелилась.

Говоря о табу в сфере уголовного права, начнем с простого и, на взгляд местного населения, самого безобидного, даже экзотического. Именно к этому относится женская драка. Строжайше запрещено разнимать дерущихся женщин. По народному поверью, подобные действия принесут горе. Кто-то умрет, кто-то тяжело заболеет, кто-то попадет в аварию и т. д.

Женская драка у ингушей великая редкость. Вот типичный пример: довольно интеллигентная особа и ее дочь напали на секретаршу мужа и отца. Было все: обвинения, оскорбления, оправдания, удары по лицу и телу, волосы в кулаке, разорванная одежда, пущенные в ход туфельки на шпильках. Хрупкая и молодая секретарша и по совместительству любовница начальника билась с двумя хорошо сбитыми женщинами, не уступая им по числу ударов и визгов. Все происходило на глазах у многих людей, что является непременным условием при наказании девиц легкого поведения и сведения счетов ревности. Какая польза и какой прок от драки в темном углу? Пусть все знают, что жена отстояла честь семьи и вырвала супруга из цепких лап соблазнительницы. Никто не вмешался. На рынке две соседки не поделили место, гнев ослепил их глаза, а ярость заполнила души. Драка шла с переменным успехом и могла бы закончиться боевой ничьей. Это закономерный итог женских драк. Но в это время появилась сестра одной из женщин, торговавшая в другом ряду. Нашлась сочувствующая и у ее соперницы. Пошла стена на стену. Никто не вмешался.

Женские драки ни до разбирательства, ни до суда не доходят. О случившемся говорят, над самим действием посмеиваются, кто-то это безобразие осуждает, а кто-то оправдывает, но последствий у женских драк не бывает. Зачем мстить за глупость? Глупость непобедима.

Нельзя простить пощечину. Причем легкая пощечина считается более оскорбительной, чем тяжелая. Это великое унижение для того, у кого щека цветет. Удар кулаком – это куда бы ни шло, это мужское занятие. Если появляется повод вконец унизить мужчину, руку поворачивают тыльной стороной и наносят не сильный удар. Это намек на то, что ему пора менять пол.

Какой-то неблагоразумный офицер, черкес по национальности, нанес ингушу пощечину тыльной стороной руки. Было это в царское время, в пору азартных игр. Сослуживец оскорбленного вызвал оскорбителя на дуэль и убил. Немедленно был собран обоз и труп отправлен на Кавказ. Причем повез тело оставшийся в живых дуэлянт. По приезду в аул он сам представился матери убитого им человека, рассказал правду и кровь немедленно была прощена.

– На войне воюют мужчины, – сказала мать. – Мой бедный сын подумал, что находится на пирушке.

Ингуши сейчас не носят кинжалы, но было время, когда без этого оружия не обходился ни один мужчина. Первым подарком родившемуся мальчику был кинжал. Ремень, на котором висел кинжал, развязывали уже после смерти человека. У владельца этого холодного оружия были свои запреты: кинжал нельзя было вынимать из ножен без крайней необходимости и не вкладывать его обратно в ножны, не использовав по назначению. Ни при каких обстоятельствах им нельзя было колоть соперника, разрешалось только ударять кинжалом и непременно сверху. Этому искусству учились с мальчишеских лет и упражнялись до глубокой старости.

Язык у ингушей считается наиболее опасным оружием. Пуля разит одного, а язык девятерых, говорят они. Языкастых здесь ненавидят и уничтожают без всякой жалости. Отсюда исходит табу на всякого рода доносы. Уличенный в ябедничестве человек приравнивается к гаду, которого непременно надо раздавить.

Хуже длинной руки (речь идет о воровском промысле) может быть только длинный язык – так рассуждают ингуши. Особенно много расправ над доносчиками случалось в период зарождения, становления и укрепления советской власти. Языкастые спали за окнами, заставленными обыкновенными подушками. Считается, что пули вязнут в перине. Но ни одна подушка не может спасти сексота, если он окажется лицом к лицу с оклеветанным им человеком. Причем это может быть даже не клевета, но и правда или что-то из этого рода. Держать язык за зубами – непременное условие жизни ингуша. Но что поделаешь, если этот язык чешется?

Помнится мне, как в канун чеченского бунта люди растаскивали документы из архивов республиканского КГБ. Там хранились имена доносчиков и доказательства их деяний, не совместимых с таким понятием, как человек. Ингуши идут работать в милицию, даже рвутся туда, ибо там можно получать стабильную заработную плату и кормить семью, но сам род этой деятельности они презирают. Считается, что служба в милиции – это прямой путь к доносительству. «Легче найти кошку с рогами, чем отыскать милиционера с совестью», – такую надпись я видел на стене одного из общественных туалетов в г. Грозном. Возможно, что писал это обиженный человек.

В Ингушетии запрещено прощать личные обиды. Вот пример: в период репрессий начальнику одного из изоляторов временного содержания в г.Владикавказ очень понравилось допрашивать задержанных. С особым пристрастием он это проделывал с инородцами. Последним актом подобного допроса стал его излюбленный прием – наносить удары по лицу жертвы связкой ключей, постоянно лежавших на его рабочем столе. Допрашиваемый от этого не умирал, зато лицо его превращалось в месиво, и раны долго не заживали. Знал об этом и некий Макшарип – ингуш из села Ахки-Юрт (Летнее село). Грозный окрик старшего надзирателя и слово «скотина» не только не испугали его, но, наоборот, подвигли к действию. Знавший о любимом приеме начальника ИВС из уст других задержанных, Макшарип схватил со стола связку ключей и ударил ими их по лицу садиста. На этой древней земле утвердилось мнение о том, что среднего положения в отношениях с негодяями не должно быть: или место надо досконально зачистить, или его надо загрязнить до такой степени, чтобы даже микробы не выжили. Зверски избитый Макшарипом начальник незамедлительно подал рапорт об увольнении и навсегда покинул эти места. Свой век он доживал в одном из западносибирских городов и прах его покоится там, что совсем не свойственно ингушам. Труп умершего вдалеке от родных мест соплеменника ингуши, не считаясь с затратами и трудностями, везут домой и хоронят на родовом кладбище. Макшарипа, конечно, порешили. Что поделаешь, если он и его близкие и далекие предки жили в условиях полного отсутствия правовой базы, а его дети живут в стране, где вносятся и принимаются законы, которые практически не выполняются. В этой связи мне вспоминается весьма любопытный и даже анекдотический случай, имевший место в местах высылки. Ингуш и казах работали в одной кузнице. Однажды кузнецы сильно поссорились. Казах подошел к ингушу вплотную, поднес башку к носу и закричал: «Ударь, если ты мужчина». Разумеется, он получил оглушительный удар по голове молотком и рухнул на землю. Поступок этот вызвал большой резонанс, собралась толпа казахов, которая выкрикивала лозунги типа «Смерть кавказцам!». Уладить дело взялись аксакалы и старики-вайнахи.

– Мы можем повздорить между собой, – сказал самый почтенный аксакал. – Подносим колган (голову) к носу противника, предлагаем ударить себя. Но у нас не принято бить.

– О Аллах! – закричали старики-ингуши. – У нас такие просьбы никогда не остаются без ответа. Мы даже не ждем, чтобы нас попросили. Наш человек не виновен.

Казахи были шокированы в такой же степени, как и евнух, которому подарили камасутру.

Нельзя ходить в гости без подарков и недопустимо провожать гостей с пустыми сумками. Нельзя сидеть, когда стоит старший, лежать, когда в доме посторонний. Нельзя мужчине снимать шапку в горах и платок женщине, когда она отходит ко сну.

Очень много табу при разговоре с людьми. Я знал человека, который в присутствии посторонних ни разу не обмолвился словом с женой. Ни громким и ни тихим, ни хорошим и ни плохим. При этом он ее боготворил и самозабвенно любил. Это была бессловесная при людях и весьма пылкая наедине с женой симпатия, доведенная до совершенства и лишенная внешнего блеска.

Ингуши считают, что жестикулировать руками при разговоре нельзя. Речь не должна быть долгой, нудной, сопровождаться клятвами, проклятиями, излишней мимикой, гомерическим смехом и долгими слезами. «Так могут и обезьяны», – говорят старики. Когда говорят, слушающий не имеет права отводить глаза от лица говорящего, даже если тот говорит много и не очень мудро. Когда порождалось огромное множество людей, Бог понимал, что не для всех хватит масла, и поэтому он не жалел опилок.

Даже если кишки прилипли к спине, ингушу не полагается просить милостыню. В самом начале сталинской высылки народ впервые за многие десятилетия столкнулся с голодом, но руку не протянул. Лучше быть мертвым, чем быть попрошайкой.

И при всем при этом ингушу строжайше воспрещено оставлять без подаяния нищего и голодного. Здесь подадут любому, кто протянет руку и произнесет имя Бога. Много десятилетий назад, испуганные призраком голодной смерти, в Ингушетию потянулись тысячи обездоленных из России и Украины. И представьте себе, на этой земле никто из них не умер. Местные жители дошли до того, что во дворе своего дома ставили столы, на которых были хлеб, соль, чурек, сыр, молоко и даже сметана. Голодные подходили и ели, не испросив у хозяина разрешения. Почему это делалось именно так? Старики отвечали на этот вопрос: «Пусть просящему не приходится протягивать руку. Какая разница, лишь бы человек утолил голод».

Нельзя истязать землю и женщину, рубить плодовые деревья – они несут в себе новую жизнь. Нельзя гневаться на Бога, ниспославшего болезни и смерть: таким образом освобождается место для следующих поколений.

Нельзя женщине поднимать тяжести, а мужчине – скандалы. Нельзя отправляться в путь в среду, работать в пятницу, назначать свадьбу в месяц уразы. Что за торжество, если поесть нельзя? У постящегося нет права на прием пищи, а непостящемуся стыдно подвергать голодного испытанию.

Нельзя сильно и долго сокрушаться по поводу беды, которая уже случилась. Беду не поправишь. Нельзя переживать из-за беды, которая еще не случилась. А вдруг ее не будет.

Нельзя близко подпускать к уху льстеца, к сердцу – гордеца. Крыса хитрее мышки, но и ее место в подвале, говорят ингуши.

Нельзя преследовать женщину, которая тебя не любит. Это унизительно. Не каждое блюдо, возбуждающее аппетит, прогоняет голод. Может получиться обратный эффект и страшное потрясение. Любовь – это тяжелая ноша, и нести ее следует только тогда, когда она чего-нибудь стоит.

Ингушские женщины убеждены, что история семейной, да и человеческой культуры началась с того дня, когда их далекая предшественница впервые помыла посуду, из которой поел муж. У ингушей строго запрещено накапливать во дворе мусор, допускать беспорядок в доме, ложиться в грязную постель. Правда, встречаются и исключения: за красивым фасадом семейной крепости может жить лентяйка и неряха. Наводить чистоту – женское занятие. На это ее исключительное право мужчины никогда не посягают. Никакой конкуренции, когда моешь, стираешь, метешь, занимаешься прополкой, варишь, разглядываешь себя в зеркале.

Нельзя любить безоглядно, вопреки всему. Если женщина готова пить воду, в которой ты помыл ноги, приглядись к ней. Скорее всего, у нее проблемы со здоровьем. Помни: мудрость – женская доля, но не ее главная черта. Умные люди любят с оглядкой, расстановкой, не очень громко.

Нельзя любить просто так. Ингуши говорят: любовь это не тогда, когда ты срываешься в пропасть, а твоя любимая бегает по краю обрыва и зовет людей на помощь. Любовь – это тогда, когда ты срываешься в пропасть, а твоя любимая подбегает к краю обрыва и бросается вниз. Это уже не падение, это – полет.

Существует абсолютный запрет на упреки по поводу недостатков человека. Нельзя говорить: ты косой, хромой, горбатый, низкий (ростом), длинный, жирный, черный, белобрысый, плешивый, психованный, жадный, завистливый, ревнивый и т. д. Нельзя упоминать о недостатках, не связанных с уродством. Например, не ответил на оскорбление, не отомстил за родственника, находишься под каблуком у жены, живешь с кикиморой, прислуживаешь начальнику, гонишь туфту. За такое можно получить пулю в лоб. Однако есть такие люди, которым ну очень хочется что-то сказать в лицо.

Оскорбленному ингушу нельзя выжидать более удачного момента для ответа оскорбителю. Угрозы типа «потом сочтемся» здесь просто не может быть. В каких бы неравных условиях оскорбленный ни находился по сравнению с оскорбителем, он обязан вступить в схватку. На своем веку мне не раз приходилось видеть, как слабый нападал на сильного, хилый на толстого, как один шел на нескольких. Казалось, исход легко предсказуем, но слабая сторона билась и билась. Ее, эту слабую сторону, могли подмять, растоптать, размазать, однако окончательная развязка будет потом, когда за дело возьмутся родственники помятого, растоптанного и размазанного. Лучше до этого дело не доводить, и обреченный добивался ничьей. Побить ингуша и затем спокойно спать может только конченый идиот. Любая попытка выйти за рамки этого обычая и уподобиться народам, чьи представители могут поссориться, подраться, затем броситься в объятья и заявить, что они уважают друг друга, для ингушей не имеет никакого смысла. Мириться можно только на равных условиях: здесь не только кровь за кровь, но и синяк за синяк, царапина за царапину. Именно поэтому на улицах ингушских городов и сел, в местных кафе и барах, на рынках и площадях практически нет драк и потасовок. Не трогайте одинокого и ослабевшего волка, рано или поздно на его вой прибежит стая здоровых волков.

Отдельного ингуша еще можно задеть, но смертельно опасно чернить его род. Самое большое богатство ингуша – незапятнанные имена предков и фамильное достоинство. Причем это касается даже тех однофамильцев, кровное родство с которыми уже не прослеживается. Этот обычай, как и обычай кровной мести, служил сдерживающим устройством для тех, кто хотел занести руку над беззащитным и слабым. Благодаря этому универсальному правилу среди ингушей нет бомжей, нет бичей, нет отверженных, нет постылых.

Если тебя позвали, нельзя не пойти на свадьбу – навлечешь неприязнь, даже если не сообщили, нельзя не пойти на похороны – навлечешь ненависть.

Если хочешь владеть ближним берегом реки, бейся за дальний берег, говорят ингуши. Следовательно, у реки нет середины.

Нельзя прибивать к стене палас – это признак нищеты. Нельзя стелить на пол ковер – это признак дебильности. У каждой вещи свое место и свое назначение.

Нельзя спать в доме, где дверь не на запоре. Спать нельзя не потому, что придет враг и перегрызет горло, явится вор и унесет драгоценности. Главное в том, чтобы случайный гость не увидел тебя спящего и неодетого.

Тело – враг человека, считают ингуши. Оно капризно, пугливо, притворно. Нельзя прислушиваться к его жалобам. Сколько прекрасных жизней сгубила боязнь потерять здоровье.

По древним ингушским поверьям, душа не уходит из тела разом: она убывает постепенно и когда-нибудь заканчивается. Душа – это прибор, напоминающий песочные часы. Но в отличие от часов, ее нельзя перевернуть и поставить на новый отсчет времени. Нельзя терзать душу другого человека, тогда она начнет убывать и убудет.

Нельзя гасить в себе страсть к познанию и стремление к мастерству. Умный человек именно в этом и находит смысл жизни.

Ингушке нет места на облучке, в седле, за рулем. Если такое и случается, то это исключительное явление. В нарядах женщины не должно быть ничего от мужских одеяний. К большому сожалению, ныне цивилизация яростно набросилась на этот обычай, треплет и терзает его. Возможно, скоро наступит время, когда никто не удивится, увидев ингушку в брюках и за рулем «Ауди». Но пока все в порядке, живу на земле вот уже шестой десяток лет, и к своему счастью, ни разу не видел ингушку с сигаретой в зубах. Чем еще можно гордиться, если не этим? Нельзя женщине уподобляться мужчине. Это – уродство.

Потрясающее творение природы – женщина. Я видел даму, истерзанную временем и судьбой. Она перенесла высылку, расстрел отца, смерть мужа от страшной болезни, укоры снохи и предательство сына. Время и судьба оказались бессильными перед ее красотой. Она очаровывала и в раннем детстве, и в юности, и в молодости, и в зрелости, и в старости. Я был в раза два моложе ее и уже числился дедом. Во мне все трепетало! Как можно было пронести через восемь десятков лет такой груз озорства, кокетства, свежести. Вот именно – свежести, нетленной и непреходящей. Сейчас ее уже нет, а я продолжаю стариться и стариться. В моей памяти размылись черты многих женщин, которых я знал многие лета и которых пережил. Ее я увидел один раз и запомнил навсегда. Правило ингушского этикета гласит: нельзя смотреть на женщину, которая тебе не принадлежит. Но чем же тогда любоваться? Теперь я точно знаю: нельзя смеяться над старостью.

Нельзя ругать осла за медлительность: это не единственный служитель Лени.

Нельзя бить сына при посторонних. Это дурной пример: твоего мальчика могут дубасить другие.

Нельзя завидовать птицам: они красиво летают, но неуклюже ходят.

Нельзя давать в долг деньги, брать взаймы, резать скот и птицу после захода солнца. Непременно надо дождаться рассвета. Нельзя умершего хоронить под покровом темноты. Ночью хоронят только блудниц.

На мужской щеке слеза высыхает долго, говорят ингуши. Поэтому ее там и не должно быть. Мужчине нельзя плакать и причитать. Слезы и обмороки – женское занятие.

Нельзя молиться громко. Всевышний слышит даже немого.

Нельзя жениться не только на близкой, но и дальней родственнице. Такая попытка подвергается осмеянию и осуждению, а такой поступок – презрению и ненависти. Говорят, Мандельштам женился на своей дочери, какой-то очередной Рамсес на сестре, какой-то император на матери. У ингушей недопустим брак с женщиной из одной фамилии, невозможен брак даже с дочерью однофамилицы. Причем нити родства с этой однофамилицей могут быть потеряны в далеком прошлом. Никаких невест-кузин здесь нет и не может быть. Мир содрогнулся бы, если кто-то из ингушей решился бы на такой шаг. Никакое родство на этой древней земле не нуждается в дополнительном подтверждении. Хватит того, что уже есть.

Такие понятия, как испугаться и струсить, у ингушей выражаются единым словом. Но это далеко не одно и то же. Если испуг естественная реакция на опасность, то трусость – самое презренное и низменное проявление человеческого духа. Трусость нельзя допускать, даже если, проснувшись, обнаруживаешь спящего рядом дракона. Чем этот гад страшнее плохой жены?

Нельзя терять чувства стыда. Но покраснеть – это еще не все. Рядом со словом «покраснеть» обычно употребляется еще более значимое слово «побелеть». Это стадия, когда стыд переходит в срам. Бессовестный человек в ингушском обществе вызывает дикую ненависть.

Сколько их – этих «нельзя»! Нельзя грязнить воду в роднике, совершать намаз и утешаться женщиной без омовения, не уступить дорогу старику, пить до дна и есть все до последней крошки. Пусть после тебя еще что-то останется людям, животным, птицам и земле. Нельзя хвалить недостойного, потому что этим унизишь достойного, нельзя хвалить достойного, потому что этим унизишь Бога. Он сотворил нас, дал речь, зрение, язык и повелел не убивать, не воровать, не врать, не прелюбодействовать. У каждого из нас три задачи: посадить дерево, построить дом и породить ребенка. Но это еще не все. Дереву необходим уход, дому – страж, а ребенку – воспитатель. Нельзя об этом забывать.

Ингуши убеждены, что все предопределено свыше и что в Божьих писаниях нет неточностей. Но они же считают, что нельзя жить как попало и как получится. Соломку под деревом стелить надо даже тогда, когда вообще не собираешься лезть наверх. Риск – это одно крыло жизни, но еще ни одна птица не взмыла в небо, взмахнув одним крылом. Даже ангелы не избежали подобной участи. Нельзя срок жизни человека определять количеством прожитых лет. Когда бы ни умер хороший человек, считается, что умер рано. Очень рано. Когда бы ни умер плохой человек, считается, что умер поздно. Слишком поздно. В храме жизни не стоит селить тех, кому и коммуналки достаточно.

Много запретов связано с исполнением ингушского танца. Ни при каких условиях нельзя мужчине танцевать одному, нельзя женщине входить в круг первой и, разумеется, без партнера. Во время танца руки танцующих никогда не должны опускаться ниже плеч. В круге не должно быть больше одной пары. Любая попытка изменить этот рисунок воспринимается как пощечина тем, кто уже танцует. Солнце одно и луна одна, говорят ингуши. Нельзя нарушать порядок мирозданья.

Нельзя терять честь – это дефицитный товар. Ошибается тот, кто воспринимает честь чем-то вроде ширпотреба: отсюда берешь, там кладешь, здесь имеешь, там – нет! Сколько высот вокруг нас. Вот куст помидора. Он вытянулся на два метра и радует глаз ярко-красными плодами. Люди говорят – это гигант. А вот лоза виноградная, она зацепилась за ветку вишни и доросла до верхушки дерева. А вот чинара в глубине леса. Когда хочешь разглядеть ее верхушку, папаха слетает с головы. Но чинара эта растет у подножия горы, на вершине которой никогда не тает снег. Над самой горой синеет небо. Но и это еще не конец – дальше луна, планеты, солнце, миры и антимиры. А мудрые люди говорят, что нет ничего выше чести. Когда заносишь ногу над чьей-то честью, помни, что нога другого человека может нависнуть над твоей головой.

Наши предки предупреждали – нельзя трогать слабого. Рано или поздно объявится его родственник, подрастет сын, выйдет замуж дочь и родит. Прощения не будет. За деньги можно купить лишь товар, а честь и достоинство здесь никогда не считали товаром. Если чести и достоинства у человека нет, он совсем ничего не стоит, если есть – он бесценен. К большому сожалению, время подмыло эти понятия. Шелест денежных купюр для многих оказался милее предостережений мудрецов. Но еще много тех, кто уверен, что деньги можно добыть и потратить. А вот честь – с нею рождаются.

У ингушей есть легенда. Встретились Ветер, Вода, Огонь и Честь, подружились и пришло им на ум прогуляться по миру. Долго они ходили по земле, устали и решили отдохнуть.

– Под этой горой горит пламя, я соединюсь с ним, – сказал Огонь. – Ищите меня там.

– По берегам этого озера растет камыш, – сказал Ветер. – Ищите меня там.

– Вон на том склоне бьет родник. Я сольюсь с ним, – сказала Вода. – Ищите меня там.

Честь устремила глаза в небо и промолчала.

– А как нам найти тебя? – спросил у Чести Ветер.

– Это бесполезно, – сказала Честь. – Всякий кто отойдет от меня, никогда не найдет обратной дороги.

Нельзя предавать друзей. В народе сохранилось множество легенд, сказаний и достоверных рассказов о настоящей дружбе. Запрещалось, например, жениться на сестре друга. Какая необходимость дружеские отношения переводить в родственные? Они равнозначны.

Нельзя было дотрагиваться до чужой женщины. У ингушей много рассказов о том, что случайно коснувшись чужой женщины, мужчины отрубали свои пальцы. Кто-то спросит: что за дурость? Но вдумайтесь в горскую пословицу: лучше потерять голову, чем честь.

Нельзя разглядывать прелести женщины, которая тебе не принадлежит. Мужскому взору вообще нечего делать ниже пояса.

Нельзя родителям ссориться при детях. Кто-то скажет: так говорят все народы. Но у ингушей это табу выполняется неукоснительно. Нельзя старшему брату претендовать на дом родителей. Жилье обязательно переходит к младшему. Но и младшему дом не достанется, если в доме есть калека, неизлечимо больной, тронутый умом. Им жилье нужнее. Здоровый и сильный сам найдет выход. При разделе спорного имущества ингуш никогда не доведет дело до суда. Каждый член семьи и так знает, что и сколько ему положено. Если что-то не так, обиженный смолчит и не даст поводов для пересудов и насмешек. Суть семейного спора никогда не будет оглашена и навсегда останется тайной.

Нельзя использовать наемный труд, не оговорив цену. Абсолютно не допускается корректировка цен уже после начала работы. Например, торговаться с каменщиком можно только до того, как в стену положили первый кирпич. Разумеется, это не имеет никакого отношения к современной тендерной системе, где, к примеру, взрослые люди борятся за право забивания гвоздей в крышку гроба. Разумеется, здесь учитывается и то, что один из этих гвоздей останется не забитым и будет использован в качестве откупных.

Ингуши шутят: ничего нельзя делать, не испросив совета жены, но все делать надо вопреки. Конечно, это не обязательное, скорее всего экзотическое табу. На самом деле все решается на семейном совете, но решения принимаются по принципу старшинства, а не большинства. Толпа безрассудна и часто не может найти единственное, правильное решение. Это как на базаре: выбор большой, долго ходишь и смотришь, примеряешь и прицениваешься, а домой возвращаешься с пустыми руками.

Недопустимым считают ингуши заключение всякого пари. Это не мужское занятие. Человек должен быть выше амбиций, в основе которых лежит спор. Также отвергаются всякие азартные игры. Выигрыш не может быть случайностью, его надо заслужить.

Строжайше запрещено зариться на чужую собственность. Помню такой случай. У одного старика состарилась лошадь. Разумеется, до того как одряхлеть эта тварь была молодым и игривым конем. Но всему приходит конец. Старик поступил так, как поступили его далекие предки: отвел клячу за село, снял уздечку и отпустил на все четыре стороны. А это значит, что старик отказался от своей частной собственности.

Молодые люди, жившие в соседнем селе, отловили клячу, отвели в укромное место, зарезали, освежевали и пустили мясо на колбасу. Узнав об этом, бывший владелец вычислил воров, развил народную дипломатию до такой степени, что конокрады были вынуждены купить молодого коня. Люди намекнули: а отказ-то был. На что старик ответил: «Трогать можно только свою жену и пуговицу на вороте рубашки, которую забыл застегнуть».

Ингуши говорят: жемчуга тоже камушки. Второстепенность недопустима при соблюдении правил не кровного родства, сватовства, развода. Нажил новых родственников – относись к ним одинаково хорошо, сватайся как подобает, разводись как положено.

Незаслуженная хвала страшнее незаслуженной хулы. Нельзя хвалить ребенка – начнет озорничать, нельзя хвалить невестку – будет плохой матерью, нельзя хвалить героя – зазнается и возгордится. Незаслуженная слава – тяжелая ноша, нет еще человека, кто устоял под нею.

Нельзя безумно рисковать, но не все осторожные дошли до цели, говорят ингуши. Нельзя терять чувство меры. Лучше прочитать одну книгу и запомнить ее содержание, чем прочитать сто книг и не запомнить ни одну из них.

Нельзя отказывать человеку, просящему в долг деньги. Если оговоренные ранее сроки возврата долга не будут соблюдены, их надо продлить. Если и новые условия останутся невыполненными, долг должен быть прощен. Кстати, эти народные установки почти совпадают с кораническими и частично с библейскими.

Как во всяком народе, среди ингушей встречаются и те, кто не прочь навесить долги и не вернуть их. Для успокоения души здесь говорят: ничего, вернет на том свете. Для того, чтобы дело так далеко не заходило, в день похорон близкий родственник умершего обращается к собравшимся со следующими словами: «Наш человек ушел в лучший мир. Допускаю, что по забывчивости или в силу других причин он не вернул чей-то долг. Если так, любой из вас может об этом сообщить. Долг будет возвращен». Долг обязательно погашается. Правда, в одном из сел жил некий пройдоха, который «давал» в долг всем покойникам. Три раза ему поверили, а в четвертый раз намылили шею. Любителей навешивать долги ингуши не любят, посмеиваются над ними. Однажды молодой человек пришел к соседу и попросил в долг червонец. В оговоренное время он вернул деньги. Вскоре молодой человек пришел еще раз и попросил два червонца.

– Зайди в дом, открой сундук и возьми, – сказал сосед.

Молодой человек взял деньги и не вернул. Но ему вновь понадобились деньги, и он направился к соседу.

– Зайди в дом, открой сундук и возьми, – сказал сосед.

Молодой человек зашел и вернулся ни с чем.

– Там нет денег, – удивился он.

– Они там были бы непременно, если бы ты вернул прошлый долг, – сказал сосед.

Нельзя лаять на пса, заносить ногу на ногу на похоронах, утирать нос пальцем. Нельзя разводить широко колени не только женщине, но и мужчине. У одного мудреца спросили, что, на его взгляд, абсурднее всего на этом свете?

– Хвост козы, – ответил тот. – Ведь он ничего не прикрывает.

Нельзя держать руки выше шеи и ниже пояса во время сна. Нельзя бросаться в реку головой вперед – в воду можно только входить, никогда нельзя стоять на коленях, рвать волосы на голове, откладывать на потом то, что можно сделать сейчас, не упоминать имя Бога после грома. Нельзя слепо верить: делай то, что делает мулла, а не то, что он говорит, – гласит ингушская пословица. Нельзя умирать с голоду. Предки ингушей, изнеможденные голодом, плавили медь и выпивали металл. Во время эпидемий заболевшие шли в горы, находили место, садились и умирали. Это они делали для того, чтобы не заразить других. Нельзя становиться причиной смерти другого человека. Нельзя собирать камни, лежащие по обочинам гравийных дорог. Нельзя сидеть, когда проезжаешь мост, не помолиться, проходя мимо кладбища, звать на помощь, если сам можешь выкарабкаться, носить усы, пока жив отец, корчить рожу, входить в туалет без кумгана. Кто-то подумает: что это за каша: рядом с серьезными запретами всякая мелочь, которой можно пренебречь. В том и дело, что все табу у ингушей громоздятся на одной полке, среди них нет таких, которые можно предпочесть одним и отодвинуть другие. За долгую историю своего существования народ приучился к мысли: цепь сильна, если каждое ее звено на своем месте. Нельзя строптивую лошадь тянуть за уздцы, а упрямого осла подгонять сзади. Рискуешь остаться без скальпа и зубов. Если выпали зубы, нельзя распускать язык. Нельзя искать женщину по себе. Если найдешь, обязательно разочаруешься в своих способностях. Она горит всегда, а ты вспыхиваешь от случая к случаю. Нельзя испытывать терпение самой спокойной кошки и самой послушной женщины, рано или поздно в первой проснется зверь, а во второй – женщина. Покорных ингушек я видел много, но покоренных до сих пор не встречал.

В прошлом существовало очень серьезное табу, касавшееся мужчин, – нельзя было набирать лишний вес. Никакого жира на животе! Полнота – удел женщины, которой предстоит стать матерью. Многие ингушские мужчины, особенно парни, годами сидели на диете, носили специальные пояса, стремясь сохранить стройную фигуру. У этого запрета даже существовал свой эталон. Если мужчина ложился боком на ровную дощатую поверхность, то в том месте, где талия, должна была свободно проползти кошка. Это уже идеально! Теперь к этому табу относятся с опаской. Надо признаться, что до отвала едят только единицы, но равнодушных к пару над тарелкой, где лежат сваренные куски мяса, очень мало. Ныне под талией ингуша может застрять даже гусеница.

Нельзя ковыряться в носу, надрезать ногти до восхода или после захода солнца, зевать, чихать, смеяться, когда другие плачут, плакать, когда другие смеются, класть на стол головной убор, ходить в одежде с оторванной пуговицей. Нельзя грубо реагировать на шутку, не ответить на приветствие, не пожать протянутую руку, не подать нищему, даже умирая от голода. Нельзя быть пастухом, танцором, певцом, актером, жить как попало, умереть без завещания. Нельзя мужчине носить воду и мыть посуду, стирать, полоть, стелить и убирать постель, гладить, рассказывать детям сказки, качать люльку, показывать усталость, жаловаться на зубную боль, появляться при людях частично одетым, разутым и без носового платка в кармане.

Жене нельзя поднимать руку на мужа, ложиться раньше него и вставать позже него, делать замечания, задавать вопросы: где был? С кем был? Куда направляешься? Когда вернешься? Жене нельзя произносить имя мужа. Во время ходьбы находиться вровень, впереди или справа от него, кидаться в объятия или отмахиваться, когда хотят обнять ее. Нельзя, чтобы муж вышел из дома в нечищеной обуви и нестиранной сорочке. Кто-то скажет – это рабство. Но это добровольное рабство, и такие семьи практически не распадаются. Процент разводов просто ничтожен: эта шкала никогда не дотягивала до одной целой. Хотя современная статистика разводов выше по причине несоблюдения все тех же табу.

Нельзя разглядывать чужие ворота и совсем нельзя пытаться увидеть то, что происходит за ними. Нельзя перекармливать кошку, оставлять скот голодным, будить детей на рассвете, спать на спине, верить гадалкам, рассуждать долго и медленно, есть много и быстро, стоять на краю ямы, чесать неприличные места, отращивать волосы и ногти. Нельзя смотреть вверх, когда идешь по узкой горной тропинке и смотреть вниз, когда идешь по краю пропасти.

Нельзя жаловаться и ныть. Это противно Богу. Нельзя начинать ходьбу, не взглянув вперед, и начинать разговор, не оглянувшись назад. А что тогда можно? Можно только не делать то, что делать нельзя. Умная жизнь состоит из запретов, как невод состоит из ячеек. Можно только в точности соблюдать все табу. И тогда обществу не понадобятся расходы на содержание милиции, прокуратуры, суда и огромного штата чиновников, тогда исчезнет криминал, закончатся конфликты и исчезнет необходимость всяких наказаний. Когда у вас появится искушение, скажите себе: нельзя. И не только потому, что так Бог велел, а еще и потому, что это повелевает совесть.

Нельзя зариться на землю, где живет другой народ. Нельзя молиться ни на север, ни на юг, ни на восток и ни на запад. Молиться можно только на Каабу. Нельзя не любить книги, ибо Коран тоже книга, нельзя спать днем, потому как это время для трудов и забот.

Нельзя ругать землю – она поглотит, нельзя ругать небо – туда устремится душа.

Нельзя быть скупым – это грех, нельзя быть расточительным – это двойной грех.

Нельзя брать мзду – это уродует твою душу, нельзя давать мзду – это уродует душу другого человека.

Нельзя водиться с завистливыми, трусливыми, слабовольными и вечно голодными. Они в мороз никого не согреют, при пожаре никого не спасут, в бою отсидятся в окопах и свой ужин ни с кем не разделят.

Нельзя кушать стоя, лежа и во время ходьбы.

Нельзя отращивать волосы на щеках и подбородке, только дуралеи считают, что близость к Аллаху определяется длиной бороды. Аккуратные и симпатичные лучше смотрятся как на земле, так и на небесах.

Нельзя затыкать уши, когда говорит болтун. Когда наслушаешься вздорных речей и пустых разговоров, лучше понимаешь, что следует говорить тебе.

Нельзя хулить и хвалить кого попало. Узнай человека лучше, прежде чем давать оценку его достоинствам и недостаткам.

Нельзя воздавать почести правителю, льстить начальству. Взамен получите объедки, обноски, плевки и пинки.

Нельзя класть шифер сверху вниз, строить дом с окнами во двор соседа, гнать самогон, а женщине противопоказан такой род занятий, как произношение тостов.

Нельзя допускать, чтобы женщина сидела за решеткой. Пройдитесь по тюрьмам всей России и вы убедитесь, что горянок там практически нет. В наше ужасное время возможны незначительные отклонения от нормы, но ингушская речь в местах не столь отдаленных не часто звучит. В стране, где есть законы и эти законы не исполняются или исполняются с большим скрипом, всегда можно найти лазейку, чтобы уйти от ответственности. Лозунг «Женщине не место на нарах» здесь также привычен, как соль на обеденном столе.

Нельзя жить по принципу – брать от жизни все. Всякого, кто попробует это сделать, непременно разоблачат, осмеют. Здесь никому не дано «держать верхушку», ибо на каждого варвара найдется свой варвар, на каждого зверя – свой зверь.

Родился у одного ингуша седьмой ребенок. И все – мальчики. На радостях отец выбежал во двор дома, выстрелил из ружья в воздух и закричал:

– Дай мне Аллах девять сыновей законнорожденных и одного незаконнорожденного.

– Законнорожденные – это понятно, а вот зачем тебе незаконнорожденный? – спросили люди.

– Свой ублюдок необходим для того, чтобы остудить чужого ублюдка, – воскликнул счастливый отец.

«Бугорная» психология в ингушском обществе никакого смысла не имеет. Это что-то вроде затеи старика, решившего целый день бегать с мальчиками и делать те же шалости. Вечером старик не явился, его нашли мертвым в лазе под забором. Шутить и балагурить можно, но это занятие для пастухов. А пасти чужой скот ингушам строго воспрещено – это презренная работа.

Нельзя не уважить просьбу гостя. Гостя надо встречать на пороге, оберегать, кормить, поить, в буквальном смысле укладывать гостя в постель и ревностно охранять его покой и сон. Так продолжается три дня. По истечении этого срока гостю оказываются такие же почести как и любому члену семьи. Да и гостю нужно честь знать.

Народные обычаи гостеприимства нарушать нельзя. Любые отклонения от общепризнанных норм считаются признаками невежества, отсутствия совести и даже ущербности ума.

Основное предназначение ингушки – продление рода. Раньше вообще запрещалось всякое прерывание беременности. В итоге у ингушей образовались большие семьи. Был случай, когда тридцатилетняя особа вышла замуж за семидесятилетнего старика и в течение последующих десяти лет родила десять детей. Разумеется, жених выложился основательно и протянул ноги. Сыновья от старшей жены после смерти отца мачеху выгнали из дома, взяв на себя опекунство над братьями и сестрами по отцу. А их мать пошла на повторный брак с человеком намного старше бывшего мужа и результатом этого стало рождение еще шестерых детей. Причем каждый раз рождались близнецы и все мальчики. Последние появились на свет спустя восемь месяцев после смерти отца. Узнав о беременности, родственники пытались убедить вдову в необходимости сделать аборт, но многократная мамаша выстояла и стала матерью в шестнадцатый раз.

Лучше поставить шалаш в глубине леса, чем построить дом на берегу горной реки. Волна поднимется, все снесет. Сколько людей поплатились жизнью за то, что рискнули поселиться по соседству со стихией. Нельзя пренебрегать опасностью.

Прослышал один молодой человек, что живет в башне один старец, который ничего не боится. «Я тоже ничего не боюсь, но меня никто не называет смельчаком, – подумал он. – Схожу-ка я к этому старцу». Идти долго не пришлось: встретил он этого старца на горной дороге, едущего верхом на коне.

– Слезай с коня! – закричал молодой человек и обнажил кинжал.

Старец покорно слез с коня, но кинжал его остался в ножнах.

«Вот это да, – подумал юноша. – А говорили, и льва не устрашится».

– Ходят легенды в горах, что бесстрашен ты, – сказал молодой человек. – Давай сразимся и выясним, что люди зря болтают.

– Упаси меня Бог, – сказал старец. – Это действительно все сказки. Я многого боюсь. Дочь выйдет из дома, боюсь, что убежит с чужим человеком и опозорит меня, сын пойдет на битву, боюсь струсит и продаст друзей, жена заговорит, боюсь наговорит лишнего. А более всего я боюсь выпить много вина и умереть в пьяном угаре.

– Тоже мне храбрец! – засмеялся молодой человек. – Вот я не боюсь много выпить и умереть в пьяном угаре.

Сел он на своего коня и во весь опор поскакал по горной тропе. Вскоре всадник сорвался в пропасть.

Старец покачал головой и молвил:

– Если человек говорит, что он не боится смерти и не пьянеет от вина, то он безумец. Его место на дне ущелья. А я и мой конь, слава Богу, дожили до старости.

Свой путь старец продолжил пешком, ибо старый конь тоже спотыкается.

На каждого смелого всегда найдется управа, говорят ингуши. Нельзя всех победить.

Мой народ говорил: нельзя дуть в одну дуду на пару с кем-то. Помните, как мы несли лозунги «Слава первопроходцам, передовикам, строителям коммунизма, вождям!»

А не лучше ли было, если на плакатах и растяжках были бы начертаны иные лозунги: «Позор лентяям, трусам, взяточникам, доносчикам, хапугам и прочей дряни!» Может, не дожили бы мы до такого дня, когда у одного «юного» олигарха за такой короткий промежуток времени скопилось столько богатств, что хватает на формирование бюджета Ингушетии на сто и более лет. И зачем ему столько? Народ говорит: если ты едешь на кумыкской арбе, то пой кумыкскую песню, не смей уподобляться толпе. А мы посмели и насиловали зурну с двух сторон.

Весьма праведный и уважаемый в Ингушетии святой говорил: «О Господи, сделай так, чтобы все остальные люди были бы ближе к тебе, чем я. Я готов быть последним в этой великой очереди. Тогда бы не было на земле вражды, ненависти, подлости и пошлости. Господи, ты скажи «нельзя», и я не сделаю шага. Я остановлюсь, не доходя до пропасти».

Наиболее часто у ингушей табу встречаются на семейно-бытовом уровне. Вот самые простые из них. Нельзя наступать на соль и яичную скорлупу, нельзя выбрасывать воду, стоя прямо, нельзя выбрасывать после стрижек волос. Его обязательно надо завернуть в бумагу и сжечь. Нельзя есть свинину, пить кровь, указывать пальцем на звезды, говорить плохое об умершем, расстраивать сватовство, пить спиртное на похоронах, встречать гостя с незастегнутыми пуговицами на вороте рубашки, танцевать и петь в скорбные дни. Помню, с какой гордостью говорила Н. Бабкина о том, что получив известие о кончине брата, она, сдерживая слезы, продолжила выступление на сцене. Для нее это казалось подвигом и самопожертвованием. Ингуши такое поведение называют кощунством.

Но оставим одноразовые табу и поговорим о системных запретах. Сноха не может называть имени свекра, свекрови, мужниных братьев и сестер. Причем эти имена она не должна произносить даже тогда, когда обращается к их тезкам. Даже случайное произношение запретного имени подвергает женщину осмеянию и осуждению. Но как-то она должна обращаться к новым родственникам? Конечно. Свекра и свекровь невестка называет просто: папа и мама, дади и нани. Старшего брата мужа примерно называют Старший, младшего – Младший. Золовок также называет Старшая, Младшая. А если их много? Здесь могут появиться имена типа Черноглазая, Синеглазая, Высокая, Усатый и т. д. О довольно забавном случае поведал ингушский писатель А. Боков в своем рассказе «Имя, которое нельзя произносить». Действие происходит у окошка регистратуры, когда молодая женщина привела больного ребенка и заняла очередь. На просьбу назвать имя ребенка она молчит и смотрит по сторонам. А вдруг кто-то в толпе окажется знакомым, уличит ее в нарушении национального этикета. Дело спасает бабка, которая перебирает мужские имена и, наконец, натыкается на то, что и было нужно.

Снохе запрещено сидеть при свекре, тем более кушать при нем. Она не может приласкать своего ребенка при родителях мужа. Кстати, и отцу возбраняется брать ребенка на руки в присутствии родителей. Всякий, кто нарушит этот обычай, считается плебеем. Зато ребенка приласкают, утешат дедушка и бабушка. У ингушей существует поверье, что внуков надо любить больше, чем своих детей. Старики говорят: «Это враги, которые появились на свет, чтобы их любили». На первый взгляд это табу кажется совершенно абсурдным, но на самом деле за ним стоит целая система народных поверий. Пока жив старший отец, он родитель всех остальных, в том числе внуков и правнуков. По ингушским поверьям, родители больше любят своих детей, чем дети своих родителей. Нашли и этому объяснение: у Адама и Хавы (Евы) не было родителей, им некого было любить. С тех пор оно так и повелось. Но это больше шутка. На самом деле у ингушей существует и безупречно выполняется запрет на то, чтобы оставлять родителей без заботы, помощи, ласки и доброты. Здесь вообще нет примеров, когда сыновья или дочери отдают престарелых родителей в приюты, оставляют их одних. Никакой скандал в семье не может стать основанием для ухода детей от состарившихся родителей. Тот, кто рискнул бы пойти на это, подвергся бы страшному осуждению и большой ненависти.

Наиболее осуждаемое со стороны других народов табу на то, чтобы ингушский зять никогда не встречался с тещей и тестем. Такое недопустимо. Встретившись на улице и даже переговорив друг с другом, зять или тесть, зять или теща могут разойтись, так и не узнав, что имеют дело с близким родственником. «Из всех ингушских обычаев мне приятен тот, что запрещает зятю встречаться с тещей», – смеялся один мой знакомый эстонец. Но шутки прочь. Что стоит за этим табу? Желание ингушей сохранить нормы народного этикета и не рисковать. Сидение за одним столом, совместное распитие горячительных напитков может привести к нештатным ситуациям, скандалам и даже мордобою. Как это допустимо: ругнуться с родителями жены, а затем идти к ней в постель. Что может быть унизительнее этого.

Нельзя пить и курить, а при определенных обстоятельствах даже сидеть при отце и матери, перед старшими братьями и близкими родственниками, старшими по возрасту. Многие этого не делают даже в присутствии старших по возрасту людей, не состоящих в родстве.

Нельзя жить в доме родителей жены, даже если их нет уже на этом свете и у них не осталось близких родственников, наследников. Такой дом или пустует, или его сдают в наем, или, в крайнем случае, продают.

Что стоит за этими табу?

В первом случае: кто уважит тебя, если не твои младшие члены семьи!? Здесь в ходу притча. У почтенного старца спросили, как тот добился такого авторитета? Тот ответил: «Первой меня уважила жена, затем – дети, затем – соседи, жители села, потом и люди со всего края».

Во втором случае учитывается непререкаемое уважение зятя к родителям и прямым родственникам супруги. Как можно раздеваться и спать в доме, где они жили? По старинным ингушским преданиям, тени умерших навсегда остаются в доме и им незачем видеть такое неуважение к ним со стороны детей.

Таксист подсадил старика. Было это еще в советское время. Договариваясь о цене услуги, водитель пошутил: «Рубль государству и двадцать копеек моим детям». Таксист был удивлен, когда старик попросил остановить машину у ворот дома, откуда он шестнадцать лет назад взял жену. Он понял, что привез тестя, но смолчал. Пассажир полез в карман, долго рылся там и в конце концов вытащил монету достоинством в двадцать копеек и сказал: «Возьми детям, а государство наше и так богато». Спорить было нельзя, и водитель погнал машину дальше. Вечером он рассказал жене всю эту историю и заявил: «Твой отец любит внуков, но он совсем не патриот».

Таксист со стажем, отец шестерых незамужних дочерей, подбирал пассажиров. Ему улыбнулась удача – попались ребята, которые собирались одному из них умыкнуть невесту. Обещали хорошо заплатить.

– А миром попробовали? – спросил таксист.

– Пробовали. Девушка заявила, что отец настоящий зверь. Но сама она согласна.

– Даже зверя можно укротить.

– Только не его. Он, говорят, может лай семерых собак заглушить.

– Тогда поехали, – согласился таксист. – Хотя бы взгляну на это чудовище.

В одном из переулков ребята попросили водителя тормознуть и указали на дом, откуда должна появиться девушка. Но время шло, и парни забеспокоились. Тогда таксист сам взялся за дело. Пошел к дому, вошел туда и спустя несколько минут появился вместе с насмерть испуганной девушкой. Посадил ее в салон автомобиля и сам сел за руль. Ребята только ахнули.

Машина подкатила к дому родственников жениха, пассажиры вышли и через окно расплатились с водителем. Тот только покачал головой.

– А жених-то кто? – спросил он.

– Этот, – разом указали ребята.

– Трудно тебе будет, – с досадой сказал таксист. – Семь собак – это слишком большой хор.

– Умный чересчур мужик! – сказал жених вслед уезжающей машине.

Вскоре старики во главе с муллой отправились на перемирие к родственникам девушки. Встретил их тот самый таксист – отец невесты.

– Они уже расплатились за услугу, – сказал он. – И скажите своим, что этого добра здесь еще много.

Потрясенные старики всю эту историю поведали людям. У многих поступок отца девушки вызвал восхищение, и остальных его дочерей быстро засватали. Так получилось, что из шестерых зятьев он лицезрел только одного, и то только по чистой случайности.

Распространяется табу и на единокровную семью. Сыновьям, не говоря уже о дочерях, запрещено садиться за один стол с отцом. Нельзя курить при отце и матери, старшем брате. Для представителей многих народов это покажется странным. Но вдумайтесь: пьянство и курение мы называем вредными привычками. Зачем тогда пропагандировать эти вредные привычки? Вообще не может быть речи о том, что парень обнимает жену при родителях, иных родственниках. В день свадьбы, а это всегда бывает в воскресенье, жених и невеста не видят друг друга. Не сближаются они и первую ночь совместной жизни. Только в ночь на вторник молодым дают отдельное помещение и возможность стать мужем и женой.

Абсолютно недопустимо, чтобы невеста до брачной ночи лишилась целомудрия. Это страшный порок. Подобное случается, но очень редко. Сразу после установления акта прелюбодеяния девушку возвращают обратно родителям. Те путем допроса и угроз вынуждают ее сказать имя насильника или соблазнителя. Если виновник кто-нибудь из родственников, дело покрывают завесой тайны. Если повинен чужой человек, то девушку отводят к нему в дом в качестве законной жены. Случались на этой почве и трагедии. Я слышал весьма горестную историю о судьбе Гоши, которую уличили в грехе. Брат отвел ее в лес, убил и похоронил на склоне холма. Весной, когда талые воды сбегали в низины и протекали через село, поток принес ее туфельку к родному порогу. Мать Гоши узнала обувку дочери и упала без чувств. Не приходя в сознание, она умерла. Теперь мать и дочь покоятся рядом. На основе этой истории я создал поэму. Не скрою, я был удивлен, с каким трепетом и вниманием это мое юношеское творение читали люди. Вопрос этот волновал многих. Ни до, ни после ни одно мое произведение не далось мне с таким трудом и такой болью. Во время работы над поэмой я уходил в отдельную комнату и плакал над судьбой несчастной девушки, поступок которой мне кажется отвратительным. Так устроен человек, что слезы могут сгладить самые ужасные последствия порока. Сколько раз холодной руке жалости удавалось остудить адский жар.

Некто соблазнил девушку, обещав жениться, но слово свое не сдержал. Вдобавок к этому ввязался в драку, получил удар ножом в бок и лишился жизни. Что оставалось обманутой даме? Она бросилась в больницу. Затем выскочила замуж за алкаша, уже четырежды пытавшегося начать семейную жизнь. Опытный волк все понял и вернул девушку родителям. Умерла она от побоев, а врачам так и не удалось найти живого места на ее израненном теле.

Хочу сказать, что доля таких трагических случаев в общем количестве браков ничтожно мала и не превышает сотую долю процента.

Ингуши до сих пор соблюдают родовые или как их сейчас называют тейповые отношения. Отказываться от них никому не дано. Право правого уступает праву родства. Если в деле замешаны родственники, то справедливость здесь устанавливается не по противоположности «белое и черное», а по сходству «синее и голубое». Весь этот процесс можно назвать принципом перетягивания каната: если один и тот же проступок совершается своим человеком – это оправдывается, чужим – осуждается. Например, любой ингуш осуждает наркоманию, но если на иглу садится кто-то из своих и попадает в кутузку, то тот же ингуш сломя голову бросается спасать родственника. Нельзя покушаться на право родства. Но исключения в этом вопросе случались. Говорят, на заре советской власти сын осудил отца, обвиненного в кулачестве.

– Чем ты занимался до революции? – спросил сын отца во время процесса.

– Разве ты этого не знаешь? – удивился отец.

– Чем ты занимался после революции?

– И до и после этой твоей революции я занимался твоей матерью, а ты и есть результат этого моего занятия! – закричал отец. – Идиот!

Некий прокурорский работник приехал из города в родной аул и навестил дядю по отцу. Тот в то время стелил полы.

– Ты большой начальник, найди и мне хорошую должность, – попросил дядя.

– Хорошо, – ответил племянник. – Только вот поменяй местами эти две доски, которые ты успел прибить.

– Так они же одинаковые.

– А ты все же поменяй. Власть любит исполнительных.

Когда племянник вновь приехал в аул, дядя позвал его к себе.

– Я поменял местами доски, – сказал дядя, – но ничего не изменилось.

Племянник достал пистолет и пристрелил старика.

– Зачем такому глупцу жизнь?! – закричал он.

До недавнего времени одна из улиц большого города носила имя изверга, поднявшего руку на близкого человека.

Есть еще одно табу, которое теперь часто и легко нарушается. У ингушей всегда считалось унизительным делом самозахваты земельных участков, переносы заборов на тротуары и дороги. Земля – Божье творение и достояние всех людей, говорили наши предки. Ныне такого нет, иная психология победила. Жалко змею, лежащую на дороге: скупой подумает, что это веревка, и подберет, говорили наши отцы. Они знали, что говорить.

Хвала Аллаху за то, что подавляющее большинство из нас не потеряло интерес к отсчету времени, соблюдает нравственные ориентиры, отстаивает честь и достоинство, соблюдает запреты, установленные предками.

Довелось мне познакомиться с одним человеком, отработавшим свой ресурс в местах не столь отдаленных, профессиональным зеком, отсидевшим в наших тюрьмах более полувека. И имя у него было странное – Берзу.

Так вот, этого Берзу пыталась образумить царская власть. Дважды пыталась. Ему помяли бока, наложили ужасные шрамы на лицо, искривили правую ногу, но навести порядок в его голове так и не смогли.

Грянула революция, прокатилась по стране гражданская война. Берзу выпустили из тюрьмы, назвав его жертвой старого режима. Ну и покуражилась жертва на свободе! И тогда советская власть взялась за его воспитание. Попал Берзу в заключение, сперва на лесоповал и потом на строительство плотины. Адская это была работа: зимой – стужа, а летом – мошкара. Надзирали над ним и тысячами такими, как он, звери в человеческом обличии. Им не была свойственна жалость и сострадание, не говоря уже о любви к ближнему.

Бежать было некуда – кругом страшные болота, зверье и голод. Любая попытка выйти на свободу самостоятельно кончалась плачевно.

Несмотря на это, перекличку делали регулярно – раз в неделю. Называли фамилию – кто-то отзывался. Часто бывало так, что называли фамилию, затем наступало молчание, а потом кто-то объявлял: «Протянул ноги». Но однажды случилось ужасное – на перекличке не отозвалось десять зеков. Начальство лагеря впало в безумие. Начали допрашивать тех, кто остался. Всех выстроили по шеренге, каждого десятого выводили и избивали. Трое умерли от побоев. Стоял такой стон, что бывалые бандюги пришли в трепет.

Очередным десятым оказался Берзу, и он молчать не стал.

– Я знаю, где беглецы, – сказал он, глядя прямо в глаза начальнику тюрьмы.

– Где они?! – взревел надзиратель.

И Берзу повел за собой извергов в мундирах. Подвел их к плотине и указал на нее рукой.

– Ты, рвань грязная! – заорал начальник лагеря. – Шутить изволил? Спустить с него шкуру.

– Я не шучу, гражданин начальник, – сказал Берзу, – все они здесь, вот в этом бетоне. Ломом по голове и туда. Выработка большая, работать силы нет.

Глаза начальника подобрели, и он даже улыбнулся. Но он быстро пришел в себя.

– Врешь, гад! – закричал он.

– Богом клянусь, что правду говорю, – сказал Берзу. – Все десять там лежат, не шевелятся.

– Туда им и дорога, – сказал начальник. – Главное, не сбежали и потом не сбегут. И искать не надо.

– Встать в строй! – закричал он Берзу. – Паек дополнительный получишь.

«Вот тебе и портрет страны, – подумал я. – Она стояла, стоит и дальше будет стоять на костях народа».

Именно из уст этого Берзу услышал я эту небольшую историю, которую не забываю рассказывать людям. Так вот, этот джигит, оказывается, поведал своим сокамерникам обо всех табу, которые сопровождают ингуша от рождения и до смерти. И кто-то из участников беседы воскликнул: «Так зачем же тебя посадили сюда, если там, на воле, у тебя столько запретов? Где найдешь такую идеальную тюрягу?»

Воистину, тюрьма запретов – идеальна. Она хотя и ограничивает свободу, но не дает основной массе народа переходить границы дозволенного. Рука, которая тянется к чужому добру, поднимается против другого человека, обжигается не только законом, но и мудростью сотен поколений, прошедших по этой горестной и грешной земле. Такие руки надо рубить по локоть, еще выше и даже заодно с головой и шеей.


Автор не ставил своей целью превратить этот материал в научный труд. Именно поэтому вы не увидите здесь привычных цитат, сносок, списка использованных литературных источников. Нет здесь и оглушительных терминов. Что легло в основу этого эссе? Прежде всего – это авторские наблюдения, примеры из устного народного творчества ингушей, рассказы и мнения старых мудрецов, этические воззрения народа. Также автора не очень волнует истина в последней инстанции. Такого идеала в популярной литературе еще никто не достигал. Любая критика и любое дополнение написанного автором будет воспринято без особой зубной боли. Давайте сообща найдем Рубикон, через который ингуш не имеет права переходить. Нынешние поколения нашего народа живут в сложных условиях, меняются ориентиры и ценности, взгляды и устремления людей. Мир содрогается от натиска насилия и лжи. Закон не способен остановить сползания общества к краю пропасти, которая стремительно превращается в бездну. Да убережет нас Всевышний от кромешного ада.
  КАРТОЕВ М