Ремейк

РЕМЕЙК

Место действия – планета Саракш, Островная Империя, остров Цаззалха, Внутренняя Столица.
Контекст – А.Лукьянов, Чёрная Пешка.
Красный, Чёрный и Белый Круги – сословные подразделения, составляющие основу социального устройства Островной Империи.
Казхук – остров в Архипелаге, куда пожизненно ссылают преступников.




…Но эта банда была какая-то особенно жестокая.
Первоначально, впрочем, всё ограничивалась типичными в подобных случаях синяками и отъёмом небольших сумм денег и мелких предметов, когда школьники возвращались домой затемно и поодиночке, но потом школьные беляки стали присматривать за ситуацией и пару раз приложили руки.

Тут-то и подтянулось ядро банды, и нападения приобрели характер настоящего террора, целевым образом направленного против воспитанников физмат-школы.

В принципе от школы до электробуса путь небольшой, везде освещенный и более чем на половине протяжения людный. Но парочки, как и некоторые особо замысловатые пацаны предпочитали длинные дороги.

И тут-то их и поджидали приключения.


Вдохновлённые вожаком хулиганы помимо обычных своих действий начали откровенно издеваться над школярами и грязно их унижать, особенно тех, что шли парами.

И не было для них большего удовольствия, чем стащить с парня брюки перед его подружкой или, наоборот, избивая и удерживая его заставлять смотреть, как они прямо перед его глазами лапают её самым наглым образом, сопровождая это дело мерзкими унизительными комментариями.


Притом, что управляемые опытной рукой, стали и почти неуловимы. И ничто уже, казалось, не может их унять, тем паче, что никаких явных телесных повреждений, кроме пары, может, иногда, небольших синяков, они не причиняли, суммы ущерба были смехотворными, а об особо унизительных подробностях школьники рассказывать стеснялись.

Так что почти и не было оснований обращаться непосредственно к властям, которые тогда сами были заняты более серьёзными делами и явно были бы не в восторге.


Но перестроились и белые.

И в этом роль Хэма была вполне весомой и видимой.

Обладая явными задатками стратегического мышления и некоторыми познаниями в теории игр , он ухитрился смодерировать действия своей группы так, что поле, где бандюки ещё могли проявляться, резко сузилось, и они остались почти без добычи.

Но это, вместо того, чтобы как-то способствовать стабилизации ситуации, привело к последнему обострению  конфликта, когда хулиганы стали уже прямо противодействовать белым и однажды даже жестоко избили одного из них.

Прямое столкновение, таким образом, назрело.


Произошло оно в небольшой такой подземной городской рекреации, наподобии наших переходов, весьма, кстати, сходной с ними интерьером.
Хэма, естественно, даже и думать не могли взять, но он как-то настоял, в малых словах убедив Помощника, что ему Необходимо Надо.

И первыми вошли туда они втроем, Кэп, Помощник и Хэм.

«Квакинцы» (так будем условно их называть, для краткости) делали вид, что расслабляются, разбившись на небольшие группы, и как бы занимались собой, кто курил, кто присосался к банке с пивом, кто негромко разговаривал о чем-то.

Расчет был на то, что если беляки с Хэмом повернут, то это будет не только унижением, но, так как в группе был и сам Кэп, началом их морального слома.

Ну а если пойдут вперёд…


И белые пошли, как бы не замечая угрозы, Помощник только чуть сильнее сжал плечо Хэма, чтобы он не трусил.

Но когда они вышли на середину рекреации, то оказались в окружении квакинцев, которые  с демонстративной ленцой подтянулись к маленькой группе, смыкая вокруг неё кольцо.

Причём ядро бандюков с Вожачком во главе оказалось прямо перед лицом белых.

Здесь  Хэм на время как бы отключился от напряжения и не мог потом воспроизвести подробностей их психологического противостояния. Помнил только, что Кэп сохранял на лице полное спокойствие в ответ на ужимки и гнусное хамство Вожачка, притом, что Хэм также и чувствовал, что ему неслабо приходится, и что он понемногу сдаёт и теряет инициативу в словесном поединке.

Но тут истекли оговоренные минуты и с обоих входов подтянулись свежие силы, трое вслед за головной группой, и четверо с противоположной стороны (привлекли периферию Круга).

Бандюки дрогнули, но не испугались, перераспределившись вдоль стенки, поняв, что назревает, наконец, радикальная стычка.


Белые, однако, не выстроились стенка на стенку, а сохранили автономность фланговых и центральной групп, заставляя квакинцев рассеивать внимание.

И тогда квакинцы начали, с того, что попытались взять Хэма в заложники, видимо, определив в нём очевидное слабейшее звено.

Сразу двое набросились на него, но шестым каким-то чувством Хэм увернулся от одного из них, второй, однако, крепко вцепился левой рукой в его одежду, а правой с маху заехал в лицо, кулаком в левую щёку, повредив слегка губу при этом, из которой тут же показалась, как и из носа, маленькая струйка крови.

Хэм взвизгнул от унижения, и потеряв контроль над собой рванулся было мстить, но остался на месте, удержанный Помощником, который вместе с Кэпом и подскочившим Рукастым тут же вырвали его из рук бандюка, пожертвовав парой пуговиц с его куртки, и вытеснили за свои спины встав стенкой между ним и квакинцами.


Собственно, это и был «тот самый» провокационный эпизод, который развязал белякам руки.

Сначала они чуть-чуть размялись, помахавшись кулаками с ядром банды, а потом просто и незаметно выдвинулся Рукастый.

Он легко отбил двойную атаку с флангов, просто оттолкнул нападавших, и лишь чуть приблизился к Вожаку, а потом последовало что-то неуловимое, два почти невидимых и как бы лёгких движения, и ближайший к Вожаку квакинец упал вдруг на колени, согнувшись почти до пола, закатывая глаза и хватаясь руками за живот, а Вожачек мягко как-то и как-то замедленно вроде бы отъехал к стенке, почему-то гулко стукнувшись при этом об неё головой, и пристроился там сидя, вытянув ноги перпендикулярно ей.

И беляки тут же всеми силами бросились лупить квакинцев. Те тут же дрогнули, и бежали с периферии, недалеко сопровождаемые унизительными тычками, а вокруг квакинского ядра стеснились наиболее отборные белячки, вчетвером, и началось неописуемое.


В расширенных глазах Хэма, струящихся слезами, смешивающимися с кровью,  мир шатался и трясся, как при землетрясении, и он снова как бы выпал из реальности, отмечая только отдельные детали происходящего.

Сначала квакинцев били как бы продолжением драки, но когда они совсем прекратили сопротивление, тут же произошло некое перестроение в рядах, и драка превратилась в техничное, грамотное и совершенно бесчеловечное избиение.


Вобщем, в Белом Круге это называется постановкой болевого рефлекса, и действия при этом вопреки видимости вполне контролируемы и ограничены.

«Но не калечить» (С).

Но жестоки, притом, до беспредела.

Как кулинар отбивает мясо перед тем, как зажарить.

И длилось это всё меньше минуты, но для Хэма минута эта была лишена длительности, время как бы остановилось, распавшись на тысячу эпизодов запредельной человеческой жестокости, которые жили как бы сами по себе, и только негромкий хрипловато-сдавленный голос одного из белых, того, который держал его, не позволяя приблизиться к месту событий или убежать, как заведённый, сквозь бездну повторял – не смотри, лучше не смотри.

Но когда Хэм, чуть очнувшись, глянул снизу вверх на своего, на голову более рослого опекуна, он увидел, что тот сам был как загипнотизированный и не отрывал глаз от продолжающегося действа, и только Хэм удерживал его необходимостью следить за собой от того, чтобы ринуться принять участие в продолжающейся драме.

А смотреть было на что.

Двух оставшихся с Вожачком членов банды подняли и поставили напротив него на колени, держа за волосы их головы, чтобы они не могли сопротивляться или отвернуться. Самого Вожачка тоже подняли, а потом Рукастый согнул его пополам и держал так, чтобы он не упал и не брыкался, а Помощник заголил его и изнасиловал.


У Хэма в это время темнело в глазах, его тошнило и он приближался к обмороку, но ни уйти ни отвернутся попыток не делал, только смотрел с приоткрытым ртом, и даже слёзы высохли.

Беляк при этом крепко прижимал Хэма к себе, держа его обеими руками поперек груди, но Хэм и так никуда бы не делся, а излишне жёсткий захват притом создавал некоторую помеху тому, что с ним творилось во всё время акции.

Именно, он как-то странно, вроде бы по-детски, но с некоторой страшноватой конвульсивностью как бы пританцовывал, удивительным образом совпадая с истязательными действиями передовой группы, а лицо его при этом противно подёргивалось какими-то своеобразными тиками, некоторым, волной проходящим по лицу противоестественно согласованным сокращением мышц, придававшем ему какое-то нечеловеческое выражение*).
( *) - А. и Б.Стругацкие.Малыш.)

И была между группой и им до ощутимости и до материальной плотности натянута при этом как бы некая напряжённая энергетическая дуга, в которой Хэм и интенсивно работающие белые боевики составляли полюса, вроде бы взаимно ответственные за развиваемую ими физическую и психическую активность и мощь.

Но когда быстротечное действо приблизилось к естественному завершению, дуга исчезла без следа, а сам он несколько приобмяк в своём захвате и стал понемногу возвращаться в реальность.


Хэм не заметил как, но когда он оглянулся, то обнаружил, что они остались в рекреации впятером против трёх квакинцев, включая Вожачка, остальные беляки куда-то делись, а квакинцы же, кроме тех, кто недвижимо лежал сейчас на полу, очевидно, разбежались ещё раньше.

Как вскоре выяснилось, двое беляков уже отправились домой, не дожидаясь конца сеанса, двое других вяло дежурили у входов, чтобы предупредить, если что, или задержать, если получится.


Наконец четвёрка белых и Хэм покинули место стычки, предоставив квакинцев самим себе, молча и особенно не спеша, походу приводя себя в порядок, но когда они вышли на поверхность, Кэп, под фонарём, чуть подзадержался, притянув к себе за рукав Хэма, и достав из кармана платок, провёл им ему по лицу, а потом отдал насовсем, сказав – оставь себе и вытри сопли.

Тут только Хэм почувствовал, что от носа – и правда, - протянулась жиденькая полоска к губам, и чуть смутившись, поблагодарил.

Потом Кэп спросил, - ты как, сам сможешь домой дойти?

Хэм сначала молча кивнул, а потом, на испытующий взгляд Кэпа, подвыпрямившись, спокойно сказал, что ничего, он в порядке, доберётся.


И они расстались. Но Хэм, только лишь дойдя до остановки, почувствовал, кроме того, что ноги у него стали ватными и слегка кружилась голова, что штаны у него слегка мокрые, в просвечивающих наружу склизких пятнах, спереди, и постеснялся садиться в электробус.

К тому же ему явно надо было отвлечься и проветриться, и не такое уж большое расстояние до электрички он прошёл пешком.

А потом не очень помнил как, оказался около своего дома.

Но сообразил, что лучше прийти, когда свои уже лягут или будут ложиться, чтобы избежать объяснений за разбитую губу, испачканные кровью куртку и рубашку, и очевидно надувшийся синяк во всю щеку.

И походил часик кругами.

Потом вернулся домой, слава Глубинному, без расспросов, сразу в душ, потом ещё с час приводил себя и свою одежду в порядок, заметая следы.

А потом сразу заснул без сновидений.

Но перед этим придумал ещё на завтра в школу не ходить, сказать, что простудился.

А утром действительно у него поднялась температура и не пришлось как-то уж очень врать и придумывать, как обмануть градусник.

А синяк удалось скрыть за подушкой.

И три дня он в школе не был.


А когда появился там, сразу влился в белую тусовку, охваченную тайной тревогой за содеянное.

Они стояли вместе, на переменках или чуть задерживаясь после занятий, изредка обмениваясь на темы совершенно посторонние, но все очевидно были напряжены ожиданием. Даже Кэп, как синтуичил Хэм, неслабо трухал, ибо не за себя только, но держался достойно, не только сам, но и других пытался приободрить.

И так продолжалось недели две, но ровно ничего не происходило, и тусовка постепенно рассосалась, разбившись на обычные группы, такие же, как было до бойни.


Но перед этим они как-то случайно оказались наедине с Кэпом, подзадержавшись после того, как все разошлись.

И они посидели немного вместе, молча, на подоконнике, и как-то возникло на миг меж ними какое-то эмоциональное единство, на почве понимания, что Кэпу тоже непросто всё далось, что он тоже трусил и обламывался, и он понимает, что Хэм это понимает, и что всё это ничего, как и то, что Хэм чёрный, что это неважно и условно, но главное, что он также знает, что Хэм его никогда не выдаст, не предаст и не подставит, как и то, что…, ну, в общем, ну, так надо было, просто ТАК БЫЛО НАДО.

В последнем была какая-то неуверенность, у них, у обоих, и тогда Кэп попытался приобнять его за плечи, чтобы утешить, успокоить и примирить, но Хэм чуть отодвинулся, действительно жеманно как девочка, и Кэп стушевался как мальчишка, каким он, по сути, ещё и был, а потом молча ушёл домой, не прощаясь.


Но ещё за чуть перед этим Помощник сказал Хэму, что Вожачек сейчас, наверное, уже на Казхуке. Хэм хотел уточнить, шутка это или нет, и если нет, то откуда сведения, но тут же сам понял, что делать этого не надо, и что кроме него и Помощника в школе этого никто не знает и никогда не узнает.

Даже Кэп.
 
Ну, может быть, кроме кое-кого из учителей, но про них Хэм не интуичил, там было непрозрачно.

И что вообще пора забыть, и что, в сущности, ничего и не было.

И всё.