О хлебе молодости нашей

REX LUPUS DEUS


Моему другу Борису Галенину


Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа!

Удивительная штука - человеческая память...Куда только не заводят нас воспоминания на пути в поисках утраченного времени...

Запомнился мне, к примеру, день 12 апреля 1961 г., в который Юрий Гагарин совершил первый в мире пилотируемый космический полет на ракете "Восток". Рано утром об этом сообщили по радио. Помню, как довольно долго с маленького (по теперешним стандартам!) экрана нашего телевизора "Авангард" (разумеется, черно-белого) не исчезал фотографический портрет Гагарина в расстегнутом кожаном летном шлеме. У нас даже долго хранилась маленькая красная листовочка с этим же контурным (черным - на красном) графическим портретом Гагарина (их раздавали бесплатно на улицах). В честь полетов следующих космонавтов - Титова, Николаева, Поповича, Быковского, Терешковой - выпускали уже настоящие красные бумажные флажки (на плоских картонных древках) с черно-белыми фотографическими портретами героев, снятыми в парадной военной форме, с погонами и орденами. Этими флажками полагалось махать горожанам, стоявшим на улицах в ожидании кортежа с космонавтами (в то время как бумажные листовочки с графическим портретом Гагарина в летном шлеме многие прикалывали к лацканам пальто - мне запомнился вид таких людей). При Хрущеве космонавтов, начиная с Гагарина, чествовали - они даже стояли на парадах (на 7 ноября и на 1 мая - 9 мая стали отмечать как ежегодный День победы только при Брежневе, в 1965 г.) на Мавзолее, рядом с членами Президиума (так тогда называлось Политбюро) ЦК (Центрального Комитета) КПСС (Коммунистической Партии Советского Союза). При Брежневе космонавтов стало так много, что их "спустили" с Мавзолея этажом ниже, на открытые трибуны для почетных гостей справа и слева от ленинского зиккурата.

Кстати, я еще помню посещение Мавзолея с бабушкой Лизой, в те далекие дни, когда рядом с Лениным, в темном костюме и белой рубашке с темным галстуком, еще лежал Сталин с золотой звездой Героя Социалистического Труда на мундире. А на фасаде Мавзолея - там, где сегодня написано "ЛЕНИН", тогда были две фамилии - "ЛЕНИН" и "СТАЛИН" (без кавычек, разумеется). Вскоре после этого посещения Сталина убрали и перезахоронили за Мавзолеем. Одно время над ним просто лежала черная гранитная плита с надписью "СТАЛИН". Потом, при Брежневе, поставили серый гранитный бюст (стоящий там, за Мавзолеем, до сих пор). Я помню все это так хорошо потому, что в школе нас несколько раз водили в Мавзолей.

Помню еще анекдот (видимо, того периода, когда Хрущев еще не распорядился вынести останки Сталина из Мавзолея):

"Лежат Ленин и Сталин ночью в Мавзолее. Вдруг среди ночи слышится какой-то шум. Ленин спрашивает Сталина:"Что это за шум?", а Сталин ему отвечает: "Да это Хрущев сюда со своей раскладушкой тащится...").

Неподалеку от нашего дома находилось здание Генерального Штаба Вооруженных Сил СССР, а за ним, если идти в направлении Гоголевского бульвара - военная академия. Вход (и - автомобильный въезд) в нее обрамляли две статуи из серебристого металла, одна - Ленина, другая - Сталина, одетых в почти одинаковые пальто, брюки, ботинки и кепки.

Я спрашивал бабушку (когда мы шли мимо них гулять на Гоголевский бульвар, кто это. Помню бабушкин ответ:

"Это - дедушка Ленин, а это - дедушка Сталин".

В один прекрасный день дедушка Сталин куда-то исчез. Я, разумеется, живо заинтересовался его судьбой. Не помню, как именно бабушка объяснила мне его исчезновение. Мне тогда было не более трех лет, потому что в три года наши прогулки на Гоголевский бульвар прекратились - меня взяли в детский сад, находившийся на Беговой; мама или бабушка каждое утро отвозили меня туда на автобусе №39 - с остановки, расположенной там, где сейчас почтамт (в самом начале Нового Арбата) -, и забирали только поздно вечером, после ужина. Но дедушка Ленин довольно долго стоял, украшая собою фасад академии, в гордом одиночестве, пока его куда-то не убрали (возможно, уже после распада СССР и воцарения в России свободы и демократии).

Кстати, я еще помню громадное мозаичное (из различных сортов цветного мрамора) панно, украшавшее вход в станцию "Арбатская" (поглощенную ныне фасадом нового корпусе здания Генерального Штаба Российских - бывших Советских - Вооруженных Сил), изображавшее в полный рост дедушку Сталина в светло-сером кителе с отложным воротом и таких же светло-серых длинных брюках, с золотой звездой Героя на груди, буквально нависавшее над эскалатором (или, как тогда было принято говорить - "лестницой-чудесницей"). Потом дедушку Сталина (не позднее 1963 года) убрали и оттуда, теперь там просто белое пространство в громадной лепной рамке, обрамляющей пустое место. А станция метро "Семеновская" (я это точно помню) раньше называлась "Сталинская").
   
Автобус №39 (желтого цвета, с расположенными в ряд тремя цветными лампочками - красной, желтой и зеленой - над лобовым стеклом) по пути в мой детский сад (от Художественного Фонда - мама ведь была художницей!) на Беговую всегда проезжал мимо фасада закусочной "Прага", где в окне висела белая табличка с надписью "Соки-Воды". Однажды я заметил отсутствие отвалившейся с таблички буквы "Д" и громко крикнул: "Соки-Воы!" Так оказалось, что я умею читать. Значит, и Ваш покорный слуга "обучался азбуке с вывесок, / Читая страницы железа и жести" (так, кажется, писал поэт Владимир Маяковский)...

Впрочем, перейдем, наконец, к основной теме нашей миниатюры - хлебу молодости нашей.

Хлеб, который, как гласит известная пословица, "всему голова", имеет в христианстве особенное, символическое значение. В Новом Завете Христос на Тайной Вечери сравнил хлеб с Собственным телом, окуная в вино. У хлеба есть особый древний путь достижения. В начале мы созерцаем природный ландшафт поле, пока там не появится человек, вместе с быком, запряженным на плуг. Кстати, "Сефер Йецира" ("Книга Творения") называет орудием Каина плуг. Затем, человек начинает сеять семена в подготовленную почву, как учитель учит своих учеников размножить благо и добро, в жизни. Потом человек молитвой на устах, с терпением ждет урожая. Собрав с трудом все семена на поле, человек их соединяет вместе, чтобы молоть в пшеницу, как крутящиеся дервиши растворяются в экстазе, при танцах. Затем, человек из белого чистого как душа порошка печет на огне хлеб. Чтобы подать его на стол, вокруг которой сидит человек и питается учится понять: каким образом?, сделав такой длинный путь маленькое зернышко превращается в могущественное тело Бога - в Разум. Тело Бога - это Разум(Дух), удовольствие от вина - Божественные Эмоции (Душа). И только вместе эти атрибуты взаимодействуют в гармонии, устанавливая равновесие во всем.

Главное (хотя и не единственное) отличие хлеба молодости нашей от современного хлеба заключалось в том, что хлеб молодости нашей с течением времени черствел (так что из него получались отличные сухари к чаю или сухарики к супам-пюре и прочим блюдам), а не покрывался, как нынешний хлеб, отвратительной зеленовато-белесой плесенью (становясь при этом еще более мягким, чем в момент его покупки).

Сортов хлеба в то кажущееся ныне столь далеким время было, возможно, меньше. чем сейчас (а возможно - и нет, если говорить о доступных простым москвичам булочных, магазинах "Хлеб" и хлебобулочных отделах гастрономов и продуктовых магазинах). Дело в том, что для советского периода было - вопреки всем утверждениям неисправимых наследников товарищей Свердлова-Троцкого-Ленина-Сталина-Хрущева-Брежнева и иже с ними - с самого первого момента утверждения в России большевицкой власти - характерно абсолютное неравенство в распределении материальных (а в брежневские времена с их "книжными распределителями" для "избранных" представителей номенклатуры - и духовных) благ, в том числе - продуктов питания. Система "спецпайков", закрытых столовых и аналогичных предприятий (якобы) "общественного" питания, санаториев, домов отдыха, государственно-партийных дач гарантировала, пожалуй, куда большее неравенство в распределении всех вышеперечисленных благ, чем ныне, ибо если в наше время все решает (выражаясь фигурально) туго набитый кошелек, то в "эпоху реального (победившего) социализма" очень многое простой смертный (не вступая в конфликт с законом) не мог бы приобрести ни за какие деньги, если не входил в номенклатуру и многоразличные связанные с этой номенклатурой структуры и подструктуры - а им не было числа. Моя бабушка Лиза рассказывала мне, что даже в годы войны один из ее соседей, живший этажом ниже и работавший в Кремле, притаскивал домой целые сумки и рюкзаки, набитые дефицитными пищевыми продуктами, в том числе черной зернистой икрой, выпадавшей из банок и прилипавшей к лестничным ступенькам. Сам я этого, правда, не видел, но зачем бабушке, пребывавшей до конца дней своих в трезвом уме и полной памяти, было выдумывать внуку-школьнику то, чего не было. Впоследствии, когда, уже в годы горбачевской "перестройки", была опубликована масса аналогичных рассказов, но уже напечатанных черным по белому - например, о том, как тов. Жданов и прочие советские номенклатурщики объедались в голодном блокадном Ленинграде, докатившемся до людоедства, ромовыми бабами пирожными и прочими деликатесами (что засвидетельствовано дошедшими до нас фотографиями), в памяти Вашего покорного слуги всплыло многое из бабушкиных рассказов...  Вернемся, однако, к теме хлеба насущного.

С детства Вашему покорному слуге запомнилось следующее. Во-первых, разделение всех сортов хлеба, доступных нашей семье в магазинах, на два вида - черный и белый. Где-то между ними находились, с одной стороны, содержавший в то время тмин хлеб бородинский (он присутствует в ассортименте магазинов и сейчас, но тот, давний, бородинский хлеб, не зеленел в скором времени после покупки, превращаясь через пару дней в сухую зелено-голубую, цвета бронзовой патины, пыль, и вообще был гораздо вкуснее - не говоря уже о том, что буханки были куда больше нынешних - но это относится ко всем сортам московского хлеба вообще). Самым распространенным и дешевым видом черного хлеба был простой ржаной "кирпич"-батон. Повкуснее был хлеб пеклеванный и круглый, так называемый "обдирный". Еще мне очень нравился рижский, обсыпанный мукой, ароматный, с добавлением в темное ржаное тесто тмина или кориандра (а может быть, и того, и другого). Однако именно ломоть простого черного хлеба был так вкусен с куском свиного или говяжьего холодца, в запотевших, белых капельках застывшего жира, с зеленой петрушкой, уксусом, горчицей, хреном и соленым огурчиком; с ломтиком жирной балтийской атлантической или тихоокеанской селедочки простого или пряного посола, с горошинками черного перца, так живописно возлежавшем на горячей разварной картошке, с мелко нарубленным зеленым лучком или кружочками белого или розового сладкого репчатого лука, приправленным подсолнечным, горчичным или льняным маслом с лимонной кислотой (бабушка Лиза часто, особенно в годы раннего детства автора этих строк, заменяла специально для внучка уксус лимонной кислотой, считая ее более полезной для ребенка). Хорош был простой черный хлеб (как, впрочем, и обдирный и бородинский и даже, хотя и в меньшей степени - пеклеванный и рижский) с моим любимым - с детства и по гроб жизни! - блюдом - рублеными котлетами (не хлебными, а именно мясными - бабушкиными домашними), с горячей, рассыпчатой гречневой кашей и соленым огурчиком (иногда котлеты в этой композиции бабушка заменяла мясными тефтелями, фрикадельками или рублеными биточками "по-казацки" - эти шли под соусом, причем биточки - под грибным). Я очень любил "помогать" бабушке на кухне готовить котлеты - то есть стоять рядом за кухонным столом и смотреть, как она размачивает белый хлеб в молоке (чтобы котлеты не разваливались, без малой толики белого хлеба, в качестве скрепляющего материала, было, по словам бабушки, не обойтись), как она проворачивает мясо через мясорубку, смешивает его в чистой миске с мелко рубленным, пахучим репчатым лучком (я помогал его резать и часто плакал при этом горькими слезами), чесноком, петрушкой и укропом - для вкуса (ей-Богу, до сих пор слюнки текут при одном воспоминании). В уже слепленных сырых котлетах (иногда бабушка доверяла и мне слепить котлетку-другую) мне дозволялось провертеть пальчиком несколько дырочек (естественно, углублений, а не сквозных отверстий), после чего я с нетерпением ждал, сохранятся ли эти дырочки в готовых котлетах по завершении процесса жарки. Обычно, если дырочки и сохранялись, то очень слабо (и скорее в воображении Вашего покорного слуги, чем в действительности). Бабушка обычно жарила котлеты (и не только) на сливочном масле, хотя Ваш покорный слуга, с детства усвоивший себе достаточно простонародные вкусы (я до сих пор не ем устриц - даже когда меня ими угощают, - попробовал только один раз, после посвящения меня в братство Святого Христофора на горе Арльберг - Bruderschaft St. Christoph am Arlberg -, да еще пару раз в Гамбурге и Сен-Жан де Люсе, но и тогда не испытал особых вкусовых восторгов; люблю простую, жирную пищу - сало, жареную утку, жареную гусятину и баранину, сырокопченые и полукопченые колбасы - салями, сервелат, полтавскую и краковскую, яйца вкрутую, кровяную и ливерную колбасу, зельц, буженину, воблу, тарань, скумбрию горячего копчения, зеленую стручковую фасоль, красные и белые бобы в томатном соусе - особенно, если они вдоволь приправлены черным молотым перцем и мелко нарезанным свирепо-жгучим молодым чесноком, борщ украинский со сметаной, кислые щи со свининой, гороховый суп с копченой грудинкой или свиной шейкой и т.д.), предпочитал все, что только можно, жареным на свином или бараньем сале. Кстати, кроме говяжьих и свиных, бабушка бесподобно готовила рыбные и вегетарианские котлеты - морковные (со сметанным соусом), картофельные (с соусом грибным), манные (с соусом клюквенным), капустные и свекольные (со сметаной) и даже (хотя довольно редко) ореховые котлеты (из фундука), тоже казавшиеся мне истинной "усладой гортани". Впрочем, довольно о котлетах, вернемся к главной теме наших "поисков утраченного времени" - хлебу молодости нашей.

Бородинский хлеб был особенно вкусен, когда намажешь его холодным сливочным (или вологодским) маслом, а еще лучше - положишь на ломоть бородинского розоватую (лучше всего - с мясной прожилкой-любовинкой) пластину сала, уложив на него в довершение ко всему, мелко нарезанный свежий (лучше всего молодой) чесночок - райский вкус, что и говорить! А рижский хлеб, ароматный и припудренный белой мукой, был очень вкусен со свежекопченой скумбрией или салакой... "Из таке там ганэйден! ("прямо-таки райский вкус"), как говорили бабушки моих еврейских одноклассников, еще не позабывшие свой маме-лошен...

Отдельного разговора достойны калачи, ситники, булочки, сайки, плюшки, слойки, коржики, пончики, плетенки, сушки, бублики, баранки. Помнится, мы с моим закадычным школьным другом Андреем Баталовым (по прозвищу "Бата") частенько после школы доходили пешком от Маяковки (современной Триумфальной площади) до улицы Чехова и там, возле кафе "Синяя птица" (куда нас, понятное дело, по малолетству еще не пускали), покупали (если не ошибаюсь, по 15 копеек за штуку), продававшиеся изо всех торговых точек тогдашнего "образцового коммунистического города" Москвы, только там совершенно бесподобные баранки размером с бублики, но без мака и не сладковатые, а испеченные из восхитительно-мягкого и притом довольно соленого теста...

Но о баранках как-нибудь потом, сейчас же автор этих строк немного утомился...