Заново рождённая. Глава 6

   В тот день оперуполномоченный Юра Сазонов проклинал всё на свете: глупую погоду, кидавшую хлопья мокрого снега в лицо и за воротник; начальство, устроившее разнос всему личному составу; два убийства, повешенные на него и его группу тем же начальством; и даже своего лучшего друга Ивана Бурова, уходившего с завтрашнего дня в отпуск.
   Где-то заплакал ребёнок. Сазонов выглянул в коридор - какая-то женщина примостила плачущий свёрток на стуле.
   - Вы к кому, гражданка?
   Женщина вздрогнула, засуетилась. Сазонову не понравился её бегающий взгляд.
   - Да мне б вот только обогреться да накормить её, и я уйду... Непогода-то какая...
   Она стала расстёгивать пальто. С небрежно причёсанных волос упал на пол тёмный цветастый платок.
   - Кормите, только не мешайте работать, - раздражённо сказал Сазонов и выругался. - Чёрт знает, что творится... Где дежурный?
   Он закрыл дверь, уселся за свой рабочий стол. Ребёнок больше не плакал.
   Спустя полчаса к нему в кабинет заглянул озадаченный Иван Буров, что-то спросил. Сазонов отмахнулся:
   - Ой, Иван, не мешай, запарка у меня.
   Снова заплакал ребёнок. Сазонов вопросительно глянул на Бурова:
   - Она не ушла, что ли?
   - Кто она?
   Юра выскочил в коридор. На стуле возле окна плакал ребёнок. Женщины не было. Он вихрем пронёсся по всем кабинетам, открывая и закрывая со стуком двери. Подбежал к Ивану.
   - Нету, чёрт её дери! Как в воду канула!
   - Кого нету? Кто в воду канул? - тормошил друга Буров.
   - Да была тут одна, сказала, что покормит ребёнка и уйдёт. И... ушла?
   Ребёнок надрывался. Сазонов вылетел на улицу, Буров за ним. Хлопья снега валили на непокрытые головы, неприятно оседали за воротами лёгких рубашек. Женщины простыл и след.
   Вернулись обратно. В коридоре столпились все, кому не лень.
   Ребёнок захлёбывался плачем. Буров взял его на руки, попробовал покачать, но плач не прекращался. Он зашёл в кабинет Сазонова, положил надрывающийся свёрток на стол, развернул одеяло. Ребёнок был мокрый, и не просто мокрый, а ледянисто-мокрый. Из одеяла выпали бумажки.
   - Что тут происходит? - грозно прозвучал голос начальника отделения Нурдиева.
   - Да ребёнок тут у нас, товарищ подполковник, - Сазонов поднял с пола бумаги и протянул их Нурдиеву.
   - Свидетельство о рождении? Демидова Анна Владимировна. А это что? - развернув сложенный вчетверо листок, он прочитал: - "Я Демидова Г. В. отказуюсь от своей дочири и прошу оддать её в дом малютки".
   Иван Буров замотал ребёнка обратно в одеяло и взял на руки.
   - Разрешите обратиться, товарищ подполковник?
   - Слушаю тебя, Иван.
   - Можно я отнесу его... её пока к себе домой? Она ж мокрая вся, жена хоть в сухое перепеленает.
   - Хорошо, иди. А потом оформи её, как положено, в детский дом. А ты, Сазонов, пиши докладную. В семнадцать ноль-ноль жду обоих у себя. И ещё - займитесь поисками матери и узнайте всё о ней.
   Иван Буров, укрыв малютку поверх одеяла своим полушубком, со всех ног мчался домой.
   Ему и его жене Антонине было по тридцать пять лет, десять из которых они прожили вместе душа в душу, но вот детей у них не было, и приговор врачей по этому поводу был однозначным. Сначала они очень переживали, потом смирились и жили друг для друга.
   Два дня назад Тоня тоже вышла в отпуск, и они собирались съездить и навестить её родителей в далёкий северный городок.
   Иван вошёл в квартиру, бережно уложил затихшую девочку на диван, тихо позвал:
   - Тоня! Тонюшка, иди сюда!
   Из соседней комнаты появилась жена, удивлённо посмотрела на Ивана, потом на ребёнка. Он, смущаясь, объяснил:
   - Подкинули вот в отделение. Её бы перепеленать, мокрая она вся.
   Тоня сорвалась с места, вытряхнула из шкафа простыни. С причитанием: "Господи, да у нас же и детских-то вещей нет" - разорвала новую простынь на четыре части. Высвободила из мокрых пелёнок девчушку и ахнула:
   - Ваня! Она же вся огнём горит! Скорую скорей!
   Девочка больше не плакала, она лишь тяжело дышала. Антонина запеленала её во всё сухое, закутала в шаль, взяла на руки, прижала к груди и... заплакала.
   Машина скорой помощи приехала быстро. Осмотрев ребёнка, пожилой врач сказал:
   - Малышку необходимо госпитализировать, у неё двустороннее воспаление лёгких. Соберите всё самое нужное для ребёнка и для себя, - и с упрёком добавил: - Не следите за ребёнком совсем, мамаша. Она у вас вся в опрелостях.
   Антонина быстро собралась. Коротко бросила мужу:
   - Срочно езжай в магазин, купи всё для новорождённого... - задумалась. - А как её зовут?
   - Аней, -ответил ей муж и тихо спросил: - А может?..
   Она не дала ему договорить:
   - Да, Ванечка, да. Оформляй документы на удочерение.
   Врач со скорой помощи смотрел на них в недоумении.
   
   В больнице Антонина категорично заявила, что она ни за что на свете ни на минуту не оставит  девочку.
   Две недели врачи бились за жизнь крохотного существа. Реанимация, капельницы, уколы, врачи, белые халаты, жёлтые стены - всё смешалось в сознании женщины, почти не отходившей от кроватки девочки... Дочки... Иногда она засыпала, сидя на стуле у её изголовья, иногда часами смотрела на отливавшее синевой личико и в исступлении молила: «Ты только живи, пожалуйста, живи".
   За это время Иван оформил все документы, чему очень поспособствовал подполковник Нурдиев.
   Когда девочке стало лучше благодаря заботам врачей и молитвам Антонины, её перевели в общую палату.
   Ещё через неделю вновь родившуюся Бурову Анну Ивановну и её маму выписали из больницы.
   Сослуживцы поздравляли счастливого новоиспечённого отца и его жену с "рождением" дочери, заваливали их подарками. Юра Сазонов стал крёстным отцом девочки.
   Статная, красивая, с матовым цветом лица Тоня Бурова вышла из больницы похудевшей и осунувшейся с залёгшими под глазами синими кругами, но всецело разделяющая радость и счастье материнства...