Последний старец по страницам 27

Всё началось с визита соседки по квартире. Людка Пономарёва в шёлковом платье и белоснежном банте позвонила ей в дверь. «…Ой, вы, девушка, новенькая! Видимо, родственницей будете тети Вали и её мужу?» Получив утвердительный ответ, она смело впорхнула в открытую дверь. И не выпорхнула до сих пор. Вскоре Анна попала на «слёт». Проводился он в старом купеческом доме на улице Коммунаров, что вблизи от Управления НКГБ. Толя Очагов, председатель, как именовала его Людка, заперся с Аней в отдельной комнате. Поговорил обстоятельно. Во время беседы девушка ловила себя на ощущении: хоть и расспрашивает за что посажен отец, но о главном умалчивает. Так оно и было. Пожимая руку, приветствуя в ней «борца со сталинской тиранией», он, проведя мизинцем по верхней губе, прошептал: «Тебе привет от Октябрины Львовны».
 
   А через пару недель случилось то самое. Аня сидела в Центральной библиотеке и штудировала ленинские работы о большевистской печати. Ощутила лёгонький толчок в плечо. Та самая Людка. Теперь уже в платье-матроске. С развевающимися по плечам русыми волосами и озорно поблёскивающими зелёными глазами. «…Анюта, давай пройдёмся. Хочу тебя кое с кем познакомить». У трамвайной остановки стоял невысокий сухопарый человек. В фетровой шляпе, в строгом сером костюме. В руках вертел тросточку. В лице его было что-то близкое и душевное. Но Аня сразу же смекнула, что незнакомец скорее всего не советский человек, но иностранный поданный. Так и случилось.

   «…Эрнест Шпигель, - улыбнулся человек. У него были водянисто-серые глаза среди частых складок хорошо промытой кожи. Они лучились непонятным сиянием. – Приехал в ваш великий страна как турист. Жить на юг Франция. Правительств Виши! Там есть много русский писатель. Бунин, Мережковский… Германия нихт! Этот страна проклят, так как в ней этот Гитлер. Шельмец…»

   Расхохотавшись, обе девушки протянули ему свои крепенькие розовые ладошки.

   «…Куда мы есть идти? – Шпигель пожал руку Людке. Неожиданно поцеловал руку Анны. – Я недавно смотреть ваш славный город. О, столица казаков! Это есть колоссаль!»

   Они прогулялись по набережной Кубани. Пили газировку из автомата ввиде стеклянных колб. Шпигель купил по три разноцветных шарика. Подарил каждой девушке. У фотографа с аппаратом ФЭД, что дежурил от ателье, Шпигель за двадцать рублей заказал три снимка на фоне железнодорожного моста. При этом время от времени поглядывал на часы. Как показалось Ане, тянул время. Вскоре, по его знаку, девушки заняли место у железных, крашенных в голубое перил ограждения. За спиной донёсся гул приближающегося по рельсам поезда. Судя по всему это был грузовой состав. Глядя в щёлкающий фотообъектив, Аня спиной чувстовала давление, исходящее позади. Вскоре, после того как фотографии были сделаны и плёнка (за полтинник доплаты!) отдана Шпигелю, Надю как бы ненароком толкнул локтём проходящий мимо молодой человек. В парусиновой толстовке и белой кепке. С коротко остриженным затылком.  Она обернулась к уходящему серой змеёй товарняку.  С зачехленными платформами, на которых, как показалось, стояли часовые с винтовками.

   Вечером следующего дня Шпигель сводил их в кинотеатр «Октябрьский». Шёл фильм «Трактористы» с Николаем Крючковым в главной роли. Ну, Ладынина, с её белокурыми волосами и огромными, как озерищи, глазами, понятное дело  - была не в счёт… Когда цыганского вида Крючков, измазанный в машинном масле, гаркнул: «Танк это машина!», Шпигель издал вздох восхищения. Хлопнул в ладоши. Так, что близ сидящие громко зашевелились и недовольно зашикали: «Понимать же надо, товарищ! Фильм идёт…» В белому полотну экрана понеслись знаменитые танки с обрешётчатыми башнями. Они перепрыгивали через холмы. Валили гусеницами деревья. Ныряли в озёра…

   Выйдя из кинотеатра, Аня также ощутила спиной знакомое давление. Расставшись с  «туристом», она устроила форменный допрос подруге. Та бормотала невнятное. Шла по городскому парку. Он шёл на встречу. Толкнул её. Помидоры рассыпались… Ага, подумала Аня. С каких это пор Людка за помидорами сама на рынок ходит. У неё та же домработница, что и у нас. Тётя Дуся. Каждый день убирает квартиру. Покупки делает. Темнит что-то…  Тем же вечером она обратила внимание на поведение Шпигеля. Ей показалось, что во время сеанса в правом кармане его брюк что-то зашуршало. Затем немец заёрзал на сиденье. После сеанса он купил девушкам мороженное-пломбир в вафельных стаканчиках. Но на обратном пути, косясь на проходящий трамвай, быстренько с ними попрощался  и прыгнул в него на ходу. Мимо девушек протопали ногами двое моряков с развевающимися на ветру чёрно-золотыми ленточками. Но звенящий на путях трамвай был уже далеко. Тогда один из них, подмигнув Ане и Людкой, поймал такси. Куда он так торопился, подумала девушка.

   Утром её разбудил звонок в дверь. Открыв её, Аня обомлела. На пороге, застенчиво улыбаясь, собственной персоной стоял… турист.

   «…О, простите меня, Анья! – начал он. – Мне так неловко есть… Мы договориться с ваш очаровательный подруг о встреча. Ви понимайт меня? – он отступил на два шага назад. Постучал тросточкой в дверь Людкиной квартиры. – Но её  здесь нет! Как неловко, - сказал он, почти не коверкая русскую речь. – Как мне не ловко. Я могу её подождать?»

   «Да, конечно…», - кивнула она. Запустила гостя в квартиру. Заварила чай на принесённых Дусей земляничных листьях. Шпигель сновал по гостиной. Рассматривал вывешенные на стене фотографии в деревянных рамках. Особенно его заинтересовали те, где был запечатлен дядя Гриша в танкистской форме. Покачав головой и поцокав языком, Шпигель уселся за орехового дерева стол. Принялся за чай с клубничным вареньем и овсяным печеньем.

   «…В России много военных, - сказал он чисто по-русски. – Очень богатая и мощная страна. Вы любите Россию, Аня?»

   «Почему вы меня спрашиваете? – стрельчатые брови девушки удивлённо взметнулись. – Я советский человек. Я не могу сказать нет. Не потому что боюсь так сказать. Нет! Я люблю свою страну всем сердцем. Всей душой, если она, душа, есть на этом свете».

   «О, вы говорите как философ, - изрёк Шпигель. – Признаться честно, я восхищён не только вашей страной, но и лично вами. Да, Аня. Не удивляйтесь. Хотя, может быть, вам предстоит ещё многому удивиться. В ваши молодые годы».

   «…Вы шпион?» – этот вопрос Аня задала наугад.

   Шпигель опустил голову. Отложил надкушенное печенье в хрустальную вазочку. Аня обомлела, ожидая чего-то ужасного. Но… Плечи немца мелко затряслись. В горле и груди у Шпигеля забулькал оглушительный хохот. Смеётся, подумала Аня с облегчением. Весело ему…

   «…Шпион? Ха-ха! Чрезвычайно остроумно, фройлен, - сквозь хохот выдавил он из себя. Когда поднял глаза, они были полны слёз. Немолодое, морщинистое лицо заметно раскраснелось. -  Вы знаете, что, если не вынуть штекер из телефонной розетки, нас будет слышно на телефонной станции? – он кивнул надушенной, стриженной под бобрик головой, где блестела седина, в сторону чёрного аппарата на тумбочке. – Возможно, ваши товарищи из НКГБ тоже будут слышать нас. Специально для них я говорю: нет, я не враг России. Я друг вашей страны. Вас удовлетворил мой ответ?»

   «Нет, - сурово качнула головой девушка. Её белокурые локоны разметались в стороны, будто дунуло из окна. – Я не такая дурочка как это может показаться».

   «Что ж, - заметил турист. – Это несколько меняет дело. Впрочем, о самом деле. Приступим, как говорят у вас, в России, - он вынул из плоского, коричневой кожи портмоне фотографию. Осторожно придвинул её к Ане: – Взгляните, фройлен. Вам будет интересно».

   Никакая я вам ни фройлен, хотела было произнести Аня. Но взгляд её будто сам по себе обратился на стол. И… Перед глазами поплыли знакомые лица. Отец и мать, одетые по европейской моде (он в длинном костюме и примятой посредине фетровой шляпе, она в шляпке-«пирожок», в открытом платье с кружевным ридикюлем) на фоне взметнувшейся до небес Эйфелевой башни. Шпигель повернул фото тыльной стороной. Рукой отца было написано: «Наша жизнь протекает бесконечно. Этот железный Сфинкс, что смотрит нам в затылок, всего лишь подтверждение тому». И подпись: «Кр» с характерной для отца завитушкой. Дата: 11 марта, 1935 год. Всемирная торговая выставка в Париже.
 
   «Откуда она у вас? – хриплым, чужим голосом спросила девушка. -  Немедленно отвечайте. Иначе…», - она метнула негодующий взор к чёрному телефонному аппарату.

   «Вам не следует туда звонить, - с улыбкой посмотрел сквозь неё Шпигель. От этой улыбки у неё по спине пробежал холодок и затряслись мелкой дрожью коленки. – Вы понимаете, о чём я? Нет, не понимаете, милое дитя. Ваше присутствие на собраниях одной подпольной организации уже давно фиксируется органами НКГБ. С нашей подачи, разумеется. Вы там… - снова улыбнулся он, но уже помягче, - выполняете одно задание. Пока это так, вас никто не тронет. Если же вы станете делать глупости, Аня, никто, даже я, ваш покорный слуга, не сможет вам помочь. Статья УК РСФСР 58-10, если не ошибаюсь, за контрреволюционную деятельность, вам обеспечена».

   Они некоторое время сидели друг против друга в тишине. Было слышно как за окном звенит трамвай, гремят железом ворота продсклада, откуда выезжала грузовая ВАЗ АА.  Ходики на часах с кукушкой мерно качались из стороны в сторону. Раздавалось тиканье.

   «С вашего позволения, Аня, я оставлю вас, - Шпигель неторопливо встал. Оправил ловким движением синего цвета шевиотовый костюм. – Надеюсь, это не последняя наша встреча. Всего вам доброго, милая девушка,  - выйдя в прихожую, он со шляпой в руке и с неизменной тростью застыл на пороге, перед закрытой дверью. – Да, вот ещё что! Прошу прощения за некоторый резкий тон. Это были издержки. Это была моя ошибка. Иными словами, я был не прав», - произнёс он на последок.

   Не помня себя, Аня щелкнула рычажком английского замка. Волна света и тепла окатила её, когда обшитая кожей дверь плавно закрылась за ним…

               
*   *   *

     В приёмной НКГБ, выстояв очередь, она сунула серую, немного примятую повестку в открытое окошко. За ним серый обшлаг с начищенной медной пуговичкой помешивал крепкий чай в сияющем медном подстаканнике.

   - Подождите там, - сказал ей дежурный, указав рукой в узкий, отделанный мраморной плиткой коридор.

   Там оказалась прямоугольная комната с длинной деревянной скамьёй. На стене висели чёрные телефонные аппараты. Красно-золотая табличка «Не курить!»

   На деревянной скамье сидел какой-то старичок. Белая окладистая бородка. Красные подслепые глазки непонятного свечения из-под насупленных седых бровей. За плечами котомка как в старину.В руках - сучковатая палка. На лацкане пиджака медаль Героя Соцтруда. Рядом на скамье – шапка-кубанка серебристого барашка с золотым перекрестьем на малиновом верху. Во, как…