Лучший друг мальчишки

Айзек Азимов




- Милая, а где Джимми? - опросил мистер Андерсон.
- Вышел погулять на поверхность катера, - ответила мисс Андерсон. – С ним все в порядке, он взял с собой Робика. А её уже привезли?
- Да. Она ещё на космодроме,  проходит карантин. Мне самому не терпится её увидеть. Пятнадцать лет, с тех пор как покинул Землю, я их и в глаза не видел. Кроме кино,  конечно.
- Джимми тоже  не видел, - откликнулась мисс Андерсон.
- Он родился на Луне и ему нельзя посещать Землю. Поэтому я и заказал один образчик сюда. По-моему, на Луне она первая.
- Обошлась она нам в порядочную сумму, - со вздохом отозвалась мисс Андерсон.
- Содержать Робика тоже не дёшево, - возразил мистер Андерсон.
Джимми находился на поверхности катера,  как и сказала его мать. По Земным стандартам он считался бы тощим, и довольно высоким для десятилетнего возраста. Руки и ноги были длинными и подвижными. В скафандре мальчик казался толстым и неуклюжим,  но приспособился он к лунной гравитации как никакой другой Землянин. Отец тоже не мог тягаться с ним, когда Джимми резко распрямлял свои длинные ноги и мчался кенгуринными прыжками.
Внешний склон кратера снижался к югу, а Земля, которая висела низко на южном небосклоне  (только там она и была видна из Луна-сити), находилась в полной фазе, поэтому весь скат кратера был ярко освещён.
На пологом откосе даже вес скафандра не мог удержать Джимми от пробежек и прыжков – таких, что,  казалось,  тяготения не существует вовсе. – Побежали,  Робик,  - закричал он.
Робик услышав это по радио, заверещал и скакнул следом за ним.
Каким бы опытным не был Джимми он не смог перещеголять Робика,  который обходился без скафандра, имел четыре ноги и сухожилия из стали.
Робик пролетел над головой Джимми, перевернулся и опустился у самых его ног.
- Не хвастайся, Робик, - сказал Джимми, - И не убегай далеко.
Робик издал особые скрипучие звуки, которые означали «ладно».
- Не очень-то я тебе верю, обманщик, - выкрикнул Джимми и  совершил ещё один прыжок, перенёсший его над изломанной кромкой кратера на внутренний склон.
Земля скрылась за скалистой стеной. И тот час же они очутились в угольно-чёрной тьме, теплой, дружеской тьме,  которая могла бы стереть границу между поверхностью Луны и небом, если бы не мерцание звёзд.
Фактически Джимми не полагалось играть на теневой поверхности кратера. Взрослые говорили, что это опасно. Но говорили они так потому, что никогда не бывали здесь. Ровная поверхность была не слишком камениста, а где нахо¬дится каждая из немногих скал, Джимми знал точно.
 Кроме того, отчего же это опасно скакать в темноте, если рядом находится Робик и тоже прыгает,  верещит и светится? И даже если бы он не светился, Робик с помощью радара может определить, где находится он сам, а где Джимми. Просто не¬возможно заблудиться, если Робик поблизости. Он не даёт приближаться к скалам, радостно скачет вокруг, чтобы по¬казать свою преданность, или бродит, жалобно поскрипывая, когда Джимми прячется за скалой, хотя отлично знает, куда он пропал. Однажды мальчик притворился,  что тяжело ранен и улёгся среди камней. Робик включил тревожный радиосигнал, и спасатели из Луна-сити спешно прибыли на место происшествия. Отец потом дал возможность Джимми выслушать всё, что говорили люди об этой маленькой шутке. С тех пор Джимми  не повторял ничего подобного.
Только он вспомнил об этом случае, как на своей личной радиоволне услышал голос отца. – Джимми, возвращайся. Мне надо кое-что сказать тебе.
Джимми снял скафандр и умылся. Всегда надо мыться, после того как побываешь снаружи. Даже Робику приходится принимать душ, но ему это нравится. Он стоял на всех своих четырех лапах, его маленькое полуметровой длины тело трепетало и слегка светилось. На голове безо рта, но с двумя большими оптическими линзами выделялся бугорок, где распо-лагался позитронный мозг. Робик поскрипывал, пока отец не сказал: - Успокойся, Робик.
Мистер Андерсон улыбнулся. – У нас кое-что есть для тебя, Джимми: пока что на космодроме,  но завтра,  после того как закончится проверка, будет у нас Я решил сказать тебе об  этом заранее.
- Что-то с Земли,  пап?
- Собака с Земли,  сынок. Настоящая собака. Порода – шотланд¬ский терьер. Первая собака на Луне. Тебе больше не понадо¬бится Робик. Содержать их обоих мы не можем,  сам знаешь. Поэтому придётся отдать Робика какому-нибудь мальчику или девочке. – Отец на мгновение замолчал,  словно ждал,  что Джимми может что-то сказать,  затем продолжил. – Ты знаешь,  что такое собака, Джимми.  Это настоящее существо, а  Робик только механи¬ческая имитация:  робот-пёсик. Так расшифровывается его имя.
Джимми нахмурился. – Робик не имитация, папа.  Это моя со¬бака.
- Не настоящая, Джимми. Робик это сталь,  провода и несложный позитронный мозг.  Он не живой.
- Он выполняет всё, что я хочу от него. Он понимает меня, конечно же, он живой,
- Нет,  сынок. Робик просто машина. Он запрограммирован выпол¬нять команды. А собака живая. Ты сам откажешься от Робика, когда у тебя появится настоящая собака.
- Но для неё понадобится скафандр,  ведь так же?
- Да,  конечно,  мы купим скафандр, и она привыкнет к нему,  а в Сити ей и скафандр будет не нужен.  Ты поймёшь разницу,  когда она появится здесь.
Джимми посмотрел на Робика, который опять стал издавать скрипучие звуки:  очень тихие,  протяжные словно плач, звуки. Джимми потянулся к нему и Робик одним прыжком очутился у него на руках.
- В чём разница межу Робиком и Собакой.
- Это трудно объяснить,  - проговорил мистер Андерсон. – Но ты сразу же увидишь.  Собака будет любить тебя по-настоящему, Робик просто приспособился действовать так,  как будто любит тебя.
- Но,  папа,  мы же не знаем, что внутри у собаки,   какие у неё чувства. Может она тоже приспосабливается.
Мистер Андерсон нахмурился. - Джимми, ты поймёшь разницу, когда испытаешь любовь живого существа.
Джимми крепко прижал к себе Робика.  Он тоже помрачнел,  а его отчаянный взгляд означал,  что он не собирается менять своё мнение. Он вымолвил. -  Какая разница,   как ведут себя они.  А мои чувства? Самое главное,  что я люблю Робика,  вот и всё.
И маленький робот-пёсик, которого за всё его существование никогда не прижимали так крепко,  стал издавать скрипучие звуки:  пронзительное, сбивчивое верещание - счастливое верещание,

Перевёл с английского А. Тачков.
Из сборника произведений А. Азимова
Издательство "Графтон Букс", 1983г.