Гордыня и подозрения

                - Спасибо, что ты приехал. – Лиатрис крепко обнял меня от души. –Я рад, что Макс передал тебе мое послание.
                Я кивнул, и прошел в дом. Из кухни тянуло чем-то жареным. Ничего Макс мне не передал. Он не хотел, чтобы меня кто-то отвлекал от него, и от того, что он считает важным. Пришлось уехать втайне от всех.
                - Нам с тобой нужно пойти кое-к-кому домой, и мне надо, чтобы ты там все обнюхал. Дело в том, что пропал супруг управляющего моей фабрики.... – Мидландори помедлил, вздыхая. – Вот скажи, ад – это когда выхода нет?
                - Ад – это когда вы считаете, что выхода нет. Не ходите вокруг да около, караин Мидландори. Вы намекаете, что вашего человека убил мой Дорилин или его головорезы?
                - Да нет. Нет... – Он повлек меня через дом, мы вышли из задней двери, перебежали двор, и вошли в другой дом. – Я считаю, что его убил мой управляющий. Не подавай виду... Ты пришел покупать у меня большую партию травы, ясно?
                Он открыл дверь, и протолкнул меня внутрь.
                Мы прошли по небольшому коридору, и в комнате слева при нескольких свечах сидел за столом какой-то человек. Он поднялся при виде нас, и поклонился.
                - Нивирель, познакомься, это мой кореш из Рейенкерена, он хочет купить у нас телегу синисарана.
                Нивирель взглянул на меня. Его губы растянулись в улыбке, которую, за неимением лучшего сравнения, можно было назвать щитом. Он использовал эту непроницаемую улыбку, как заграждение, за которым прятал все, что ему было нужно. Каждый неискренний человек – это череда масок. Однако, если ты сам носил эти маски, то всегда сможешь узнать их на другом. И я узнал эту маску. Она была мне знакома.
                - Сейчас я распоряжусь, караин Мидландори, но столько может не быть, у нас только что ушла поставка в Тюстридж, так что вашему другу придется подождать дня два, пока доставим со склада.
                Он продолжал говорить что-то еще, но я его уже не видел, и не слышал, а вместо этого почувствовал, как мне на руку упала холодная капля воды. Но мгновенно она стала горячей, и, зашипев, тут же испарилась, как будто моя кожа была раскаленным металлом. В следующий момент я увидел молодого человека, любующегося собой перед зеркалом. И отражение улыбнулось ему, в то время как он сам не улыбался. Затем молодой человек из зазеркалья переступил невидимую грань, и оказался по эту сторону стекла. Первый молодой человек совсем не удивился, а очень обрадовался, они взялись за руки, и убежали. А зеркало стало стекать на пол огромными блестящими каплями. И, всякий раз касаясь пола, оно шипело и испарялось.
                До меня донеслись голоса.
                - Да он под этим делом, вот и качается, не обращай внимания. Вобщем, Нивирель, организуй ему партию травки, пусть укурится! Кстати, где же твой Дарлер? Никаких новостей? Нет? Ну ладно.
                И Мидландори вывел меня на улицу.
                - Что там? – Он нетерпеливо заглянул мне в глаза с выражением надежды на усталом, небритом лице.
                - Он ворует у вас деньги. – Я поежился от холода.
                - Плевать на это, нам сейчас надо труп найти. И с ним разбираться за убийство. А впрочем, как ты узнал? – Он повел меня назад в свой дом.
                - Если ты внимательно наблюдаешь за тем, что делаешь наедине с собой, когда тебя никто не видит, то всегда будешь знать, что наедине с собой делают другие. Уникальность и непредсказуемость любого человека – это такая же иллюзия, как и сам человек. А с рабочего места так и так воровать больше нечего, кроме времени, денег или их эквивалента.
                - Тьфу на тебя и твои заумности. Он убийца, и я это докажу!
                Мидландори Лиатрис был хороший человек. Но у него были две основные проблемы – гордыня и подозрительность. Последнее шло от хронического недоверия высшим силам, и тому богу, в которого он верил. Зачем тогда верить, если ты так не доверяешь?
                Лиатрис считал, что его управляющий убил своего супруга, и спрятал труп. И переубедить его было невозможно. Я слышал запах гордыни, и заблуждения в целом, и он перебивал мне истинное положение вещей. Запах был сладковатый, приятный.
                Заблуждение, питающееся от гордыни, нашептывало ему - ты «уже почти у цели»,  нужно «достать этого мерзавца», и что «ты на правильном пути», и что нужно обязательно отомстить. Так многие из нас вс время ищут заговоры, которые существуют только в их опаленном подозрениями сознании.
                Зараза эта пахла так сильно, что мне стало плохо рядом с ним. Мидландори говорил об убийстве, и не давал мне сосредоточиться. Его сильная воля склоняла меня бежать туда, куда ему казалось правильным.
                - Ужинать будешь? – Прервал он свой монолог.
                Я покачал головой, и понял, что сейчас потеряю сознание.
                Он закатил глаза, выражая презрение и разочарование к тому, какой я слабак, и довел меня до кровати у стены. Я упал на нее, и увидел, как он задергивал с той стороны занавеску, уже разговаривая с кем-то другим. Шум людей и гремящие на кухне тарелки стали фоном, из которого выпутаться было намного легче, нежели из железных тисков сознания короля синисарана.


                Падение в никуда было стремительным, и даже приятным. Я почувствовал себя в мире со всем живущим, и свободным от всего, даже собственной боли. Ее осколки отрывались от меня, и разлетались во все стороны. Они были прозрачными и длинными.
                Некоторые выходили из души медленно, крошась по краям, как кусочки льда, или слюды, и я удивлялся тому, насколько они острые. С них стекала не человеческая кровь, а то, что я называл «лунной грязью» - моя артериальная кровь. Кажется, что эти осколки боли принадлежали не только мне, но и Ари, ибо одна и та же боль пронзала наши с ним истерзанные сердца.
                Но мне нужно было увидеть лицо убитого. И причем здесь постоянно плавящиеся предметы? Все замелькало перед глазами, и вот я уже бежал по следу. Меня не отвлекало больше ничто, кроме моей цели. Я теперь знал ее запах. У нее был запах раскаленного металла, если такое вполне возможно.
                Я попадал в толпу людей, и, путаясь у них под ногами, быстро обнюхивал каждого, и убегал дальше. Мимо проносились дома, но запах не вел ни к одному из них. Что я искал? Труп? Лицо убитого? Какое оно?
                Я бежал без устали. Мягкие мохнатые лапы едва касались замерзшей земли, и на земле не было ничего важнее этого запаха, где запах металла переплетался с запахом обиды, страха, и сильной любви.
                Быстрее, быстрее, быстрее... Мое тяжелое дыхание плавило лед под ногами, и вот уже я пролетел вниз одной большой каплей воды, и с шипением ударился о поверхность раскаленного металла. Я видел его так реально, как наяву... Должно было быть больно, но я просто испарился, как вода. И все. Все исчезло.
Я вскочил на постели, и отдернул занавеску. В доме было темно, и вокруг стояла звенящая тишина.
                Побежав по коридору, я толкнул одну из дверей.
                - Караин Мидландори, вставайте, я его нашел.
                Лиатрис вылез из постели, и стал одеваться без лишних вопросов.
                - Я скоро вернусь. – Он тихо похлопал по верху одеяла того, кто спал с ним рядом. – Лошадей седлать придется самим, Изиран, все слуги спят.
                - Не надо, он недалеко.