О собачьей преданности

Когда я был студентом, мы жили в СССР. Жили бедно, но весело. Захотелось заработать денег. Решили поехать на север за «длинным рублём». Написали какие-то писульки, разослали по сёлам и городкам Ямало-Ненецкого округа и благополучно забыли об этом. Через пару месяцев хлоп – приходят письма с «заманчивыми» предложениями штукатурить, оформлять, накрывать кровли и т.д. Ну, и ладно. Поехали. От Салехарда полетели. «Уработанный» вертолёт «МИ-8» гремит всеми железками, его швыряет то туда, то сюда, а под нами тундра – сотни озёр, то там, то здесь ржавые трактора, застрявшие в непролазной грязи и брошенные навсегда, то мишка «клэшэногый», то песец скачут, а мы летим… Сели на дюралевый профиль. Добро пожаловать, аэропорт «Тазовский»! Ура! Мы опять на земле!

 И сразу ветер, и дождь – нелётная погода, понимашь! Будем жить в деревянной избе с гордой вывеской «Аэропорт», пока всё не уляжется. День живём, два живём. Харчи заканчиваются, время идёт… Надо идти «в город», а то с голоду помрём. Вышли втроём, двое остались на вещах. А у «них» - вечная мерзлота, асфальта нет, только деревянные настилы из досок, да теплопроводы, обмотанные оленьими шкурами. Вот диковина какая! Много пространства, чистого воздуха и мошкары. Шлёпаем себя по мордасам, подняли капюшоны от дождя.

 Вдруг видим – несётся на нас здоровенная собака, немецкая овчарка лет шести. Мы стали плечом к плечу, я открыл нож. В метре от нас остановилась, язык до земли, дышит как паровоз, смотрит в глаза. Плохой знак. Нюхает. Потом медленно подходит ко мне, становится в рост и кладёт передние лапы мне на плечи. Я чуть не охренел. А потом начинает лизать мой нос и губы… Пацаны расслабились, заулыбались. Я её аккуратно скинул, спрятал нож и мы пошли дальше. Она за нами. Ну и ладно. Зашли в магазин, купили пожрать, выходим – сидит, хвостом по земле туда-сюда. Мы «домой» - она опять за нами. Идёт рядом со мной, об мои сапоги трётся. Я глянул на неё – сильная, красивая. Что-то впервые шевельнулось у меня в душе.
 - Может, хозяина потеряла? Уж больно хороша. Да зачем она мне сейчас? Я вообще тут «гастролёр».
 Заходим в «Аэропорт». Выкладываем «хавку». Пацаны улыбаются, говорят, что любят повеселиться, особенно пожрать. И собака зашла. Села в паре метров, хвостом по полу пыль гоняет, есть не просит. Если бы попросила – не дал бы, наверное, а так рука сама шматок колбасы ей бросила. Она «деликатно», не торопясь, подгребла колбасу и села на старое место. Мы сели поближе друг к другу, угрелись и начали «давить на массу».

 Вдруг «трах-тарарах» - открывается ногой дверь, и какие-то «лохи» закатываются в «салон». Все бухие, пришли людей шманать. И тут «наша» собачка поднимает верхнюю губку, выставляет клыки сантиметра по четыре, шёрстка у неё на загривке становится «дыбом», она тихонько,  но очень проникновенно рычит и становится между нами и «лохами».
 Один из них, видать, центровой, достаёт нож, мы все тоже вытаскиваем ножи. Собака начинает оглушительно лаять, бесстрашно подходит к нему и подбирает задние лапы -  готовясь к прыжку. Лохи испуганно матерятся и обещают скоро вернуться, чтобы «усех вас порезать на ремни». Хлопает дверь. Она слегка дрожит от возбуждения, и снова подходит ко мне. Я складываю нож, обхватываю косматую морду и целую её в мокрый нос. Она опять лижет меня, а я даже не отворачиваюсь.
 - Ну, и шо мне с тобой делать? Я открываю рюкзак, вытаскиваю харчи, и кормлю её с рук. Она аккуратно берёт угощение, чтобы ненароком не прикусить мои пальцы. Потом мы садимся на место, она залазит мне на колени…ох, и тяжёлая, красавица! Опять угрелись и заснули. Ночь прошла без эксцессов. Она так и спала у меня на коленях, голову положила на Вовчика, а мне было тепло и спокойно. Я положил свою голову ей на бок, вдыхал запах псины, но почему-то он стал мне приятен. У кого-то бывает любовь с первого взгляда с девушкой, а у меня, вот, с собакой… 
   
 Утро было таким же ненастным с сильным ветром и дождём. Опять нужно было идти в магазин за харчами. Она не отставала от меня ни на шаг, а я улыбался и думал:
 - За что Бог мне послал это чудо, за какие такие заслуги? Я же пальцем не пошевелил, чтобы понравиться ей…

 Проходили мимо взлётной полосы. Вдруг «моя» собака срывается с места и несётся к какому-то лётчику, который только что вышел из коптёрки. Останавливается на полдороги, обворачивается, смотрит на меня, лает, кидается ко мне, потом вихрем опять назад к нему и так несколько раз. Я понимаю, что он, видимо, её настоящий хозяин. Я улыбаюсь. Я понимаю, что являюсь свидетелем какой-то тонкой душевной драмы, но я не знаю ни начала её, ни конца. «Моя» собака подскакивает ко мне в последний раз, я снова целую её в мокрый нос и треплю за космы, она лижет мои щёки, я говорю:
 - Иди к нему, ты - его, а не моя, - а сам глотаю комок в горле.

 На следующий день всё улеглось, и мы улетели. Я её больше никогда не видел. Но то, что я ощутил рядом с ней, останется со мной навсегда.