***

             
                Осенняя трагикомедия или подарок Сизого Носа.

     Тонкая, плохо сколоченная из гнилых досок, дверь в каморку Папы Карло жалобно скрипела на ржавых петлях. Холодный ветер осенней улицы заносил в утлое жилище старого шарманщика сухую листву вместе с ощущением безысходности предстоящей зимы. Вот уже третьей зимы без радости, без жизни, без Буратино...
     Он уехал с кукольным театром на гастроли в Америку, где и решил остаться навсегда. Почему, ну почему лживые огни Бродвея стали ему милее тёплого домашнего очага, куда он так забавно совал когда-то свой длинный нос? "Почему?",- в сотый раз спрашивал себя Карло, но ответа не было.
     За это время внешность старого шарманщика заметно изменилась. Он стал курить, злоупотреблять спиртным - пил часто и помногу.От этого над худыми ногами его навис живот, тело обмякло, кожа стала дряблой и болезненно серой, черты лица заострились, глаза потускнели и приобрели нездоровую влажность. Такой аккуратный прежде, отец деревянного мальчишки теперь был неопрятен.Одежда его сильно поизносилась, имела несвежий вид и даже дурно пахла.
     Карло давно уже продал всё, что имел, даже шарманку, а из всех столярных инструментов сохранился лишь топор, да и тот служил бедняге костылём. С трудом приподнявшись на ветхой, без трёх ножек кровати, хозяин обвёл мутным взором пустую каморку. Мучительно кашляя, тяжело опираясь на импровизированный костыль, рискуя пораниться, он медленно, со стонами от страшных болей в суставах, встал. Переждав минуту, несчастный направился  шаркающей походкой к шкафчику, где на пыльной полке стояла початая бутылка рому. Рядом с ней, свесив с полки свои тростинки-ножки, сидел извечный сосед Папы Карло - Мудрый Сверчок. Он задумчиво перебирал струны маленькой скрипки и машинально водил смычком по грифу, не извлекая ни звука.
     - Что же ты делаешь с собой? - начал Сверчок первым ставший, по-видимому, уже привычным диалог, - нельзя,ведь, нельзя так, Карло! Ты окончательно губишь себя!
     - А-а-а! Ты опять здесь, жалкая тварь! - заорал вдруг старик,- Прочь, негодяй, это ты! Ты виновник всему! - глаза Карло налились кровью, вздулись вены на лбу и шее, он яростно взмахнул топором. Казалось- ещё секунда и он начнёт крушить всё вокруг и, уж конечно,в первую очередь бедного Сверчка, но тут...колени его подогнулись, топор выпал из рук, он весь как-то обмяк и сел на грязный, сплошь в сигаретных окурках, пол. Он закрыл своими большими морщинистыми ладонями лицо, и было видно только как задрожал его подбородок,а плечи мелко затряслись.Судорожные всхлипы, вначале с трудом сдерживаемые,переросли в горькое рыдание: - Прости меня, мой старый друг, помоги, я ...я не хочу, не могу больше жить... Сынок мой, Бу-бу...
      Насекомое сочувственно наблюдало эту нерадостную сцену. В уголках его больших грустных глаз родились две хрустальные слезинки. Сверчак украдкой смахнул их и произнёс:
      - Я люблю тебя, мой дорогой Карло, но помочь тебе сможет лишь один человек. Нет-нет, не подумай, это не Карабас-Барабас. Правда, он несколько преуспел после неудачной истории с золотым ключиком и теперь открыл частный кабинет по семейному консультированию - занимается арт-терапией. Да, кому-то помогает. Впрочем, на мой взгляд, больший эффект дают пиявки, ведь Дуремар у него теперь - штатный гирудотерапевт. Да-да,твой дружок, Джузеппе-Сизый Нос, мне сам рассказывал, как полностью излечился от пьянства за десять сеансов. Кстати, он тебе подарок прислал, вон там, в углу, мешок. Не желаешь ли взглянуть? 
      Шарманщик вначале молча внимавший речам своего друга, утирая краем дырявой рубахи мокрые глаза, теперь поднялся, тихонько подобрался к нежданному сюрпризу, развязал мешок и недоверчиво заглянул внутрь. Там, на самом дне, лежало новенькое, пахнувшее сосновой смолой...полено. Глаза старого Карло посветлели, он слабо улыбнулся, жизнь снова обретала смысл.