Последний старец по страницам 59

Таранный прорыв германских войск производится волнами – первая танковая армада вовсе лишена пехотной поддержки, вторая – подкреплена моторизованными и механизированными соединениями, так как предназначалась для расширения оперативного успеха. Как учили Свечин с Триандафиловым.

   В своем дневнике, посвященном кампании на востоке, начальник штаба сухопутных войск Германии генерал-фельдмаршал Гальдер сделал множество любопытных записей. Одна из которых – от 23 июня 1941 года. В ней так и говорится: «…танковые группы вермахта должны действовать концентрическими ударами, направленными в одно место, что обеспечит массированность действия». Гальдер опасается, что по разным причинам слаженность германского военного механизма может разладиться на русских просторах. Войска Гота могут, увлекшись преследованием отступающих частей РККА, углубиться вперед или отклониться на север, сойдя с Московского направления. Гудериан, по его мнению, может задержать темп продвижения и взять южнее. «Эту опасность, - пишет Гальдер, - следует учитывать, тем более что именно русские впервые выдвинули идею массированных подвижных соединений (Будённый)…»
 
   «Клинья» наступали концентрическими кругами: удары танков то сходились, то расходились, вбирая в свою орбиту большие площади – территории с массами окруженных войск.  Так было во время памятного блицкрига 1939-40 гг. в Польше и во Франции, где, благодаря «красным методам» вермахту удалось осуществить глубокий танковый охват оборонительных рубежей польских и французских войск, имевших крайне выгодную оперативную конфигурацию. Наступая советским таранным способом, Гейнц Гудериан, окончивший секретную танковую школу под Казанью в 1926 году, почти безостановочно дошел до берегов Нормандии. Причем его ударные подвижные танковые соединения были напрочь лишены пехотной поддержки. Это не вписывалось в тогдашние действующие каноны старой военной школы времен Клаузевица, Мольтке и Шлиффена, сочетавшие в себе приемы франко-прусской войны аж 1871 года, а также первой мировой войны 1914-18 года.   Возмущению старперов в витых сутажных погонах не было предела! Все они представляли группу генерала фон Секта, бывшего командующего вооруженными силами Веймарской республики, англомана, который не поддержал Мюнхенский путч Гитлера в 30-ых. Был разработан приказ об аресте «выскочки» за злостное неисполнение приказов начальства. Однако к тому времени Гудериан уже сокрушил все и вся на своем пути. Берлин и фюрер рукоплескали ему. Пришлось генеральштеблерам отложить свои надежды в «долгий ящик». Как-то: в случае провала блицкрига арестовать вместе с Гудерианом и самого фюрера, что они намечали сделать еще в 35-ом. Помнится, тогда батальоны рейхсвера, насчитывающие всего 219 сверхлегких танкеток Pz-I, вооруженных лишь парой пулеметов, были, по приказу Гитлера, введены в демилитаризованную Рейнскую зону. Предприятие носило откровенно самоубийственный характер! Стоило франко-английским «друзьям» выслать одну-другую эскадрилью бомбардировщиков с символическим прикрытием из истребителей – колонны были бы разбомблены на марше. Англоманы в германском верховном штабе злорадствовали, но фюрер одержал вверх. К тому времени Гудериан и иже с ним, представляющие русскую партию, еще имели силу при имперском дворе третьего рейха…

   По этому поводу Гейнц Гудериан скажет: «Иногда мне приходится меньше воевать с французами, чем со своим начальством». Другое высказывание «быстроходного Гейнца» или «нашего мальчика» (такие прозвища генерал-полковник получил в вермахте) также свидетельствует истине: «Пинайся, но не плюйся».

   Через многие годы Жуков скажет: «…Мы же не перед дурачками отступали по тысяче километров, а перед сильнейшей армией мира. Надо ясно сказать, что немецкая армия к началу войны была лучше нашей армии, лучше подготовлена, выучена, вооружена, психологически более готова к войне, втянута в нее… Надо признать, что немецкий генеральный штаб и вообще немецкие штабы тогда лучше работали, чем наш Генеральный штаб и вообще наши штабы, немецкие командующие в тот период лучше и глубже думали, чем наши командующие».   Примечательно, что до войны Разведывательное управление Генштаба РККА, который Жуков возглавлял, предоставило ему доклад «О франко-немецкой войне 1940 г.», где проанализировала знакомую методику таранных ударов в германском исполнении и многое другое. Георгий Константинович начертал свою резолюцию: «Мне это не нужно. Сообщите, сколько израсходовано заправок горючего на одну колесную машину».

   Французский блицкриг рейха – результат действий не колесного транспорта, а танков. Их не сопровождали в первых стратегических  эшелонах грузовики, транспортные вездеходы и бронетранспортеры с пехотой. Кстати, на Халхин-Голе Жуков сам доказал, что является сторонником таранного метода. К началу Баин-Цаганского сражения советская пехота отстала от ударной группы. Жуков принял решение атаковать одними танками. Решение было самоубийственное – не в пример деремилитаризации рейнской зоны. Японские войска выставили обороне у горы 160 противотанковых орудий, установили мины-ловушки на пятиметровых бамбуковых шестах. В атаку пошла 11-ая танковая бригада комбрига Яковлева, измотанная длительным маршем, вставшая на отдых. 200 танков БТ-5 и БТ-7, из которых половина сгорели. Такой ценой Баин-Цаганское сражение было выиграно.

    «Эта битва, - напишет Жуков, - является классической операцией активной обороны войск Красной Армии, после которой японские войска больше не рискнули переправляться на западный берег реки Халхин-Гол».

   Писатель Константин Симонов, в то время сотрудник фронтовой газеты «Героическая Красноармейская», спустя более двадцати лет в романе «Товарищи по оружию» пишет:

   «Командующий сидел в углу на своей неизменной парусиновой табуретке и показывал нагнувшемуся над картой командиру бронебригады, куда тот должен вывести один из своих батальонов, к рассвету переправив его на восточный берег.

   - Огнем и броней ударите с тыла по японцам, когда мы их сбросим с Баин-Цагана, и они покатятся к переправе, - сказал командующий, подчеркивая слово «покатятся». – Задача ясна?

   - Ясно, товарищ комдив!

   - А что у вас лицо такое? Сапоги жмут?

   - Потери большие, товарищ комдив.

   - Потери как потери, - сказал командующий. – Завтра, когда выполним задачу до конца, подсчитаем. Может в сравнении с результатами и не такие уж большие».

   …9-15 утра 12 октября 1941 года. Представитель Ставки главного командования Жуков дает радиограмму командованию окруженной под Вязьмой 19-ой армии: «Перед Ершаковым действует 252-я пехотная дивизия. Дивизия просила открытым текстом немецкое командование 11 октября сего года о помощи, так как не выдерживает натиска Ершакова. Видимо, перед Ершаковым наиболее слабое место во фронте противника. Учитывая слабость противника перед Ершаковым, немедленно разберитесь поглубже в обстановке перед вашим фронтом. Сможете ли вы успешно и быстро прорваться на вашем участке? Не лучше ли вам, закрывшись на своем участке от противника, демонстрируя прорыв, собрать танковую группу, артиллерийскую группу, помочь Ершакову мощным ударом смять противника и выводить все армии за Ершаковым на направлении станции Угрюмого, на Боровск, при этом в сторону противника иметь сильные заслоны, которым по мере выхода отходить за армией…»

    Связь с окруженцами тут же была прервана. Из «котла» удалось пробиться только мелким разрозненным группам. Остальные полегли в кровопролитных боях под Вязьмой или попали в плен. В том числе генерал Лукин.  Удивляет, что еще 11 октября  в 21-12 от него и генерала Болдина поступает радиограмма Сталину и командующему Западным фронтом Коневу – они не знали о назначении Жукова: «Кольцо окружения сомкнуто. Все наши попытки связаться с Ершаковым и Ракутиным успеха не имеют, где и что делают, не знаем. Снаряды на исходе. Горючего нет». Хотя 10 октября командармам окруженных армий отправили важное радиосообщение: где они собираются пробиваться через боевые порядки врага? Предполагалось оказать пробивающимся частям помощь авиацией. Факты говорили сами за себя: германцы в ряде участков котла не выдерживают ударов окруженных советских армий. Окажи там своевременную поддержку – большая часть войск вырвалась из окружения с техникой и ранеными…

   После войны генерал-лейтенант Лукин, которому в германском полевом госпитале ампутировали руку (по настоянию командующего группы «Центр» генерала-фельдмаршала фон Бока), свидетельствует: «Войска дрались до последнего солдата и до последнего патрона». Сам генерал, будучи раненым, без сознания, был схвачен в плен. Вернувшись после войны в СССР, он не был репрессирован. Компетентные органы НКВД-МГБ ограничились лишь стандартной «фильтрацией», которая показала его полную невиновность. Лукин был удостоен звания Герой Великой Отечественной войны и, как говорят в таких случаях, благополучно почил в 1970 году. В «бозе» или не в «бозе», сие не ведомо… 14 лет спустя германский историк Хоффман выпустил книгу «История власовской армии», где были приведены в качестве  примера стенограммы бесед «стойкого советского человека» с офицерами Абвера, СД и партийными функционерами. Лукин еще до измены Власова предлагал «арийцам» создать на оккупированных территориях «свободное русское правительство», которое придерживалось бы германской ориентации. При этом изменник выступал от имени некой «антисталинской группы», которую, по его словам, представляли советские генералы, оставшиеся по ту сторону фронта. Услугами Лукина решили пренебречь – отправили в концлагерь, где он благополучно дожил до освобождения в 1945-ом… Интересно, что угодившие в плен летом 1941 года (в разгар битвы на границе) генералы Потапов и Понеделин скоренько предложили тевтонам совместную борьбу со «сталинской тиранией». Данное предложение о сотрудничестве было с германской точностью задокументировано. После войны, согласно этим проверенным данным, Понеделин был расстрелян – было за что…

    С тыла и других фронтов на Московское направление спешили 11 стрелковых дивизий, 16 танковых бригад, более 40 артиллерийских полков. К середине октября столицу прикрывали части, насчитывающие 90 000 человек. С Дальнего Востока, останавливаясь лишь для смены паровозов, мчались сотни эшелонов. Оттуда на Москву перебрасывались кадровые войска: три стрелковые и две танковые дивизии.13 октября под Боровском советские танки Т-34 и КВ раздавили германские противотанковые батареи и пошли на запад. Положение спасли пикирующие бомбардировщики и тяжелая артиллерия вермахта.

   Неустанно молился отец Зосима в те далекие тяжкие дни за победу «русского оружия». Да, видно Господь не сподобил русскому воинству одержать верх в этой битве. «Нечистая сила поразила твое окружение» - обратился он к Сталину через Власика. – Совсем близко враг к тебе подобрался, раб Божий, Иосиф. У сердца он, твоего. Присмотрись к тому, кто на вид смирен как овца, а внутри суть волк хищный. Только для виду овечью шкуру носит, дабы скрыть свои замыслы коварные. Кто-то власти над тобой и Россией всей в кругу твоем возжелал. Остерегайся таких и борись с такими до последнего издыхания…»

                *   *   *

Из документа группы армий «Север» о действиях русских танков КВ:

   «…Танк не имел повреждений, несмотря на то, что… получил 14 прямых попаданий. От них остались лишь вмятины на броне. Когда подвезли 88-мм орудие на расстояние 700 метров, танк спокойно выждал, пока оно будет поставлено на позицию, и уничтожил его. Попытки саперов подорвать танк оказались безуспешными. Заряды были недостаточными для громадных гусениц. Сначала группы русских солдат и гражданских лиц снабжали танк снарядами и припасами по ночам, затем все подходы к нему были перекрыты. Однако и это не заставило танкистов покинуть свою позицию. Наконец он стал жертвой хитрости. 50 немецких танков симулировали атаку со всех сторон, чтобы отвлечь внимание. Под прикрытием ее удалось выдвинуть и замаскировать 88-мм орудие с тыла танка. Из 12 прямых попаданий 3 прошили броню и уничтожили танк».
   
               
*   *   *

…Вильнер вовремя прижался к бурой шершавой стене. Мимо, по выщербленному асфальту, петляя меж засыпанными и размякшими от воды воронками, прополз автобус «Опель» с громкоговорителями.  Следом на сниженной скорости ехали два мотоцикла с пулемётами. Седоки в мокрых прорезиненных плащах с прелинами, с надвинутыми стальными шлемами, в огромных дымчатых очках словно были из другого мира. Они были похожи на Уэлсовских марсиан в воображении Макса. Уллы-уллы…

   - …Житель Шмоленгс! Слушайт приказ германский командований! Слюшайт и запоминайт! Предупреждений один: за укрытый партизан, еврей, коммунист, советски активист - наказаний через расстрел. Предупреждений два: за хранений оружие  - наказаний через расстрел. Предупреждений три: всё населений есть пройти регистрация на биржа. Являться с паспорт. За неявка и отсутствия отметка -наказаний через  принудительный работа. Предупреждений четыре: за нарушений светомаскировка -наказаний через принудительный работа. Последний предупреждений! С 8 час вечер до 6 час утро есть комендантский час. Всякий прогулка по город есть запрещать. Наказаний через расстрел. Ви должен виполняйт приказы германски коимандований…

   После того, как моторы стихли, пальцы штандартенфюрера нащупали на мокрой кирпичной кладке лист фотобумаги. Он подсветил из-за пазухи карманным фонариком. Так и есть! Цветной плакат «ГИТЛЕР  ОСВОБОДИТЕЛЬ!» Но лицо фюрера с чёлкой на лбу и проницательными круглыми глазами было чем-то заклеено. Листовка… «Подпольный обком ВКП (б). Товарищ Свирепый». Химическим карандашом был написан лозунг «Пролетарии всех стран соединяйтесь!» Под ним, неизменное обращение «товарищи» и собственно текст. «Смерть немецко-фашистским оккупантам!» в окончании.

   Он, пробираясь вдоль стены с жестяной вывеской «продукты», прошёл по краю рыночной площади с деревянными лотками и мокнущими под дождём лошадями запряжёнными в телеги. Вдали серело монолитное здание Успенского собора с куполам и звонницей. Над подъездом городской управы трепетало на ветру тяжёлое темно-вишнёвое полотнище со свастикой в белом круге. Под фронтоном у одной из колонн топтался сотрудник вспомогательной полиции в черной шинели и кепи с серыми меховыми отворотами. Он смолил цигаркой. Завидев фигуру Вильнера в коричневом дождевике с надвинутым на глаза капюшоном и кирзовыми сапогами, он лениво пробормотал:

- Комендантский час, еди его мать, по кому прописан! Щас дам свисток…

- Да пошёл ты…

   Миновав опасное место (полицай, разинув рот, долго смотрел вслед), Вильнер прошёл вдоль вырубленных деревьев Октябрьского сквера. Чугунная ограда была спилена и отправлена на переплавку молодчиками из организации Тодта. Вспоминая речь из громкоговорящей машины, Вильнер нелепо усмехнулся. Хоть бы нашли кого-нибудь из старой русской интеллигенции в городской управе. И текст слишком угрожающий. «Предупреждение» следовало бы заменить на «предостережение» или, ещё лучше, на «пожелание».

   Возле бывших статуй гипсовых девушек с веслами и прочими спортивными снарядами, у которых зачастую не было голов, рук и даже торсов, Вильнер нырнул за мокрую щетину кустов. Завывая перегретыми моторами, двигалась колонна вездеходов «Бюссинг», трофейных ВАЗ (А) и  полугусеничный ЗИС-42 с пехотой под брезентом. Полугусеничные мотоциклы везли 37-мм Pak. Следом полз на резиновых шинах бронеавтомобиль Sd. Kfz. 223 с 20-мм пушкой и пулемётом в круглой башенке. Ясно… По приказу Винфреда-Штахова в близ лежащих деревнях начинается облава.

   - На Муромской дорожке… первый сокол Ленин, второй сокол Сталин! – заорал кто-то на аллее. – Да пошли вы все к ё… матери, завоеватели хреновы! Кто с дрючком к вам… к нам того… придёт, значит, тот от того… от него… от дрючка, значит, того…

   Вильнер, было распрямившийся, стремительно залёг в грязь. Тяжко топая, в стёганке и ушанке с болтающимися на ветру отворотами ковылял какой-то пожилой русский. Был он явно навеселе. Красно-бурое широкое лицо с воспалёнными глазами меж синюшным носом излучало излишнюю самоуверенность, граничащую с нахальством. Толстым пальцем он грозил кому-то в сумерках.

- Halt! Vile die schossen!  Nixt com!

- Твою в обратную налево! Под дышло и вперёд… Гад!  Глиста сушёная в компоте!  Сыночка моего– кто мне вернёт!? Паскуды вы, паскуды…

- Zuruck!  Verdammen chaise…

    Как и следовало ожидать, щёлкнул выстрел из «Маузера». Под ногами у пьяного старика взметнулся фонтанчик мокрого гравия. По соседней дорожке топали подкованными подошвами трое патрульных. Вильнеру захотелось выпрямиться и… Но он не захватил жетон SD. Во вторых этого просто нельзя было делать – выпрямляться. Хотя… Начинаю не только мыслить, но и чувствовать по-русски, усмехнулся он.

   По мощёным ещё  до революции улочкам он благополучно добрался до явки.

   …Он стоял на углу Чеховштрассе, 7 (названа так по инициативе капитана Винфреда-Штахова, жившего в России до 17-го.) Внизу, под склоном, поросшим репейчатым кустарником, смутно блестела уходящая вдаль полоска реки. Ветром создавались чешуйчатые волны. В полумиле, из-за уцелевших деревянных и кровельного листа крыш, до коих не добрались ещё руки молодчиков герра Тодта, начинался полуразрушенный смоленский кремль с мощными стенами и крепостными башнями. Раза два, разбрызгивая грязь, улицу проехал мотоцикл с тремя седоками из фельджандармерии. На второй заезд, завидев скупой свет в окне третьего этажа (Вильнер облегчённо вздохнул), один из седоков на ходу выпустил обойму из «Люгера». Стекло со звоном рассыпалось. «Цюндапп», совершив круг, остановился. В оконном проёме с осколками появилась старушечья физиономия в платочке. Затем вперёд выдвинулась икона в золотом окладе. Жандармы расхохотались. Мотоцикл шумно завёлся и снова тронулся. На пятом этаже кирпичного дома со старинным дымоходом и дворницкой, с уцелевшими воротами, наконец открылась форточка. Теперь можно было идти. Уф-ф-ф…

   - Почему так долго не открывали форточку? - поинтересовался он, скидывая дождевик, с которого ручьями стекала вода. – Какие были обстоятельства?

   - Обстоятельств не было, - улыбнулась агент на доверии «Берта». Она унесла дождевик в уборную, что была отделана старинным кафелем с малахитовыми и изумрудными изразцами. – Позволю себе заметить, герр штандартенфюрер, так в России не говорят. «Какие были обстоятельства?» Это провал…

   - Да, провал… - усмехнулся Вильнер, проходя в гостиную комнату. – Всё же, что тому  было причиной?

    - Я услышала возню у соседей. Они в это время уже спят.

    - Вот как? Что ж, русские агенты не столь наблюдательны, как вы. Вас, Аграфена Петровна, я считаю исключением из правил. Так говорят в России?

   Смущённо запинаясь, Аграфена принялась рассказывать о новостях из жизни смоленского подполья. Она знала лишь одну явку и двух связников. За неделю до начала Смоленского сражения её вызвали в областное Управление НКВД. В дежурной части её встретил некто в гражданском. Обросший бородой, он выглядел как только что из лесу. Портретное описание она уже дала штурбаннфюреру Фоммелю. Имена или клички (…скорее всего, псевдонимы, усмехнулся Вильнер) тоже описала подробно в V-донесении.

   - Я читал все ваши отчёты, - Вильнер провёл пальцем по щеке.  – Они меня вполне устраивают. У вас острый ум! Я буду ходатайствовать в штаб оперативной группы «А» о повышении вас в ранг почётного агента. Это очень большое доверие, Аграфена Петровна!

   - Благодарю вас, - смущённо поджалась женщина.