Восковая фигура

Написано в 2003 году. Мой наиболее ранний  рассказ…

ВОСКОВАЯ ФИГУРА
ЧАСТЬ I
ДЕВУШКА У ОКНА
Альварес шел по мокрому мосту, а дождь лил, будто из ведра. Бричка с его извозчиком повернула назад, в сторону елового леса. Парень искал адрес, который ему через письмо прислал некий господин, подписавшийся под именем Урбана Грэгона. Письмо пришло в Картахес (город в Испании) из Англии, а точнее, из английского графства Доктора Шамборского. Этот мистер Грегон попросил приехать Альвареса по обмену.
Парень промок до нитки, но к его великому счастью, за поворотом ночной и мокрой дороги, начиналась мощеная тропа, которая заворачивала налево.
Здесь, перед Альваресом, открылся изумительный пейзаж: в ста метрах от него высились шпили трехэтажного графства, а вокруг особняка располагался сад.
 II
У ворот гостя ждал сторож, в его руке горела масляная лампа, мужчина был укутан в плащ с капюшоном, от дождя.
- Сюда, сюда! – Подзывал он Альвареса – мистер Грегон велел, чтобы я следил за дорогой и в случае чего встретил бы вас! – Молодой человек, вы спасли меня от вечного пребывания под этим проклятым ливнем! – Пошутил сторож и отворил тяжелые дубовые ворота, над которыми висела табличка: “DR. SHAMBORSK”.
Сторож провел гостя через мощеную тропинку между двумя огороженными секциями сада, прямиком до широкого крыльца особняка Графа Шамборского. Там они вдвоем поднялись по мраморной лестнице к большой дубовой двери, отделанной с прекрасным вкусом – чего только одна медная ручка в виде львиной головы стоила!
Сторож постучался, окликая какого - то Сэма. Как оказалось, Сэм – это дворецкий. Он то и впустил гостя во внутрь особняка, а охранник побежал в свою сторожку, рядом с западной стеной графства. Его сторожка прилегала к саду.

III
Парадная имела куполообразную форму, и ее освещали длинные свечи в большом количестве. На правой стене парадной висели огромные картины с портретами царей, дам – да и, вообще, у здешнего коллекционера был знатный вкус!
Дворецкий указал Альваресу в центр коридора, устланного красной ковровой дорожкой и велел ждать хозяина, а затем удалился, войдя в дверь, слева от входной двери.
В одиночестве Альварес Кабрера  - девятнадцатилетний студент исторического университета города Картахес, факультет мировой культуры и искусства -  пробыл недолго, его окликнули:
- Мистер Кабрера? – Не так ли? – Услышал парень и обернулся. К нему подходил довольно высокий и статный мужчина, лет сорока – это и был Урбан Грегон. На нем был одет черный пиджак и брюки, его длинные волнистые черные волосы спадали на плечи, а на голове была одета шикарная шляпа-цилиндр, а для пущей элегантности этот господин держал в руке лакированную черную трость с серебряным  набалдашником.  В Альваресе этот господин не породил неприязни, напротив – ему он даже понравился, при этом возникало такое чувство, что парень знаком с Урбаном не один день. Его изысканная опрятность говорила сама за себя, а непременный атрибут английских графов – усы на лице, и те были ухоженными и аккуратно остриженными.
- Да, это я, очень приятно! – Парень протянул Урбану руку.
- Взаимно! – Ответил хозяин и протянул свою руку в ответ и продолжил – в вашем ответном письме, мистер Кабрера, вы не преминули ознакомить меня со своим видом деятельности – вы студент, изучающий историю мировой культуры и искусства, так ведь?
- Совершенно так, мистер Грегон! – Ответил Альварес – я даже ради этого посмел оставить свою возлюбленную девушку  Симону в Картахэсе, предложение обмена в области искусства меня заинтриговало!
- В таком случае – ответил хозяин особняка – приглашаю вас к ужину, для него самое время! – Нам с вами не пристало здесь стоять, иначе какой из меня гостеприимный хозяин?
И мистер Грегон  сопроводил парня по коридору на второй этаж, где над лестничной площадкой красовалась прекрасная хрустальная люстра, которую освещали сотни белоснежных свечей. Хозяин заранее распорядился, чтобы прислуга зажгла эту люстру к приезду его гостя.

IV
В кухонном зале, в центре, над камином, висел большой портрет какого - то старика во фраке, он походил на какого - то безумного ученого – это были первые ассоциации Альвареса, когда он начал разглядывать портрет. Хозяин и гость сидели на противоположных концах длинного трапезного стола,застеленного белоснежной накрахмаленной скатертью и ужинали. Бокал вина и отбивная с рисом и подливой входили в меню ужина.
Мистер Грегон заметил, что портрет старика заинтересовал молодого человека.
- Это, что и есть Граф Шамборский? – С удивлением спросил хозяина Альварес.
- Он самый! – Ответил Урбан – но вы не поймете его искусство, если не взглянете на его творения!
V
После трапезы Грегон повел Альвареса по коридору и сделал поворот на право, затем -  на лево, и перед ними открылась огромная зала с каменными лестницами, а на перилах красовались каменные горгульи, со змеиными языками. Мужчины начали неспешно подниматься по каменной лестнице до третьего этажа. Когда они поднялись, то взорам Альвареса предстали четыре двери разных цветов: красная, желтая, черная и зеленая. Грегон открыл желтую дверь, и они вошли.
Комната имела вид мастерской: паркетный пол был заляпан краской и, кое-где, валялся талый воск, распространяющий характерный сальный запах. На большом столе из орехового дерева стояли и сохли заготовки, для будущих экспонатов. И много-много всего, в том числе и одежда разных времен, кончая восемнадцатым веком.
Настенные часы пробили ровно десять часов вечера. Хозяин вызвал дворецкого, чтобы тот проводил его гостя до покоев.

VI
Альварес проснулся раньше обычного, а все потому, что всю ночь проревел заливистым мальчишеским плачем из-за разлуки со своей семнадцатилетней невестой Симоной. Она обещала, что будет, непременно, ждать его домой и, сразу же, прижмет его к своей молоденькой округлой груди, выглядывающей из под кружевного платьица. Парень скучал по тонкому аромату ее прекрасных пшеничных волос, по ее прелестным тонким алым губкам, по ясным голубым глазам и женственной осанке. Он достал из жакета висевшего рядом, на спинке стула из красного дерева, ее фотографию и расцеловал ее, и вновь глаза Альвареса наполнились еле сдерживаемыми слезами.
Прошло минут десять, когда к гостю подошел слуга господина Грегона – Вульдерштейн. Он был главным “будильником” в этом особняке – музее.
- Сэр, - обратился Вульдерштейн к гостю – предлагаю вам умыться и прогуляться по нашему саду перед завтраком! – Он подал молодому человеку полотенце и умывальные принадлежности. Альварес быстро оделся, отвернувшись от слуги, дабы утереть слезы на заплаканном лице, а затем вышел в сопровождении Вульдерштейна из спальни.
VII
Утро выдалось ветреным. Два этажа из трех в особняке тушились прислугами, весь верхний третий этаж еще горел.
Наконец, напоенный свежей утренней прохладой, молодой человек направился в трапезную, где его ждал к  завтраку мистер Грегон. Не дойдя до двери заднего двора, Альварес окинул взглядом фасад особняка и тут заметил, что с угловой комнаты третьего этажа кто-то смотрит на него – это была белокурая девушка, в голубом платье и с букетами желтых роз в руке.
Молодой человек мотнул головой, думая, что это видение, и через некоторое время снова устремил свой взгляд в сторону этого окна. Видение не исчезло, и парень понял, что это всего лишь восковая скульптура, так искусно сделанная покойным Графом Шамборским.
Грегон ждал гостя в трапезном зале. Он сидел за столом в просторном хлопковом халате, а волосы собрал в хвост. В руке хозяин держал чашечку травяного чая.
ВОСКОВАЯ ФИГУРА
ЧАСТЬ II
СЕКРЕТЫ ШАМБОРСКОГО
В середине дня Грегон предложил гостю прокатиться на экипаже в сторону центра, дабы прогуляться по улочкам небольшого английского городка Лутона. Альварес попросил у Урбана несколько минут на сборы – в спальне молодого человека лежало написанное и запечатанное письмо к Симоне, и он хотел его отослать в Картахес.
По дороге Альварес поинтересовался у хозяина по поводу восковых скульптур Доктора Шамборского.
- Ну а что вас конкретно интересует, мистер Кабрера? – Спросил хозяин.
А что за скульптура девушки стояла на третьем этаже, заднего двора? – Начал свои расспросы молодой человек.
- Вы знаете, - начал свои объяснения мистер Грегон – разве может такой человек, как Граф Шамборский, не оставить после себя что-то действительно стоящее? – Он передал свое искусство мне, и я продолжил его дело, но мой дед был безумен! – Урбан перешел на полушепот – та девушка, которую вы видели – его жертва! – как то, а девушку звали Элезой и мой дед, будучи молодым человеком, страстно ее желал, а девушка отвергала его всеми мыслимыми и не мыслимыми способами, влечение Графа достигло такого пика, что он решил ночью, тайком прокрасться к ней в дом. Жила Элеза с дряхлой, выжившей из ума матерью, которая вообще не реагировала на окружающий мир. Так вот, молодой граф, минуя старуху, направился в спальню Элезы, где применив насильственные действия, надругался над ней – он запомнил лицо девушки в тот миг, когда она уже не сопротивлялась – это лицо он и изобразил в своей скульптуре. Эту жуткую историю я услышал от престарелого отца, и он взял с меня обещание, что я никогда не стану таким чудовищем, как мой дед. И вот теперь я стал прямым наследником чудовища! – сыронизировал Урбан.
Мистер Грегон замолчал, а, затем, приняв мрачное выражение лица, добавил:
- Каждый раз, когда я бываю в комнате с восковыми скульптурами – я боюсь заглядывать Элезе в лицо – оно изображает невидимую боль, а в моей голове, будто призрак ее находиться, и постоянно повторяет: ты должен вернуть мою невинную душу, отдай ее мне, верни мне мою душу! – И так всякий раз! – При вашем присутствии, мой дрожащий друг Альварес, я сдерживал это, но это всегда со мной! – Я искупаю грехи деда, слышите? – Я, один! – Ее голос и ее призрак постоянно преследуют меня! – После этого случая в прошлом, та девушка не смогла вынести этого и наложила руки на себя и на больную мать, обезумев от того, что в ней накопилось. А безумный Граф Шамборский спокойно сидел в своей мастерской и творил ее скульптуру, до конца дней своих, любуясь своим творением! – Урбан закончил.
Альваресу Карера стало не по себе, он попросил остановить экипаж, а сам вышел к берегу небольшого озера, чтобы освободиться от тошноты, появившейся у него после рассказа мистера Грегона.
- Полегчало, мистер Кабрера? -  справился о состоянии здоровья гостя Урбан Грегон.
Бывало и получше! – Крикнул с берега парень.
Так, может, повернем обратно? – посоветовал Грегон
- Ни в коем случае, мистер Грегон! – откликнулся Альварес – я бы предпочел отсидеться где-нибудь в питейном заведении и развеять свои мысли! – Мне становиться ужасно страшно за мою милую невесту – Симону, ведь она там одна, в Картахесе!
- Ну что ж, молодой человек, я с радостью составлю вам компанию, вы только сядьте обратно в экипаж! – Обратился хозяин к гостю, выйдя из экипажа и указывая на то, чтобы Альварес расположился внутри салона.

II
Они ввалились в дверь особняка с заднего двора поздно ночью. Урбан и Альварес были достаточно пьяны от выпитого портвейна, Которого было в трактире в достатке, чтобы не замечать под собой пола. Слуги разошлись по домам, остался только дворецкий, Сэм, который мирно и тихо сидел у себя в комнате и зачитывался Шекспиром.
Грегон рассказывал всякие небылицы и дошел до того, что стал доказывать не менее пьяному гостю о том какой он знатный и видный деятель этого особняка. Опираясь на плече Альвареса, хозяин смог добрести до дивана в гостиной и упав на него, моментально заснул.
Альварес же еле - еле дошел до своей опочивальни. Там он распластался на диване и, сняв помятый жакет, достал из его внутреннего кармана фотографию Симоны, которую беспрестанно целовал и терся об нее щекой.
Письмо он ей отправил и с нетерпением ждал ответа в виде ласковых, полных любви и обожания девичьих слов.

III
Следующим вечером Грегон и Альварес решились на очередной подъем на третий этаж. Хозяин решил показать гостю ту самую комнату, где среди восковых фигур стояла она – незаглаженная вина его деда.
 Перед мужчинами вновь предстали эти двери разных цветов. Грегон открыл зеленую дверь. Это был большой зал, содержащийся в чистоте – Грегон просил горничных убирать эту комнату два раза в неделю и проветривать. Но сам лишний раз старался, по известной причине, сюда не заглядывать. Альварес начал с интересом разглядывать восковые фигуры, среди которых были ученые, мореплаватели, музыканты (и даже такой, как Эрих Занн – музыкант, выдуманный писателем Лавкрафтом). Среди экспонатов была и нечисть: черти, вурдалаки, оборотни. Но ни это привлекло внимание Альвареса, а та девушка, стоящая лицом к окну. В глазах молодого человека она была невыразимо прекрасна: голубое приталенное платье, желтые розы (символ печали) в ее изящных руках, золотистые волосы и лицо…лицо источающее незримый страх –оно, как будто, живое! – Казалось, что ее душа просит освобождения! – как же мог психопат так живо изобразить эти страдания? – Альваресу было противно представить, что это тело вылепливал своими костлявыми руками сам Граф Шамборский.
Отойдя от девушки у окна, молодой человек невольно обернулся, посмотрел сначала на Грегона, который отвернулся в сторону двери, поправляя руками спутанные волосы, а затем повернулся к оборотню – огромное лохматое нечто, демонстрировало свои обоюдно острые клыки, распахнув кровавую пасть, дикие красные глаза с жестокостью настоящего охотника смотрели на жертву. Казалось, что еще мгновение – и зверь сорвется со своей дубовой подставки, и жизнь Альвареса мгновенно закончиться. Вурдалак смотрелся так же кровожадно – бледное мертвенное лицо, суровый, хищный взгляд и выставленные вперед когти.
Внезапно в комнате потух свет, и все вокруг озарило мрачное синее свечение. Грегон поспешил схорониться за диваном. Альварес вообще не мог понять, что происходит и стоял в центре зала, как вкопанный.
Все фигуры, кроме одной, стоящей у окна, погрузились в жуткую синеву, слились с ее фоном. Окно, рядом с которым стояла девушка Элеза, резко распахнулось и впустило порыв ледяного ветра. Локоны восковой скульптуры растрепались на ветру, а комната озарилась ярким белым мерцанием.
- Нет, Элеза, уходи, уходи! – Я в этом не виновен, оставь меня в покое, в конце концов! – Закричал Грегон, хватаясь за сердце. Альварес будто прирос к полу и не реагировал на все происходящее, только, чтобы не сойти с ума!
В ослепительном мерцании появилась женская фигура, она указывала пальцем на Грегона, а в его сознании все повторялся этот голос, терзающий его повседневно: Душу! – Вернииии…. Верни мою невинную душу!
Затем все утонуло во мраке…
IV
Три года спустя. 5 Апреля 1845 года. Студент Университета истории Альварес Кабрера только что защитил докторскую диссертацию, тема которой была: “Мистика в зарубежной культуре и искусстве”. Он слышал бурные овации со стороны своих коллег и преподавателей. Но больше всего, ему было приятно увидеть свою теперь уже законную супругу, свою Симону. Она ласково улыбалась мужу и указывала на округлившийся из под просторного платья животик. У них будет дочь, и Альварес знает, как ее назвать – Элеза!
И что бы ни случилось – они будут счастливой испанской семьей. В жизни двадцати двух летнего Альвареса Кабрера появилась еще одна девушка – его любимая дочь.
 Так пусть же будут счастливы все девушки на земле!