Психо

За окном всегда меняется пейзаж. В ушах раздается что-то опасное, наводящее страх, но прекратить слушать я не в силах. Звук колес, сцепляемых с рельсами, дарят мне ни с чем несравнимые эмоции. Раньше эти эмоции легко выходили наружу, теперь же крепко сидят внутри. Дохожу до исступления и готов своими же руками выскребать их из собственного нутра. Эта музыка, кажется, никогда не кончится.
Кружась в мелодиях железных голосов, мне хочется пойти дальше. Оторваться хоть на немного от той материи, что вот уже несколько месяцев держит меня и, с каждым новым хватка ее усиливается, пространства становится все меньше, совсем скоро дышать будет уже невозможно. Но странное дело, чем дальше я от нее, тем ближе мне хочется быть, расставаться со всем, что ни так давно было сокровеннейшим из вещей, превращая все это в объект общественного пользования.
Мне все равно, я даже не думаю, стою себе посередине вагона метро, меня качает то влево, то вправо. В моей одежде и волосах застряли: сигаретный дым, гадкий запах дешевых забегаловок, которые то и дело встречаются на пути; остатки дорогого парфюма элегантных мужчин и женщин, городской смог, воскресный перегар кого-то из прохожих, на кончиках волос я чувствую задержавшийся задорный детский смех и где-то в тканях моего розового платья на тонких бретельках можно уловить тяжелый аромат засушливого лета.
 Люди отходят в ужасе, стараются не смотреть в мою сторону, я стою и улыбаюсь лампам дневного света, а они улыбаются мне. Поднимая руки к потолку, я исполняю совершенный танец на уплывающей поверхности. Делаю я это не потому, что сошел с ума, и даже не ради собственного удовольствия (хотя и это тоже), сегодня мне просто хочется удивлять. И, черт, вы бы видели лица, смотрящих на меня людей! Улыбка не сходит с моего лица, постепенно приближаясь к громкому смеху, что вызывает слезы в моих глазах и страх в глазах других. В левой руке я держу две полумертвые розы. Это мой трофей. Цветы путешествуют со мной с самого утра и, придя домой, я обязательно сделаю из них гербарий и положу под стекло, на память.
Новая станция. Я опять начинаю смеяться. Заходящие в вагон люди, увидев меня, сторонятся, образуя вокруг идеальный квадрат. Их лица, полные ненависти и отвращения вызывают у меня все новые приступы гомерического смеха, а смех, в свою очередь, только подливает масла в огонь…