А Бог располагает из второй Если любишь

Володю проводила. Теперь мы с Катей собираемся в дорогу. Всплывает в памяти молитва бабушки «без Бога ни до порога». В неразобранных коробках я разыскала иконы, которыми нас благословляли в церкви при венчании. Будто кто-то подсказывал мне, что надо помолиться на долгую дорогу. Вытирая пыль с деревянных окладов – поставила иконы рядом на выступ мебельной стенки. Встала на колени, перекрестилась.
– Мама, что ты делаешь? – тут, как тут интересуется Катюшка.
– Прошу счастья всем, кто встречается на жизненном пути…
– У кого просишь? Тут же нет никого… да, ты лучше нам попроси счастья, – предлагает Катя…
Но после спринтерского бега с картинами через ангарский мост мои приключения не закончились, а только начались. Навьюченная как верблюдица в барханах или лошадь в степи, а может, ослица на горной тропе, а вернее сказать, русская женщина, которая и коня на скаку…

Брата дома неоказалось – была лишь старшая племянница Оксана:
– Они уехали неделю назад, скоро уже вернутся.
Что я могла ей сказать на такое красноречие. Слов у меня не было, а думы распирали голову.
– Как уехали? Они спятили! А, как же мы? Мы-то, зачем сюда приперлись? Это что еще за потеха!? – Голос свой я не узнала, и была на грани срыва. Казалось, слышала, как сердце стучит в груди и как бьется в голове пульс. Состояние было, будто меня раздели и пустили по улице нагишом. И понять не могла, с какого перепуга с братом поехали жена и дочь – он хотел ехать один. Если бы я знала, что они поедут семьей, я бы не стала к ним заезжать. Ни за что бы, не поехала с этой ненормальной невесткой, она дома устраивает концерты, с ней опозоришься в пух и в прах на людях…
Это она брата уговорила, тут что-то не так. Было же предчувствие, сердце заранее подсказывало – прямым ходом в Новокузнецк. Да нет же – уговор дороже денег. Что же это такое делается? И как с ними жить? Как мне вырваться из заколдованного круга?
– Что сделано, то сделано! Передавай им всем привет от нас большой и горячий! И массу наилучших…, – сказала я в сердцах.
– Мама, я же тебе говорила, что я тетю Веру не люблю, – поспешила высказаться дочка.
– Почему это не любишь мою маму? – возмутилась Оксана.
– Да потому! Я видела, как она дядю Вову нашего по голове вазой стукнула. А у него аж искры из глаз посыпались. Зачем ты мама ей большой привет передаешь? Она и так с большим приветом.
– Катя, нельзя так говорить! – одергиваю я дочь.
– Дедушку еще бить так начнет – вон она какая, нехорошая! – неунимается Катя.
– Не бойся, мы деда в обиду не дадим. Только попадись они мне на глаза, братик с женою.
– Ты, Катя, бабушке не вздумай сказать об этом, а то бабушка расстроится и вовсе не поедет в Иркутск.
А сама тут же успокаиваю себя. «Значит, они контейнер отправят, нам с Володей меньше хлопот, не зря же мы с Катей перенесли столько мытарств. Да, и все соберемся у родителей, давно уж вместе не собирались. Володя из Москвы приедет, съездим в Сосновку. Михаил и мой брат – ровесники, будет о чем поговорить, познакомимся с родней».

«Женщина, блин» – все при мне – картины, вещи и ребенок, это только сказать – «украшение мужчины»! Но я знала, что нам не прожить иначе – горький хлеб художника достался и мне.
Приехали к родителям. Огляделась, вся мебель стояла на месте – ничего не увезли. «Не успели – ну вот и хорошо, вместе и решать, и делать веселее. Только почему-то брата нигде не видно? А мне столько нужно ему сказать», – думала я, сгорая от нетерпения.
– Мама, а где Вовка? Что у вас тут произошло? Почему мебель не отправили? – интересуюсь я.
– Осыпайте меня золотом, я никуда не поеду, – ответила мама.
– Так! Эта наша невестка тут постаралась на славу! – сказала я вслух, а про себя думала: «Как всегда все недосказанное выходит боком. Непонятно, для чего брат ехал? Контейнер не отправил и родителей не подсобрал». Мне стало не по себе, будто я платье надела наизнанку. Стыдно-то как за брата перед Володей.
Отец пришел расстроенный, стал рассказывать, как было дело:
«Повел невестку в гараж. И предложил, стало быть, в первую очередь отправить твои вещи: электропечь, холодильник, телевизор…
Так ведь она наотрез отказалась твои вещи отправлять:
– Верины вещи не надо, и точка.
– Как не надо? – не понял я.
– Не надо и все, давайте только ваши, и то, только новые.
– Как это так! Верины вещи не надо. Тогда и наши, значит, – не надо, – сказал и закрыл гараж. – Значит, и мы с матерью вам не шибко нужны, и нам там делать нечего»!
«Да! Вовремя он смылся, бродяга. Попадись он мне на глаза, я бы ему сказала пару ласковых. Куда он так спешил? Будто знал, сколько хорошего у меня для него припасено» – рассуждаю про себя.
– Вы же тоже здесь одни с тоски выть будете,– попробовала я все же уговорить отца.
– Не до жиру, быть бы живу. Как бы с ними не завыть с их концертами. Она здесь чего учудила. Напилась пьяная, все высказала и про художника, и про тебя, и про твоих двоюродных сестер.
– Сестры то ей чем помешали? – отрешенно спросила я.
– Всех зацепила прицепом! Хорошо показала себя, это даже к лучшему, что он с ней приехал, – заключила мама.
– Ну вот, выяснили на берегу, почем халва, – сказала я немного поостыв.
– Крестная твоя была, с Ижевска приехала на Вовку посмотреть и познакомиться с его женой. Валентина без задней мысли рассказала как на исповеди про сестер твоих, что не сложилась жизнь, что по второму разу вышли замуж. Вот уж наша невестка распорядилась и заочно приласкала всех подряд своими грязными суждениями. Она ж у нас правильная…Ну а тут... даже не знаю, как тебе объяснить. Внутренний голос подсказал, что мы не должны ехать. Нам с дедом хотелось как лучше, а получилось скверно…
– Она пьяная – дура, не обращай на нее внимания, – пыталась я смягчить поведение невестки.
– Вот и Вовка так же говорит. А я смерть ненавижу, когда наговорят гадости, потом им хоть в глаза наплюй. Пьяная! Она и трезвая не далеко ушла. Ты извини, дочка. Мы ведь по-хорошему хотели. Нам и перед Володей неудобно. Поговори с ним сама, объясни, что, мол, родители не виноваты. Здесь они, мол, сами себе хозяева. А там, на чужих половицах по струнке ходить будут. Сама понимаешь.

Наконец приехал Володя из Москвы. Удивился, что мой брат уехал и не решил главного дела.
Муж и так был расстроенный, потратил весь задаток на багет для картин, а банкир их не выкупил. И начались наши неудачи за неудачами. За картины, которые я привезла Вере Яковлевне, получили две тысячи вместо пятнадцати, мы и этим деньгам рады. Вот и говорят, не загадывай. Загадать все равно, что поверить, а как разуверишься, так больно становится…
Сколько выпало на нашу долю испытаний – одному Богу известно. Многое пришлось пережить нам в первую зиму в Иркутске.
По возвращении я начала искать работу. И в тот же день устроилась в Дом быта на улице «Урицкого». Нашей семье стало легче жить и дышать.