Анекдот 9 - Что делать?

НЕСКОЛЬКО АНЕКДОТОВ ИЗ ЖИЗНИ
АНАНИЯ АНАНЬЕВИЧА,
МАЛЮСЕНЬКОГО ЧЕЛОВЕЧКА


АНЕКДОТ ДЕВЯТЫЙ: ЧТО ДЕЛАТЬ?



Ананий Ананьевич, собственно, не созерцательный тип, а деятельный. Руки его долго не могут находиться в покое. Рукам он должен искать какое-то занятие. Руки всегда делом заняты. То картошку почистит, то рыбу пожарит – на радость женушке. То корзины примется плести – неплохо они на базарчике идут, то достанет машинку швейную и начнет строчить – в выкройках погрязнет, а штаны себе сошьет. И это он из принципа шьет. Дядька как-то хвастал его, что сам себя обшивает, и такие курточки и брюки себе кроит, что всех модников деревенских за пояс затыкает: с карманами и карманчиками всевозможных видов: для ножичка и часиков, для крючков рыболовных и презервативов, для блокнотика и авторучки – да мало ли для чего, но такие брюки покорили воображение Анания Ананьевича в детстве, и он решил когда-нибудь перерасти своего дядьку. И перерос – и шил себе штаны и жилетки всевозможные. И даже галстуки научился делать. И себе, и друзьям, и на продажу. И неплохо шли в годы межкризисные и переходные.

Жизнь научила Анания Ананьевича всевозможным и, как правило, благотворительным ремонтам: и плитку клал, и сантехнику прокладывал, и экспериментировал с сантехникой, пытаясь соорудить фонтанчик, бьющий из глубин раковины. И электропроводку прокладывал и тоже разные трюки из электричества приспособился выделывать. Не говоря уже об обоях и малярстве. Ремонт, как показывал опыт, был настоящей неразменной монетой человеческих взаимоотношений, настоящей валютой человеческого общежития. За ремонт платили и любовью, и теплом, и продуктами, и приятным времяпрепровождением в женском обществе, и даже, бывало, ассигнациями, и за все это он тоже расплачивался ремонтом.

А еще Ананий Ананьевич любил возиться с компьютерами. Правда, к его часу на рынок пришло очень много молодых, сильных и задорных подростков, бредящих компьютером с горшка, и с ними не потягаешься. Но кое-что Ананий Ананьевич научился делать и был вхож в виртуальную реальность.

Но больше всего Ананий Ананьевич любил писать. Писание было его настоящей страстью, и у ближайших родственничков не замеченное. Если он не писал стихов, то писал прозу, если не писалась проза, то писал он о прозе разных прозаиков, а написав критические отзывы и научные статьи, открывал он дневник и заносил на бумагу скучные события дня, медленное струение времени, если надоедало описывать полеты мухи вокруг столешницы и недоеденного яблока на нем, то описывал хронику – историю домочадцев, если же иссякала муза истории, то брался за выписывание цитат из старых книг, и тогда казалось ему – занятию этому и радости графомана не будет конца, и время это никогда не перестанет. Но и оно переставало.

И тогда наступала пауза, которой больше всего боялся Ананий Ананьевич. Это была фаза трагического небытия, вынужденного безделья, когда и руки нечем занять, и глаза тер он своими пальцами в попытке узреть дальше собственного носа, и ум отказывался принимать пищу, изрыгая прочитанное и написанное огромными массами презрения к самому себе и чрезмерного уничижения. В такие минуты Ананий Ананьевич, испытывая внутреннее расстройство, сидел на полу и, положив голову на колени, качался на пятой точке и вопрошал у своего небесного покровителя: что делать, что делать дальше… 


февраль 2011