Шестое сентября
I
Шестого сентября две тысячи десятого года Александр Иванович Петраков приехал в Москву второй раз в жизни.
У Казанского вокзала пахло мочой. Как и в прошлый раз. Ничего не изменилось за пять лет, подумал он.
- Автобус на Чебоксары! Чебоксары! Вам нужен билет на Чебоксары?
- Нет! – решительно ответил Александр Иванович и, толкаясь между навязчивыми зазывалами, двинулся в сторону Каланчевской улицы.
Сестра Александра Ивановича, Нина, благополучно проживала в столице вот уже пятый год, выйдя замуж за нетерпеливого москвича Николая Николаевича Одинцова, шестидесяти пяти лет отроду, который очень торопился пожить с молодой женой и успеть законно ей оставить в наследство: квартиру, дачу в Подмосковье и собаку Босса, породы такой сложной, что Александр Иванович запомнить так и не смог.
«Наверняка, это лохматая гора сдохла уже» - надеялся Петраков. На свадьбе у сестры, что была отмечена в просторной квартире жениха, пес изгрыз до дыр новые башмаки Александра Ивановича. Тот ожидал компенсации ущерба от хозяина собаки, но Николай Николаевич лишь посмеялся, и пришлось Петракову отправляться в родные Лиски в драной обуви.
Александр Иванович так и не простил новому родственнику тот случай, что и продемонстрировал, не приехав на его похороны. Год назад Николай Николаевич трагически погиб под колесами автобуса. Нина звонила брату, обижалась, что не помог с похоронами, требовала обещания, что на сорок дней тот явится обязательно, потом ругала, что не приехал, хоть она и высылала ему на билеты три тысячи рублей, потом плюнула и перестала звонить.
Петраков подумал, что года для мести достаточно и решил навестить Нину, тем более, что ему было немного стыдно за так и не свершившуюся поездку, да и соскучился он за пять лет по младшей сестре. Позвонил, предупредил, что в будущий вторник, как раз на годовщину смерти Николая Николаевича, приедет.
Нина сначала разговаривала нарочно обиженно, потом смягчилась и обещала ждать. Александр Иванович еще в поезде весь день мечтал, как она откроет дверь, кинется ему на шею и сядут они по-родственному, поговорят, чайку выпьют или чего покрепче. Александр Иванович прихватил с собой домашней сливовой настойки, что умело делает его жена Маша.
Свернув в Орликов переулок, Александр Иванович нашел нужный дом и уткнулся в дверь с железной табличкой домофона. Набрал две цифры по номеру квартиры и нажал кнопку вызова. Тишина. Попробовал еще раз. Ответа не последовало. «Вот, черт» - расстроился Петраков. Отошел поодаль и закурил. «Кто-нибудь зайдет или выйдет, я и прошмыгну» - решил он. Минут двадцать никого не было. Потом дверь приоткрылась, из неё выскочила девушка с роликами. Александр Иванович метнулся, но дверь уже была надежно заперта железным чудовищем. С полчаса Петраков курил и думал. Может быть Нина на работе? Ведь она говорила, что после смерти мужа снова на работу вышла… Нет, она наверняка отпросилась, поминки все-таки. Должна быть дома. Надо было мобильный телефон купить, а не слушать жадину-Машку, мол, кому тебе звонить, у твоих собутыльников ни у кого телефона нет, а с Ниной можно и и по домашнему разговаривать. Вот сейчас позвонил бы сестре и всё выяснил.
Александр Иванович раздосадовался на жену, но делать было нечего, и он решил ждать.
Наконец, дверь открылась и из подъезда медленно выползла старушка. Петраков поздоровался и галантно поддержал дверь, выпуская её на улицу. Поднялся на второй этаж и позвонил в дверь. Громко залаяла собака. «Слава богу, Нина дома. А чудище не сдохло, надо же…». Босс полаял еще немного для порядка и перестал. Александр Иванович снова позвонил. Пес опять залаял.
Петраков вдруг испугался, что с Ниной могло что-нибудь случиться, например, стало плохо, и её увезли в больницу. Или она одна в квартире без чувств, и некому помочь. Он позвонил в соседнюю дверь. Открыла девочка, лет десяти.
- Вам кого?
- Здравствуй, я брат твоей соседки, вот звоню-звоню, ты не видела её сегодня?
- Там Николай Николаевич живет. Он в институте, наверное. Нет там никакой женщины.
- Ну как нет? Точно же есть. Нина Ивановна, жена Николая Николаевича. Который умер год назад…
- Нет у него никакой жены! И он живой! Я точно знаю! - девочка рассердилась и захлопнула дверь.
Петраков растерялся. Как же так? Вот собака за дверью есть, квартира есть, дом… Сумасшедшая какая-то девчонка. Спустился на этаж ниже. Позвонил в первую попавшуюся квартиру. Послышалось какое-то копошение, дверь приоткрылась на цепочку и выглянула старушка.
- Извините, пожалуйста, я родственник Николая Николаевича Одинцова, он над Вами живет. Я приехал на поминки, а никто не открывает. Не видели его жены сегодня?
- Жены не видела. А кого Одинцов поминает?
- Не Одинцов, а его самого, Одинцова Николая Николаевича, поминают сегодня. Он же умер.
- Господи! Умер! Николай Николаевич! Господи! Как же так!
И захлопнула дверь. Александр Иванович опять позвонил. Тишина. Он снова и снова звонил, но дверь больше не открылась. «Сумасшедший дом. Чокнутые все. Все».
Петраков вернулся к Нининой квартире. Долго нажимал кнопку звонка. Собака разрывалась от лая. Из-за соседской двери снова выглянула девчонка.
- Говорю же, нет никого сейчас!
- Вот скажи, - Петраков прищурился,- собаку Босс зовут?
- Босс.
- Ну вот, а ты говоришь, нет жены! Откуда бы я узнал про кличку собаки? Есть жена, есть собака! Что ты мне голову морочишь!
- Собака есть, а жены нет! - девчонка показала язык и спряталась за дверью.
Александр Иванович вышел на улицу, достал из сумки бутылку настойки, которую Маша бережно обернула газетами. Развернул. Газету постелил на бордюр, сел и отпил большой глоток сливовки. Закурил. Решил просто сидеть и ждать.
Через час ждать ему надоело, и он придумал обойти дом и наблюдать за Ниниными окнами. Приблизительно те окна, что он вычислил, были глухо зашторены и никакого движения за ними, естественно, не наблюдалось.
Александр Иванович вернулся и снова сел на бордюр допивать настойку. Петраков уже решился отправиться погулять по городу и остаться ночевать на вокзале, ведь обратный билет был у него только на следующий день, как тут мимо него, абсолютно живой, помахивая дипломатом, прошел Николай Николаевич.
II
Александру Ивановичу стало настолько плохо, что он снова присел на бордюр и задержал дыхание. Потом громко выдохнул.
«Я сошел с ума…» - повторял он шепотом. Щипал себя за руку, зажмуривался несколько раз – легче не стало. Посмотрел на свои электронные часы: шестое сентября, вторник, тринадцать часов, пять минут. Петраков подошел к газетному киоску и просунул в окошко голову.
- Простите. Подскажите, пожалуйста, сколько времени?
Женщина посмотрела на свои часы.
- Десять минут второго. Но мои немного спешат.
- Спасибо… А число какое?
- Шестое сентября, - удивленно ответила продавщица - Вот, смотрите, - и ткнула ему под нос газету.
Александр Иванович опешил. На газете черным по серому было пропечатано: 6 сентября 2005 год.
- А-а-а-а-а!- он бросился прочь от киоска.
«Я сошел с ума… Этого не может быть! На вокзал… на вокзал скорей! Может смогу поменять билет на сегодня. Уехать отсюда! Скорей, к Маше, домой, домой…».
Петраков помчался на Казанский вокзал.
- Автобус на Чебоксары! Чебоксары! Вам нужен билет на Чебоксары?
- Нет! – проорал Александр Иванович. Потом остановился и спросил – Какой сейчас год?
Женщина поправила красную рекламную жилетку и с жалостью посмотрела на Петракова.
- Допился… Год уже не помнит какой. Мой такой же, скотина, как напьется ничего не помнит. Ты кто, ты кто, меня спрашивает. А я ему - по морде! Две тысячи десятый год! Иди, иди отсюда… Чебоксары! Автобус на Чебоксары!
Александр Иванович зашел в здание вокзала и сел на лавку. Он был зол, смущен и напуган. Столько чувств одновременно он не испытывал ни разу. Первым делом он решил сообщить всё Маше, не по приезду, а немедленно. Она что-нибудь подскажет, посоветует и разъяснит. Сам он уже ничего не понимал, да и настойка ударила в голову, мысли путались.
Петраков подошел к окошку с надписью «справочная информация».
- Девушка, не подскажите…
- Конечно, подскажу!
- Мне по межгороду позвонить надо. Домой, в Лиски. А код я не знаю. И автомат где на вокзале? А карточку где купить?
- Мужчина - девушка сделала усталое лицо - Я по вокзалу информацию подсказываю. Отправление, прибытие. Автомата тут нет. А про телефонные коды не знаю. Я не справочное бюро!
- Что же мне делать? Мне позвонить надо, Маше…- Александр Иванович расстроился - Деньги есть, а телефона нет… - по щеке Петракова скатилась пьяная слеза. Он опустил голову, сгорбился и отошел от окошка.
Девушка вышла из своей будки, закрыла дверь на ключик и подошла к Александру Ивановичу.
- Сейчас узнаем код Вашего города. А позвоните с мобильного, я Вам одолжу, но только при мне, и дверь закрою!
- Спасибо! Спасибо.
Девушка кому-то позвонила, написала на бумажку код города и махнула Петракову. Он прошел в её будку. Набрал домашний номер.
- Да!
- Маша, Машенька! Это Саша! Тут такое! Я не знаю, как мне быть…
Жена перебила его.
- Ой, ну наконец-то, позвонил. А я с Ниной полчаса назад как раз разговаривала, узнавала, как ты добрался, а она говорит, что ты не доехал еще. Ну, слава Богу. Дай ей трубочку, а то мы не договорили!
- Маша, да послушай ты! Я был там. Мне никто дверь не открывает! Говорят, нет у Николая Николаевича никакой жены. Я на вокзале сейчас!
- Ты пил?!
- Нет! Нет, что ты!
- Я полчаса назад с Ниной говорила! Ты что несешь? Она тебя с утра ждет! Ты где шляешься?
Петраков не дослушав, выключил телефон. Достал кошелек.
- Сколько я Вам должен?
- Пятьдесят рублей.
Девушка взяла деньги и закрыла за Петраковым дверь.
Александр Иванович шел по вокзалу не обращая ни на кого внимания. Люди его пихали, волочили свои чемоданы, проворный карманник чуть не вытащил у Петракова бумажник, но, на счастье, какая-то женщина спугнула ненароком воришку, столкнувшись с Александром Ивановичем, и обругала его слепым идиотом.
Петраков вышел на площадь и глубоко вдохнул. Пахло мочой. Он немного успокоился. «Ладно. Посмотрим! Сейчас! Сейчас я вам!» - неизвестно кому погрозил Петраков и двинулся в сторону Орликова переулка.
III
Набрал знакомые цифры на домофоне.
- Кто? – донесся голос Николая Николаевича.
- Твой шурин! Брат Нины!
- Вы ошиблись - ответил Одинцов и отключился.
Александр Иванович снова нажал кнопки.
- Да?
- Где Нина?
- Нет тут никакой Нины! Уходите, иначе я милицию вызову!
Петраков сел на бордюр и закурил.
«Негодяй! Издевается. Ну, натуральный негодяй. А Нина, что же получается, обманула, что муж помер? Зачем… И где она, в конце концов?»
Не прошло и пяти минут, дверь открылась, и Николай Николаевич с лохматым Боссом вышли во двор. Петраков подошел к ним.
- Николай!
- Здравствуйте, - удивился Одинцов.
- Не узнаешь?
- Фу, - Николай Николаевич потянул на себя поводок с собакой. Босс оскалился и зарычал на Петракова - Я Вас первый раз вижу.
- Ладно, ладно, - Александру Николаевичу удивление шурина показалось притворным, и он подошел вплотную - Предположим, ты меня не знаешь, но свою жену Нину ты тоже не знаешь?
- Вы сумасшедший! - взвизгнул Одинцов и быстрым шагом пошел прочь.
- Сам ты сумасшедший! И Босс твой бешенный! А с Ниной я еще разберусь! Шутники! Чтоб я еще раз в Москву? Да ни ногой! И правильно, что она твою фамилию не взяла! Самая негодяйская фамилия на земле!
Петраков всё еще продолжал выкрикивать оскорбления, когда Одинцов обернулся и сам подошел к нему.
- Чем не угодила Вам моя фамилия? Я Вас первый раз вижу! Первый раз! Вы в своем уме?
- Твоя жена - Нина Ивановна Петракова, вы поженились в марте 2006 года, ты - Одинцов, собаку твою бешенную зовут Босс, на кухне у тебя висят штук сто тарелок, ты их из командировок напривозил, коллекционер хренов!- выпалил Александр Иванович и с победоносным видом закурил.
- Я не женат. Нину Петракову знаю, она две недели назад устроилась к нам на кафедру, ответственный работник, а про тарелки и кличку собаки Вы могли узнать и от соседей, только для чего? Мне сказали сейчас, что кто-то меня искал. Так это Вы были? Что нужно?
Петраков пристально вглядывался в лицо Одинцова. Либо Николай Николаевич гениальный актер, либо сам Петраков сошел с ума. И потом, странно, что шурин совсем за пять лет не изменился. Такой же подтянутый, моложавый. Еще на свадьбе, ожидая увидеть жениха-старичка, Александр Иванович очень удивился несоответствию возраста и внешности нового родственника.
- Слушай, Николай, я - брат Нины. Утром приехал. Я устал и уже ничего не понимаю, зачем вы с Ниной так издеваетесь…
Петраков сел на асфальт, закрыл лицо ладонями и зарыдал. Вид его был такой несчастный, что Босс подошел и лизнул его в щеку.
- Вставайте, вставайте, - Одинцов поднял за руку Александра Ивановича, - тут недалеко кафе есть, пойдемте, я Вас выслушаю. Только не плачьте, ради Бога…
Петраков, внимательно разглядев меню, заказал себе салат столичный под сто грамм водки. Потом подумал и попросил еще суп-харчо. Одинцов попросил себе чай и недоверчиво покосился на нового знакомого.
- Простите, а деньги-то у вас есть?
- Конечно, - Александр Иванович достал бумажник и продемонстрировал Одинцову - Четыре тысячи триста рублей. Ну, мелочи еще - рублей на пятнадцать. Я много зарабатываю.
- Угу. Богатый. Что ж тогда Нине не помог с жильем? Она комнату в общежитии институтском выпрашивала, - Одинцов тоже перешел на «ты».
- Ты, Николай, вот что мне скажи, - Петраков после водки немного расслабился, откинулся на спинку стула – Какой год сейчас?
- Две тысячи пятый.
- Во-о-о-от. И продавщица из киоска тоже так думает, - Петраков снова захмелел – И это значит что?
- Что? – спросил заинтересованно Одинцов и наклонился к столу.
Петраков тоже придвинулся и зашептал, прикрывая рот ладонью.
- Что либо я на самом деле попал в прошлое, либо я сошел с ума и всё, что я сейчас вижу - не существует.
Одинцов отодвинулся от стола и удивленно уставился на Петракова.
- Вот, смотри, - Петраков протянул Николаю Николаевичу паспорт - Что видишь?
- Паспорт. Александр Иванович Петраков. Надо же, правда, брат Нины.
- Понятное дело! Ты на дату выдачи посмотри.
- Две тысячи десятый год, - глаза у Одинцова округлились.
- Да. Новый получил. Потому что этой зимой я по-пьянке паспорт потерял. Но я, конечно, Машке сказал, что украли, иначе она такое устроила бы…
- Кто такая Маша?
- Жена моя. Ну вот. О чем я…
Официант принес суп и чай.
- Наверное, и мне принесите сто грамм водки, - попросил его Николай Николаевич.
- А на вокзал сейчас вернулся, - продолжал Петраков,- там снова две тысячи десятый год. Как так? И еще, - снова зашептал он – ты мне нравишься, вроде, мужик не плохой, даже жалко, что помрешь… Но жадны-ы-ый! Почему ущерб не компенсировал? - Александр Иванович неодобрительно покачал головой.
Одинцов залпом выпил рюмку и уставился на Александра Ивановича.
- Нина, сестра твоя, хорошая. А ты желчью весь кипишь. Несешь ерунду всякую. Оскорбляешь. В чертовщину эту твою, с прошлым - будущем, не верю я. В паспортном столе и ошибиться могли. Я вот думаю, пьешь ты много и, может ты немного того… Или совсем того. Доктору показывался?
Петраков понял, что окончательно опьянел. Николай Николаевич в его глазах двоился, стол покачивался, интерьер расплывался.
- А это? Тоже ошибка? – он дрожащей рукой достал билет на поезд, протянул Одинцову и потерял сознание.
IV
Очнулся Александр Иванович в квартире Одинцова. Это он понял сразу. Босс громко гавкал, на кухне был слышен Нинин смех. «Слава Богу. Нина. Что же это было? Сон? Бред? Или всё-таки издевательство?» Резко приподнялся. Голова сильно болела.
- Лежи, лежи. Ну, что ж ты напился-то сразу? Наверное, еще в поезде начал, да? – перед ним в свадебном платье стояла Нина – еще не со всеми гостями познакомился, а уже на бровях. Закусывать надо было, а ты всё хулиганишь, как пацан, кто Боссу в еду водки плеснул? Хорошо, Коля не видел. Ты забавлялся, а пес вон как разыгрался, башмаки все перекусал. И сапоги мои разодрал. Лежи, лежи… Жаль, что Маша не смогла приехать, уж при ней не посмел бы так надраться.
- Нина, родная, как теперь жить… что со мной? – обреченно спросил Александр Иванович.
- Выспаться для начала. Сегодня ехать никак нельзя. Еще высадят с поезда или ограбят пьяницу такого…А завтра билет поменяем и домой поедешь. Как огурчик.
Петраков заглянул в окно и снова лег, закрыл глаза. На улице еще лежал снег. Или уже лежал. Нет, он определенно спятил, думал Александр Иванович. С утра было 6 сентября 2010, потом 2005, теперь март 2006. Никакого удовлетворительного ответа, что происходит, в голову не приходило.
«На вокзал! На вокзал!» - решился он - «А там что-нибудь придумается».
Гости плясали в зале, Нина о чем-то шепталась с женихом в кухне. Петраков выскользнул в коридор, обул драные ботинки и, захватив пальто, побежал вон из квартиры.
На улице уже темнело. Александр Николаевич пощупал пальто. Хорошее. Маша купила ему, как раз перед Нининой свадьбой. Жаль, что придется потом выбросить его, продырявленное молью. Постучал по карманам, нащупал паспорт. Старый, еще тот, который он потеряет в две тысячи десятом. В паспорте лежал свернутый обратный билет на поезд. На 23 марта 2006 года.
- О-о-о-о - простонал Александр Иванович и побрел на вокзал.
Поезд отправлялся лишь в девять вечера, это Петраков запомнил еще пять лет назад, когда бежал, опаздывая, шлепая по грязному растаявшему снегу рваными ботинками и посылая про себя проклятия в адрес лохматого чудовища и его хозяина.
В зале ожидания не было свободного места. Петраков присел на корточки у окна. Рядом примостился паренек.
- Пару рублей не найдется? Обокрали, все документы, паспорт… ничего нет. Денег надо на билет домой. Вот хожу, спрашиваю у людей, может насоберу, - парень смотрел жалостливо.
Александр Иванович огляделся вокруг.
- Слышишь, пацан, подскажи, сейчас какое число?
- Двадцать третье марта. Ну, так поможешь? Добавишь на билет?
- Так кто тебе билет на поезд без паспорта продаст? Да и нет у меня денег,- он вздохнул.
- Козел, - пробурчал парень и отошел.
- Хуже, - сказал вслух Петраков,- я сумасшедший.
До поезда оставалось еще пару часов, и он решил выйти снова из вокзала. Александр Иванович в глубине души надеялся на чудо, что он увидит на площади зазывалу, автобусы, прячущиеся за углом вокзала в ожидании отправления, и всё встанет на свои места. Он, Петраков, снова окажется в шестом сентября две тысячи десятого года. И уж тогда он точно не пойдет к Нининому проклятому дому, а переночует на вокзале и утром уедет домой.
На площади лежал талый снег. Прохожие шлепали по слякоти, торопясь по своим делам.
- Автобус на Чебоксары! Чебоксары! Вам нужен билет на Чебоксары? –выкрикивал мужчина.
Петраков радостно в два прыжка подскочил к нему.
- Во сколько автобус? Он сегодня?
- Конечно, в восемь вечера, сегодня.
- Двадцать третьего марта?
- Ну да!
«Ну да, ну да… - забормотал Александр Иванович - Если я не сумасшедший, - думал он, поднимая от ветра ворот пальто, - должен же быть какой-то смысл в том, что я должен снова прожить эти пять лет? Зачем? Нет… Это только в американских кино случается. А если придется? Снова жить…». Вот так, размышляя, незаметно для себя самого, Александр Иванович снова пришел к дому Одинцова. Из подъезда вышел Николай Николаевич с Боссом.
- Ну, иди, делай свое дело, только быстро - приказал он собаке, отпуская поводок – Александр, куда ты сбежал? Нину перепугал.
- Воздухом вышел погулять. Голова болит. Что-то я сегодня утром выпил много.
- Пойдем, холодно тут стоять. Босс, за мной!
Мужчины зашли в подъезд. Петраков остановился на лестничной площадке. Закурил.
- Николай,- окликнул он шурина.
- Что?
- Мы с тобой в сентябре пили? Шестого числа, например.
- В сентябре? Шестого? Нет. Я тебя сегодня первый раз в жизни увидел, как я мог пить с тобой раньше. Тем более, что я не пью почти. Ну, сегодня, правда, выпил больше, чем обычно. Свадьба же. А вообще… шестого сентября я был в другой компании, очень приятной… У меня с Ниной было первое свидание - Одинцов довольно улыбнулся - Ты почему спрашиваешь?
- Да так. Показалось, как будто, видел тебя раньше… Голова что-то болит.
- Пойдем, чаем отопьешься.
- Знаешь, я все-таки домой поеду. Вы с Ниной извините меня, если чем обидел.
- Куда ты в таком виде! – рассмеялся Николай Николаевич, указывая на погрызанные ботинки Александра Ивановича.
Петраков вдруг вспыхнул, раздул ноздри и выскочил из подъезда. «Сволочь все-таки ты, Одинцов, - злился он - Так тебе и надо! Под автобус! Так и надо! И правильно, что я не приехал к тебе на похороны! И еще раз не приеду!».
Александр Иванович устроился на верхнюю полку в купе и думал, закрыв глаза. Даже если он попал в прошлое, размышлял Петраков, нет ничего страшного. Пять лишних лет жизни. Можно что-то исправить. Например, сдержаться этим летом и не послать к черту начальника, тогда и не уволят. Что еще произошло за эти пять лет? Маша палец на руке сломала, когда он пьяный прищемил его дверью. Когда же это было? А-а-а.. первого января 2009 года.
Петраков решил по приезду домой непременно вспомнить и записать по датам все значимое, что произошло с ним за эти пять лет. Потом подумал, что его судьба это слишком мелко для такого события, как перемещение во времени, и благородно решил помочь всем, кому сможет в своем городе. Единственное, что Петраков ни в коем случае не хотел предотвращать, так это смерть Николая Николаевича. «Московские события никакого отношения ко мне не имеют, - рассуждал Александр Иванович - Не убить же мне всех водителей автобусов, чтоб не давили шурина? Не запрещу же я Одинцову шестого сентября не выходить на улицу? Нет, конечно. Да и кто меня послушается… А вот теракт в метро я могу предупредить! Позвоню анонимно и расскажу!
Петраков лежал на верхней полке и представлял себя неизвестным героем. Конечно, всего не исправишь. Природные катаклизмы, например. Но ведь на что-то он может повлиять.
Поезд мчался в темноте, проводница играла в карты с напарницей, пассажир на нижней полке читал газету, а Александр Иванович спал.
V
- Гражданин! Просыпаемся, просыпаемся! Приехали!
Петраков слез с полки. В купе уже никого не было. Огляделся. Пальто не было.
- Украли!- закричал Александр Иванович. Похлопал себя по карманам. Паспорт и кошелек были на месте.
- Что случилось,- проводница бежала по коридору к Петракову.
- Пальто! Коричневое! Шерстяное!
- Не волнуйтесь, давайте поищем вместе… И чего вы в такую жару в польта наряжаетесь… Или оно в сумке было? Сумки ваши где?
- Да я без сумки был! - отчаянно выкрикнул Петраков.
- А это чьё? - проводница достала из-под лавки пакет. Развернула газеты и достала бутылку сливовой настойки.
- Моё, кажется…- растерянно сказал Александр Иванович и посмотрел в окно. На улице было солнечное осеннее утро, - Какое сегодня число?
- Шестое сентября.
- Две тысячи десятого года?
- Ну а какого же?
- Ясно.
- Ну, так будем заявлять о пропаже или как? Может, не было с вами никакого пальто, – умоляюще сказала проводница – у меня статистика по поездкам хорошая. Не будем заявлять? Ничего ведь не украли.
- Украли, - пробубнил Петраков.
- Что теперь-то?!
- Пять лет новой жизни украли.
- Кто?
- Одинцов.
Проводница нахмурилась.
- Выходить-то будете? Приехали. Москва.
У Казанского вокзала пахло мочой. Как и в прошлый раз. Как и в позапрошлый. Ничего никогда не изменится, подумал он. Я, наверно, всю жизнь буду метаться из Одинцовского дома туда-сюда и возвращаться на вокзал. Это такое извращенное сумасшествие, решил Петраков. Или божье наказание. Или еще что-нибудь неизученное.
- Автобус на Чебоксары! Чебоксары! Вам нужен билет на Чебоксары?
- Ты надоела уже со своими Чебоксарами! Сама езжай туда! – крикнул Александр Иванович зазывале и двинулся в сторону Каланчевской улицы. Будь что будет, решил он.
Как и в прошлый раз, дверь ему никто не открыл. Петраков побродил по двору, нашел лавку и принялся ждать. Кого он ждал, что конкретно хотел сделать, он еще не знал. Решил положиться на судьбу. Но сливянку пить не стал. На всякий случай.
Николай Николаевич Одинцов вернулся домой, как было уже известно Петракову, в тринадцать часов пять минут. В полвторого вышел гулять с собакой. «Значит, опять две тысячи пятый…» - подумал Петраков и с удивлением отметил, что это его не расстроило.
Александр Иванович ничего не предпринимал. Просто смотрел, как собака мочится у дерева, как Одинцов смешно вышагивает, ставя носки ботинок в разные стороны, как балерина, потом заходит в подъезд, как быстро закрывается за ним магнитная дверь.
«Ну и что дальше? Что мне делать? Зачем я тут?» - Петраков сидел на лавке и много курил. В животе от голода урчало. «Со вчерашней свадьбы ничего не ел, - подумал он, - или не со вчерашней, а когда она была-то?». Совсем запутался в ощущениях времени. Открыл настойку и отхлебнул. «Вот так-то лучше». Не прошло и получаса, как он выпил всю бутылку.
«Всё поменяю за эти пять лет. Всё!» - Петраков старался припомнить больше событий, подлежащих переменам, но, кроме тех, о которых он думал намедни, ничего не всплывало.
Из подъезда в белоснежной рубашке с короткими рукавами, в джинсах и коричневых мокасинах появился Одинцов.
«Принарядился-то как, старичок» - зло подумал Петраков и осторожно, стараясь себя не обнаружить, принялся следить за Николаем Николаевичем. Тот видно торопился, шел быстро, часто вскидывал руку, проверяя время, Александр Иванович еле поспевал за ним.
Подойдя к дверям теперь уже знакомого Петракову кафе, Одинцов остановился. Александр Иванович спрятался за дерево. Минут через пять к кафе подошла Нина. Петраков чуть не обнаружил себя от неожиданности. «Да что я, в самом деле, они ведь поженятся через полгода, а я всё нервничаю…». Одинцов и Нина сели к окну. С улицы их было хорошо видно, и Петраков решил продолжить слежку. Николай Николаевич наклонился и что-то через стол сказал Нине, та опустила голову. Одинцов приложил руку к груди и улыбнулся. Александр Иванович расценил этот жест, как извинительный. Или просительный. Нина осталась сидеть, листая меню, а Одинцов выскочил на улицу и побежал в сторону метро.
«Ах ты гад! – рассердился Петраков – Куда?»
Когда Одинцов подошел к палатке у метро, Александр Иванович чуть не потерял его из виду, так как задержался на светофоре. Он увидел его на той стороне дороги, за стеклянной дверью цветочного ларька и рванул наперерез потоку машин. Последнее, что вспыхнуло у Петракова перед глазами – огромная фара автобуса.
IV
- Граждане! Просыпаемся, просыпаемся! Приехали!- проводница шла по проходу и будила пассажиров.
Александр Иванович свесил голову с полки. Уткнулся взглядом в половик. Странно, вчера, кажется, он на верхней полке спал, подумал он. Больно ныла скула, под глазом налился синяк. Петраков, чертыхаясь, осмотрелся. Не было пальто, не было сумок, за окном – солнечное сентябрьское утро.
- Число?! - проорал он проводнице, выглядывая из купе.
- Шестое сентября, - испугалась она.
- Год?!
- Две тысячи десятый. Пассажир, Вы что так орете? Как напиваться и с верхних полок падать, так он первый! А как спасибо сказать, что еле уложили его на нижнюю, да одеялом накрыли, так – нет! Надо орать, как бешеный!
Петраков достал из-под лавки пакет с настойкой.
- Спасибо. До завтра! - помахал он проводнице. Та покрутила пальцем у виска.
Александр Иванович нашел свободное место в зале ожидания, сел, достал бутылку, отпил, аккуратно заткнул пробкой и приложил к глазу. Неожиданно пришел ответ на все вопросы. «Я понял! Я возвращаюсь в один и тот же день, потому что он знаменательный. В этот день Одинцов привел Нину на первое свидание. В этот день, спустя пять лет он погиб. А если бы он не пригласил Нину, не женился, не было бы у сестры горя. Значит, я раньше, в две тысячи пятом, должен убить Одинцова. Нет, убить это слишком…Скорее, покалечить. – Петраков допил настойку, - Чтобы не было ни свиданий, ни свадьбы, ничего. Чтобы не было его в Нининой жизни. Из-за него я возвращаюсь в один и тот же день».
Полный решимости спасти сестру от предстоящих переживаний Петраков вышел из вокзала. Выйдя на площадь, он увидел знакомую тетку - зазывалу, только сейчас она была не в красном жилете, а в синем.
- Здравствуйте!- кинулась она к нему.
«Боже мой, она не могла меня узнать, ведь это я и только я шатаюсь туда-сюда из прошлого в будущее».
- Здравствуйте…- промямлил Александр Иванович.
- Сегодня счастливый день. Наша компания проводит рекламную акцию! Вам достается совершенно бесплатно вот это замечательная терка! А если вы купите утюг, всего за пятьсот рублей, то вам совершенно бесплатно достанется специальная тряпочка для протирки поверхности!
- А автобусы где? – Петраков подозрительно уставился на зазывалу.
- Какие?
- На Чебоксары!
- Понятия не имею.
- Нет, имеете! Они тут, за углом стояли.
- Так когда это было! Пять лет назад тут человека сбило, у светофора, и стоянку убрали, оказывается, неразрешенная она была. Теперь от вокзала надо вон туда идти, - тетка указала рукой, - А потом налево. Там спросите. Так Вы будете участвовать в спецпредложении? Только сегодня наша компания проводит эту удивительную акцию….
- Давайте всё, - он отнял у тетки пакет и отдал купюру.
Петраков быстрым шагом направился к дому Одинцова. Там, он был уже уверен, в Орликовом переулке, снова случится две тысячи пятый год. Сел на лавку и принялся ждать.
«Может быть, не калечить? - рассуждал Александр Иванович, вертя в руках коробку с китайским утюгом - Может быть, просто напоить? Тогда он не пойдет на свидание. И не будет через полгода мужем Нины… А вдруг он седьмого сентября пригласит на свидание. Или десятого? Или еще когда? Нет…. Надо калечить…»
Ровно в тринадцать часов пять минут, помахивая дипломатом, к дому направлялся Николай Николаевич. Петраков схватил пакет и стремительно подбежал к нему.
- Одинцов! – окликнул его Александр Иванович и поднял руку с пакетом.
- А! Александр Иванович, здравия желаю! Наконец-то доехал до нас за пять лет, я уж думал опять тебя не ждать. Что же ты тут сидишь? Уже заходил к нам? Нина с утра стол накрыла. Я вот только сейчас смог сбежать от своих студентов. Что это у тебя? – Одинцов указал на синяк под глазом.
- Под автобус попал, - опешил Петраков и опустил пакет – То есть… с полки верхней свалился.
- Наверное, принял лишнего? - Одинцов подмигнул, обхватил его за плечи и завел в дом. - Пойдем, пойдем.
Нина суетилась на кухне. Босс залаял на Петракова.
- Нина! - позвал Одинцов,- смотри, кто до нас доехал-таки.
- Саша! - сестра кинулась к Александру Ивановичу,- Ты где был? Маша звонила, спрашивала, добрался ты или как. Я так рада, что ты приехал. Ты же знаешь, мы всегда празднуем шестое сентября. А сейчас круглая дата. Пять лет. Как я рада!....Сейчас я позвоню Маше.
- Это вам, подарок - ничего не понимающий Петраков протянул Одинцову пакет. Тот ушел в зал распаковывать утюг.
- На! - Нина протянула телефон Петракову.
- Алё?
- Где ты шляешься? Где ты шляешься? Я чуть с ума не сошла. Поезд же утром приходит на вокзал! Я Нине звоню, а она говорит, что ты еще не добрался! А я говорю, может быть, поезд задержали? А Нина говорит, что поезда сейчас строго по расписанию, а я…
В кухне вкусно запахло чем-то жареным. Петраков, не дослушав, повесил трубку. Ему сильно хотелось есть.
Свидетельство о публикации №212071301411