Потому что я - Вампир Глава 9

Потому что я - ВАМПИР

Дунаева Алёна




Продолжение...



Глава ДЕВЯТАЯ.
15.4.12
За огромными витринами было двадцать второе августа. Понедельник. Началась моя вторая неделя за заурядным кассовым аппаратом, забавно звякающим, каждый раз, как мне его приходилось открывать. Поначалу, идея работать с деньгами мне мало понравилась, точнее не понравилась вообще. Но так как в качестве продавца-консультанта в магазине строительных материалов я оказалась ещё более бесполезной, я принялась за это, изначально показавшееся мне простым, дело. Кассовый аппарат периодически заедал, упрямясь и бастуя в неумелых руках временного своего нового управляющего, разборки с ним занимали достаточно времени, чтобы у кассы образовалась пробка из покупателей. Я с трудом всё успевала. К вечеру разыгрывалась дикая мигрень от бесконечных пересчётов, мелькания лиц и едких запахов, которые покупатели привносили в магазин, где работали Муна, Брэндон и Рэйнольд. Всю прошлую неделю им пришлось проработать втроём. За исключением первых двух дней, когда Муна отшлифовывала доски нашей веранды и пропитывала их олифой, и Бадди красил их, как бы подводя итоги всей их работы, продлившейся приблизительно столько же, сколько и я на тот момент просидела за кассой в их магазине.
Рэй вёл себя так, будто ничего не случилось. Я ожидала, что всё ещё буду наблюдать в его выражении глаз отголоски того по-прежнему не понятного мне инцидента, заставившего его так мгновенно помрачнеть. Однако его взгляд был чист и искренен. В первый же день, как только я переступила порог магазина, я хотела извиниться перед ним, за всё, что бы я ни сделала. В принципе, в тот день мне часто приходилось извиняться. Перед покупателями, которых заставляла ждать, перед Бадди, перед ним... но не за то, что на самом деле не оставляло меня в покое. Однако когда наступил конец рабочего дня, и магазин пора было закрывать, всё, чем была занята моя больная голова и чего я хотела больше всего на свете - это добраться до дома, до прохладного освежающего душа, волшебным образом смывавшую усталость ровно на столько, чтобы успеть добраться до постели и крепко заснуть. Проснувшись следующим утром ни свет - ни заря, чтобы привести в порядок кухню после строительных работ (зная Эвилин, я с уверенностью могла сказать, что убираться она никогда бы не стала, по крайней мере, одна), но всё, чем я смогла занять себя, это приготовлением завтрака, потому что кухня сверкала. Рассчитывая поделиться новостью с Генри, я набрала его номер, вот только тот оказался заблокирован. Последующие два дня мало отличались от первого, как в магазине, так и дома, разве что только кассовый аппарат уже был более сговорчивым. Именно, сговорчивым. Казалось, посетители по большей части заглядывали в магазин не только для того, чтобы купить что-нибудь, но и посмотреть на сумасшедшую кассиршу, болтающую со своим рабочим агрегатом, который при всём при этом слушался её, отзываясь на её просьбы. Бадди даже пошутил однажды: «Только наш магазин может похвастаться дрессированным кассовым аппаратом!» - за что получил тонким локотком Муны меж своих широких рёбер. Было очевидным, что она не особо жалует моё присутствие в их весёлой компании. Это только усилилось после того, как Рэйнольд пригласил нас с родителями в Национальный парк Гранд-Титон, на грядущие выходные. Вспоминая нашу первую встречу, я осознавала, что это было в ней с самого начала - с той самой, показавшейся мне странной, фразы: «У неё кровь...» Я не понимала, почему её так удивил этот факт. Будто у меня не должно её быть. Но она у меня была. Я проверяла это каждый день, потому что то, что случилось в гостиной неделей ранее, повторилось. И не единожды. Капля крови вызывала в моей голове помешательство. Я почти переставала принадлежать себе. Все вкусы и запахи меркли настолько, будто вовсе переставали существовать, и всё, что я ощущала в этот момент, был голод - неутолимая жажда, которую было ничем не заесть и не запить. Запах крови до судорог сжимал всё внутри, и только боль позволяла мне остановиться. Я довольно скоро поняла, что любая боль приводила меня в сознание, отвлекая от нестерпимого желания впиться вмиг удлиняющимися кликами, которые при всех я могла спрятать только в яблоке, во что-то кровоточащее, будь то поранившийся человек или свежее животное мясо, привезённое в магазин на соседней улице. Я выковыряла старый, но весьма острый гвоздик под столом, за которым сидела целый день, отпуская товар, и время от времени, чувствуя подкатывающий к горлу голод, резала палец. Истерическое чувство проходило, даже не доводя меня до судорог. Я снова начинала ощущать головокружительную, не всегда в хорошем смысле слова, смесь запахов продаваемых товаров: пробы древесины, пластиковые трубы, краска... и появлялась возможность насладиться вернувшимся вкусом обычных фруктов и овощных блюд. Но этого хватало ненадолго. Как только я начинала ощущать голод, как человек, снова просыпалось ОНО. Мне приходилось насильно впихивать в себя, на тот момент пресную, еду, вкус у которой был, но сильно отличался от того, к которому я привыкла. Меня чаще морозило, даже под жаркими лучами солнца, не оказывающими на мою кожу ровным счётом никакого эффекта, я мёрзла. По возвращению домой первым делом мерила температуру. Она неизменно не колебалась в интервале от тридцати шести до тридцати шести и шести градусов.
У меня всё никак не выходило из головы, как же это могло случиться. Вопрос «когда?» меня не волновал. Приблизительно я имела представление когда. Но почему я этого не запомнила? Почему забыла? А главное: почему чувства страха, опасности тревожили меня чаще? Когда Рэйнольд приближался ко мне ближе, чем на четыре фута, они уже становились почти нестерпимыми. Я готова была с криком ужаса выскочить из магазина и бежать прочь без оглядки. Казалось, я сходила сума. Паранойя съедала меня, а я ничего не могла сделать. Как я могла сделать что-то, если я даже не знала человек ли я всё ещё.
Было девять тридцать утра. Магазин как всегда к этому времени уже работал, но покупателей не было. Обычно они начинали подходить к десяти - половине одиннадцатого. Полчаса свободного от дел времени, как раз уходили на то, что бы поудобнее устроиться на месте, где предстояло провести целый день. Утро было тёплым, слегка ветреным, на небе облаков не наблюдалось, да и гидромеценрт молчал об изменении ясной погоды. Но давление ощущалось сильное. С момента, как проснулась, я чувствовала себя не лучшим образом. С трудом заставила себя встать с кровати этим утром, есть совершенно не хотелось, я спокойно смогла пройти мимо мясного магазина Харди, ни разу не уняв позыв «не человеческого» голода. Я его не ощутила. Зато ощутила тепло солнца, за неделю которое уже успела позабыть, контрастирующее с прохладой ветра, оповещавшего Джексон о скором и неизбежном приближении осени. Я сидела за кассой, опустив тяжёлую голову на руки. Дышать было тяжелее обычного, будто меня туго утянули корсетом. Из лёгких даже вырывался жутковатый свист.
- Колин, - осторожно потрепал меня за плечо Рэй. Я не узнала его голоса. Не было той тревоги и ощущения опасности, обычно встававшее между нами. Он был ближе двух футов, но я ничего не чувствовала, кроме слабости, перераставшей в изнеможение. - Ты выглядишь не здоровой. - Заметить очевидное было не трудно. Я невнятно промямлила, что просто плохо выспалась, не поднимая головы. Он немного помолчал и внезапно начал. Голос прозвучал как выстрел и я подпрыгнула на месте, невольно выпрямившись. - Так... - Как быстро он начал, так же быстро и закончил, увидев темноту синяков под глазами. Любой на его месте ужаснулся, но его ужас был похож больше на сожаление. Его горечь ощущалась физически. Сморщившись, будто от боли, он отвёл глаза в сторону. Точно так же, как и тогда, у озера и до самого дома... Я пристально посмотрела на него, сощурив в подозрении и без того с трудом открывающиеся глаза. - Муна должна подъехать с минуты на минуту, и я отвезу тебя домой, - сказал он категорично и мрачно. В нежелании слышать возражений, Рэйнольд быстро скрылся в ряби стеллажей. Эта гримаса. Я не ошиблась. Это было связано со мной, но я по-прежнему не знала каким образом. Почему его так задело моё состояние? Но тогда, у озера, я чувствовала себя хорошо, что тогда заставило его испытывать это? Я тяжело сглотнула, и ком застрял в горле, перекрывая дыхательные пути. Я громко закашлялась. Эхо разнесло звуки по пустому магазину. Из кладовки донёсся жуткий грохот, перебивший мой кашель. За ним последовал голос Рэйя. - Бадди, извини, ты цел? - Его голос был таким потерянным. Немного погодя, после серого, по звучанию, копошения... меня затрясло. - Чёрт! - шипя, выругался Рэйнольд. - Только этого не хватало! - Этот запах... этот аромат был сильнее всех предыдущих. Он был слаще, аппетитней, перед ним нельзя было устоять. Я почувствовала, как клыкам становится тесно. Боль внутри стала сильнее. Не знаю, как я не закричала от неё. Пошевелиться было не возможно. Тело меня не слушалось. Я сидела за кассой, как каменный монумент. Боль не останавливалась и не останавливала меня. До скрежета стиснув зубы, я изо всех сил дёрнулась рукой к столу, не в состоянии больше даже опустить взгляд. Он был устремлён прямо, в никуда. Я ударила всей ладонью по старому гвоздю, но ничего не почувствовала. Мысленно молясь, чтобы никто не увидел меня такой, я ждала, пока чувство ослабнет. Но оно не ослабевало, а только наоборот, становилось сильнее, и я поняла, что ещё секунду и я не смогу себя сдержать. Я не знала ничего, но то, что в этот момент завладело моим телом, прекрасно знало, что делать, чтобы утолить свою жажду. Утолить её Рэйнольдом...
- Всем привет! - В магазин ворвался порыв прохладного ветра, на мгновение разбавив насыщенный этим умопомрачительным запахом его крови. На пороге появилась Муна. Того мгновения было достаточно, чтобы немного отрезвить меня и вернуть контроль себе. Я опустила глаза на судорожно дрожавшую вместе со всем столом руку, и дёрнула её к себе. Движения всё ещё были резкими и нервными. Трудно было снова сесть за руль собственного тела после того, как кто-то побывал за ним. Что-то с тихим позвякиванием упало на серую плитку, которой был выложен весь пол в магазине. Рука была целой и невредимой, а на полу, покатываясь взад-вперёд, сверкнул обломок гвоздя. Я вскочила с места и встретилась взглядом с Муной. Она застыла в ужасе на пороге. Я увидела в её глазах отражение своих расширившихся, как у хищника на охоте, зрачков. Раздался шелест приближающихся шагов и я почувствовала, как аромат его крови снова становится ярче. Он приближался. Достаточно было и того, что Муна видела меня. Теперь её неприязнь ко мне было, чем обосновать. Оставаться в магазине ещё хотя бы на секунду было бессмысленно и опасно. Я выскочила из магазина, чуть не опрокинув стойку, за которой просидела целую неделю. Промчавшись мимо Муны, едва успевшей отскочить с моего пути, я ощутила это ужасающее чувство тревоги. Аромат утреннего леса, легче и незаметней, чем от Рэйнольда, не мог настолько хорошо скрыть обжигающий лёгкие запах чего-то дикого, вызвавшего у меня тот же страх, что вызывало приближение Уайлдера.
Силы взялись буквально из неоткуда. Я бегом добралась до дома, не замечая ничего вокруг. Ни машин, ни людей, ни мчащихся мимо зданий и деревьев. Ближе к дому силы начали иссякать. Но я не могла бежать медленней. Солнце так больно грело свысока, хотя и не оставляло никаких следов на коже. Однако всё равно это было мучительно. Меня будто кипятило изнутри. Казалось, я даже ощущала, как пузырится кровь в моих венах. Это было нестерпимо. Боль была адская. Слёзы в глазах были далеко не от ветра. Чем дольше я находилась на улице, тем хуже мне становилось. Клыки вернулись в прежнее состояние, но я поняла это только у самого дома, когда в напряжении прикусила губу, выворачивая карманы в поисках ключей, потому что дверь была заперта. Мамы дома не было, потому что именно этим утром у неё было запланировано собеседование. С каждой секундой солнце нагревало всё сильнее и неожиданно, я поняла что задыхаюсь. Воздух стал таким горячим, что, казалось, дыхательные пути изнутри запеклись, и образовавшаяся корочка с хрустом и безумной болью трескалась каждый раз, когда я пыталась вздохнуть. В голове закололо, будто сотни тысяч мелких иголочек впивались в неё где-то под кожей. Вскоре зудящее ощущение добралось до глаз и всё потемнело. Не просто потемнело. Эта темнота раскалялась докрасна, раздавливая своим физически ощущаемым натиском. Ноги его не выдержали и подкосились. Я больно ударилась коленями, упав на них, но эта боль не шла ни в какое сравнение с тем, что творилось внутри. Но я продолжала искать ключи, с ужасом понимая, что даже если и найду их, не успею открыть все три замка, хотя бы потому, что до верхних двух уже не дотянусь. Поиски были бессмысленны. Как можно было найти в карманах то, что я по собственной глупости положила в рюкзак, брошенный в магазине. Кончики губ онемели. Я не чувствовала ни ног, ни рук. Облокотившись на запертую дверь, я медленно сползла на порог, из последних сил стараясь держать себя в сознании, которое так стремительно меня покидало. Казалось если я сползу ниже, мне станет легче. Но заигравшие на моём лице тени от раскачивающихся веток деревьев, растущих рядом с домом, только немного отсрочили моё отключение. Я находилась в тени козырька крыльца нашего дома, и солнце не достигало меня напрямую. Однако даже от его лучей, отражавшихся в окнах дома напротив, меня буквально жарило. Словно я вся была погружена в кипящее масло... будто оно кипело внутри меня. И снова эта паника. Чувство бешеной опасности крепко сжало меня и оторвало от горячего крыльца. Рвущий давящую тишину грохот прогремел прямо надо мной. В лицо ударила прохлада дома. Но легче мне не становилось.
- Полторы недели... - За гулом раскалённой темноты до меня донеслось почти неразличимое эхо голоса Брэндона. - Ты же сказала, он был истощён. Вирус не мог так быстро подействовать... - Голоса сменяли друг друга в неестественной спешке. Я не успевала за ними. А они всё не смолкали.
- Дорэйн прямой потомок Джейрта, - шипящий плеск голоса Муны напоминал шелест волн, выносящих на берег морскую пену, чьи пузырьки звонко лопались на воздухе. Я ничего не могла разобрать. Эхо отдалялось всё дальше и дальше. - Его вирус силён, особенно если учесть, что в её крови он тоже присутствовал с рождения... - Я ловила бессмысленные фраза и старалась прокручивать их в голове, чтобы не забыть. Но они бесследно растворялись раньше, чем я успевала их повторить до конца. Темнота их поглощала... Гул стал громче. Я поняла, что это был мой пульс. Кровь с рёвом неслась по венам. Но этот рёв был больше не от скорости, а от усилий, с которыми она протискивалась по сузившимся сосудам. Я почувствовала как что-то впилось мне в плечо и с треском пропороло его. Не было сил, чтобы закричать. На груди будто лежал камень, не дававший мне хоть немного наполнить лёгкие воздухом, хотя бы для бессмысленного мычания, говорящего о том, что я всё ещё жива... пока жива. Эхо голоса Муны окрасилось в цвета отчаяния. - Её кровь сворачивается... она умирает... - И последняя ниточка, не отпускавшая моё сознание, оборвалась...

...Темнота поглотила всё. Я села. Всё вокруг было монотонно красным, напоминая кровь. Меня замутило и я почувствовала, как ком тошноты подкатил к горлу. Это было всё, что я чувствовала в этот момент. Просто сидела... будто ждала чего-то. В голове было пусто. Я не думала ни о чём. Ничего не хотела. Просто сидела и куда-то смотрела. Меня окружала пустота, но в то же время эта пустота была заполнена до краёв. В цвете скрывалось... Нет, этот цвет состоял из мелких крупинок, подобных пазлам, плотно крепившихся друг за друга, образуя эту пурпурную раскалённую темноту в пустоте. Внезапно я задумалась. В то же мгновение мысль позвучала вслух:
«Кажется, я здесь уже была...» - Пустота разверзлась в яркой ослепительной вспышке. Я спрятала лицо в ладони. Внутри появился страх и я подтянула к себе колени, сгруппировавшись. Надежда на то, что свет погаснет и оставит меня в покое, испарилась, когда сияние слегка померкло, оставляя вместо себя узкую расщелину, из которой доносился голос. Тихий, спокойный, раскаивающийся... родной...
- Прости, сестричка, что всё случилось именно так... - Он звучал плавно, мягко, как ветер, без резких переборов нот... Совсем не так, как прозвучал впервые. Не было задыхающегося хрипа, натуги в голосе. Слова произносились с нежностью. - ...Но я не могу больше жить без неё... - Немного затихая, голос манил меня в свет. Он исчезал там, в расщелине, и я последовала за ним. - ...И теперь ТЫ - их последняя надежда... - Это его «их» начинало уже звучать раздражающе.
- Кого «их»? - воскликнула я пробираясь через расщёлину. Я старалась крикнуть как можно громче, чтобы Дорэйн услышал меня, где бы не находился, как бы далеко не успел уйти, пока я выкарабкивалась из темноты.
После звенящей тишины множество разнотональных тихих шепчущих голосов резали слух. Особенно громкий пронзительный женский плач, раскаты которого приглушались чьей-то широкой грудью. Посреди удивительно яркой свежей зелени, мрачным пятном чернела небольшая группка людей. Их было человек десять, одетых во всё чёрное. Они стояли в тени под пышной плакучей ивой. Её длинные ветви изящно свисали почти до самой земли. Этот занавес скрывал лица собравшихся и причину их собрания. Плач показался мне знакомым и я поспешила к людям. Я шла осторожно, осторожно огибая высокие и не очень постаменты. Стараясь не отрывать взгляда от толпы, я двигалась вперёд и вперёд, пока не услышала негромкие слова, произнесённые явно не молодым мужчиной.
- ...Можете попрощаться с ней... - произнёс он скорбно и сделал шаг назад, выходя из-за занавеса, так что я смогла разглядеть в нём священника. Я огляделась и поняла, что нахожусь на кладбище, а все постаменты, выраставшие на моём пути - надгробия. Коренастый пожилой мужчина крепко сжимал в руках книгу. Его голова была опущена. Женщина разразилась новой волной плача. Я прибавила шагу, поняв, что узнаю её голос. Я сдвинула брови. Мне не верилось, но всё указывало на то, что мои предположения были верны.
- Мама?! - негромко позвала я. Никто не ответил. Но это был её голос! Я уже почти бежала, когда снова уже громче позвала её. - Мам! - Высокий мужчина, стоявший рядом с ней, сильнее обнял её, сильными руками и прижал к груди. Плач стал значительно тише. Я влетела в тень, где стояли все, не заметив, как преодолела хлёсткие ветви ивы. Этим мужчиной был Генри. Его лицо было перекошено от боли. Я впервые видела его слёзы. Он отчаянно пытался сдержать их, но новая слеза, сорвалась с ресниц прямо на плечо убивающейся маме. - Мам, пап, что случилось? - Я подошла к ним очень близко. Голос звучал достаточно громко, чтобы не быть заглушенным маминым плачем. Однако, меня никто не услышал. Ни Эвилин, ни Генри, ни несколько незнакомых мужчин и женщин... среди которых промелькнули три силуэта, которые я не могла не узнать. Только по одному росту из толпы выделился Брэндон. С поникшей головой он подошел к открытому гробу, который прежде скрывал большой ствол дерева и, опустив в него белую лилию, отошёл в сторону. Я поспешила к гробу. Подобные вещи меня никогда не интересовали и похоронных церемоний я старалась всячески избегать. Но состояние родителей меня пугало. Их горе было так велико, что они даже не могли мне ответить. Следующей к гробу подошла Муна. Мне было крайне неудобно, грубо перебивать церемонию ради утоления своего любопытства, поэтому я тактично вклинилась в толпу, прямо за коренной американкой. Та внезапно обернулась, когда я захотела посмотреть из-за её плеча на покойного и приподнялась на носочки. От её острого взгляда веяло холодом неодобрения. Я тут же плотно встала на землю и стыдливо опустила глаза.
- Уходи, - бросила она мне еле слышно, повернувшись обратно. Я непонимающе отшатнулась. - Убирайся...
- Почему? - перебила я, глядя на её затылок. Грубость Муны меня не удивляла, если брать в расчёт нашу утреннюю встречу в магазине. Но я всё-таки надеялась услышать вразумительный ответ. Она слегка наклонилась, чтобы опустить в гроб ещё одну белую лилию, и я увидела лицо покойного... покойной...
- Потому что ты умерла. - Фраза исказила её голос де неузнаваемости. Она выпрямилась и  грациозно отошла в сторону, к Бадди. Мне стало холодно и страшно. В гробу умиротворённая, и спокойная лежала я. Тряся головой, я в ужасе попятилась. Вдруг, меня будто ударило током. На мгновение, показалось, что меня расщепило на молекулы, но тут же всё вернулось на места и я увидела, как передо мной появилась спина высокого молодого человека. Пройдя сквозь меня, он резко остановился. Было заметно, как по его широкой спине пробежала волна дрожи. Это был Рэйнольд.
- Рэй! - выскочила я вперёд и помахала руками перед его лицом, но он, как и все остальные, меня не видел. Все, кроме Муны. Я хотела снова посмотреть на неё, но не смогла оторвать взгляда от его лица. Оно было искажено в неистовых мучениях. Рэйнольд, до крови прикусив губу, стискивал зубы. Я будто слышала этот крик - видела в его прикрытых глазах. Он придвинул ослепительно белоснежные лепестки пышной розы к губам и что-то прошептал. Мне было так жаль, что я не расслышала его слов. Просочившийся, сквозь пошатнувшуюся от лёгкого ветерка занавесь ивы, свет искоркой блеснул на его длинных ресницах. В груди словно миксером всё взбили. Я, вздрогнув, съёжилась. Он быстро отодвинул от лица цветок и положил его рядом со мной, проведя его лепестками по моим розовым от маминого любимого блеска губам. Те вмиг неравномерно окрасились в кроваво красный цвет, закрасив сверкающие вкрапления блеска. Я бросила изумлённый взгляд на, всё ещё стоящего возле меня, Рэйнольда. Под ресницами горела надежда. Он ждал. Я ощутила пронзительный взгляд Муны. Её вид начал резко меняться, когда она стала о чём-то догадываться. Он не просто стал меняться. В её глазах читался ужас, за которым злости как таковой и не было заметно, хотя она была. Не видя, но зная, что Муна быстро, как позволяла это ситуация, приближалась к нему, Рэй крепко сжал пальцами край гроба. Мне даже показалось, что он затрещал.
- Ты обещала мне поездку в Гранд-Титот... - надрываясь, прошипел он сквозь стиснутые зубы, что я с трудом, но всё-таки его услышала. - Ты обещала, помнишь?... Ну, давай же... просыпайся... - торопил он, когда Муна была уже рядом. - Пожалуйста, просыпайся... - Это было больно видеть, но его слова заставили меня заулыбаться. Я не могла поверить, что он всё ещё верил в эти детские сказки о спасительном поцелуе. Муна твёрдо опустила руку ему на плечо, но Уайлдер дёрнулся, слегка пошатнув гроб. Положенная им роза потревожено скатилась с моего плеча. Кончик одного из белоснежных лепестков был окровавлен. Вот, что окрасило мои губы. Я снова взглянула на себя и увидела, что моё выражение лица... стало моим. Я слегка улыбалась, недоумённо хмурясь, и та я - в гробу делала то же самое. Я улыбнулась сильнее и уголки губ меня лежавшей тоже сильнее потянулись вверх. Глаза Муны округлились и она напугано сделала шаг назад. В нос ударил этот сладкий небесный аромат человеческой крови... его крови. Я с жадностью попыталась наполнить лёгкие этим ароматом, но грудь будто камнем придавило. Этот же камень непосильным грузом притянул меня к земле. Аромат, возвращавший меня к жизни, свободно блуждал по моим дыхательным путям. В прямом смысле слова возвращал... Я почувствовала головокружение. Всё перед глазами поплыло и резким рывком меня дёрнуло куда-то назад, едва не разорвав меня пополам...

...Воздух с воем наполнил грудную клетку и я потянулась навстречу затягиваемому потоку, вскочив в гробу. Узкий корсет свадебного платья цвета слоновой кости умоляюще заскрипел на мне. В какой-то степени он меня спасал, не давая вместе с воздухом поглощать и этот запах опасности, сконцентрированный вокруг меня и заставлявший содрогаться при каждом вздохе, выжигавшем всё изнутри. Я не могла надышаться и сфокусировать взгляд. Тело не подчинялось мне до конца, но этот недостаток быстро исправился. Муна, стоявшая чуть ниже моего изголовья, теперь находилась почти напротив меня сидящей и, встретившись с моим всё ещё немного рассеянным взглядом, отскочила назад. Её длинный конский хвост выдавал пробиравшую её дрожь. Я снова попыталась вдохнуть поглубже, однако корсет по-прежнему не давал этого сделать.
- А платья на размер побольше не было? - возмутилась я, перераспределяясь внутри него. В воцарившейся тишине мой голос зазвучал удивительно громко. Или просто я ещё не успела сориентироваться с силами. Было видно, как священник, стоявший позади гроба шагах в трёх поседел и, почти слившись с новым цветом своих редких волос, перекрестился несколько раз, беззвучно перечитывая наизусть заученные молитвы. В толпе гостей кто-то глухо упал на газон, равномерно покрывавший землю кладбища. Я не сразу поняла, что это была мама. Не увидела за широким торсом Рэйнольда облачённым в иссиня чёрный пиджак, строго застёгнутый на все пуговицы, как и белая рубашка под ним, туго затянутая галстуком. В его глазах было столько всего, что он просто стоял, разрываемый изнутри неимоверным коктейлем эмоций. Он не знал какой из них отдать управление, поэтому просто стоял, глядя на меня. Как мне было жаль, что вкус его крови быстро прошел и я так и не успела как следует его распробовать. Я смотрела на него и не понимала, что это было, что произошло. Дорэйн был уже мёртв и теперь навряд ли кто-то мог мне в полной мере всё объяснить. Но я видела уверенность в его действиях, значит что-то ему было известно. В очередной раз наполнив лёгкие жгучим воздухом, я попыталась улыбнуться. - Я помню, - негромко ответила я на его вопрос, подслушанный вне тела, и протянула к нему руки. - А теперь, помоги мне вылезти отсюда! - Не проронив ни слова, он поднял меня и бережно опустил на ноги, придерживая за плечи. Я опустила голову вниз и попыталась осмотреть платье. Стоять оказалось не просто. Что-то тяжелое в груди тянуло к земле, заставляя меня сгибаться под его тяжестью.
- Это душа, - сухо пояснила Муна, видя мои мучения. По её виду можно было сразу понять, что случившееся совершенно её не устраивало, но она смиренно продолжала «параллельствовать» с этим, более не в состоянии ничего изменить. Мой взгляд оповестил её о моём к ней далеко не доверительном отношении, однако приняв во внимание её слова, я прислушалась к своим ощущениям.
- Какая она, оказывается, тяжелая... - заметила я и чуть не упала от добавившейся ко всему грузу далеко не лёгкую ладонь Брэндона, внезапно опустившуюся на моё плечо.
- А ты как думала! - В его голосе послышалась усмешка. Судя по всему, его одного ни как не ошарашило произошедшее, будто он каждый день видел, как мёртвые встают из гроба на собственных же похоронах. Скептически хмыкнув в ответ, я пожала плечом (мне пока ещё было не поднять его массивную ладонь).
- Да, я вообще думала, что у меня её уже нет...
16.4.12

Продолжение следует...