Прощание

               
  Я зашел в деканат узнать, готов ли приказ об отправлении диалектологической экспедиции. Секретарша  Валя Гусева, в последнее время загруженная другими делами,  не располагала сведениями на этот счет, но она  видела, как накануне Кочергин и декан что-то обсуждали, составляли какие-то списки.
 
     - Екатерина Петровна сказала, что вы должны быть на торжественном собрании и произнести напутственную речь, - проинформировала  она меня. -  Сегодня будут дипломы выдавать.

      Днем в коридоре института я повстречал саму Добродомову – высокую величественную мадонну.
 - Вам передали, что вы должны быть на собрании как куратор? – спросила меня строгим тоном. - Произнесите маленькую речь.
 - Да, да,  передавали. Приду.

    Мне было неловко фигурировать на собрании в качестве куратора группы, так как в последние два года, разочарованный в студентах своей группы, я отлынивал от воспитательной работы.

    В два часа дня я пришел в концертный зал, на треть заполненный выпускниками, их родителями и преподавателями, и подсел к Кожину и Ройтману – преподавателям литературы. Но мне недолго пришлось  наслаждаться их обществом, так как  вскоре Добродомова пригласила всех преподавателей в президиум.

     Мы поднялись на сцену, сели за столы, и перед нашим взором предстал весь зал. Студентки-выпускницы, в нарядных платьях, с торжественными прическами, были изумительно красивы.  Когда я смотрел на них, у меня в животе летали бабочки.  В памяти всплыла Ксюша, моя жена, которая после родов жила с ребенком у своих родителей. Некрасивая, неуклюжая, угрюмая... "Как я мог жениться на ней?" - мелькнула в голове мысль. На мгновение меня охватило отчаяние и душу обожгло от осознания непоправимости ошибки.

     Добродомова открыла собрание. Произнеся вступительное слово, она предоставила слово Казаковой, полной, невысокой,  женщине лет шестидесяти,  с двойным подбородком, с мелкими редкими зубами. Казакова подошла к микрофону-резонатору и  квакала в него минут пятнадцать, не меньше. Ее полная  пафоса речь была посвящена бескорыстию учителей и состояла из штампов-клише, пересыпанных словесными сорняками. Я ждал своей очереди выступать,  волновался.

     После выступления Казаковой Добродомова неожиданно для меня объявила: 
   - Слово предоставляется вашему папе – Николаю Сергеевичу Шухову. 
     По залу прокатился смешок. Меня охватили  смущение и растерянность: мне было тридцать семь лет, субъективно  я ощущал себя еще молодым человеком, и вдруг меня назвали «папой» взрослых  девушек, от красоты которых у меня захватывало дух.  Но я быстро оправился от потрясения, подошел к микрофону и произнес речь:

   - Мне очень лестно,  что меня представили как вашего «папу». Как отец, провожающий в дальнюю дорогу своих детей,  я хочу вам дать три напутствия. Первое: Любите, дети мои. Только в том случае, если вы будете любить, вы обретете счастье.  Вы спросите, кого любить. Было бы замечательно, если бы вы сразу  полюбили всех людей, живущих на земле, но это нереально, это не осуществимо. Полюбите сначала близких людей – родителей, мужа, ребенка, друзей, а потом постепенно  расширяйте сферу вашей любви.  Помните: чем ни больше любви будет в вашем сердце, тем счастливее будет ваша жизнь. Второе: освобождайте свои головы и головы детей от штампов, от стереотипов, от догм, которые накопило человечество. Мыслите творчески, подвергайте любое учение, любую мысль сомнению. И, наконец,  третье: осваивайте новаторские методы преподавания. Знания, которые вы приобрели,  нужно уметь передать своим ученикам. Нужно сделать процесс обучения интересным. Читайте труды методистов-новаторов – Шаталова, Ильина и других. Разрабатывайте  оригинальные методики.
Я  желаю всем вам большого счастья. Вы все достойны его. Вы не только умны и добры,  но и очаровательны.   

     Когда я закончил выступление, мне довольно громко и долго аплодировали.

    После меня выступали Кожин, Ройтман, Гришина.  С ответными  благодарственными речами выступили и студенты.
    Затем началось вручение дипломов.  Студентки по очереди  выходили на сцену и с милыми улыбками на лицах  получали из рук Добродомовой синюю или красную книжечку. Каждому выпускнику ансамбль играл туш, а все присутствующие аплодировали. Я бил в ладоши добросовестно,  от души.

    Невероятная красота, пластичность, одухотворенность девушек завораживала,  вдохновляла... Хотелось самому  быть красивее, успешнее, совершеннее. Каждую из них хотелось любить  и   носить на руках.  Не верилось, что это были те же самые  студентки, которые пропускали занятия,которые по  полгода не могли сдать зачет. «Боже мой, какие они необыкновенные, талантливые!» - думал я. 
  Комок подступил к горлу. Меня   захлестнули жалость и любовь к выпускникам, навсегда покидающим нас.