Рассказы охoтника

                ТАУ  ТЕКЕ
   

   1994 год, май, Москва, ул. Пудовкина, Академия Внешней Торговли, я только что защитил диплом по специальности экономист - международник.
Измочаленный и выжатый донельзя, выхожу из аудитории. В глазах ожидающих своей очереди вопрос, как? Молча поднимаю вверх большие пальцы обеих рук.  Группа из трёх девчонок и двух ребят, окружает меня и отводит в сторону. Это слушатели из Казахстана, которым я серьёзно помогал при поступлении и в течение всех лет учёбы. Дружно, в пол голоса по слогам они произносят: « Поз-драв-ля-ем». Александр Викторович, а у нас для Вас подарок, в связи с удачной защитой есть возможность поохотиться в горах, полетите? У меня загораются глаза: «Когда»?  «Осенью, как сезон охоты откроют».  «На кого»?  «По ситуации, на месте определимся». «А по подробнее можно»?  И они мне рассказывают, что на уровне правительства Казахстана принято решение об обновлении экспозиции ряда музеев Алма-Аты.  Для этого необходимо отстрелять  различных животных, из них сделают чучела и выставят в музеях,  а то старые уже моль поела. «Ребята, а вы не свистите, это реально»?  «Александр Викторович, более чем, выберете сами кого стрелять, хотите ирбиса, хотите архара, ведь Вы в горах не охотились». «Попытки были, но охотой это назвать нельзя».  «Если серьёзно, то  ни разу». «Так вот, это наш подарок за Ваше доброе отношение и помощь». «Милые мои, да ведь отстрел барса и архара запрещён по всему миру»! «Не тот случай, Александр Викторович». «Отследят и выберут старую особь, уже не способную к репродуктивной деятельности». «По этому поводу  не переживайте, Ваша охота будет организована строго в соответствии с законом». Похоже, правда. Все они, дети очень больших шишек, а родителям оставить одну лицензию для их знакомого из Москвы не проблема.
      Охота в горах развлечение серьёзное, требующее тщательной подготовки, дисциплины и аккуратности. Цена за небрежность и разгильдяйство -  жизнь,  увечье, либо серьёзная травма. Правила поведения в высокогорье писаны кровью. Первый раз очарование, своенравность и коварство гор я ощутил в двенадцатилетнем возрасте. Друзья моих родителей решили показать мне Военно-Грузинскую дорогу от Орджоникидзе до Нижнего Ларса.  Заворожённый  монументальным величием и молчаливой красотой открывшейся панорамы я смотрел на буйное великолепие играющих красок.  На серо-стальное месиво   громоздившихся скал, меняющих свои оттенки от серебристого, до цвета  воронёной стали.  На серпантин дорожного полотна, вьющийся по крутым склонам и уползающий в бесконечность. На пронзительную голубизну летнего неба, чуть покрытого лёгкой дымкой перистых облаков. На невозможно яркое солнце, благосклонно сияющее над белыми полями горных вершин, на камуфляж горных массивов, покрытых пятнами белоснежных пластов вперемежку с обнажёнными камнями, на Терек, бегущий внизу, играющий волнами на перекатах, на зелёную кашу  горных уступов, склонов и долин, поросших деревьями и кустами.
Аракел, управлявший машиной, остановился у первой смотровой площадки. Не помня себя от восторга и восхищения, я выскочил из автомобиля и закричал ему:  «Сфотографируй меня», подбежал к ближайшей скале и шустрой ящеркой вскарабкался вверх. Метров 15- 16 до вершины я преодолел меньше чем за  минуту.  Маршрут  подъёма оказался очень удобным, весь в уступах до самой вершины. Я поднимался как по лестнице. Встав на камень, нависавший над  краем скалы, я взглянул вниз.  На меня смотрело бледное, испуганное лицо Нины и хладнокровные, внимательные глаза Аракела.  «Сфотографируйте меня», снова закричал я.  «Саша, сделай шаг назад», громко произнёс Аракел. В его взгляде было что-то такое, что заставило меня выполнить эту команду бесприкословно.  Край валуна, висевший над скалой, на котором я стоял, наклонился и покатился вниз, сбивая и увлекая за собой породу, лежащую на его пути.  Аракел,  подхватил Нину на руки, отбежал вправо и крикнул:  «Отойди от края».  Я отскочил и прижался к подножию верхней скалы, нависающей над той, на вершине которой я сейчас находился. 
          «Саша», услышал я голос Аракела,  «Медленно подойди к левому уступу, ляг на живот, опусти ноги вниз и нащупай твёрдую опору». Я выполнил его указания.  «Далее, пока ты не убедишься, что под ногами надёжная опора руки не отпускай и старайся прижаться к скале как можно ближе».  Строго следуя  необходимой последовательности действий, я начал спускаться.  Это было гораздо сложнее, чем подъём. Я не видел, куда нужно ставить ноги и действовал на ощупь.  Рисковать я не мог, ошибка грозила серьёзными последствиями. Вот так медленно и аккуратно я спускался, наверное, в течение минут двадцати, до того момента, когда Аракел ухватил меня за бока и аккуратно опустил на асфальт. Он положил свою ладонь на мою голову, внимательно посмотрел мне в глаза и спросил: « Испугался»?   Я отрицательно замотал головой. «А я испугался, как - бы я смотрел в глаза твоим родителям, если бы ты сорвался»? «Подумал»?  Пурпурная краска стыда и позора залила мои щёки, глаза поплыли от навернувшихся слёз. «Ну ну, перестань». «Мы мужики, всё останется между нами, но на будущее, не позволяй эмоциям превалировать над расчётом и здравым смыслом, особенно в горах, договорились»?  «Договорились», тихо произнёс я.     Таков был мой первый опыт скалолазания.
    Я полюбил ходить в горы и выезжал,  как только появлялась возможность. Чаще всего я выбирался в Цейское ущелье,  излюбленное место отдыха большого начальства и известных людей.  Местные проводники водили меня на ледники,  по святым местам, которых в ущелье множество, показывали горные перевалы.    Высоты, (подниматься выше 4500 мне не приходилось)  даже с рюкзаком приличного веса, я не чувствовал, усталость после длительных переходов, конечно, была, но чувствовалась она  меньше, чем в городе,  горный воздух был изумителен, порой мне казалось, что он сладкий.  Медвяные запахи высокогорных трав, холод вечных снегов, ежедневные походы по тропам среди  скал, чистейшая талая вода,   ароматы бегена (осетинскоe пивo), физонага (шашлык) и чъиритае (национальные осетинские пироги) приготовленных в домашних условиях, действовали на меня весьма благотворно.  Но, при этом решить самый животрепещущий для меня  вопрос, не получалось.      
     Много раз я просил моих хозяев организовать охоту, но  каждый раз, выслушав  мою просьбу, они отмалчивались. В свое последнее посещение, я обратился  к жителю села Верхний Цей, Чермену Хабаеву, который охотился в горах, и весьма удачно. Он посмотрел на меня, чуть подумал и сказал: «Вечером никуда не уходи, приду, поговорим.»  Часов через пять ко мне прибежал мальчик и сказал, что Чермен велел ему привести меня к нему домой.
   Меня ждали, похоже, все старейшины Верхнего и Нижнего Цея собрались в доме Чермена. «Лапу (мальчик)», обратился ко мне один из стариков, «Охоту организовать можно, но, если гость придёт без добычи это будет позор для всех нас».  «Горная охота сложна, в горах даже техника стрельбы не такая как на равнине, воздух холодный и разряженный, выцеливая  добычу надо знать это». «Какую поправку брать для упреждения по скорости и расстоянию.  С ружьём  охотиться нет смысла, карабин нужен или винтовка, свой привезёшь проще, но сейчас  ты без оружия, значит дать его тебе должны мы, согласен? Я молча кивнул.  Кого добыть хочешь? Зубра нельзя, закон не разрешает. За косулей, туром и кабаном на Боковой хребет в заказник идти надо, это долго, дорога трудная, сдюжишь ли - вопрос. Остаётся серна, она не так высоко, она на лугах, поближе, да и охотиться на неё проще, но самое маленькое время, что – бы  её  выследить и добыть – неделя, а у тебя она есть?  У осетин не принято отказывать гостю, но то, о чём попросил ты Чермена  совсем не просто.  Сказать гостю нет, Чермен не может. Сам объяснить тебе ситуацию, не решился, нас попросил». Все собравшиеся одобрительно загудели.  «Теперь решай».  Я подошёл к Чермену, взял его за плечи, подвёл к старикам, сам, отошел в противоположный конец комнаты, положил правую руку к сердцу и склонил голову.  Все присутствующие заулыбались. Другой старик сказал: « Мы готовы организовать тебе серьёзную охоту, но надо всё делать заранее».      
   Позже, Чермен  раскрыл мне некоторые секреты. При охоте в горах надо стараться выбирать позицию, расположенную выше цели. Пуля летит сверху вниз и негативные факторы, влияющие на точность стрельбы, включая деривацию при её вращении, сводятся к минимуму. Так получается не всегда, но если получается, промахов не бывает.
     Всё это я мгновенно вспомнил  при словах поохотиться в горах. Предложение ребят я с благодарностью принял, полечу в Алма-Ату, но с каким оружием, из чего стрелять буду? У меня только три гладких ствола, а нужен серьёзный нарезной. Я спросил об оружии и условиях пребывания. «Александр Викторович, давайте сегодня отметим Вашу защиту у нас и заодно позвоним и выясним все вопросы». 
    Телефонный звонок родителям Гульмерей прояснил почти всё. Зверь любой, на выбор, замены требуют порядка 30 различных экспонатов. Рядом с чучелом будет табличка: добыт охотником таким-то, дата и указание места отстрела, муляж изготовлен таксодермистом таким-то.   Я могу выбирать из стандартного оружия, карабин или снайперскую винтовку, всё с оптическим  прицелом.  Хороший бинокль в комплекте. Армейский горный камуфляж и обувь подберут по размеру. Сопровождающий, местный охотник – профессионал будет обязательно, одного не выпустят. Время пребывания – не ограничено, пока не надоест, оптимальный срок прибытия 29-31 сентября для акклиматизации в горах.   Три базовых лагеря первый у подножия, второй на высоте 2000, третий 4000. Команда егерей, вьючные лошади, вертолёт. У сопровождающего будет рация. Билеты они мне закажут, в аэропорту Алма –Аты встретят, останавливаюсь у них. С собой ничего брать не надо. Если время ограничено, то лучший объект для охоты это тэке, крупный горный козёл. Охота с подхода на него сложна и трудоёмка, животное очень осторожное и выследить его сложно, но очень увлекательна и азартна.  Сезон охоты на него продолжается с ноября по декабрь, прилетать лучше в середине октября. Пара недель на акклиматизацию и с 1–го ноября  можно реально тропить.    Сервис, однако.
    Последний раз я был в горах в августе 1982 года, за эти 12 лет  я здорово изменился и не в лучшую сторону.  Сумею ли я с пудовым рюкзаком за плечами в полной выкладке, с оружием весом в пять килограмм  так - же легко передвигаться по скалам, как я ходил по горным дорогам тропам и ледникам? Вопрос. Выше 3000  каждый грамм веса тоннами давит.  Ночевать на скалах придётся. Ладно, хороший спальник дадут. Но, нагрузка большая, я буду потеть, буду мокрый, риск простудиться - велик, следовательно, необходим комплект термобелья, который выпускает влагу и предохраняет от её попадания.  Далее, карабин Симонова и винтовки Драгунова, Токарева и все их модификации для охоты, такие как Сайга, Тигр, Медведь-3, Барс, Лось, оружие замечательное, но тяжёлое и с ограниченной прицельной дальностью, а архар ближе, чем на 800 метров не подпустит.
  С этим вопросом я обратился к старинному приятелю и опытному охотнику Толе Пискарёву, у которого были хорошие связи на оружейных заводах в Ижевске и Туле.  Он дал мне телефоны специалистов и велел сослаться на него. И тулякам, и ижевцам я объяснил: «Нужен легкий, неприхотливый,  карабин для охоты на высоте более 4000 м с прицельной дальностью выстрела1500 метров, весом не более 3 кг, под стандартный армейский патрон 7.62 х 39,7.62х51, 7.62 х 54, автоматический или со скользящим затвором и магазином  на 4-5 патронов». Он должен быть укомплектован оптикой типа  Excavator 8-32x50IR или LEAPERS AccuShot 8-32х56, SportingType AO Scope, RGB EZ-TAP, MilDot. На обоих заводах ответили, что сделать могут, заказы на штучное оружие принимают, но ждать придётся не меньше 8-ми месяцев. Вариант отпал.
 Я стал наводить справки, где можно купить такой карабин.  Случайно,  я сказал об этом одному из партнёров по бизнесу. На следующий день он прислал проспекты многих фирм, производивших нарезное охотничье оружие. Мое внимание привлекла реклама карабинов марки Springfield. Я почувствовал, что буклет этой фирмы буквально, консультирует меня, обеспечивая исчерпывающей информацией. Там были все данные: технические характеристики вплоть до глубины нарезки ствола, описание возможностей этого оружия, инструкция по эксплуатации и обслуживанию, рекомендации по уходу, и даже цены на базовые модели. Я сам как цель был сражён не навязчивостью,  лаконичностью и полнотой информации. Но самым интересным оказалось то, что патроны для этого оружия, снаряжают гаммой полуоболочечных пуль весом от 7.1 до 16.2 граммов, различной длинны и формы с индивидуальной навеской пороха.  Это означает, что в зависимости от размеров и веса выслеживаемой добычи, а также от расстояния выстрела охотник имеет возможность использовать патрон, именно с той пулей, которая в максимальной степени обеспечит поражение зверя и не оставит подранка. В отличие от мощных, стандартных армейских патронов, снаряжаемых остроконечными цельнооболочечными пулями со  скошенным хвостом, прошивающими животное насквозь, оставляющими чистую рану, позволяющую подранку уйти, система Springfield карабин – патрон обладает  хорошим останавливающим действием.  Это и явилось решающим фактором, который повлиял на моё мнение в пользу карабина Springfield,  перед СКС, Токаревым и Драгуновым.
 Адреса и телефоны компании изготовителя и её дистрибьютора в России были указаны.
Первый звонок я сделал в Ленинград, где находился представитель компании. Он внимательно выслушал меня и попросил перезвонить завтра в это же время. Я не стал дожидаться завтрашнего дня и позвонил в США изготовителю оружия.  Мне ответили, что представитель фирмы уже звонил, и они готовы изготовить такое оружие точно в соответствии с моими анропометрическими данными и моей эргономикой.  Необходимую информацию у меня возьмёт завтра их представитель, если устроит цена и условия карабин будет в Ленинграде с 10 по 20 сентября. Мне надо внести 80% предоплаты.
На следующий день я договорился с представителем, что приеду к нему, привезу деньги, подпишу договор, и он собственноручно произведёт все необходимые измерения.
Что и было сделано в конце недели. 
  Далее стандартная процедура. Обратившись в УВД  за лицензией на нарезное оружие, я получил его,  после информации представителя о прибытии моего заказа, поехал в Ленинград, и приобрёл карабин.  Помимо полного комплекта различных боеприпасов (7 коробок по 20 патронов) в подарок от фирмы я получил по 3 пристрелочных патрона с каждым видом пуль и удобный жёсткий чехол для транспортировки. Вернувшись в Москву, зарегистрировал его и получил разрешение на хранение и ношение сроком на пять лет. На календаре было 20 сентября 1994 года. 
  Вопрос с термобельём я решил быстро.
 
Звоню в Алма-Ату, сообщаю, что готов прибыть, рассказываю историю и мотивы приобретения карабина Spingfield и объясняю, что его необходимо пристрелять.
Пармен ( папа Гюльмерей)  спрашивает у меня размеры одежды и обуви, записывает все данные моего паспорта и объясняет, что о перевозке оружия самолётом необходимо предупреждать при покупке билета, оружие и патроны у меня заберут и отдадут после посадки. Всё он сделает сам, мне позвонят из посольства Казахстана в Москве, билет привезут.       
   
   Всё было именно так. После приземления самолёта я дождался выхода последнего пассажира, забрал чехол с оружием и боеприпасами из кабины пилотов и спустился по трапу.  Внизу у трапа меня ждут Гюльмерей , Аманжол, Батырбай, Маржан и Райгуль, чуть поодаль на лётном поле стоят два микроавтобуса и чёрная волга а перед ними группа мужчин и женщин, человек двадцать.  Ребята подводят меня к ним.  Батырбай, как самый старший представляет меня всей группе: «Вот это  и есть тот самый Александр Викторович, чью помощь и поддержку мы ощущали все годы учёбы».  Я  громко говорю: «Здравствуйте», и как принято у русских, отвешиваю всей группе земной поклон.  Александр Викторович, продолжает он, это наши родители и родственники которые очень хотели встретить Вас и считают за честь, познакомится с Вами. Его слова сильно меня смутили и я отвечаю, это Ваши родители и родственники оказали мне великую честь таким радушным приёмом, спасибо.  Ребята представляют своих родителей и родню, мы пожимаем руки друг другу и говорим слова приветствия. После окончания процедуры знакомства Пармен говорит, сейчас едем к нам на Медео, в дом приёмов, необходимо отметить Ваш приезд.  От аэропорта до Медео, поездка заняла всего сорок минут.
Во дворе нас встречают, люди берут мой багаж и следуют за Парменом, который ведёт меня в подготовленный номер. По дороге Пармен говорит: « Для Вас приготовили костюм, рубашку, галстук, всё Вашего размера. Я прошу Вас переодеться, в джинсах и свитере за стол садиться не следует».  Я выполняю просьбу принимающей стороны и выхожу из номера. У дверей меня ждёт Пармен и ещё один человек.
   Знакомьтесь, Александр Викторович, это Рахманкул, наш главный охотовед и замечательный охотник.  Он поведёт вас в горы, будет вашим проводником.  Передо мной  стоит широкоплечий, стройный человек, моего роста и приблизительно моего возраста. Открытый, дружелюбный и внимательный взгляд, загорелое лицо, классная профессиональная стрижка, щёгольские ухоженные усы.  Его ладно скроенная фигура излучает спокойную, добрую силу и уверенность. Видно, что он находится в прекрасной форме. Тонкая изящная талия охвачена красивым кожаным ремнём, поддерживающим  белые хлопковые брюки. Лёгкий пиджак из аналогичной ткани не в состоянии скрыть рельефную мускулатуру владельца и подчёркивает  красоту и мощь тела.  Короче, сплошной бицепс. Здравствуйте, Рахманкул я протягиваю руку и ощущаю сильное и энергичное пожатие. Здравствуйте, Александр Викторович, отвечает он. Слышал много хорошего о Вас.  Спасибо за добрые слова, Рахманкул. Вы охотник – профессионал. Да, занимаюсь учётом и контролем фауны, метим животных, наблюдаем за ними, сопровождаю охотников-любителей.  «Так», говорит Пармен, пора к столу, заставлять ждать нельзя. 

 Заходим в зал, банкет подготовлен феноменально.  Я и Рахманкул усаживаемся рядом.  Начинаются заздравные тосты, и процедура приёма пищи. Еда приготовлена изумительно вкусно, кушаешь, и ещё хочется. Горная форель, дичь, мясо горных барашков и козлят, европейские и местные блюда которых я никогда не видывал. Масса различных фруктов и овощей, великолепные напитки.  Однако перед подъёмом в горы переедать, а тем более напиваться нельзя, поэтому я пробую буквально гемеопатическую дозу каждого блюда и только пригубляю рюмку после каждого тоста.   
 На охоте, особенно в горах, наедаться досыта нельзя. С полным  желудком много не пройдёшь.  Нагрузки серьёзные, расход энергии большой, поэтому необходимы высококалорийные продукты типа мёда, икры, копчёного сала, пеммикана, шоколада, орехов которые необходимо съедать в небольших количествах. Горячая еда и питьё обязательны. Пить, и очень умеренно, лучше всего насыщенные травяные и ягодные отвары.
  Но, есть другая проблема. Хозяева заметят, что мало кушаешь и могут обидеться, а это недопустимо, поэтому я активно хвалю каждое съеденное блюдо и проявляю живой интерес к тому из чего и как оно приготовлено. А приготовлены все блюда отменно, повара и кулинары вложили душу в свою работу.  Мне подробно и охотно рассказывают и видно, что хозяевам это приятно. 

Между тостами спрашиваю Рахманкула об охоте, о том куда лучше идти, объясняю, что мне надо пристрелять карабин.  Он  отвечает, что отстрелять тэка можно в любом месте, даже здесь на Медео, но лучше поехать в Жабаглы, это километров 650 от Алма-Аты, там спокойней, народу меньше, в горах очень красиво, и животных значительно больше. Сюда на охоту, так - же как и я, приехало много народу многие из которых сейчас сидят за столом и здесь будет шумно. Правда вертолёта там не будет, зато лошадей много и кумыс самый вкусный.  Пристрелку карабина произведём завтра. День на подготовку и после завтра с утра выезжаем.

      Для пристрелки карабина я попросил принести  пять листов оргалита  метр на метр, покрашенных чёрной краской.
Рахманкул посоветовал провести это мероприятие с восходом солнца.
Дистанция для пристрелки 1 км. Надёжно креплю все  листы на стойках, на высоте 1.8м. по нижнему краю, с расстоянием между ними 1 м. Пехом двигаю на исходный рубеж.   Нарезка ствола правая, значит, пуля пойдёт вправо вниз, поэтому точкой прицеливания  выбираю левый верхний угол каждого листа.    Определяю горизонтальную наводку прицела и расстояние до листов по угловой величине. Расстояние до целей ровно тысяча метров. Мне необходимо определить каков будет разброс на этом расстоянии у пяти видов пуль. Начинаю с легких. 
Три первых выстрела, в прицел хорошо видно, пули ложатся равносторонним треугольником  на 4. 20-4-25 сантиметрах в 75-80 от точки прицеливания. И в бинокль, и в прицел определить расстояние между отверстиями сложно, но разброс не большой.   Следующая пуля тяжелей. Также тщательно прицеливаюсь при каждом выстреле и сначала в бинокль, затем в прицел изучаю результаты. Кучность выше, отверстия ближе друг к другу, те же самые 4.25, но расстояние от точки прицеливания не превышает 70 см.  Самые тяжёлые пули легли сантиметрах в 40-45 от точки прицеливания, фактически образовав равнобедренный треугольник. 
Возвращаюсь к мишеням, снимаю их, раскладываю рядом, измеряю, записываю результаты в блокнот. Теперь у меня есть хоть какое то представление для того, что-бы ориентироваться по ситуации. Рахманкул, внимательно наблюдающий за моими действиями, смотрит на  листы с пробоинами,  и одобрительно кивает головой. По его реакции я вижу, что он понимает, что пристрелка проведена с использованием баллистических расчётов и знанием снайперских таблиц. Приятно, когда тебя объективно оценивают такие высокие профессионалы.   

   В течение дня полностью готовим всю необходимую экипировку и снаряжение так, что-бы из Жабоглы мы могли выйти в горы сразу. 469 УАЗ с военными мостами полностью готов к поездке. Оба бака залиты топливом и в запасе ёщё четыре канистры. 
 Сначала выбираем палатку, спальные мешки, пенки, рюкзаки.
 Затем в индивидуальные комплексные блок – пакеты, собираем провизию и снаряжение для охоты:  бензиновая или газовая горелка с топливом, аптечка первой помощи, порционное питание, различные  ремкомплекты для одежды, обуви, оружия, предметы личной гигиены.  Каждый вид снаряжения запаивается в подходящие по размеру пакетики из толстого прочного пластика, потом все укладывается в большой  пакет и также запаивается.  Такой индивидуальный блок-пакет рассчитан на неделю для  одного человека и весит порядка 16 кг.  Нам нужно собрать по 4 пакета для каждого.  Нести такой вес мы не сможем, поэтому в горы с нами выезжает ещё один человек с вьючной лошадью, осликом или верблюдом, которые и потащат на себе этот груз. Для того, что - бы  быстрее добраться до мест обитания тэков, поедем на лошадях.  После того, как мы сделаем закладки, (спрячем блок – пакеты что - бы на обратном пути забрать их), провожатый уйдёт и уведёт гужевой транспорт, а мы останемся вдвоём.  Рахманкул рассчитывает недели за три-четыре показать мне  все возможные места, из которых лучше наблюдать за горными козлами, за полным дневным циклом их активности от пробуждения до отхода ко сну, предупреждает, что ходить придётся очень много и после этого обсудить и выбрать наиболее удобное место, с которого можно будет стрелять. После рекогносцировки возвращаемся в Жабоглы, отдыхаем 2-3 дня и в ночь с 30 на 31 октября  выходим в горы  за добычей.  1 Ноября сезон будет открыт.
От Медео до Алма-Аты машину веду я, не спеша, не более 60 км\час. Это всего 8-9 километров. Через город машину поведёт он, после выезда на трассу за руль снова сажусь я,  далее меняемся через каждый час. Максимальная скорость не более 90 км\час. В пять встаем, в шесть выезжаем.  Я  всё усвоил и готов действовать.

Машина заводится с пол-оборота, я  прогреваю мотор, отжимаю сцепление и ставлю рукоятку переключения скоростей на первую передачу. Отпускаю педаль сцепления и одновременно нажимаю педаль дроссельной заслонки, поехали. « Рахманкул, как ваше отчество», спрашиваю. «Зачем вам». «Я привык к людям по имени отчеству обращаться». «Да у меня отчество такое длинное пока его произносишь, имя забываешь». В принципе он прав, не столь важно как люди называют друг друга, гораздо важнее как они друг к другу относятся. «Хорошо, тогда я Саша, а ты Рахманкул». «Хорошо, ты Саша я Рахман».  «Рахман, ты с каких лет охотой занимаешься»?  «Да как себя помню». «Отец у нас охотился вот меня и научил. В шестьдесят пятом я поступил на зоотехнический факультет кировского  сельскохозяйственного института по специальности биолог- охотовед, в семидесятом закончил. Через год поступил в заочную аспирантуру, через три защитился». «Рахман, ты выглядишь чуть старше, чем я, какого же ты года»? «Тридцать восьмого, мне 56 лет». «Невероятно, ты на 16 лет старше меня». «Да Саша, это образ жизни.  В горы выйдем, почувствуешь».  Вот и город, Рахманкул садится за руль, минут через двадцать, выезжаем на трассу и он уступает мне место водителя.
«На базу приедем между 16 и 17 -00, я звонил, просил баню подготовить, попаримся, перекусим и спать. Выйти лучше на рассвете».      

От Алма-Аты до Кенена дорога тянется по равнине, и только за посёлком появляются первые отроги гор. Издали они кажутся  нарисованными,  словно лубочные картинки и только когда дорога начинает петлять между склонами, ощущаешь монументальность и  величие этих массивов. Километров через пятьдесят дорога снова выходит на равнину  и снова гряды гор, тянущиеся с левой стороны, километрах в двадцати от дороги, становятся похожими на игрушечные декорации прихотливо и затейливо раскрашенные яркими и сочными красками от темно - зеленого у подножий  до кипельно – белого на вершинах и нежно – голубого над ними.   

Еще на подлете к Алма-Ате я  не отрывал глаз от иллюминатора.  Километров пять до  подножия гор хвойный лес, который забирается на предгорья, островами и участками стоит на склонах и, поднимаясь выше, плавно переходит в кустарники. У краёв альпийских лугов тянущихся вверх кустарниковые массивы заканчиваются, проплешины лугов упираются в каменные монументы скал, которые тянутся к небесам и уже в самой вышине  сияют снежной белизной.      
 Мне  приходилось бывать в Австрийских и Итальянских Альпах, в Румынских и Украинских Карпатах, в Хибинах и Саянах, на Урале, на Кавказе, на Алтае. Горы везде очень красивы. Но, красота у них разная, своя красота,  не всегда горы можно сравнивать.
Они похожи и не похожи  одновременно. Горы притягивают, завораживают, околдовывают,  остаться равнодушным к их очарованию невозможно.
16-00, Рахманкул точно рассчитал время в пути. Проезжаем поселок, плотину и гидгостанцию, турбазу и подъезжаем к территории администрации заповедника. «Ну вот, приехали», говорит Рахманул. Он медленно подъезжает к воротам, которые гостеприимно распахнуты и ведёт машину к самому большому дому  в центре посёлочка. Перед домом приличное количество народа. Останавливаемся, Рахманкул глушит мотор, мы выходим из машины.  Подходим к крыльцу и, как было договорено, в один голос по слогам произносим: «Здрав-ствуй-те».  Рахманкул подводит меня к очень забавной паре, стоящей в центре и окружённой народом. Мужчина - высокий, полный, крупный седовласый.  Женщина -  ростом ниже плеч мужа, округлая, полненькая, приятная, симпатичная малышка. Оба в возрасте.  «Вот  наш московский гость», представляет меня Рахманкул.   Мужчина протягивает  мне руку и произносит: «Тимур», я пожимаю, её и отвечаю:  «Саша». Дама протягивает мне свою руку и произносит: «Айгуль», я целую её руку. «Как доехали», спрашивает она. «Замечательно, живописная и красивая дорога, интересный и содержательный собеседник, разговор по делу, ехали не спеша,  такая поездка только в удовольствие».  «Мы постараемся что - бы пребывание  у нас понравилось вам», отвечает она. «Это приятно, спасибо». «Сейчас идите парьтесь, баня выстоялась». «Ни о чём не беспокойтесь», вступает в разговор Тимур,  «Лошади готовы, сегодня отдыхаете, а завтра с утра выходим, в качестве провожатого поеду я сам». «Экий ты шустрый», перебивает его Айгуль, «Не успел человек приехать, как ты его из дома выпроваживаешь». «Да нет почтеннейшая сударыня Айгуль», произношу я, «Это моя просьба, к которой наш хозяин отнесся с величайшим уважением». «Саша, горы твои никуда не убегут, ты лучше расскажи, что сейчас в Москве делается». «Охотно расскажу, начать могу прямо сейчас, есть что». Видимо такой ответ  ей понравился, и она отвечает: «Идите в парную, а за столом расскажешь».

После  хорошей парилки, чувствуешь себя рождённым заново.  Нас с Рахманкулом усаживают на место для почётных гостей. Стол, как говорят  - ломится. Однако завтра рано выезжать, и  я беру инициативу в свои руки. Рахманкул сказал, что Айгуль нравится, когда её называют матушка и я, пренебрегая всеми правилами этикета, обращаюсь к хозяевам: « Глубокоуважаемый Таймураз Бекембетович  и любезная матушка Айгуль, дорогие хозяева, я готов рассказать вам всё, что знаю, задавайте вопросы». Тимур несколько растерян, однако Айгуль очень довольна и спрашивает: « Как сейчас Москва». Я начинаю рассказывать. Подробно и обстоятельно я описываю различные ситуации московской жизни, хозяева внимательно слушают, видимо интерес действительно есть.  Однако никто не кушает. Я прерываю свой рассказ, извиняюсь и прошу: «Дорогие хозяева, вы меня слушайте и одновременно кушайте». Все улыбаются, а Тимур говорит: «Саша, тост за ваш приезд нужен, и вы сами кушать должны». « Рахманкул очень хвалил ваш кумыс», говорю я, «А после парилки ужасно хочется пить». Айгуль встает, говорит, что сейчас принесёт и через минуту возвращается с громадной, наполненной до краёв кружкой. Я принимаю сосуд в свои руки и спрашиваю: «Дорогие хозяева, тост позволите»? Говори Саша, разрешает Айгуль.» Спасибо Вам за сердечность и искренность, за душевное тепло и доброе отношение. За всех вас». И я махом выпиваю газированное, великолепно охлаждённое, вкуснейшее лошадиное молоко. Но, видимо делать этого мне не следовало. Я чувствую, что начинаю пьянеть. Вот, матушка Айгуль, говорю я, Рахманкул  хвалил ваш кумыс. То, что я сейчас выпил – бесподобно, хочу ещё, но боюсь, что сейчас не смогу, больше во мне не поместится.   И, мне уже у Вас очень нравится, спасибо». По тому, как  это сказано видно, я начинаю слабеть.  И Тимур, и Айгуль прекрасно понимают, что сейчас я буду совсем пьяный. Айгуль подходит ко мне и говорит: «Саша вы с Рахманом устали после дороги вам надо отдыхать, а завтра продолжим наше общение». Тимур и Рахманкул подхватывают меня под руки, ведут в комнату, помогают раздеться и укладывают в кровать.
Просыпаюсь,  ещё темно, надо в туалет.  По комнате на цыпочках ходят Тимур и Рахманкул и разговаривают шёпотом. «Вы чего это»? Тсс, Тимур прикладывает палец к губам.  «Не шуми, Айгуль проснётся, не уедем». «Молодец, сам встал, мы уже тебя будить хотели, как  ты»? «Прекрасно, голова свежая, тело отдохнувшее», я стряхиваю остатки сна. «Ехать готов»? «Что за вопрос»? «Тогда собирайся и вперёд».

Выходим во двор, лошади осёдланы и навьючены. Рахманкул ловко запрыгивает в седло, Тимур держит кобылку, пока я усаживаюсь верхом. Готово. Тимур махом взлетает на  свою лошадь, и мы направляемся со двора в сторону гор.  У Тимура за плечами компактный кавалерийский карабин. Я интересуюсь зачем. Он объясняет, что может встретиться кабан, медведь, барс, могут испугать лошадей, так что лучше быть вооружённым. Я в центре, слева Рахманкул, справа Тимур, сзади вьючная лошадка.   Теперь Тимур задаёт вопросы, а я отвечаю.  Вопросы серьёзные: какова политическая ситуация в России, как и чем живёт народ, каковы возможности для серьёзного бизнеса, для развития экономики, насколько высока занятость населения.  Отвечаю предельно откровенно, если затрудняюсь ответить, говорю, что ответа не знаю. В этом случае он спрашивает, каково моё мнение и как бы поступил я. Говорю как есть.  Такая прямота импонирует Тимуру, и он критически отзывается  о национальной политике  своего правительства. Много русских уезжает, это не хорошо для Казахстана. Удивляюсь я близорукости наших правителей, да что поделаешь. Интересуется  моим впечатлением  о ребятах и девчонках, благодаря которым я попал в Жабоглы.  «Ну, было бы плохое впечатление, мы бы сейчас не беседовали.  Мне вся пятёрка нравится. Всё как обычно, мальчишки чуть ленивее, девчонки, более прилежны и старательны, но  все хорошие добросовестные и толковые ребята. Бывало, что-то не понимали, так это требовало дополнительных занятий, к которым они относились весьма ответственно. Лекции и семинары никто не пропускал, материал прорабатывали серьёзно, учились хорошо. Да и отдыхать умели с толком. Я им показывал очень интересные музеи в Москве – подпольную типографию газеты Искра, музей Огни Москвы, Коломенское, Троице-Сергиеву лавру, ботанический сад АН РФ. Несколько раз с моей подачи, они ходили кататься на воздушном шаре. Про известные музеи и театры я уж и не говорю. Так что дипломы у них заслуженные, образование хорошее, перспективы серьёзные».
Затем он спрашивает, с каких лет я занимаюсь охотой, и где мне приходилось бывать. Я рассказываю ему об охоте в Коми, Карелии, о том, как зимой тропил волка на границе Вологодской и Архангельской областей, как сидел в засаде на изюбра и кабаргу на Байкале, об Алтайском питомнике маралов, о том, что в европейской части России есть замечательный медвежий угол в котором сходятся границы Костромской, Вологодской и Кировской областей, что добраться в те края сложно и зверья там достаточно, о том, как заснул на лабазе во время охоты на «овсах» и как местные потешались над охотником из Москвы.  Нашу беседу прерывает Рахманкул. Пора делать первую закладку. Спешиваемся. Привязываем лошадей. Я интересуюсь, как далеко мы ушли от базы. Да километров 20 есть, ехали не спеша, но километров 8-9 в час делали.  Рахманкул выбирает укромное место, мы натаскиваем камней, плотно укладываем их друг к другу, кладём на камни два блок - пакета, завёрнутых в мешковину и полностью закладываем их  другими камнями. Получилась аккуратная пирамидка, ни видная с тропы. Рахманкул отмечает место, мы перекусываем и двигаем дальше.   Необходимо сделать ёщё две закладки. Мы ушли достаточно далеко в горы, когда подъём оказывается слишком крутой, спешиваемся и ведём лошадей под узцы.  Час дня по местному времени, Рахманкул выбрал место для второй закладки. Повторяем  все необходимые действия для того, что - бы пакеты были укрыты надёжно и долежали до нашего возвращения.   Третью закладку делаем под вечер. Мы высоко в горах. Рахманкул выбирает место для ночлега, ставим палатку, раскладываем спальники. Тимур ночует с нами, на сон грядущий он рассказывает, мне о том, что Рахманкул повел нас вдоль западной границы Аксу-Жабоглинского заповедника, рассказывает историю и этапы его развития, какая работа проводится по сохранению и умножению животного и растительного мира. Со стороны Узбекистана непосредственно по границе на узбекской территории расположен Угам-Чаткальский заповедник. Не так далеко, на территории Киргизии находится ещё один Беш-Аральский государственный заповедник. В советское время ученые-биологи трёх республик вели совместную работу,  получали интересные результаты. Сейчас всё утеряно, контактов почти нет, средств на научную работу выделяется мало, результаты соответствующие.  Разговор плавно переходит на охотничью тему. За время, которое у нас есть до начала открытия сезона мы должны выбрать наиболее интересный, крупный, колоритный и возрастной экземпляр тэка - самца. Нам следует запомнить его самого, проследить маршруты, по которым он перемещается  от мест лёжки до выпасов и водопоя и выбрать место, с которого я сделаю выстрел наверняка, не зависимо от того насколько далеко  животное будет находиться от магистральных троп.  Пора ложиться. Расстилаем пенки, кладем на них спальники и забираемся  внутрь. 

Просыпаемся на рассвете. Помогаем Тимуру собраться, и желаем ему доброй дороги. Сворачиваем палатку и вверх, искать цель.  Рахманкул держит приличный темп, я задыхаюсь, но по другому нельзя.  Я обязан приноровиться и выдержать это испытание. Сейчас нужно подняться высоко в вверх, на солнечной стороне –  найти лёжку, где ночуют теки - самцы и наблюдать за ними. Поэзия красоты гор сменяется прозой рутинной работы ловчего:  ходить, наблюдать, затаиться, запоминать. Панорама и краски великолепны, всходящее солнце заставляет снежные поля на вершинах гор сиять ослепительным блеском и окрашивает темные скалы в бледно-розово-сиреневые и серебристые тона.  Но, Рахманкул беспощаден, он велит мне надеть темные очки и чаще поглядывать в бинокль, сейчас моя цель не красота гор, а их обитатели. Я здорово отстал, но он не обращает на меня внимание, его сектор поиска север и запад, мой юг и восток.  Каждый из нас внимательно вглядывается  на освещаемые солнцем площадки под скалами и крупными камнями, но пока безрезультатно. Рахманкул предупреждал: « На быстрый результат не надейся, внимательность, терпение, осторожность, вот твои союзники на охоте в горах. Увидел добычу, затаись, замри, стань валуном, деревом, дорогой, слейся с местностью, ты не должен быть заметен».  Тэки очень мобильны, если их что-то спугнуло, они уйдут с этого места, будут искать другое, наиболее безопасное, где можно спрятаться и от бородача и куда ирбис не заберётся. Хотя для взрослого козла бородач не страшен, встречи с этой птицей они не ищут.  Постепенно поиск затягивает, зрение и слух обостряются  и всё моё существо подчинено одной цели – обнаружить добычу.  Так проходит первый день, усталость чувствуется. Начинает смеркаться, Рахманкул выбирает место для установки,   палатки, выполняем вечерние процедуры и забираемся в спальники.
  Ещё не рассвело, Рахманкул  трясёт меня за плечё, пора.  Собираемся и к моменту восхода полностью готовы продолжать поиски. Расклад следующий, сегодня  постараемся дойти до границы с Узбекистаном, если там обнаружим интересный экземпляр, действуем по плану, если нет, двигаемся вдоль  западной границы Аксу-Жабоглинского заповедника на север.
Этот день полная копия предыдущего, минут двадцать я выдерживаю темп, заданный Рахманкулом и начинаю отставать.  Красоты природы уже не замечаю, внимательно высматриваю на своей стороне искомые объёкты и двигаюсь дальше. Так проходит ещё один день, за ним следующий.  Четвертый день, мой спутник держит обычный темп, с утра  он ушел вперёд,  но дистанция, как в предыдущие дни, не увеличивается. Я без особого напряжения следую за ним, высматривая цель.  Он в отрыв не уходит, также как и я, внимательно и скурпулёзно,  прочёсывает пространство взглядом. Вот он остановился и смотрит вниз, я подхожу к нему, и он показывает мне направление, куда следует направить свой взор. Внизу, на лугу, достаточно большое стадо козочек с пяти – шести месячными лончаками. Перепад высот -  километра полтора. По прямой, до них километров шесть-семь. Смотри, говорит Рахманкул, самочки здесь, значит и козлы должны быть поблизости. Скоро у них гон начнётся, малышей они от самок отгонят, и каждый себе гарем собирать будет, надо только посчитать самцов. Ты думаешь, что они могут выйти на этот луг, спрашиваю я. Не факт, но возможно, а вот пить они пойдут обязательно, давай проследим за этим стадом, куда они на водопой отправятся, возможно, взрослые козлы придут на это место.  Надо спускаться к лугу, высматриваем маршрут, это больше двадцати километров. Конечно, можно остаться и обследовать всю верхнюю часть. Но какова вероятность того, что мы  обнаружим самцов наверху - неизвестно. А если спустимся и отследим их от места водопоя до места лёжки здесь – же шансов, что сделаем это быстрее, больше. Принимаем решение – спускаться к пастбищу.  Часов через пять мы  в километре от альпийского лужка, ближе подходить нельзя, зрение у горных козлов отличное.  Мы спрятались и внимательно наблюдаем за животными.  В бинокль всё стадо видно как на ладони. Незаметно к ним подобраться невозможно, они держатся на открытом пространстве и в случае опасности  всегда имеют пути отхода вверх в горы, где поймать их  невероятно сложно.  Животные наелись и направляются вниз по тропе к реке.
Выдерживая дистанцию, следуем за ними.  Путь оказывается не близкий.  Но вот слышан шум реки, Рахманкул  говорит, что надо перейти на другую сторону тропы, оставить спуск за спиной, подняться вверх и с этого места наблюдать за животными очень удобно.
До тропы метров 600-700, до места, где животные пьют - километра полтора.  Это действительно так, мы закрыты кустами и камнями, место водопоя просматривается очень хорошо.   Животные пьют минут 30, потом растягиваются в цепочку, и не спеша и очень осторожно, поднимаются вверх к альпийскому лужку.   Нам остаётся ждать особей тэков-самцов и наши ожидания оправдываются. Часа через полтора на спуске к реке мы видим группу  крупных горных козлов с большими рогами. Рахманкул повторяет просьбу о том, что их надо пересчитать. Каждый из нас насчитал девять животных. Но, представительных среди них нет. Самому крупному и солидному лет семь - восемь. Рога выгнуты полумесяцем, а не загнуты кругом, экземпляр не самый интересный, но лучше пока нет. Животные будут у воды минимум минут двадцать, я говорю Рахманкулу, что мы успеем выйти на тропу, подняться вверх, спрятаться, пропустить их и тропить вслед. Зачем? Рахманкул недоуменно смотрит на меня. Саша, ты перед собой животных видишь? Вижу. Отсюда стрелять удобно? Очень. Зачем тебе на лёжку подниматься, если они сами сюда пить спускаются?  Ещё находимся и набегаемся, силы береги. Завтра пятый день, нам надо выходить к месту третьей закладки. Ночевать остаёмся здесь - же. 
Просыпаемся до восхода. Рахманкул греет воду для завтрака. Режим питания продуман и отработан. С утра чёрный сухарь, кусок копчёного сала, грудинки или корейки с горячим травяным или ягодным чаем. Второй завтрак – кружка концентрированного бульона или супа,  порция горячей  овсянки, гречки, риса быстрого приготовления с горстью сухофруктов и подогретым витаминным напитком. Обед – пара горстей очищенных орехов с шоколадом и тем-же горячим чаем, ужин – несколько ложек меда и кружка горячего напитка. Всё, больше нельзя.  Перерывы между едой не более четырёх часов. Пища очень сытная и калорийная,  желудок не набит под завязку. Диафрагма не давит на легкие, дышать легко, отдышки нет.

   Это стадо мы обнаружили,  где оно знаем. Теперь следует поискать более интересный экземпляр тэка - самца.  Сейчас  надо подниматься вверх, искать другое стадо.      
 Был бы снег, по следам  легко определить маршруты перемещения животных и место их лёжки. В бинокль  следы  тэков на снегу  видны очень хорошо даже с очень большого расстояния. Но пока снег не выпадал, и Рахманкул очень сетует по этому поводу. 
 
Снова мы  вверху и снова в поисках  лёжки самцов.  Снова рутинная работа следопыта.
Снята третья закладка, прочёсываем намеченные маршруты. Я уже не отстаю от Рахманкула.  Трудно сказать почему, быть может мы чем-то прогневили местных богов, но за восемь дней  не нашли ни одной лёжки.  По логике имеет смысл спуститься к альпийским лугам и отслеживать перемещение самок к водопою? Путь более долгий, но как показала практика результативный.         
 
Рахманкул принимает решение искать «от обратного».  Спуститься к реке и идя вдоль берега  высматривать место, куда животные спускаются пить.  Для него это не сложно. Далее, тропить их до места выпаса и потом до места лёжки. 
      Поиск  места водопоя занял  чуть больше суток.  Выбираем место километрах в полутора, откуда не видно нас и прекрасно видны подходы к речке.  После 10 дней постоянных переходов лежать и наблюдать за берегом в ружейный прицел просто курорт. Рахманкул предпочитает бинокль.  Ждём, самочки с козлятами появились  часам к 11. Внимательно отслеживаем, куда они направляются  от места водопоя,  насколько это позволяет наша оптика.  Место, где мы находимся для выстрела не очень подходящее, поэтому Рахманкул принимает решение в случае появления самцов засечь их на тропе, пропустить вперёд и тропить до лёжки. Тэки-самцы появляются часа через полтора.  У нас есть минут тридцать форы, пока они пьют, мы делаем марш-бросок в сторону тропы, выбираем место, с которого удобно наблюдать и ждём. Вот они поднимаются вверх, внимательно смотрим,  семнадцать самцов, один очень приличный – крупные, загнутые рога, колоритная бородка, почти то, что надо.  Добыть такого стыдно не будет.  Пропускаем их вперёд и на  расстоянии идём за ними.  Они сыты и напились, двигаются не очень быстро. Нам это на руку.  Следуем за ними на приличном удалении, стараясь не упускать из вида.  Неожиданно тэки исчезли  из поля зрения, внимательно вглядываемся вперёд и видим перед собой скалу, соображаем, что они повернули и сейчас полностью скрыты рельефом.  Переходим на лёгкий бег,  вот и поворот. Останавливаемся, осторожно выглядываем из-за камней. Тропа ведёт к   большому альпийскому лугу,  на котором мы видим  достаточно много горных козлов. Выходить нельзя, пространство открытое, нас  увидят.  Решаем подняться на гору и сверху осмотреть место. Луг оказывается просто громадным. Он тянется на несколько километров, с северо-запада на юго-восток, плавно поднимаясь вверх. Расположен луг на плато или точнее на полу-плато, которое примыкает к  основному отрогу и соединено с ним перешейком шириной метров 180-200.  Плато окружено расселиной,  глубина которой  составляет метров 15-20 там, где находимся мы сейчас, и прилично увеличивается  к юго-восточному концу.  С луга можно подняться вверх в горы к самым вершинам и по той тропе, по которой мы отслеживали тэков, спуститься к реке.  Теперь становится понятным, почему мы так долго не могли  обнаружить лёжек самцов.  Они все здесь. Территория большая, места хватает, в то же время  луг закрыт горами и отделён расселиной.  Спускаемся вниз,  тропа, ведущая к водопою, прекрасно просматривается,  видны скальные уступы, мимо которых мы проходили. Место очень удобное для ночлега. Под ними и разбиваем бивак. Сегодняшний день оказался очень удачным и не очень напряжённым. Завтра надо будет обойти этот луг по расселине и выйти на восточную сторону со стороны границы заповедника, определить место, с которого лучше стрелять.  Для дальнейшего поиска следующего экземпляра тэка из этих мест надо уходить на запад.               
  Спать ещё не хочется и  Рахманкул рассказывает, что Тимур закончил биофак МГУ, а Айгуль, его сестрёнка, училась на историческом. Тимур  Алма-Атинец, она из этих мест,  познакомились в Москве. Надежды она подавала очень большие, карьеру и научную и политическую могла сделать.  Но, безропотно приняла на себя все тяготы семейного быта ради любви к мужу.  Отец погиб на фронте, снайпером был. Мама болела, а Айгуль старшая, основная нагрузка на неё и легла.  Всех братьев и сестёр сумела на ноги поставить. Она прекрасно справлялась с любой общественной работой и её послали учиться в Москву.  Вся пятёрка, которая училась со мной – родственники. Райгуль – внучка Тимура, остальные, внучатые племянники.  За разговором время пролетает незаметно, пора отдыхать.

  Вот и заканчивается четвёртая неделя нашего пребывания в горах, рекогносцировка проведена достаточно не плохо -  за четыре недели переходов мы обнаружили шесть групп тэков, среди них всего  три  самца достойных внимания. Сегодня  24 октября, вечером будем на базе. Необходимо отдохнуть и  быть готовыми выйти за добычей. По рации Рахманкул связывается с базой, просит протопить баню, и подготовиться к нашему приходу. Мы направляемся в сторону посёлка.   

     Длительные переходы по горам, хорошая физическая нагрузка и рациональное питание отразились на моём состоянии весьма благоприятно. Мой  большой, округлый, выпирающий живот превратился в плоский накаченный  пресс с выпуклыми кубиками мышц, раздобревшая, упитанная фигура, стала  сухой, жилистой и поджарой, точно такой же, как в те времена, когда я регулярно поднимал штангу.  За эти 28 суток я словно оброс корсетом из мышц и сильно зарос плотной густой бородой. 

   Бриться,  когда кожа распарена, чрезвычайно легко, даже пена не требуется. Бритва скользит по щекам и подбородку и начисто срезает всю растительность.

После парилки Айгуль оглядывает нас с Рахманкулом и одобрительно замечает: « Хорошо, что побрились, а то, как лешие были».   
   Назвать матушку Айгуль старушкой, даже пожилой женщиной язык не повернётся. Реально, ей прилично за 60, но, это сгусток неукротимой энергии, это звезда-пульсар, излучающая мощнейшие импульсы, которые держат в напряжении всех домочадцев, родственников, близких и соседей.  Крохотного росточка, ( не более 150 см, ) но примерно того же размера  в том месте, где у людей находится талия, матушка Айгуль походит на колобка.  Подвижная и живая как ртуть она всё время занята делами и управляется со всем громадным хозяйство с завидным успехом, во всём семейном посёлочке порядок идеальный.

На мою просьбу дать попить она приносит мне в комнату ту же самую кружку свежайшего кумыса. Рахманкул  что-то говорит ей на казахском и в ответ она взрывается вулканом словесного извержения. На русском это звучит примерно так: « Не надо ему сейчас желудок растягивать, парень только – только в форму вошёл. Налей стакан, больше пить за один раз сейчас рискованно». Айгуль отвечает: «Тебе что кумыса жалко для гостя? Это позор для семьи, человек попить попросил, а ты ерунду выдумываешь». Я встаю, подхожу к Айгуль и говорю: « матушка Айгуль, ничего он не выдумывает, это действительно так.»  Она тяжело вздыхает и отвечает мне: « Саша, ну погляди на него, дохлятина какая, нешто человек такой глистой быть может, только больной. И, посмотри, что он с тобой сделал, ты приехал нормальным человеком,  а сейчас на кого похож? Такая же глиста, как и Рахманка?  Меня начинает разбирать смех, я пытаюсь сдержаться, но ничего не получается, меня трясёт мелкой дрожью. Рахманкул  видит, что меня ведёт, я могу упасть и получить травму, на полу разложено много остро заточенных предметов. Он подходит ко мне, берёт за пояс, я обхватываю его руками и медленно сползаю на пол. Не в силах больше сдерживаться мы оглушительно громко хохочем, да так, что в комнату вбегают испуганные домочадцы.  Потом, со слов мужа Айгуль: « Слышу в Вашей комнате грохот, как будто потолок обрушивается, вбегаю, ты стоишь на коленях перед Рахманкулом, обняв его за бёдра, он согнулся и буквально лежит на твоей спине, и вы оба трясётесь, хрюкаете, гогочите а рядом обижанно поджав губы стоит Айгуль и бормочит Ну что смешного я сказала.  Усилием воли сдерживаем смех, я встаю, подхожу к Айгуль, беру кружку из её рук, ставлю на стол, обнимаю её, и говорю: « Почтеннейшая матушка Айгуль в горах очень тяжело ходить с большим пузом, Рахманкул привел меня в форму и не хочет, что - бы я, её терял, да и сам я тоже не хочу. Саша, говорит она, ну что ты там забыл, ты к нам в гости приехал, ну и погости как настоящий гость, нечего без толку  по горам шататься. Матушка Айгуль,  я хочу горного козла добыть, вот толк для меня, я на охоту приехал. Саша, пойдём на ферму, выбирай любого, двух, трёх вот они, рядом и не надо за ними в горы подниматься рисковать жизнью. ( Это действительно так, на ферме содержится  несколько десятков разнообразных копытных). Матушка Айгуль, да так мне не интересно никакой красоты, никаких впечатлений, никаких эмоций, рассказать нечего будет. Саша, да ты такой же с ума сшедший как и эти двое и она махает рукой в сторону мужа и брата. Лучше расскажи нам, как сейчас Москва живёт, вот ты приехал, я хотела послушать, поговорить, а эта шпана (кивок в сторону брата) с утра увела тебя на месяц по горам шляться.  Я ведь больше сорока лет тому назад из Москвы уехала, как университет закончила, так послушать хочется. Конечно, расскажу, на все вопросы отвечу, но в горы ходить есть за чем, есть на что посмотреть, есть с чем сравнить. О господи, восклицает она, да неужели вы все мужики такие чокнутые? Вот этого – она указывает на мужа, только на старости лет отучила по горам лазить. Был такой – же глистой, как и ты с Рахманкой, сейчас хоть вид нормальный имеет.
(Тимур муж Айгуль, которому чуть за 70, высокий, дородный, крупный, красивый мужчина с солидным брюшком заговорщиски мне подмигивает, дескать, продолжай парень.)  Саша, ну где это видано, ну какой нормальный мужик жену с детьми малыми оставляет, а сам на гору лезет, себе шею свернуть. Я снова обнимаю Айгуль что-бы чуть пригасить её эмоциональный пыл и говорю: « Матушка Айгуль, нормальный не полезет, а сумашедшего хлебом не корми, но почудить дай. А я ведь тоже сумашедший, самый настоящий, оставил дома жену с двумя детьми, а сам в горы подался. Я точно такая же  шпана, как и высокочтимый сударь Рахманкул, вот мы две шпаны и снюхались, шпана местная горная и шпана московская заезжая, хороший альянс шпаны получился, это как в пословице – рыбак рыбака, моряк моряка». Саша, да ведь позор какой для семьи нашей, гость приехал солидным и благообразным, а уезжает ну чистая дохлятина, кто узнает, скажет гостя не кормили. Матушка Айгуль, а почему уезжает, вы, что меня гоните? Саша, да что ты такое выдумываешь? Да только как ты барана своего подстрелишь сразу же и уедешь. Матушка Айгуль а почему вы так думаете? Да потому, что все так поступают, как только чего подстрелят и поминай, как звали. Матушка Айгуль, я не все, домой я должен вернуться таким же упитанным и брюхатым, каким к вам приехал иначе жена больше не отпустит. Я вот что вам предлагаю, я подстрелю своего горного барана и вернусь к вам. Вы за время моего отсутствия готовите процедуру усыновления, по возвращению усыновляете меня. Сыночком я буду очень послушным, кушать я буду очень хорошо и много. Я буду кушать кашки, рыбку, мяско, и вообще всё, что можно скушать. Вы откормите меня до курдючного состояния, а на новый год  мной можно будет перед всеми похвастаться, вот посмотрите, люди добрые, как хорошо мы откормили московского барана.  Айгуль поворачивается к Рахманкулу и грозно спрашивает: « Это ты, научил Сашу так со старшей сестрой разговаривать» Я обхватываю Айгуль за плечи, разворачиваю  к себе и говорю: « Матушка Айгуль, Рахманкул  учил меня грамотно выслеживать теков, сделал это с высочайшим мастерством и за эту науку я снимаю перед ним шляпу и низко ему кланяюсь, до всего остального я дошёл своим умом, ведь я такая же шантрапа, как и он, только московская заезжая.  Весь народ  за спиной Айгуль, шесть дочерей, два сына, зятья, снохи,  многочисленные племянники и внуки просто писают кипятком от восторга, такого спектакля  они никогда не видели. Вся компания надеется на продолжение этого  представления, да не тут – то было. Айгуль оборачивается к ним с грозным видом и вопрошает, ну что столпились, вам что цирк здесь  устроили,  кому делать нечего, ну ка все марш по местам, делом заниматься. Пока Айгуль стоит ко мне спиной я  кривлю рожу и показываю народу руками, что-бы стали вдоль стены в коридоре, слышно будет, кажется, они поняли. Все бесприкословно выходят и закрывают дверь. Ай да матушка Айгуль, ай да командирша, ну сильна, это – ж надо так лихо расправляться с такими ухарями – молодцами как младший брат и супруг ( Рахманкул –  дипломированный биолог- охотовед, кандидат биологических наук, главный охотовед комитета лесного и охотничьего хозяйства республики Казахстан, автор многочисленных работ  о фауне республики Казахстан, мастер спорта по скалолазанию, неоднократный чемпион Казахстана, многократный призёр чемпионатов СССР, заслуженный  мастер спорта по биатлону, чемпион СССР, многократный призёр чемпионатов СССР.  Тимур – Доктор биологических наук, действительный член Академии Наук Республики Казахстан (академик), директор АКСУ-ЖАБОГЛИНСКОГО заповедника, учёный с мировым именем, работы которого переведены на многие языки. Мастер спорта СССР по альпинизму, в активе которого покоренные семитысячники: Пик ПОБЕДЫ, Пик Коммунизма, Пик Ленина.) Про детей, зятьёв, снох, племянников, племянниц и прочих иже с ними вообще говорить нечего, матушке Айгуль достаточно только посмотреть, послушание будет безоговорочным.  Мы остаёмся в комнате вдвоём, я  усаживаю Айгуль в кресло, сам остаюсь стоять и говорю: « Матушка Айгуль, ну что вы накинулись на маХонького  Рахманкульчика, аки тигра лютая, крупная, уссурийская и грызёте его погрызом и едите его поедом,  а он беззащитный перед старшей сестрёнкой как кролик перед удавом трепещет и слово вымолвить боится. Айгуль  смотрит на меня ироничным взглядом и спрашивает: « Саша, ну зачем ты паясничаешь»?  А это что бы задобрить такую славную барышню как  матушка Айгуль, отвечаю. Тоже мне нашёл барышню. А то, вы матушка Айгуль аппетитная и соблазнительная барышня, а я злостный и отчаянный мужУк, ибо все особы полу женского - барышни, а все особы полу мужеского -  мужУки.  Айгуль  улыбается и говорит: « Саша не веди себя как шалопай,  когда Рахманка тебя привёз,  и мы начали общаться, у меня сложилось впечатление, что ты серьёзный, солидный мужчина, не порть мне его. Лучше расскажи как сейчас МГУ».  Я живу рядом с высоткой на бывших Ленинских, ныне Воробьёвых горах, ситуация более-менее мне известна и я начинаю рассказывать   о том, что знаю.  Айгуль внимательно слушает, не перебивает, минут через пять мы вновь окружены многочисленными домочадцами во главе с супругом, но матушка Айгуль ни на кого не обращает внимания, мой рассказ возвращает её в годы молодости, когда была студенткой  исторического  факультета МГУ.
  Да, не ездил великий русский поэт Алексей Николаевич  Некрасов в Казахстан, а вот есть женщины в селах казахских…..
         
   
    За трое суток мы полностью восстановились, хорошо отоспались, ещё раз парились в бане – выгоняли молочную кислоту из мышц, полностью подготовили экипировку и снаряжение  и сейчас полностью готовы к выходу.  Я прошу Рахманкула  в этот раз провести меня через заповедник, я хочу выйти на тот самый большой альпийский луг, где мы видели наибольшее количество тэков, с востока. Он не возражает.  На этот раз лошади нам не потребуются, рюкзаки всего по 20 кг.  28  выходим с рассветом. Этот день мы полностью провели в заповеднике, следующий тоже, прошли его насквозь с северо-востока на юго-запад.  31  вышли за границу заповедника к намеченному рубежу. Выбрали подходящее место,  поставили палатку и легли спать, проснуться необходимо до рассвета.               
 
  Первое ноября. Раннее утро, сейчас начнёт всходить солнце.  Рахманкул уже свернул свой спальник и кипятит воду на походном примусе.  Съёдаем по куску хлеба с копчёным салом, выпиваем по кружке травяного чая и вперёд. Надо  подниматься вверх. Сейчас тэки начнут спускаться на луг с места лёжки.

Мы огибаем большую скалу и выходим на обрыв, далеко впереди внизу большой альпийский луг. Солнце всходит у нас за спиной, мы в тени скалы и снизу с плато нас не видно, мы закрыты громадными валунами. Внизу, на лугу,  на приличном расстоянии друг от друга, достаточно много животных, сбившихся в небольшие группы.
 Я смотрю в  окуляр прицела в поисках  цели. Тщательно осматриваю каждого самца,  мне надо сделать выбор. Следую взглядом вдоль края луга и вижу перед собой одинокого красавца - тека.
Вот он передо мной, красивый и сильный, гордый и независимый, грациозный  и абсолютно беззащитный перед самым страшным хищником, когда-либо существовавшим в природе.  Бородач, ирбис, волк, охотятся на теков потому, что хотят есть.  Почему я хочу добыть это животное? Что плохого он сделал мне? Тщеславие? Гордыня? Азарт?  Всё вместе и потом, не известно, что лучше  быть растерзанным голодным барсом, долгая и мучительная смерть от бескормицы или легкая и мгновенная от пули.  Я подношу бинокль к глазам и внимательно рассматриваю животное.  Как же он изящен и грациозен при всей его силе и массивности. Острые  концы громадных, изогнутых  кругом рогов направлены вперёд.   Голова, пропорциональная туловищу, посажена на массивную шею. Ветер шевелит бороду, а ушки подняты вверх и ловят малейший подозрительный звук. Всё тело – сгусток мышц, поросших коричневато-бурым мехом.  Сильные ноги уверенно и надёжно держат могучий корпус животного. Это старый тэк, очень старый. Много лет назад он появился на свет в этих горах, сосал вымя матери, резвился и играл с ровесниками, скрывался от опасности,  рос, вырос и возмужал, отстаивал своё право на продление рода, сам давал новую жизнь, и вот сейчас судьба свела нас, охотника и добычу. Рахманкул, глядя в бинокль, пытается сосчитать количество утолщений на его рогах, но постоянно сбивается.  По дальномеру до цели 1020 метров, я заряжаю карабин патроном с самой тяжёлой остроконечной пулей и начинаю готовиться к выстрелу.  Необходимо попасть в плечё, что-бы пуля прошла вдоль тела и не нанесла серьёзных разрущений. В голову стрелять нельзя, тасодермисту будет сложно  сделать хороший муляж и исправить мой прокол.  Прячась за камнями, перемещаюсь метров на  90 вправо.  Теперь тэк развернут ко мне градусов на 35 – 40 левым боком.  Вымеряю расстояние по окуляру, беру поправки на ветер и  деривацию.  Высота примерно 3500 м, поправка на рязряженный воздух также учтена. Получается, целиться надо сантиметров на10-15 выше и левее лба как раз  в середину правого рога. Я беру карабин на изготовку и тщательно прицеливаюсь. Передо мной  в окуляре прицела великолепное творение природы, живое изваяние  из плоти.  Сейчас я подарю ему вторую жизнь, более долгую, чем прожил он, а быть может даже вечность, бессмертие. Смотрю в окуляр прицела и стараюсь оттянуть момент выстрела как можно дольше. Прекрасно понимаю, что целиться долго нельзя, риск промаха возрастает невероятно, но ничего не могу с собой поделать, зрелище восхитительное.  Вот тэк мотнул головой и я почувствовал лёгкий удар по ноге, Рахманкул предупреждает, что тянуть не следует. Снова прицеливаюсь в нужную точку и плавно тяну на себя сгиб указательного пальца, лежащий на спусковом крючке. Голова животного опустилась вниз, пару секунд   горный козёл стоит неподвижно, затем у него подгибаются передние ноги, и он медленно опускается на землю.      

Рахманкул  достаёт рацию, сообщает координаты нашего местонахождения и просит прибыть не менее 6 человек на лошадях. От заставы до нас километров 30 – 35, если они выедут сразу, то прибудут  часа через три- четыре, у нас есть время подготовить добычу к транспортировке и спустить вниз с плато.  Мы раскатываем спальный мешок, убираем в него наше оружие, рюкзаки, припасы и обкладываем его по периметру камнями. Теперь можно идти за добычей. В бинокли высматриваем лучшие варианты подхода к тэку.  Обвязываем верёвку вокруг крупного валуна и, держась за неё, медленно спускаемся в расселину.  Достигнув дна, кратчайшим маршрутом направляемся  к плато, оцениваем, как лучше подняться на луг, и, выбрав наиболее удобный и безопасный маршрут, карабкаемся вверх. 

 Вот он настоящий горный козёл, цель моего месячного лазания по скалам и блуждания по бездорожью. Впервые в жизни в естественных условиях я так близко вижу коренного обитателя гор.  И мертвый он великолепен. Глаза открыты, уши торчком. Я кладу руку ему на затылок и глажу вдоль хребта, жёсткая бурая шерсть проминается под  моей ладонью.  Рахманкул, считавший утолщения на его рогах выпрямился и спросил : « Как ты думаешь, сколько ему лет»?  Это старый, очень старый тек,  - отвечаю я. Сейчас у них период гона, а он был один, без самок,  значит, более молодые и сильные отогнали его. Рога, смотри какие закрученные, у молодых они саблевидные, так что это ветеран, пенсионер, иначе ты не позволил бы мне стрелять, так?  Да, возраст почти предельный,  16 лет отвечает Рахманкул.  Тело тэка  необходимо доставить в сохранности, не повредив его. Мы расстилаем  брезент, аккуратно берём тушу за ноги и укладываем на середину.  Вес чувствуется.  К петлям по углам привязываем верёвку и через отверстия в краях пропускаем шпагат и стягиваем его. Люлька для транспортировки готова.  Выбирая самые пологие места,  медленно перемещаемся вниз.  Техника спуска тэка сложна и проста одновременно,  один вверху опускает, другой внизу принимает, верхний спускается вниз и всё повторяется. Весь секрет в том, что-бы выбрать место, на котором есть возможность  уверенно держаться принимая  тело животного, а приняв, развернуться хотя бы в пол корпуса но на крутом склоне это достаточно не просто.  Не спеша, с большими перерывами,  опускаем музейный груз на дно расселины. В этот момент запищала рация. Прибывшие нашли наш спальник, обложенный камнями, и интересуются где мы. Рахманкул,  объясняет, к какому валуну привязана верёвка и где мы сейчас. Если народ толковый, то минут через двадцать тридцать они будут здесь. Пока есть возможность отдохнуть, я ложусь на  тека, завернутого в брезент закрываю глаза и погружаюсь в дрёму. Меня будят голоса, Рахманкул спрашивает  почему приехало 5 человек. Старший отвечает, что приехало 7,  двое наверху разбивают лагерь и готовят еду, двух лошадей привели для нас и одну, чтобы на ней вести добычу. Всё правильно, Рахманкул показывает как лучше взять тэка и группа не спеша направляется к месту подъёма. Ребята меняются каждые 50 метров, груз тяжёлый, идти по скальным грунтам трудно, хотя все в хороших армейских ботинках, ступать меж камней с такой ношей далеко не просто, а до места подъёма, где привязана верёвка примерно полтора километра. Рахманкул по рации просит оставшихся наверху спустить вторую верёвку. Мы подходим к месту подъёма, вторая верёвка сброшена. Я и Рахманкул остаёмся внизу, ребята быстро поднимаются на скалу. Мы привязываем люльку с теком к верёвкам и команда из шести человек дружно и аккуратно на счет раз два поднимает добычу наверх.
  Ну вот, дело сделано, народ устал, народ голодный, народ хочет кушать, народ жаждет расслабиться  и у народа  есть чем расслабляться. Из походной кухни доносятся чарующие запахи полноценного обеда, пахнет настоящим супом,  тушёной курицей и жареным картофелем. Как говорят в таких случаях к приёму всё готово. Мы тоже устали, однако, Рахманкул расслабляться не спешит. Он выбирает трёх самых свежих лошадей,  и командует: « Сейчас все покушаем, после еды, вы двое (кто оставался наверху и разбил лагерь) отправляетесь на базу,  отвезёте тэка, вам пить нельзя. Добыча должна быть доставлена сегодня и сразу же погружена в машину и отправлена в Алма-Ату». По рации он связывается с базой, даёт указания и только после этого разрешает садиться за стол. 
  Глоток коньячного спирта я заедаю супом. Усталость сказывается сразу, я пьянею от еды и выпивки, меня нещадно тянет в сон.   Забираюсь в палатку, залезаю в свой спальник и мгновенно засыпаю. 

Проснулся я далеко за полдень. Лагерь почти собран.  Итак, итог: месяц блуждания по горам до дрожи в руках и ногах ради одного выстрела. Но, уезжать почему-то не хочется, хочется снова побродить по горам и сделать аналогичный выстрел. Тэк, которого я вчера убил, не моя добыча. Это трофей Рахманкула. Он незаметно для жертвы вывел меня на идеальную позицию и сам сделал бы такой же выстрел.     Рахманкул с хитрым прищуром протягивает мне миску с супом, я понимаю, что он читает мои мысли. Кивком головы благодарю его и молча съедаю свой завтрак.  Пора и мне собираться, все ждут. Слушай Рахманкул, говорю я, а езжайте вы все без меня, я сам пешком доберусь до базы. Эко выдумал, отвечает он, я за тебя головой отвечаю перед Парменом, не дай бог что случится, нет, одного я тебя не отпущу. Тогда отдай лошадь, и идём вдвоём вдоль хребта через реку, я хочу вернуться тем путем, которым мы сюда пришли. Саша, это два дня займёт а если с ребятами напрямую вечером в Алма Ате будем. А я не тороплюсь, мне ещё матушке Айгуль  все свои долги отдать надо.  Хорошо, улыбаясь, соглашается он, пойдем старой дорогой. По рации он информирует базу о том, что команда приедет без нас, а мы появимся дня через два три. Конечно, он сразу всё понял, что я хочу сам, без него выследить тэка, поэтому и согласился.  Команда отправляется на базу по прямой а мы поворачиваем на восток и не спеша направляемся в сторону реки. 
  К вечеру добираемся до  места старого привала. На ночлег остаёмся здесь.  Если снизу подняться на уступы, то с них  виден луг, на котором мы добыли тэка, и прекрасный обзор тропы, по которой животные спускаются к реке пить. Но, эти уступы хорошо просматриваются и с плато и со стороны тропы. Если тэки заметят, что-то подозрительное, то скроются мгновенно, а зрение у чутьё у них отменные. Для того, что-бы сделать результативный выстрел с этого места необходимо очень хорошо замаскироваться, а это не просто, место абсолютно голое. В голову приходит следующая идея: завернуть рюкзаки в спальные мешки, они чёрные и издали будут похожи на камни, уложить их на краю уступа, к стволу карабина привязать ветки кустарника и самому залечь за этим укрытием.    Однако есть один очень больший минус, эти уступы солнце будет светить прямо в глаза, они расположены как раз напротив того места, с которого я стрелял в тэка.  Я делюсь этой идеей с Рахманкулом и он говорит, что пробовать надо обязательно. Перед тем как ложиться я  спрашиваю:  Слушай Рахман,  ведь ты сам, без меня, без тех, кто был на Медео, легко можешь отстрелять любого зверя, значительно быстрее и эффективнее чем мы. Зачем Пармен такой балаган устраивает. Рахманкул улыбается и отвечает: Думай сам. Такая охота, которую организовали тебе, развлечение редкое и дорогое. Если бы ты был им не нужен, тебя здесь не было. Ты прав, я со своей бригадой легко могу отстрелять необходимые  экземпляры, это будет значительно быстрее и дешевле, чем приглашать охотников со стороны. Но, возможность такой охоты это своего рода валюта. Приглашают людей нужных, которые возможности серьёзные имеют. Вот я слышал, что ты лесом торгуешь, связи в Европе, в США, в Иране имеешь. От кого слышал? Спрашиваю я.  С кем ты в академии учился, отвечает он вопросом на вопрос.  Так вот понадобится им пиломатериал хороший, или ещё, какие вопросы из этой области порешать, а они знают, что ты на охоте помешанный, вот ты у них и на крючке.  Если с пиломатериалом попросят помочь, неужели откажешь? Нет, не откажу, для меня это не сложно. Вот,  сюда люди с возможностями приезжают, других не берут. Такова сермяжная правда жизни. Однако пора спать, проснуться необходимо до рассвета.    

Солнце только, только начало подниматься, а мы с Рахманкулом лежим за укрытием и наблюдаем в окуляры ситуацию на лугу.  Отсюда до пастбища не меньше трёх километров, стрелять бессмысленно, но очень хорошо просматривается большой участок тропы, по которой тэки ходят на водопой. Максимальное удаление это метров 600, минимальное метров 200. Стрелять отсюда удобно даже по движущемуся животному.  В окуляр прицела плато просматривается великолепно. Животные появились и начали пощипывать жухлую и бурую травку, пока они наедятся досыта пройдёт часа три – четыре, а то и все пять, только после этого они начнут спуск к реке. Время у нас есть, можно даже по очереди покимарить, только лежать надо тихо, быть незаметным, иначе останешься без добычи. Слушай Саша, спрашивает Рахманкул,  ты ведь в Европе, в США много раз бывал, расскажи, как там люди живут.  По разному, Рахман, везде по разному, в каждой стране по своему, и американцы и европейцы не лучше и не хуже нас с тобой, каждый живёт как может. Все мы разные, но, все мы вместе и каждый из нас в отдельности желаем одного и того же – здоровья, уважения, денег, благополучия, признания. И каждый и у нас, и у них в меру своих возможностей старается получить желаемое.  Хорошо, ну а почему у вас из России столько народу в США уезжает?  Порядка там больше, штаты – страна правовых норм, страна законов, если ты закон не нарушаешь, бояться тебе нечего. А что в России не так?  Рахман – сезон на теков когда открылся? Первого ноября.  Рахман, а кто отстрелял козлёнка, которого нам к столу в Медео подавали?    Саша, ты это к чему? Ты ответь? Наши люди. Рахман, а это законно? Саша, а тебе блюдо из мяса этого козлёнка понравилось? Рахман – это было божественное блюдо. Саша, ну и чего ты хочешь?  Рахман, я хочу услышать от тебя, почему ваши люди браконьерничали и отсреляли козлёнка раньше срока? Саша, тебя достойно встретить надо было, вот Пармен и велел. Рахман, а если ваши люди откажутся закон нарушить? Саша, лицензия оформлена. Рахман, задним числом? Да, Саша, бояться нечего. Рахман, если строго закон был нарушен?  Что молчишь?  Так вот Рахман, если там, тебе  твой начальник предложит нарушить закон и, если ты не хочешь этого делать и откажешься, а он будет на тебя давить, то не поздоровиться ему, а не тебе. Там, заставить человека жить против совести намного сложнее. Можно, но сложнее. Там так же воруют, совершают подлоги,  обманывают, дела свои проворачивают, дают и берут взятки, но, там заставить человека нарушить закон, если он не хочет этого делать значительно сложнее. Посадить в тюрьму  невиновного почти невозможно,  а вот что будет, если ваши люди откажутся выполнять распоряжения начальства, противоречащие закону, я полагаю не мне тебе рассказывать. Вот поэтому и уезжают.
А про Европу что скажешь?  Скажу, что каждый не чётный год езжу в ФРГ в город Ганновер, там весной регулярно проводится  крупнейшая в мире выставка достижений деревообрабатывающей промышленности. Останавливаюсь я всегда в частном доме у Клары и Мануэля Мозеров, казахстанских немцев, уехавших из Союза в конце 70-х.  У людей свой дом, очень хороший дом с участком в пять соток. Получают пособие  что-то по 2000 дойч марок на человека. Три сына и все пристроены и имеют работу. Внуки учатся в школе. Клара и Мануэль организовали свой маленький бизнес – семейная гостиница для россиян, приезжающих на выставку.  И вот в прошлом году ожидаем трамвай на остановке, говорим на русском.  Подходит к нам мужчина лет 37-38 и на русском, правда с акцентом, спрашивает: «Вы русские, на выставку приехали?»  Да, отвечаем, деревообработкой занимаемся.  Разговорились, он серб имеет статус политэмигранта, живёт в ФРГ уже два года, платят пособие 800 дойчмарок, имеет социальное жильё, стоит на учёте на бирже труда. Сам – инженер строитель, на работу устроиться говорит очень сложно, много немцев без работы сидят. Но, частным образом берётся за любые работы, от инженерных - проектных и расчётных до земляных и отделочных, конечно берёт меньше, чем  немцы, но так тоже не плохо получается. Что зарабатывает, отправляет домой родителям.  Вот Рахман сам и решай как там. Клара и Мануэль за дом рассчитались. Была бы у них такая возможность здесь? Вряд-ли. Славянину, политэмигранту дали жильё и платят 800 марок.
   
Ну а охотился за границей, приходилось? Да, но это нельзя назвать охотой.  Где? В  Иране. На кого?  Также как сейчас на горных баранов. Так расскажи. Да рассказывать то особо нечего, по горам пошлялись и не солоно хлебавши вернулись, без добычи. А как же тебя иностранца, да ещё и с оружием одного в горы отпустили?  Одного не пустят, это точно, а история, вот какая была. Есть в Иране крупный холдинг, ПАРС ГРУПП называется, хозяин того холдинга Солеймани,  я с ним каждый год договор на поставку пиломатериалов подписываю и через Джульфу вагонами поставляю, у него в Иранской Джульфе склады свои.  Так вот его родной брат крупный военноначальник Иранской армии, заместитель министра   то – ли обороны, то – ли МВД в общем какой – то большой чин.  В декабре 91 мы с ним контракт в Москве на 92 год подписали и начали обмывать, ну я по пьяни - то и ляпнул, что охоту люблю. Он предложил мне организовать такое мероприятие, если я хочу. А я хотел. В августе с очередной поставкой я к нему с другом Ванькой и поехал. Встречал он нас также как и Пармен, по высшему разряду, всё было заряжено как надо: горный камуфляж, обувь, оружие, бинокли так - же как и сейчас. Джульфа она рядом с Иранским Курдистаном, вот повезли нас в горы на кордоны, это район Хоя, северо-западный Иран.
Иранская армия старается курдов контролировать, там своя история и свои отношения. Персы в горах ставят кордоны, полные комплексы жизнеобеспечения в виде модульных блоков и военные там живут и несут службу. Вообще Иран государство многонациональное, живут в нём армяне, азербайджанцы, турки, курды, арабы, луры, балоши, кашкаи, туркмены, тилаки, мазандарамцы, талиши, пуштуны и ещё куча нацменьшинств.
Так вот, привезли нас на такой кордон в горы, поставили начальнику кордона задачу, обеспечить нас охраной и дать возможность поохотиться. Тот рад безмерно, снабжение не ахти какое, они сами браконьерничают, а тут идеальный вариант, два русских мужика на охоту в горы приехали, значит, мясо будет.  В качестве охраны даёт он нам с Ванькой трёх офицеров, один из горного мазандарама, второй армянин, третий азербайджанец. Все говорят на фарси, каждый на своём родном, армянин и азербайджанец ещё и по русски  говорить могут, плохо, правда, понимаем через слово, но понимаем. Инструктирует и очень серьёзно, что можно, что нельзя и куда ходить не следует. Прямым текстом сказал про курских экстремистов и объяснил, что на их территорию ходить нельзя.  На следующий день с утра выходим все в горном камуфляже, без знаков различия у нас с Ванькой гладкостволки, а у ребят карабины с оптикой.
Пошли, гуляем примерно, как и с тобой, большая палатка у каждого спальник, паёк, всё как надо.  Пернатых не трогаем, мясо ищем, уж очень они мясца принести просили. Первый день ничего, на второй день в бинокль увидели движение рогатых, ну и в их сторону походным строем в цепочку. Но вот мы дошли до определённого места, и наша охрана говорит нам, дальше идти опасно, курды. Я делаю морду кирпичём и спрашиваю, а на кордоне когда придём с пустыми руками тоже скажем курды? Они чешут репу и отвечают, а нас и тебя командир инструктировал, да, отвечаю, инструктировал, да только я не за инструктажем приехал из Москвы, а за бараном горным. Убедил, идём дальше.
Идём где-то часа полтора, и вот видим,  на холмах, впереди,  где-то в километре от нас с десяток конных с калашами. Оборачиваемся назад, тоже самое, слева и справа аналогичная картина: мы в низине, взяты в каре верховыми. Внимательно рассматриваю в бинокль всадников со всех сторон.  Бородатые мужики с суровыми лицами, оружие у каждого, у некоторых с подствольными гранатомётами.  Вот тут то очко и заиграло. Вина полностью моя. Предупреждали ведь по хорошему, не суйся к чёрту на рога, а я довыпендривался. Ваньке плохо, офицеры держатся спокойно, но как долго они выстоят это вопрос. Бинокли полагаю у курдов не хуже чем у нас, мою и Ванькину морды, они разглядели, хоть мы и бородатые, но то, что славяне видно. Армянина и азербайджанца тоже разглядели, а вот насчёт мазандарамца это хуже. Ладно, мы русские, подданные России, но они то офицеры регулярной армии Исламской Республики Иран,  к которой у курских националистов отношение соответствующее и счёты свои. Что делать?  Все четыре группы конных стоят и смотрят на нас, а мы на них.  Постепенно до меня доходит, у меня с собой иностранный паспорт гражданина РФ, надо показать его и объяснить, что мы из России. Я поднимаю руки вверх, скидываю рюкзак, снимаю ружьё, всех прошу сделать то-же самое и сесть на землю. Объясняю свой план и показываю документ. Все соглашаются. Я поднимаю руку с паспортом вверх и иду вперёд, До группы конных впереди метров 800-900.  Иду нормальным шагом, время от времени останавливаюсь, оборачиваюсь и смотрю в бинокль на своих и три другие группы конных. Мои сидят на рюкзаках, конные не трогаются с места.  Подхожу к подножию холма,  на котором стоит группа всадников. Поднимаюсь, подхожу к конным и, глядя в глаза каждому из них, здороваюсь по Русски. Они с любопытством рассматривают меня. Я обращаюсь к ним на английском, один из всадников отвечает на моё приветствие. Я объясняю кто мы.  Продаём пиломатериалы из России в Иран господину Солеймани и, приехали в Иран на охоту по его приглашению, что мы очень напуганы, так как они вооружены. Мне отвечают, что мы тоже вооружены и они курды, тоже испугались, когда увидели на своей земле вооружённых людей в военной форме. Я объясняю, что у нас два гладкоствольных ружья и три карабина, хотим застрелить барана, а у них оружие боевое. Мне отвечают, что это их земля и ходить сюда чужим не надо, но если мы пришли не со злыми намерениями, то нам ничего не сделают.
Я протягиваю свой паспорт и прошу убедиться в искренности моих слов. Всадники сбиваются в кучу и с большим любопытством рассматривают мои документы. Потом возвращают мне паспорт и спрашивают: «Это твои люди, почему они не пошли с тобой»? Я объясняю, что я старший, документы, которые доказывают, что мы из России только у меня. Они что-то обсуждают, кажется не на фарси и говорят мне, что нам  лучше уйти.
Я отвечаю согласием и поворачиваю назад. Через   мгновение  все четыре конные группы буквально  растворяются,  как туман, как приведения как будто их и не было. Я возвращаюсь к своей группе, и мы направляемся в обратную сторону. Вот Рахман такая охота была у меня в Иране. Странно, они ослушались приказа командира и послушали тебя. Нет, Рахман. Ситуация для них щекотливая. Ну не пустили они нас с Ванькой, а я возьми и пожалуйся Солеймани и всё, карьера для них закончена. Этот момент они тоже просчитали и продумали. Они втроём нас могли – бы в бараний рог свернуть и форшмак из нас сделать, это были настоящие боевые офицеры, которым приходилось убивать, что бы самим выжить. Прекрасно обученные ведению боевых действий в горах, подготовленные психологически, умные, сильные, выносливые, хладнокровные и им была поставлена задача – охранять нас.  Ну а на заставе что сказали. На кордоне, я рассказал начальнику всё, как было, вину взял на себя. Он  всех пятерых нас собрал вместе, попросил об этой истории не распространяться и сказал, что, дескать, мы добыли на каждого по горному барану, это наша добыча, мы этих баранов с собой принесли, выводит нас на хоз двор и показывает разделанные туши. Сколько животных они забили, не ясно, но всё на нас спишут. Т.е. они сами прекрасно знают места, где добычу подкараулить можно, а нас угнали подальше, что - бы мы не мешались. Оставшееся время до отъезда он сам нас с Ванькой пас, от себя не отпускал, втроём в окрестностях с гладкостволками бегали, птичек стреляли.  Так что по сути серьёзной охоты то и не было. А почему тогда начальник заставы так поступил, ты ведь тоже мог на него пожаловаться. Он тоже всё просчитал. Не дай бог я каждый год ездить буду, зачем ему возиться со мной, только хлопоты. Доказать я ничего не докажу, вот застреленные бараны, сопровождающие подтвердят а может жалуюсь на него потому, что он мне больше подстрелить не позволил. Он там хозяин, свои дела делает, а я лишние глаза и уши, ему это надо?  Какого они возраста?  На вид от 32 до сорока. А воинские звания какие?  Там звания специфические исламско-фундаменталистские, мне кяферу без бутылки не разобраться. Тебе кому? Кяферу т.е. неверному. Они все правоверные мусульмане, а я неверный.  Начальник кордона  имеет звание  сарван а все наши сопровождающие  назывались сотван.
 Ну а в Африке был? Был. Расскажи про охоту в Африке. Рахман, не было у меня  охоты в Африке. Почему?  Не до охоты было, дела надо было делать. А в каких странах был?  Египет, Кения, Нигерия, Съерра-Леоне, Берег Слоновой Кости.  Что делал? В Египет фанеру и пиломатериал продаю, в Нигерии, Съерра-Леоне и Кот д”Ивуаре  лесозаготовительные и деревообрабатывающие предприятия проектировал, в Кении  разрабатывал проект организации производства чая. Как это? Кенийцы выращивают высокогорный чёрный чай, серьёзная статья экспорта. Чай очень качественный, но не кустарник, а чайные деревья. Спрос есть, и они постоянно расширяют территории под плантации. Так вот, меня пригласили для  определения оптимальных возможностей вновь закладываемых плантаций, получения максимального урожая и рациональной организации производственного процесса.  Ну и что? Выполнил проект, сдал, получил деньги и уехал.
Карабин у тебя классный, я и подумал, что ты на слонов и носорогов и львов охотился. Многие приезжают и рассказывают про свои подвиги. Рахман, мне нечего рассказывать, таких подвигов у меня нет. 
А ещё где охотился?   Это охотой назвать нельзя.  Расскажи, ну что я из тебя каждое слово клещами вытягиваю.  Слушай,  в Китай я поехал,  пригласили определить место для строительства деревообрабатывающего завода. Отвезли вглубь, континентальный Китай, район Баян-Обо, внутренняя Монголия. Посмотрел я на место и  объяснил, что транспортные расходы съёдят всё, дешевизна рабочей силы не будет являться доминирующим фактором, преференции, которые обещает правительство Китая, не покроют затрат, точка безубыточности в таких условиях недостижима,  показал это на цифрах. Короче, раскрыл глаза этому парню. Он понял. Времени неделя, заняться нечем. Я высказал пожелание поохотиться. Он договорился с местными властями,  нашёл местного  проводника-охотника,  оружие, экипировку и мы втроём ушли в степь. Ты говоришь на китайском? Нет, на путунхуа я не говорю, объяснялись на пальцах.  Так вот, за все шесть дней мы не встретили ни одной зверюги.
Возвращаемся, мы с ним материмся во всю, он и говорит: « А хули, мы неделю прошлялись без толку». Китаец – проводник останавливается перед нами, разводит руки в стороны и говорит: « Хули ю мэ ю». Что означает – а красной лисицы тоже нет.   Вот и вся моя охота в Китае. Слушай, а парень этот кто? Русский, с деньгами, связи хорошие в Китае имеет. А почему решил в Китае завод строить? Вероятно, китайцы пообещали много. Они очень грамотную политику проводят, основной приоритет обеспечить работой и доходами всё население Китая, любые возможности для иностранных инвестиций ищут. В глубинке сельское хозяйство стараются развивать, капитальных затрат меньше а работой люди обеспечены.  В континентальном Китае крестьянам предлагают разводить на выбор курей, уток, гусей, кроликов, коз, прочую живность, кормами обеспечивают, только занимайтесь.  Продукцию забирают, о сбыте не надо думать, хочешь, продавай сам, никто слова не скажет. Даже помет от живности собирают и используют. Как? В период большого скачка, когда Мао заставлял в каждой деревне глиняные домны ставить и металл плавить, всю древесину на топливо вырубили, началась страшная эрозия почвы. А сейчас они этот помёт для восстановления растительного покрова используют, эрозийные участки засыпают гумусом с удобрениями, засевают травой, высаживают кустарники. Постепенно, планомерно, восстанавливают почвенный покров. Саша, неужели правда, это же идиотизм в глиняной домне металл плавить. Рахман, они у себя всех птиц постреляли, якобы те склёвывают зерновые культуры. Насекомых развелось, столько, что весь урожай погибал, вредителей клевать то некому. Пришлось из СССР завозить воробьёв для восстановления баланса.  Вот не знал, а каково твоё впечатление о стране и о людях. Вдоль побережья от Порт Артура до Цзыньджоу рай земной. Конечно, люди живут по разному, есть и богатые, и бедные, но инфраструктура развита, условия жизни комфортные. В глубинке, в континентальной части, нищета страшная, условия жизни очень тяжёлые, люди выживают.  Власти делают всё возможное, что бы обеспечить население работой.  Что в Китае тебе больше всего понравилось?
Рахман, мы уже пять часов трепимся, заболтались. В Жабоглы вернёмся, всё, что спросишь, расскажу, соберись, сейчас они пить пойдут. Ты чему меня учил? Затаить дыхание и слиться с окружающей средой. Так?   В видоискатель прицела хорошо видно, что тэки наелись и сейчас направятся пить.  Вдали на тропе  показалась первая группа животных,  идут очень осторожно. Далее  метрах в 70-ти вторая группа. Внимательно осматриваем самцов, старых нет, все половозрелые здоровые особи, способные к репродуктивной деятельности. Можно добыть молодого тэке, но по внешнему виду и антуражу такой козёл значительно уступает козлу-ветерану. Ждем следующую группу, ситуация аналогичная. Во главе каждой группы козёл, за ним гарем из пяти-семи козочек. С той позиции, которую мы занимаем, стрелять очень удобно, и в глубине души я доволен, чувствую, что получил то, что хотел, сам выследил и вероятность попадания высока,  не промахнусь.  Все прошли к воде, больше животных нет, минут через тридцать сорок они пойдут назад, на места лёжек. Нас они не заметили, значит, идея была верна, а её воплощение грамотным.  Рахман, говорю я, сейчас они пойдут назад, давай их шуганём, вскочим на ноги и заорём, попугаем, посмотрим, как они побегут. Рахманкул улыбается, опять одними глазами, потом спрашивает, а стрелять не хочешь?  Там ведь есть хорошие самцы, я отрицательно мотаю головой. Хорошо, говорит он, давай похулиганим,  начнём кричать, как только первая группа подойдёт к повороту.  Эту картину я запомнил на всю жизнь, по тропе растянувшись метров на 500-600, группами поднимается вверх порядка 40 тэков. Как только первый тэк достиг установленной границы, мы оба вскакиваем на ноги и начинаем орать, горное эхо разносит наши крики, и они многократно отражаясь от скал, волнами уходят в пространство.  Животные замирают и через мгновение  стремительно уносятся к спасительным скалам, покидая открытое место, буквально десять секунд и тропа пуста, все попрятались.  Эхо постепенно затихает.  Охота удалась. Можно возвращаться домой.