Носильщикам

Носильщики носят тяжелые вещи:  книги, коробки, гробы.
Но это не так тяжело, как носить за собой обещания, что не исполнила… Теперь они будут выжжены  огнем на моей белой шее. Теперь они будут позорным клеймом на моей тонкой, просвечивающей вязь паутины голубых ниточек, оболочке. Клеймо на неплотной оболочке, что  ели сдерживает сырую красную плоть.
Носильщики носят тяжелые вещи: книги, коробки,  гробы.
Но это не так тяжело, как носить свои хрупкие фарфоровые руки, покрытые царапинами, забрызганные красной краской. Бесполезные руки, державшие лишь перо, которым нельзя было вывести ни единой строчки. Из-под этого пера выходили лишь искры огня, оставляя черный пепел на листах. Бременем стали для меня руки, которые будут расколоты попытками труда. Холодные и дрожащие, не знающие ни чьих прикосновений и тепла.
Носильщики носят тяжелые  вещи: книги, коробки, гробы.
Но это не так тяжело, как носить в груди свое свинцовое, ржавое, местами оплавленное сердце, отданное тому, кто даже не знает о нем. Я испускаю тихий и хриплый выдох,  когда я двигаюсь, мои мышцы подергиваются, и я чувствую жар, чувствую, как разрываются волдыри где-то внутри. Этот груз нельзя разбить об пол, согнуть его даже гораздо труднее, чем сломать.  Посреди ночи, в центре тишины , я чувствую ,слышу как струится серебряная кровь , гулко отдаваясь в стальных венах.
Да, носильщики носят тяжелые вещи: книги, коробки, гробы. Но передайте им: я сама понесу твой гроб , мои слабые плечи не дрогнут под тяжестью дубовых досок. Я понесу его в слякоть , утопая в грязи, спотыкаясь и умирая от чувства, что мои кости не выдержат этого, глухо хрустнут тонкие ребра, порвутся сухожилия.  Они будут бросать в твой гроб окровавленные алые розы и тихо опускать голову. Самый храбрый человек на земле, пронзенный единственным оружием своего свирепого врага. Крохотный человек, маленький испанец в розовых чулках против разъяренного пятисоткилограммового  снаряда на четырех ногах. Когда-то ты должен был промахнуться, оступиться в последний раз. И захлебнуться хлещущей кровью. Спящий ангел, с красным плащом в руках.  Твои синие глаза закрылись… Тонкие руки теперь сложены на груди, в них вложен серебряный крест.  А они все кидают розы, крича, что ты герой…Другие, укутавшись в свои серые одеяния, посмели назвать тебя убийцей, с каким удовольствием это слово слетало с их черных, прогнивших губ.  И лишь я почти в тишине произношу: люблю. Люблю… Люблю!
И почему-то я вспоминаю то, чего не было: пуговицы твоей рубашки в моих пальцах,  стены твоего дома, одиночество у алтаря, отраженное в зеркалах, шелк ,черных  как смоль волос, рубиновые капли на твоей шпаге и на одежде…
И у меня закончатся слезы, слова, которыми некогда я умела играть. Догорят восковые свечи.
Но я буду любить. Всегда.
Носильщики носят тяжелые вещи: книги, коробки,  гробы. Но они никогда не узнают, что есть «тяжесть».