Агония

    Я долго приходил в себя. Чудна эта жизнь, в которой экспериментальные результаты порой полностью противоречат теории. 

    Полтора месяца я демонстрировал свои научные достижения в специализированной конторе, специально созданной давным-давно для решения именно таких проблем, как в моем проекте.  Конечно, такого уровня сложности как у меня они не видели, но направление применения как раз то, что нужно.   Следует также сказать, что исходная постановка задачи, которой я посвятил много лет своей жизни, пришла ко мне именно из этой конторы.

    Итак, я привез к ним свое оборудование, развернул его на новом месте, настроил, найдя заодно две ошибки в своем программном обеспечении. Я провел семинар для ведущих специалистов, все объяснил, ответил на все вопросы. Я провел демонстрацию работы новой системы, о которой (о демонстрации) пишу выше, в материале с одноименным названием. Я выполнил цикл дополнительных измерений, чтобы показать диапазоны функционирования системы, которые, кстати, сам впервые с удивлением понял в этом цикле работ. По пути надо было еще придумать – как это сделать. Я обработал данные и подготовил проект протокола. Я дал письменные предложения о возможном порядке взаимодействия.
   
    На второй день после демонстрации несколько раз ко мне заходил местный абориген – заводил душевные разговоры, выяснял мои мнения по ряду вопросов. Все как положено – человек выполнял общественное поручение.

    Затем, сделав и показав все, что было возможно,  я уехал на неделю в деревню, дав людям возможность спокойно обсудить новый материал, и принять правильное и обоснованное решение.

    Вернувшись, я позвонил старшему, и поехал к нему в контору на встречу.
   
    Результат был удивителен!
 
    Специальное конструкторское бюро, созданное для решения именно таких задач (повторюсь), в лице заместителя директора по новым разработкам, существующего именно для поддержки таких проектов, как мой - полдня изо всех сил отбивалось от нового готового решения, которое сами же заказывали, и которое остро необходимо нашим ВВС.

    Было видно, что заместитель директора выражает общее мнение: «А нам лучше не надо. У нас есть ТЗ от заказчика, и мы его выполняем». Он не говорил, что и заказчик еще не знает о существовании моих результатов. Узнает, и скоро!

    Все это весьма любопытно с точки зрения понимания отношений к науке в специализированном КБ. Эти люди решили,  что я пришел к ним с последней надеждой, мне некуда больше идти, и я уже никуда не денусь.  И это показывает, что они совершенно не понимают психологию взаимоотношений с носителем интеллектуальной собственности. 

    Но я – то знаю наверняка: лучше быть голодной птичкой на заборе, чем сытой свиньёй, под тем же забором, хотя бы и в тёплом говне. Причем под свиньей я понимаю не гордое животное с отторцованным носом, а человека, который может, но не хочет. 

    Абориген говорил: «Вам же нужно устроиться… я буду до 27-го, звоните… меня спросят, и я скажу…».  Скоро он уже стал меня называть по имени: «Миша! Как я рад, пойдем, покурим – поговорим…». Диагноз подтверждался – «никуда не денется», видимо, так у них уже было, как, впрочем, и в любом другом месте – я уже видел такие конфигурации из людей, которых «нагнули». У народа было полное ощущение, что они поймали, наконец, золотую рыбку, и ей бежать некуда. Ах, какое разочарование их ожидало.  Не на того напали!

    Заместитель уверенно продолжал передо мной: «Как-то не так вы считаете. Нужно вот как…», и увеличил стоимость работ в 20 раз –  « … У меня сейчас нет таких денег». Кругом сидели  зевающие люди, многие спали от безделья, а он их сон переводил в трудодни, и получал миллионы рублей, которые, якобы, где-то нужно достать.  Мои объяснения не действовали:  «Я поэтому к вам и пришел… Уже через год вы сможете обоснованно запрашивать у заказчика суммы, многократно превышающие…».

    Я поднялся: «ОК, давайте команду, я все своё забираю и ухожу.  Другого шанса у вас не будет».  Удивление было велико.

    И это ОКБ, специально созданное и существующее для решения именно таких задач? Господи! Впрочем, я всё понимаю.  Это – агония. Конец уже близок. Агония организации, и агония людей, в ней работающих.  А заодно и агония всего общества, которому не нужны инновации. Они давно забыли, что такое любознательность. Они никогда не знали что такое наука.  Им неинтересно. А молодой заместитель директора в свои 33 года уже неизлечимо поражен административным ресурсом. 

    Слава тебе, Господи, что уберег меня от попадания в очередное болото.  Этот путь тоже не ведет к храму. И пусть мои оппоненты скажут мне – что я не так сделал, и делал вообще по всей жизни?

    Я перевез оборудование к женщине, где собираюсь продолжать научные упражнения в свободное от любви время. 

    Одна надежда, что люди одумаются, но такого еще не случалось. Наблюдения продолжаются…

P.S. У этой истории оказалось весьма любопытное, назидательное и интригующее продолжение. Через год, написав, уже будучи докторантом престижного университета, свою докторскую диссертацию, я, исполняя формальную часть предзащитной процедуры, позвонил, среди многих, и в эту уважаемую организацию с предложением, или просьбой, выступить на моей защите либо в роли ведущей организации, либо выставить официального оппонента. И тут мне припомнили нынешнюю публикацию, сделанную год назад, как некий, мол, дискредитирующий меня материал. Я слегка содрогнулся от этого напоминания, зная свой радикальный, в критических ситуациях, характер, и даже перечитал свою работу, скажу не без некоторого удовольствия.
   И я рад доложить - нет, Господа мои!, ничего предосудительного я в своем материале не вижу. Последнее время мне довелось иметь обширную судебную практику, которая научила меня  - как и что можно писать в открытой печати. Так вот, в моем сообщении нет ни фамилий, ни названий организаций, ни призывов к действиям. Мало у нас в России конструкторских бюро? Да дело вообще было в Новосибирске, и никакого отношению к Питеру не имеет. Это есть лишь абстрактное суждение, художественный образ, полностью соответствующие конституционному праву любого гражданина на собственное мнение. Я поделился своими общими впечатлениями по поводу увиденного, не более того, скорее для памяти, чем из вредности.    
   А за качество трансформации художественного образа в голове читателя я не отвечаю. Это полностью зависит от его культуры, фантазии, желания, в конце концов. Почитайте классику - она вся навеяна какими-то реальными событиями, ибо еще Станислав Лем говорил: "Нельзя придумать того, чего ты никогда не видел". Короче, я отвечаю за каждое слово, мной написанное, на уровне художественного образа, обобщающего типовые события.
   Некоторая эмоциональность в моём произведении присутствует, слов нет, но это вполне можно объяснить сожалением о полутора месяцах, потраченных безрезультатно.
   А тот факт, что мои прогноз не сбылся, и организация по-прежнему существует, преодолев агонию - делает им честь, и повышает мою заинтересованность в сотрудничестве по защите диссертации. Значит будет серьезная ведущая организация, либо серьезный оппонент. Мои поздравления, Господа!
   Только тут тоже надо чётко понимать - уж если я написал докторскую диссертацию в условиях жёсткого авторитаризма на всех фронтах, то я её защищу! Как говорят в Америке - No matter what is happened! 
   Честь имею!