Тишка

В ноябре 1998 года в нашем доме появился новый жилец. Котёнок по имени Тишка. То есть вначале он не был Тишкой, он был просто котёнком примерно двух месяцев от роду и мы решили не торопиться с "именинами", а подождать проявления характера и потом уже определиться.

Переехал он к нам с дачи, где соседская кошка Муська разродилась в очередной раз, и на этот раз почему-то у нас в подполе. Всего котят было то ли пять, то ли шесть. Точную цифру назвать трудно, потому что при появлении "посторонних" они тут же прятались под кровати, шкафы, на чердак и другие удобные места. Поскольку на даче всегда есть чем заняться, перепись населения среди котят так и не состоялась.

Новый жилец вёл себя на удивление тихо. Поест, справит свои надобности, заберётся в коробку с подогревом и – спать. Подогревом в его случае были две пластиковые двухлитровые бутыли из-под минералки, наполненные горячей водой и накрытые сверху несколькими слоями разных тряпок с водружённым на всё это старым пуховым платком моей матушки. Как-то так получилось, что коробку эту поставили у меня в комнате. Почему именно у меня, уже не помню, но какие-то аргументы, видимо, достаточно убедительные, тогда приводились. Когда под утро вода остывала и ему становилось холодно, Тишка старательно вскарабкивался по одеялу на меня и, немного потоптавшись, устраивался досыпать. Хоть ненамного, но всё же так ему было теплее.

Понаблюдав за ним какое-то время, я решил назвать его Тихоном, за его тихий нрав и неназойливость. Правда, довольно скоро оказалось, что Тихон вовсе не Тихон. Матушка моя, когда принесла его в дом, сказала, что это котёнок. Что она всегда хотела котёнка, а не кошечку и из всего помёта выбрала именно котёнка. Никому и в голову не пришло проверять. Котёнок, так котёнок. Пусть живёт. Как говориться, лишь бы человек был хороший.

Но тут на работе у нас зашёл разговор про котов, и одна женщина авторитетно заявила, что трёхцветных котов не бывает, а бывают только кошки. И наоборот, двухцветных кошек не бывает, бывают только коты. Не знаю, насколько это утверждение соответствует действительности, но, придя домой, мы с сестрой устроили "ревизию". И в самом деле, оказалась девочка. Так Тихон стал Тихоней, оставшись при этом Тишкой.

Из своего помёта Тишка осталась единственной, кто выжил. Дело было в ноябре 1998 года, морозы ночью доходили до восемнадцати градусов и, вернувшись с дачи в очередной раз, отец сообщил, что два последних оставшихся котёнка замёрзли. Двоих раньше загрызли собаки, Тишку забрали мы, а ещё один то ли был, то ли не был и куда делся, если был, никто сказать не мог.

Так вот, неделей раньше те двое были ещё живы, отец их видел. А в этот раз, открыв дверь, он застал драматическую картину. На полу лежат два замёрзших трупика котят, рядом с ними недоеденная крыса, которую принесла им Муська в качестве провианта и над всем этим "натюрмортом" сидит сама Муська и молча смотрит на моего отца. Как поступить в данном случае, отец не знал. Похоронить их он не мог, земля уже замёрзла, поэтому он просто вынес котят на крыльцо и оставил там, а крысу выкинул на мусор. Когда ещё спустя неделю он в очередной раз съездил на дачу, ни котят, ни крысы там уже не было.

Вскоре оказалось, что тихий нрав Тишки объясняется вовсе не характером. Она оказалась сильно больна. Обширное воспаление дыхательных путей, включая воспаление лёгких, плюс микроспория, плюс что-то с желудком и т.д. В общем, полный букет. Когда сестра довезла её, наконец, до ветеринара, тот осмотрел её и грустно покачал головой: "Вряд ли выживет". Те морозные ночи на даче не прошли для неё даром. Услышав такой диагноз, сестра расстроилась. Мы уже успели привыкнуть и полюбить эту кроху. Подумав, доктор сказал: "Единственное, что могу посоветовать, – одно дорогое американское средство. Попробуйте. Если оно не поможет, то уже ничто не поможет".

Средство и в самом деле оказалось довольно дорогим. Курс лечения – 140$. Для нашего семейного бюджета это была весьма заметная сумма. На дворе был конец 1998 года и что такое дефолт, пережившие то время помнят очень хорошо. Тем не менее, несмотря на отсутствие каких-либо гарантий, мысли "сэкономить" ни у кого не возникло. Раз надо, значит надо.

О том, как мы с сестрой лечили Тишку, можно написать отдельный рассказ. Разовую микродозу лекарства приходилось делить ещё на два укола, так как вогнать всю порцию в одну "ягодицу" казалось немыслимым. Напомню, Тишка была совсем ещё крохой. Свернувшись калачиком, она легко умещалась на моей ладони. После каждого сеанса "иглоукалывания" мои руки были все в крови от её когтей. Я держал, сестра колола. Ей тоже досталось. В результате ребёнка мы вылечили, но сами за это поплатились. На пару с сестрой мы подхватили от Тишки микроспорию, которую потом лечили с помощью мазей и компрессов несколько недель. Но методичность и настойчивость дали свои результаты. Зараза была побеждена и вот уже более десяти лет никаких последствий, кроме воспоминаний, от неё не осталось. Тьфу-тьфу-тьфу!

После того, как Тишка поправилась, оказалось, что никакая она не Тихоня, а вовсе даже наоборот. Это была настоящая торпеда, она же ракета, она же тыгдымский конь и нападатель из-под стула! Ходить по квартире следовало очень осторожно, потому, что невозможно было предугадать, откуда она выскочит и схватит за ногу. Это, во-первых. А, во-вторых, на неё запросто можно было наступить, ибо её способность оказываться именно в том месте, куда ты собираешься поставить ногу, не поддаётся описанию. Ещё на неё можно было сесть. Поэтому у нас довольно скоро выработалась привычка перед тем, как опуститься на диван или стул, оглядываться, а не сидит ли там уже кто-нибудь? И, прежде чем сесть-лечь на кровать, надо было осторожно проверить, а не спит ли кто-нибудь под одеялом-покрывалом? Очень часто оказывалось, что спит.

Переселившись к нам, первое время Тишка ела всё, что дадут. Голод – не тётка. Не слишком сытное детство на даче приучило её не капризничать. Забавно было наблюдать, как она давится, выклянчив кусочек картошки, хлеба или помидора. Но, раз взрослые едят, значит и ей надо! Продолжалось это не очень долго. Поняв, что в этом доме голодной она не останется, Тишка стала более разборчивой. Правда, страсть к помидорам, свежему хлебу, варёной кукурузе и тушёной капусте осталась у неё до сих пор.

Есть у неё ещё одна забавная привычка. Когда я после работы сажусь ужинать, она обязательно должна стащить у меня что-нибудь из тарелки, даже если сыта. Вообще-то мы на стол её стараемся не пускать, но разве за ней уследишь! Чем больше её отгоняешь, тем интереснее становиться "охота"! И даже если ей дать кусочек того, что лежит на тарелке, она вряд ли станет его есть. Потыкавшись носом в предложенное угощение, она всё равно тянет лапу к тарелке, пытаясь когтем вытащить хоть что-нибудь. Ей не нужна еда, ей нужна добыча!

Заниматься домашними делами, пока она бодрствует, нет никакой возможности. Ей до всего есть дело! Она во всём должна принять участие! Перебирая антресоли, краем глаза надо всё время держать её в поле зрения, иначе, чуть зазеваешься, тут же следует прыжок на спину и антресоль. Так как когти мы ей никогда не стригли, подобный "пауэрлифтинг" почти всегда оставляет неизгладимые следы у нас на спине и плечах. Я-то уже как-то привык и терплю, а вот отец пару раз даже выронил что-то. Если производится ревизия шкафа, то и тут надо планируемое время увеличить на "коэффициент Тишки", поскольку, не обследовав все углы и не устроившись там отдохнуть минут на 20-30, она не успокоиться. Пару раз, не заметив, мы даже запирали её в шкафу и потом не сразу могли сообразить, откуда доноситься приглушённое мяуканье.

Меня в нашей семье она выделяет особо. Не знаю, кем я для неё являюсь, но большую часть времени она проводит со мной. Может быть, это связано с тем, что с первых дней в нашем доме она жила в моей комнате, может быть, с тем, что я больше других вожусь с ней, позволяю играть с собой в довольно жёсткие игры. До сих пор редкий день обходится без ритуальной "вечерней драки" перед сном. До сих пор я постоянно исцарапан и покусан. Но, когда любишь, терпишь. Как сказал Лис Маленькому принцу: "Ты навсегда в ответе за всех, кого приручил".

Когда я дома, она всё время крутиться рядом, ожидая, пока я разберусь со своими "пустяками" и займусь, наконец, настоящим делом, то есть сяду смотреть телевизор. Тогда она забирается ко мне на колени, устраивается поудобнее и, зажмурившись, начинает тихонько мурчать. Если я вечером где-нибудь задерживаюсь, она ждёт в прихожей до последнего. Бывает, что и вздремнёт на столе, свернувшись калачиком.

По завершении всех дневных дел она терпеливо ждёт, пока я начну укладываться спать. После чего вспрыгивает на кровать и устраивается рядышком. Иногда укладывается сразу, но чаще сначала идёт в атаку и, "победив" меня, удовлетворённая, засыпает.

Совсем свежий случай.

В очередной раз, не дождавшись меня в обычное время, Тишка зашла к сестре в комнату, стала посредине и начала требовательно мяукать.

– Чего тебе? – спросила сестра, – Есть хочешь?

Но Тишка не хотела есть. Она не хотела в туалет, "гладиться" и играться.

– И что? – встала над ней сестра. Тишка, посмотрев на неё снизу вверх и мяукнув ещё пару раз, двинулась в сторону входной двери, постоянно оглядываясь. Сестра пошла следом. Подведя сестру к двери, Тишка выразительно посмотрела на неё (в смысле, дверь), потом на сестру и опять требовательно мяукнула, стоя прямо перед входом.

Смысл этой пантомимы Ольга поняла так: папа (я, то есть) утром ушёл в эту дверь, значит, он там. Уже поздно, а его нет. Поэтому нужно открыть дверь и впустить папу. Открывай! Папу хочу!

Из времён её раннего детства мне запомнились два эпизода.

Как я уже писал, на стол с ногами мы стараемся её не пускать и поначалу даже наказывали за это. Но ведь, когда нельзя, особенно хочется! И вот однажды, прибираясь на кухне, слышу, как в зале что-то упало. Через секунду на кухню пулей влетает Тишка, в два прыжка оказывается в своей коробке, которая к тому времени перекочевала на холодильник и, как ни в чём не бывало, демонстративно начинает смотреть в окно.

– Что ты там уже натворила? – строго спрашиваю её. Она, чуть поведя ухом, продолжает созерцать пейзаж за окном. Вытерев руки, иду в зал. Так и есть! На столе валяется пустая стеклянная банка. Что в ней было до того, уже не помню, но какой-то запах, видимо, остался. Идя по запаху, Тишка наклонила банку и, разумеется, не удержала. Понимая, что за это ей может влететь, она быстренько попыталась обеспечить себе "алиби". Ну, разве не прелесть?

Вернувшись на кухню, я, едва сдерживая смех, сделал ей строгое внушение, которое она, впрочем, выслушала без всякого интереса, потому что решила, что ей надо срочно умыться. Посидев ещё минут пять в коробке и, поняв, что угроза миновала, она спрыгнула с холодильника и ускакала с кухни заниматься дальше своими важными делами.

Не могу не упомянуть ещё один случай, который лишний раз свидетельствует о том, что жизнь – лучший сценарист, поскольку придумать такое самому вряд ли кому под силу.

Дело было летом. Утро, выходной день. Я только-только проснулся и лежу в полудрёме, прищурившись на утреннее солнце и потихоньку возвращаясь в реальность. В эту ночь Тишка спала не у меня, а где-то там, в других апартаментах. Обычно я не закрываю дверь своей комнаты. Во-первых, для вентиляции, во-вторых, для Тишки. Но как раз в это утро дверь оказалась почему-то закрытой.

Следует отметить, что привычное нам с детства литературное "Мяу!" для Тишки скорее исключение, чем правило. Общаясь с нами, звуки она произносит самые разные. "Мау!", "Ау!", "Му!", "Муау!", "Ау-вау!" и т.д. В то утро, прорываясь ко мне в комнату, Тишка выдала шедевр, которого ни до, ни после я больше от неё ни разу не слышал. В полудрёме слышу: "А-у-а-и-у!", что я спросонья воспринял, как: "How are you?" Надо ли говорить, что сон слетел с меня в один миг! Подхватившись с постели, открываю дверь, – Тишка, как ни в чём не бывало, сидит на пороге, глядя на меня снизу вверх своими жёлто-зелёными глазами.

– Что ты сказала? – спрашиваю.

– Мау! – ответила она и начала тереться о ноги.

Недавно Тишке исполнилось тринадцать лет. Кошачий век недолог. Не знаю, сколько ей отведено, но, когда для нас придёт время расстаться навсегда, мне будет очень её не хватать. Вряд ли я заведу кого-нибудь вместо неё. Не думаю. Пока я просто стараюсь не грузить себя такими мыслями и наслаждаюсь каждой минутой её присутствия.
- - - -
2011, сентябрь, Минск.