Макаровский рям

Макаровский рям.

Это стало, как-бы традицией. После окончания заготовки сена и уборки урожая в первое или второе воскресенье октября, правление колхоза "1Мая," выделяло машину для поездки в рям. День назначали заранее и если погода удавалась хорошей, то поездка осуществлялась. В эту осень всё повторилось с точностью до одного. Уже в конце сентября доярки и телятницы, атаковали пришедшего на ферму бригадира. Это был высокого роста человек, плотного телосложения и носившего с детства кличку -Сарапет. Звучало как-то по армянски, хотя во всей округе ничто не напоминало об Армении.

Имя же его было Николай Миронович или просто Мироныч. Он поднял руку вверх, давая понять, что-бы все замолчали:
            "Давайте-ка по-одному, а то как с цепи сорвались."
Вперёд вышла Манька Михалёва, передовая доярка и острая на язык  женщина.
            "Ну Мироныч, когда ты нам пообещаешь машину в рям дать?"
            "Машину?"- потёр он свой чрезмерно длинный с горбинкой нос.
            "Да вы и так день через день бегаете в рям, неуж-то вам всё ягод мало?"
            "Да когда это мы бегаем, с чего ты взял?"- возмущённо и медленно произнося слова, проговорила Шура Хромова.
            "Не успеете утром управиться на ферме, так и замелькали за огородами в сторону леса."
            "Может ты видишь тех, которые и ногой не были на ферме. Они завсегда свободные."- вставила своё слово Анька Пузанова, вышедшая прошедшей зимой замуж.

По каким-то неписанным законам, женщины не работающие на ферме, не пользовались в деревнях уважением. Это продолжалось на протяжении всего периода существования колхозов. Вот и в этот раз было продемонстрировано явно неуважительное отношение к женщинам работавшим в сфере обслуживания деревни.

Набиралось таковых в деревне, чуть более десяти человек. Их относили к сельской интеллигенции или к разряду рабоче-служащих. К ним относили работников ясель, имевшихся в каждой бригаде и учителя начальной школы. Библиотекарь с киномехаником, продавец и сливкоотделитель, а так-же почтальон с сельским фельдшером. Во всех сельских учреждениях работали и уборщицы, которых относили к производственным служащим.

Осталось загадкой, почему женщины обслуживающие животноводов и полеводов были не в чести у односельчан. Скорей всего от того, что уже в начале шестидесятых годов двадцатого столетия, они получали ежемесяч- ную зарплату в денежном эквиваленте, хотя и небольшую, но всё же. Колхозники получали оплату в основном зерном и мизер деньгами.

Женщины работавшие в полеводстве и имевшие малолетних детей, так-же были в немилости у животноводов. И в тот день, требуя у бригадира машину, сразу же раздались недовольные голоса:
         "Мы требуем, чтобы ты, Мироныч дал машину только нам, животноводам и остальные пусть не собираются."- высказала своё мнение бригадная активистка Шурочка, являющаяся к тому же ещё и племянницей Мироныча.

В этом требовании скрывалось и желание прихватить с собой в рям кого-то из семьи. День поездки назначили на десятое октября. Утром того дня, кто мог привёл себе помощника на ферму. Доярки, чтобы пораньше подоить коров, а телятницы напоить телят. С делами справлялись быстро и расходились по домам. Собирали всё необходимое для поездки в рям и ожидали появления машины.

В рям должен был везти Павел Кулешов, фронтовик и бывший председатель колхоза. Он подъехал к школе, где его и поджидали нетерпеливые ягодники. В кабине машины уже кто-то сидел. Подошёл и заведующий фермы, Василий Иванович(которого за глаза все называли-Узнов, что означало-снова). На него была возложена ответственность за отправку в рям.

Началась посадка. Народу собралось порядком. Появились первые недовольные. Они были искренне возмущены тем, что в машине расселись и те, которые не имели никакого отношения к животноводческой ферме. Между ними началась перебранка. Стоявший у машины заведующий строго осадил их:
    "Ну будя ужо, что свару развели? Ихные мужуки тож у колхози робють."
Ръяные скандалистки замолчали, рассаживаясь в кузове. Стоявший на подножке Павел спросил:
                "Ну сороки, расселись? Будем трогать."

Стоило только машине тронуться с места, как сёстры Рагозины, затянули песню «Не вейтеся русые кудри». До отказа заполненный кузов машины, подхватил песню на одном дыхании. Одна за другой сменялись песни. Ехавшие здесь же девчонки-подростки, горланили вместе со всеми.Так было в деревне, что песни знал каждый, казалось с самого рождения. И уже с остановившейся вблизи ряма машины, всё ещё слышалась песня.

Прерывать песню не хотелось, вот и старались допеть до конца. Но постепеннно из этого общего хора, всё же исчезали голоса. Только самые настойчивые продолжали петь. В конце концов осталась пара голосов и песня затихла.Вокруг машины образовалась большая толпа. Каждый держал что-то в руках или перекладывал по карманам. Самые нетерпеливые стояли уже на дороге в рям. Старшие давали последние указания, перед тем, как войти в рям.

 Учётчица Зорина, договаривалась с Павлом, когда он должен вечером за ними приехать. Вечерняя дойка начиналась обычно в шесть часов, значит в пять он ожидает их у края ряма. Жена Мироныча, Танька Солоха, наказывала стоявшим девчонкам-подросткам:  "А вы, шалашовки, чтобы от взрослых ни на шаг и были всегда рядом".

Ещё собираясь в рям, каждый знал, какую ягоду он будет собирать. Брусника росла внутри ряма, а клюква по краям, на чистине. Все формальности были оговорены и растянувшись цепочкой, ступили на тропу ведущую в рям. Это была болотистая местность, почти покрытая водой. Медленно двигались один за другим, осторожно ступая по кочкам, еле выступавшими из под воды.

 Сначала тропы -до начала ряма, было с километр. Ноги постоянно соскальзывали с кочек и не войдя ещё в рям, они у всех были намокшими. Когда первые были в ряму, то последние на полпути к нему. Дождавшись остальных и сделав заметки на выход, начали разбредаться в разные стороны.

Собирать клюкву на чистине остались более пожилые ягодники, среди которых были сёстры Рагозины, бабка Луканиха и всего человек десять. Остальные двинулись вглубь ряма. День выдался солнечным и тёплым, как на заказ.

Ягода лежала красным покрывалом. У каждого в руках было ведро, а за плечами мешок. Через два-три часа вёдра были полны и их пересыпали в мешки. После чего ягоду рвать было неудобно, поскольку мешок постоянно съезжал со спины к плечам. Если взрослые практически не обращали на это неудобство внимания, то девчонкам-подросткам, это не доставляло никакого удовольствия. Желание собирать ягоду у них исчезло, они усаживались вместе у одной кочки и весело болтали. Матери или старшие сёстра увидев их, праздно прохлаждающимися, покрикивали на них и они нехотя начинали собирать бруснику. Стоило только старшим скрыться в ельничке, как всё шло по-прежнему.

В два часа дня, была дана команда держаться поближе друг к другу и продвигаться неспеша в сторону выхода. По пути встретилась нахоженная тропа. Присели отдохнуть и решить в каком направлении двигаться по тропе. Отдохнув, они так и не пришли к единому мнению. Большая часть ягодниц предлагала двигаться в одну сторону по тропе, другие же в противоположную.

Девчонки-подростки так же высказали своё мнение, они предложили двигаться в противоположную от тропы сторону и как после выясниться, единственно правильном, южном направлении. Они не были так увлечены сбором ягод, как взрослые и каким-то образом ещё могли ориентироваться по местности. Солнце спряталось за тучи и им было трудно что-либо доказывать. И сколько-бы они не спорили со взрослыми, те были непреклонны.

Ну как же, какие-то пигалицы будут учить их уму разуму, таких матёрых знатоков ряма. Двинулись по тропе. Обиженным девчатам ничего не оставалось, как следовать за всеми. Всего ягодниц было четырнадцать человек. Девчата шли уверенные в том, что идут в неправильном направлении. Валька, по прозвищу Копейка, даже поссорилась со своей матерью, которая на полном серьёзе, обещала ей дома задать жару.

Через час ходу по тропе, вышли к тёмному, большому озеру. Вокруг него почва была колеблющейся и подойти к воде никто не решился. Стояли молча и каждый знал, что это тупик. А значит больше часа пути, потеряно напрасно. Уверенные в своей правоте подростки, снова подали свой голос. Понявшие свою оплошность взрослые, их грубо оборвали:
„Да вы бы хоть помолчали. Без вас тут тошно."-прицыкнула на них Шурочка.

Решили, если идти по тропе назад в противоположную сторону, то уж наверняка выйдут к выходу. Но так опять решили взрослые, но девчата стали им снова доказывать: нужно идти до того места по тропе назад, откуда они двинулись и пришли к этому озеру. А уже оттуда двигаться влево от тропы.

Но опять послышались голоса, что нужно идти и идти по тропе до конца и тогда наверняка можно выйти. Спор не прекращался, казалось взрослые просто не хотят сходить с протоптанной тропы. А ещё казалось, что ими управляет неведомая сила и парализует их волю. Двинулись обратно. Все нервничали, прошло много времени, а они всё шли и шли по тропе и конца ей было не видно.

Осенью день особенно короток. Все понимали, что заблудились, но продол- жали двигаться. Показалось, что кусты стали редеть, появилась слабая надежда, но ужас! Они снова вышли к озеру, но уже в другом конце тропы. Стало ясно, что тропа соединяет между собой два озера.

Одна из женщин, кажется Настя Емельянова, вспомнила:
"Бабы, ещё мой татка рассказывал, что именно в Макаровском ряму, в одном из озёр, утонул табун лошадей." У многих по спине пробежал холодок. Тогда решили идти искать ту середину тропы, откуда началось их, так называемое,возвращение домой.

Было темно и определить то место было сложно и вскоре они снова оказались у первого озера. В полнейшей темноте, отойдя недалеко от озера, решили остановить-ся и осмыслить произошедшее. Расположились с обеих сторон тропы, всем было совершенно безразлично, куда и на что они садились.
 
Когда было светло, за каждой кочкой им мерещились змеи. Об этом они теперь вообще не думали. В то время, как взрослые представляли весь кошмар произошед-шего, девчатам было намного проще. Женщины понимали, что коровы на ферме остались не доены, а телята не поены. Понимали они и то, что самим им отсюда выбраться будет непросто и что их уже наверняка ищут.

Приехавший к пяти часам вечера Павел и прождавший больше часа, забрал собиравших клюкву, и вернулся в деревню, чтобы сообщить о случившемся. В деревне все всполошились. У кого имелись ружья, брали с собой, чтобы отправиться на поиски пропавших женщин и детей.

А заблудившиеся тем временем постепенно приходили в себя. На удивление, выяснило. Звёзды высыпали так часто, что тёмного неба не было видно. Тем более, что смотреть кроме как на небо, было некуда. Рано вставшие утром женщины, начинали дремать. Кто-то даже захрапел с каким-то подсвистом, чем вызвал смех у девчонок, который быстро пресекли.

Кто-то некстати вспомнил, что ещё не найдена Настя Матвеиха. Уже около трёх недель, как она потерялась в Дунином ряму, названному именем, сгинувшей там в прошлые времена женщины. В поисках Матвеихи, была задействована даже авиация, но всё безрезультатно. Только месяц спустя, она набредёт на охотничью избушку и будет спасена.

Вспомнив о Насте, все заёрзали, сдвигаясь поплотней в одну кучку. Наверное каждый подумал про себя:
"Хорошо что нас много. А каково быть одному в ряму, да ещё ночью?"
Так просидели ещё несколько часов.

Где-то за полночь услышали далёкий выстрел, затем другой. Все вскочили и не сговариваясь оглушили рям таким мощным криком, что сонные птицы захлопали с испуга крыльями. Вдали беспорядочно гремели выстрелы. Понять точно куда идти было невозможно. Решили повнимательней послушать откуда доносятся выстрелы, а для этого нужно прекратить кричать самим.

После каждого выстрела, женщины кричали в ответ и медленно продвига- лись по ряму. Шли они довольно долго или им это только казалось. Но наконец с противо-положной стороны стали слышны не только выстрелы, но и еле уловимые голоса. Было понятно, что двигались они в правильном направлении.

Заблудившиеся, по мере приближения голосов, продвигались быстрее хотя силы их были на исходе. Рядом послышался треск сучьев и все увидели мелькавшего среди деревьев человека. Поравнявшись с ним узнали Мироныча. Подходя всё ближе, он ругался на чём свет стоит:
        "Безмозглые, совсем от жадности закружились? Это надо такими тупыми быть, чтобы в трёх ёлках заплутаться".

Все покорно выслушали в свой адрес нелестные обвинения. Даже самые острые на язык, молча сносили такие оскорбления. Заслуженно. Казалось Мироныч подготовил свою речь, он продолжал остервенело ругаться:
"Под сто недухов, в этих дураков. Заварить такую тягомотину. А теперь двигай следом."

Он забросил мешки дочери и жены, к себе за спину и двинул как лось, по направлению домой. Наконец достигли края ряма, а ещё нужно было преодолеть более километровый отрезок болота. Прыгать с кочки на кочку было не просто. Болшей частью приходилось идти по пояс в воде, цепляясь руками за каждую кочку. За болотом уже виднелся большой костёр. Стрельба давно прекратилась. Стоявшие на берегу люди поняли, что Мироныч обнаружил ягодниц и с нетерпением ожидали их появления.  Самые нетерпеливые двинулись к ним навстречу.

Почва под ногами становилась всё твёрже и вот наконец край болота.Голос Мироныча гудел, где-то у костра. Последним усилием воли, были  преодолены эти последние несколько метров. Казалось, что только это расстояние, выходившие из ряма и могли ещё преодолеть, и ни метра больше.

Однако в каком виде они появились у костра? Жалкие лохмотья свисали со всех сторон, но мешки с ягодой были за плечами. Они, как подкошенные падали на землю у костра. Передохнув, рассаживались в машине. Некоторые заливали костёр, искры от которого взлетали до недосягаемой высоты.

Некоторые из участников той неудачной поездки в рям, долгие годы, а иные и никогда не решились больше ступить в Макаровский рям.