Мне было восемнадцать

Мне было восемнадцать… Наш творческий коллектив – хор магазина № 57 во главе с художественным руководителем Эдуардом Чурочкиным - отправился покорять областной центр. Мы рассчитывали только на победу, и, как выяснилось потом, - не напрасно. Заняв почётное второе место, мы вернулись победителями, а после долго ещё  – с шутками и прибаутками – вспоминали нашу поездку!

Это может показаться странным, но я почти не запомнила само выступление. Помню лишь, что старательно выводила свою вторую партию, что зал рукоплескал,  на сцену заносили цветы! И всё… Зато дорогу на конкурс я запомнила очень хорошо. А, вернее, встречу, которая произошла в поезде по пути следования. Она потрясла меня до глубины души и врезалась в память на всю жизнь. О ней я и хочу сейчас рассказать…

В одном вагоне с нами ехал еще один творческий коллектив из области. Пока все шумно, под звон стаканов и булькающего легкого вина, знакомились, я обратила внимание на одну женщину. На вид ей было лет сорок пять-пятьдесят. Обычная, ничем не примечательная советская труженица. Я представляла – как она, уставшая, возвращается домой после работы и встает к плите…

Она сидела у окна и грустным, почти невидящим, взглядом провожала проплывающие мимо окрестности. Про себя я тут же отметила, что как только представится случай, обязательно выясню – в чем причина её печального настроения.

Поэтому, как только раздались первые звуки аккордеона и наши дружно затянули:
 «Над рекой калина спелая, налитая соком. Обожгла ты руки белые, в молодой осоке. В молодой осоке прячутся и дожди и солнце. Ой, кому-то нынче плачется, а кому смеётся…»,
я подсела напротив и, набравшись смелости, без всяческих прелюдий, спросила: - А Вы почему не гуляете со всеми?

- А почему Вы? – очнувшись от своих, очевидно что тяжелых дум, спросила она в ответ.
- Не знаю, - пожала я плечами.
- Вы верите в Бога? – задала она внезапный вопрос.
- Наверное, что-то такое есть. – отвечала я.
- Сколько Вам лет? – спросила меня попутчица.
- Восемнадцать, - я смутилась и покраснела.
- А моей Танечке было четырнадцать. – Глаза её увлажнились. Она достала платок. – Хотите, я расскажу Вам – как я её потеряла?
- Расскажите, - попросила я.

«Первые признаки болезни я заметила два года назад. Моя девочка вдруг начала чахнуть. На глазах. Её здоровый, всегда пышущий цвет лица, стал бледным, появился серый оттенок. Она начала падать в обмороки. Мы живем в двух часах езды от врачей, место глухое, сразу – не выберешься. Но при первой же возможности я повезла её. Осмотр ничего не дал. Врач сказала, что это возрастное. Затем Танечке стало полегче, и я немного успокоилась. Пока среди ночи, поздней и дождливой осенью,  я не услышала странные звуки – как будто кого-то душат. Я подскочила к кровати, где спала моя девочка, и увидела страшную картину – глаза её были навыкате, щёки покрылись нездоровым румянцем, а на шее проступили странные пятна – словно кто-то держит её за горло всей пятёрней.

- Мамочка, помоги! – сумела прохрипеть моя дочь. Я стояла над ней, остолбенев от ужаса происходящего. Наконец, совладав с собой, начала трясти её за плечи: - Танечка! Да что же это такое? Что с тобой, Господи?!!!

Внезапно моя девочка очнулась. Пятна ушли. Вернулся румянец. Затихла… Остаток ночи я не сомкнула глаз. Наутро собралась в дорогу и пошла в соседний поселок. Разыскала бабку-знахарку, рассказала о своей беде. Покачав головой, та сказала, что ничем не может помочь. Но живёт в Карелии такая-то, езжайте к ней. Адрес дала, - неточный, но всё, что знала: - В 15 километрах от Н* направо, - найдешь, если надо!». Cпасибо и на том. Отпросилась с работы – поехали!

Не зря говорят в народе, что молва людская и до Киева доведёт. Разыскала я дом бабки-ведуньи. Черный и страшный – он стоял в самом конце небольшого поселения, высоко на пригорке, далеко на отшибе от нескольких домов. Подошли. Скрипнула калитка в заборе…
Перед моими глазами предстала старая-престарая старуха, со скрюченным горбом и крючковатым носом. Она пересекла нам путь, склоняясь почти до самой земли. Снизу раздался её скрипучий голос: - Ты, деванька, пойдём со мной. – Протянула колдунья руку к моей дочурке. – А ты, - посмотрела она строго на меня, - стой за калиткой. Тебе сюда не велено!

Мне стало боязно. Моя же Танечка влюблённо заглянула старухе в глаза, подала ей доверчиво руку и они вошли в дом…

До вечера я ходила вокруг да около, места себе не находила. То ругала себя, то корила. Почему «мне не велено»? Зачем отдала ей ребенка?

Только лишь подумала о том, что надо выбираться – иначе не успеем к автобусу – скрипнула дверь. Я подошла. Моя Танечка вся сияла! У меня отлегло от сердца!

- Вот что я скажу тебе, деванька. – Прокряхтела старуха. - Тяжело. Запустила ты болезнь… Но шанс есть. Я помогу. Вот тебе травы, заваривай и давай дочке. А как только появятся первые лучи солнца – по весне – вези её снова. Запомнила? Как только появятся первые лучи!!!

С благодарностью я стала торопливо пихать ей корзинку со снедью -  собрала раньше, как научили, предупредив, что денег не возьмет. Попрощалась. И…бегом оттуда! Как на крыльях летели! Камень с души упал.

Приехали домой. Жизнь потекла своим чередом. Работа, план, победила в соцсоревновании. Получила премию. Танечка расцвела. Начала бегать с подружкой в клуб на дискотеки. Выздоровела! Я нарадоваться не могла!

Наступила весна! Первые лучи солнца давно обогрели землю… Появились листочки на деревьях, повылезла травка… Надо было отправляться в дорогу. Но я всё никак не могла спланировать поездку: то одно отнимало время, то другое. Я вспоминала про слова старухи, и говорила себе – вот сейчас сделаю то-то и то-то и поедем. Незаметно подобралось лето…
Беда нагрянула внезапно! Я вернулась домой после работы и нашла Танечку на полу. На этот раз пятна на шее не исчезли…

На работе не отпускали… Бросила на стол заявление об уходе. Быстрее! В дорогу! И вот – та деревня. Подходим к дому… Заколоченные ставни… Покосившийся забор… Сердце моё упало…Всё поняла я, - без слов.

Постояли. Двинулись обратно. Из первого дома вышла какая-то женщина. Поклонилась.
– Она так ждала вас. Так ждала…- Махнула рукой в сторону заколоченного дома. – Каждое утро выходила встречать. Всё повторяла – что же они не едут? Ведь весна давно…Я же ей говорила – с первыми лучами! Позавчера как схоронили…

Постояли мы на могилке у старухи. Очень уж убивалась моя Танечка. Так убивалась. Словно душу родную схоронила… Да и я дала волю слезам. Нет мне прощения!

Вернулись… Через месяц моя девочка затихла. Навсегда. Хоронила я её в белом подвенечном платье – как невесту. Подружка её – стала мне, как Танечка. Прибегает, рассказывает, как в школе дела, весело так щебечет…Мне легче становится. Каждый день на кладбище ходим…

Вот, решила для себя: сейчас на конкурс съездим и в монастырь уйду. Хочу спросить у Него: - Почему он Танечку забрал у меня? Как думаете - ответит?..»

Я молчала, не зная, что сказать… Стучали колеса поезда. В глубине вагона, в десятый раз раздавались нестройные уже голоса, старательно выводившие народную, русскую, и, оттого, наверное, такую печальную песню:

«А калина поразвесила золотые гроздья, у кого-то в доме весело - за столами гости. Гости пьют за парня русого, за его невесту.  От чего играют грустную гармонисты песню. Улыбнись слезинка скатится со щеки на платье. Пусть у них всё в жизни ладится, будет в жизни счастье. В молодой осоке прячутся и дожди и солнце. Ой, кому-то нынче плачется, а кому смеётся.
 
Ой, кому-то нынче плачется,
А кому - смеётся…»


14.07.2012.

P.S.Иллюстрация к рассказу выполнена Мишель Каце: http://gallery-mk.blogspot.com/