Последний старец по страницам 63

- Ага! Точно… Я забыл! Ей богу, честное-пречестное. Исправлюсь, - Крыжов в меру сил отрывался от седалища и вилял задом.

- Мы отшень надеется на это, - заметил герр Крешер. Он несколько сбавил тон. «Гавкал» теперь с сочувственным участием. – Вы может взять…

   Рука Крыжова скользнула к чужой книжке серпастого и молоткастого. Замерла тут же. Словно почувствовав невидимую преграду. А эсэсманн в форме немедленно встрял с хитрым вопросиком:

- …Всего несколько вопросов, Алексей Дмитриевич. Вы никогда не думали о смерти?

   Крыжов остался в прежнем положении, растягивая оперативную паузу. Надо отдать им должное – пасс с портретами классиков, а также вопросом о смерти продуман здорово. Почти в точку. Надо будет учесть.

- Не поняли? – видя его замешательство, пухлощёкий раскрыл ладони. Обе руки он выложил на стол. – Я поясню. Передо мной – весьма умный, скромный, обаятельный мужчина. Лет сорока. Не больше, как говорят у вас в России. Согласно его документам, родом из Смоленска. 1978 года рождения. Паспорт выдан районным отделением милиции НКВД 3 октября 1933 года. Очень хорошо. Торгуете на рынке. Проживаете?

- Так это… Покровские мы! Бывший колхоз Октябрьский.

- …в сельской местности. Госсбауэр, как говорят в рейхе? Деревня Покрова Богородицы Смоленской области. Почему не живёте в городе?

- Так это… голодно у вас. Вот герр староста и отпустил. Поторговать, значит.

- Служили в Красной армии? С начала войны?

- Так точно. Как же-с…

- Откуда тогда этот паспорт?

- Паспорт… Так я ж кады в село попал, совсем никакой был. Ни книжки красноармейской, ни бумажки. Большевики, они знаете как? Ничего по призыву не выдали. Так, безпачпортный и  топал. Пока под Оршей  меня не контузило.  Божьей милостью… - Крыжов истово перекрестился. – Ну и вот. Притулился я к селу. А там герр староста и полицейский. Удружили, значит. За бутыль самогону паспорток мне сварганили. Ругать их будете? Не надо…

- Не будем, - усмехнулся эсэсманн. – В России так  принято.

- …Много есть у вас житель по такой паспорт? – возник криппо.

- Много не много, но есть, - засуетился Крыжов.

- Сколько есть? Вы готов нам писать?

- Стучать предлагаете? Не выйдет. Мы с детства отцом да матушкой в вере строгой воспитаны. К доносительству…

- Нам не нужно есть стучать, - Крешер сделал несколько пометок в блокноте. Сунул карандашик в металлический футляр. – Мы знайт, что староста Свиридоф-ф-ф не есть выполняйт приказ имперский власть.  Укрывать посторонний. Делайт ложный документ. Вы хотеть занять место имперский старост?

   Вопрос прозвучал неожиданно. Крыжов на глазах совсем поглупел. На деле был как сложенная пружина. Ему, значащемуся по учётам «G», как  неместному, хотя и родился по легенде в 70 верстах отсюда, предлагают занять место Сычёва?  Если живёшь там, где жил и прописан до 22 июня – значит для имперской власти ты проходишь по учётам «А». То бишь, вне подозрений. Можешь получить разрешение на торговлю, промысел. Беспрепятственно, по разрешению фолькскоменданта, передвигаться по области. Даже выезжать за пределы, будя там имеются родственники. А так… Хорошо, этот минигейдрих не стал «пальпировать» насчёт родных и близких. Что-то не так…

- А как же господин Свиридов? Не можно так. Не по Божески это. Верно?.. – он слегка оборотился к пухлощёкому. Тот едва заметно кивнул. Тронул пальцем ухо. Ага, есть…

- Кто есть подтвердить ваш личность в Шмоленгс? – раздражённо бросил полицейский вопрос Крешер. – Мы должен знать – вы есть коренной житель или притворяться? Дурачить нас…Shmeker!

- Чиво-чиво? – Крыжов даже привстал.

- Шмекер есть по германски нечестный человек, - усмехнулся поверх головы герр Крешера пухлощёкий. Голубые его глаза заискрились. – Это не есть хорошо. Очень нехорошо.

- Тогда нет! – замахал руками чекист. – Не шмекер!

- Кто есть подтвердить!?!. – Крешер потеряв терпение, хлопнул плоской широкой ладонью. Из металлического подстаканника вылетел карандаш с тёркой.

- А, это? Это самое, они и могут…

   Следуя легенде, Крыжов, намеренно долго сопя и почёсываясь, перечислил с десяток фамилий. В том числе сторожа из артели «Автомобилист», мастера-часовщика из «Гарантии», участкового уполномоченного, секретаря парторганизации, который якобы тянул его, верующего, из комсомола в кандидаты ВКП (б). Всячески убеждал порвать с религиозным мракобесием. Большинство названных им либо эвакуировались, либо были в действующей армии. Секретаря парторганизации убило накануне сдачи города – осколками авиабомбы. Сам Крыжов, то есть Якунов, по легенде, до войны работал курьером в газете «Смоленская Правда». Разносил письма, объявления. Затем поступил учеником наборщика в областную типографию. Герман Константинович «сварганил» легенду на совесть. Однако роль придурковатого для Крыжова явно не подходила.

- Also! – буркнул криминалассистант,  записав последнюю фамилию. Он удовлетворённо кивнул: Всесюкин Гавриил Евгеньевич, сидел пять лет в сталинских лагерях. До революции – сын купца первой гильдии, присяжный поверенный. Недавно назначен бургомистром: -  Кто вы знайт из агентур огэпэу?

- В смысле? НКВД что ль?

- Отвечайт!

- Да как мне их знать, господин… извиняюсь, крив… Они ж при Советах явно не ходили!
- Откуда вы знать?

- Опять двадцать пять. И рыбе зонтик. У нас за такие разговоры – знаете? По головке того… Могли и пятерик навесить по 58-й. Антисоветские разговоры…

- У нас тоже, - кивнул пухлощёкий.

   Крешер метнул на него недовольный взгляд. Затем почесал залысый лоб.
- Советски активист? Комсомол? Член партий?.. – эти вопросы посыпались как из рога изобилия.

   Крыжов, изобразив глупое недоумение, ещё раз озвучил фамилию, имя и отчество  погибшего при эвакуации наборного цеха секретаря парорганизации. Насчёт первых двух, представляющих угрозу третьему рейху,  он  заявил:

- …так у нас везде были активисты! И комсомольцы! Я тоже был в ВЛКСМ. Среднюю школу как-то надо было заканчивать? Без неё…

- Schweigen!

   Криминалассистант произнёс длинную, малопонятную немецкую фразу. Откинувшись на спинке, просидел в таком положении с минуту. Затем порывисто встал. Уложил в папку матерчатые конверты. Собрался было уходить…

- Паспорток-то верните! Зачем чужой-то…

   После этого Крешер, беззастенчиво ругаясь,  вымелся наружу. Крыжов сунул свою книжицу во внутренний карман ватника. Поскрёб щетину. А пухлощёкий немедленно встал. Оказался посредине. На его рукаве, как и следовало ожидать, был шеврон SD. Повыше локтя другой – ввиде узкой серебристой нашивки углом вниз. Ясно… Склока службы безопасности и полиции безопасности. Гестапо подсиживает разведку. Которая в RSHA не обладает властными функциями. Только представительскими. Не может задержать, тем более  «заарестовать» без санкции «папы Мюллера».

- Чай, кофе, папиросы… - предложил этот немец. Крыжову тут же стало всё ясно…


*   *   *

Из рапорта майора Коссарта, командира бомбардировочной эскадрильи:

   «…в 60 вылетах до 9 сентября 1941 г. наше подразделение встречалось с советскими истребителями всего 10 раз».

Из рапорта подполковника Х. Райзена, командира бомбардировочной авиагруппы II/ KG-30:

    «…из 20 самолётов, потерянных моей группой в 1941 г., только три или четыре аварии не имели объяснения, и это единственные потери, которые можно отнести на действия советских истребителей… я сам несколько раз чуть ли не сталкивался с русскими истребителями, пролетая через их строй, а они даже не открывали огня».

Из рапорта майора Й. Йодике, командира бомбардировочной эскадрильи:

   «…до осени 1941 г. мы или не сталкивались с советскими истребителями, или те просто не атаковали нас».


  *   *   *

-   …Ты почему не вводишь войска своего резервного, Семён Михайлович? – поинтересовался Жуков. Он скинул кожаное пальто. Посвёркивая золотыми звёздами в петлицах и шевронах, взялся за самовар – тот был ещё горяч: – Товарищ маршал! Товарищ Будённый! – он громко откашлялся, вызывая на себя внимание.

- Где мой штаб? – не видя перед собой, спросил тот сквозь знаменитые усы.

- Тут рядом. У полустанка Обнинского, - немного подумав, Жуков проговорил: - В 105 километрах от Москвы.

   Будённый продолжал молчать. Сидел как изваяние.

- Какое положение на фронте?  - вымолвил он в прежней тональности.

   К груди подступала жуть. Хотелось выматериться, но Жуков смолчал.

- Сплошной линии фронта нет. Только это я знаю.

- …Стрелять их некому! – Семён Михайлович изобразил гнев. Усы зашевелились, как разбуженные змеи. – Как в гражданскую…

- Стрелять! – усмехнулся Жуков, наливая себе и маршалу чай в высокие стаканы в медных подстаканниках. Он сдвинул ворох личных бланков «Маршал СССР С.М. Будённый» с гербом. – В 37-м сколько стреляли, а толку! Всех не перестреляешь. Вот сейчас в твоём штабе был. Всякого , кто там есть, расстрелять можно. Прямо ни сходя с места. А кто выполнять приказы будет? – в Жукове проснулся драгунский унтер-офицер. Именно в таком звании он уходил на империалистическую. – Не всякого дурака стрелять нужно.