Все, что останется после меня

 Вы действительно хотите услышать эту историю?
Далеко ли, близко ли, давно ли, или совсем недавно, в тридесятом царстве далеком государстве на краю времени жила-была женщина. И звали ее Милена. Это была самая добрая и самая необычная женщина на свете. Как и сам город, в котором она жила, - именно так начала свой рассказ, в продолжении нашего разговора, моя  пожилая спутница, путешествующая со мною.
 - Семьи наши были дружны задолго до моего рождения, но с каждым годом связи становились все призрачней. Разные места жительства, разный ритм жизни, знакомые, стремления…Мы писали друг другу, хотя я почти не помнила ее. Еще девочкой лет девяти я последний раз видела ее. После, семья ее переехала в город N…навсегда.
И вот однажды весной, после долгих лет молчания, я получаю от нее письмо. Она приглашала меня в гости летом. В свой город N. Хотя…Хотя, позвольте мне называть его Старый город. Любой город, что имеет свою давнюю историю, которую сокровенно хранят его жители, вправе так называться.
Что ж... Планов на то лето у меня не было. Во время отпуска сидеть в четырех стенах не хотелось. Я решила сменить обстановку, навестив ее. О, если бы вы только знали, как сложно было добраться до Старого города! Сейчас за все деньги мира я вспомнить тот маршрут не смогу...
- И впрямь на краю времени, - сказала я, вглядываясь в морщинистое лицо моей собеседницы.
  - Слишком много лет с тех пор утекло…Много зим сменили осенние ветра…Мне было тогда как вам сейчас. Не более 30.  Я  была молода и беспечна.
Но вернемся к рассказу.  Итак, - оживилась попутчица, даже имени которой я не успела узнать,  - потратив почти три дня на дорогу, я, наконец-таки, очутилась перед въездом в город. Разыскать дом моей знакомой было не трудно. Город маленький – двадцать минут пешком  - и он будет пройден хоть вдоль, хоть поперек.
Признаюсь, хозяйка дома оказалась несколько старше, чем нарисованный в моем воображении портрет из ее писем. Ей было лет 60 или около того.  На ней было скромное ситцевое  платье цвета летнего дождя.
-Это как? - переспросила я
Старушка улыбнулась.
-Это она мне так объяснила, Милена. Когда  идет  летний дождь, а ты наблюдаешь за ним из окна, то капли, бегущие по стеклу, мешают тебе разглядеть краски природы за стеклом. Они смешиваются, превращаясь в симфонию всех оттенков. Нежные переливы цвета не дают увидеть четкость линий, зато позволяют насладиться красотой переплетений, незримой ранее. Появляется какой-то новый, неповторимый цвет. Милена всегда говорила, что это неправда, когда говорят. что у дождя нет цвета. Неверящим она всегда показывала свой халат и, улыбаясь, произносила: "Смотрите, вот такой цвет у летнего дождя"
Аромат дождя она предлагала ощутить всем желающим, приглашая их выйти на улицу сразу после него. И действительно, в воздухе этого озелененного городка вас окружали сотни и даже тысячи ароматов! Мелисса, береза, ель, иван-чай… А если дождя долго не было, но хотелось вернуть его аромат и свежесть, она воссоздавала его, заваривая свой знаменитый целебный чай.
Я очень полюбила ее чаи.  Они пахли весной и летом сразу. Они были вкусны  и неповторимы только у нее. Казалось, там были собраны не обычные луговые травы, а целые букеты иноземных, заморских ягод и фруктов, которые отдавали сладким и немного терпким послевкусием. Я больше никогда не пробовала такие чаи!
Сам этот город, почти утопая в роскоши зелени и цветов, был наполнен светом и теплом. Я решила, что обязательно останусь  жить в нем. Останусь потом, когда придет время и будет позволено заслуженно отдохнуть. На тот момент и речи об этом не шло!
Я усердно работала, дожидалась любимого с длительной командировки, после которой мы планировали строить нашу семью. Для себя я точно решила, что когда мне будет столько же лет, как Милене, и детям я буду больше не к чему, я вернусь сюда. Конечно, если муж согласиться. Если нет, то хоть на пару недель, но обязательно вернусь! Этот город  - как безмятежность. Как последнее пристанище, перед обретением вечного покоя.
- Что же было в нем такого, ради чего хотелось найти в нем покой? – спросила я, внимательно изучая собеседницу. Ей было явно за 60, так почему она здесь? В этом поезде, следующим в мегаполис? И не там вовсе, не в том идиллическом месте? Но свой вопрос я решила попридержать на потом, вдруг сама обмолвится.
О, он был непонятен мне.  - Он держался особняком от всех остальных городов. У него была своя,  непохожая ни на какой другой культура. Он охотно принимал гостей, границы у него были свободны, но гости на время приезда, должны были принимать его правила. И никто не пренебрегал ими. Почему? Потому что они были идеальны. Если вообще в мире существует это понятие, то применимо оно именно к нему. Как жители его вообще могли до такого додуматься?
Вы ведь знаете, знаешь, что существует кладбища для людей и  животных?
- Конечно. Что тут необычного?
- Как-то утром, спустя два дня после моего приезда, Милена пригласила прогуляться с ней. Она взяла свою плетеную сумочку и мы пошли. Мы пошли… На кладбище…Но только это было кладбище…Вещей.
-  На городскую свалку, что ли?- не совсем поняла я.
- Да нет  же, - улыбнулась старушка, - кладбище вещей.
Сначала я думала, что мы идем в магазин. Мы приближались к огромному трехэтажному зданию, напоминающему торговый центр. Мы были не единственные желающие зайти в него. Поток людей не уменьшался ни на секунду, неиссякаемой плавной колеей люди все шли и шли к его дверям. Вход был совершенно свободный для любого пришедшего сюда.
Когда мы наконец - таки вошли в здание, то, оказавшись на первом этаже, я сразу поняла, что меня окружает. Это были вещи. Их были тысячи, или миллионы тысяч. И они были повсюду! А этот был только один этаж! На каждой вещи был ярлык. Я подумала  сначала, что  это ценники. Но это был точно не магазин, потому что вещи были старыми. Некоторые потрепанные, некоторые с отколотыми частями, были здесь и облезшие, и с недостающими элементами. Я окончательно определилась, решив, что это комиссионный магазин и решила прицениться к понравившейся мне шляпке. Но цены на ней не оказалось. Я подошла к Милене.
- Сколько стоит эта прелесть, не подскажите? Я хочу приобрести ее.
Милена изумленно подняла брови. Но лишь на миг.
-Эти вещи не продаются, деточка…- мягко сказала она.  - Мы на кладбище. Кладбище вещей.
 - Посмотри сюда, - от удивления я не могла сосредоточить свой взгляд на ее ладони, на которой находился ярлык от шляпки.
- Читай, здесь все написано. Это шляпка принадлежала некой Инге Д. А вот слова, принадлежащие самой Инге: "Благодарю тебя за твою любовь. Наша встреча всегда живет в моем сердце. Если бы ты тогда не поднял эту шляпку, не пересеклись бы наши пути. Я благодарю и тебя, моя шляпка, за то, что когда он ушел, ушел, туда, где ему поют свои песни ангелы, ты прятала мои почерневшие от слез глаза. И пусть от тебя пахнет нафталином, вечным запахом хлеба из моей кухонной печи, но для меня ты пахнешь тем, что я зову моей жизнью. Ты прошла со мной мой путь, ты была моим талисманом. Прощай."
– На каждой вещи написана ее история. История, которую эта вещь пережила с ее владельцем. Здесь вещи только умерших людей...Есть вещи без таких слов на ярлычках…Эти вещи приносят родственники… Но взяв каждую из них, можно прочувствовать, додумать ее историю. Здесь находятся только значимые вещи. Самые, или одни из самых дорогих предметов для ушедшего. Каждая вещь – своя история. Своя, длинная и неповторимая. Мы лишь знаем только часть ее,  – Милена грустно улыбнулась. - Это первый этаж, а это значит, что этим вещям очень, очень много лет…Больше, чем нам с тобой вместе взятым…
- Ах, вот почему они кажутся несколько нелепыми и раритетными...
- Они бесценны. Обычно до пободных вещей и дела никому нет, но здесь все наоборот.
Я взяла что-то в руки. В  голове моей  до сих пор не мог уложиться смысл от услышанного. Для меня это было так необычно, как увидеть луну днем. То, что я взяла в руку, оказалось сумкой. Милой дамской сумочкой. Я никогда не забуду надпись на ее ярлыке. Быть может, оттого, что никогда не умела так мыслить?
"Я ехала в поезде и смотрела за окно. Мимо меня проносились одинокие, занесенные снегом деревья, вечная метель кусочками льда касалась стекол. Черное бездонное небо  нагоняло на меня грусть…И что-то еще…Нечто, что я всегда отгоняю от себя... О чем пытаюсь не думать… Мой взгляд упал на сумку. На мою сумку, стоящую внизу, у моих ног. И вдруг все стало ясно. Как будто одна из тысячи занавес, завешенных от меня, открылась. 
У этой сумки, что лежит передо мной, есть жизнь. Своя, неповторимая. Я ничего не знаю о ней. А моя…Я вновь посмотрела в окно…Моя как этот поезд. Пронесется, я даже не пойму. Я уйду. Как все уходят. В моей жизни будут и эти одинокие деревья, и это черное небо, и эта метель.. Будет весна, капель и солнце, будет лето, все будет…Но пройдет. Я проживу свою неповторимую жизнь. И никто не пройдет дважды этот путь. И…Никто не пройдет его со мной от  начала и  до конца…Это закон…Закон природы. Никто не испытает тех эмоций, что испытываю я, никому не расскажешь все, что я знаю. Что хочу рассказать, а иногда выкрикнуть! Но каждый момент жизни с рядом с нами присутствуют неощущаемые нами спутники. Это вещи. Из миллиона других вещей мы выбираем их. Только их. Потому что они призваны пройти с нами путь. Или отрезок пути. А мы пройдем с ними отрезок их пути.
Они согревают наше тело, душу. Когда они рядом, они несут комфорт. Они несут воспоминания. Самое дорогое, что у некоторых есть. Как последняя надежда. Я не знаю, но я хотела бы, чтобы ты сказала все за меня. Ты, расскажи, пожалуйста, людям про меня. Про мои  вкусы, интересы, мечты…мысли…желания. Только ты, как строгий судья можешь рассудить меня, ведь ты была со мною тогда…И тогда…И там…Ты все знаешь. А помнишь, когда я, бросив все, ушла? Ушла насовсем. От всей своей прошлой жизни. Ты была со мной. Я прижимала тебя к груди, потому что мне некого было тогда прижимать…Ты была вся влажная от моих слез, ты была вся в них, и некому было быть на твоем месте.  Пришло время прощаться. А ведь ты знаешь, что прощаться я не люблю. Я люблю уходить по-английски, оставляя за собой немного приоткрытой дверь. Туда, куда я уйду в скорости, я не смогу взять тебя с собою. Но ты сохранишь частичку меня здесь, в себе. Благодарю тебя. За все."
- Это вещь женщины, которая основала хранилище. Город поддержал ее идею и теперь, как ты видишь, здесь возвышается эта галерея вещей. Не просто ненужных пустых вещей, а историй. Но это и не кладбище их, ведь истории не материальны, а, скорее, духовное хранилище тех, кого уже здесь нет.
- А что если...Кто-то умрет неожиданно, не успев написать о вещи?
- Это редкость…У нас у всех есть такая вещь. Когда человек готов написать, то он пишет. Ему может быть 5, 10 или 70. Он может быть абсолютно здоров, или смертельно болен. Если он не успевает, то родственники просто приносят вещь, которая была с ним почти все время. Как правило, они не ошибаются.
- А вы, - спросила тогда я, чувствуя неловкость, - а вы, Милена, знаете, что останется здесь, когда вы  уйдете?
- Да.  - Она на секунду поджала губы. Но отогнав грустные мысли, открыла свою сумочку. Из нее она что – то достала. Сжав в ладонь, он повернулась ко мне и произнесла:
- Каждый оставляет здесь самую дорогую вещь. А знаешь, как бывает сложно выбрать! Ведь живем то мы не день, и не месяц. Сколько вещей мы сменяем на своем веку! Но есть все же вещь, которую я смогла выбрать. Она у меня давно, но не с рождения. - Милена разжала ладонь.
-Зеркальце, -  я удивленно посмотрела на облезшую местами краску, на потемневшую позолоту обрамления.
- Когда мне было одиннадцать, мама подарила мне его. Она сказала тогда: "Когда ты посмотришь в него, ты увидишь себя. Всю сразу. Если ты будешь делать хорошие дела и будешь добрым человеком, ты увидишь это. Если плохим, - зеркало не обманет тебя. А если ты постараешься чуть подольше посмотреть, ты удивишь мое лицо… Если сможешь улыбнуться, - то мою улыбку. Мои губы, мой нос, глаза – я оставлю тебе» - а после она крепко обняла меня… Да, я помню эти мгновения до мелочей…
Знаешь, раньше, я корила судьбу за то, что у меня такие тонкие губы и карие глаза. Это передалось от мамы. А я хотела изменить это в себе. Мне не нравились эти черты, что я унаследовала от матери…Так хотелось избавиться от них! Я втайне негодовала на мать за это! Но когда она ушла, ничего милее для меня не стало. Ведь тогда я бы совсем забыла ее лицо…Ее неповторимое лицо, мягкость ее щек и рук… Я благодарю высшие силы за эту благодать, что они позволили оставить у меня. Часть ее…Ее улыбку…Милена поднесла зеркальце к лицу, - да, мы действительно похожи с мамой…Она, как и обещала, оставила мне часть себя…Она  вновь здесь, она смотрит на меня…И когда у меня горе, и когда радость, я чувствую ее присутствие и поддержку.
Признаюсь, я тогда стояла несколько опешив. Слова Милены вызвали во мне бурю эмоций, чувств, вопросов, мыслей о том, о чем раньше не задумывалась. Я растерянно оглядывалась вокруг. Я по-новому увидела эти вещи. Нет, не так, как нещадный потребитель, что купив и истрепав, выбрасывает. А как счастливец, которому удалось найти клад. Самое большое золотое дно в мире.
    Такие разные, но такие родные… Футбольные мячи, книги, рыбацкие лодки, часы, стулья, коляски, пластинки…. Всего, что было там и говорило нам, живущим, если честно, и не описать….
-  Ни разу о таком не слышала. И о Старом городе, - с сомнением покачала головой я, почти уверенная, что моя собеседница врет и не краснеет.
Старушка продолжила:
 - Вечером того же дня, за чашкой самого вкусного чая в мире, я сказала  Милене:
- Человек не вечен, это правда. Как и его окружение. Но есть вещи, которые живут вечно.
- Что, прости?- не поняв меня, переспросила она.
- Я имею ввиду, что есть предметы, которые пережили века. Например, дороги, дома, камни! Вода, правда, ее всегда очищают, стирая ее…, - я сидела насупившись, хватаясь  как за соломинку, за свои бредовые мысли.
- Дорогая, неужели ты променяла бы свою  жизнь  на жизнь камня?  Металла? Пусть даже золота?
- Я просто представила себя камнем, где-нибудь на окраине. Мимо меня проносится жизнь, сменяются поколения,  а я все живу, за всем наблюдаю. Вот я уже не на окраине деревни, а в центре города. Вот прошла война…Всех людей убили, а меня нет. Я же камень! Вот болезни, вот катастрофы…А я силен в своей неподвижности, непробиваемости, вечности.
- Я могла бы возражать тебе, сказать, что камень подвластен человеку. Его можно превратить в пыль и развеять по ветру, но это все не важно. Важно другое. Ведь даже если камням отмерено такое долгое существование,способны ли они что-либо воспринимать? А не  просто лежать в состоянии онемения? И еще, у меня к тебе последний вопрос: Неужели бы ты смогла существовать в так тысячи лет, без действия? Как немой, неподвижный зритель? Неужели за эти века ни разу не захотелось сказать: "Здравствуй" или обнять кого-то? Неужели бы не хотела, чтобы тебя слышали, видели и любили? Не хотела бы творить, создавать? Ведь мы рождены быть не камнями…
- Ты променяла бы 10 лет своей жизни на вечную жизнь камня?, - поинтересовалась я.
Милена улыбнулась.
- Один день своей жизни, день, когда я могу сидеть вот так, и говорить с тобой, слушать тебя, понимать, - я променяла бы на миллион лет существования камня…Или чего еще…"
- Хм, кстати, хороший вопрос, - задумчиво потянула я, нарушив собственное молчание и решив поучаствовать в ходе разговора.  - Нет, правда! Гипотетически там бессмертие и вечность, а здесь движение и жизнь…Даже не знаю, что я бы выбрала, если бы у меня был этот самый выбор…
- Насколько я знаю, каждый житель Старого города делал свой выбор в пользу второго. Это точно. И это является еще одной особенностью этого городка. Каждый уходил в мир иной с улыбкой на лице.
- Не поняла вас, - я вновь недоуменно посмотрела на попутчицу.
- Все предельно просто! Старики там всегда улыбались. Улыбались незнакомым, прохожим, детям, взрослым, одним словом, всем и…смерти.
- Почему?
- Откуда же мне знать? Но думаю, Милена точно бы ответила на этот вопрос. Хотя…Если поразмыслить…Кто такие старики? Обыкновенные мальчики и девочки, женщины и мужчины, просто им много больше лет. Оттого, каким ты был на протяжении жизни, какие дела совершал и главное, доволен ли ты сам был этими делами, - отсюда и складывается настроение. А настроение, - поверь, это очень важно!
"Дело в том, - это сказала мне как-то Милена, - что мы ни о чем не жалеем. Так повелось. Ведь важно не как ты прожил жизнь - бедно или богато, беспечно или не разгибая спину в труде, главное твое отношение к этому. Твой взгляд. Так бывает, когда только смотришь на солнце - а тебе уже становиться тепло….и внутри теплеет… Даже зимой. Вот так и мы. Самое главное - это улыбка! Искренняя, добрая. Сколько лет живу в этом городе, поверь, других вариантов даже не встречала. Если утром со мной кто-то не здоровается, а отвернувшись,  пройдет мимо, я обязательно приглашу его зайти в гости на чай. И так, за горячей кружечкой чая, мы разговоримся с ним. Улетучатся проблемы, заботы и плохое настроение, когда человек почувствует, что он нужен кому-то. Что его любят. А так ведь и есть!
Милена говорила, что не было случая, чтобы человек, уходивший навсегда, не улыбался. Мягкая, спокойная, одухотворенная улыбка навсегда оставалась на его лице. А родственники… В Старом городе им не положено плакать.
-Что?  - Тут я  почти подпрыгнула со своего места.
- А зачем? Человек плачет, когда обижен. Неужели ушедший обидел кого? Украл что-то? Нет. Плачут, когда бояться за себя. Да, это есть. "Плач в таких случаях, дело эгоистов", - так говорила Милена. Смерть не имеет четких граней. Когда тело немощно, и действий уже не совершаешь…Разве это не смерть еще при жизни? Да и вообще Милена говорила, что смерть и жизнь очень абстрактные понятия. Можно быть молодым, живым и здоровым, но видеть свой смысл жизни в хорошем сне, - ну разве не мертвый человек? Или человек, обманывающий других, для того, чтобы набить свои карманы. Набить свои карманы - чтобы купить машину. Купить машину - а томом еще десяток. Разве он не мертвый для остальных?
– Да, Милена всегда переворачивала мои мысли…И как у нее это получалось?
-Меня начинает увлекать этот город, - сказала я. А где он находиться?
- Вот видите! Как хорошо, что вы увлечены беседой! А мы ведь затеяли весь этот разговор оттого, что вы сказали, что вами владеет апатия, вас уже ничем не удивить и жизнь почти прошла стороной. Но ведь вы молоды, вам всего 30!
- Не всегда большие цифры приятно произносить, - вновь взгрустнулось мне.
 -Насчет этого города… - старушка посмотрела в окно,  - Так его больше нет. Точнее он стоит. Все дома на месте, тот же парк, только…
Сначала в городе сменилась власть…Закрыли и распродали по частям музей…Я была там тогда …мне очень хотелось выкупить хотя бы часть того, что должно было быть бесценным. Должно было принадлежать этому городу, этим людям. Но городу память оказалась не нужна, он не устоял против соблазнов. Люди стали забывать все то, что было частью их предков. Они забыли свои традиции…Теперь это обычный город. Как все. Обезличенный. Полный всем, но одновременно пустой. Возможно, вы даже являетесь потомком жителей этого города. Почему нет? Просто не знаете об этом. Ваши корни потеряны навсегда. Ведь может быть такое?
- Ну да. Я если честно, не помню, откуда мои дедушка и бабушка…А что стало с Миленой? – мне стало неприятно думать о своих пробелах с родословной, как будто меня заставляли копаться в грязном белье.
 - Муж, дети, карьера…Я больше с  того момента не приезжала к ней…Но мы писали друг другу. Правда, писали, - моя собеседница вновь посмотрела в окно.
- Вы знаете… - она замолкла на секунду, как бы подбирая слова, - я не люблю осень. Она всегда приносит с собою печаль.
Мне пришло письмо от Милены как-то в ноябре. Когда все листья уже лежали на земле, и их, ободранных и грязных, гонял по земле холодный, северный ветер. Я читала это письмо и с каждой строчкой оно становилось все роднее и сердечнее мне. Оно всегда со мной. Я могу прочесть…
- Конечно, - охотно согласилась я.
Собеседница достала из своего нагрудного кармана небольшое портмоне, и одев очки, принялась тихо, но вместе с тем с сокровенности перечитывать, наверняка, в тысячный раз одни и те же строки:
"Дорогая моя! Вот и наступила осень! Какое прелестное время года! Осенью всегда приходят в гости самые давние и самые грустные воспоминания! К их приходу я завариваю твой любимый чай и с милой грустью в сердце встречаю их, как старых, добрый друзей, которых уже, думала, не увижу.
Когда пруд перед домом замерзает по ночам, под моими окнами собираются птахи. Они скоро улетят в теплые края. А пока…Пока им нужно хорошо питаться, чтобы долететь до южных берегов. Я строго слежу за этим. Их пение… Ах, если бы ты слышала его! Оно подобно музыки из детства…Как мелодия души…Когда что-то хорошее, томное и теплое разливается внутри, как море.
Я вспоминаю наши прогулки, разговоры…Я так скучаю по тебе! И очень жду тебя в гости, дорогая моя! Как думаешь, как скоро мы увидимся вновь? Как скоро будем жить в одном доме, на одном этаже и, собираясь на кухне, заваривать самый вкусный чай на свете? Как думаешь, повторится ли наше теплое светлое лето? Твоя М.Р"
С каждым словом приближаясь к концу письма, моей попутчице становилось сложнее читать. Она несколько раз останавливалась, переводя дыхание и глубоко вздыхая, как-будто ком в горле не давал ей произносить написанное. Наконец, после небольшой паузы, она подняла глаза от письма и  тихо произнесла:
- Я получила это письмо, не успев еще написать ответа…На следующий день мне позвонили….Она ушла ночью. Что поделаешь, возраст… Слабость…Я тысячу раз в тот день перечитала письмо. оно совсем живое…Я не была в последние минуты ее жизни рядом, но точно знаю, как она ушла. На ее лице была улыбка. Легкая, касающаяся уголков губ.
 - Отчего вам знать наверняка? – спросила я, удивленная ее уверенностью.
Она медленно открыла сумочку. Что-то достала.
На ее ладони покоилось зеркальце. Маленькое и круглое, оно было покрыто уже  местами облезшей, позолоченной краской. Оно выглядело простеньким, но отчего то родным. Живым.
Старушка провела по нему нежно пальцами. По каждой его неровности. Казалось, будто она разговаривала с ним. Потом она взглянула на меня и нежно улыбнулась так, как будто обнимала меня в этот момент. Я вдруг почувствовала, как пространство вокруг наполняется  исходящими от нее добротой, теплом и светом любви.  Я словно только теперь поняла, что такое счастье. Потому что обрела его.
- Я точно знаю. – сказала она и в тот момент я поняла, что у меня больше не может быть вопросов к ней.  - Точно!
14.02.10
Нашим любимым, ушедшим в лучшие миры, посвящается.