Глава 2. Охота на живца

Начало: http://www.proza.ru/2012/03/23/1038      

Володина мать решила отметить день рождения сына, заодно, и досадить снохе, позвала на вечер ту девушку, которая могла бы стать ее снохой, но вот, Лиза помешала, перебежала дорогу.

 Возможности достать дефицит у неё безграничны, продавщица в военторге, поэтому на столе много вкусных деликатесов. Пригласили и меня с матерью, которая без смущения пошла, считая это в порядке вещей: ходить на день рождения друга сына.

Мы выпили, закусили, но веселья не было. Слишком  разнороден состав гостей. Лиза чувствовала демонстрацию происходящего, но держалась спокойно, пыталась быть хозяйкой, хотя командовала мать. Здесь всё было её: и сын, и выпивка с закуской.

 Володя же, мечтал помириться с матерью, что она сменит гнев на милость и примет Лизу, внучек. Понимал ли он, что происходит? Вероятно.

Его бывшей подруге тоже было не по себе, молчала. Меня смущало присутствие моей матери и необычность ситуации. Не будь матери, я бы стал ухаживать за его подругой.

 Лишь две матери чувствовали себя, как рыба в воде, им было хорошо от сознания главенства, контроля над ситуацией.

 Скоро все поднялись и собрались уходить. Мы проводили Володину мать с девушкой в Бони. Мне удалось поговорить с девушкой, довольно симпатичной, шли рядом, позади женщин. Я видел, что она не против новой встречи, но останавливало сознание, что Володя её любит, и будет ревновать, если начнём встречаться, и вообще, всё это выглядело странным. Поэтому мы, просто, расстались.

 Дочь хозяина-аджарца, у которого Володя сейчас снимал комнату, как-то увидела меня у него, хотя я редко приходил, и влюбилась. Ей 15 лет, очаровательна своей юностью и внимательным, ласковым взглядом чёрных глаз, учится в грузинской школе на Барцхане, мимо которой я уже, наверное, тысячи раз проходил. Однажды увидела меня, когда я шёл мимо её школы на работу, и пристроилась рядом. Мы, дружески, стараясь идти не очень быстро, проговорили до самого её дома. Мы оба понимали, что нам никто не разрешит встречаться. В аджарских семьях строго следили за нравственностью, и обойти этот запрет, в небольшом городе, невозможно. Больше мы не виделись.

Хотя, как-то, доведенный воздержанием до крайней степени, когда готов сделать любую глупость, чтобы испытать облегчение, попытался увидеть её: приехал на Барцхану, прошел мимо её дома, но её не увидел, стучаться в двери дома, было бы ненужной глупостью, и я пошел общаться с Володей.

На три дня у нас остановилась женщина из Краснодара, рассказала о городских волнениях, случившихся год назад: народ возмутился, что милиция застрелила парня. Смута продолжалась два дня, пока не арестовали всех зачинщиков. Я удивился, каким образом становились известными их фамилии? В толпе так легко остаться безымянным.

Позже у Николая Зеньковича я прочитаю:

 «Следующий случай массовых беспорядков зафиксирован 15 января 1961 года в городе Краснодаре. Причины: хулиганские действия группы пьяных граждан, распространявших провокационные слухи о якобы избиении военнослужащего при его задержании патрулём за нарушение ношения формы. Количество участников – 1300 человек. Применялось огнестрельное оружие, в результате чего убит один человек. Привлечены к уголовной ответственности 24 гражданина.

Через полгода, 21 июня, в городе Бийске Алтайского края в массовых беспорядках участвовали 500 человек. Они вступились за пьяного, которого милиция хотела арестовать на центральном рынке. Выпивший гражданин под арест идти не желал и при задержании оказал сопротивление сотрудникам охраны общественного порядка. Возникла потасовка с применением оружия. Один человек был убит, один ранен. 15 особо отличившихся в драке привлечены к уголовной ответственности.

Спустя девять дней в городе Муроме Владимирской области свыше 1,5 тысячи рабочих местного завода имени Орджоникидзе едва не разгромили здание медвытрезвителя, в котором скончался доставленный туда милицией один из работников предприятия. Стражи порядка применили оружие, двое рабочих получили ранение, 12 человек отданы под суд».

Через какое-то время прошел слух, что в Краснодаре орудует банда медиков, выкачивающих всю кровь из жертв. Приводились душераздирающие подробности, мол, находили трупы на улицах полностью обескровленными, лишь благодаря случайности смогли выйти на убийц. Газеты ничего такого не печатали. Ими пользовались как упаковочным материалом. Если и выписывали, то по требованию начальников.

Сосед, живший напротив нас, решил, что я могу стать женихом его дочери, которая только окончила школу и собиралась поступать в институт. Его сын, Саша, стал заходить ко мне, якобы, послушать магнитофонные записи. Потом и он пригласил к себе в гости, предложил поступить к ним в порт смотрителем маяка, но оклад мизерный, для пенсионеров, и я отказался.

Дочка миловидная. Я бы, не прочь, встречаться, но ситуация слишком откровенна. Я страшно зажат, не мог переступить неловкость, и не стал прилагать усилий для продолжения знакомства. Да и понимал, если женюсь, то не вырваться из этой беспробудной нищеты.

Мать не против дружбы с соседями, хотя четыре года назад была с ними в натянутых отношениях, если не во враждебных. Видимо, за три года, что меня не было, кое-что изменилось. Мать взяла справку с места работы, и мы пошли на улицу Ленина, покупать мне костюм в кредит.

Выбора почти нет. На всё, что висит, глаза бы не смотрели. Купили болгарский костюм, тёмно-синий, синтетический, с золотистой нитью. Чуть коротковат в рукаве. Но рукава рубашки и должны выглядывать. Надел костюм и почувствовал себя человеком, сразу вид стал другой, хоть иди на танцы. Но золотое время прошло.

Танцплощадки позакрывались, словно в городе исчезла молодежь. Чем же они занимаются? Вечерами слушаю музыку, гоняя верньер по эфиру, и жалею, что старый магнитофон быстро сдох. Сколько хорошей музыки в эфире! А в радиомагазине появились хорошие магнитофоны.

Уговорил мать, купить в рассрочку, за 180 рублей «Астру», кассеты на 350 метров. Теперь появился, хоть какой-то, смысл в жизни. Раз в месяц, с получки, купить кассеты, которые редко появляются на прилавке. Вечером ловлю зарубежные станции, а по воскресеньям записываю хорошие отечественные песни из передачи «С добрым утром».

 Вернулся Сергей Шмелев. Почему-то не ужился с женой, у которой оставил дочку. Тоже купил магнитофон, но со скоростью вдвое большей, чем у меня, то есть и в два раза меньше мелодий записывал на бобину, хотя с лучшим качеством, но и я не жалуюсь. Теперь он берет у меня магнитофон, и мы переписываем друг у друга понравившиеся мелодии. Обоим нравится Анри Томасье, бывший Энрико Масиас.

Вдруг в эфире появился чарующий голос моей сверстницы Ларисы Мондрус, и отличные мелодии, которые хотелось слушать и слушать, жалел, что так мало её песен. Она заметно выделялась из общего ряда заурядных певиц, даже Алла Пугчёва, с её паршивой песнью «Робот», выглядела блекло на фоне Мондрус.

 Видимо, сама певица соображала, что заслуживает большего, но этого не понимала советская система, под надуманными предлогами чиновники запретили ей и Вадиму Мулерману выходить на эстраду, и в марте 1973 года Лариса Мондрус вместе с мужем эмигрирует в ФРГ. По воспоминанию Мондрус, перед ними был выбор, где поселиться: Гамбург, Кёльн или Мюнхен. Они выбрали Мюнхен и впоследствии никогда об этом решении не жалели. Купив дом, семья Шварц-Мондрус переселяется в Грюнвальд — пригород Мюнхена.

Они ничего не потеряли, но советские слушатели лишились прекрасных исполнителей. Но это мало заботило чиновников, им всего хватало.

В документальном фильме «Спасти себя. Лариса Мондрус» 2008 года рассказывает, что в начале карьеры не воспринимала устоявшиеся русские певческие каноны, передразнивала песню «Валенки», ей больше импонировала открытая подача звука, как у Лолиты Торрес.  И она была права, единообразие убивало советскую эстраду, поэтому молодёжь и рвалась к разнообразию, к джазу, который был чужд нашему менталитету, и, продержавшись два десятка лет, тихо ушёл в забвение. Нет, мы по-прежнему слушаем джазовые импровизации, но таких певцов у нас крайне мало, и не они погоду делают.

Одиночество выматывало. Создавалось впечатление, что в городе исчезли девушки, познакомиться было не с кем. Чтобы убить время, поехал в Зелёный мыс, давно там не был, три года службы. В киоске купил новый журнал «Знание-Сила», и пока ехал, пролистал. Лишь одна статья зацепила, о несимметричности Вселенной.

В Зелёном мысу отдыхающих почти не видно, безлюдно. На входе купил билет за 20 копеек и начал подниматься в гору. В памяти проносились все, не очень частые приезды сюда, с Лилей, Любой, с ребятами, и от этого ещё больше чувствовал одиночество. Создавалось впечатление, что по огромному парку гулял я один.

Дошёл до памятника Краснову, осторожно мимо мексиканских кактусов, иголки легко втыкались в тело. На косогоре с эвкалиптами сел и принялся читать статью о несимметричности Вселенной, пытаясь понять мир и себя в нём. Остальные статьи журнала не запомнились, были обычными.

Вниз, к платформе, спускаться не стал, там тоже было безлюдно, и ничего не изменилось. Мир не развивался. Застыл. И от этого сознания было очень грустно. Вернулся домой.

Регулярно переписываюсь с Яшей, который поступил в институт, а потом почему-то оставил его.

Летом он поехал в отпуск к родственникам, и заехал к нам. Поразил мою мать наивным рассказом, что перед нашим домом, на улице, его остановил мужчина и под каким-то предлогом заставил открыть чемодан и украл все деньги. Мать громко возмущалась:

- Как можно быть таким доверчивым?!

Я ничего не говорил, понимая, что ему просто неудобно признаться, что не рассчитал расходы и приехал без денег, вот и придумал эту нелепую историю. Конечно, можно было сочинить нечто более правдоподобное, чтобы и я поверил. Но даже и в этом случае, ничего страшного не произошло, мы же, друзья, мог бы и правду сказать. Пришлось у дяди Димы Чернова занять сорок рублей под свою зарплату, и Яша купил билет на самолет.

Познакомил его с Сергеем. Вместе ходили по бульвару, пили пиво перед Летним театром, съездили на Зеленый мыс, купались в больших волнах. Старался, чтобы он не скучал. Было стыдно за наши убогие обеды, но тут уж я ничего не мог поделать. Не было денег на более разнообразный стол, да и мать не умела и не хотела готовить.

Вскоре после отъезда домой он прислал долг.

Как-то я послал ему звуковое письмо на стометровой кассете, где сохранились старые записи, которые ему понравились. В ответ и он прислал звуковое письмо. Но он не догадался поступить, как я, прежде написал, а потом прочитал. Поэтому у меня письмо было без сбоев и более интересным, а он не находил что сказать. Подал мысль, переехать жить в Челябинск. Там больше платят. Уральский коэффициент.

В Кофеиновом поселке, в домике, который принадлежал заводу, освободилась комната с верандой. Володя узнал про это, и без разрешения занял комнату, полагая, что имеет полное право, так как он и Лиза много лет проработали на заводе, а квартиры до сих пор не дали. Но дирекция хотела поселить в эту комнату совершенно другого человека, но и Володю выгнать не могли, не вызывать же милицию? Трепали нервы всяческими угрозами, скандалами, но он не поддавался.
         
Тогда они распустили по заводу грязную сплетню, которую Аня намеренно рассказала мне. Она знала, что я дружу с Володей, и по своей наивности, не удержусь, чтобы не передать ему, мол, вчера Лиза пошла вечером на свидание с продавцом местного магазина, и они склещились, — скорая увезла обоих.

 Я, по-глупости, всё принял за чистую монету, не догадываясь о истинной подоплеке, что они хотел внести раздор в семью, а потом и выгнать из самовольно занятой квартиры. Аня же была любовницей нашего главного механика, аджарца, от которого и пошел этот слух. Или же они все вместе сочинили эту грязь.

Я перемахнул через забор и пришел к Володе, который был дома и гнал самогон для себя. Дал и мне попробовать. Я же, испытывая к нему дружеские чувства, и, поверив грязной лжи, счел нужным рассказать услышанное. Он задумался.

— Да, вчера она ушла из дома довольно поздно, в 11 часов. Сказала: к подружке. Я выясню.

Больше нам говорить не о чем, и я ушел дорабатывать смену, удовлетворенный выполненным долгом: предупредил друга об измене жены, не подозревая, что сыграл паршивейшую роль в своей жизни. Хотя и невольно, но послужил орудием в чужих руках. Стал троянским конем.

Но у администраторов завода ничего не вышло. Володя оказался умнее. Не знаю, как он разбирался с Лизой, но семья уцелела, а Лиза сильно обиделась на меня, сказала мужу:

— Чтобы его духу здесь не было. Или он, или я.

Я же, наивно, продолжал приходить к ним, не чуя за собой вины, не догадывался, почему Лиза переменилась ко мне, не разговаривает, смотрит хмуро. Это её дело, считал я, и старался не обращать на неё внимания. Радовался, что у них всё нормально, сплетня не подтвердилась.

Позже Володя передал мне слова Лизы, и я обиделся, что меня неправильно поняли. Я же, хотел как лучше. Разве хорошо, что все на заводе сплетничали о них, а Володя ничего бы не знал? Но некоторое время не приходил к ним.

Впрочем, сплетня сыграла свою грязную роль. Володя ушел с завода, служить сверхсрочником. В военном городке им дали четверть дома со множеством перегородок, которые он разбил и сделал две нормальные комнаты.

Память об этих перегородках сохранится у них. Через 20 лет они восстановятся, когда вырастут дети и захотят обособленности.

Позже он пристроил большую веранду, рядом — маленький огородик в тени дом и тополей, но зелень росла. Лиза перешла в аппаратчицы, на более чистую работу, но более вредную, можно отравиться дихлорэтаном.

Я часто приходил в гости к Сергею Шмелёву, который устроился работать на электромеханический завод, где выпускали примитивную стиральную машину, в магазине продавали за 100 рублей. Мать каждый день давала ему рубль на обед и сигареты. По очереди угощали друг друга пивом, распивали на террасе буфета Пионерского парка, но я, чаще, был без денег, чем он. Когда они обедали, всегда приглашали и меня. Я не отказывался, понимая, что у них есть возможность угостить друга сына.

 Его сестра Рита стала очень красивой девушкой, работает в парикмахерской. Я боялся на неё смотреть, и не мечтал об ухаживании, понимая, что она может сделать  лучшую партию. Что я мог  предложить своей жене, полуголодное существование?

 Люда училась в институте, занималась фехтованием, походила на свою мать, то есть была некрасива, маленького роста, склонная к полноте. С ней я чувствовал свободней, и изредка разговаривал, если Сергея не было дома.

 Однажды, у входа в Пионерский парк, встретил её с подругами. Остановился поговорить о Сергее, который уехал к жене в Новороссийск, и разглядел её красивых спутниц. Дома подосадовал на свою застенчивость, что не осмелился заговорить с ними, проводить, как делают другие парни. Что, если попросить Люду, познакомить меня с какой-нибудь?

На следующий день пришел к Шмелевым. Люда была одна, и я попросил познакомить меня с вчерашними подругами. Люда холодно и коротко сказала, что они все замужем. От смущения не знал, что говорить, и скоро ушел. Долго у них не показывался, переживая свой позор.

 Почему Люда не предложила познакомить с другой девушкой? Разве что, надеется, предложу встречаться с ней? Но она мне совершенно не нравилась, да и не показывала, не давала намек на какую-нибудь приязнь ко мне.

 Сергей по-прежнему меняет свои марки, показывает мне. Хвастался подписным Грином, который совершенно не нравился, плохой стиль.

 Позже прочитаю, как один литератор скажет: «Словно перевод с иностранного».
 Точно! Впрочем, каждый пишет, как умеет. У Достоевского тоже плохой стиль, но стал классиком.

 У Сергея взял два томика Хемингуэя, чтобы иметь представление. Не испытал восторга. «Старик и море» не смог дочитать и половины. Только одна его книга произвела впечатление. Купил случайно. И был в восторге: так не похоже на всё, что до этого читал, о психотерапевтах, неврозах. Давно волнует эта тема.

 Дал Сергею почитать. Он не вернул. И я вскоре забыл об этой книге, замотавшись другими делами. Вспомнил о ней через несколько лет, когда ничего не изменишь. Жаль, я даже название забыл.

До Батуми всё доходит с большим опозданием, мы на задворках империи. У местных свои заботы. Мы все верили в самый гуманный социалистический строй, и были готовы отдать за него жизнь. Верили, что с каждым годом станет лучше жить. Плохо живу? Ну, это естественно. У нас 70 рублей в месяц на двоих. Только на скудное питание и хватает. Да ещё вычеты за свет, газ, квартиру, подоходный, бездетность.

Вечером сильно падает напряжение. Магнитофон работает на пониженной скорости. Днем, когда воспроизводил записанное, звук искажался. Сергей посоветовал переключать предохранитель на 127 вольт. Я попробовал. Лампочки вспыхнули ярко, бобины весело закрутились. Звук больше не искажался.

 Но утром я забывал переключать предохранитель, и контакты переключателя подгорели, издавали треск. И ругать некого, сам виноват, испортил новый магнитофон.

Изредка, на Барцхане, встречался Николай Прохарчук, но со мной никогда не разговаривал. От Коли слышал, что он женился, позже сказали – неудачно. Немного поработал в торговом флоте, потом списали. Позже Коля написал, что жена у него нормальная, хотя и говорили, что погуливает. Но он сам виноват, ни дня без пьянки. Стал шабашить. Допился до того, что жена сдала в ЛТП. Посадили на год или два – проворовался. Этого и следовало ожидать. Характер взрывной, много гордости – до своих лет не доживет.

Летом приехал в отпуск Коля с женой Милой, которая недавно родила девочку. Я понимал, что им не до меня, поэтому не надоедал. Пришел, когда пригласили.
 С удовольствием выпил коньяк, так как давно не выпивал, не было возможности. Задушевного разговора с другом не получилось, то ли Коля отвык от меня, то ли изменился настолько, что мы стали чужими. У Милы простое лицо, без изюминки. Ростом с Колю.

Допили бутылку, и вышли на улицу покурить. Понимая, что мешаю, стал прощаться. Они не удерживали, проводили по каменистым ступенькам.

— Я боялась, что не понравлюсь тебе, — сказала Мила.

— Ну, что ты. Я очень рад знакомству, — растроганно проговорил я.

Нашла чего бояться. Какое моё дело, какую жену взял мой бывший друг. Я не вправе вмешиваться.

Изредка, всё же, навещал их. Однажды Валя, сестра Коли, сказала, что хочет крестить Танечку,  и приглашает, быть крестным отцом. Надо в воскресенье прийти в церковь в десять утра.

Не посмел отказаться, предложение не обрадовало, потому что  не имел представления, как себя держать в церкви, да и был противником религии. Особенно возненавидел, когда последний раз во время причастия был вынужден поцеловать руку батюшке. Унизительное ощущение. С той поры прошло девять лет, но тот позор не мог забыться. Злился на себя, что согласился на уговоры матери участвовать в этом действии. И вот снова.

Дома сказал матери об этом предложении. Она отнеслась с  показным равнодушием. Сказала, что крестный отец должен подарить золотой крестик. Таких денег у меня нет, а прийти с пустыми руками, унизительно. И я решил, не идти. А чтобы избежать неприятных расспросов, перестал бывать на Кофеиновом поселке. Позже, при встречах, Валя ни словом не упрекнула, но я-то всегда об этом помнил!

Продолжение следует: http://proza.ru/2012/05/26/375


Рецензии
Уважаемый Вячеслав! Я окончательно запутался- где же у Вас начало? Дайте пожалуйста, ссылку.
Читается очень интересно, сегодня пока читал, очень переживал за Вас, интересно, что будет дальше, и конечно, хочу прочесть начало.

Выдумщик   23.01.2014 22:30     Заявить о нарушении
Начало - http://www.proza.ru/2012/03/23/1038
Всё расположено по порядку. Заблудится трудно.

Вячеслав Вячеславов   24.01.2014 00:03   Заявить о нарушении
Спасибо, скачаю, позже прочту.

Выдумщик   25.01.2014 18:37   Заявить о нарушении
На это произведение написано 5 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.