Глава 30. Малосемейка

        К новому году строители спешили сдать кирпичный дом в девятом квартале,
 и администрация назначила субботник на воскресенье. Перед этим мастер Голубев прошел по бригаде и со всех мужиков собрал по два рубля на водку. Мне неудобно выделяться, тоже дал два рубля.

Субботник поразил бестолковостью. Людей пришло очень много. Некоторым, вообще, делать нечего, слоняются без дела, из комнаты в комнату ходят. Просить себе работу, когда другие не работают, стоят в пролётах и курят, не хотелось, плюнул на предстоящую выпивку, и пошел домой.

На четверых нам должны дать две комнаты в м/с, но, когда предложили одну комнату, я сразу согласился, чтобы не жить с клопами ещё какое-то время, выжидая, когда же дадут две комнаты. И Вике не терпелось стать самостоятельной хозяйкой.

В феврале получил ордер на дом, который летом, когда я приехал, только начал строиться. Всего девятого квартала не было, ни одного дома, лишь виднелись фундаменты домов.

 И вот, стояло уже несколько домов. Комната с балконом занята чужими вещами. Я увидел тетрадь с ручкой и написал записку, что у меня семья больше, поэтому прошу уступить эту комнату.

На следующий мой приход увидел ответную записку, написанную очень нервно:

«Я больная женщина. Прошу оставить меня в покое. Не нервировать. Это наша комната».

Попытался через цехком как-то подействовать, но они отказались уходить. Не стал ругаться и спорить. Что ж, коль опередили, делать нечего, пусть живут. Но хорошие отношения с самого начала подорваны.

Попросил Сарычева и Кутырева помочь перевезти вещи до начала второй смены. Долго ловил машину. Наконец, поймал полуторку. Едва всё уместили, так много вещей получилось. То в одном контейнере всё втиснулось, а сейчас едва машины хватило, и еле сам в кузове разместился.

Маленькую комнату в трёхкомнатной квартире заняла молодая семья — Саша и Маша. Он чуть выше меня, худоват. Оба не красавцы, но и не уроды, средненькие. Скоро Маша родила двойню, мальчика и девочку, что давало им право на внеочередное получение квартиры, но им всё, не давали. Саша психовал, ходил жаловаться, искал правду.

Он очень нервный и легковерный. Кто-то ему сказал, что здесь вокруг неудобья, привозная земля, и он поверил, повторил мне при случайной встрече на кухне. Я изумился:

— Представь, сколько нужно труда, чтобы завезти столько земли!

Он промолчал, но остался при своем мнении.

 Вика сошлась с Машей, помогала мыть двойняшек и консультировала по всем вопросам молодую и неопытную мать. И с Зиной подружилась. Её муж Володя необщителен, и я не набивался, не хочет разговаривать, и не надо.

Зина, поначалу, ко мне относилась настороженно, помня мою записку, и поэтому, считая меня заведомо плохим, ожидала, что я стану её как-то притеснять, или делать что-то плохое, но, видя, что от меня нет ничего дурного, постепенно смягчалась, а, подружившись с Викой, принялась и со мной разговаривать, но очень сдержанно.

Прошел месяц со дня рождения близняшек, а Саше всё не давали квартиру, и он поддался на уговоры, или соблазны родных, взял расчет и уехал.

 Я пошел в цехком просить освободившуюся комнату, но они уже распределили её, подселили нам пожилую чету Перминовых. Он воевал, а жена выглядела очень молодо, что меня удивляло, так как сыновья уже взрослые и жили в городе.

Благодаря знакомству с Леонидом, который договорился по телефону, Вику приняли сантехником. Она поначалу пришла в ужас: неизвестная работа, мужская. Я тоже был в некотором смущении, не представлял Вику в этой роли – ходить по квартирам и устранять сантехнические неисправности. Но работа оказалась не столь сложной, больше приходилось делать профилактические работы, потому что все здания новые.

За смену нужно обойти 17 квартир и спросить, есть ли какие-либо жалобы на сантехнику, проверить работу кранов, при необходимости, заменить прокладку. Это на два часа работы, а остальное время можно посвятить своим делам, пойти по магазинам, прийти на обед домой, присмотреть за детьми, приготовить ужин, постирать. Как раз то, что нам и нужно, и заработок не намного меньше, чем у меня.

На воскресенье я пригласил семью Леонида к нам на новоселье. Они шли с неохотой, не ожидая ничего хорошего, но отказать, не могли. У Вики неожиданно получились очень вкусные котлеты, и они с удовольствием на них налегли, потому что большого разнообразия блюд не было. Они остались довольны обедом. Бутылки водки хватило на всех.

После приезда Вики, я к ним не приходил. Потом уже, от Гали узнал, что Лёня ревнует Таню ко мне. Я удивился: у меня с ней не было ни одного разговора наедине, и не давал повода, но для ревности много не надо. Поэтому перестал к ним ходить, вообще.

За день до женского дня, когда на улицах полностью сошел весь снег, как потом выяснилось — это была самая ранняя весна в Тольятти, и потом долго эта дата служила ориентиром, наша бригада в обеденный перерыв собралась в мужской раздевалке, и мы распили несколько бутылок водки, закусывая конфетами. Я и Володя оказались рядом, и, под водочными парами, задушевно разговорились. Испытывая прилив дружелюбных чувств, пригласил его с женой к нам, отметить праздник.

Он пообещал, но не пришел, чему я только был рад, потому что 8 марта мы получили телеграмму о смерти Марии Семеновны. Вике надо ехать в Батуми. Детей тоже придется забрать — я работаю, а одних не оставишь. Но денег у нас только на питание до получки. И одолжить не у кого. Вспомнил о Владыке Алле, давнишней батумской знакомой.

Она, без лишних разговоров, одолжила 70 рублей, которые я вернул с первой же получки. Позже узнал, что Алла любит оказывать такого рода услуги знакомым, которые, испытывая чувство долга, в свою очередь, оказывают нужные услуги Владыкам.

Так, им зимой понадобилось привезти мешок картофеля из погреба за Московским проспектом. Попросили меня.

Пошли в погреб с тетей Мотей. Она показала на мешок, доверху набитым картофелем. Неподъемный, под 70 килограммов.

Каким-то чудом вытащили вдвоем из погреба, расположенного в полутора километрах от дома, положили на санки, и под пронизывающим, холодным ветром, я, вспотевший, довез этот мешок до малосемейки Владык.

Через день я слег с сильным простудным заболеванием.

В апреле, после бестолкового ленинского субботника, наша бригада собралась на пустыре 8 квартала, где вскоре поставят сарайчик под названием «Русское поле», в котором станут торговать разливным пивом.

Было прохладно. От выпитой водки и дружеских разговоров я расчувствовался и, глядя на красавицу Шматову, сказал, что у нас самая хорошая бригада на всем заводе. Все промолчали. Никто так не думал, но не стали меня поправлять.

Намного позже Вика рассказала, с какими приключениями она добиралась до Батуми. С самого начала, видимо, в расстроенных чувствах от смерти матери, неправильно взяла билет, до Тбилиси, израсходовав все наличные деньги.

И, уже в аэропорту она была в состоянии паники, но хватило ума, обратиться к пассажирам, и те помогли собрать деньги на билет, по одиночке провели Власту и Владу в самолёт.

Из Батуми Вика привезла ковер, который достался в наследство, и старый холодильник «Саратов», уже отработавший 16 лет у тёщи. Но здесь холодильники в дефиците, быстро раскупают. Привозят из Белоруссии на специально заказанной машине, вскладчину. Поэтому мы довольны, есть куда положить скоропортящиеся продукты.

 За холодильником пришлось поехать в Куйбышев. Не представлял, как можно доставить холодильник в Тольятти? Получив багаж на станции, растерянно оглядывался. Подошел мужчина и попросил десятку за содействие. Согласился.

Он махнул рукой, подъехали такси, куда погрузили холодильник. Я отдал мужчине десятку и поехал в Тольятти, думая, что я расплатился за своё невежество, незнание. Но был доволен, что всё решилось быстро, не пришлось бегать в растерянности. За 15 рублей тольяттинский таксист довез меня до подъезда.

 К сожалению, холодильник проработал не более года, сгорел мотор. Не стали ремонтировать, понимая, что нужна замена. Благо, холодильники появились в продаже. Купили «Полюс».

Налаживалась новая жизнь. Прежняя вспоминалась с ужасом, как я смог такое вынести? Иногда снились кошмары, что я по какой-то причине вынужден вернуться в Батуми, и с тоской думал об ожидающих меня ужасах. Подобные сны посещали и Вику еще много последующих лет. Просыпался с огромным облегчением.

Вспоминал слова матери, которая, побывав у гадалки, сказала, что та ей нагадала, мол, сын станет счастливым в 30 лет.

Гадалка ошиблась ровно на один год. Мне сейчас 31 год. Очередная случайность, какими полна наша жизнь. В том же ряду стоит феномен, подмеченный народом, когда говорят: Не строй планы на будущее. Обязательно всё пойдет не так, как ты задумал. Словно мойры решают над тобой посмеяться: У нас всё записано иначе, не так, как ты сказал. Я не верю в Бога и во всё волшебное, но без них жизнь становится очень скучной и до обидного - обыденной.

 Я стал счастливым с того мгновения, когда узнал, понял, что не придется возвращаться в Батуми, где меня ожидал ад. Всё батумское опротивело до такой степени, что в последующие года и думать не мог, чтобы там провести отпуск с детьми.

Весной мастера Голубева перевели в другую бригаду. Говорили, что наши женщины потребовали его убрать. Не знаю, чем он им не угодил, но мне он, точно, не нравился, потому что не считался с мнением рабочих, не видел, кто работает хорошо, а кто время отбывает. Я всегда начинал работать за 20 минут до начала смены, прочищать центрифуги. 

А он прошел мимо в начале смены, и, видя, что я всё ещё прокручиваю последнюю центрифугу, укоризненно покачал головой, мол, затягиваешь с началом работы.


Возможно, он видел, что другие операторы сразу включают станки и центрифуги, без прочистки, и не понимал, или не знал, что это является нарушением технологии. Без прочистки станки чаще выходят из строя, разбивались подшипники. Понимаю, он не видит, что у меня уже половина станков работают, нарезают шестеренки, и не знает специфику работы.

Чтобы запустить все станки и пять центрифуг, нужно не менее получаса, и я начал за 20 минут до смены, в то время как все операторы еще сидят в курилке. Но не объясняться же с ним?

Да и в другой бригаде, Голубев ничем себя не проявил, его снова перевели куда-то, а потом и вовсе, с завода. Потом был слух о его смерти, мол, спился.

К нам перевели выпускника института Сашу Госсмана, который долгое время робел перед рабочими и не требовал соблюдения дисциплины. Про него сразу стали рассказывать нечто вроде анекдота: Пришел начальник цеха в бригаду и спросил мастера, как работает «Джустина», наш шлифовальный станок. Саша ответил:

- Хорошо работает. На смену не опаздывает.

Вероятно, рассудил, что такой фамилии раньше не слышал, значит, и среди нарушителей нет.

 Впрочем, бригада могла работать и без мастера. Такого же мнения был и модный тогда писатель Виль Липатов, который посетил ВАЗ и написал брошюрку о заводе. Позже по его повести сняли фильм «И это всё о нем», с Игорем Костолевским в главной роли.

Рабочие согласились с ним: такие мастера, как Костромин, не нужны. За смену его никто не беспокоил, убедились, он не в состоянии решить маломальское производственное затруднение.

Начальство его жалело: надо дать возможность, доработать до пенсии, не выбрасывать же, его на улицу? Некоторые рабочие, подходя к сатуратору, устраивали мимические спектакли, когда видели спящего за столом Костромина.

За время работы на заводе, он уже два раза поменял автомобиль. Через три года ушел на пенсию. После банкета по этому случаю, его и начальника цеха сильно избили, чем доставили рабочим большое удовлетворение.

Лысков и Сарычев похожи друг на друга ростом и склонностью к полноте, чувствовалось, что они на этом не остановятся. Володя Лысков немного моложе Саши, и лицом чуть миловиднее. Я не держал зла на его злую приписку на моем расчетном листке, и мы часто во время смены разговаривали на разные темы.

Я загружал станки заготовками, их хватало на час работы. Выгружал уже готовые шестеренки, корректировал работу автоматов, и сорок минут мог не подходить к автоматической линии, если только какой-нибудь станок не останавливался – тогда на станке загоралась красная лампочка, и я спешил к нему, чтобы узнать причину остановки и устранить её.

Я уже научился менять фрезы. Ничего сложного, когда знаешь, как? Через несколько лет появится наладчик Дадаев, который будет знать, как менять фрезы, но по рассеянности станет делать неправильную настройку, и ломать зубья на фрезе, которая стоит 300 рублей, да ещё врезывался в опору. Её тоже надо было менять. Но никто не возмутится его работой, словно так и должно быть.

           Почти каждый день во время обеденного перерыва в конференц-зале читалась лекция.  В зал на 500 мест, едва приходила десятая часть. Если лекция скучная, то откровенно дремали, свесив голову на грудь.

Я же, обнаружил на 7-ой вставке библиотеку с читальным залом, и стал часто туда приходить, чтобы почитать любимые журналы. От пятой вставки немного далековато, но любопытство сильнее, тем более что покупать не могу, деньги нужны на семью.

И в этой библиотеке увидел самую красивую девушку города, работала библиотекарем, которых здесь много, и я жалел, что не она выдает книги. Среднего роста, стройная, от лица невозможно оторваться — красота не кукольная, живая.

Она всегда жизнерадостно разговаривала с подругами, не обремененными работой с читателями, которые надоедали только в обеденный перерыв. Приятно зайти в библиотеку и бросить мимолетный взгляд на прелестницу, жгуче позавидовав её будущему мужу или настоящему возлюбленному.

Вот уж кого Бог от души наградил, ещё бы ей столько же счастья, сколько у неё красоты! Само совершенство.

Лет через 20, перед пожаром библиотеки на 7-ой вставке, я увидел её там, пришла навестить подруг и памятное место работы. Сразу её узнал, хотя от былой красоты остались лишь робкие следы. Она даже не стала красивой женщиной, заурядной. Даже не было привлекательности! Так горько и обидно стало за неё! Как быстролетна красота! Как прекрасна юность и отвратительна старость!

Через год я обнаружил библиотеку на главном конвейере, которая находилась ко мне ближе, и я стал ходить туда. Здесь красавиц не было. Работала пожилая женщина с твердым характером, которая полгода не обращала на меня внимания, потом привыкла часто видеть, поняла, что я истинный читатель и подобрела, стала оказывать знаки предпочтения перед другими читателями, выдавала толстые журналы на дом.

 К сожалению, после выхода на пенсию она тронулась умом.

Продолжение следует: http://proza.ru/2012/03/22/454