Тень из прошлого

Посвящается Говарду-Филлипсу Лавкрафту

Это город Новосибирск – сердце Сибири, некогда культурный край, город ученых, город, который до недавнего времени был надеждой для нас, обычных мужиков – ученых, надеждой на то, что мы своими натруженными руками и нехилым интеллектом, сможем вытащить этот мир из кучи дерьма, в котором тонет вест наш русский народ, постепенно превращаясь в этаких кукол, с которыми правительство делает все, что хочет. Это говорим вам мы -  ученые Академгородка: Генка, Владик и я, Вениамин. То, какие жертвы мне пришлось пережить, потеряв этих драгоценных людей, сможет искупить вину перед городом, перед народом, перед нашим ученым сообществом. Здесь, у нас, люди готовы за гроши отдавать девяносто процентов своего здоровья ради общественного блага. Эти жертвы ради тебя, Природа – Мать, которую загадили до неузнаваемости! – Я знаю, ты нас наказываешь, и ужасы твоего наказания мы испытали сполна!
Я единственный выживший из троих. И вот теперь, доживая свои последние деньки в клинике имени академика Власова (низкий ему поклон!), я передаю вам, нормальным и пока здоровым людям, послание – оно расскажет вам об улице Тихой, находящейся где-то на окраине города. Весь ужас там тщательно скрывает могучий сосновый лес, лучи солнца почти не проникают через хвойный купол обезображенных сосновых ветвей. Мы, будучи геологами, были направлены руководством Ученого Сообщества именно на эту улицу, дабы исследовать почву в тех местах, где образовались огромные овраги, с грязным заболоченным дном. Но ужас был не в них, а под ними. Это место было проклятым еще в сороковые годы прошлого столетия. На этом месте находился военный полигон, в котором рванули цистерны с сильнодействующим биологическим веществом, которое отравило больше половины военных, вызвав у них сильнейший нервный срыв, приводящий к многочисленным летальным исходам. После смерти каждого военнослужащего, на их лицах застывал посмертный след удивления. Сколько лет прошло с тех пор! – И вновь возникший кошмар настиг меня и моих товарищей. Я единственный, кто выбрался, но успел подцепить эту биологическую заразу, и в данный момент жду своей смерти
P.S: когда я умру, сохраните эту записку.
С уважением: Вениамин Потапов.
Данная запись была найдена в личных вещах умершего.
Руководство клиники.
Запись от двадцатого Июня 2013 года.
I
Июнь. Десятое число. Год 2013.
Академгородок, город Новосибирск. Институт геологии, геофизики и минералогии имени А.А. Трофимука. Научно-исследовательский комплекс, отдел почвоведения. Кафедра анализа почвы.
 В кабинете тридцать два, научного комплекса, где мы с мужиками находились, располагалась курилка, где было сильно накурено. Эти последствия я приписываю к чрезмерному употреблению моим коллегой Владом сигарет “Прима”. Мы то, с Генкой курили исключительно “Максима” легкого.
- Мужики! – Начал разговор Влад – нам пришла повестка от НИИ – они подсобить просят. Я, конечно, не в курсе, что там у них за притирки, но, видимо, это в нашей компетенции, мужики.
- Подожди, подожди! – Прервал я его, докуривая сигарету – так НИИ опять никого, кроме нас не нашли? – В прошлом годе нас уже отправляли в Припять – почву зараженную буравить, куда на этот раз эти обормоты нас пошлют?
- На китайский огород, огурцы окучивать, братцы! – Попытался шутить не больше нашего взволнованный Генка – седовласый почвовед, с двадцати летним стажем. Мы, конечно, шутку его одобрили, но в тоже время, сильно возненавидели НИИ и его руководителя – Подоршкина Павла Прохоровича, который сам не суется, а других умирать заставляет!
- ****ь, у меня и так язва желудка открылась – мне, в принципе, недолго осталось! – А он, скотина, решил меня добить! – Выругался я.
- Неа! – Продолжил уже Влад – на этот раз наши исследования будут проводиться на территории Новосибирска, нашего с вами города, мужики!
 Закончив обсуждение, мы с товарищами отправились в соседнее здание научного корпуса, где можно было, наконец-то, подышать свежим сосновым воздухом. Рядом был лес. Весь наш научный комплекс буквально утопал в соснах. Ну, заодно, встретим этого старого ученого гаврика из НИИ.

II
Июнь. Одиннадцатое число. Год 2013. Время 8:30 утра.
Каждый из нас был полностью экипирован химзащитой. Для нас пригнали Пазик с оборудованием. Мы запаслись кое-какой едой. Генка прощался по мобильнику со своей женой…хм…как - будто, не вернется больше! – Типун мне, конечно, на язык!
По правде говоря, мы должны были пробыть на улице “Тихая” ровно двенадцать дней, в зависимости от сложности исследования пораженного участка земли.
На улице, не смотря на летнюю погоду и ранний восход солнца, было прохладно.
Пазик выехал со станции ровно в десять часов утра. Водитель был нам не знаком, по - этому докучать его не нужными разговорами, как мы это обычно с мужиками делаем, не стоило. Владик хлебнул из термоса горячего чайку, а я сделал вид, что любуюсь лесным массивом за окнами автобуса. Генка перебирал кнопки телефона – видимо играл в “змейку”, а когда сильно хотел отвлечься, особенно это было во время поездки в Припять, он брал с собой тетрис.
Наша поездка, в целом, должна была составлять часа полтора – два, прежде чем мы минуем черту города.
Ту местность, которую мы должны будем исследовать, как проинформировал нас НИИ, загородили высоченными железными пластинами по периметру. Там будет дежурить кто-то из сторожей. Ютиться мы будем в специально оборудованной мобильной будочке, в той, где иногда приезжие строители живут.
Раскопки будут вестись экскаватором. Оплачивать услуги экскаваторщика будет  НИИ, так как оно руководит этой научной работой извне.
Автобус спешно ехал в пункт назначения. Сейчас мы где-то в районе “Разъезд – Иня”. Учитывая то, что мы были облачены во все душное и тяжеловесное, нам было все равно комфортно. Каждый из нас, вероятно, ждал чего-то необъяснимого там,на месте исследования. Каждый, но я не имею в виду себя – мне гораздо проще все увидеть собственными глазами,  глазами ученого, а отнюдь не философа…

III
Июнь. 11 число. Год 2013. Время 23:04 вечера. Мы находимся на некоем подобии изолированного лагеря.
Пространство, предоставленное нам для исследования, представляло из себя неровную, бугристую земляную поверхность, в которой частично образовались два небольшие оврага, шириной примерно метров в девять, с заболоченным дном. Экскаваторщику надлежало из двух этих оврагов сделать один, откопав середину, между ними.
Мы с мужиками решили пока что зайти в мобильную комнату, в которую нас сторож повел, его деревянная сторожевая будка стояла рядом. Экскаватор стоял по другую сторону оврагов.
Скинув с себя экипировку, мы с мужиками уселись на кушетки и завели отвлеченную беседу в уютной комнатушке мобильной будки. Хотя вид из окна начал меня удручать – это было вторым уродливым местом, после Припяти. Хотя в Припяти была хоть какая-то доля романтики!
А это место, будто появилось из некоей кошмарной реальности – эти овраги напоминали мне язвы желудка у безнадежно больного алкоголика. Страшно было подумать, что мы с ребятами там обнаружим! – Но почва явно поражена болезнью – ее кирпичный оттенок превращал ее в подобие пыли. А эти желтые прожилки, выделяющиеся в том месте, где вековые сосны пустили свои толстые корни, чуть заметно фосфорицировали.
- Чего нос повесил, Веня, а? – Вытянул меня из небытия Влад.
- А сколько время, мужики? – Это был мой первый вопрос после размышлений.
- Да время еще дохера! – Давайте хоть чайку попьем, что ли! – А у меня здесь овсяное печенье завалялось – с детства в нем души не чаю!
Мы уселись за маленький столик, у которого одна ножка была чуть короче остальных.
- Эээээх – шатается! – Недовольно протянул Влад и подставил под эту самую ножку книгу о русском спецназе, которую зачитал до дыр уже порядка двадцати раз. Я вот что-то не люблю современные книги про российскую дипломатию и всякую военную чушь, Я в армии двадцать пять лет прослужил, и вся эта чертовщина меня достала. Именно, по этому, я стал ученым, а не юристом – патриотом. В науке ты всегда знаешь, чего  от тебя требуют. В политике, увы, все не так – там на одно правило есть тысяча мнений, половина из которых не соответствует действительности. А наука, что? – Она всегда найдет своих героев!

IV
Июнь. 12 число. Год 2013. Время 00:12 ночи.
Экскаватор начал откапывать то пространство, которое отделяло два небольших оврага, чтобы, в итоге, получился один большой. Дальше придется спускаться вниз, прямо в заболоченное дно оврага. Нам будет необходимо поработать немного штыковыми лопатами и собрать немного образцов почвы для анализа. Эти образцы нам будут потом нужны в палатке, оборудованной под лабораторию. Там будут проводиться исследования и заключения анализа зараженной почвы.
Пока экскаватор работал, загребая в ковш пылеобразную  землю, Я, Влад и Генка притащили на место раскопок ручной бур и веревочную лестницу, так как нам, троим, предстояло спуститься вниз.
Не прошло и часа, как ковш экскаватора напоролся на что-то твердое. А, так как фонарные столбы светили достаточно хорошо, мы смогли  разглядеть на дне образовавшегося большого оврага загрунтованную поверхность. Мы подали знак машинисту экскаватора, чтобы он остановил машину и помог нам спуститься вниз, в овраг.

V
Июнь. 12 число. Год 2013. Время 02:05 ночи.
Надев все необходимое, чтобы не задохнуться от удушливого зловонного запаха, который немного ощущался на поверхности, но на дне, видимо, был просто невыносим, мы начали потихоньку спускаться на загрунтованную поверхность, которая частично утопала в мерзкой вязкой жидкости света желчи.
Поднявшийся с запада ветер, только осложнял наш процесс работы. Да, вдобавок, вонь нас до такой степени достала, что Владик дал команду  - газы!
С кислородными баками за плечами чувствуешь себя намного лучше.
- Короче, мужики! – Пробасил Влад, приложив бур на грунтовую поверхность – я начну!
Мы с Генкой одобрительно кивнули, и Влад с напором вдавил бур в грунтовку.
Ужас нас одолел тогда, когда бур, войдя вовнутрь поверхности, начал отчаянно тарахтеть, а грунтовка под ним начала оседать и рушиться. А из образовавшихся расщелин начал сочиться желтоватый пар, обдавая нас горячим дыханием, которое чувствовалось даже через прорезиненную экипировку.
- Наверх, наверх!- Живо!  - Погнал нас Влад. Мы стремглав бросились к веревочной лестнице, которую, на верху, крепко держал коренастый машинист экскаватора. Но у машиниста уже не хватало сил держать ее, она в момент стала скользкой, будто ее обмазали воском. И только я  стал, бешено выпучив глаза, подниматься по лестнице – она сорвалась,  и я полетел вниз, упав на стоящих внизу ребят. Мы в панике начали ощупывать пространство вокруг себя и уже перестали что-либо видеть. Так как стекла наших противогазов затянулись чем то, на вид липким – воскоподобным. Снимать маски было подобно смерти. Становилось все жарче и жарче от извержения непонятного газа из образовавшейся огромной дыры. Ощущение толчка, как от землетрясения и падение куда - то вниз.
А дальше, будто разум помутился. Я потерял сознание…

VI
Время перестало для меня существовать в тот момент, когда я очнулся. Открыв глаза, я ничего не увидел, пока не сообразил, что на  лице моем противогаз. Пред собой я видел висящую на сгоревшем проводе лампочку, а когда поднялся с пола, то оказался в длинном коридоре, с двумя ответвлениями. Мне просто-напросто становилось жутко, сердце так и екало от безызвестности перед этим бункером.
Дойдя до ржавой и, местами, перекошенной лестнице, в конце коридора, я обнаружил, что ведет она на уступчик перед какой-то дверью, с черным прорезиненным вентилем, за которой явно что-то происходило. Если хорошо прислушаться, можно услышать некое подобие желудочного урчания. Да и потолок над дверью был облеплен чем-то студенистым, вроде подрагивающих живых наростов сероватого цвета.
Я немедля взобрался на уступ и стал крутить дверной вентиль, который  малость скрипел от многолетней ржавчине.
- И если это бункер Гитлера, то я тогда Эйнштейн! – Пытался шутить я , чтобы хоть как-то продлить свой дух перед тем, как зайти в жуткого вида помещение, а я не сомневаюсь, что так оно и будет!
А тем временем странные студенистые наросты, над дверью, начали вибрировать и медленно опускаться на пол, словно сопля из носу. В этот момент я смог открыть дверь, которая привела меня в темное помещение. Пахло оттуда отвратно – я был вынужден надеть противогаз, предварительно оттерев стекла от некой гадости.
Благо, что я очутился в бункере с рюкзаком, а в нем был фонарик, который, правда, почти что сел. В бледном свечении фонарика я мог разглядеть только лишь фрагменты помещения. Временами перед моими глазами мелькали некие неясные бесформенные массы, которые, если конечно у меня не разыгралось воображение, странно пульсировали – то желтея, то краснея, и снова приобретали свой привычный сероватый цвет. Аккуратно пройдясь по краям помещения, ощупывая шершавые стены, я почувствовал, как сапоги наполовину увязли в урчащей жиже, при этом, то место, на которое я наступал, издавало уже отчаянные звуки урчащего желудка, как – будто я некоему неизвестному существу причиняю нестерпимую боль.

VII
Самое жуткое случилось тогда, когда я все - таки нащупал рубильник, чтобы зажечь лампы. То, что открылось моим глазам, в этом маленьком квадратном помещении, прошило насквозь мои внутренности от страха: К центру коморки со всех стен тянулись органические нити, какой - то мерзкой желтой биомассы. Эта облепившая всю коморку тварь, играла с человеческими останками, составляя из разрозненных костей целый скелет! – Биомасса закрепляла своими липкими слизистыми нитями кости между собой и судорожно подрагиваясь, начинала управлять ими, словно марионеткой!
К моему горлу подступила тошнота, а ужас, которого я еще не испытывал, заложил уши и отключил сознание. Эта разумная биомасса не давала мне уйти, она облепила массивную дверь паутиной своих студенистых нитей, она заставляла останки двигаться, она отчаянно меняла цвет от серого, до густо желтого, она мутила мой рассудок!
Было очевидным – у этой твари есть разум…

ЧАСТЬ II
ЛОГОВО

I
После того, как мой рассудок понемногу восстановился после ужасного шока, то первое, что я услышал – это был отчяный крик…крик моих потерявшихся товарищей где-то из подземных коридоров. Обернувшись назад, я снова обнаружил себя в этой жуткой квадратной коморке, однако вся обитающая здесь биомасса скучковалась на одной стороне стены, на полу, как оказалось, остались только бренные останки несчастной жертвы непонятной заразы. Видимо это один из бывших военных, погибших тогда, в сороковых годах, прошлого века. Биомасса, облепившая стену, похоже, больше не подавала каких – либо признаков жизни. Но стоило мне снять перчатку, чтобы прикоснуться к странному существу кончиком указательного пальца, я почувствовал, что это нечто похожее на воск, который можно было продавить пальцем.
И вот в этот самый момент, организм этого странного создания среагировал мгновенно – он ответил на мои действия вздохом: “Э-э-э-э-а!” – Его желудочное урчание вновь прозвучало на короткое время. Неожиданно дверь в комнату открылась, и я медленно обернулся…





II
Я облегченно выдохнул, когда в существах, облаченных в химзащиту, узнал своих потерянных друзей – Влада и Генку.
- Почему я потерял вас из поля зрения? – Обратился я с беспокойством к ним, когда те сняли противогазы. Удивительным было то, что их неподвижные, как бы окаменевшие лица, даже не вздрогнули, когда я задал им этот вопрос.
В этих лицах застыла гримаса ужаса, а глаза не моргали, оставаясь широко раскрытыми.
Первое, что я сделал – издал истошный крик, а потом припустился бежать, куда подальше из этого места!
То, что произошло в сороковых годах с солдатами, проходящими здесь службу, повторилось уже в наше время, но с моими коллегами.
Гена и Владик были уже мертвы, ими все это время манипулировала эта субстанция, облепившая их тела. Когда же эта мерзостное нечто сползло с тел, мои друзья упали замертво.
 Я был в ужасе – такого не было еще никогда! – Никто из нас и представить не мог, что в густонаселенном Новосибирске может обитать эдакая эманация зла! – Тут и понимать больше нечего – я стал следующей жертвой  мрази, порожденной взрывом цистерн с биологическим веществом.
Я рассуждал так в то самый момент, когда был уже далеко от того зловещего места. У меня в руках были рюкзаки моих мертвых товарищей – они им больше не понадобятся, а мне эти вещи помогут выкарабкаться, пока я буду искать выход из этого проклятого бункера. Меня теперь меньше всего волновал этот сраный НИИ – я жить хочу!
Я даже не имел представления, как это  “нечто” вдруг стало оживать и убивать людей. Почему все об этом молчали? Кто создал эту заразу?




III
Господи, мне никогда не было так страшно, как сейчас! – а я ведь служил в Чечне ровно пять лет, я видел там, черт возьми, резню этих моджахедов! – они перерезали глотки восемнадцатилетним ребятам – пацанам, не женатым, Еще толком не видевшим жизнь! – Я это видел через оптические стекла бинокля, я смотрел, как режут моих подчиненных и ничего не мог сделать! – Ведь меня бы тоже отправили на мясо. А я, просто жить хотел. Здесь война, здесь самовыживание, ****ь! – Я с замиранием сердца смотрел, как пацаны захлебываются в луже своей крови, брызгающей из артерии. Этот пидорас, моджахед достает кинжал и дорезает им горло, берет их за голову и доламывает шейный позвонок! – Я это видел. И я слышал отчаянный рев мальчишек, когда им резали головы! – И я это пережил! – Это война.
Поэтому - то я и не стал дипломатом, понадеявшись на науку, на ее плоды. Я связал свою жизнь с ней и вот уже пятнадцать лет я тяну лямку ученого – почвоведа.
И вижу я, что жизнь в новом тысячелетии подкидывает мне альтернативную смерть, гораздо страшнее, чем война! – Когда ты не знаешь с кем или с чем ты воюешь, когда не знаешь чем “это” уничтожить – в жилах стынет кровь!
 Так я просидел с этими мрачными мыслями и воспоминаниями, опершись на одну из стен коридора, судорожно сжимая голову. Затем я встал с бетонного пола, поправил кислородные баллоны за спиной, надел свой рюкзак на плече и надел противогаз. Рюкзаки друзей я нес в одной руке.
Фонарики моих бесславно почивших коллег еще излучали хорошее и четкое электрическое свечение, тогда, как у моего фонаря, сели батарейки. Но я, все же, приберег фонари товарищей до лучших времен, тем более, что один из коридоров освещался и частично освещал три других отсека. Рюкзаки пришлось вскоре бросить – я прихватил только спички, кое какую еду, воду и запасные респираторы. Все остальное оказалось лишь бесполезным лабораторным хламом, включая радиационный счетчик Гейгера, который здесь бы не понадобился вообще! – Здесь зверствует вовсе не атом, а самая настоящая биологическая инфекция!

IV
Я стал теперь хладнокровным ко всему – мне нечего терять. В свои пятьдесят девять лет я до сих пор не отыскал спутницу жизни. Вечерами, бывало, приглашу Юльку – ассистентку по лаборатории, в какое – нибудь кафе, поболтать, а потом выяснялось, что она, вроде как, не созрела еще для серьезных отношений. Это, конечно, все “сопли розовые”, но такова женская натура. Я махнул на все это рукой и стал пробираться дальше. Здесь мне уже понадобился фонарик – освещенная область все терялась где-то позади меня. Глухие стены в этой территории заменяли решетки, из которых струился густой пар, на полу небрежными кучами валялись обрезки кабеля.
Мне приходилось все время обтирать стекла противогаза, так как они запотевали, а фонарем пришлось махать то вправо и влево, то вверх и вниз, чтобы, ненароком, не напороться обо что-нибудь.
Мои исследования бункерной системы зашли в тупик тогда, когда я, вдруг, осознал, что  коридор оканчивается глухой стеной. Я посветил на нее и заметил написанную на ней красной краской надпись: “АРХИВ”. Слева от надписи  располагалась железная дверь.
- А вот это уже кое-что! – Подумал я, поворачивая очередной вентиль. Уже не опасаясь за свое здоровье (кажись, я уже и без того надышался химически опасными испарениями) я снял противогаз. Кислородные баллоны были уже на исходе, их надлежало бы сбросить  с себя, как лишний груз. Что я и сделал. Затем я вошел вовнутрь и врубил рубильник по правую руку от меня.
Здесь, слава Богу, царил порядок! На металлических стеллажах, стоявших рядами, друг – за - другом, аккуратно лежали архивы с личными делами проходивших здесь службу солдат и старые альбомы с фотографиями тех времен.
Я закрыл за собой дверь и закрутил вентиль. Мысль о том, что, быть может, то существо преследует меня, не уходила из моей головы.

V
По сравнению с комнатой, которую я видел час назад – эта вселила в меня уверенность и надежду на то, что отсюда еще можно сделать ноги. Я уселся на кушетку, стоящую возле одного из стеллажей, и достал из полки один из альбомов. В рюкзаке умершего Влада было немного еды и воды – годиться, но надолго не хватит. Все остальное осталось наверху. В термосе было  немного куриного бульона. Я немножко хлебнул из термоса и стал рассматривать старый альбом в черном переплете, датируемый 1942 годом.
Все, как и положено: семьи, фото с армейскими друзьями и прочие приятные мгновения жизни. Но было в этих пожелтевших от времени фотографиях что-то очень милое мне, простому мужику – ученому. Частыми на фотографиях были деревенские пейзажи. На их фоне были  дети, старики со старухами, симпатичные девушки, работающие в поле, мужики: трактористы, да комбайнеры, махорка в зубах, самогонный аппарат в избе, пацаны после бани ныряют в снег…э-э-эх! – Умершая эпоха, пораженная войной, а затем, эта зараза! – Будто одного Чернобыля нам мало было.

VI
К моему горлу начал подступать тошнотворный привкус металла, полость рта, будто была облеплена солью, а внутри становилось душно – пришлось скинуть химзащиту. Это место, вроде, безопасно. Мне, просто, необходимо было выпить бутыль воды, и как раз, по этому случаю, в рюкзаке завалялась пластиковая баночка с водой, которую я выпил без остатка, а во рту, по прежнему, было солоновато – хреновое ощущение! Кажется, что я инфицирован…если не помру сейчас – пойду на корм биомассе!


VII
Я хотел еще содержимое архива посмотреть, но решил прилечь на кушетку, чтобы отойти от состояния, в котором сейчас пребывал.
И вообще, странно, почему до нас, в этом бункер никто не совался и, даже, не пытался вести раскопки? – Все боялись этого места или просто делали вид, что не знали, что могут скрывать эти овраги?...
Нет, когда я лежу, мне делается еще хуже! – Больше нет смысла сидеть здесь! – Единственное, что я сделал, это положил первую попавшуюся папку из архива себе в рюкзак. Я больше не стал надевать химзащиту – просто смысла в ней уже не было.
Вышел я из “Архива” только в своей обычной одежде: брюках  и серой водолазке. Только на лицо респиратор надел. Еще взял фонарики, запасной бутыль с водой, который урвал уже с Генкиного рюкзака и все это сунул в свой пустой рюкзак.
Но что-то в коридорах изменилось: они покрылись странными органическими наростами, в результате чего, там, где был ведущий прямо коридор, теперь пролегала огромная “живая” труба, подергивающаяся от того, что я ступил на нее, зайдя вовнутрь.
У меня сейчас в голове созрел один единственный план! – Не паниковать, а играть по правилам этого существа, делать так, как оно хочет! – а иначе смерть!

VIII
Продвигаясь по органическому тоннелю, я только и слышал вздохи этой биомассы. Мне можно было уже не пользоваться фонариками – существо, как бы, само освещало мне путь. С помощью пульсирующих движений оно меняло цвета от белого и желтого, до зловеще красного. Получилось что-то вроде трехцветного свечения, благодаря которому я смог видеть, в каком направлении иду. Ощущение такое, что попал в потусторонний мир.
А тем временем, болезнь давала о себе знать: к соленому привкусу во рту, еще добавилась ощутимая ломота в плечах, будто я тащу за плечами нечто тяжелое, вроде плотно набитого рюкзака. Это все последствия инфекции. А, впрочем, недолго мне осталось! Но, если, действовать по плану “студня”, я докопаюсь до истины прежде, чем отброшу кони!

IX
Респиратор уже не помогал, та как сквозь него уже ощущался неприятный сальный запах. Значит, источник его находился рядом.
Тоннель больше не стал изменять цвета, а просто загорелся нереально желтым свечением и вел уже куда-то вниз. Оно приглашало меня войти еще дальше, оно открывало передо мной свои секреты. Это  существо как - будто знало, что мне все равно не выжить, и я погребу свои тайны здесь.
Делать было нечего, и мне пришлось прыгнуть в это скользкое и отвратно пахнущее отверстие…
Снова темно, я ничего не вижу, но знаю, что нахожусь гораздо глубже уровнем. Здесь, почему то, стало заметно жарче, хотя должен быть холод могильный! – Горло пересохло, и я еле нащупал рюкзак с водой – это был последний бутыль, я и его выпил залпом, а, затем, достал фонарик, который еще не успел сесть и хорошо освещал пространство вокруг меня. Соль во рту так и не испарилась, сердце начало учащенно биться и отдавать в виски. Это первый признак паники! Но я старался держать себя “на уровне” и не сходить пока сума. Это нечто явно играет со мной совсем не в детские игры!
Но, прежде чем пировать на моих останках, оно хотело, чтобы я понял его суть, ощутил его присутствие, понял смысл существования его.

X
Я все еще находился в незнакомом месте, а фонарик, которым я орудовал, начинал понемногу освещать зловонную территорию. Ею оказалось огромное помещение, изготовленное, кажется, из смеси сырой глины и фрагментов древесины. Ощущаешь себя, как – будто в муравейнике, где вся система подчиняется неким правилам и законам. Я посветил фонарем впереди себя и обнаружил огромную дыру, небрежно выкопанную кем-то или чем-то гигантским. Такая небрежность в копании земляных проходов не пристала человеку! – Казалось, что дыру раскапывали сотни лап гигантских насекомых. Если осветить место, где начинается нора, можно увидеть многочисленные зазубрины в глине, что свидетельствовало о том, что это было нечто насекомоподобное.
Привстав с плотной глинистой поверхности, я отряхнулся, брызнул на лицо остатки воды, а использованный одноразовый респиратор я выбросил куда-то в сторону. Уже поздно печься о своем здоровье.

XI
Я ощущал под сапогами сплошную соломенную подстилку, а при свете фонарика, стало заметно, что глинистый тоннель к концу стал расширяться. Вдалеке было четко видно какое-то странное тусклое свечение, и было ощущение того, что что-то в недрах бункера копошиться.
Солома под ногами закончилась, и я ступил на твердую каменную поверхность, как раз в этом месте, глиняный тоннель закончился, превратившись снова в огромную, небрежно вырытую дыру.
Я вышел из тоннеля и оказался в еле освещенном зале, достаточно огромном, чтобы я почувствовал себя карликом. Фонарик можно было отключить, да и аккумулятор уже сел.
Зал, был не просто каким – то голым пространством , он, действительно оправдывал свое название: это было то место, где действительно царил цивильный порядок. Здесь даже имелись колоны, поддерживающие массивный сводчатый потолок. Все, в этом зале, было полностью из камня. Единственное, чего не хватало в архитектуре зала, так это различных рисунков и барельефов, высеченных на камне. Однако, это всего лишь клише! – Поменьше мне надо смотреть мистику!
Но в то же время, удивляло – зачем же в бункере надо было сооружать такой огромный зал с колонами? – здесь что, секта, какая – то проводит свой обряд?

XII
Кроме этого огромного каменного пространства со стенами и колонами, здесь больше не было ничего интересного. Дальше идти тоже не было смысла: впереди – тупик, глухая стена, которая, похоже, меня уже никуда не приведет!
Отличное место, чтобы сдохнуть! – Склеивать ласты для пятидесяти девяти летнего ученого – это не вариант! А паника сейчас – это мой враг номер один! А еще и это существо неизвестного происхождения пытается заманить в свое логово.
Минуты три прошло, прежде чем я понял, что в зале распространяется некий посторонний едкий запах. Одновременно с этим меня  начал окружать желтоватый пар, после которого у меня ноги подкосило и помутило рассудок. Я схватился за голову обеими руками, чтобы не свихнуться, а до ушей моих донеслось что-то вроде урчания и вздохов. Ногами и руками я становился слаб, глаза затянула пелена. Через эту пелену я мог замечать только огромные неясные белесые тела, суетящиеся вокруг меня.
Временами мое тело задевало что-то острое, типа крючка или нечто, напоминающее длинные усики. В одно мгновение я почувствовал, но уже не видел, что что-то подняло мое обмякшее  тело и водрузило его себе, уж не знаю: то ли на спину, то ли на панцирь!
Меня потащили в неизвестном направлении и, судя по многочисленным щелчкам о каменный пол, существ этих было несколько.
В этот момент сознание полностью покинуло меня, и настала мгновенная, без ряби в глазах, темнота…


XIII
 -Нет, что-то не так! – Мне душно, душно! Я хочу снять с себя всю одежду, я хочу вылить на себя литр ледяной воды! – Мои первые мысли были именно такими, когда я помаленьку приходил в себя. Мое тело облепило со всех сторон что-то вязкое и пахучее, нечто органическое – я в нем был как в желе или студне. В глазах было еще достаточно темно, чтобы разглядеть место моего нахождения. Были лишь слышны многочисленные шорохи, какие - то жуткие урчания и щелчки, сопровождаемые подобием трели или щебетания.
Неожиданно всю эту суету прервал пронзительный утробный рык с некими элементами вздохов. За этим последовало несколько громовых гулов и нестерпимые частые пощелкивания.
Я пришел в себя и продрал глаза, только лишь спустя десять минут.
Ужасу моему, как ужасу ученого, повидавшего многое в своей жизни, не было предела и логического объяснения!  - То, что я увидел, заставило меня перевернуть представление о микромире, потому что я оказался…в гигантском термитнике! – Существо, следившее за мной, оказалось  не чем иным, как Королевой – маткой! – Гигантской маткой ростом с добрый ангар!
А вокруг нее толпились десятки гигантских термитов!
А эта самая органическая масса, облепившая весь термитник, оказалась не чем иным, как веществом, в котором развиваются яйца личинок!

XIV
Выйдя из ступора, в котором я находился от увиденного мной, я понял, что  не единственная жертва термитов – я находился лишь в одной из тысячи ячеек с зеленым желеобразным веществом. Остальные ячейки в огромной земляной стене, заключали в себе таких же пленников, как и я. Правда, все они, были уже мертвы, но вещество, в которой они находились, похоже, сохранила их тела при помощи консервации. Как известно у термитов очень интересное, хотя и примитивное, строение пищеварения. У них за расщепление пищи отвечают не желудочные соки, как у млекопитающих, а специальные микроорганизмы, представляющие собой жгутики. И если эти микроорганизмы  удалить из тела термита, то, сколько бы он ни съел – его все равно ждет смерть. Эта самое вещество, в которой хранились тела, и являлось продуктом переработки этих микроорганизмов.
К моему счастью, меня оставили на потом, и пока не стали консервировать. А это значит, что пора по – тихому, двигать отсюда.
Но куда я мог бежать, зная, что мне осталось жить считанные часы?! – Но лучше так, чем попасть на обед к их огромной Королеве – матке, которую окружали со всех сторон ее подданные – солдаты и рабочие.

XV
Еле выбравшись из этого вязкого зеленого вещества, я стал потихоньку съезжать вниз, по наклонной поверхности, стараясь не смотреть на человеческие трупы, заключенные в ячейки.
Когда я, наконец, ступил на глинистую поверхность, то по - быстрому скрылся за близлежащими валунами, у выхода из термитника.
Постепенно собрание термитов заканчивалось, и рабочие поползли к выходу, вместе с солдатами. Слава Богу, меня они не заметили!
Я дождался, когда Матка уснет и медленно вылез из-за валунов. Мне было мерзко проходить мимо омерзительного существа, в центре зала. В Королеве было мерзким все: студнеобразное раздувшееся брюхо, из которого вот-вот должны были вылупиться личинки, огромные черные челюсти и ужасающе гигантский размер.
Кажется, что Матка  впала в спячку – это шанс пройти не замеченным мимо и искать выход на поверхность. Было слышно, как Матка, сквозь сон, пощелкивает своими огромными челюстями и издает утробное урчание.
 Вся ее туша занимала все заднее пространство зала – термитника.
Так что же получается? – То, что было бункером вначале, стало термитником после взрыва? – Выходит, что военнослужащие были парализованы и отправлены на обед?! – Неужели в Сибирской окраине есть термитники? Неужели термиты могли мутировать под воздействием биологического вещества? – Нет, бред все это! – Делать ноги отсюда надо и побыстрее!...

XVI
Ноги сами несли меня по земляному тоннелю. Вскоре, он сменился органической трубой, изменяющей свой световой спектр от сероватого, до ярко – красного. Я смог отдышаться только тогда, когда  увидел лестницу наверх. Интересно, как я смог проскочить тот каменный зал, встретившийся мне вначале? Да это и неважно теперь. Медлить нельзя! – Термиты могут вернуться назад, почуяв неладное. Учитывая то, что они ведут коллективное хозяйство, как и муравьи – можно представить, что со мной будет! – Если они таскают ношу, которая превышает их собственный вес тела в десять раз, то я для них просто песчинка, которая служит подножным кормом для их личинок!
Я стал быстро преодолевать металлическую лестницу, боясь услышать хотя бы один посторонний шорох. Я стал оглядываться по сторонам.
Не смотря на то, что коридоры бункера были освещены, ориентироваться теперь стало сложнее. А все из-за того, что  бункер теперь живет своей жизнью, но подчиняется чужим правилам. У него есть своя экосистема, и он постоянно меняется!
Единственное, что меня могло сейчас спасти, так это счастливый случай! – Наивно звучит, но теперь все зависит у меня от случая!
Жар в теле прошел, соль отступила от горла. Теперь же мне, наоборот, стало холодно, даже пар изо рта пошел. Мне стоило бы пройти по трем коридорным крыльям, чтобы наугад найти выход из этого места.
И тут я вспомнил, про щель, что располагалась под дверью, где обитала живая субстанция. Из этой расщелины, будто свет дневной пробивался!



XVII
Это место я нашел быстро – его нельзя было не заметить: уступчик с дверью был только здесь. Ну а, если, есть щель, значит, ее можно чем - то пробить, чтобы выбраться.
К моему ужасу я побросал все вещи друзей внизу, а возвращаться туда – значит погибнуть! Пришлось расшатывать стену мощными телодвижениями.
Хм…стенка оказалась очень хрупкой: и трех ударов сапога хватило, чтобы она развалилась. Но моя наивность подкачала: стена была фальшивой! – За ней располагалась всего лишь одна из коморок, освещенная лампой дневного света!
Болезнь моя набирала обороты. Я уже  мог чувствовать первые симптомы удушения, а соль, в полости рта, заменила горечь. Сердце вновь учащенно забилось. Я припал к боковой стенке, в коморке, рядом с трухлявым табуретом, над которым висела электрическая лампа дневного света.
Мои силы иссякли и, если, меня никто не отыщет – помру здесь, у входа в гигантский термитник!
Если бы у меня была жена, были бы дети – началась бы паника! Но мне нечего терять!
И я решил просидеть в этой конуре до конца, пока меня не найдут или пока я сам ноги не протяну. Без еды и воды теперь стало очень тяжко, а из защитной одежды на мне были только сапоги – все остальное мое, гражданское.
Вообще - то я еще и очкарик, но теперь и очки мне не понадобятся – я полностью прозрел от того ужаса, что со мной случился на досуге.
Я все равно прислушивался к малейшим шорохам. Где логово королевы, я уже видел, но основное сборище термитов я не знал. Оно могло быть где угодно! – Вряд ли  эти насекомые – переростки хоть раз выбирались на поверхность, после того, как были подвержены биологической мутации.
Я все сидел, прислонившись к кирпичной кладке в стене. Мне становилось все хуже и хуже. Глаза постепенно слипались, слух пропадал – видимо “шарики” у меня уже заходили за “ролики” – Я медленно, но верно отдавал концы.
Боже! – Вот только теперь я успокоился, будто ждал этого избавления всю жизнь! – Чувствуешь, как становишься свободным от тяжкой ноши.

XVIII
Что это за шум у меня над головой? Что за голоса?
Я нащупывал рукой что-то мягкое, напоминающее мне постель. Медленно размыкая глаза, я обнаружил себя в больничной палате, где передо мной сидели три человека. В одном я узнал одного из академиков НИИ, вторым был его коллега, третьим был мой лечащий врач. Они неотрывно следили за моим телодвижением.
- Вы сотрудничаете с этим человеком? – Спросил врач у одного из моих коллег.
- Да, мы дали задание трем нашим ученым из отдела почвоведения, членом которого  Вениамин Богданович Потапов является.
Я закрыл глаза, но все еще слышал их диалог.
- Полагаю, - продолжил лечащий врач – вам, Павел Прохорович, необходимо знать об  инфицировании вашего коллеги, потому как все, что вы услышите, будет не совсем приятно слышать!
- Говорите же, доктор, говорите! – Спохватился Павел Прохорович.
- Мне очень неприятно об этом говорить – продолжил врач Сергей Анисимов – но вы теряете своего сотрудника: болезнь неизлечима. Осталась всего лишь неделя для вашего коллеги.
Павел Прохорович замолчал. Казалось, он что-то обдумывал. Я по - прежнему не открывал глаз. Я сам все уже знал, и слова доктора меня нисколько не удивили.
Меня вогнали в ужас следующие слова, услышанные от доктора:
- Однако, болезни этой есть объяснение: мои ассистенты, нашедшие Вениамина в тоннелях бункера, смогли взять образцы  вещества с одежды инфицированного, и анализ в лаборатории опасных инфекций показал, что вещества, найденные ими, помимо смертельного воздействия, обладают галлюциногенными свойствами, а это значит, что инфицированный мог поддаться, в течение долгого времени, галлюцинациям, и они могли предстать перед ним в разных ипостасях. Именно поэтому пациент Потапов бредил, будучи на больничной койке, про какой-то огромный термитник, про Матку и гигантских термитов, якобы заточивших его в субстанцию, живущую своей жизнью!
Представитель НИИ уже ничего не мог ответить, он просто встал, положил на мое инфицированное тело руку и, вздохнув, вышел из палаты.
Только после этого я прозрел и обратился к доктору Анисимову с просьбой дать мне лист бумаги и ручку.
- Просьба пациента для меня закон! – Ответил доктор и подал ручку с листочком бумаги. В нем я намеревался описать то, как природа наказывает тех, кто влезает в ее тайны, про то, как земля мстит за свои обиды. И эта записка после моей смерти должна стать другим моим коллегам пищей для ума!
Доктор удалился, дабы не мешать. Внутри меня все кипело, я постоянно кашлял, и этот кашель отдавался резкой болью в груди. Все это говорило о том, что в сердце звенит мой последний колоколец. Я, как можно четче, прописывал буквы, чтобы каждый мог  прочесть, и не только в клинике Власова, но и другие, кто хочет понять, что просто так в мире ничего не происходит: природа заранее просчитывает жизненный путь всех нас, подобно тому, как программист задает машине тот алгоритм, по которому она будет работать.


Доктор Анисимов вошел в палату как раз тогда, когда я уже расписывался на листке бумаги в нижнем правом углу. Я пожелал, чтобы до моей кончины никто не видел записку и подложил ее себе под матрас. Но позже отдал записку доктору, чтобы он просто переложил ее в мой рюкзак в полке. Спасатели, видимо, прихватили и мой рюкзак, когда вытаскивали меня, вместе с ассистентами доктора Анисимова, из тоннеля.
Все понятно! – Все, что со мной происходило, было иллюзией, галлюцинацией! Но смерть, все равно, настигла меня наяву. О чем теперь жалеть? – Не о чем! И теперь только одно приходило мне на ум: природа играла со мной! – Из всего происходящего ясным было одно: сколько бы ты не воевал, сколько бы ни истреблял себе подобных, природа найдет тебе альтернативную кончину.