Всё в порядке, мама

Присяга – это торжественный день в учебке: курсанты становятся защитниками Родины.
 
Ночь перед присягой. Курсанты крепко спят. Бодрствуют только те, кто в карауле и наряде. В нашей роте в наряд попали все откомандированные, потому что они уже приняли присягу в своей части. Я один из них.

- Лестница должна блестеть как у кота яйца. Понятно?

Мне было понятно, но чтобы достигнуть такого эффекта, мне пришлось мыть её три раза подряд. Потом я драил стены, коридоры, туалеты, бытовку, снова коридоры… Ночь выдалась абсолютно бессонная.

Когда курсанты вышли на плац для принятия присяги, меня отправили поддерживать порядок в большом туалете. Это не наказание, а доверие. Я самый надежный. Об этом мне сказал дежурный по роте, сержант из нашего взвода. Я «шуршу» как заводной, тогда как другие дневальные двигаются на автопилоте.

Солнечный день. Я стою в большом туалете: два отсека, много кабинок, много писсуаров – всё сияет чистотой. Я в парадной форме. У меня бледное лицо, темные круги под глазами. Мой взгляд ничего не выражает: я робот.
 
В дальнем конце туалета курят два младших сержанта. Один из них – дежурный по роте, второй – его приятель. Курение запрещено в помещении. Они нарушают порядок и знают об этом. Однако начальство занято присягой и находится далеко, поэтому им наплевать. Я отвечаю за чистоту и порядок, но прогнать их не могу: они мои непосредственные начальники.

Пепел от сигареты падает вниз на кафель. Я мрачно смотрю в пол. Вдруг горящая спичка летит точно в сток. Сток – это дырка в полу, на ней решетка. Я моментально подбегаю и убираю спичку.
 
- Зачем бросил?
- Пусть убирает – он же дневальный.

Начальники уходят. Я убираю пепел за ними, вытираю следы от сапог, шире открываю форточку.
 
Курсанты, а также их родители, забегают в туалет, а он по-прежнему блестит как новый. Это моя работа. Робкая гордость расправляет мои плечи.

Я делаю обход, проверяя очки, и слышу, как меня кто-то зовет. Отрывистая речь – это замкомвзвода.

- Вот ты где! Снимай парадку! Отдашь ему.

Зам подходит ко мне с курсантом из нашего взвода. Я коротко отвечаю: «Есть». Мы быстро переодеваемся в туалете. Меня обволакивает ужасный запах. Это пахнет хб курсанта. Он здесь прямиком из санчасти. Пахнет лекарствами и отходами. Надев это ужасное хб, я стал последним мусором в туалете, где поддерживаю чистоту. Я продолжаю наводить чистоту, но противен сам себе.
 
Во время чистки краников слышу знакомый голос: «Снимай шапку!». Передо мной снова зам и ещё один курсант из нашего взвода.

- У него же есть шапка!

- Снимай. У него не шапка – это дед Щукарь какой-то.

Шапка велика курсанту, уши на шапке забавно торчат в разные стороны.
 
- Так, быстро меняться.
 
Я отдаю свою шапку, тяжело вздыхаю. Моя шапка – это произведение солдатского искусства: густой серый цвет, форма кирпичика. Всё четко по моде. Шапка выглядит идеально на моей голове, и вот теперь её нет.
 
Я бегаю как угорелый – убираю за всеми: курсантами, их родителями, сержантами, офицерами. Я «упал на четыре кости» и драю пол. Меня зовет робкий голос, медленно поворачиваюсь: передо мной стоит другой дневальный.

- К тебе родители пришли.

Родители! Как же я мог забыть. Они приехали навестить меня, используя день открытых дверей в честь присяги. Мы договорились о встрече заранее.
 
- Где родители?
- Здесь, у двери твоего туалета.

Я выбегаю. Мама и папа с интересом наблюдают суету в коридоре: курсанты в парадной форме показывают своим родителями расположение роты.

- Привет!

Я снова вижу родные лица.

- Привет, сыно…

Папа запинается, мама проглатывает мое имя. Родители ошалело смотрят на меня. На мамины глаза наворачиваются слезы, папа начинает сутулиться. Я не понимаю в чем дело. Я делаю шаг навстречу к ним и собираюсь обнять маму. Внезапно замечаю, что в правой руке у меня половая тряпка.

- О чё…, - ругательства вязнут у меня на зубах. Я смотрю на себя со стороны: шапка «деда Щукаря», хб с черными залысинами на коленках, грязные сапоги, от меня пахнет как от прокаженного. В глазах родителей я худший солдат роты, батальона, части, всех вооруженных сил Советского Союза.

И тут я нашелся, как объяснить мой странный наряд. Я бодро выкрикнул: «Мам, пап – это всё не моё!». Мама заплакала, папа ссутулился ещё больше. Худший солдат, у которого и своего ничего нет. Я в ужасе от себя.

Неожиданно меня выручил зам. Он подошел к моим родителям, представился, четко и кратко объяснил мою ситуацию: я в наряде, свою парадную форму отдал товарищам, чтобы они достойно приняли присягу. Зам добавил, что он отпустит меня с наряда пораньше. Я смогу побыть с родителями. Мама и папа успокоились. Мы договорились, что они будут ждать меня на КПП, в комнате свиданий. Я снова ушел в большой туалет, а зам предложил моим родителям показать расположение роты.

Я захожу на КПП. Я уверен в себе: выжил после убойного наряда. В своей подогнанной парадке, классной шапке и начищенных до блеска сапогах я выглядел бравым защитником Родины. Комната свиданий полностью заполнена, хотя уже вечер. Мои родители сидят в углу. Они молчат.

- А вот и я!

Мы улыбаемся друг другу. Главное в разговоре с родителями не сболтнуть лишнего о трудностях и лишениях солдатской жизни. В конечном итоге, всё в порядке, мама.