Переводной по химии

Учительницу по химии, по-просту, химичку,очень не любили "мои дети" - дети, для которых я была классным руководителем. Дети придумывали разные причины, чтобы избегать встреч с этой"учителкой". Марина Федорова, всегда бойкая девчонка, на уроках химии падала около доски в обморок-  в результате в своем кабинете я стала держать нашатырь. И, когда у моих "деток " в расписании стояла "химия", я доставала нашатырь из аптечки поближе к себе, потому что в любой момент могли прийти за мной. Оксана Резникова постоянно на химии ходила лечить зубы. К Марине Голощаповой приезжали родственники из Казахстана, а Людочка Пустозерова приносила записки от мамы с просьбой отпустить ребенка по состоянию здоровья.  Тоня Лапова в школу редко ходила, на химию и подавно. Таня Лисихина просыпала, и на уроках появлялась только после одиннадцати часов.

Мальчики действовали прямолинейно - они отпрашивались дежурить в столовой, накрывая на всю школу, или помогали физруку раскладывать мячи, вешать волейбольные сетки, уборщицам- напрашивались помогать мыть полы. Другим учителям- гладить и развешивать шторы, ходить за мелом, поливать во всех кабинетах цветочки. Слонялись по школе или по пришкольному участку, прятались в туалетах, попадали в кабинет завуча, директора, убегали домой,- но на уроке их не было.
В общем, урок химии всячески избегали.

Остальные уроки более-менее "гвардия" посещала.


Мне это очень не нравилось. Мои доводы о том, что химия, как и математика, ум в порядок приводит; и даже то, что всё происходящее вокруг нас- сплошные химические процессы, а человеческий организм- огромная химическая фабрика по переработке продуктов,-на детей не действовало.

Поначалу вызывала родителей тех, кто игнорирует уроки. Но родители, вымученные на работе, или работах, отмахивались или пытались говорить о своих семейных проблемах; в конце разговора соглашались с тем, что химия- нужный предмет, но нам, родителям, не по силам, а деткам нашим и подавно."Если  б было наше право, вообще убрали бы его. Зачем нужен?"

Но Вероника Акимовна, учитель химии, была очень преданным своему делу человеком. Жила она со своей старушкой мамой,в центре города, на первом этаже, своих детей у нее не было, как и мужа, и поэтому всю любовь и нерастраченную нежность изливала на проведение урока химии и перевоспитание неразумных учеников. Классного руководства почему-то ей никогда не давали.

Когда мы,учителя с классным руководством, уставшие после разговора с родителями, которые заявляли:"А че Вы от него хотите? Академиков нам не надоть. Водилой будет, и хва!"- заходили в учительскую, чтобы повалиться на стул, и в прострации глядели друг на друга пустыми глазами, Вероника, всегда подтянутая, спортивная, влетала в учительскую, и, окинув нас, пришибленных, но не сломленных, спрашивала:"Как думаете, погода не испортится на выходные?" Она выезжала на выходные в сауны, на лыжную базу, в санаторий, постоянно. Просто, у нее было много мужчин,было кому ее "вывозить". Детей у нее не было. Она говорила:"Не зачем нищету плодить. Сама не пожила еще"...А ей уже было за сорок. Когда мы выясняли обстоятельства каких-то криминальных происшествий,виновниками которых были наши "детки", она всегда категорично всех обвиняла:"Сами виноваты". Понятия "несчастный случай" или "стечение обстоятельств" для нее не существовало. Также как понятий "боль", "обида".

Дети на ее уроки не ходили. Но Вероника, как учитель, блюдящий честь "своего мундира", никогда не ставила просто "удовлетворительно", то есть "три". Если ребенок не знал урок - "два", и дело с концом. Длинной родительской чередой ходили взрослые в кабинет Вероники, оттуда- в кабинет классного руководителя, директора...Все тщетно."Два","два","два".
Любимыми вопросами ее были: "Формула воды? Что такое натрий хлор?"
В конце концов она сдалась- устроила "переводной экзамен"  для моей "гвардии".
Раздала вопросы по курсу химии, назначила время.

У меня не было в тот день уроков, но я пришла в школу, достала заблаговременно пузырек нашатыря, вату, перекись водорода(на всякий случай- мало ли что!), и стала ждать. "Экзамен" должен начаться в девять утра. Я, как всегда, пришла к восьми- приготовив "все необходимое", прошлась по школе до кабинета химии - пусто. В десять минут девятого пришла вечно больная химией Люда Пустозерова. С мамой. Мама держалась молодцом- даже на лице было с килограмм косметики. Хотя без косметики она проще, миловиднее.
Потом пришла Маринка Федорова. И сразу ко мне в кабинет:
-Ирина Васильевна, как же я  смогу? Я ни фига не понимаю! Но я же учила! Даже про фенолы читала!
-Марина, не волнуйся, соберись, все расскажешь.
-А если я упаду в обморок?
-Ну... ты постарайся, хотя бы на три!
-А Вы... нашатырь взяли?Вы будете рядом?

Потом пришли "два брата акробата"- Ваня Шишкоедов и Саша Южаков. Почему их называли "братьями-акробатами"? Похожими они не были- один маленький, худенький,"шишка", смешливый, с прической ежиком, другой- долговязый, медлительный, всегда носящий пограничную фуражку старшего брата- "аэродром"(завуч, всегда мне говорила-"Скажите Вашему- пусть аэродром на голове  не носит. Пусть снимет!") Пришли и сразу спросили, надо ли в классе помыть пол, перевешать тюль, полить цветы...
-Нет, ребята, не нужно.
-Ну может, пересадить? Мы за землей бы сбегали?
-Нет, ребята, будем химию сдавать.
-...

Потихоньку класс собирался. Подходило время. Без пяти девять я выгнала деток из класса, закрыла класс(в кои-то веки, чтоб не спрятались!)и пошла в учительскую. Ждать результата.

Через тридцать минут я пошла посмотреть, что происходит - потому что никто не бежал за мной и нашатырем, никто не вызванивал...

Детки стояли сплошной кучей, около кабинета. Даже когда я подошла и спросила:"Как дела?" Мне никто не ответил.Так они были сосредоточены на какой-то внутренней деятельности, мне непонятной. Я спросила еще раз, уже встревожившись.

-Ирина Васильевна, они молятся,- ответила мне поднявшаяся по лестнице на второй этаж мама Люды Пустозеровой.
-???
-Они молятся, чтобы им поставили тройки!
-Я зайду сейчас, поговорю...
-Вероники Акимовны еще нет. Уже и директор подходила.

Для Вероники это было явлением наиредчайшим - равным явлению айсберга в Зауралье.

Я пошла к директору.

Когда директор дозвонилась до Вероники Акимовны, оказалось, что у нее выпал из окна котенок. Вероника плакала, переживала, что котенок мог сломать себе что-нибудь. Вероника очень расстроилась, переживала, и не смогла приехать вовремя на работу.

"Вам меня не понять"- сказала она директрисе.