Тихий дачный рай. Чьи тапки?

 Тихий дачный рай. Чьи тапки?

      По записочке, где был точно указан путь, вышли к зданию, перед которым в переулке стояли прекрасные машины. Но такие машины теперь стояли всюду, но по старой памяти все предпочитали немецкие, черные и узнаваемые. Прошли мимо памятника героям Плевны, и мимо сквера.

- Да, эти места мне знакомы. Каждую осень прихожу сюда к камню с Соловкой. Там встречаются те, в семьях которых были жертвы репрессий. Нет, не последнего времени. А те, кто расстрелян или сослан в лагеря в двадцатые и тридцатые годы.
- Да, слышал.
- И памятник героям Плевны тоже не вне истории моей семьи. Историк был такой, он сражался у Плевны.
- Да.

     Двое, высокий в белом костюме и белой кепочке мужчина роста под два метра Владимир Иванович и Вера Ивановна, маленькая, круглая женщина, роста чуть больше полутора метров, в черных брючках, и в легкой кофточке, приблизились к зданию, где раньше были дома партийных органов.

- Сидит в цеху коммунист рабочий. И ему в партийный билет вклеивают марки, членские партийные взносы. Лучший его друг станок. А здесь, в центре Москвы, в тиши, в недоступных хоромах сидят те, кто думает о том, кто там за станком думает о работе. И сколько таких руководителей. Успешных. И едут они заграницу, и учатся у других, и все для того, кто у станка выполняет норму.
- Да, точно, - сказал на Владимир Иванович.

     В здании было прохладно, не чувствовалось те двадцать восемь градусов, которые давили на улице на каждого, и на Веру Ивановну и на Владимира Ивановича. На третьем этаже их ждали. В комнате было два человека, работал вентилятор. На столе и на стульях стояли коробки с томами каких-то проектов.
- Не могу сидеть к вентилятору спиной. Я простужена.
 
    Стулья освободили от бумаг. И перед человеком, сидящим за столом, оказались Михаил Иванович и Вера Ивановна. Все сидели и молчали несколько минут. Присматривались.

- Что у вас?
- Да, с дорогой, на которую вы выделили деньги.
- И какие у вас проблемы?
- Первая проблема состоит в том, что мы ничего не знаем. Так изредка получаем всякие слухи, вот и есть наша информация.
- А зачем слухам верите?
- А чему верить, если ничего нам никто не говорит.

     На первые вопросы Владислава Ивановича отвечала Вера Ивановна.
- Вот сказали нам, что Москва все будет строить. Строить дорогу, а оказалось, что не только дорогу строят, но и нашу электрическую линию сносят. А это зачем?
- Значит, она мешает строительству дороги.
- Стройте, тогда другую дорогу. Кто такой проект делал?
- Нет, не получается другого варианта.
- А, если я, например, вам буду мешать, то и меня нужно убрать?
- А вы здесь причем?
- Я эту электрическую линию высоковольтную сама строила, и теперь ее нужно сломать. Слова об это мне говорили, а теперь сломать кому-то захотелось.
 
     Внимательно смотрела Вера Ивановна на Владислава Ивановича, и думала  о том, что он проверяет их сидящих перед ним, на действительность их действий, и на то, готовы они настойчиво бороться за то, о чем говорят. Вера Ивановна думала о том, что несколько лет назад было такое дело, когда Дмитровское шоссе, идущее из Москвы на север, подошло к узкому месту, и с двух сторон строящаяся дорога подошла к хилому, жалкому домику, который мешал стройке. И пока не построили отличный особняк для хозяина хибары, никуда не могли двигаться.
 
- Мы построили более 400 человек электрическую линию, а кто-то решил ее снести, с какой стати?
- Все потом восстановят и вернут вам.
- Кому вам? Там о нас нет ни слова.
- Просто будет идти реконструкция. И вам все вернут.
- Нет, там не реконструкция, а демонтаж.
- Посмотрим на чертежи. Вот видите только два столба и все.
- Прочитайте и дальше, что там написано. Какое интересное слово – демонтаж. Правда, я ничего в этом не понимаю.

- Вот видите, не понимаете, а рассуждает.
- В проектах не понимаю, а вот в собственности разбираюсь. Понимаю где чужое, а где свое.
- Отрадно, что так.
- И что опять можно только к Путину обращаться. Что у нас нет других инстанций? Кто все решать должен? С плакатом выйду к постаменту, который от Дзержинского остался. Или у вашего подъезда буду стоять. Второе лето нет никакого покоя. Только страх и сплетни, и чужой бизнес на моем добре. Мрак, - причитала Вера Ивановна.

     Владимир Иванович слушал спокойный голос Вячеслава Ивановича и нервную быструю речь Веры Ивановны. Он тоже переживал, и в его руках была папка. В папке лежали бумаги, которые он получил, собрал их и разложил и по срокам и по тем организациям, в которых все получил. Только утром Владимир Иванович выехал с дачи, которая была за сто километров от Москвы, оставил там жену и дочку. Ехал три часа, даже больше трех часов, к дому, в котором выделяли деньги на грандиозную стройку приехал на метро. После этой встречи ему нужно было вернуться на свой участок, в тишину и покой, и прохладу. К новой краске на доме, но все заботы общественные отвлекали его от своей дачи и жены. Он молчал и давал выговориться своей спутнице. Иногда ему казалось, что логики в словах Веры Ивановны не было. Но он знал, что перебить ее невозможно, и наступит момент, когда ему представится возможность сказать свое веское слово.

- А у вас есть документы, что эта электрическая линия ваша?
- Конечно, есть, - сказал Владимир Иванович и положил на стол то, что в его папочке занимало достойное место.
 
     Владислав Иванович внимательно прочитал все и стал набирать номер телефона, который стал нужен после этих бумаг, подтверждающих собственность на высоковольтную линию.      Можно было слышать только голос Вячеслава Ивановича, но он повторял то, что ему говорили, и весь разговор стал понятен сидящим просителям.

- Как оказалось, что вы не согласовали проект с владельцами электрической линии?
- Линия вообще ничья.
- Откуда вы это взяли?
- Нам в Талдоме сказали, что у линии нет хозяев.
- А искать кого-нибудь искали?
- Искали, никого не нашли.
- Передо мной лежат документы, что у линии есть хозяева. Все решить с ними. Ищите и встречайтесь.

     Глаза у Михаила Ивановича округлись, он нервно сглотнул, было видно, что такое сообщение повергло его в шок. Да и Вера Ивановна поняла, что все гораздо хуже, чем она могла думать. Можно было считать, что по глупости начали, а потом по корысти прибирать к рукам чужое имущество, но все можно было на каком-то этапе поправить, а тут уже шел такой обман, о котором и подумать было невозможно.

- Я живу на даче все время. Искать меня просто, - сказал Владимир Иванович.
- А я проектировщиков зимой видела, приезжала в мороз к ним, - сказала Вера Ивановна.
- Все хуже, чем мы думали, - добавил Михаил Иванович.
- Второе лето не получается отдыхать, - добавила Вера Ивановна.
- Значит, если линия ничья, то ее вместе с дорогой и предадут Нине Ивановне, которая и морочит нам голову.
- Будем разбираться, - подвел итог Вячеслав Иванович.

     Все ещё сидели на своих местах, на стульях, но уже разговор был закончен, и нужно было уходить. Только было слышно, как вентилятор гоняет горячий воздух от окна в комнату, и только эти дуновения, казалось, понижают в комнате температуру.

- Вы, представляет, вместо того чтобы писать книгу о войне 1812 года я пишу книгу под названием «Тихий дачный рай». И туда и наша встреча войдет. Только нужно написать другое название «Дачное сумасшествие».
 
     И Вера Ивановна стала вспоминать не по своему опыту, а рассказы о первых годах девяностых, когда захватывали всякое имущество, конечно, больше чужое, любое. Думалось, что прошло это, но нет.

- Вы, сами знаете, что у нас, кто первым встал, того и тапки.
- Тапки мы уже истоптали, а отдавать их не хотим. И не отдадим свои тапки. Наши тапки.