Восточная сказка или сон в летнюю ночь

             Я сидел на песке среди пустыни. Нещадно палило южное солнце, горячий ветер обжигал кожу. Во рту давно пересохло, но я умел терпеть жажду. Я не знал ни времени, ни места в котором я оказался. Я точно знал, что я – воин-наёмник, мне около 40 лет, прекрасно владею языком того времени и места. Я был одет в короткие штаны, безрукавую куртку из бараньей шкуры и деревянные сандали. Моё вооружение состояло из длинного копья и крупного кинжала. Под курткой был панцирь из золотых монет, переплетённых золотой проволокой – одновременно защита и «кошелёк». Рядом лежал заплечный кожаный мешок – дедушка современного рюкзака. Далеко на севере таких воинов называли берсерками, на востоке – ниндзя, на юге – янычарами или мамлюками, на западе – ландскнехтами. На моей родине их звали богатырями. Сбоку послышался едва уловимый шелест. Моя рука метнулась к кинжалу. Свист стали, и, через мгновение перерубленная пополам гюрза, которой не посчастливилось проползать мимо, уже билась в последних конвульсиях. Я ободрал с неё кожу и ел сырое мясо, запивая остатками вина из фляжки. Когда со змеёй было покончено, я взобрался на бархан.
         Среди бескрайней пустыни стоял город. Он был из белого камня. Башни минаретов возвышались над крепостными стенами. Золотые полумесяцы блестели на солнце. Мусульмане! Слава Богу! Это уже лучше, чем язычники. Значит, не ранее 6-8 века нашей эры, и по месту – Азия или Ближний Восток. Нужно искать «работу по специальности». Я шагнул в сторону городских ворот.
          Городская стража безропотно пропустила меня, не задавая лишних вопросов. Они профессионально почувствовали опасность, исходящую от меня и вели себя спокойно – без фанатизма. У привратного рынка торговали как обычно всякой дрянью. Кое-как я узнал, кто местный правитель. Как и ожидалось – султан средней руки. Я прямиком направился во дворец. Дворцовая стража была не глупее городской и поэтому осталась в живых.
           Дворец султана соответствовал моему ожиданию: довольно чистенько, драгметаллы и камушки – в плепорцию. Типовой. Султан сидел на низеньком троне среди шёлковых подушек, окруженный местными «боярами», визирями, советниками и прочей сволочью. Он был невысок, черняв, одетый в цветастые тряпки и золотые цацки – вылитый король пик из карточной колоды!  « О, наимудрейший правитель сего прекраснейшего града! О, величайший владыка подлунного мира! Да продлит Аллах твои годы! Да наградит Аллах тебя могучим здоровьем! Да не укусит тебя бешеный скорпион ни на том, ни на этом свете!» - согласно этикета, я преклонил колена и, глазами, выражающими собачью преданность, ел своего потенциального начальника. «Подойди, чужеземец» – позвало их величество – «а все оставьте нас» – он обратился к окружающим. Мдя! Провинцияльное быдло-с! Так подпускать к себе незнакомого! Наши телохранители с горя бы повесились!
                Короче, на работу он меня принял. Правда, слегка смутила «зарплата» - кувшин козьего молока в месяц! Но, узнав, что в остальном я попадаю на полное «гособеспечение», я успокоился. Моя задача – следить за его дочкой. Султану, видите ли, нагадали, что он примет смерть от своего зятя. Что делать? Дочь растёт, вместе с ней растут и инстинкты! И папаша нашёл «соломоново» решение: каждый вечер мужиков водить, а на утро – казнить. А чё?
                Нормально, ничего личного. Только сдаётся ему, что кто-то в последние пару месяцев шастает к его дочке, минуя плаху. Вот я и должен был выследить, а потом банально пристукнуть охальника. Только и всего. Делов-то! Моральная сторона дела меня не смущала.
                Султан самолично привёл меня в покои принцессы. Это была пристроенная к дворцу круглая башня. Высотой 15, а шириной 30 метров. По периметру она почти вся состояла из ниш с арочными разделениями. Да, чувствуется женская рука! Каждая ниша имела своё назначение. Одна была с бассейном с прозрачной водой и благовониями и с лесенкой из чистейшего горного хрусталя. Другая была спальным местом с атласными и шёлковыми пуховыми подушками и парчовыми одеялами, расшитыми золотом. В третьей были столы, уставленные золотыми и серебряными блюдами, наполненные дичью, заморскими фруктами и сладостями. Между блюдами стояли изящные кубки и кувшины с особым вином. И т.д.. Все ниши были увешаны дорогими узорчатыми коврами. Часть стены ниш не имела и была завешена дорогой капетасмой из верблюжьей шерсти. Она не доставала до пола см. 15-20. За неё-то и спрятал меня предусмотрительный папаша.
                Час или полтора стоял я, наблюдая за помещением. Потом услышал приближающиеся звуки музыки. В башню вошли около двадцати девушек. Все красивые, стройные – как будто с подиума, одеты в лёгкие прозрачные одежды. Часть играла на флейтах, лирах, кимвалах и псалтирях, часть пела, третьи танцевали вокруг одной. Она была в золотых и серебряных украшениях, богато усыпанными самоцветами. Принцесса! Собственно, принцесса, как принцесса – на любителя. Меня в ней удивило другое – она была натуральная блондинка с голубыми глазами! Все окружающие девушки имели чёрный цвет волос. Да и папаша её – явный брюнет! Принцесса подняла руки кверху и дважды хлопнула в ладоши. Музыка и песня тут же умолкли, девушки покорно удалились. Принцесса подошла к столу, взяла кубок тончайшей работы в форме тюльпана и налила вина из кувшина с узким горлышком в форме головы лебедя. Затем она прошла в нишу с фонтаном, села на край и задумчиво смотрела на струи воды. В дырку капетасмы был плохой обзор, и я не заметил, откуда он появился. Это был молодой организм – ровесник принцессы, или чуть старше. Невысокий, ладно скроенный, одет в короткие штаны, куртку и шапку из шкуры то ли барса, то ли леопарда. Цацки и камешки также присутствовали. Богатенький! Но самое главное – тоже блондин! Ну не брательник же? Нет – лапать полез! Инцест нигде не приветствуется. Но принцесса была не расположена к нежностям. Она отстранилась и сказала:
 - Мне донесли, что мой отец догадывается про тебя. Он нанял какого-то особого воина, чтобы убить тебя.
 - Бежим в моё царство – после своего отца я стану правителем! (резонно).
 - А моё царство? Так и оставим? (вот она – женская меркантильность).
 - Тогда я соберу войско, завоюю его, а твоего отца оставим жить при дворце.
 - Боюсь, что он не успокоится и подошлёт убийцу (не парься – я здесь).
 - Ты больно мнительна – здесь и спрятаться-то негде (а смерть за спиной)!
 - Негде, кроме одного места – и принцесса, выхватив кинжал из ножен своего обалдуя, прямиком направилась ко мне. «Ёлки! А ноги-то видно!» - запоздало подумал я. Она подошла вплотную и воткнула кинжал в то место, где у меня должно было находиться сердце. Военная выучка и реакция в который раз спасли меня. В тот момент, когда лезвие проходило сквозь капетасму, я высоко поднял одну ногу, и удар пришёлся в икру. Выждав пару мгновений и набрав крови из раны, я прижал ладонь к груди и со стоном повалился на каменный пол.
 - Собирай вещи, драгоценности и бежим в мою страну! – кавалер был в панике.
 - Он ещё живой. Надо добить его! – сказала принцесса (ребята, идите с Богом – я же вас не трогаю!).
 - Оставь его – у нас мало времени! – для царского отпрыска он был на удивление гуманен.
                Но разве есть на свете хоть одна сила, способная переубедить бабу, если той что-то втемяшилось в голову? Тем более – принцессу?! Она снова подступала! Ну что, обоим цыплятам шеи сворачивать? Короче, я был крайне не согласен, чтобы меня тупо резали. Резко вскочив, я кинулся прочь из башни и заодно из дворца. Встреча с её папашей не сулила мне ничего хорошего – приказ-то я не выполнил! Да ну её к чёрту эту золотую молодёжь! Пусть свои проблемы сами разруливают! Дворцовая стража кричала что-то грозное, но на пути никто не встал – шибко жить хотели!
                Полон раздумий, я, утопая в пыли, брёл по узеньким городским улицам. Опять давала себя знать жажда. Султан-сквалыга! Ни аванса не дал, ни подъёмных! Даже наркомовских не налил! Несколько улочек сходились и образовали небольшую площадь. Посреди неё, привязанная к колышку, стояла коза. «Граждане, чья коза?» Никто не ответил. Да и кому было отвечать? На улицах ни души. « Раз коза ничья – значит, моя! Я же хотел по-честному?». На жиденькой оградке из редких колышков висел дешёвый медный кувшин. Я снял его, присел у козы и надоил полный. К концу полуденной дойки из домишек стал появляться народ. Люди кричали, размахивали палками и приближались ко мне. Их я нисколько не боялся, но они могли пролить молоко! Поэтому я решил ретироваться. Через несколько кварталов, когда толпа отстала, я решил-таки воспользоваться своей добычей. Но тут моё внимание привлекла надпись на одном из домов: «Продаётся дочь. Цена – кувшин козьего молока». Вот так! Простенько, без затей вели свой бизнес родители! Заинтригованный, я шагнул за порог.
                В маленькой низенькой комнатке на двух грубых табуретах за столом из неструганных досок сидели женщина и мужчина. На лицах у них было неподдельное горе. Видно горе-бизнесмены попали на бабки, если собственную дочь продают! Я не стал их приветствовать:
 - Ну, здесь что ли дочку продают? Вот, я молоко принёс!
Что тут случилось! Оба в раз изменились. Горе – как рукой сняло. Они вскочили, засуетились вокруг меня. Как будто я им гору самоцветов предложил на халяву! Главное – радостные такие!
 - Погодите, мамаша! Дайте сначала глянуть, что хоть покупаю-то!
                Мне указали на маленькую хлипкую дверцу. Толкнув её, я оказался в полумраке соседней комнаты. Окно было завешено циновкой из камыша, и свет еле просачивался внутрь. На каменном топчане, покрытом плетёнкой из ивовых прутьев, подтянув колени к подбородку, сидела девушка лет 16-18. Она была абсолютно голая.
 - Привет! Пойдёшь со мной? – она не ответила.
 - За что хоть тебя так?
 - Я умею читать.
 - !?!
 - У нас это считается большим грехом для женщины. Если меня в течение месяца не купят, и тем самым не смоют грех, то потом казнят.
 - У нас тоже сильно умные бабы – вещь опасная, но не казнить же! А кувшин молока – это чтобы побыстрей продать?
 - Что ты, иноземец! У нас коза – это священное животное. Молоко козы стоит очень дорого. Доить её имеют право только специальные жрецы, а остальные даже дотронуться до неё не могут. А кто ослушается – того убивают.
Вононочё, Михалыч! Значит, султан не такой уж и жмот! А родители-суки. Дочь убить могли, а им лишь бы подороже продать! Но мусульмане!? Ладно, с хрюшками не дружат, так теперь ещё и коза! Похоже, я ещё одну проблему себе заработал!
 - Ладно, одевайся и пошли.
 - Мне нечего надеть. Мою одежду изорвала толпа.
 - Спроси у матери.
 - У неё ещё одно платье, но оно свадебное и только её.
 Короче, за моё копьё я сторговал у мамаши праздничный раритет. В придачу нам дали кусок вяленого мяса и пару сухих лепёшек. Прощаться с торговцами живым товаром я не стал. Я – дитя войны. Я брал города, убивал жителей – детей и стариков. Женщин оставляли в живых только тех, кого насиловали, а потом продавали на невольничьих рынках – не с собой же их таскать. Но то – война. А тут – средь бела дня! Мы вышли на улицу.
 - Ладно! Ты свободна.
 - Мне не выйти из города – меня убьют.
 - Мне тоже не резон здесь задерживаться. Пошли, я выведу тебя.
 - Я хочу быть с тобой! Просто: всегда хочу быть с тобой.
               Я глянул на «покупку». А вроде ничего! Деваха путная. Потом разберёмся. Вдруг раздался шум. Опять эта толпа поборников козьих прав! Гринписовцы хреновы! Окружили нас, палками машут, ругаются: ублюдок! сын шакала! святотатец! Может, ещё в города поиграем? Молока им жалко!
 - Ну что? Драться будем или глазки строить? – я схватился за кинжал.
 - Не надо убивать людей!
 Ишь ты, пацифистка! Они тебя разорвать готовы, а ты! Я обнажил кинжал, взял её за руку, и мы побежали по улице. Толпа приотстала. В конце улицы была ограда какого-то то ли парка, то ли сквера, а то и леса. Мы вбежали в ворота и углубились в чащу. Толпа остановилась перед воротами, не смея войти, и даже шуметь стала тише. Мы всё глубже и глубже уходили в лес. Наконец, мы вышли на небольшую поляну с протекавшим рядом ручьём. Ручей был с изумительно чистой и прохладной водой. Наверное, поэтому на поляне росла невысокая, но очень густая и мягкая трава. Рядом бродили газели. Они ничуть не боялись людей – совсем ручные! Лес благоухал ароматами цветов и был наполнен пением птиц.
 - Что это толпа у ворот застеснялась? Леса боится?
 - Это личные владения султана. Только он может сюда входить, или те, кого он возьмёт с собой. Остальным даже шуметь рядом нельзя.
Значит, мы на султановой даче! Сейчас ему не до нас. Так что до завтрашнего утра здесь можно отсидеться. Я достал из мешка вяленое мясо и лепёшки. Мы поели, запивая водой из ручья.
 - Как хоть тебя зовут-то?
 - Лейсан.
 Я оглянулся. Казалось, это не она сказала – это прожурчал ручей, прошелестел лес, пропели птицы. В моей суровой душе солдата что-то шевельнулось. Появилось что-то необычное, волнующее и тянуче-приятное. Чтобы скрыть смущение, я пошёл к ручью. Раздевшись, я зашёл по пояс в воду, и, набирая пригоршни песка со дна, стал тереть своё задубевшее жилистое тело.
 - Сколько у тебя шрамов, иноземец!
 -  Вообще-то меня Игорем зовут.
 - Ингвар…
                Я оглянулся. Лейсан стояла на берегу. Платье висело рядом на кустах. Легкий ветерок шевелил её длинные тёмные волосы. Невысокая точёная смуглая фигурка. Нежное почти детское лицо, совсем не восточный разрез глаз. Небольшая, но самая красивая на свете грудь, манящая плавная округлость живота, упругое девичье лоно, покрытое нежным светлым пушком. Лейсан шагнула в воду, но оступилась. Я стрелой метнулся навстречу и поймал её на руки. Наши губы встретились…
 - Ингвар, я люблю тебя!
Взорвалась вселенная!!! Земля ушла у меня из под ног! Как дикарь, как сумасшедший я кружил её по воде, я осыпал её водопадом брызг, я брал на руки её невесомое тело и подбрасывал высоко в небо, а затем ловил и снова подбрасывал. А Лейсан только смеялась от счастья! И от этого смеха моя грубая душа стала невесомой и воспарила к облакам. От её звонкого смеха моё чёрствое сердце солдата размякло, и, взлетев в небо, вместе с солнцем улыбаясь, смотрело сверху на нас. В ушах у меня звенели колокольчики, грудь разрывалась от счастья.
                Я на руках вынес Лейсан из ручья и осторожно, словно хрустальную, опустил на мягкую траву. Сам расположился рядом. Лейсан лежала, обессилено раскинув руки. Она была прекрасна! И наши тела сплелись воедино в вечном празднике любви…
                Не помню, сколько раз разверзалась земля подо мной, сколько раз небо опрокидывалось навзничь… Наконец, оба мы насытились. Моя голова лежала на груди у Лейсан, её руки шевелили мои волосы.
 - Это твой талисман?- её рука держала мой нательный крестик – расскажи мне о нём.
  Я плохо помнил свою родину. Помню только вооружённых людей, плач и крики женщин, дым и пламя пожарища.
 - Не знаю точно. Знаю только, что этот человек, распятый на кресте – самый лучший. И мы должны брать с него пример. А как ты читать научилась?
                Она не ответила. Я осторожно приподнялся на локте. Лейсан спала. Рот слегка приоткрывал два ряда жемчуга зубов. Грудь поднималась едва заметно. Казалось, даже газели стали ходить тише, даже ручей журчал не так звонко, даже птицы приумолкли. Осторожно, едва ли не как легкий ветерок, обдувавший нас, я стал целовать её волосы, лоб, губы, лицо, шею, грудь, живот. Я опускался всё ниже и ниже. Её маленькие пальчики на ногах я перецеловал все по одному. Лейсан пошевелилась и перевернулась на живот. И я продолжил снова снизу вверх целовать её ноги, спину, руки, не пропуская ни миллиметра.
                Солнце клонилось к закату. Я испугался: а вдруг ей будет холодно?! Укрыть её своей потной вонючей курткой я не посмел. Я побежал и стал рвать и рвать бутоны цветов, осыпая лепестками хрупкое нежное тело. 
                Этой ночью я не спал. Я глядел в чёрное небо с огромными бриллиантами звёзд, и моя душа плакала от любви, нежности и счастья. Сжимая в руках кинжал, я прислушивался к каждому шороху, охраняя сон любимой. Наверное, это была довольно странная картина: суровый воин, безжалостный убийца и хрупкая девочка из провинциального восточного городка. Что у нас общего? Какое у нас будущее? Как сумел младенец, связавшийся с чёртом, справится с ним? Наверное, ей помогла всепобеждающая сила любви. А как иначе?
                Занималась заря. Лейсан пошевелилась, глубоко вздохнула и открыла глаза. Увидев меня, она улыбнулась:
 - Ты совсем не спал, милый?
 - Мне не хотелось.
 Лейсан оглядела своё ложе из лепестков, и мы слились в бесконечном поцелуе.
 - Я хочу есть! – по-детски попросила она.
                Пока Лейсан умывалась в ручье, я нарвал и натаскал гору фруктов и орехов, а потом сидел и смотрел, как она ест. Мы пробрались обратно сквозь чащу и вышли к воротам.  Снаружи нас поджидал неприятный сюрприз – мы были оцеплены войсками. Правда, солдаты стояли всего лишь в два ряда. Я без особого труда мог бы пробиться, но со мной была Лейсан, и я не мог ею рисковать. Позади стояла неугомонная толпа фанатиков козы. Ещё дальше, на носилках, поддерживаемыми тремя десятками рабов, сидел сам султан. В эту ночь ему повезло дважды: рядом, со связанными назад руками, стояли принцесса и её непутёвый жених. Я обнажил кинжал.
 - Ингвар! Не убивай людей! – голос Лейсан как петлёй связывал мне руки.
 - Ингвар, освободи нас, и мы тебя помилуем, - верещали любовники.
 - Солдаты! – мой голос звучал вполне дружелюбно, - если вы дадите нам уйти, то никто из вас не погибнет! Султан вам уже не командир, а будущее начальство, - я глянул на жениха, - может быть, даже наградит!
                Я подошёл к принцессе и её избраннику и перерезал верёвки. Солдаты не шелохнулись. Чего не скажешь о молодом карьеристе. Тот прытко вскочил на носилки и ринулся к своему тестю. Я запоздало кинулся наперерез. Подлетев к султану, тот выхватил меч из его ножен и нанёс удар. Я выбил меч и сунул его себе за пояс. Но поздно – «пиковый король» мешком свалился на землю. А чего? Всё правильно! Не зря же предсказатели старались?
 - Ты убил моего отца! Но во всём виноват только он! – принцесса указала на меня.
 - Солдаты! Теперь я – ваш повелитель! Взять его! – командовал новоявленный султан. Ага! Щаззз! Расчувствовался, стиляга! Солдаты и не думали шевелиться! Султаны уходят и приходят, а жить-то хочется всегда!
 - Правоверные! Этот иноземец дотронулся до нашей святыни. Он доил козу!
Знал-таки стервец неугомонный, чем народ взять! Толпа зашумела, забурлила и попёрла на нас. Их намерения были более решительны, чем армейские. Выхватив меч, я взял Лейсан за руку, и мы помчались по улочкам к городским воротам. Мы вырвались из города и уже отбежали на насколько десятков метров от ворот, когда рука Лейсан выскочила из моей. Пробежав по инерции несколько шагов, я обернулся. Толпа уже настигала её. Десятки корявых растопыренных пальцев с грязными ногтями тянулись к моей любимой!
 Как!!!? Трогать мою маленькую Лейсан!!!? Прикасаться к ней грязными лапами!!!? Холодная ярость упругой волной заполнила меня. Вместе с ней пришла неумолимая, как смерть, решимость. Я перехватил меч. Через несколько секунд на месте толпы будет гора грязного окровавленного мяса. Кому повезёт, тот, визжа и воя, будет убегать, уползать, зализывая свои кровоточащие обрубки!
 - Ингвар! Не надо убивать! – голос Лейсан  звучал для меня, как приказ, - У тебя на мече есть камень – рубин. Нажми на него!
Я с недоумением посмотрел на меч. Действительно, в основании его рукояти был огромный рубин, размером с теннисный шарик. Отличной огранки, он, когда я взглянул на него, зловеще блеснул красным огнём. Ничего не соображая, я машинально нажал на рубин. В тот же миг разразилась буря. Черный смерч поднял меня, завертел, выворачивая суставы и…
                …И я проснулся! Что? Как?! Где?!!! Где моя Лейсан?!!!!! Я лежал на кушетке в своей комнате. Сердце ещё продолжало колотиться от бешеного бега. Постепенно в сознание приходило: ВСЁ!!! Больше я никогда не увижу мою любимую, мою милую, маленькую Лейсан! Зачем я её послушал?! Зачем нажал на этот чёртов камень?! Сердце окутывала тяжёлая беспросветная тоска. Чувство безысходности наполнило меня.
                Долгий стон перекрыл все звуки панельной пятиэтажки.......